Глава из книги профессора С. И. Гольдфарба "Мир Байкала". (К содержанию книги)
Деление занятий населения на промысел и промышленность – дело условное, в особенности когда идет речь о временах освоения Сибири, Прибайкалья, да и более поздних тоже. Нередко промыслы имели многотысячные обороты, а то, что попадало под понятие «промышленность», – всего несколько сотен рублей. К примеру, байкальское рыболовство традиционно называют промыслом. Но каковы обороты! В записке «К вопросу об установлении пароходного сообщения на Байкале средствами существующей Байкальской переправы», которую специально составляли для императора Николая II, читаем: «Кроме местного населения на летних рыбных промыслах бывает занято от 15 до 20 тысяч человек пришлых рабочих, что вызывает необходимость привоза около 60 000 пудов разного рода товаров и рыболовных принадлежностей.
Независимо от сего рыбный промысел вызывает необходимость доставки соли, которой идет в среднем по 2,5 пуда на каждый бочонок и которую, следовательно, надо доставить на место в количестве 30 000 пудов…
Цена соли в Усолье близ Иркутска – 46 коп. за пуд, провоз на пароходе до Верхней Ангары – 35 коп.; местные же коммерсанты продают ее рыбопромышленникам по 2 и более рублей за пуд. Стоимость провоза бочки омулей от Верхнеангарска до Иркутска на пароходе ныне работающего на озере частного товарищества – 4 р. 40 к. бочонок. Мелкие же суда отдельных частных владельцев берут за тот же провоз по 8-ти и до 10-ти руб. за бочонок.
В общем, с установлением правильных рейсов по озеру рыбная промышленность, несомненно, должна весьма сильно развиваться, главным образом, упорядочиться, ибо при настоящих условиях она дает крупных доходы только некоторым отдельным лицам в ущерб равномерному заработку всего прибрежного, а в особенности пришлаго населения»122 .
В качестве промышленной отрасли в Прибайкалье в «царской записке» называлась лесная. И это при том, что переработкой леса, не считая нескольких полукустарных лесопилок, здесь практически не занимались. Составители записки, глядя в будущее, называли лесопереработку «богатой будущностью».
Когда мы говорим о промышленном развитии населенных пунктов, расположенных непосредственно вблизи Байкала, мы должны понимать, что именно природные условия и традиционные уклады жизни населения диктовали характер, степень развития, да, собственно, и выбор отрасли хозяйствования.
Прибайкалье довольно быстро обросло сетью острогов, которые ставили здесь первопроходцы. Это было общим в освоении сибирских территорий. Однако превращение русских укрепленных пунктов на севере Азии в торговопромышленные центры происходило не на всех территориях123. И далеко не все из них сумели пройти три стадии становления и развития, не все в итоге стали полноценными городами. «Почти каждый из них возникал как крепость, военно-административный пункт. Большая часть таких крепостей быстро становились торговыми центрами, более или менее значительными. Это был второй этап развития сибирского города. Третий уже связан с превращением укрепленного поселения в центр относительно развитой торговли, промыслов, ремесленного производства и товарного сельского хозяйства. В город, в собственном, социально-экономическом значении этого слова»124.
Прибайкальские остроги не исключение. Довольно быстро на берегах Байкала или в непосредственной близости от него возникли крупные по тем временам населенные пункты – Иркутск, Верхнеудинск, Баргузин, Култук, Селенгинск…
Трудно спорить с утверждением Н.Н. Никитина, который писал, что экономически развитыми оказались прежде всего те города, которые были построены на главных направлениях колонизации, в районах, благоприятных для занятий сельским хозяйством, богатых пушниной или полезными ископаемыми125 . Сам Байкал находился южнее генеральной линии движения землепроходцев, и это не только «сдвинуло» освоение его и прилегающих территорий по времени, но и внесло коррективы в сам характер освоения. Напомним, что уже в 1639 году землепроходцы появились на побережье Тихого океана, а на Байкале спустя лишь четыре года.
Возможно, прибайкальские города в целом могли бы достичь хороших результатов промышленного развития. Но Байкал диктовал направление развития прилегающих территорий. Промысел рыбы и ее переработка на долгие годы в какой-то степени заморозили все остальные промышленные отрасли. Именно Байкал и его богатства оставались главным фактором промышленного развития этих мест, а все остальные ремесла и занятия оставались побочными, подсобными.
Кроме естественных причин развития промышленности, влияние на этот процесс, конечно, оказывала местная и центральная власть в лице первых воевод, наместников, губернаторов. Как отмечал Г.Н. Румянцев, «власти интересовались богатствами недр и вод, а также возможностями развития земледелия»126. Власть активно и целенаправленно отправляла экспедицию за экспедицией в поисках новых народов, путей сообщения и богатств, разумеется.
Освоение новых территорий по всему свету имело схожие тенденции. Уже в царской грамоте в феврале 1683 года енисейскому воеводе Константину Щербатову приказывалось вести поиск и добычу слюды, краски, серебряной руды около Байкала. Сведения, накопленные к этому времени, позволяли власти уже ориентироваться в местонахождении тех или иных полезных ископаемых. Во всяком случае, «по донесениям управителя Верхнеангарского острога, пятидесятника казачьего Трошки Щербакова, слюда была обнаружена у оз. Байкал, в урочище за Котюгиною рекой, в горе». Здесь, по словам Т. Щербакова, «по его посылке» выломали полпуда слюды. Он сообщает и о других месторождениях слюды по берегам Байкала и у р.Верхняей Ангары» 127 .
В 1684 году Леонтий Кислянский, иркутский письменный голова, подтверждал енисейскому воеводе Константину Щербатову, что по сведениям «обротчика» Пашки Микитина Панушко у истоков Ангары реки «есть слюды в каменю, на берегу Байкала-озера, а от усть Ангары реки только де версты с три, и чают де в том месте по признакам слюды добрые…»128
Таких отписок было немало, и касались они разных прибрежных мест. 25 мая 1684 года Леонтий Кислянский, по словам иркутского казака Мишки Епифанова, сообщал, что «есть де подле Байкала-озера, по сю сторону, между реками Большою и Малою Бугыльдейками, слюда…»129. Воевода отправил в эти места специальный отряд. Месторождение слюды так и не открыли, но пятидесятник Онисим Михалев, осматривавший эти места, сказал, что слюды «сыскать де не могли: а признак де слюдных есть много, лежат по тропам и по буграм лоскутки слюды в пол-ефимка и меньше и на степях де многим же местом лежит мелкая слюда, что блески светят, а пожилины де они не сыскали»130. По некоторым сведениям, первая добыча слюды в здешних местах относится еще к 1670 году. Добытчиком был некто Леонтий. Поиски он вел в пади Улунтуй. Но добытая слюда в качестве оконного материала была признана непригодной из-за темного цвета. В 1684 году Анисим Михалев обнаружил в верховьях Малой и Большой Бугульдейки неизвестную руду и слюду на Ольхоне131 .
На Байкале, как пишет известный сибирский ученый и краевед В.Н. Скалон, систематически велись поиски полезных ископаемых. Оказалось, что железными рудами усеяно практически все побережье Байкала. Самые богаты залежи были обнаружены в Балбагарском железорудном районе в 30 км. от нижнего течения реки Турка, в Курбинской горной стране – в 80 км. от берега Байкала. Железорудное месторождение открыли в 15 км. от Байкала на реке Мысовой. Железо есть и на самом большом острове Байкала – Ольхоне. Месторождения у улусов Боргойского, Кутула и по реке Анге еще в XVIII веке разрабатывались Ланинским железоделательным заводом.
Так же обстояло дело и с марганцевыми рудами, которые нашли на Ольхоне. Руды использовали на Николаевском и Лучихинском заводах.
Из цветных металлов на территориях, прилегающих к озеру, были обнаружены свинец, серебро, золото, цинк, медь. Серебро-свинцово-цинковые месторождения в районе Худунского хребта разрабатывались в первой половине XVIII в. По данным Палласа, там добыли 13 тысяч пудов свинцовой и 12 тысяч пудов медной руды.
Самые известные геологи считали, что Слюдянский район по богатству, красоте и разнообразию минералов может конкурировать с лучшими месторождениями мира. Здесь известно свыше 100 видов минералов. Академик Ферсман назвал город Слюдянку минералогическим раем. Во многих странах мира, во многих минералогических музеях оказались байкальские камни. Ну как не заметить огромные, совершенной огранки, прозрачные голубые и сине-зеленые кристаллы апатита, необыкновенно крупные соломенно-желтые строгоновиты и прозрачные густо-зеленые байкалиты. Только здесь добывались редчайшие минералы: сиреневый главколит, изумрудно-зеленый лавровит, бесцветный кокшаровит, радиоактивные менделевит и уранотовит. Это один из районов, где впервые в России были открыты редкоземельные и радиоактивные минералы, изучавшиеся академиком Вернадским.
Известно, что в первой половине XVIII века на берегу реки Анги, которая впадает в Байкал, действовал Ангинский, или Ланинский, казенный железорудный завод. Здесь перерабатывали сырье Кучулгинского (Тумырбашского) месторождения. Завод построили в 1731 году. Правда, через десять лет предприятие было закрыто.
Еще в 60-х гг. XVIII века в районе современного города Слюдянка и его окрестностях проводились старательские разработки и добыча слюды. В 1784 году академиком Г.К. Лаксманом были открыты на реках Слюдянке и Быстрой месторождения лазурита (ляпис-лазури, лазоревого камня). В одном из своих сочинений Лаксман записал: «На южной стороне западного конца Байкала, называемого Култуком, проходит гранитный хребет сплошь до моря. Это крутой мыс, имеющий до 50 саженей в вышину, 800 саженей в длину и еще гораздо более в ширину, состоит весь из молочного кварца, который редко образует целые горы. Затем встречается мелкозернистый гранит, то кварце-слюдо-шпатовый, то только кварце-слюдистый гранит, и эта гранитная смесь прорезана жилоообразно расположенными трещинами – достопримечательность столь редкая, что даже некоторые орографы сомневаются в ней.
Саженях в 300 от кварцевой горы выступает много параллельных жил, которые у восточного склона к ручью Слюдяному простираются от запада к востоку. Самая мощная из них толщиной в 4 сажени, а прочие потоньше и почти все падают отвесно. Южная... состоит из черной чешуйчатой слюды, затем следует мелкозернистый хрупкий кварц со вкрапленными в него зелеными слюдяными кристаллами. Кварц занимает 1/3 целого и примыкает к сплошному полевому шпату, наполняющему северную и большую часть жилы, в которой часто встречаются призматические шерловые кристаллы.
Шерл зелен, прозрачен или мутен, четырехгранный или пирамидальный, и некоторые кристаллы почти в 5 футов длиною и 15 дюймов в диаметре, но они кубически расколоты, почему и невозможно достать их целиком. Также и слюдяные кристаллы часто включены в полевом шпате...»132
В России очень ценился лазуревый камень, который открыл на юге Байкала Лаксман. Камень этот был очень дорог: фунт лазуревого стоил фунт серебра. Завозили его из Бухары, через Кяхту. А тут огромные залежи столь необходимого для отделки минерала. 18 ноября 1786 года Лаксман сообщал в своем письме академику Палласу: «По всей речке Слюдянке (около 35 верст длиною) находят валуны этой синей горной породы, везде между наносами и опять по местам выступают белые мраморные утесы до той снежной вершины, с которой свергается яростный ручей. У Слюдянки ляпис-лазурь показывает удивительные переходы из самого насыщенного темного ультрамарина в цвет бледной сыворотки; местами встречаются камни фиолетово-синего цвета, а еще гораздо чаще похожие цветом на талассин и селадон» 133 .
Говорят именно в это время в Царском селе отделывали императорские ванны. Первая же фура с двадцатью пудами синего камня тут же пошла в шлифовку. Великому князю Павлу был подарен минерал, который позже получил имя байкалит.
А задолго до открытия крупных месторождений лазурита, по сведениям Сельского, жители Култука после спада вод реки Слюдянка собирали валуны цветного камня, чтобы продать его селенгинским бурятам или монголам. За фунт хорошего ляписа давали 10 рублей серебром.
В 1813 и 1816 гг. для поиска месторождений лазурита были отправлены Семпликевич и Мор. Им принадлежит открытие светлого неоднородного лазурита и глауколита в 20-25 верстах выше устья Слюдянки. Новые коренные месторождения лазурита открыл в 1849 году горный чиновник Вецель.
Другим известным геологом, осуществлявшим поиски лазурита на Слюдянке в 1831 году, был выпускник Горного института Максим Афанасьевич Злобин. С 1806г. он находился на службе на Нерчинских заводах, проводил геологические исследования по р. Лене.
В середине XIX века эти месторождения разрабатывались кустарным способом Г.М. Пермикиным. Его биография полна самых драматических событий. Он родился в 1813 году. «Сын мастера Екатеринбургской гранильной фабрики, еще ребенком в качестве подмастерья поступил на завод и к 16 годам стал мастером, выполнявшим сложные художественные работы в технике флорентийской мозаики. Работы оценили, и он оказался в мастерских Петергофской гранильной фабрики, где не только успешно работал, но и занимался самообразованием. По прошествии времени он стал не мастером-камнерезом, а промышленником, владевшим горными промыслами и приисками, впоследствии миллионером.
В 1839 г. Пермикин закончил в Санкт-Петербурге технологический институт и был назначен чиновником особых поручений на Петергофской гранильной фабрике. Поручения были связаны с поисками и добычей драгоценных и цветных камней, и первая длительная командировка состоялась в киргизские степи (территория нынешнего Казахстана) и в Сибирь. В 1845 г. он вернулся на Урал, где был назначен смотрителем Горнощитского мраморного завода. Но уже в период с 1850 по 1865 гг. он работал с небольшими перерывами в Прибайкалье, в Восточных Саянах, показав себя прекрасным организатором работ и знающим геологом. В воспоминаниях современников он предстает даровитым народным самородком, тонко чувствующим природу и прекрасно разбирающимся в горном деле, удачливым рудознатцем. Достаточно привести только один пример: большинство коренных месторождений лазурита Прибайкалья (значит, и всей России), в том числе и самое крупное – Мало-Быстринское, были обнаружены этим человеком еще в середине XIX века, причем открыты не случайно, а с наглядным использованием парагенетических особенностей вмещающих толщ. Кроме того, он был пионером промышленных сборов валунов нефрита по рекам Восточного Саяна. С 1851 по 1863 гг. он отправил на Петергофскую фабрику 657 пудов зеленого саянского нефрита. Свои экспедиции он точно протоколировал, подробно фиксировал картины месторождений, старательно составлял план расположения хребтов и рек Саян. Впоследствии этот план ошибочно считался погибшим при пожаре в Иркутске.
…Работы 1854-57 гг. по добыче лазурита были успешны, но из-за падения спроса разработку месторождений пришлось прекратить, и Пермикин, не оставляя попыток возродить промыслы лазурита, попутно занимался исследованиями Амура и Татарского пролива, работами в районе Абакана и верховьев Енисея, пограничных областях Монголии (впервые описал оз. Хубсугул). В начале 1860-х годов он, будучи в командировке в Европе, приобрел цветные камни для Петергофской гранильной фабрики, занимался устройством отдела русского горного дела на Всемирной промышленной выставке в Лондоне…
В 1865 г. он просил освободить его от службы и предоставить ему право на разработку месторождений ляпис-лазури «на коммерческих началах». В последнем ему было отказано. Так закончились его работы в Прибайкалье и Саянах.
В семидесятые годы Пермикин купил в кредит у Демидовых Ревдинско-Рождественские заводы, но сделка оказалась неудачной из-за недостатка оборотных средств, и, будучи человеком безукоризненно честным, Г.М. Пермикин распродал свое имущество для покрытия долгов. Возраст и потрясения подорвали его здоровье, но не волю и замыслы. Он уехал в Сибирь, чтобы найти инвестора и начать разработку золотых приисков на р. Олекме и Ваче, но по прибытии в Иркутск заболел и, проболев год, вынужден был вернуться в Санкт-Петербург. Прожив яркую, насыщенную событиями жизнь, в 1879 г. он умер в Москве в бедности и всеми забытый…» 134
Первые лазуритовые месторождения, судя по всему, интереса не вызвали: камень был слишком бледного тона. Пермикин нашел еще четыре месторождения лазурита. «К одному из коих нельзя достигнуть иначе, как ползком в продолжение часа с четвертью, а спускаясь вниз, частью на ногах, частью катится на палке» 135 .
В 1851 году Г.М. Пермикин открыл большое месторождение, которое разрабатывалось 20 лет и дало почти всю массу лазурита Прибайкалья. Любопытно, что в своих записках он отметил старательский, артельно-промысловый подход местных жителей к поиску и реализации лазурита. Следущие строки из его отчета 1852 года, когда он совершал поиски валунов по течению реки Малая Быстрая. «По берегам, в обнаженных россыпях скатанной горной породы, встречается темно-синего цвета ляпис-лазурь, вкрапленная в известковую породу серого цвета, нередко смешанная с известковым шпатом и без оной породы; окрестные жители, как инородцы, так и русские крестьяне, после всякого наводнения, способствовавшего передвинуть россыпь камней как в самом русле, так нередко обнажить от мха и других растений и соров свои берега, составляют товарищества из нескольких человек старателей и стараются одни определить осмотром 15- верстного протяжения берегов р. Быстрой и воспользоваться отыском лазуревого камня; искатели при встрече лазури, не говоря о лучших кусочках, не оставляют даже малейшего присутствия в посторонней породе лазуревого камня, который продают инородцам, преимущественно Сартульскому роду, за весьма высокую цену – от 3 до 10 рублей серебром за фунт на деньги, а большею частью на мену – бараньих шкур, шерсти и прочие домашние потребности»136.
Пермикинские месторождения были заброшены вплоть до 1865 года. Сам же хозяин, кстати говоря, жил в Култуке. «Во дворе дома Пермикина было множество ящиков, наполненных кусками рассортированного уже «лазореваго» камня, предназначенных к отправлению в Санкт-Петербург, тут же лежал отбракованный камень. Двор Г.М. Пермикина был своего рода фабрикой по первичной обработке находок. Много попадалось кусков весом в пуд и более, по большей частью куски имели вес значительно меньше пуда.
Между добытыми в 1858 г. кусками был замечателен по своей величине кусок в семь пудов весом; он тоже отправляется зимой в Санкт-Петербург…
Г.М. Пермикин любил Култук, и его любили култучане. Каждый праздник перед окнами его дома на улице было гуляние. Девушки пели, водили хороводы, танцевали. Хозяин угощал танцевавшую молодежь конфетами. Даже после отъезда Пермикина из Култука многие годы под закрытыми ставнями окна проводились гуляния137.
Вернемся, однако, к общей картине. В конце XIX века была начата, по мнению специалистов, примитивная разработка Озерского месторождения марганцевых руд для нужд Николаевских металлургического и железоделательного заводов. Но заводы эти вскоре прекратили свое существование, и месторождения были также заброшены.
Следует отметить, что в геологическом отношении район был хорошо изучен еще до революции, поскольку места эти были богаты полезными ископаемыми – золотом, каменным углем, слюдой, мрамором, ляпис-лазурью, известняками, глинами кирпичными и огнеупорными, строительными песками, гравием и галькой и т.п.
Промышленных предприятий в этом районе в современном смысле этого слова вплоть до конца XIX века не было. Но именно в это время закладывались основы фабрично-заводской промышленности. Связано это было, конечно же, с развитием железнодорожного строительства. Механические мастерские, железнодорожное депо стали первыми по-настоящему механизированными предприятиями.
К 1916 году относится попытка организации стеклоделательного завода. 29 сентября к Иркутскому генерал-губернатору с просьбой об отдаче в аренду на 24 года участка земли под постройку стеклоделательного завода обратился Иркутский купец Кристиан Мартович Сандер. Просил купец земли, которые были отведены под будущий город Слюдянка, и власти посчитали, что «устройство стеклоделательного завода вблизи поселка Слюдянка отвечает как интересам казны в смысле сбыта на него окружающих поселок лесных материалов, так и местным нуждам ввиду весьма малого развития здесь коммерческих предприятий, точно также завод важен и для поселковых жителей»138. Итак, необходимое разрешение было получено, и через некоторое время стекольный завод стал выпускать очень важную для нужд железной дороги продукцию (стекла для паровозов, приборов), а также необходимые в бытупосуду и аптечное стекло. Главноуправляющим завода являлся Егерев, вместе с ним работали немецкие матера, братья Бауэры, помогавшие отлаживать технологию производства.
К предприятиям промышленного типа следует отнести и кирпичный завод Воробьева, где работало около 80 человек. По тем временам это считалось довольно крупным предприятием. Помимо выделывания кирпича рабочие добывали мрамор.
Иркутская губерния, а впоследствии Иркутская область, как известно, была главной слюдяной сырьевой базой России. В Слюдянском районе находилось месторождение флогопита мирового масштаба. Всего в мире было известно три флогопитовых района промышленного значения: Слюдянский, Канадский и Мадагаскарский. Общая площадь ослюднения первого определялась в 700 кв. километров, мощность жил колебалась от 0,5 до 5 метров, длина – от 12 до 50 метров.
В 1823 году по Байкалу путешествовал А. Мартос. В своих записках он оставил такую запись: «Сие место окружено высокими и дикими горами, состоящими из одних кругляков. Здесь нет никаких минералов, исключая худой зеленой слюды, которой жители мне для любопытства принесли несколько кусков».
В 1889 году в этих же местах побывал известный русский ученый и путешественник В.А. Обручев, который осматривал заброшенные копи слюды и обошел несколько мест в районе Култука. «В копях я собрал образцы кристаллических известняков с кристаллами зеленого минерала байкалита, темной слюды флогопита, которую там добывали, посетил пади речек Похабихи и Талой в этом районе, видел старую копь, в которой добывали минерал глауколит, проехал по поверхности длинной гривы между этими падями, представлявшей старый поток лавы базальта, некогда излившейся из трещины на склоне Хамар-Дабана. Съездил также вверх по живописной долине речки Слюдянки, по старому кяхтинскому тракту, по которому до половины XIX в. возили чай из Кяхты через Хамар-Дабан до проложения более удобной дороги через горы от ст. Мысовой…»139
Осмотрел геолог и месторождение ляпис-лазури на правом склоне речки Малой Быстрой: «Оно представляло несколько довольно больших карьеров, врезанных в склон; в их бортах выступали известняки с гнездами и прожилками темно-синей ляпис-лазури; дно карьера уже заросло травой, кустами и деревьями. По соседству стоял небольшой дом; в нем зияли отверстия окон и чернела дверь; рамы и косяки исчезли; прогнившая крыша частью провалилась, через полы пробивалась трава, крапива и кустики. Вокруг стеной поднималась тайга, шаг за шагом завоевывавшая обратно прогалину, на которой лет 50-60 тому назад слышался стук молотов по камню и стальным клиньям, голоса людей, может быть, песни...»140
При более глубоких исследованиях оказалось, что байкальская слюда залегает везде, в том числе и на территории поселка Слюдянка. В 1916 году один из «рудознатцев», Георгий Иннокентьевич Андриевский, житель Слюдянки, сообщал, что им обнаружено месторождение слюды в двух верстах от железнодорожного вокзала «на склоне горы, обращенном к озеру Байкал, между устьем р. Похабихи и устьем реки Слюдянка» 141 . Вероятно, Андреевский был опытным искателем полезных ископаемых и не менее предприимчивым человеком. Он сообщал, что в настоящее время занимается поставкой слюды для нужд Государственной обороны и у него имеется удостоверение, выданное Центральным военно-промышленным отделом: «Электротехнический Отдел Центрального Военно-Промышленного Комитета... удостоверяет, что иркутский мещанин Георгий Иннокентьевич Андриевский действительно является владельцем Макарьевского и Никольского слюдяных рудников, расположенных вблизи ст. Слюдянка Забайкальской железной дороги.
Означенные слюдяные рудники Г.И. Андриевским разрабатываются, что установлено представленными в Электротехнический отдел Центрального Военно-Промышленного Комитета документами в виде заказов, переданных Г.И. Андриевскому Русским Обществом «Всеобщая Компания Электричества» от 3 мая 1916 за №1561 на 250 пуд. Сибирской «янтарной» слюды для изготовления динамо-машин и электродвигателей от 13 февраля 1916 г. на такое же количество слюды, причем последний заказ уже исполнен.
Ввиду того, что слюда Никольского и Макарьевского рудников, согласно протокола испытания от 25 февраля 1916 г., произведенного Электротехнической Лабораторией Петроградского Политехнического Института императора Петра Великого, является вполне пригодной для целей электротехнической промышленности, играющей весьма существенную роль в деле Государственной обороны142, и ввиду ощущаемого на рынке недостатка в слюде, Электротехнический Отдел полагает, что разработка Никольского и Макарьевского слюдяных рудников должна быть признана необходимой в связи с Государственной обороной» 143 .
Долгие годы после революции в Слюдянке жил старый горняцкий деятель Михаил Иванович Якунин. В 1927 году исполнилось 45 лет его изыскательским работам и 25 лет пребывания в Слюдянском районе. Газета «Власть труда» писала о Якунине: «Все открытия этого района ведут начало от обследований М.И. Якунина. Так, осенью 1902 г. Якуниным было открыто месторождение на левом склоне Слюдянки. В 1903 г. он открыл и застолбил площади, на которых в 1912 году были отведены слюдяные рудники «Никольский» и «Макарьевский». В 1910 году он открыл слюду на горе. В этом же году при поисках полевого шпата М.И. Якунин открыл копь, которая впоследствии была названа его именем. В том же 1910 он открыл огнеупорную глину. В 1911 г. тМ.И. открыл на правой стороне пади Улунтуй орктитовую копь № 1 его имени и в том же году на левом берегу Слюдянки и в полуторых верстах от поселка он же открыл орктитовую копь № 2. Все горно-научно-технические экспедиции, бывавшие в Слюдянском районе, работали при его участии. С 1910 г. и по сие время М.И.состоит сотрудником Академии Наук. Он вошел в связь с Ассоциацией Натуралистов Самоучек»144.
Здесь, на слюдянских выработках, имелись и опытные участки. Один из них принадлежал Институту прикладной минералогии. При проходке главной штольни и был добыт уникальный кристалл высокосортной слюды весом в одну тонну! В старых измерениях это составляло 61 пуд. Уникальный экспонат отправили в Москву, по предварительным оценкам его стоимость составила 1500 рублей. В 1932 году была открыта жила № 6, получившая название «Уникум». Ее длина превышала 125 метров, а мощность насчитывала до 15 метров.
Промышленная добыча слюды началась в Слюдянском районе в 1924 году Институтом прикладной минералогии, управлением Забайкальской железной дороги и Госторгом. В 1927 году был образован Сибслюдтрест, в ведение которого были переданы все слюдяные месторождения Иркутской области. На слюдянских рудниках добывалась и темная слюда –флогопит.
Кстати, время от времени газеты сообщали о происшествиях на горных работах. Так, в марте случился обвал в слюдяном забое прикладной минералогии. На глубине 7 саженей произошел вторичный обвал породы весом приблизительно в 4 тыс. пудов. Происшедшее объясняли плохо поставленной крепежкой. К счастью, все обошлось без жертв.
Что касается других ископаемых, то хорошо известны были так называемые стекольные пески Слюдянского района. А пески Харгинского месторождения использовались на заводе имени Куйбышева и Улан-Удэнском паровозоремонтном заводе в качестве формовочных. Имело свой вес и Больше-Голоустнинское месторождение желтой охры. В долине р. Безымянной нашли запасы графита, гранита и гранитоидов, обогащенные свинцом и медью. Этот район Южного Прибайкалья вообще всегда славился строительными материалами. Известны, например, крупные месторождения бутового камня. В нижнем течении р. Хара-Мурин и р. Снежная существовало Муринско-Выдринское месторождение торфа. На территории Слюдянского района геологи нашли залежи железной руды, диопсида, пегматита керамического.
Разработка недр шла по правилам, определяемым законодательством Российской империи и, в частности, Горным Уставом. Всякий желающий заняться добычей полезных ископаемых подавал прошение в управление Государственными Имуществами соответствующей губернии. Испрашивалось специальное «дозволительное свидетельство на право разведки». Выглядело оно следующим образом:
«Штайгера Владислава Владиславовича Центеровича, живущего в г. Иркутске по Луговой ул. В собственном доме №254,
ПРОШЕНИЕ
Имею честь покорнейше просить оное Управление Государственных Имуществ о выдаче мне на имя мое двух дополнительных свидетельств на право разведки Мрамора в местности, находящейся на Государственной пустопорожней земле в Иркутской губернии и того же уезда, на правой стороне речки Малой Левой Быстрой, правого притока реки Иркута, в расстоянии около 17 верст вверх по ней от деревни Быстрынской Тункинской волости, и носящей название «Лазоревый прииск» – для первой занятой мною площади, 4 января 1907 года в расстоянии около 1300 сажень по горной тропе, проходящей между старыми выработками ляпис-лазури к юго-востоку от зимовья, построенного на правом берегу той же речки Малой Левой Быстрой у вырытой ямы поставлен согласно 273 ст. Уст. Горн., разведочный знак в виде деревянного столба, на котором вырезана следующая надпись: «В. Ц. 19.5 / 1.07 №4 – и для второй занятой мною площади, которая обозначена у вырытой ямы разведочным столбом…» 145
После революции 1917 года какое-то время разработки полезных ископаемых в Слюдянском районе были прекращены, но постепенно восстановлены.
В 20-30 годах в различных байкальских селениях добывали полезные ископаемые для промышленных предприятий. Так, в районе Курбулика добывали горный хрусталь. Население Крестовки в небольшом, видимо, объеме добывало камень для Хайтинского фарфорового завода. Кварц и шпат постоянно вывозился пароходами.
Можно сказать, что хозяйственная деятельность жителей южного Прибайкалья строилась, во-первых, строго исходя из нужд собственного жизнеобеспечения. Можно ли это назвать жизнью в гармонии с природой, или это был особый рациональный подход к саморегулированию, но так или иначе существовал особый, годами отработанный народный календарь. Во-вторых, территория, где протекала хозяйственная жизнь населения, несмотря на всю свою суровость и первозданность, являлась благоприятной для развития самых различных видов человеческой деятельности – промыслов, промышленности. В-третьих, именно на этой территории мы видим взаимосвязь развития промышленного производства и народного промысла.
Следует заметить, что возникновению фабричного производства предшествовала кустарная деятельность. Байкал, безусловно, влиял на возникновение таких кустарных промыслов, которые обслуживали и именно эту территорию и отвечали ее специфике. К примеру, извоз через Байкал был связан с активной перевозкой клади и пассажиров зимой. Рыбный промысел являлся одним из основных на Байкале, так же как и охота, освоение таежных богатств.
История промышленного освоения прибайкальских территорий берет свое начало, видимо, вскоре после появления здесь постоянных поселений. Конечно, современное понятие промышленного освоения вряд ли применимо к веку XVII, но по содержанию, по идеологии очень близко ему.
Начнем с того, что русский человек в это время был прекрасно знаком с основными промышленными отраслями и, что самое главное, обладал основными знаниями и навыками производства. Ведь там, в центральной России, откуда шел в Сибирь по большей части добровольно, спасаясь о крепостного права, от притеснений, и просто потому, что душа жаждала свободы и новых впечатлений, он успел поработать на боярина в его поместьях, на государевых работах – строил корабли, верфи, здания и дороги.
А Сибирь со своими новообразованными поселениями, полными отсутствием дорог, мостов была, что называется, гигантской строительной площадкой. И об этом тоже знал идущий сюда люд.
22 февраля 1700 года тюменский воевода отписывал в столицу о приготовлении материалов для казенных построек в Тобольске и Тюмени. Для строительства крупных городских сооружений в них подготовлен был материал промышленных масштабов: «изготовя к тобольскому городовому каменному строению припасов и припровадили в Тоболеск 2000 сажень дров сосновых трехаршинных, 500 тесниц, длиною по 3 сажени печатных, в отрубе по семи и по восми вершков, 1000 слег, длиною по 4 сажени печатных, в отрубе по четыре и по пяти и по шти вершков, 10 чанов по сту ведр, 30 кадей. Средних и малых ведр по пятнадцати. 40 лагунов по пятнадцати ведр» 146 . Изготавливали в огромном количестве «драницу» и, конечно, кирпич: о кирпичных заводах сообщалось и в уже цитируемой отписке.
Кирпич делали «года на 3 и на 4 и болши», за сто кирпичей в 1700 году платили по 3 «денги». Стандартным считался кирпич в 15 фунтов веса. Технология изготовления использовалась традиционная: «А ставить тот сырой кирпич в сараи, где бы весною вода не поднимала и от от дожжей сараи не прокапали и кирпич не испортился. А дрова б не розносило. А то дело велено завести в таком месте, где к возки к обжегу было слично и способнее» 147 .
Первоначально байкальские земли давали различное сырье для промышленного производства. В «Топографическом описании Иркутского наместничества» (1792 г.) отмечалось, что песок и камень-голыш для стекольной промышленности получают с берегов Байкала, а глину из Баргузинского уезда 148 .
В XVII – начале XVIII века в Сибири шло развитие железоделательной промышленности. Первые заводы были от Байкала очень далеко: ставили первые сибирские железоделательные предприятия на реках Тагиле и Вые. В первой половине XVIII столетия на берегу р. Анги, в 8 километрах от впадения ее в Байкал, действовал Ангинский, или Ланинский, казенный железорудный завод. Здесь перерабатывали местное сырье Кучулкинского и Тумырбашского месторождений. Завод этот построили в 1731 году, предприятие проработало всего десять лет и было закрыто.
Одной из немногих промышленных отраслей, которая велась «правильно» – целенаправленно, с учетом накопленных региональных особенностей – являлась золотопромышленность. В «царской» записке 1904 года при обобщении состояния промышленности в Прибайкалье говорилось: «Золото это в течение более чем 45 лет вырабатывалось на приисках Александровском и Николаевском в 7-ми верстах от Душкачанского устья Верхней Ангары, давая в среднем по 8 золотников от 100 пудов. Затем, в пятидесятых годах, разрабатывались по рекам Сарме и Илекте золотые россыпи… Кроме того, признаки золота имеются во многих реках, впадающих в Байкал, и выходы кварцевых пород видны в прилегающих к Байкалу горах» 149 .
В конце ХIХ века стали разрабатывать Озерское месторождение марганцевых руд, которые поставлялись на Николаевский металлургический железоделательный завод. Здесь же, в Ольхонском крае, перед самой революцией 1917 года производилась добыча полевого шпата и кварца для нужд Хайтинской фарфоровой и Тальицнской стеклоделательной фабрик.
На самом Ольхоне были обнаружены месторождения марганцевых и железных руд, бурого железняка.
В селе Посольске Кабанской волости (современный Кабанский район) братьями Вассерман была открыта консервная фабрика, на которой производили рыбные консервы. Оборудование для фабрики было закуплено в Германии. Закаточные машины выпускали продукт двух видов: овальные банки емкостью от 200 до 406 граммов и от 200 до 500 граммов. За 8-часовую смену производилось около 500 банок. Основной упаковочный материал поставлялся из Германии. В Верхнеудинске, на заводе «Механлит», изготавливались только крышки к банкам. Судя по рекламным материалам, сами банки были литографированные: на красочном фоне (изображении Байкала) были указаны наименование продукта и марка владельцев фабрики «Братья Вассерман». Консервирующие составы также приходили из Германии. Обжарка рыбы, например, производилась на прованском масле. Производство, судя по всему, было прибыльным: байкальская продукция пользовалась большим спросом.
Многие производства развивались слабо. Н.Н. Козьмин в своей книге «Очерки прошлого и настоящего Сибири» писал, что бондарный промысел «не развивается и десятки лет стоит в одном положении. Причины застоя главным образом заключаются в недостатке собственных годных лесов, кроме того, постепенно уничтожающихся, и в стеснительных условиях пользования материалами из казенных дач». Поэтому, по мнению автора, «первоначальным и весьма естественным способом улучшения промысла могло бы, несомненно, послужить предоставление кустарям широких льгот пользования лесными материалами из ближайших лесных дач (кроме отведенного Никольскому обществу лесного надела) и выдача хотя бы небольших ссуд на своевременную заготовку материалов и инструментов, а также изыскание возможности сбывать предметы промысла по возможно более выгодной цене»150 .
Одним из центров обработки драгоценных и поделочных камней была уже известная читателю фабрика Г.М. Пирмикина в Култуке. Здесь обрабатывали нефрит и лазурит с Быстринского месторождения.
В 1915 г. в среде политических ссыльных Иркутска возникло, как уже говорилось, несколько групп краеведов. Они стали организаторами и участниками нескольких экспедиций, ориентированных в том числе на обследование северо-восточного побережья Байкала в ботаническом и геологическом планах.
Участники экспедиций много времени уделяли исследованию газо- и нефтеносности отдельных участков. Поиск нефти, как и газа, на Байкале шел давно. Сведения о появлении масляных пленок на воде, озокерита и битумов на юго-восточном побережье Байкала звучали постоянно. Жители Прибайкалья были осведомлены о так называемом морском воске, или морской смоле, которую время от времени выбрасывал Байкал почти по всему восточному, северо-восточному и северному побережью Баргузинского залива. Озокеритами и байкеритами местные жители смазывали колеса, сбрую, обувь. Для этих целей в первом случае добавляли древесную смолу, а во втором – нерпичий жир. Еще в 1902 г. с разрешения Министра земледелия и государственных имуществ геологом Иркутского горного управления В. Рязановым были начаты поисковые, а в 1905-1909 годах разведочные работы с целью выяснения нефтеносности побережья Байкала.
Среди тех, кто отправился в поход, были И.В. Ларин (начальник отряда), Ю.Г. Каневский, П.Н. Агафонов, К.М. Хреновский и другие, всего 12 человек. Участники выехали из Иркутска 24 марта 1916 г. на санях по Ангаре к Байкалу. Экспедиция предполагала два этапа. Первый – поход вдоль берега Кургуликского залива к северной оконечности Святого Носа, где предполагалось изучить «байкальских» медведей. Второй – поход на Змеевой Мыс и оттуда до мыса Покойники. Любопытные детали рассказывает один из участников экспедиции К. Троицкий: «На пути от Змеевого мыса в Усть-Баргузин по берегу Баргузинского залива мы видели остатки вышки, выстроенной каким-то купцом в 1913 г. в поисках нефти. Он организовал и бурение. «Байкальская» нефть, точнее – озокерит, давно известна жителям Усть-Баргузина в виде мягких, тестоподобных, неопределенной формы кусков от кулака до каравая размером, сильно пахнущих керосином или бензином. После каждой бури, особенно весной, на берег Баргузинского залива нефть выбрасывается волнами. По опросу местных крестьян, выброшенной волнами нефти набирается около 150 ц. Население использует ее как лекарство от ревматизма, обкладывая ее кусками больного»151 .
Судить о результатах экспедиции трудно: никаких дополнительных материалов разыскать не удалось. Судя по воспоминаниям того же Троицкого, работы закончились только в марте. Участники собрали большую коллекцию геологических образцов. Петрографические коллекции передали в музей. Образцы нефти, кстати говоря, были собраны впервые и они также пополнили музейные запасники. На специальном заседании Распорядительного комитета Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества участники экспедиции сделали доклад об итогах работ.
Некоторое время назад современными учеными (в частности, В.Г. Пуцилло) была исследована байкальская нефть. Образцы сравнили с битумами мезозойских отложений Забайкалья, с нефтью Монголии. Оказалось, что байкальский вариант имеет свой специфический состав, отличающийся от других.
Непосредственно на прибайкальских территориях были найдены и угольные месторождения. Копи Абамелик-Лазарева и князя Андронникова, большые выходы угля в Дядькинской пади близ Култука, близ устья реки Кисилевки, недалеко от реки Большой Кургавочной, по рекам Мишихе и Большой и Малой Тельным делали эти места привлекательными для горноперерабатывающих предприятий. «Вся совокупность изложенных условий, – сообщалось в специальной записке императору Николаю II, – богатство Байкала рыбой, лесом и полезными ископаемыми, а также доказанная пригодность его берегов к заселению русскими переселенцами одна уже дает, казалось бы, основание к оправданию Государственной и экономической полезности в организации правильных по озеру сообщений. Значение Байкала не исчерпывается, однако, теми выгодами, которые может дать эксплуатация естественных его богатств вдоль береговой линии.
Байкал имеет значение как подъездной путь для тяготеющих к нему с Востока и в особенности с севера экономических районов…»152
122 ГАИО. – Ф. 31. – Оп. 3, д. 394, – Л. 48-51.
123 Никитин Н.Н. Сибирская эпопея XVII века. – М.,1987. – С.81.
124 Там же. – С. 81-82.
125 Там же. – С. 82.
126 Краеведческий сборник. – Улан-Удэ, 1958. – Вып. III. – С. 11.
127 Там же.
128 Там же.
129 Там же.
130 Там же. – С. 12.
131 Скалон В.Н. Русские землепроходцы XVII века в Сибири. – Новосибирск, 2005. – С. 103.
132 Голенкова А.И. Следопыты Байкала. – М, 1975. – С. 57.
133 Цит по: Гольдфарб С., Кобенков А., Харитонов А. путешествие в страну мраморных гор. – Иркутск, 2000. – С. 111.
134http://www.lavrovit.narod.ru/persona/permikin.htm
135 httt: //baikal.gatchina3000.ru /3_04htm
136http://baikal.gatchina3000.ru/3_06.htm
137 Мозаика Иркутской губернии. – Иркутск, 2007. – С. 255.
138 ГАИО. – Ф. 176. – Оп. 1., д. 2470. – Л. 2.
142 ГАИО. – Ф. 25. – Оп. 9., д. 2878. – К. 972.
143 ГАИО. – Ф. 176. – Оп. 1., д. 2471. – Л. 2-2 об.
144 Власть труда. – 1927. – 6 июля.
145 Цит по: Гольдфарб С., Кобенков А., Харитонов А. путшествие в страну мраморных гор. – Иркутск, 2000. – С. 118.
146 Памятники сибирской истории 18 века.– СПб., 1882. – С. 25.
147 Там же. – С. 26-27.
148 Описание Иркутского наместничества 1792 года. – Новосибирск, 1988. – С. 78.
149 ГАИО. – Ф. 31. – Оп. 3, д. 394. – Л. 48-51.
150 Козьмин Н.Н. – Очерки прошлого и настоящего Сибири. – СПб., 1910. – С. 89-90.
151 Троицкий К. Экспедиция 1916 г. На северо-восточное побережье озера Байкал //Иркутская ссылка. – М., 1934. – С. 131.
152 ГАИО. – Ф. 31. – Оп. 3, д. 394. – Л. 48-51 об.
Энциклопедии городов | Энциклопедии районов | Эти дни в истории | Все карты | Всё видео | Авторы Иркипедии | Источники Иркипедии | Материалы по датам создания | Кто, где и когда родился | Кто, где, и когда умер (похоронен) | Жизнь и деятельность связана с этими местами | Кто и где учился | Представители профессий | Кто какими наградами, титулами и званиями обладает | Кто и где работал | Кто и чем руководил | Представители отдельных категорий людей
