Иркутская дуэль — первая в Сибири — состоялась 16 апреля 1859 в Иркутске, на горе за Кокуевской заимкой (в районе парка Сукачева и современного памятника-танка). Иркутская дуэль послужила поводом для резкой перемены в характере отношений генерал-губернатора и либерально-демократической интеллигенции.
Суть дела сводилась к следующему. В апреле 1858 в Иркутск приехал новый чиновник особых поручений Михаил Сергеевич Неклюдов – «молодой, образованный, хорошей и богатой фамилии», – как характеризовал его В.Ф. Раевский. Согласно формулярному списку, ему было 26–27 лет, он окончил школу гвардейских подпрапорщиков и имел опыт службы в канцеляриях наместника на Кавказе, генерал-губернатора Финляндии и военного министра, у его отца было имение в Новгородской губернии с 2200 душами крестьян. Знавший его М. И. Венюков утверждал, что это «был хлыщ из самых ничтожных, да еще важничавший своим родством и связями». Мягче и сдержаннее, но в таком же духе писала о нем и В.П. Быкова:
«Кроме прекрасного происхождения, он имел и очень привлекательную внешность, но не отличался богатым внутренним содержанием. Целью его приезда сюда были чины и карьера. Молодой, красивый, богатый, он нравился женщинам, но держал себя гордо и даже надменно; все это не расположило к нему молодежь».
Последнее обстоятельство единодушно отмечали все современники. О причинах конфликта Неклюдова с признанным лидером кружка «золотой молодежи» членом Совета Главного управления Восточной Сибири Ф.А. Беклемишевым ходили разные слухи. Обстоятельства их ссоры и самой дуэли были изложены в письме единственного сибирского приятеля Неклюдова – артиллерийского офицера Панасевича к сестре убитого.
Дуэль, окончившаяся смертью Неклюдова, происходила с нарушениями общепринятых норм: например, секундант Неклюдова М.М. Молчанов не был выбран им самим и даже не был раньше знаком с ним. Секундант Беклемишева Ф.А. Анненков и иркутский земский исправник Д.Н. Гурьев приняли специальные меры, чтобы предотвратить отъезд Неклюдова из Иркутска, разрешенный губернатором Венцелем. Власти знали о предстоящем поединке и, вопреки существовавшему законодательству, запрещавшему дуэли, не сделали ничего для его предотвращения. Более того, иркутский полицмейстер М.Н. Сухотин, по словам очевидцев, наблюдал за дуэлью в подзорную трубу то ли с колокольни, то ли с пожарной вышки.
Неклюдов был смертельно ранен, доставлен на квартиру и там вскоре умер.
Дуэль вызвала возмущение иркутян, множество их явилось на похороны, превратив их почти что в демонстрацию. Этому способствовала и рассылка специальных приглашений, которые были отпечатаны в казенной типографии при активном участии М.В. Петрашевского и молодого купца Н.Н. Пестерева. Общественное мнение настолько решительно было настроено против «золотой молодежи», что судьи первой инстанции – окружного суда – вынесли Беклемишеву и секундантам довольно суровый обвинительный приговор, по которому им грозило несколько лет крепости.
Все это было сообщено находившемуся тогда на Дальнем Востоке Муравьеву и вызвало его гнев: Беклемишев и его друзья принадлежали к любимцам генерал-губернатора, и он увидел в общественной реакции прежде всего враждебное отношение к себе. Встретившийся с ним через год А.В. Поджио сообщил своему младшему другу и воспитаннику Н. А. Белоголовому, брат которого Андрей участвовал в организации протеста, содержание состоявшегося разговора. «Не раз он мне говорил: и у вашего Андрея собирались, чтоб мне вредить». Попытка заступничества со стороны старого декабриста была сделана в июне 1860, так как еще в январе 1860 вернувшийся с Амура Муравьев обрушился с обвинениями на противников «молодежи». Под давлением генерал-губернатора не только было смягчено и сведено на нет наказание участников дуэли, но и преданы суду сами судьи первой инстанции – в губернском суде началось дело по обвинению их в неправом суде и в корыстных («из личных видов») действиях.
Все эти события были описаны – разумеется, без последних, тогда еще неизвестных обстоятельств, в статье «Убийство Неклюдова в Иркутске», опубликованной Герценом в приложении к «Колоколу», листке «Под суд!», № 2 за 1859. Статья принадлежала, как это стало позже известно, перу известного иркутского врача и общественного деятеля Н.А. Белоголового и была им написана на основании писем его друзей по «Обществу зеленых полей» – кружку иркутской либерально-демократической интеллигенции. В ответ М.А. Бакунин, вероятно, по инициативе и при участии самого Муравьева-Амурского, написал и отправил Герцену опровержение – статью «По поводу дуэли Беклемишева с Неклюдовым», помещенную в 6 и 7-м номерах листка «Под суд!» за 1860. Несколько ранее, 15 июня 1860, в «Колоколе» публикуется письмо «По делу иркутской дуэли», автор которого защищал не столько дуэлянтов, сколько Муравьева-Амурского и «муравьевцев». Исходя из некоторых упоминаемых в тексте реалий, письмо мог написать ранее служивший в Восточной Сибири В.Д. Скарятин. О Муравьеве-Амурском говорилось в следующих выражениях: «благородная, до самоотвержения, до риска своим высоким положением... личность», «рыцарски благородный, искренне ненавидящий всякую неправду... щит слабого и бедного», «Муравьев первый в Сибири доказал практически пользу и силу гласности».
Издатели Вольной Русской печати пока сохраняли нейтралитет. Можно заметить, что в последние два года генерал-губернаторства Муравьева произошли некоторые отклонения от прежнего сравнительно либерального курса. Перечислим проявления этого сдвига: согласие на высылку Петрашевского и преследование Ф.Н. Львова за их участие в акции протеста в связи с «неклюдовской историей»; совет Корсакову запретить печатание вставшей в оппозицию властям газеты «Амур» в казенных типографиях, что неизбежно должно было повести к ее закрытию – частных типографий не существовало; опала частной библиотеки Вагина и Шестунова как «якобинского клуба», вследствие чего хозяева были вынуждены закрыть библиотеку; суд над судьями за вынесенный ими приговор участникам дуэли; грозная обвинительная речь на приеме в январе 1860 с прямыми угрозами в адрес тех, кто выступал с осуждением «золотой молодежи», и установление полицейского надзора за Н.А. и А.А. Белоголовыми, Н.Н. Пестеревым и др. Таким образом, сотрудничество генерал-губернатора и либерально-демократической интеллигенции, во всяком случае, значительной ее части, прекратилось. Тому способствовали резкая и враждебная критика и обличение деятельности Муравьева-Амурского в статьях Д.И. Завалишина, печатавшихся даже в официальном органе Морского министерства.
Одновременно появились критические публикации и в герценовских изданиях, что было неизбежным следствием использования Муравьевым военно-административной колонизации со всеми ее последствиями. Но сам он не мог объективно оценить собственные действия и считал, что при сложившихся условиях, в частности, при существующем отношении центральных властей к освоению Амура, его действия были не только оправданными, но и единственно возможными. Враждебное отношение петербургских властей к генерал-губернатору Восточной Сибири не являлось для него тайной. Он был уверен, что все это – звенья одной интриги, в которой участвовало, по его мнению, и III отделение, собиравшее доносы и в своем стремлении уничтожить его покровительствовавшее даже политическим ссыльным.
Энциклопедии городов | Энциклопедии районов | Эти дни в истории | Все карты | Всё видео | Авторы Иркипедии | Источники Иркипедии | Материалы по датам создания | Кто, где и когда родился | Кто, где, и когда умер (похоронен) | Жизнь и деятельность связана с этими местами | Кто и где учился | Представители профессий | Кто какими наградами, титулами и званиями обладает | Кто и где работал | Кто и чем руководил | Представители отдельных категорий людей
