Авиазавод. Эвакуация в Иркутск авиационного завода № 39 имени Менжинского // Хвощевский Г.И. «Страницы истории...»

К осени 1941 года положение Красной Армии осложнилось, войска вермахта оказались у стен Москвы. В октябре, после выхода Постановления Совета эвакуации о вывозе из Москвы в Иркутск авиационного завода № 39 имени Менжинского, сибиряки стали готовиться к приему москвичей.

Подготовительные работы

Выбор Иркутска для эвакуации завода № 39, по-видимому, был не случаен. Решающую роль, конечно, сыграло единство выпускаемых боевых самолетов: немалое значение имели и хорошие производственные отношения, установившиеся к тому времени между московским и иркутским заводами. Завод № 39 первым отправил в Иркутск отработанные комплекты чертежей на производство Пе-2. Кроме того, московский завод, освоивший раньше иркутян серийное производство самолетов передал в Иркутск, в качестве образца, одну из своих серийных машин (32).

Перегон самолета Пе-2 с Центрального аэродрома Москвы в Иркутск осуществил экипаж иркутского завода № 125: летчик-испытатель Ш.Б. Бидзинашвили, бортинженер П. Немшилов и бортрадист П. Крейсик. Поскольку в ходе перелета было совершено несколько посадок, экипажу заводчан представилась возможность оценить пилотажные и взлетно-посадочные характеристики, а также работу оборудования и силовой установки запускаемого в серию пикирующего бомбардировщика.

25-го октября 1941 года бюро Иркутского Обкома ВКП(б) рассмотрело вопросы, связанные с прибытием в Иркутск эвакуированного московского завода № 39 и приняло нижеследующее Постановление (33):

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

Бюро Иркутского Областного комитета ВКП(б)

О РАЗМЕЩЕНИИ ЭВАКУИРОВАННОГО ЗАВОДА № 39 ИМЕНИ МЕНЖИНСКОГО

В целях размещения и пуска эвакуированного завода № 39 имени Менжинского, создания необходимых бытовых условий для прибывающих рабочих и их семей, бюро Обкома ВКП(б) постановляет:

1. Создать комиссию под председательством секретаря Обкома ВКП(б) тов. ИВАНОВА В.И., членов комиссии РУДАКОВА – заместителя председателя Исполкома, РУДЕНКО – заместителя начальника УНКВД, КУШНИР – председателя Горсовета, ИОСИЛОВИЧА – директора завода имени Сталина, ДЕРБЕНЕВА – секретаря Ленинского РК ВКП(б), АНДРЕЕВА – парторга ЦК ВКП(б) завода имени Сталина.

2. Обязать директора завода имени Сталина тов. ИОСИЛОВИЧА к 30 октября с.г. составить план реконструкции завода и планировку размещения прибываемого оборудования.

3. Предложить Областному Управлению трудовых резервов передать строящееся здание ремесленного училища № 2 на территории завода имени Сталина под производственный корпус завода.

4. Обязать председателя Иркутского Горсовета тов. КУШНИР обеспечить работу завода электроэнергией в количестве 3500 киловатт…

5. Обязать начальника Восточно-Сибирской железной дороги тов. СЫЧЕВА изменить график движения пригородной связи между Иркутск-I и Иркутск II в соответствии с потребностями и рабочими сменами на заводе, а также обеспечить бесперебойную отправку переадресованных грузов и оборудования на филиал завода в Улан – Удэ.

6. Предложить председателю Иркутского Горсовета тов. КУШНИР обеспечить расселение в городе 17 000 человек рабочих завода и их семей.

7. Предложить тов. ИОСИЛОВИЧ разместить в жилпоселке завода 2000 человек и в Улан – Удэ 1000 человек рабочих.

8. Обязать заместителя председателя Облисполкома тов. РУДАКОВА и директора Облторготдела тов. ДИАМЕНТОВА обеспечить завод бесперебойным снабжением продуктами питания. Закрепить заготовленные по госпоставкам 360 тонн картофеля за фабрикой – кухней завода, а также выделить районы для дополнительной заготовки 500 тонн картофеля и 200 тонн овощей.

9. Предложить директору Ленинторга тов.ЧУМАКОВУ обеспечить бесперебойную торговлю печеным хлебом и открыть на территории завода дополнительно 3 торговые точки – 2 хлебные и 1 бакалейную.

10. В соответствии с планом реконструкции завода обязать начальника строительства т. СПИРИДОНОВА закончить строительство и сдать в эксплуатацию объекты:

1) Расширение сборочного корпуса – 31 декабря.

2) Расширение бакового цеха – 15 декабря.

3) Окончание объектов № 39, 36 и ремесленного училища – к 15 ноября.

4) Жилого дома № 27- к 5 ноября, жилых домов № 12А - к 15 ноября, № 32 – к 20 ноября, брусчатые дома 2 шт. – к 15 ноября.

5) Построить 4 барака – к 15 декабря.

11. Для оказания помощи заводу имени Сталина в проведении дополнительного строительства обязать начальника Управления НКВД тов. ГАВРИШ принять для проведения работ ряд новых объектов завода.

12. Обязать управляющего Главлесосбыта тов. ШАРОВАТЫХ выделить для строительства завода имени Сталина пиломатериала в количестве 10.000 кубометров и фанеры 30 кубометров по заявке завода.

13. Предложить управляющему Иркутской конторой Главметаллосбыта тов. Воробьеву и управляющему Союзметизсбытом изыскать и выдать заводу имени Сталина для размещения завода № 39 имени Менжинского необходимые материалы по заявкам завода.

17. Просить командование ЗабВО увеличить численность охраны НКВД на заводе, а также организовать активные средства защиты завода.

Секретарь Иркутского Обкома ВКП(б) КАЧАЛИН

На иркутском заводе № 125 москвичей ждали. Данные о количестве прибываемого оборудования завода № 39 для организации параллельного производства Пе-2 были переданы задолго до прибытия железнодорожных составов. Планом размещения на территории иркутского завода предусматривалась установка более 1300 единиц металлорежущего и другого оборудования. Предстояло также разместить около сотни стапелей и стендов, дополнительно изготовить и установить большое количество нестандартного оборудования – печей, ванн, шкафов. Этот огромный объем работ, одновременно с перестановкой действующего оборудования, необходимо было выполнить коллективам обеих заводов, не снижая темпов выпуска иркутских бомбардировщиков Пе-2 для фронта.

В Москве еще шел демонтаж оборудования, а в Иркутске широко развернулись подготовительные работы. Не считаясь со временем, готовили планировки по размещению парка металлорежущих станков Голованов, Леонтьев, Волчек, Самойлов - помощники начальников механических цехов, многие другие специалисты из технологических и инженерных служб завода. Следует отметить, что подготовительные работы по перепланировке площадей и размещению оборудования продолжались до декабря месяца и окончательно были закончены только в первом квартале 1942 года (34).

Графики восстановления и пуска заводов наркомата авиационной промышленности, эвакуированных на Волгу, Урал и Сибирь, Государственный Комитет Обороны утвердил своим Постановлением от 9-го ноября 1941 года. Была поставлена задача не только возобновления выпуска самолетов, но и значительного увеличения их количества и качества. В приказе наркомата от 11-го ноября 1941 года, заводу № 39 им. Менжинского были определены конкретные сроки поэтапного восстановления производства и план выпуска Пе-2 (35):

- установка оборудования -15 декабря;

- начало выпуска продукции – 1 декабря;

- план выпуска на декабрь - 72 самолета;

- ежесуточный выпуск на III декаду декабря – 4 самолета;

- срок полного восстановления производства – январь 1942 г.

Этим же приказом Нарком обязывает начальников главков и директоров эвакуированных заводов «через каждые пять дней представлять телеграфные отчеты о ходе восстановления заводов. Первый отчет представить немедленно по состоянию на 10 ХI с.г.».

Одновременно А.И. Шахурин ставит задачу заводу № 125:

выпустить в декабре 100 самолетов Пе-2 с двигателями 2М105Р.

Прием авиационного завода №39 в Иркутске

В промозглую сибирскую осень 1941 года, началась напряженная круглосуточная работа по приему и размещению прибывающего из Москвы демонтированного заводского оборудования и материальных грузов. Одновременно решалась острейшая проблема расселения людей. Для осуществления всех работ по распределению, монтажу и пуску оборудования на иркутском заводе № 125 была создана специальная комиссия под председательством главного инженера И.И. Климова. В комиссию также вошли главный технолог Т.А. Яковлев и главный механик А.А. Мынько.

Первые эшелоны прибыли в Иркутск в первой половине ноября и в дальнейшем, с небольшими интервалами эшелоны стали поступать регулярно. По заводским железнодорожным веткам эшелоны немедленно подавали на территорию завода для разгрузки: часто, для скорейшего освобождения и возврата вагонов, эшелоны разгружались прямо на станции. Тогда бесконечной лентой к заводским корпусам тянулись автомашины, а нередко и конные обозы. Разгрузка вагонов и платформ происходила под непосредственным руководством начальника транспортного отдела П.Ф. Клейна, наделенного для этого чрезвычайными полномочиями.

Приемку и учет прибывающего оборудования, других материальных грузов завода № 39 осуществляла комиссия, председателем которой являлся М.И. Оратовский - начальник группы отдела 7. В комиссию входили: А.В. Минченко – главный энергетик; Н.А. Семенов – начальник отдела 11; М.И. Оськин – начальник отдела 7; А.И. Потапов - начальник отдела 18; А.И. Кузнецов - начальник отдела 28; Л.Е. Сибиряков – главный бухгалтер. После приемки и осмотра, часть поступившего оборудования и оснастки тотчас переадресовывалась на Улан-Удэнский завод № 99 – филиал Иркутского завода.

Работы велись круглосуточно, практически вручную, озябшие отогревались на перроне у костров. Прибывшие с эшелонами москвичи сразу подключались к этим тяжелым работам. Строжайший контроль за ходом разгрузки и немедленным освобождением вагонов осуществляли службы военного прокурора ВСЖД и прокурора области. В Постановлении ГКО СССР № 938 от 22-го ноября 1941 года, руководители предприятий предупреждаются, что «за задержку вагонов под разгрузкой сверх установленных норм, а равно за неприем вагонов для разгрузки со станции примыкания в течение полусуток и за прекращение разгрузки в ночное время – виновники привлекаются к уголовной ответственности» (36).

Для установки и монтажа оборудования вскоре прибыла большая группа рабочих и специалистов завода № 39. Всемерную помощь им оказывали службы иркутского завода, возглавляемые главным механиком А.А. Мынко и главным энергетиком А.В. Минченко. Оборудование в цехах монтировалось прямо с колес и тотчас запускалось в работу. Под непосредственным руководством начальника ОГМ И.И. Степаненко, круглосуточно трудились такелажники, монтажники, сварщики, электромонтеры, устанавливая и подключая оборудование.

Вместе с основным оборудованием завода имени Менжинского, прибыло и большое инструментальное хозяйство. Н.А. Семенов, в то время начальник инструментального отдела иркутского завода, в своих воспоминаниях писал, как бережно был упакован прибывший в немалом количестве инструмент различного назначения. В Москве, очевидно, не оказалось под рукой стружки для упаковки абразивов наждачных кругов и работники завода из принесенных домашних книг соорудили хорошие прокладки, сохранившие круги от разрушения при ударах во время транспортировки. Получив этот отличный инструмент, тотчас приступили к комплектованию цеховых инструментальных кладовых. «Ни минуты простоя из-за отсутствия инструмента и оснастки» - в то время работали именно так. К инструменту мы относились бережно и пользовались им в течение нескольких лет (37). Этот случай с упаковкой инструмента также вспоминает в своей книге «Крылья победы» и Алексей Иванович Шахурин – Нарком авиационной промышленности СССР в 1940-46-х годах.

Государственный Комитет Обороны страны постоянно следил за ходом эвакуации. Многочисленные заводские эшелоны еще катились на Восток, а ГКО очередным Постановлением № 932сс от 21-го ноября 1941 года «в целях ускорения пуска эвакуированных заводов Наркомавиапрома», ужесточает сроки доставки оборудования и требует от Наркома путей сообщения Л.М. Кагановича (38):

…обеспечить ускоренное продвижение эшелонов с эвакуированными рабочими и оборудованием заводов Наркомавиапрома в следующие сроки: …

г) эшелоны заводов №№ 28, 32, 33, 20, 39, 95, 120, 132, 154, 266, доставить не позднее 26-го ноября к месту назначения.

Следует заметить, что в этом Постановлении упомянуты далеко не все эвакуируемые заводы авиационной промышленности: масштабы эвакуации были гораздо шире. По словам А.И. Шахурина «на колесах и в движении оказалась почти вся авиапромышленность».

В эшелонах с оборудованием в Иркутск прибывал и персонал завода № 39 – инженеры, техники, рабочие, их жены и дети. Перевозка людей осуществлялась в пассажирских вагонах, но гораздо чаще в приспособленных товарных вагонах, называемых теплушками. По пути следования многочисленных эшелонов по Транссибирской магистрали, на ряде железнодорожных станций были организованы специальные пункты. Здесь эвакуируемые получали кипяток, хлеб, другие продукты, при необходимости им оказывалась медицинская помощь.

Вагоны-теплушки с москвичами принимал железнодорожный пункт «Воинская площадка», находившийся недалеко от завода: в декабре их прибыло более трехсот.

Работник ЦЗЛ завода № 39 им. Менжинского Х.В. Поляковский, в Иркутске – начальник пирометрической лаборатории, после войны вспоминал (39):

Октябрь 1941 года. Москва объявлена на осадном положении. На улицах города противотанковые ежи, надолбы, памятники замаскированы, витрины магазинов заложены мешками с песком, окна домов переплетены лоскутами бумаги, ночью полное затемнение. Бомбежки не только ночью, но и днем. Женщины роют траншеи, ходы сообщений. Нам же дан приказ выехать в далекую Сибирь. Оборудование завода № 39 погружено в вагоны и отправлено в Иркутск. Грузили оборудование под бомбежкой. Кое-что оставили нашим людям для продолжения работ. Оборудование ЦЗЛ тоже отправлено. Последний заводской эшелон с людьми уходит из столицы 5 ноября 1941 года. Пусто в цехах, лишь сиротливо висят плакаты «Все для фронта, все для победы»...

Эшелон идет в неведомый Иркутск. Самое необходимое из вещей взято с собой, остальное брошено. Про Иркутск говорят разное: что он недалеко от тайги и ночью слышен рев медведей, что там 40-50-ти градусные морозы и жители все одеты в медвежьи шубы (значит, они там дешевы - купим), что будем жить в землянках. Ехали до Иркутска ровно месяц. Пропускали воинские эшелоны на запад, в вагоне спали по очереди или сидя.

Поезд подходит к воинской площадке, до завода идем пешком... Иркутск II - большая деревня, кругом частные деревянные дома с огородами. Заводской поселок. Около завода несколько каменных домов. Поликлиника, стационар и роддом в одном каменном здании и бараки, бараки, кругом бараки... Завод имеет филиал на расстоянии 1-1,5 километров от основной территории.

Около филиала два больших каменных дома. Их называют «53-х квартирный» и «сороковка... ».

Воспоминаниями об эвакуации из Москвы поделилась и Г.А. Андреева, приехавшая в Иркутск школьницей, в 1950 – 1997 годах – работница завода. В газете «Иркутский авиастроитель» Галина Алексеевна пишет:

В Сибирь уезжали спешно. Приехал отец с работы, буквально пара фраз и... мать собрала два чемодана и узелок с едой, что было под рукой в доме. Долго чайник искали, который нас так выручил потом в дороге. И все это бегом, нельзя было опоздать к поезду, который уже стоял на Ярославском вокзале. Эшелон состоял из товарных вагонов, пол которых застелен соломой. Уселись, кто, где успел занять место, буквально вповалку. Было очень тесно, дети все время пищали, а когда состав тронулся, все сильно плакали. Ехали долго – долго…

Рассказывает Л.Д. Голубина (в замужестве Таволжанская), эвакуированая в Иркутск в 1941 году вместе с родителями. С 1959 года Лариса Дмитриевна трудилась конструктором плазово-шаблонного цеха, ныне она ветеран Иркутского авиационного завода.

Ехали мы в теплушке, оборудованной деревянными нарами. Вагон отапливался печкой-буржуйкой: в качестве топлива использовалось все, что могло гореть. Около печки было самое оживленное место. В вагоне было много женщин и детей, постоянно не хватало воды, продуктов питания. На забитых составами больших станциях мужчины, прежде всего, стремились наполнить кипятком все имеющиеся емкости, а старшие вагонов - получить хлеб или другие продукты. С собой разрешали брать по 20 кг ручной клади на одного человека. Мама прихватила швейную машину, которая потом не раз выручала в эвакуации. Дорога казалось очень долгой, сроки прибытия к месту назначения никто не знал. Поскольку многие из эвакуированных москвичей успели взять с собой самый минимум вещей, то по приезду в Иркутск особо нуждающимся оказывалась материальная помощь в виде одежды, выдавали и продукты – в основном картофель.

Моего отца - Голубина Дмитрия Петровича направили на работу мастером в один из литейных цехов. В 1942 году в его группе работала, а после окончания вечерних курсов медсестер ушла на Тихоокеанский флот Цуканова Мария – будущий Герой Советского Союза.

С эвакуацией в Иркутск завода № 39, в ноябре 1941 года прибыла и охранявшая его в Москве военизированная пожарная команда. Весь личный состав распределили по двум пожарным командам завода № 125 для обеспечения охраны его основной территории и филиала – «объекта-4». Участники тех событий В.К. Курилин, М. Замш, В. Бабюк, С. Пастухов и другие вспоминали (40):

Один из вагонов отправлявшегося из Москвы эшелона с рабочими завода занимал личный состав пожарной команды со своими близкими. В этом вагоне до Иркутска ехала семья работников завода Сапуновых из шести человек. Глава семьи Г.Г.Сапунов работал связистом по обслуживанию пожарной сигнализации. Из-за паники и огромного наплыва эвакуируемых, шестилетнюю девочку Сапуновых Диану при посадке с трудом удалось втолкнуть в вагон только через окно. Пассажирский вагон был переоборудован под трехъярусное помещение. Над нижними полками были сделаны в два яруса палати из досок. Нижние полки занимали взрослые, на втором уровне (палатях) размещались дети, а третий уровень был отведен под вещи. Поезд из Москвы вышел 7-го октября 1941 года и ровно через месяц 7-го ноября прибыл в Иркутск...

Читая эти воспоминания нетрудно догадаться, что в той ситуации не только девочку Диану при посадке подавали в вагон через окно.

Размещение завода №39 им. Менжинского

С размещением прибывающих в Иркутск москвичей было крайне тяжело. Еще в начале августа 1941 года директор завода И.Б. Иосилович докладывал секретарю Иркутского обкома ВКП(б) К.И. Качалину, что «положение с жильем на заводе № 125 имени Сталина катастрофично. За последние три месяца количество работающих на заводе увеличилось более чем на 1200 человек. Ежедневно прибывают в порядке перевода из других городов многочисленные семьи новых работников нашего завода. Нами уплотнены все квартиры и комнаты, заполнены подвалы и Дом культуры, но жилплощади не хватает. Заданная нам программа требует еще дополнительного пополнения рабочей силой, однако жилплощади совершенно нет. Убедительно прошу Вас помочь нашему заводу и освободить несколько домов в поселке Ново-Ленино (бывший Порт-Артур) и 40 – 50 комнат в городе для работников нашего завода» (41).

Вопросами предоставления жилья эвакуированным занималась комиссия, в которую входили И.Н. Гусевский и И.Ф. Ведяев – помощники директора завода по финансам и кадрам, а также В.И. Подмешальский – начальник ЖКО. Была проведена полная ревизия всего жилого фонда поселка, учтены все имеющиеся резервы, заранее определены дома в частном секторе, комнаты в бараках и коммунальных квартирах. С жителями провели «воспитательно-политическую работу по вопросу вселения вновь прибывающих рабочих». При этом были оглашены новые, значительно сниженные социальные нормы проживания: жилплощадь выделялась из расчета три квадратных метра на человека, и подселение происходило практически во все жилые помещения немногочисленных домов поселка. Людей размещали даже в прихожих, коридорах и подсобках. Для создания приемлемых жизненных условий подчас производилась перепланировка выделенных площадей: врезка новых дверей, установка перегородок и другие переделки. Прибывшей молодежью, а также одинокими мужчинами и женщинами заселялось большинство полуподвальных помещений многоэтажных домов по улицам Новаторов и Каменных домов (нынешней Авиастроителей). При необходимости была предусмотрена выдача мебели – столов, стульев, тумбочек, топчанов.

Небольшой рабочий поселок Ленино, в начале сентября 1941 года уже принял на территорию строящейся хлопкопрядильной фабрики по улице «Детской радости» (ныне ул. Марии Ульяновой) эвакуированную в полном составе обувную фабрику имени Лозовского из Днепропетровска. Поэтому с большим трудом в поселке смогли разместить только две тысячи москвичей: еще тысячу несколькими партиями отправили в город Улан–Удэ для работы в филиале завода. Остальные москвичи были расселены в центральных районах Иркутска, где также произвели грандиозное «уплотнение» и без того стесненных в жилье местных жителей. Ведь согласно плану Совета по эвакуации, кроме авиационного завода, в Иркутск и другие города области были вывезены более 20-ти крупных промышленных предприятий, около 10-ти трестов и сырьевых баз (42). Некоторые из предприятий и учреждений, эвакуированных в Иркутск во второй половине 1941года, указаны в приложении 2.

Несмотря на усилия властей, положение с жильем в городе оставалось напряженным в течение всего периода войны.

Для обслуживания значительно возросшего количества работающих, на территории завода организовали работу трех продуктовых магазинов. Кроме того, здесь было увеличено количество столовых: их стало более шести. На пределе возможностей в поселке работал главный пункт общественного питания - фабрика-кухня.

В то время Иркутск не имел своего общественного автомобильного транспорта. Несмотря на то, что ОК ВКП(б) своим решением обязал Областное управление автотранспорта установить регулярное автобусное сообщение с отдаленным Ленинским районом, основная доставка москвичей, проживающих в центральных районах Иркутска в заводской поселок осуществлялась по железной дороге. От железнодорожного вокзала по специальному графику стали отходить пригородные поезда на паровозной тяге. Эти поезда, называемые в народе «передачами», состояли из восьми - десяти деревянных, насквозь прокуренных вагонов, с жесткими лавками и керосиновым освещением. Один из вагонов был предназначен « для детей и некурящих». По сигналу гулкого станционного колокола, выпустив густые клубы белого паровозного пара , «передача» с заводчанами точно по расписанию трогалась в путь. Работающие в цехах «объекта-4» выходили на станции Иркутск-2, а к основной территории завода ближе был конечный остановочный пункт «Воинская площадка». Ныне это станции «Иркутск-Сортировочный» и «Заводская», соответственно. За порядком на перронах при посадке следила линейная милиция: ее сотрудники в то время отличались тем, что, кроме особой форменной одежды, носили на поясе длинные кавалерийские шашки. После доставки заводчан к месту работы, дальнейшее движение «передач» осуществлялась с интервалом в один час, обеспечивая доставку жителей поселка Ленино на центральный вокзал Иркутска.

Несмотря на традиционное сибирское радушие и гостеприимство, приехавшим москвичам вдали от дома было гораздо труднее, чем иркутянам переносить невзгоды военного лихолетья. По рассказам ветеранов, особенно тяжело им пришлось в первую зиму: голодный быт с питанием по карточкам, скученность в бараках и коммунальных квартирах, непривычные холода, новая обстановка - надо полагать, что и последующие годы эвакуации для москвичей были не легче. Вначале они выделялись своими европейского покроя одеждами, женщины – шубками, шляпками и другими модными вещами, но вскоре все было продано или променяно на продукты и москвичей уже было трудно выделить среди остальных работников завода. Лишь московский мягкий акцент в разговоре отличал их от сибиряков.

Численность эвакуированного в Иркутск персонала московского завода вместе с членами семей в декабре 1941 года составляла около 13 тысяч человек. Значительное количество прибывших рабочих и служащих вначале направлялись в санпропускник, где они проходили медицинский осмотр, мылись, производилась дезинфекция их вещей. Далее москвичей ожидали в заводском Доме Культуры, специально подготовленном для временного размещения. Здесь были оборудованы комнаты отдыха, медпункт, организована работа нескольких буфетов с постоянным горячим питанием. Затем проходила регистрация всех прибывших на завод, выдавались продуктовые карточки, осуществлялись необходимые формальности при оформлении на работу, здесь они получали «ордера на право занятия жилой площади».

Из воспоминаний Галины Алексеевны Андреевой, опубликованных в заводской газете «Иркутский авиастроитель»:

Приехав из Москвы в Иркутск, отец и мать сразу стали работать на заводе. Мы, ребятишки, весь день сидели в комнате барака, запертые на ключ. В обед отец приносил буханку хлеба, мать разрезала её пополам: одну часть съедали мы, а вторую, порезанную на куски, я шла продавать к заводской столовой. Взрослым нельзя было торговать пайковым хлебом, а на ребятишек глаза закрывали... Вообще есть хотелось постоянно. Осенью мы с отцом ходили на поле собирать оставленную после уборки мелкую картошку. В бараке у кого-то была самодельная тёрка, перетирали на ней картошку и получали крахмал, а жмых смешивали с лебедой или крапивой и на костре жарили оладьи. Большим праздником было, когда отца, вместе с другими мужчинами, отправляли работать на мясокомбинат в поселок Жилкино. Они надевали ботинки на два размера больше и прятали туда жмых, который дома обжаривали и с удовольствием ели.

Жили более чем скромно. Позже, во дворах бараков, несмотря на нищету, закипела настоящая жизнь. Те, кто постарше, играли в лото и домино, молодежь вечерами устраивала танцы под гармошку. Обстановка в наших домах была очень хорошей – соседи были друзьями.

Из воспоминаний Хаима Владимировича Поляковского:

… Продукты были строго лимитированы: 800 грамм хлеба на работающего и 400 грамм на иждивенца. К концу войны – 700 грамм хлеба на работающего, вот, пожалуй, и все продукты. Работала фабрика-кухня и столовая в бараке возле завкома. На обед галушки и какая-нибудь каша. Больно было смотреть на ребятишек в столовой во время обеда. Они вылизывали оставленные тарелки. В супе было 5-7 галушек, остальное вода. Мы оставляли в тарелке пару галушек и немного каши и дети благодарили нас за это. У нас была одна мечта – покушать вдоволь хорошего хлеба... На рынке мешок картофеля стоил 2500 рублей, буханка хлеба 250 рублей, посыпанная булочка 35 рублей. Местные жители пекли на продажу картофельные котлеты, но они стоили дорого. Кто оставался на сверхурочную работу, получали дополнительный талон на ужин. Он назывался ВГП (второе горячее питание. Прим. автора) и действовал только один день. Дисциплина на заводе была на очень высоком уровне. Прогулов без уважительных причин, опозданий на работу почти не было. Несмотря на тяжелые условия жизни и трескучие морозы, болели немногие. Удивительно – откуда брались силы, здоровье.

В архиве музея истории завода хранится письмо с рассказом Касьяновой (Воронковой) Клавдии Христофоровны, с 1938 года работавшей на заводе № 125 им. Сталина плановиком одного из отделов:

К началу войны мы с мужем и ребенком проживали в комнате 18 кв. метров в коммунальной квартире 3-го каменного дома заводского поселка. В июле мужа мобилизовали и отправили на фронт. В ноябре 1941 года к нам на завод имени Сталина был эвакуирован московский завод № 39 им. Менжинского. Жилья приехавшим не хватало и во все квартиры каменных домов стали подселять московские семьи. В моей небольшой комнате также стала проживать семья из трех человек. На крохотной кухоньке нашей коммунальной квартиры появилось семь хозяек, но все жили дружно, не ссорились. К тому времени я получила похоронку на мужа, но никаких льгот у меня не было.

Все постоянно были голодными. Продуктовые карточки «отоваривать» было нечем. Магазины были забиты банками с консервированными креветками и на карточки вместо масла и мясо давали эти креветки. Хлеб булками не продавался, а только кусочками по 200 грамм. На базаре цены на продукты были нам не доступны. Завод работал круглосуточно, но изредка нам предоставляли выходные дни. И тогда мы вместе с моими москвичами выезжали в ближайшие деревни и меняли вещи на продукты питания, чаще на картошку. В одну из таких поездок я выменяла новый бостоновый костюм погибшего мужа на ведро картошки для своего ребенка. Периодически нам выдавали талоны на приобретение дешевой ткани, которую также обменивали на продукты.

На заводе была «железная» дисциплина. За все нарушения судили военным трибуналом. Очередных отпусков не было. Каждый год составлялся список, где мы своей росписью подтверждали согласие на передачу отпускных денег на строительство танковой колонны. Начальником нашего планового отдела был Солодов Александр Иванович. Запомнился новый директор завода Абрамов Виктор Иванович, красивый, но очень строгий, всегда ходивший в генеральской форме. Служащим отдела, в том числе и мне приходилось заниматься уборкой территории завода в вечернее время. Работники основных цехов к этой уборке не привлекались, поскольку нужно было выпускать определенное количество самолетов в день, что являлось большим секретом… Еще запомнился массовый прием в члены ВКП(б). С секретарем партийной организации в день приема мы в райкоме ожидали вызова до 2-х часов ночи, после чего, практически без вопросов, меня и других приняли в партию.

Когда пришло время отъезда моих москвичей домой, я прощалась с ними, как с родными.   

К предыдущему фрагменту | К содержанию | К следующему фрагменту