Чтение // «Историческая энциклопедия Сибири» (2009)

ЧТЕНИЕ в Сибири и на Дальнем Востоке как социокультурный феномен возникло в VI—XIII вв. вместе с образованием на территории региона первых феодальных государств и было вызвано необходимостью не только фиксировать, но и доводить до подданных правовые и этические нормы. У предков сибирских народов начала чтений сложились на базе рунической письменности, манихейских и буддийских религиозных текстов, пришедших в Южную Сибирь из Индии и Тибета. С проникновением за Урал ислама (конец XIV в.), а затем официальным признанием его Сибирским ханством (первая половина XVI в.) в среде татар сибирских зародились основы чтения на арабском и персидском языках. При распаде феодальных государств боль­шинство сибирских этносов (кроме бурят и татар) утратили традиции чтения. Включение Сибири в состав Российской империи (вторая половина XVI в.) и начавшаяся колонизация края сде­лали русский язык и русскую книжную культуру проводниками государственной политики в регионе, а также основой письменные и печатные коммуникации и чтение.

С укреплением российского абсолютизма и унификацией административного устройства страны, а также в связи с распростра­нением светской просветительской идеологии интенсивность и характер чтения постепенно менялись. В XVII — первой половине XIX в. шло медленное накопление читательского потенциала. Исходя из того, что в стране и регионе в конце XVIII в. было около 1 % грамотного населения и около 4-4,5 % в середине XIX в., к читателям Сибири можно отнести соответственно от нескольких тысяч до 20-30 тыс. человек. Как правило, это представители элитных слоев общества - высшие круги дворянской администрации, часто присылаемые из Центра; военные чиновники; иностранцы на русской службе; отечественные и иностранные путешественники и ученые, работавшие в Сибири; верхушка церковной иерархии; учителя; горнозаводские инже­неры Колывано-Воскресенских (Алтайских) заводов; политические ссыльные. При малочисленности дворянства и отсутствии давних традиций дворянской книжной культуры особую значимость приобретало чтение в купеческой среде, которое было более интенсивным и разнообразным, чем в Европейской России.

В круг чтения образованных сибиряков входили книги по фи­лософии, истории, религии, социально-экономическим, техническим и естественным наукам, медицине, сельскому хозяйству, художественной литературы, журналы «Сын Отечества», «Русский вестник», «Современник», «Оте­чественные записки», «Журнал Министерства народного просвещения»; из газет - «Московские ведомости», «Санкт-Петербургские ведомости», «Северная пчела», «Душеполезный собеседник». Читали произведения Гельвеция, Вольтера, Руссо, Канта, Гегеля, Шеллинга, Н.М. Карамзина, П. Полевого. Привычным было чтение на иностранных языках (западный и восточный).

В среде сибирских горожан (мещан, ремесленников, мел­ких торговцев) чтение было незначительно. Иногда читали книги прикладного характера - по экономике, торговле, сельскому хозяйству; религиозные; беллетристику - чаще всего авантюрные романы (в лубочных изданиях), сатирические стихи, пьесы, бытовавшие в рукописях. Относительно широко чтение было развито в среде сибирских казаков (по данным 1812, их грамотность составляла 12,5 %).

Основная масса крестьян, составлявших 80-90 % сибирского населения, либо вообще не читала, либо пользовалась традиционными видами рукописной литературы. Доминировала религиозная книга (церковно-служебная и четья литература, жития святых, сказания о чудесах), из светских книг - изредка лето­писи, работы по сельскому хозяйству (например газеты «Земледельческая газета», «Земледельческая жизнь», «Сельское чтение»), лубочные издания (песенники, сборники сказок, басен, анек­дотов, приключенческие повести и романы).

На чтение сибирских крестьян большое влияние оказывали старо­обрядцы, для которых оно было неотъемлемой частью быта. В замкнутой среде сибирских старообрядцев XVIII-XX вв. сохранялся средневековый тип чтения, связанный с освоени­ем православного духовного опыта, заложенного в произведения древнерусской письменности и печати. Бытовали книги кириллические традиции - копии литературных и исторических произведений XV- XIX вв., литургические сборники, произведения писателей-старообрядцев и др. К произведениям «гражданской печати» в среде ортодоксальных старообрядцев относи­лись отрицательно. Чтение старообрядцев - уникальное  явление сибирской книжной культуры и русской духовности.

В сравнении с Европейской Россией чтение в Сибири отлича­лось некоторой архаичностью, приверженностью религиозной традиции, незначительностью книжного пласта, доступного населению. Тем не менее к середине XIX в. четко обозначи­лись тенденции перехода от чтения религиозной и рукописной книги к чтению светской и печатной.

Во второй половине XIX в. заметны сдвиги как в составе читателей, так и в характере Ч. Модернизац. процессы в стране, интенсивное переселенческое движение за Урал, рост городов обострили потребность в чтении, а увеличение сети учебных заведений, библиотек, просветительских обществ, появление книго­торговых предприятий способствовали их удовлетворению. Эпоха подготовки и проведения буржуазно-либеральных реформ на рубеже 1850-60-х гг. вызвала к жизни «нового читателя», воспитанного на произведениях А.И. Герцена, Н.Г. Чернышевского, Д.И. Писарева, журналах «Современник», «Русское слово», «Отечест­венные записки», «Дело», трудах социалистов-утопистов, философов-материалистов, ученых-натуралистов (А.Э. Брем, Ч. Дарвин, А.И. Гумбольдт, Фогт, Молешотт, Д.И. Менделеев, И.М. Сеченов), книгах по всемирной и отечественной истории (Шлоссер, Бокль, Дрэппер, С.М. Соловьев, Н.М. Карамзин, Н.И. Костомаров;. чтение  разночинцев (учителей, врачей, части чиновников, политических ссыльных) стало проводником новых социальных и экономических идей, оказывало влияние не только на средние читательские слои, но и на просвещенных купцов, либерально на­строенных чиновников сибирской администрации. Для сибирской читательской среды характерен больший чем в Европейской России демократизм интеллектуального общения, разрушающий со­словную иерархию.

Идеологи сибирского областничества Н.М. Ядринцев, Г.Н. Потанин, Н.С. Щукин, С.С. Шашков и др. формировали вокруг себя активных читателей - будущих общественных деятелей, объединенных задачей развития Сибири. Радикальные революционные идеи многих изданий, как правило, слабо воспринимались сибиряками, уступая место конкретным проблемам местного обустройства, всес­тороннему изучению сибирско-дальневосточных и близлежащих территорий. Большое место уделялось местной печати. Чтение образованных и социально активных слоев общества (включая политических ссыльных) развивалось порой интенсивнее, чем в Европейской России. Так, в 1869 по результатам подписки на газеты и журналы Иркутская и Енисейская губернии (1 издание на 266 и 313 жителей соответственно) были сопоставимы с Екатеринославской, Московской, Таврической, Херсон­ской губерниям. Амурская область (в 1860-х гг. - край пионерского освоения русскими) имела самые высокие показатели подписки (1 издание на 80-100 жителей), уступая лишь С.-Петербургской губернии.

Значительное место в чтении образованных сибиряков занимала художественная литература, прежде всего ее отечественные новинки - Ф.М. Досто­евский, А.И. Гончаров, Н.Г. Помяловский, М.Е. Салты­ков-Щедрин, Л.Н. Толстой, И.С. Тургенев, Н.А. Некра­сов (как правило, в журнальных публикациях), сибирские авторы - И.В. Федоров-Омулевский, И.А. Кущевский, М.В. За­госкин; из зарубежной литературы - Гейне, Гете, Диккенс, Теккерей, Шекспир, Шиллер в русских переводах и на языках оригиналов.

В последние десятилетия XIX в. чтение образованных сиби­ряков постепенно утратило единонаправленность духовных устремлений, дифференцировалось в профессиональном, мировоззренческом, политическом, эстетическом планах. Как и во всей России, чтение развивалось в условиях противостояния консервативно-охранительных, либеральных и радикально-революционных сил, каждая из которых пыталась воздействовать на умы читателей. Усиливалось влияние демократически настроенной интеллигенции и политических ссыльных (народников, наро­довольцев, членов рабочих союзов) на молодежь. В кружках самообразования, возникших в крупных городах Сибири ( Тобольске, Томске, Иркутске, Красноярске, Барна­уле, Чите), изучали книги по социологии, философии, политэкономии, рабочему вопросу, истории революционных движений в Европе и России, произведения писателей-народников, А.И. Герцена «Былое и думы» и «Кто виноват?», Н.Г. Чернышевского «Что делать?», Ф. Шпильгагена «Один в поле не воин», Шеллера-Михайлова «Лес рубят, щепки летят», воспитывали критическое отношение к официальной идеологии. По мере ужесточения цензуры и усиления мер государства по запрещению политически «сомнительных» изданий росло их нелегальное распространение и чтение.

Средний городской читательский слой (невысокого ранга чиновники, торговцы, офицеры, люди со средним образованием) во второй  половине XIX в. лишь складывался, но престижность чтения ими уже осознавалась. Главное свойство этой группы — отрывоч­ность знаний, тяга к облегченному и занимательное чтение, преимущественно литературы развлекательного характера, исторических, любовных, «уголовных» романов. Большое место в чтении занимали иллюстрированные еженедельные журналы («Нива», «Родина», «Живописное обозрение», «Всемирная иллюстрация», «Луч»). Из­даваемые ими с 1880-х гг. в виде ежемесячных бесплатных приложений романы и повести популярных в народе авторов, книг по домоводству, для детей способст­вовали расширению круга чтения этой группы населения. Регулярным становилось чтение газет, в первую очередь местных («Сибирский вестник», «Сибирская газета», «Гу­бернские ведомости»).

Чтение в среде городских низов (часть мещан, ремесленники, кустари, фабричные рабочие, солдаты, отставные нижние чины и их семьи) чаще всего носило случайный, необязательный характер. Как правило, в базарных лавочках, на ярмарках, у офеней покупались сонники, оракулы, песенники, жития святых, народные сказки, авантюрные рыцарские романы. Проводимые в 1880—90-е гг. местными просветительскими обществами бесплатные народные воскресные чтения несколько расширяли читательские потребности этой группы населения.

Чтение крестьян во многом сохраняло традиционные черты, носило религиозно-поучительный характер, было менее развито, чем в городской среде. В то же время необходимость разбираться в законодательстве, служба в армии и другие факторы приводили к расширению потребности крестьян в чтении, меняли его стимулы и характер, что наиболее заметно проявилось в районах, затронутых модернизацией, пригородных и крупных трактовых селениях. К концу XIX в. доля светской литературы в чтении крестьян заметно выросла. Пользовалась спросом научно-популярная литература по сельскому хозяйству, социально-экономическим и политическим вопросам, книги о путешествиях, описания разных стран и народов, легкая беллетристика (в число которой иногда попадали и произведения русской классики), иллюстрированные еженедельни­ки, газеты для крестьян «Сельский вестник», «Сельский хозяин». Росло число крестьян-читателей сельских библиотек. В то же время основная масса крестьян, будучи неграмотной, могла приобщаться к чтению  лишь с помощью посредников, а количество книг, попадавших в село, было крайне мало.

Количественный рост читателей-сибиряков значительно ограничивался уровнем грамотности населения. В 1897 за Уралом лишь 12,4 % жителей были грамотными (в Европейской России — 22,9 %).

Предоктябрьский (1917) период XX в. с его катаклизмами — Русско-японской и Первой мировой войнами, револю­цией 1905—1907 и революциями 1917 — внес серьезные изменения в характер чтения жителей региона. Вовлеченность больших людских масс в социально-политические события пробудила в них потребность в оперативной информации о происходящем, повысила их интерес к общественно-политической жизни страны и мира. В процесс чтения  вовлекались все новые группы людей, особенно в крупных городах. Заметно распростра­нилось чтение среди солдат, как правило — выходцев из крестьян. Годы службы в армии стали для них временем приобщения к чтению. Возвращаясь в села, они приносили с собой навыки чтения, новые книжные знания.

Интеллигенция, учащиеся, рабочие знакомились с трудами классиков марксизма, деятелей европейской социал-демократии (К. Либкнехт, А. Бабель, П. Лафарг, Ж. Жорес), сочинениями русских революционеров М.А. Бакунина, П.А. Кропоткина, Г.В. Плеханова, В.И. Ленина, А.В. Луначарского. Среди газет популяр­ны издания либерального направления («Страна», «Речь», «XX век», «Дума»). Интерес к чтению серьезной литературе научного, философского, общепознавательного плана значительно снизился.

Бурный всплеск интереса к массовой политической литературе не был постоянным. Спад активности общественных движений, разочарование в их результатах, усталость людей от политики вызывали активный спрос на легкое развлекательное чтение, отвлекающее от жизненных проблем. Пораже­ние революции 1905—07, Первая мировая война, итоги Февральской революции породили массовое чтение переводных, а затем и отечественных серий о героях-сыщиках, волны увлечения беллетристикой детективного, эротического характера.

Октябрьская революция стала переломным этапом в истории чтения. Правящая Коммунистическая партия воспринимала чтение как один из важнейших рычагов переустройства общества, воспитания человека в соответствии с государственной идеологией. Чтение из области частной инициативы перешло в сферу компетенции властных структур, что позволило оперативно поднять уровень грамотности населения, массово приобщить его к книге. Однако «управление» чтением с помощью регламентаций, пат­ронирования, установления четких границ дозволенной и полезной литературы, селекции нового знания и фильтрации культурного наследия, цензуры лишало общество многоцветности и глубины культуры.

Особенности чтения на каждом этапе советской истории скла­дывались по-разному и зависели от политики государства в данный период.

В первое десятилетие советской власти чтение за Уралом раз­вивалось в условиях неоднократной смены власти и социокультурный парадигм, резкого размежевания людей по партийным, социальным, идеологическим позициям, в чрезвычайных условиях Гражданской войны и «военного коммунизма» (конец 1919—21). Воюющие стороны обрушивали на читателей потоки агитационно-пропагандистских брошюр, листовок, газет. Среди из­даваемых в стране книг политическая литература составляла до 2/з в столицах и до 1/3 в провинции. Однако с конца 1917 в среде сибирско-дальневосточных читателей наблюдался резкий спад интереса к печатной пропаганде и общественно-политической литературе в целом. В 1918 в период первых большевистских советов, отмечался заметный интерес крестьян к сельскохозяйственной, кооперативной, научно-популярной книге, беллетристике, учебникам. Осо­бенно выросла тяга к чтению у подростков. Быстрый рост читательских потребностей обострял и без того сильный книжный голод, особенно на селе.

В условиях «военного коммунизма» вопрос обеспе­чения народа «нужной» и «полезной» книгой, а также приобщения безграмотных и малограмотных к чтению стал частью важнейшей стратегической задачи Коммунистические партии — воспитания нового человека — и решался мобилизационными методами. Был оперативно налажен массовый выпуск букварей, учебников, пособий по ликвидации негра­мотности взрослого населения, первых книг для чтения после букваря или азбуки. По числу названий и тиражам эта литература уступала лишь агитационной. Массовое обучение грамоте сопровождалось антирелигиозной и коммунистической пропагандой. Использование различных способов бесплатного продвижения книги в народ способствовало как удовлетворению читательского спроса, так и решению идеологических задач.

Период новой экономической политики стал ко­роткой передышкой от экстремального внешнего воздействия на читателя. Успехи ликбеза, рост показателей книжной торговли и библиотечной книговыдачи, сдвиги в читательских запросах свидетельствовали не только об организационном совершенствовании каналов продвижения книги, но и о весомости сознательного к ней обращения, о рождении массового читателя в данный период.

Круг чтения грамотных крестьян определялся в первую очередь полезностью книги в решении хозяйственных проблем (работы о содержании и улучшении скота, выведении пчел, разнообразных ремеслах). Крестьяне, имевшие крупные хозяйства и потому подвергавшиеся налоговому и политическому воздействию со стороны властей, покупали юридические книги, кодексы законов. Среди общественно-политической литературы отдавали предпочтение изданиям, посвященным разным сторонам сельской жизни (работе советов, кресткомов, кооперации, политике партии в деревне), а также проблемам ате­изма и религии. Из беллетристики любили исторические книги (В.Я. Шишков, А.С. Серафимович, П.А. Бляхин «Красные дъяволята», Дж. Рид «Десять дней, кото­рые потрясли мир»). В круг чтения крестьян по-прежнему входила лишь популярная, небольшая по объему дешевая книжка. Дети и подростки (как правило, посетители изб-читален) читали много, отдавая предпочтение приключенческой литературе.

Повышение грамотности населения изменило состав читателей городских библиотек — около 12 % рабочих, 25 % служащих, более 54 % учащихся (в дореволюционных библиотеках число читателей из рабочих и крестьян едва достигало 0,5 %). Читатели рабочих библиотек выбирали художественную литературу (М. Горький, Ю.Н. Либединский, Л.Н. Сейфуллина, А.С. Серафимович, В.В. Вересаев, частично А.С. Пушкин, Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский, И.А. Гончаров, И.С. Тургенев). Рабочая молодежь, помимо беллетристики, изредка читала книги о войне, радио, достижениях современной техники.

В 1920-е гг. практиковалось привлечение к чтению заключенных. Число читателей по разным местам за­ключения Сибири колебалось от 86 до 400 человек. В их чтении преобладала беллетристика, общественно-политическая литература, книги по естествознанию. На громких читках наибольшей популярностью пользовалась литература по сельскому хозяйству (более 30 % заключенных были крестьяне).

В новых условиях появилась некоторая возможность удовлетворять читательские потребности и интеллигенции крупных сибирских городов (научных работников, преподавателей, студентов). Научные издания появились в книжных магазинах, много новых и старых книг продавалось на рынках.

В 1930-е гг. чтение как один из важнейших инструментов идеологического воздействия на людей вновь становится объектом внимания и контроля со стороны властей. В 1928—32 развернулась 2-я волна кампании по массовой ликви­дации неграмотности и малограмотности, в результате которой, а затем и в процессе плановой школьной и внешкольной ликбезовской работы Россия становилась читающей страной (грамотность повысилась, по официальным данным, с 67 % в 1930 до 90 % в конце 1938).

Государственная издательская система 1930-х гг. поставляла читателям значительно возросший по сравнению с прежними годами объем книжной продукции, в первую очередь идеологического характе­ра. Резко поднялся спрос на техническую литературу, доступную рядовому читателю. Рост объектов индустрии вызвал потребность в новых технических кадрах, расширении сети техникумов, школ ФЗУ, курсов повышения квалифи­кации, что привело к массовому использованию технической учебной книги. В целях привлечения работников колхозов и совхозов к чтению сельскохозяйственной литературы разработана система до­ставки книг непосредственно на поля и в села.

В области художественной литературы общество ориентировали на чтение тех образцов русской классики и советской литературы, которые представ­лялись государству как идеологический фундамент культурной стратегии. Современная литература, входившая в официально поощряемый круг чтения, как правило, отличалась повышенной идеологизированностью, зачастую в ущерб художественным достоинствам.

Ужесточение политического режима в 1930-х — начала 1950-х гг. существенно повлияло на чтение. Читатель оказался в ситуации «усеченной» культуры, когда из круга чтения выпали целые пласты научного, культурного, духовного знания (новые достиже­ния зарубежной науки, внемарксистская философия, социоло­гия, история, художественная литература разных стилей и направлений, религиозная книга, как православных, так и иных конфессий и религий, и многое другое). Чтение  в сибирско-дальневосточной провинции, как и во всей стране, унифицировалось, утратив свою региональную самобытность.

Великая Отечественная война внесла определенные кор­рективы в чтение сибиряков. Великая цель победы над врагом сблизила усилия власти и желания людей, породила рост гражданского достоинства, ощущение личной ответственности за судьбы Родины, определенной самостоятельности сознания и свободы, что отразилось на характере чтения. Значительно вырос­ло количество читателей и книговыдач в городских и сельских библиотеках. Изменился состав читателей: увеличилась доля женщин, военнослужащих, подростков, рабочих и ИТР.

В самый трагичный период войны (1941—42) наиболее востребованной была литература на актуальные общественно-политические темы. Огромным спросом пользовались книги военной тематики, по вопросам международной политики и дипломатии, антифашистская литература, особенно переводная. Повышенный интерес вызывали работы по отечественной исто­рии, о русских полководцах, военные мемуары. Читалось и воспринималось все, что было способно вселить уве­ренность в победе.

По мере изменения положения на фронтах читательские ин­тересы смещались в сторону решения практических задач — освоения новых технологий, повышения производственного мастерства, изучения опыта передовиков, что было ак­туально в условиях перестройки промышленности на военный лад, эвакуации в Сибирь сотен заводов.

Особая роль в чтении периода войны принадлежала художественной литературе, которая давала нравственные ориентиры, способст­вовала снятию психологического напряжения. С наибольшим интересом читались произведения о войне (Б.Л. Горбатов,  П.А. Павленко, К.М. Симонов, М.А. Шолохов, И.Г. Эренбург), исторические романы (В.Я. Шишков, С.Н. Сергеев-Ценский, А.К. Толстой, А.А. Фадеев, Г.М. Мар­ков). Продолжали читать русскую классику. По сравнению с довоенным временем возросло внимание к произведениям зарубежной литературы (О. Бальзак, В. Гюго, Ч. Диккенс, Э. Зо­ля, Г. Мопассан, Р. Роллан, Л. Фейхтвангер).

Круг чтения сибиряков свидетельствовал о достаточно насыщенной духовной жизни общества. За годы войны у многих людей появился интерес к сложным мировоззренческим вопросам, к западной классической философии. Чтение способствовало формированию некоторого критического мышления, особенно у молодежи. В военные и первые послевоенные годы за Уралом несколько обновился состав общества, сложился относительно широкий слой образованных людей, выросла не только доля читающих жителей региона, но и появились предпосыл­ки для изменения самого хаактера чтения.

Наибольшую значимость в чтении образованных сибиряков «оттепельных» и последующих лет приобрели напол­ненная идейными исканиями публицистика и художественная литература, противостоящие духу ортодоксальной идеологии (журналы «Новый мир», «Юность», «Москва», «Молодая гвар­дия», «Дружба народов», произведения Д.А. Гранина, В.С. Гроссмана, В.Д. Дудинцева, А.И. Солженицына, И.Г. Эренбурга), «возвращенная» литература (Л.Н. Анд­реев, И.Э. Бабель, М.А. Булгаков, А.П. Платонов, Ю.К. Олеша). В эти годы особенно ярко проявилось исторически заложенное в менталитете россиян отноше­ние к писателям как главным носителям гражданской совести.

Исторический период между «оттепелью» и «перестройкой» (вторая  половина 1960-х — первая половина 1980-х гг.) породил высо­кий спрос на произведения о современности, в которых поднимались глубинные нравственные проблемы, на «дере­венскую прозу» как возвращение к традиционным ценностям, православию, семье (Ф.А. Абрамов, В.П. Астафьев, В.Г. Распутин, В.М. Шукшин), книги о Великой Отечественной войне (В.О. Богомолов, Ю.В. Бондарев, В.В. Быков, Б.Л. Васильев, В.П. Некрасов, К.М. Си­монов, А.А. Фадеев, М.А. Шолохов), исторические романы, особенно о родном крае (А.С. Иванов, С.В. Сартаков, Ф.Н. Таурин, Н.П. Задорнов, А.С. Новиков-Прибой, А.Н. Степанов, А.Т. Черкасов), произведения местных авторов (В.М. Коньяков, И.М. Лавров, Г.Н. Машкин, Н.Я. Самохин, Г.Л. Немченко).

Многократно возрос интерес к научной фантастике, от­крывающей пути в неведомое (И.А. Ефремов, С.В. Об­ручев, братья Стругацкие, А. Азимов, Р. Брэдбери, К. Воннегут, С. Лем, Г. Уэллс), а также поэзии с при­сущей ей свободой авторского самовыражения (лидеры читательских предпочтений - Е. Евтушенко, Р. Рождественский, A. Вознесенский). Значимое место в чтении занимала зарубежная художественная литература (помимо привычно популярной классики — Э.М. Ремарк, Э. Хэмингуэй, А. Сент-Экзюпери, Г. Белль, К. Гамсун, Ж.-П. Сартр).

Важную роль в чтении сибиряков приобрела литература общественно-политической и смежной тематики, расширявшая представления о стране, мире и жизни в целом. Официальный книжный поток, с конца 1960-х гг. вновь жестко регулиру­емый государством, уже не мог удовлетворять потребности читателей, что в 1970-х - первой половине 1980-х гг. обернулось устойчивым дефицитом востребованных книг и «затоварива­нием» многими предлагаемыми. Отсутствие объективной и разносторонней информации побуждало людей все чаще обращаться к альтернативным ее источникам. Неотъем­лемой частью чтения многих сибиряков, прежде всего студентов и интеллигенции, стал самиздат и публикации, прони­кавшие с Запада («тамиздат»). В рукописных и машинописных экземплярах читались информационные бюллетени правозащитников «Хроника текущих событий»; «Раковый корпус», «В круге пер­вом», «Архипелаг ГУЛаг» А.И. Солженицына; «Все течет.» В.С. Гроссмана, «Крутой маршрут» Е.С. Гинз­бург; «Доктор Живаго» Б.Л. Пастернака; произведения B. Н. Войновича, А.А. Зиновьева, А.П. Платонова. В разряд неподцензурного чтения входили «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе», «О стране и мире» А.Д. Сахарова, сочинения русских религиозных философов Н.А. Бердяева, А.В. Ильина, К.Н. Леонтьева, философско-религиозные произведения Н.К. Ре­риха, Е.П. Блаватской, «Живая этика», религиозная  литература разных конфессий. С помощью самиздата книжный рынок насыщался дефицитными или не допущенными к изданию работами, например, остро востребованными произведениями зарубежной фантастики, разнообразными пособиями по альтернативной медицине, сыроедению, материалами об уфологии, рок-группах и т. п.

В последние десятилетия советской власти чтение в восточных ре­гионах стало неотъемлемой частью внутреннего мира людей, занимая все большее место в структуре их духовной жизни. По интенсивности оно было выше, чем в среднем по России (в 1985 сибирских читатель в среднем за год прочитал в библиотеках 25 книг, по РСФСР - 22 книги). Увеличились расходы населения на покупку литературы, расширился круг читательских интересов. Рост научного и научно-технического потенциала за Ура­лом, формирование академических центров и системы вузов, хозяйственное освоение восточных территорий породили устойчивый читательский спрос на научную, учебную, производственную книгу. Несколько отста­вало чтение в сельскохозяйственном (колхозно-совхозном) секторе. Расширилось чтение, связанное с досуговой и индивидуальной деятельностью, - книги о домоводстве, садоводстве, охоте, рыбной ловле, спорте, фотографии, тайнах Вселенной и происхождении жизни на Земле, искусстве, возросла потребность в развлекательной беллетристике (детективы, фантастика, юмор).

В недрах тоталитарной системы, основанной на жест­ком регулировании чтения, постепенно вызревали ростки альтернативного читательского поведения, претендующего на свободу выбора. Уже в начале 1980-х гг. явственно обоз­начился кризис советской книжной культуры, не способной удовлетворять читательские потребности соотечественников. Решение сложных идеологических, культурных и духовных проблем с помощью силовых, запретительных методов из года в год снижало созидательную энергию общества и вело к краху административно- командной системы.

«Перестройка» (вторая половина 1980-х — начало 1990-х гг.), отмена цензуры и полная устраненность государства от руководства чтения породили в стране совершенно новую читательскую ситуа­цию. Принудительное «цементирование» общества с помощью идео­логически выверенных изданий сменил информационный хаос. Читательский бум конца 1980-х — начала 1990-х гг. с его яростной поляризацией идейно-политических устремлений людских масс, лихорадочным освоением ими новой бесцензурной и ранее запрещенной литературы (разнонаправленно ориентированных, остро политизированных газет и журналов; малодоступных прежде произведений, распространяемых сам- и тамиздатом «послеоттепельных» времен; «возвращенной» литературой русского зарубежья) породил в обществе 1990-х гг. ощущение социальной усталости от исторических потрясений. Впервые в отечественной истории читатель был вынужден искать ответы на важные для него вопросы индивидуально, самостоятельно приоб­ретать опыт адаптации к новым жизненным обстоя­тельствам.

Девальвация духовных ценностей, прагматизация жизненных установок, агрессивный характер информационной среды, разрушение системы книгораспространения и пополне­ния библиотечных фондов в 1990-е гг. породили ради­кальную смену читательского поведения. Резко сократилось число читающих. Чтение стало менее значимым в жизни людей, беглым и поверхностным, уступив место электронным СМИ и глобальной сети Интернет. Оно четко раздели­лось на деловое и развлекательное, причем 1-е доминировало (70—85 %) в бюджете читательского времени (учеба, повышение квалификации, получение дополнительного образования и разного рода информации). Наиболее востребованными стали книги по экономике, юриспруденции, информатике, маркетингу; учебные и справочные издания, способствующие наиболее успешному встраиванию людей в систему но­вых социально-экономических отношений. В «свободном» чтении  сибиряков всех уровней образования и мест жительства стала пре­обладать легкая, снимающая эмоциональное напряжение литература (прежде всего детективы, любовные романы, глянцевые иллюстрированные журналы). Так, в группе из 125 жителей Новосибирска с высшим образованием (2001—02) чтение как отдых признали 65 % опрошенных, а 54 % из них назвали детектив своим любимым жанром литературы.

Интенсивная деполитизация и деидеологизация чте­ния ощущалась за Уралом сильнее, чем в Центре. Из чтения сибиряков ушли целые пласты отечественной литературы, активно востребованной ранее. Духовные поиски читателей переместились из области переустройства мира в сферу постижения самих себя, оценки собственных внутренних возможностей. Поя­вились новые знаковые имена, как правило, зарубежные (П. Коэльо, Х. Мураками), чьи произведения наиболее насыщены опытом индивидуального выстраивания человеческой судьбы. Усилился интерес к работам приключенческого характера по философии, психологии, религии, чтение которых пред­полагает реальную пользу (учит, как стать успешным, здоровым и счастливым).

В то же время социологические исследования показывают, что читатель сибирской провинции продолжает оставаться в си­ловом поле русской классической литературы. Среди наиболее ценимых писателей в самых разных группах населения неизменно называют А.С. Пушкина, М.А. Булгакова, Ф.М. До­стоевского, Л.Н. Толстого, А.П. Чехова. Продолжают оставаться востребованными книги исторической тематики.

В современной России новая парадигма чтения лишь начинает складываться, постоянно меняет свои конкретные черты. Ее дальнейшее развитие во многом зависит от самоиденти­фикации общества, а также усилий государства по обеспечению равного доступа всего населения страны к книгам и другим источникам информации.

См. Книжная торговля, Книгоиздание.

Лит.: Личков Л.С. Как и что читает народ в Восточной Сиби­ри // Рус. мысль. 1896. № 1-2; Зверева К.Е., Зверев В.А. Круг чтения крестьянства Сибири в период капитализма в 80-е гг. XIX - начале XX в. // Распространение книги в Сибири (конец XVIII - начало XX в.). Новосибирск, 1990; Савенко Е.Н. Читательские интересы сибиряков в период Великой Отечественной войны // Издание и распространение книги в Сибири и на Дальнем Востоке. Новосибирск, 1993; Она же. Чтение сибиряков в середине 60-х - первой половине 80-х гг. XX в. как выражение общественных на­строений «застоя» // Книга в российской провинции: парадигмы и альтернативы книжной культуры Сибири в 60-х годах XX - начале XXI века. Новосибирск, 2005; Дергачева-Скоп Е.И., Алексеев В.Н. Книжная культура старообрядцев и их четья литература: К проблеме типологии чтения // Русская книга в дореволюционной Сибири. Археография книжных памятников. Новосибирск, 1996; Очерки ис­тории книжной культуры Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 2000-2006. Т. 1-5; Аскарова В.Я. Динамика концепции российского читателя (конец X - нач. XX в.). СПб.; Челябинск, 2003; Волкова В.Н. Чтение в современной Сибири: некоторые аспекты изучения // Кни­га, общество, читатель: Современные аспекты. Новосибирск, 2004; Она же. Российский читатель начала XXI века: штрихи к портрету (по материалам сибирских исследований) // Культурологические исследования в Сибири. Омск, 2005. № 2.

В.Н. Волкова