Новая экономическая политика // «Историческая энциклопедия Сибири» (2009)

НОВАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА (нэп), экономическая политика, проводимая правящей в СССР Ком­мунистической партией после окончания Гражданской войны, целью которой являлось создание экономического механизма, обеспечивающего восстановление и дальнейшее поступательное развитие народного хозяйства. Названа новой в отличие от политики «военного коммунизма». Причинами его отмены стали разруха в промышленности и на транспорте, массовое сопротивление крестьянства политике продразверстки (см. Крестьянское движение). Крестьяне требовали уста­новления строго фиксированных обязательств перед государством и разрешения свободной торговли излишками сельскохозяйственной про­дукции.

Основываясь на решении X съезда ВКП(б), ВЦИК 21 марта 1921 утвердил Декрет о замене продразверстки натуральным налогом (см. Продналог). Государственная монопо­лия на сельскохозяйственную продукцию отменялась. Государство становилось собственником только части произведенной крестьянами продукции, отчуждаемой в форме строго фиксированного на­турального налога. Остальное ее количество оставалось в полном распоряжении крестьянина и могло быть использовано им как для внутрихозяйственного потребления и накопления, так и для продажи (обмена). Свободная торговля сельскохозяйственными про­дуктами и продуктами мелкой промышленности первоначально ограничивалась местным рынком. Частные железнодорожные перевозки продовольствия и сырья допускались лишь в пределах багажных или пассажирских норм. Межрайонные операции пе­редавались государственным организациям и потребкооперации, которым дозволялось осуществлять оборот товаров исключительно путем их непосредственного обмена и по фиксированным обменным экви­валентам (ценам).

Ограниченный характер имела и официально предостав­ленная крестьянам свобода распоряжения излишками сельскохозяйственной продукции. Большая ее часть изымалась по проднало­гу, который для Сибири оказался еще более тяжелым, чем разверстка. До его выполнения для всех форм обмена официально закрыли наиболее урожайные районы: Славгородский, Каменский и Калачинский уезды, всю Акмолин­скую и часть Енисейской губернии. На железных дорогах выста­вили заградотряды. Местные власти продолжали самоуправную конфискацию у селян продуктов их труда.

Неспособность монополистических государственно-кооперативных структур приобрести у крестьян необходимое количество сельскохозяйственной продук­ции, вызванный катастрофическим неурожаем в Поволжье продовольственный кризис, продолжающееся падение промышленного производства вынудили руководство страны с осени 1921 по лето 1922 пойти на достаточно радикальную либерализацию экономи­ки. Снимались ограничения на свободу товарооборота. Право торговли получили все желающие государственные и кооперативные организации, а также частные лица. Цены «отпускались». Государственные заводы и фабрики (за исключением оборонных) снимались с государственного обеспечения и переводились на хозрасчет. Отме­нялась всеобщая трудовая повинность, ее заменило добровольное привлечение к труду, упразднялась карточная система. Децентрализовалась кооперативная система, взаимо­отношения внутри которой стали строиться на коммерческой договорной основе. Осуществлялось разгосударствление и частичная приватизация пищевой и перерабатывающей промышленности, многие ранее национализированные мелкие предприятия переда­вались кооперации, исполкомам местных советов, возвра­щались прежним владельцам. Часть из них сдавалась в частную аренду. В сфере добычи золота и полиметаллических руд функционировали иностранные концессии. Произошла легализация частной собственности и частного предприни­мательства. Возродились кредитно-банковская систе­ма (см. Банки), ярмарки, товарные биржи, биржи труда. Введенный в действие в конце 1922 Земельный кодекс предоставил крестьянам право свободно выбирать фор­му землепользования (общинную, участковую, коллек­тивную), а также разрешил вспомогательный наем и трудовую аренду земли.

Допущение капиталистических отношений в советскую эконо­мику имело свои пределы. В руках государства оставались «командные высоты» народного хозяйства: транспортная инфра­структура, крупная промышленность, внешняя торговля. Допускалась потенциальная возможность перехода к директивному цено­образованию в случае признанного властями неблаго­приятным уровня цен. На повестке дня оставалась за­дача сосредоточения в руках государства максимально возможных объемов излишков сельскохозяйственной продукции. Советская буржуазия (нэпманы) была лишена политических прав и ограничивалась в правах социальных.

Либерализация рынка достаточно быстро привела к видимым положительным результатам. Частники наладили «челночную» торговлю с деревней. Центральные улицы горо­дов заполнили продавцы мелкой розницы. Открылись частные магазины, мастерские, рестораны, другие «уве­селительные» заведения. Газеты заполнились рекламными объявлениями. Однако «шоковая терапия» имела и обо­ротную сторону. Цены на сельскохозяйственные продукты увеличивались с головокружительной быстротой. Нарастали темпы гиперинфляции. В государственной промышленности началось «проедание фондов». Покупательная способность крестьянства была низкой, а объемы товарной продукции сельского хозяйства минимальными. Чтобы приобрес­ти продовольствие для своих работников, переведенные на хозрасчет промышленные предприятия реализовывали пром­товары ниже себестоимости, продавали сырье и даже оборудование. «Помощь» в этом им оказывали частные посредники, которые за счет государственных средств осуществляли «первоначальное накопление капитала». Часть заводов и фабрик закрылась. Действующие предприятия и уч­реждения сокращали штаты. Масштабы безработицы увеличились. В то время как немногочисленные нувориши публично демонстрировали свое «процветание», большая часть городских жителей испытывала нужду в самом необхо­димом и даже голодала.

В этих условиях власти начиная с лета 1922 прове­ли ряд мероприятий по ремонополизации рынка. Со­здавались крупные общесоюзные, республиканские и региональные государственные торговые организации (в том числе заготовительные), которые наряду с кооперативными объединениями и союзами пользовались преимущественным правом получения государственных кредитов и иными льготами («Хлебопро­дукт», Госторг РСФСР, Сибторг, Дальгосторг и др.). Крупные государственные предприятия объединялись в производственные тресты (Сибметаллтрест, Сибуголь, Сиблестрест, Даль- золото и другие), а те, в свою очередь, в синдикаты, которые занимались сбытом продукции (Сибсоль, Сибхимсиндикат, Сибкожсиндикат и другие) (см. Совнархозы). Для координации деятельности государственных  и кооперативных промышленных и торговых организаций и общего регулирования рынка создавались специальные государственные управленческие структуры (ВСНХ, Сиб- и Дальпромбюро, Комиссия по внутренней торговле СТО, Сиб- и Далькомвнутторг и др.). На Дальнем Востоке после включения территории Дальневосточной республики (ДВР) в состав РСФСР началась национализация промышленности и введение государственной мо­нополии внешней торговли.

В конце лета - начале осени 1922 ситуация в советской эконо­мике в целом улучшилась. Относительно высокий уро­жай зерновых в европейской части страны, снижение доли их изъятия по натуральному налогу, острая нужда крестьян в деньгах для уплаты налогов и покупки промышленных товаров и инвентаря привели к увеличению предложения сельскохозяйственной продукции. Спрос на нее отставал от предложения. Эк­спорт был минимальным. Покупательская способность городского на­селения оставалась низкой. Государство удовлетворяло свои нужды в продовольствии за счет продналога. Спрос на промтовары, напротив, превышал предложение. В этих условиях цены на сельскохозяйственную продукцию стали снижать­ся, а на промышленную - расти. В Сибири, несмотря на продолжающееся падение уровня сельскохозяйственного производства, сложилась аналогичная конъюнктура. Продовольствие из региона не вывозилось, а объемы произведенной про­дукции превышали внутренний спрос на нее. В 1923 дан­ная тенденция продолжалась. Урожай на западе стра­ны собрали еще больший. Началось восстановление сельского хозяйства и в Сибири.

В этих условиях руководители государства предпочитали экономические методы регулирования экономики. Механизм це­нообразования оставался рыночным. Сибирское руководство вело себя более консервативно. Осенью 1922 власти региона установили директивные заготовительные цены на зерно и передали монопольное право на его закупки Сибконторе «Хлебопродукта» и потребкооперации. Контроль над ситуа­цией в сфере хлебозаготовок возлагался на сибирские и губернские «пятерки» по реализации урожая. «Сибпятерка» пош­ла на конфликт с центральным правлением Госбанка, сняв с рынка его областную контору, которая стала вести самостоятельные закупки хлеба. И лишь вмешательство Центра остано­вило ремонополизацию хлебного рынка. Крайне негативно сибирское руководство относилось к частному капиталу. Основной причи­ной снятия с хлебного рынка сибконторы Госбанка стало то, что, не имея собственного заготаппарата, она широко ис­пользовала услуги частных посредников. Ряд частных хле­боторговцев был арестован. В аренду в крае сдавался только 41 % предназначенных для этих целей предпри­ятий (в РСФСР в целом — 76,5 %).

Несмотря на давление со стороны местных властей, частный капитал занял лидирующие позиции в торговле и мелкой промышленности. В Сибири в 1922/23 удельный вес частного сектора в товарообороте превышал 85 %. На долю частных предпринимателей приходилось 60 % общего оборота сибирской промышленности. На Дальнем Востоке в 1923 в городах и посел­ках частник имел 92—96 % всех торговых заведений.

Налаживание товарооборота, наличие в руках государства бесплатного продналогового зерна, значительное уменьшение рас­ходной части бюджета (сокращение армии и штатов государственных учреждений, прекращение финансирования большей части промышленных предприятий, культурно-просветительских учреждений и т. п.) позволили провести успешную денежную реформу. Постоянно обесценивающиеся денежные знаки сменил коти­руемый в золоте и потому устойчивый червонец. Низ­кий уровень сельскохозяйственных цен позволил государственной промышленности перейти от «разбазаривания фондов» к накоплению капиталов. Началось ее восстановление. С целью ускорения дан­ного процесса руководители советской промышленности пошли на дальнейшее повышение цен. Цены на сельскохозяйственную продукцию продолжали падать. В Сибири к октябрю 1923 цены на нее составляли 58 %, а на промышленные товары — 162 % от довоенного уровня. Покупательская способность деревни резко снизилась. Возник кризис сбыта промышленной продукции. Его результа­том стали перебои в выдаче зарплаты рабочим, закры­тие некоторых предприятий, усиление безработицы, недо­вольство рабочих, трудовые конфликты. Ухудшилось от­ношение к советской власти и со стороны крестьянства. Для того чтобы разрядить обстановку, государство приняло меры для сближения промышленных и сельскохозяйственных цен. Если цены на фабрикаты снижались преимущественно директивным образом, то при повыше­нии цен на сельскохозяйственные продукты применялись экономические методы. Увеличивалось финансирование государственных и кооперативных заготовительных организаций. Существенно выросли масштабы экспорта. Возоб­новился вывоз за границу сибирского масла (см. Маслоделие). С января 1924 сельскохозяйственный налог стал взимать­ся только деньгами.

В начале 1924 конъюнктура изменилась. Произошло сезонное снижение предложения сельскохозяйственных  продуктов. В то же время спрос на них со стороны оптовых покупате­лей и городского населения вырос. Резко повысившиеся сельскохозяйственные цены привели к снижению рентабельности экспорта и вызвали социальную напряженность в городе. Государственное руководство при­няло курс на снижение сельскохозяйственных цен. Сократился хлебный экспорт и финансирование. Вводились предельные про­дажные и закупочные цены для государственных и кооперативных торговых организаций, установленные ниже рыночного уровня. Проводились меры по ограничению деятельности частных торговцев, которые переросли в общее наступление на частный капитал, на­званный главным виновником всех кризисных явлений в эко­номике. Существенно сокращалось кредитование част­ников и объемы поставок им товаров. Доля частных лиц в покупке у основных оптовых государственных организаций, снабжающих Сибирь товарами массовые потребления, снизилась с 36 % в 1922/23 до 16 % в 1923/24. Повысилось налогообло­жение предпринимательских слоев. Число частных торговых пред­приятий стало сокращаться. Развитие государственной и кооперативной тор­говли не успевало компенсировать данный процесс. На городских рынках начал возрождаться натуральный товарообмен. Частный капитал переориентировался с торговли промышленными товарами на оптовые закупки сельскохозяйственной продукции. В Си­бири появились представители крупных частных хлебо- и маслоторговых фирм.

Весной 1924 государству удалось добиться снижения цен на сельскохозяйственные продукты. Это привело к отмене практики их лимитирования. Однако недород в ряде производящих регионов европейской части страны создал угрозу нового вит­ка увеличения сельскохозяйственных цен, которое могло поколебать госбюд­жет, стабильность червонца, понизить уровень жизни горожан, и прежде всего рабочих. В создавшихся усло­виях советское руководство усилило административное вмешательство в заготовительную сферу. Усилилась централизация государственно-кооперативного заготовительного аппа­рата. В качестве гарантии предотвращения продовольственного кризиса рассматривались ресурсы Сибири, где впервые за годы нэпа собрали относительно высокий урожай. В связи с этим регион получил значительный государственный план хлебозаготовок, его выполнение объявлялось ударной задачей. Несмот­ря на это централизацию заготовки в Сибири проходили неудовлетворительно. Их сдерживали вновь введенные для государственных и кооперативных заготовителей жесткие лимиты закупочных цен. Крестьяне продавали свою продукцию частникам, которые предлагали за нее сравнительно невысокие, но все-таки превосходящие лимитный уровень цены. Особенно интенсивно частные торговцы работали на западе края. В Омской губернии ими закупалось до половины всего выво­зимого на рынок зерна.

Для вытеснения частника принимался ряд мер административного характера. В конце октября Сибревком в секретном циркуляре за­претил подачу вагонов под частные хлебные грузы. Несмот­ря на незаконность подобной акции, частным хлеботор­говцам запрещались закупки без регистрации в органах внутренней торговли, в ходе которой им отводились для за­готовок наименее хлебные и наиболее удаленные от железной дороги районы. Иркутский губвнутторг вообще запретил частный хлебозакуп на территории губернии. Частник ставился под гласный контроль милиции и негласный — ОГПУ, от­слеживающих малейшие нарушения правил торговли, вслед за чем налагались крупные штрафы. В конце 1924 в Сибири провели аресты крупных хлеботорговцев. Устра­нение частного капитала из межрайонного оборота привело к дефициту продовольствия в потребляющих районах стра­ны. Крестьяне выражали недовольство низкими закупочными ценами и высоким уровнем их налогообложения.

В правящих кругах страны сложилось мнение, что единственным способом выхода из надвигающегося кризиса может быть либерализация рынка, одним из направле­ний которой стало снятие административных ограничений деятельности частного капитала. Помимо этого делалась ставка на повыше­ние закупочных цен. Данная политика Центра противоре­чила установкам сибирских властей, считавших единственно правильными административные методы регулирования, и встретила их активное противодействие. Органы управления краем не­охотно и лишь под давлением Москвы повышали заготовительные цены, но настояли на сохранении запрета на вывоз из Сибири частных хлебных грузов. Более того, сибирские власти перешли к административным методам регулирования заготовительного рынка животного масла.

Курс на либерализацию экономической политики был закреп­лен в решениях апрельского (1925) Пленума ЦК РКП(б). Государственные банки увеличили кредитование частных торговцев. Смяг­чались условия отпуска им промтоваров: уменьшались надбавки на отпускные цены и задатки наличными, увеличивался срок товарного кредита. Снизились разме­ры налогообложения предпринимательской деятельности. В Сиби­ри в течение второй половины 1924/25 — 1925/26 число частных торговых предприятий увеличилось на треть. При незначительном снижении удельного веса частнопосреднического оборота в общем товарообороте региона его абсолютный рост за то же время составил 39 %. В 1925 в ходе осуществления кур­са РКП(б) «Лицом к деревне» был проведен ряд дополнительных мероприятий, отвечающих интересам крестьянства. Расши­рились законодательные рамки применения найма рабочей силы и аренды земли. Снизились размеры сельскохозяйственного налога. Воз­росло машиноснабжение и кредитование деревни. Раз­витие сельского хозяйства ускорилось. В 1925/26 валовое производство аграрной продукции в Сибири превзошло довоенный уровень. Промышленность восстанавливалась более медленно. Директивное снижение цен на промышленные товары в этих условиях приве­ло к нарастанию их дефицита.

Острый товарный голод, который испытывала деревня, стал основной причиной хлебозаготовительного кризиса 1925/26. Крестьяне потеряли экономические стимулы к полной реализа­ции товарных запасов зерна. Несмотря на достаточно вы­сокий урожай, его предложение сократилось. Закупочные цены вновь поползли вверх. В связи с этим возобнови­лось непосредственное вмешательство государства в процесс цено­образования. Были фактически реанимированы ранее отмененные предельные лимиты. Наркомат торговли СССР определял директивные цены для отдельных районов и ви­дов сельскохозяйственных продуктов. На их основе государственной и кооперативной заготовительной организации на местах принимали конвенционные закупочные цены, превышение которых преследовалось в административном или уголовном порядке. Осенью 1925 возобновился нажим на оптовых частных хлеботорговцев. Основой их вытеснения из межрегионального оборота стал запрет на вывоз принадле­жавших частникам оптовых партий сельскохозяйственной продукции из производящих районов по железной дороге и контролируемым государством водным путям сообщения. 20 октября подобный запрет по собственной инициативе ввело сибирское руководство. 9 ноября аналогичное решение принял СТО.

Чтобы побудить крестьян к наращиванию хлебосда­чи, государство увеличило товароснабжение деревни, усилило взыскание налоговых и иных задолженностей сельских жителей, сократило объемы их кредитования. Извлечению денежных средств способствовало возобновление осенью 1925 про­дажи в сельской местности водки, прекращенной в связи с принятием «сухого закона» еще в годы Первой миро­вой войны. Однако наиболее эффективным стимулом для увеличения предложения оставалось увеличение закупочных цен. Они повысились во всех производящих регионах СССР, за исключением Сибири. Сибирские власти считали подобный путь форсирования заготовок недопустимым и добились сохранения стабильного уровня цен на протяжении всей кампании. Результатом подобного упорства стало 40 %-ное невыполнение регионального годового заготовительного задания. В целом по СССР годовой план выполнили на 75 %. В итоге ока­зался сорванным план экспорта хлебопродуктов. Соот­ветственно сократились размеры импорта. Пришлось отказаться от ввоза в страну большого количества машин и оборудования. Из-за их недопоставки был существенно снижен план капитального строительства в промышленности.

Лидеры большевистской партии болезненно восприняли срыв индустриальных программ и приняли решение избавиться от воздействия «стихийных рыночных сил». Развернувшееся в связи с хлебозаготовками наступление на част­ника приняло всеобщий характер. Вводились особые - повышенные тарифы для частных грузов. Запрет на их перевозки распространялся на другие виды сельскохозяйственных продуктов и внутрирайонный оборот. Лимитировался отпуск промышленных товаров и сырья частникам. Прекращалось их креди­тование. Регламентировались продажные цены. Су­щественно ограничивались возможности частной промышленности: расторгались арендные договоры, не разрешалось строительство новых предприятий, запрещалась поставка топ­лива, технических и строительных материалов для частных предпри­ятий, ужесточались санитарные нормы и требования. В начале 1928 в Сибирском крае специально созданные комис­сии закрыли 96 % обследованных ими частных кожевенных и овчинных заводов. Возрастал налоговый пресс (см. Налоги прямые). С 1926 стал взиматься налог на «сверхпри­быль». Увеличивалась прогрессия подоходного налога для частных лиц. Давление на частный сектор экономики привело к его сворачиванию. Число частных торговых пред­приятий в Сибири с 1925/26 по 1928/29 сократилось в 3,5 раза, а их доля в общем товарообороте в 1928/29 составила 5,5 %.

Изменяется финансовая и промышленная политика. Расширяются функции центрального аппарата управления промышленностью, а самостоя­тельность трестов, синдикатов и ведающих мелкой промышленностью отделов местного хозяйства сужается. Ограничивается, а затем прекращается обмен червонцев на золото. Денежная эмиссия становится одним из средств финансирования государственной промышленности. При этом ставка делается на приоритетное развитие тяжелой промышленности. Нарастает инфляция и дефицит товаров народного потребления. Полки государственных и кооперативных магази­нов пустеют. Возрождается карточная система.

Трансформируется концепция построения государственного и ко­оперативного заготовительного аппарата. Если до этого считалось желатель­ным параллельное функционирование на рынке нескольких заготовительных организаций, которые, конкурируя между собой, повы­шали бы эффективность своей работы, то в 1926 кон­куренцию между ними признали вредной, вызывающей нежелательный рост цен. Количество работающих на рынке государственных и кооперативных заготовителей сократили, а сельскохозяйственный рынок поделили между оставшимися по территориальному и функциональному принци­пу. Кооперация, которая никогда в течение нэпа не была в достаточной степени независимой от государства, теряла ос­татки своей самостоятельности. В 1926/27 рыночный механизм образования сельскохозяйственных цен был заменен директив­ным. Рост удельного веса централизованных закупок в общем объеме приобретения товарной продукции позволил XV съезду ВКП(б) сделать вывод о достижении государством в сфере сбыта аграрной продукции «решающего» или «почти мо­нопольного» положения.

Основанная на фактической монополии государственно-кооперативного аппарата и директивном ценообразовании заготовительная система в 1927/28 показала свою несостоятельность. Даже неболь­шое снижение производства зерновых в сочетании с цено­вым волюнтаризмом вызвало в Сибири и стране в целом острый хлебозаготовительный кризис, который сочетался в регионе с продовольственными и маслозаготовительными кризисами, а также за­труднениями в снабжении перерабатывающей промышленности сельскохозяйственным сы­рьем. Приехавший в начале 1928 в Сибирь И.В. Сталин возложил вину за заготовительный кризис на кулачество и дал санкцию на переход к чрезвычайным методам изъятия хлеба (см. Сталина И.В. поездка в Сибирь, 1928). Отказ от продажи государству и хранение зерна сверх установленных потребительских норм признавалось спекуляцией и каралось в соответствии с нормами уголовного права (статья 107 УК РСФСР). В 1928-29 резко повышается налогообложение кула­ков, прекращается их кредитование и машиноснабжение, ужесточаются правила найма рабочей силы и аренды земли. В 1929 завершается переход к принудительным способам изъятия сельскохозяйственной продукции (см. Урало-Сибирский метод хлебозаготовок).

Экономическое и политическое наступление на зажиточных крестьян при­водило к их разорению, консервации мелкотоварности крестьянской экономики и замедлению темпов развития сельского хозяйства в целом. В свою очередь, низкие темпы развития аграрного производства подрывали возможность осуществления при­нятой лидерами компартии программы ускоренной индустриализации страны, в рамках которой крестьянству отводилась роль основного источника материальных и людских ресурсов. В связи с этим принимается решение о переходе к массовой коллективизации. Параллельно с ее развертыванием проис­ходит «зачистка» советской экономики от остатков нэпа. В 1930 упраздняются товарные биржи, тресты и синдикаты. Ликвидируются последние частные предприятия. Завер­шается переход от торговли к централизованному нормированному рас­пределению.

Основной причиной отказа от нэпа являлось то, что, обес­печив восстановление страны после Гражданской войны, он не создавал условий для ее ускоренной модернизации. Уси­ление административного вмешательства в экономику диктовалось и логикой самовоспроизводства сложившейся в СССР систе­мы партийно-государственной власти. Магистральными направлениями ее развития являлись централизация, бюрократизация и расширение сфер непосредственного влияния. Следует также учитывать сохранение в большевистской теории и практике установки на необходимость построения социализма как бестоварного общества с одной формой собственности. Допуще­ние рыночных регуляторов в экономике рассматрива­лось как «временное отступление», а дискуссии внутри правящей элиты сводились, по существу, лишь к оп­ределению сроков завершения нэпа. При этом степень антирыночных настроений провинциальных элит была значи­тельно выше, чем центральной. Не составляла исключе­ние и Сибирь, выбор управленческих решений партийного, советского и хозяйственного руководства которой исходил из установок на постоянную борьбу с «вылазками нэпа».

См. Аграрная политика советского государства в Сибири, Заготовки сельхозпродукции государственные, Промышленность, Сельское хозяйство.

Лит.: История Сибири. Л., 1968. Т. 4; Гущин Н.Я. Особеннос­ти осуществления нэпа в сибирской деревне // Новая экономическая политика. Вопросы теории и истории. М., 1974; Рабочий класс Си­бири в период строительства социализма (1917—1937 гг.). Новоси­бирск, 1982; Крестьянство Сибири в период строительства социа­лизма. 1917—1937 гг. Новосибирск, 1983; Ильиных В.А. Коммерция на хлебном фронте (Государственное регулирование хлебного рынка в условиях нэпа. 1921—1927 гг.). Новосибирск, 1992; Он же. Госу­дарственное регулирование сельскохозяйственного рынка Сибири в условиях нэпа (1921—1928 гг.). Новосибирск, 2005; Угроватов А.П. Нэп и законность (1921—1929). Новосибирск, 1997; Демчик Е.В. Частный капитал в городах Сибири в 1920-е годы: от возрожде­ния к ликвидации. Барнаул, 1998; Орлов И.Б. Новая экономи­ческая политика: история, опыт, проблемы. М., 1999; Грик Н.А. Советская экономическая политика в 1921—1933 гг. (Критический анализ). Томск, 2002.

Н.А. Грик, В.А. Ильиных