Аграрная политика советского государства в Сибири // «Историческая энциклопедия Сибири» (2009)

АГРАРНАЯ ПОЛИТИКА СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА В СИБИРИ. Одним из первых решений советского правительства стало решение о ликвидации частной собственности на землю.

Вся земля, в том числе кабинетская (см. Земле­владение кабинетское), церковная и частновладельческая, подлежала национализации и уравнительному перераспределе­нию. Декрет о земле, который привел к революционным изменениям земельных отношений в европейской части страны, в Сибири си­туацию в аграрной сфере практически не изменил. «Черно­го передела», т. е. перераспределения всех земель сельскохозяйственного назначения, в регионе не проводилось. За крестьянами были фактически закреплены ранее использовавшиеся ими земли, включая кабинетские. Безземельные и малоземельные крестьяне получали прирезку в основном из бывших казенных, частновладельческих и монастырских земель. В сибирской деревне по­явились 1-е колхозы и совхозы (см. Аграрные преобразования в 1917—19).

Не дав сибирским крестьянам сколько-нибудь существенной прибавки в землепользовании, советское правительство с целью на­лаживания продовольственного снабжения городского населения приступило к принудительному изъятию у крестьян хлебных запасов. По мере установления продовольственной диктатуры возрастало разочарова­ние крестьянства в советской власти. Именно это послужило главной причиной ее свержения в Сибири летом 1918.

После восстановления советской власти в конце 1919 — начале 1920 в регионе произошел возврат к нормам, провозгла­шенным в Декрете о земле. При этом сибирские власти учи­тывали местную специфику. Полный запрет аренды земли и найма рабочей силы не вводился. Земельные наделы основные массы зажиточных крестьян перераспределению практически не подвергались. В землепользовании ограничивались лишь наиболее крупные хозяйства. Малоземельные и безземельные крестьяне по-прежнему наделялись землей за счет сво­бодных угодий. Значительно более широкие масштабы, чем в 1918, приобрело строительство колхозов и совхозов.

Гораздо большее значение для взаимоотношений крестьянства с советской властью и развития аграрного производства имела продовольственная политика. Летом 1920 в Сибири была вве­дена обязательная продразверстка, ее сбор обеспечивался вооруженной силой — продотрядами, частями Красной армии и другими военизированными формированиями. Конфискационный характер продразверстки, террор по отношению к сельским жителям при ее осуществлении вызвали их ожесточенное сопро­тивление. С трудом подавленные масштабные антисоветские вооруженные выступления (см. Крестьянское движение) вынудили большевиков перейти к новой экономической политике.

В марте 1921 было принято решение об отмене прод­разверстки и переходе к продналогу. Государство становилось собственником только части произведенной продукции, отчуждаемой в форме строго фиксированного натур, налога. Ос­тальное ее количество оставалось в распоряжении крестьяни­на и могло быть использовано как для внутрихозяйственного пот­ребления или накопления, так и для продажи (обмена). Доходы, полученные крестьянином на рынке, должны были создать базу для восстановления собственного хозяйства.

Государство, в свою очередь, брало обязательство помочь это­му процессу, оказав деревне экономическую помощь.

Однако сибирские крестьяне не смогли сразу воспользо­ваться возможностями нэпа. В условиях катастрофического неурожая в Поволжье и связанного с ним голода Си­бирь получила завышенное задание по первому продналогу (1921/22), он собирался не менее жесткими методами, чем продразверстка. Тяжелым для исполнения оказался и продналог 1922/23. Сверхнормативное обложение сибирских крестьян в рамках продразверстки и продналога при­вело к резкому падению уровня сельскохозяйственного производства, которое приобрело характер полномасштабного кризиса.

Хозяйственная ситуация в сибирской деревне несколько улучшилась лишь осенью 1923 в связи с уменьшением и упорядочением налогообложения и расширением семенной и иной помо­щи крестьянству. В 1924 возобновилось регулярное снабжение деревни сельскохозяйственным инвентарем и машинами, расширилось ее землеустроительное, агрономное и зооветеринарное обслуживание, существенно возросло кредитование селян. Восстанавливалась и раз­вивалась сельскохозяйственная кооперация. Налаживалось товароснабжение деревни через постоянно растущую сеть потребительской кооперации (см. Кооперация).

В 1925 в ходе практического осуществления курса РКП(б) «Лицом к деревне» был проведен ряд дополнительных мероприя­тий, отвечающих интересам крестьянства. С целью стиму­лирования роста товарности крестьянских хозяйств расширились законодательные рамки применения найма рабочей силы и арен­ды земли. В сфере регулирования земельных отношений подтверждалась закрепленная в Земельном кодексе РСФСР 1922 свобода выбора форм землепользования. Дезавуировались любые административные запреты на выделение ху­торов и отрубов. Местные власти призывались бороться с частыми внутриобщинными переделами. Увеличивались ас­сигнования на землеустройство, первоочередной задачей которого считалась рационализация общин, землепользо­вания путем перехода к многополью и выделению по­селков. Снизилось налогообложение деревни. С целью стимулирования товарности крестьянских хозяйств принимались меры по либерализации аграрного рынка. Отменялись широко практиковавшиеся на местах ограничения на частную торговлю в деревне.

Все это способствовало быстрому восстановлению сельского хозяйства региона. Чтобы закрепить и развить успех, специ­алисты сибирских земельных органов разработали Перспективный план развития сельского хозяйства Сибирского края. В качестве социальной базы реконструкции аграрного сектора в нем рассматривались индивидуальные крестьянские хозяйства, произ­водственный потенциал которых многократно увеличивался за счет их объединения в специализированные виды сельскохозяйственной коопе­рации и перехода к более интенсивным агротехнологиям. Одним из условий реализации плана его авторы назы­вали поддержку зажиточных крестьянских хозяйств, имевших значительный потенциал для поступательного развития.

Уже в 1926 началась корректировка аграрной полити­ки. Вновь стал применяться так называемый классовый подход, в соответствии с которым помощь со стороны государства предостав­лялась в первую очередь беднякам, затем середнякам, зажиточные же слои от нее постепенно отлучались и, более того, ставились под возрастающий налоговый пресс. «Клас­совая линия» проявилась и в кооперативной политике. Партийно-советские структуры вели постоянную борьбу за недопущение в ру­ководящие органы кооперации зажиточных крестьян. Низо­вые кооперативы и кооперативная сеть в целом лишались само­стоятельности и попадали под жесткий контроль партийных и государственных органов. Ужесточилась позиция государства и в облас­ти регулирования аграрного рынка. Вновь была восстанов­лена практика жесткого регулирования заготовительных цен на сельскохозяйственную продукцию.

В конце 1920-х гг. нажим на зажиточные слои деревни еще более усилился. С января 1928 зажиточные крестьяне, не желавшие продавать произведенное ими зерно государственным и кооперативным заготовителям по низким ценам, стали преследоваться в уголовном порядке как спекулянты (см. Хлебозаготовительный кризис 1927/28). В 1928/29 введены над­бавки к налогу на зажиточные середняцкие хозяйства (до 25%) и осуществлен переход к индивидуальному обложению кулачества сельскохозяйственным налогом. Зажиточных крестьян принудительно лишали земельных наделов за систематическое использование найма, сокращение посевов, антисоветскую агитацию. Ужесточились правила найма рабочей силы и аренды земли. Весной 1929 государство фактически восста­новило продразверстку, названную на сей раз урало-сибирским методом хлебозаготовок.

Экономическое наступление на зажиточные слои деревни приводи­ло к их разорению, консервации мелкотоварности крестьянской экономики и замедлению темпов развития сельского хозяйства в целом. В свою очередь, низкие темпы развития аграрного производства подрывали возможность осуществления принятой в конце 1920-х гг. лидерами Коммунистические партии программы ускоренной индустриализации страны, в рамках которой крестьянству отводилась роль основного источника материальных и людских ре­сурсов. В связи с этим принимается решение о переходе к массовой коллективизации. Коллективизация, т. е. ликвидация индивидуальных крестьянских хозяйств и их объединение в производственные кооперативы, по мнению марксистских тео­ретиков, позволяла широко внедрить в сельское хозяйство новейшие технические достижения (прежде всего тракторы и зерноубо­рочные комбайны), превратить аграрный труд в разновид­ность индустриального и за счет этого резко повысить его производительность и товарность.

Ноябрьский (1929) Пленум ЦК ВКП(б) поставил задачу развертывания «сплошной коллективизации». 5 января 1930 ЦК Коммунистической партии дал директиву завершить ее в основном в главных зерновых районах осенью 1930 или весной 1931, в других зерновых районах, включая Сибирь, — осенью 1931 — вес­ной 1932. В регионах развернулась форсированная коллективи­зация. К марту 1930 в Сибирском крае в колхозах числи­лось около половины, на Дальнем Востоке — 45% крестьянских дворов. Составной частью коллективизации и одним из основным средств ее осуществления стала насильственная экспроприация хозяйств, относимых к кулацким, — «раскулачивание».

В результате произошло резкое ослабление произ­водительных сил сельского хозяйства. Чтобы окончательно не уничтожить аг­рарный сектор экономики и предотвратить всеобщее крестьянское восстание, руководство страны скорректировало свою поли­тику. Насильственные методы коллективизации официально дезавуировались. Крестьяне стали в массовом порядке выходить из колхозов. К началу июня 1930 процент коллективизации в Сибирском крае снизился до 20, на Дальнем Востоке — до 26. Однако уже в начале 1931 массовая кол­лективизация возобновилась. К концу года в Западно-Сибирском крае в колхозах состояло 61 %, в Дальневосточном крае — 60, в Восточно-Сибирском крае — 52 % крестьянских хозяйств.

Коллективизация не только не решила проблем сельского хозяйства Сибири, но и отбросила его назад. Производительность труда в коллективных хозяйствах, даже несмотря на начавшуюся механизацию зернового производства, оказалась существенно ниже ожидаемой. Базовыми факторами кризисных явле­ний в сельском хозяйстве являлись сверхнормативное изъятие сельскохозяйственной  про­дукции, неудовлетворительная организация производства в колхозах и отсутствие у колхозников стимулов к труду.

Несмотря на снижение производства, государство требовало от крестьян все больше продукции. Функционировав­шая в начале 1930-х гг. контрактационная система заготовок сельскохозяйственной продукции отличалась нестабильностью заготовительных планов, которые в течение года могли неоднократно меняться в сторону увеличения. При этом дополнительные задания (так называемые встречные планы), как правило, получали колхо­зы, достигшие более высоких урожаев и выполнившие заготовительные планы. Выполнение завышенных заготовительных планов, а также сохранность колхозной собственности обеспечива­лись внеэкономическим принуждением и массовыми репрессия­ми (см. Советская репрессивная политика в Сибири; «Закон о колосках»). В 1931—32 превратившиеся в настоящий грабеж деревни хлебозаготовки и массовое принудительное изъятие у крестьян скота для формирования колхозных ферм вызвали массовый голод.

В 1933 перед центральными и местными властями вновь встала задача восстановления разрушенного сельского хозяйства. В рамках ее реализации прежде всего была реформирована система госзаготовок. Контрактацию основных видов сельскохозяйственной продукции заменили их обязательными поставками, которые име­ли юридически оформленный налоговый характер. Налагать на сдатчиков дополнительного задания запрещалось, а все «излишки» продукции после завершения поставок должны были оставаться в их «полном распоряжении».

Задачу организационно-хозяйственного укрепления колхозов выполняли созданные в 1933 политотделы МТС и совхозов, призванные помочь наладить в колхозах учет и организацию труда и очистить их от «клас­сово-враждебных элементов». Массовые чистки колхо­зов вкупе с относительным улучшением положения единоличного крестьянства привели к замедлению и даже приостановке темпов коллективизации. Чтобы преодолеть данную си­туацию, в конце 1934—35 был ужесточен политический и экономический прессинг на единоличников.

Параллельно с усилением давления на единолични­ков власти пошли на относительное смягчение государственной политики в отношении колхозов и колхозников. В конце 1934 упраз­дняются политотделы МТС, снижается размах репрес­сий, уменьшается уровень налогообложения колхозни­ков. Принимаются меры к стимулированию развития их личных приусадебных хозяйств (ЛПХ). Местные власти обязываются ликвидировать «бескоровность» ЛПХ, ока­зав колхозникам помощь в приобретении и выращива­нии молодняка. В 1935 принимается новый Примерный устав сельскохозяйственной артели, в котором предусматриваются более высокие предельные нормы личного хозяйства. Преферен­ции, предоставляемые колхозникам, были призваны, с одной стороны, побуждать единоличников вступать в колхозы, а с другой — улучшить тяжелое материальное положение колхозного крестьянства. Подобная политика привела к уско­рению коллективизации деревни. В Западной Сибири и на Дальнем Востоке на 1 июля 1937 в колхозах состояло 94% крестьянских дворов, в Восточной Сибири — 91%.

С 1933 начался рост зернового производства, с 1935 — животноводства. Подъему земледелия способствовала его постоянно растущая механизация, которая рассматривалась как од­на из приоритетных задач государства. Наращивались поставки тракторов и комбайнов, увеличивалось число машинно-тракторных станций. Велась подготовка механизато­ров, инженерно-технических работников.

Тем не менее поставленная руководством страны задача — за годы второй  пятилетки (1933—37) добиться удвоения об­щего объема производства сельскохозяйственной продукции — не была реше­на. Не выполнили своих пятилетних планов и сибирской власти. Недостаточные темпы развития сельского хозяйства в первую очередь определялись высоким уровнем налогово-податного об­ложения колхозов. Помимо обязательных поставок, нормы которых в середине 1930-х гг. несколько снизились, на них возла­гались еще и другие натуральные подати — натуроплата МТС, госзакуп, гарнцевый сбор. Наиболее обременительной являлась натуроплата, ее размеры постоянно росли в связи с увеличением объемов сельскохозяйственных работ, выполняемых МТС. В этих условиях оплата труда колхозников ос­тавалась крайне низкой, что не создавало стимулов к повышению его производительности. Многие колхозники предпочитали работать в ЛПХ, а не на «общественных» полях и фермах.

Одновременно усилилось давление на личный сектор сельской экономики. В конце 1938 началась длительная кампания по изъятию «излишков» земли и скота в ЛПХ. Произошло существенное увеличение и ужесточение податного бремени по отношению к их владельцам. С 1939 к уп­лате натуральных податей и сельскохозяйственного налога стали привлекаться ранее освобожденные от них ЛПХ проживавших на селе рабочих и служащих. На них, а также на колхозников распространялись принципы обложения, прежде при­менявшиеся только по отношению к единоличникам. Налоговое давление на ЛПХ, помимо пополнения казны, было призвано привести к сокращению его размеров и вынудить крестьян с большей отдачей работать в кол­хозах. С той же целью устанавливался обязательный минимум трудодней для колхозников. Не выработавшие миниму­ма подлежали исключению из колхоза с конфискацией приусадебного участка.

В конце 1930-х гг. государство не ограничивалось только фискальными методами воздействия на деревню. Предприни­мались меры к улучшению агротехники, качества семян, породности скота. Началось внедрение травопольной системы земледелия. Развернулось строительство малых сельских электростанций. Ставилась задача завершить механи­зацию основных производственных процессов в земледелии и при­ступить к механизации животноводства. В рамках обострившейся зерновой проблемы был разработан первый общесоюзный «целинный проект», нормативно оформленный постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 20 апреля 1940, в котором пре­дусматривалось в течение 1940—42 добиться существенного уве­личения посевов зерновых за счет освоения целинных и залежных земель в восточных районах страны, в том числе в Сибири. Предусматривалось наращивание поставок сельскохозяйственной техни­ки, создание новых МТС. Нехватку рабочей силы плани­ровалось частично компенсировать за счет расширения масштабов переселения колхозников из трудоизбыточных районов европейской части РСФСР.

Выдвинутый после начала Великой Отечественной войны лозунг «Все для фронта, все для победы» опре­делял основное содержание аграрной политики советского государства по отношению к деревне в этот период. Несмотря на не­восполнимые людские и материально-технические потери, деревня за счет мобилизации внутренних резервов должна была обеспе­чить фронт и тыл необходимым минимумом продоволь­ствия и сырья. При этом Сибирь, наряду с Поволжьем и Казахстаном, стала главной сельскохозяйственной базой страны. Для хотя бы частичного восполнения многократно обострившегося дефицита рабочей силы в сельском хозяйстве в производственную сферу в зна­чительно больших, чем до войны, масштабах стали при­влекаться женщины, старики, подростки, дети. Колхозные кадры пополнялись также эвакуированные жителями европейской части СССР, представителями депортированных народов. На уборочные работы в порядке обязательные трудовые повинности направлялись не занятые в сельском хозяйстве сельские  жители, учащиеся, население городов и поселков городского типа.

Основными стимулами героического труда сельских жителей стали осознание того, что они кормят своих мужей, брать­ев и отцов, воевавших на фронте, вера в победу. Эта вера всячески поддерживалась в ходе проводившихся массово-политических мероприятий. Однако во время войны использовались не только моральные стимулы. В законо-дательном порядке увеличился обязательный минимум трудодней, который определялся и для подростков от 12 до 16 лет. Повысились нормы выработки. Широко практиковалось списание трудодней за нарушения трудовой и производственной дисциплины. Осенью 1941 были воссозданы чрезвычайные органы управления на селе — политотделы МТС и совхо­зов. Они проводили массовую политическую и организационно-хозяйственную работу, главной целью которой являлось обеспечение своевременного и безоговорочного выполнения колхозами и совхозами государственных заданий по поставкам сельскохозяйственных продуктов. В обязанности политот­делов также входило отслеживание политических настроений сельских жителей, выявление и пресечение проявлений ан­тиколхозной и антисоветской пропаганды.

В первые годы Великой Отечественной войны продолжала увеличиваться тяжесть налогового бремени. Ужесточились меры принуждения к исполнению налогов прямых и податей. Вводился ряд новых денежных и натуральных сборов. В форме принимавшихся регионами, районами и хозяйствами «повышенных социалистических обязательств» по сдаче сельскохозяйственных продуктов (прежде всего хлеба) фактически реа­нимировалась система «встречных» планов. Существенно возросла роль платежей и сборов, формально относи­мых к категории добровольных: госзаймов, лотерей, сдачи денег и сельскохозяйственных продуктов в фонды обороны, помо­щи освобожденным районам, инвалидам войны и т. п. В 1941—42 широкие масштабы на местах получила прак­тика «добровольного» закупа личного скота для уком­плектования колхозных ферм.

Стабилизация положения на фронте в 1943 привела к некоторому смягчению давления на деревню. В этом го­ду ликвидировали политотделы. Приостановился рост налогообложения. Центр осудил практику изъятия ско­та у колхозников и, более того, потребовал в кратчай­шие сроки ликвидировать бескоровность колхозных семей. Вновь стала применяться практика продажи или даже передачи колхозного скота членам сельскохозяйственных артелей. Существенно сократились масштабы мобилизации колхозников на работу в промышленность, строительство и на транспорт.

В 1946 началось послевоенное восстановление сельского хозяйства. В деревню возвращались демобилизованные фронтовики и часть селян, привлеченных в военные годы в промышленность. Увели­чились капиталовложения в аграрный сектор экономики. Возобновилось широкомасштабное машиноснабжение сельского хозяйства. Ускорить восстановление разоренной войной сельской эко­номики могло облегчение ее налогово-податного обло­жения. В начале 1946 отменялись некоторые из введенных во время войны натуральных и денежных сборов. Многие  колхозы по­лучили скидки от нормативных размеров обязательных поставок. Снизилось налогообложение ЛПХ и колхозные животноводства. В последующем власть эпизодически шла на облегчение тяжести обложения. В засушливые годы уменьшались планы хлебозаготовок. Принимались решения о списа­нии с колхозов недоимок.

Однако основной тенденцией развития налогово-податной системы в послевоенные годы являлось повышение норма­тивов отчуждения труда, произведенной продукции и денежных средств. В 1947 на экономически более развитые хозяйства переложили часть обязательств по поставкам со слабых хозяйств, практически их никогда не выполнявших. Выросшие расценки услуг МТС в сочетании с постоянным увеличением объемов выполняемых ими в колхо­зах работ приводили к перманентному утяжелению на­логового пресса на зерновое хозяйство. С 1948 ежегодно увеличивались нормативные размеры обложения животноводства.

Рост нормативов налогово-податного обложения не всегда приводил к реальному повышению тяжести обложе­ния. В 1947—50 объемы прибавочного продукта, остаю­щегося в колхозах после выполнения ими своих денежных и натуральных обязательств перед государством, увеличивались, что позволяло им, хотя и в недостаточных размерах, но все же наращивать объемы производства. Это способствовало увеличению заработной платы колхозников. Однако даже в наиболее благоприятные послевоенные годы оплата труда в колхозе могла обеспечить лишь полуголодное сущест­вование. Чтобы выжить в этих условиях, большинство крестьян прибегали к апробированным в предшествующий период поведенческим стратегиям: хищениям колхозного имущества, работе «спустя рукава», уклонению от тру­да на колхозных полях и фермах, первоочередной работе в ЛПХ, бегству из деревни.

Власти боролись с подобным поведением колхоз­ников, активно используя инструменты принуждения, введенные на время войны, но так и не отмененные пос­ле ее окончания. В 1948 Совет министров СССР потре­бовал от местных органов в месячный срок «пересмотреть устаревшие заниженные нормы выработки и завышен­ные расценки работ» в колхозах. Применялись и пря­мые репрессии. Летом 1948 была проведена кампания по выселению в отдаленные районы страны жителей дерев­ни, «злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве».

Побудить крестьян работать в колхозах должно бы­ло сокращение размеров ЛПХ. Осенью 1946 началась очередная кампания по экспроприации у колхозников «излишков» приусадебных земель. Так же, как и во вре­мя войны, в послевоенный период ЛПХ использовалось в качестве источника роста поголовья колхозных ферм. В 1948 существенно выросли ставки взимаемого с ЛПХ сельскохозяйственного на­лога. Рост налога, как и прежде, привел к сокращению размеров приусадебных хозяйств. Вследствие этого произошло снижение налогооблагаемой базы и общей суммы налоговых поступлений. Для компенсации потерь государство в 1950, 1951 и 1952 повышало ставки сельскохозяйственного налога.

В начале 1950-х гг. действие восстановительных механизмов закончилось, и сельское хозяйство  региона практически потеряло по­зитивную динамику. Объем производства и заготовок не обес­печивал потребностей страны. Попытка преодолеть спад за счет укрупнения колхозов к ожидаемым результатам не привела. Главной причиной кризиса сельского хозяйства являлась низ­кая производительность не свободного и практически бесплатного труда колхозников. В связи с этим все боль­шему числу представителей партийно-государственной элиты станови­лось ясно, что дальнейшее развитие отрасли на старых принципах невозможно. Чтобы двинуть ее вперед, не­обходимы были перемены.

Точкой отсчета постсталинских преобразований аграрного сектора экономики стали решения сентября (1953) Пленума ЦК КПСС, в которых ставилась задача существенного при­роста производства сельскохозяйственной продукции прежде всего за счет повышения доходности сельскохозяйственных предприятий и материальной заинте­ресованности их работников. В рамках реализации дан­ного курса в конце 1953 были снижены нормы госпоста­вок, увеличены заготовительные цены, подешевели услуги МТС. Остающиеся после выполнения колхозами обязательств по поставкам продукты заготавливали в порядке государственных закупок по повышенным ценам. В 1958 обязательные постав­ки и натуроплату отменили. Госзаготовки в колхозах стали осуществляться исключительно в форме закупок, в совхозах — сдачи-продажи. При этом закупочные цены в очередной раз увеличили. Повышение рентабельности колхозов привело к росту оплаты труда колхозников. Улучшению материального благосостояния сельских жителей способствовали меры по стимулированию развития ЛПХ. Су­щественно снизилось их налогообложение. Местные органы обязывались прекратить практику ущемления интересов колхозников в отношении ЛПХ и оказывать им помощь в обзаведении скотом и обеспечении кормами.

На сентябрьском (1953) Пленуме ЦК КПСС особо подчер­кивалась необходимость использования интенсивных фак­торов увеличения аграрного производства (повышение урожай­ности уже вовлеченной в оборот пашни и продуктивнос­ти животноводства). Однако подъем сельского хозяйства во второй половине 1950-х гг. был достигнут главным образом за счет экстенсивных факторов (увеличения посевной площади и поголовья скота). В 1954 по инициативе Н.С. Хрущева началась кампания по целинных и залежных земель освоению на востоке страны, в том числе в Сибири. Целью кампании являлось увеличение заготовок зерна на 35—40%. Поставленную задачу не только выполнили, но и перевыполнили. Другую, еще более амбициозную задачу — в течение второй  половины 1950-х гг. удво­ить производство основных продуктов животноводства — реализовать не удалось. На темпах развития отрасли отрицательно ска­зывалось сокращение кормовой базы в результате рас­пашки земель, ранее использовавшихся под пастбища и сенокосы. Ситуацию не спасла и попытка введения в севообороты кукурузы, превратившаяся в очередную шумную, но неэффективную кампанию, которую проводили с нарушением элементарных агротехнических норм (см. Кукурузная кампания второй половины 1950-х — начала 1960-х гг.). До­пущенные во время освоения целинных и залежных земель нарушения агротехники уже к концу 1950-х гг. начали сказываться на развитии зернового хозяйства. В результате снижения плодородия почв сократилась урожайность, ухудшилось качество собираемого хлеба. В Сибири и по стране в целом стала ощущаться острая нехватка не только фуражного, но и продовольственного зерна.

Возникшие проблемы руководители советского государства пытались решить в основном за счет организационно-хозяйственной перестрой­ки отрасли. В конце 1950-х — первой половины 1960-х гг. начался процесс массового преобразования колхозов в совхозы. Продолжалось укрупнение колхозов. В 1958 произош­ла реорганизация МТС. Принадлежавший им машинно-тракторный парк на возмездной основе передавался колхо­зам. В конце 1950-х гг. вновь было прервано поступательное  развитие личного сектора сельской экономики. Партийное руководство приняло курс на строительство коммунизма. А ЛПХ с коммунистическими отношениями, по мнению теоретиков, никак не соотно­силось. Местные власти снова получили задание изымать «излишки» земли и скота у населения. В 1960-е гг. в рамках реализации курса на централизацию и концент­рацию производства и социальной инфраструктуры началась ликвидация «неперспективных» деревень.

Продовольственный кризис начала 1960-х гг. заставил государство изме­нить свою политику в отношении ЛПХ. С середины 1960-х гг. кампаний по его сокращению больше не проводилось. На самом высоком уровне было заявлено о необходи­мости устранения «необоснованных ограничений» ЛПХ колхозников, рабочих и служащих.

Весьма противоречивые результаты «целинной эпо­пеи» также показали, что экстенсивные методы ведения хозяйства себя исчерпали. В высших эшелонах советского руководства все более утверждалось мнение о необходимости перехода к интенсификации сельского хозяйства, которая понималась как комплекс организационно-экономический мероприятий, позволяющих добиться увеличения объемов производства продуктов растениеводства и животноводства за счет повышения произво­дительности труда. Обеспечить достижение поставлен­ных целей должно было перманентное наращивание капитальных вложений в сельское хозяйство, повышение квалификации его работ­ников, их материальное стимулирование, решение социальных проблем села. Курс на интенсификацию отрасли был окончатель­но оформлен мартовским (1965) Пленумом ЦК КПСС.