Аграрный вопрос // «Историческая энциклопедия Сибири» (2009)

АГРАРНЫЙ ВОПРОС, вопрос о путях и методах модернизации сельского хозяйства, создании условий для ее ускорения. Аграрный вопрос в Сибири имеет свою специфику и вместе с тем является составной частью общероссийской проблемы, поэто­му не может решаться вне ее контекста.

Аграрный вопрос в качестве определяющего дальнейшую судьбу России впервые был осознан обществом и государством к середине XIX в. Это связано с комплексом гео- и внутриполитических, экономических и морально-этических проблем. Но главное заключалось в том, что господствовавшая в европейской части крепостная система делала невозможной модернизацию страны. Отставание от развитых европейских государств грозило, в конеч­ном итоге, потерей национальной независимости. «Последним звонком» стала Крымская война. Существовало 2 пути аграрных преобразований: реформистский и революцион­ный. Правительство Александра II предотвратило социальный взрыв и в 1861 провело реформу, в ходе которой крестьяне осво­бождались от крепостной зависимости, а помещики — от необходимости использования подневольного труда крепостных.

В Сибири в 1861 приписные крестьяне были откреп­лены от заводов с сохранением своего землепользова­ния, а немногочисленные крепостные получили свободу. На этом преобразования аграрных отношений в регионе при­остановились. Вопрос о необходимости реформирования государственной деревни в Сибири поставили на повестку дня лишь в начале 1870-х гг. Созданная при Министерстве государственных имуществ комиссия М.Н. Медема в 1874 предложила закрепить за сибирскими крестьянами большие наделы (21—30 дес), со­хранить за ними заимки, включить в общий надел лесные участки. Данные предложения могли существенно ускорить развитие в регионе капиталистических аграрных отношений. Од­нако в условиях начавшихся контрреформ их не при­няли. Выбор сделали в пользу мелкотоварного (крестьян­ского) уклада. Наделы лимитировали площадь в 15 десятин, общину крестьянскую укрепили, землепользование старожилов и аборигенов сократили. Казна и Кабинет Его Императорского Величества добились упрочения своего землевладения (см. Землевладение, Землевладение кабинетское) и расши­рения оброчного (арендного) хозяйства (см. Аренда земли). Кроме того, правительство пыталось создать в регионе частное дворянское землевладение и до начала 1890-х гг. сдерживало переселение в Сибирь.

В европейской части России результаты начатого в 1861 реформирования оказались еще более противоречивы­ми. Социальное напряжение в деревне не только не снизилось, но, напротив, усилилось. Отрезки, выкупные платежи, переход к новым, не освященным традицией видам экс­плуатации, окончательно трансформировали в крестьянском сознании образ помещика-патрона в образ врага. Более того, лишенные патронажа помещиков, крестьяне в ре­зультате частых неурожаев стали голодать. Перспекти­ва социального взрыва стала еще более реальной. Не произош­ло и существенного подъема сельского хозяйства. В европейской части России основным фактором, сдерживающим его развитие, являлась не только не разрушенная в ходе реформы 1861, но зна­чительно укрепившаяся крестьянская община. Производительные силы в рамках общины практически не развивались. Поступательной динамике сельскохозяйственного производства препятствовали меры, гаран­тирующие общинникам спасение от индивидуального голода (прежде всего практика чересполосного расположения земельных участков и их частых переделов).

Революционная интеллигенция «звала Русь к топору», призы­вая уничтожить помещичье землевладение, а на основе крестьянской общины создать российский вариант социалистического общества. Другим вариантом революционной ломки являлось уничтожение и помещичьих хозяйств, и общины, передача земли в частную собственность крестьянам и последующая трансформа­ция зажиточной части хозяйств в фермерские («американский путь»). Впрочем, данный путь аграрных преобразований мог стать революционным лишь для Европейской России, для Сибири он вполне укладывался в эволюционные рамки.

Альтернативой революционной являлась модель преобразований, предполагающая капитализацию по­мещичьего хозяйства и выделение из крестьян мощного слоя «гроссбауэров», призванных стать гарантом социальной стабильности («прусский путь»). В рамках этой модели в начале 1880-х гг. министр финансов Н.Х. Бунге разра­ботал проект новой аграрной реформы. В нем предлага­лось предоставить состоятельным селянам возможность выхо­да из общины и организации хуторов и отрубов, с целью содействия в выкупе помещичьих и государственных земель создать специальных крестьянских банк, начать массовое аграрное переселение в неосвоенные районы. Трудно судить, стала бы данная реформа успешной. Но шансов на это было больше, нежели у ее аналога — Столыпинской аграрной реформы. Время («20 лет покоя»), необходимое для то­го, чтобы заложить основы капитальных отношений в деревне, еще оставалось. Однако правящие круги выбрали путь консервации существовавших земельных отношений и тем самым упустили реальную возможность предотвраще­ния крестьянской революции.

Первый ее всполох пришелся на 1902. Затем после­довали 1905—07. Первую русскую революцию и ее важные составляющие — крестьянские восстания — подавили. Но уг­роза нового взрыва оставалась. Чтобы его предотвра­тить, власти (С.Ю. Витте, а затем П.А. Столыпин) вспомнили о проекте Н.Х. Бунге и попытались его ре­ализовать. Успешной Столыпинскую аграрную реформу можно назвать только для Сибири. Массовое крестьянское пересе­ление дало мощный толчок аграрному производству региона. Желание выделить свои участки из общинного надела высказало достаточно большое количество сибирских крестьян. В центральных областях России результаты реформы оказались менее значимыми. Крестьяне продолжали держаться за общину. Из нее выходило не более 1 % дворов в год. У крестьян, недовольных сокращением общинного надела, возникла ненависть не только к помещикам, но и к от­рубникам и хуторянам. Темпы развития сельского хозяйства в европейской части страны также оказались ниже ожидаемых. После революции 1905—07 требовались более радикальные преоб­разования: безусловное возвращение отрезков, ограни­чения размеров помещичьего и ликвидация удельных и каби­нетных землевладений, организация частных крестьянских хозяйств только на помещичьей или государственной земле. Царское правительство этого не сделало и не могло сделать. Результаты не заставили себя долго ждать.

К этому времени российская наука выработала 3 вариан­та решения аграрного вопроса. С точки зрения экономистов либерального направления, необходимо было снять пределы роста крестьянских хозяйств и сделать ставку на развитие наиболее со­стоятельные из них. Именно в таких, по существу фермерских, хозяйствах достигаются более высокие производительность труда, товарность и степень накопления капитала. В них наиболее интенсивно формируются финансовые ресурсы, которые используются их владельцами для интенсифика­ции производства. Более того, из крупных хозяйств можно в известных пределах черпать ресурсы как для обеспечения материальной ба­зы содействия низшим слоям деревни, так и для разви­тия промышленности. Что же касается бедноты, то она создает надежную базу для пополнения рядов сельскохозяйственных и промышленных ра­бочих. Представители организационно-производственного направления аграрной науки считали, что производственной и социальной базой аграрного строя страны должны стать трудового крестьянского хозяйства, вовлеченные в систему многообразных форм сельскохозяйственной, кре­дитной, потребительской кооперации (теория «кооперативной коллективизации»). Рост производства внутри них дости­гался за счет внедрения интенсивных технологий, оптимальное применение которых обеспечивалось именно в рамках трудовых крестьянских хозяйств. Аграрники-марксисты полагали, что гарантией многократного увеличения объемов про­изводства сельскохозяйственной продукции является коллективизация, т. е. ликвидация индивидуальных крестьянских хозяйств и их объединение в производственные кооперативы, что, по их мнению, позво­лит широко внедрить вех. новейшие технологии  достиже­ния (трактора с соответствующим шлейфом орудий, комбайны и другие уборочные машины, доильные машины, кормораз­датчики, инкубаторы и т. п.), превратить аграрный труд в разновидность индустриального и за счет этого резко повысить его производительность.

Наиболее отработанным в общественной практике миро­вой цивилизации являлся первый вариант. Развитые стра­ны Запада, аграрный строй которых базировался на высоко­развитом капиталистическом фермерском хозяйстве, доказали его эффективность. Однако путь, предлагаемый авторами данного варианта, был чреват повышением социальной напря­женности в деревне. Вариант второй в полной мере учи­тывал менталитет русского крестьянства, его использование не для консервации аграрных отношений, а для их прогрессивного преобразования, а также основывался на ресурсо- и энергосберегающих технологиях и позволял сохранить в деревне социальную стабильность. В то же время его реализация требовала значительных капитальных вложений, а следовательно, приостановления темпов индустриализации. Вариант третий, на первый взгляд, был достаточно прагматичным, но его авторы не отработали проблемы выбора оптимальных методов коллективизации и стимулов труда. Реализация этого варианта требовала еще больших капитальных вложений. Кроме того, он не в полной мере учитывал специфи­ку животноводства. Специалисты земельных органов Сибири в середине 1920-х гг. сделали выбор в пользу 2-го варианта аграрного развития, а также убедили в его целесообразности для региона местных партийных и советских лидеров. На базе теоретических вы­кладок А.В. Чаянова ими были составлены губернские, а за­тем общесибирские «перспективные планы развития сельского хозяйства» (см. Перспективный план развития сельского хозяйства Сибирского края 1926), в которых ос­новой агропромышленного комплекса Сибири оставались крестьянские (по существу мелкие фермерские) хозяйства. С 1926 в регионе началась реализация «перспективных» планов.

Однако вскоре ситуация изменилась. XV съезд ВКП(б) принял курс на производственное кооперирование деревни. Был разработан Генеральный план развития народного хозяйства Сибири, предусматривавший достижение к концу 1930-х — началу 1940-х гг. многократного увеличения объ­емов сельскохозяйственной продукции. Организационно-производственной основой высо­копроизводительного сельского хозяйства региона должны были стать колхо­зы, совхозы и перерабатывающие предприятия, объединенные в производственные комплексы — аграрно-индустриальные комбинаты. При этом аграрная экономика Сибири при­обретала глобальное значение. В общесоюзном и мировом раз­делении труда ей отводилась роль производителя и пос­тавщика ценной сельскохозяйственной продукции — твердой пшеницы, животного масла, льноволокна.

Реальные темпы, приемы и результаты производственного ко­оперирования крестьянских хозяйств оказались далеки от ожидае­мых. Основной задачей массовой коллективизации явилось не построение высокоразвитого сельского хозяйства, а создание меха­низма, обеспечивающего внеэкономическое перераспределение ресурсов деревни в пользу индустриального сектора. Базовым инструментом производства и сверхнормативного изъятия сельскохозяйственных продуктов стали колхозы, к которым в качестве фактически бесплатной раб. силы прикреплялись крестьяне. Колхозная система, хотя и выполнила поставленные перед ней за­дачи тотальной мобилизации ресурсов для форсированной индус­триализации страны, но в силу неэффективности при­нудительного труда отличалась крайне низким уровнем развития производительных сил.

В начале 1950-х гг. несоответствие уровня развития сельского хозяйства внешне- и внутриполитическим задачам страны стало оче­видным. Выход из создавшегося положения мог быть найден на путях превращения государственного крепостного-колхоз­ника в хозяина средств производства. Ситуация и в стране в целом, и в Сибири в начале 1950-х гг. благоприятствовала проведению радикальной и в то же время безболезненной как в социальном, так и в производственном плане деколлективизации, т. е. осуществлению будущей китайской модели. Одна­ко человек, подобный Дэн Сяопину, к власти в СССР не пришел. Выбор сделали в пользу реформирования колхозно-совхозной системы. Его основными направлениями стали укрупнение производственных структур, индустриализация аграрного производства и сельскохозяйственного труда, материальное стимулирование, сводящееся к постоянному повышению размеров заработной платы работников сельскохозяйственных предприятий. Существенное вни­мание уделялось и социальной сфере села. Данный курс был закреплен в принятой в 1961 III Программе КПСС, которая поставила задачи в обозримом будущем достичь «изобилия сельскохозяйственных продуктов», «слия­ния колхозной собственности с общенародной в единую коммунистическую», экономического изживания личного подсобного хозяйства, «ликвидации социально-экономических и куль­турно-бытовых различий между городом и деревней».