Байкал есть единственный продовольственный рыбный бассейн Иркутской губернии и Забайкалья, изобилующий многоразличными породами рыбы, которую мы разделим на четыре разряда: 1 - красная, 2 - белая мягкая, 3 - белая жесткая и 4 - жировая.
К первому разряду принадлежит осетр; ко второму – таймень, сиг, ленок, хариуз и налим; к третьему – окунь, язь, щука, сорога и омуль; к четвертому - голомянка.
Первоначальный промысел рыбы начинается здесь с осетров, от 1 до 10 апреля, когда Байкал покрыт еще льдом: тогда близ устий р. Селенги производится лов их подледным промыслом сетями, что здесь называется норить рыбу. Это делается таким образом: около главных трех устий (всех считается до восьми) р. Селенги собираются артелями промышленники, продалбливают на льду проруби в множество рядов, по направлению широты речных устий, и ставят в них сети для ловли осетров, которые в то время стремятся для перехода в реки. Таких подледных сетей ставится рыбопромышленниками тысячи полторы. Промысел осетров бывает в это время иногда довольно удачен, иногда средний, а иногда плох и невыгоден. По вскрытии Байкала и рек, ловля осетров и другой рыбы производится уже обычным порядком: неводами, сетями, вителями и многими другими ловушками, что продолжается во все лето до нового рекостава.
Начнем с подледного промысла осетров апрельского лова и расскажем здесь о весьма интересной доставке их живыми с Селенгинских устий чрез Байкал по льду в Иркутск. Пойманные сетями осетры привязываются на куканы и содержатся в прорубях до отправки; а делается это так: на самом носу каждого осетра в хряще просверливается железною трубкою дыра, в которую продевается двухаршинная пеньковая веревка, нарочно для того приготовляемая, которую зовут кукан. Таким образом каждый пойманный осетр садится на кукан, который потом привязывают к особой длинной веревке и спускают в воду; там осетров оставляют до тех пор, пока накопится значительное их количество и приготовится все к отправке их на продажу. Для этого устраиваются особого рода сани с ларем; дно ларя устилают прежде облитым водой мохом и на него уже кладут живых осетров в один только ряд по нескольку, не снимая куканов, а потом опять прикрывают мокрым мохом, - и воз совершенно готов.
Транспорт с живыми осетрами следует на лошадях поспешно к Иркутску, по прямому направлению, от Селенги к Листвяничной станции. Езда эта называется голомядью и идет на пространстве, как полагают, около 100 верст. Проехав 50 верст скоро, транспорт останавливается, и немедленно приготовляются опять проруби, в которые опускают осетров для отдыха и чтобы дать им время освежиться. Тут же между тем выкармливаются лошади, да и сами ездоки распивают чай, обедают или ужинают, как случится.
Простояв таким образом пять или шесть часов, осетров тем же порядком укладывают в сани, и обозснова отправляется в путь. В оба эти переезда рыбу, для освежения, несколько раз поливают в санных ларях водою. Достигнув Листвяничной станции, или, ближе сказать, усть-морья, т.е. того места, где Ангара изливается уже из Байкала, осетры оканчивают свое сухопутие, погружаются в воду и не вынимаются из нее до самого Иркутска, куда сплавляют их по Ангаре, привязанных на веревках к лодке.
В подледный промысел осетров попадают с ними в сети и окуни.
В 1852 году норяные осетры на месте улова скупались торговцами от 1 р. 75 к. до 2 р. сер. за пуд, а продавались в Иркутске от 4 до 5 руб. серебром.
Можно бы полагать, что промышленники или продавцы осетров получают огромные барыши; но это было бы напрасно: обоим предстоят большие труды и издержки, стоимость сетей и разных снарядов, наем работников, харчевые припасы, заготовление саней, лошадей, прокорм; вдобавок, не все осетры достигают живые к месту продажи; заснувших надо солить, и тогда промышленник только что выручает за них свои деньги; наконец, весь оборот этой торговли так невелик, что от нее не может быть больших выгод.
Неводной промысел осетров бывает иногда нарочито, но чаще случайно, то есть осетры попадают в неводы вместе с другой рыбой, и не более, как от одного до десяти в одной тоне.
Прежде бывали значительные осетровые промыслы в реке Селенге; в тони попадались целые сотни осетров, - и был один замечательный случай ловли, что в одной тоне неводом поймано было (1833 года) 630 штук этой рыбы. Ныне промыслы осетров и омулей против прежнего далеко уменьшились, не столько по усилению рыбопромышленности, сколько по безвременности ловли, которая мешает рыбе метать в реках икру[1].
Здесь мы сделаем одно замечание об осетрах, которое может относиться и к другим породам рыбы. Главное пребывание осетров - самый Байкал; но известно, что морские рыбы преимущественно стремятся метать икру в реки: ход рыбы начинается здесь в январе, феврале и марте месяцах, когда Байкал и реки бывают еще покрыты льдом, и метание икры продолжается до половины августа. Казалось бы, что осетрам не прегражден путь в другие байкальские реки, которые почти ничем не разнятся от Селенги, каковы: Баргузин, Верхняя Ангара и многие другие. Но нет! Осетры и не думают идти туда в значительном числе, а бывают там случайно, и то как бы ошибкою; для метания икры им как бы преимущественно указана Селенга, и только в малом количестве водятся они в Баргузинской губе и редко ловятся у верхнеангарских берегов Байкала, а самая река Верхняя Ангара и северо-восточные берега Байкала забыты ими вовсе. Значит, есть важные физические препятствия, преграждающие им путь в эти места. Не входя ни в какие исследования, укажем только на то обстоятельство, что Байкал, смотря по местности, удивительно изменяет свойства, величину, вкус и прочность в засоле одних и тех же рыбных пород. Восточные и юго-восточные берега Байкала во многих местах имеют минеральные, преимущественно горячие, ключи, которые, стекая в это средиземное море, как бы разделяют его на две и даже на три равные части, из которых одна, вышесказанная, теплая, с притоками минеральных источников: горячих, кислых, купоросно-железистых, горько соленых; другая, северо-западная, холодная и без примеси минеральных вод, и, наконец, третья - северо-восточная, верхнеангарская. Все эти части представляют большую разность в местоположении берегов и свойствах дна Байкала и естественно обусловливают различия в одних и тех же породах рыб. Скажем в дополнение, что места байкальские, прилегающие к устьям р. Селенги, имеют грунт мягкий, иловато-песчаный и для питаемости рыбы весьма удобный; напротив, места, лежащие около устья р. Баргузина, каменисты, жестки, насыщены горько-соленою землею (гуджиром), и следовательно не столько питательны, да и самая р. Баргузин при возвышенных берегах быстрее, каменистее и холоднее Селенги: оттого, должно быть, здесь и самый омуль тощее в теле и уступает селенгинскому. Верхнеангарские места имеют большую разность от селенгинских и баргузинских: здесь ложе Байкала иловато и не имеет таких водяных произрастений, какие встречаются у Селенги; здесь и самые берега отлоги, песчаны и тундристы. Не говоря о том, что по всему северному берегу Байкала никогда не было случая ловли осетров, предположение наше подтверждается местными разностями в породе омулей: селенгинский омуль - крупный, белый и в солении крепкий и вкусный, баргузинский - в солении слабее и уступает вкусом селенгинскому; верхнеангарский - мельче селенгинского и даже баргузинского и уступает во вкусе им обоим. Следовательно, разные сорта омулей живут и плодятся только там, где они инстинктивно свыклись и сроднились с местностью: селенгинский не пойдет отыскивать р. Баргузин и Верхнюю Ангару, верхнеангарский и баргузинский не думают о Селенге. Подобную же разницу замечаем в налимах, улавливаемых в Байкале и впадающих в него реках и речках: из них самый лучший налим есть туркинский, превосходный во вкусе, - напротив, верхнеангарский вовсе не годится в пищу.
Ловля осетров, омулей и хариузов, как главной продовольственной рыбы на Байкале, ныне значительно уменьшилась. Улов осетров простирается годом от 1000 до 3000 пудов. Главная ловля их начинается с апреля и продолжается в мае и июне месяцах, а потом до заморозов бывает уже случайная. Часть улова, как уже сказано, отправляется живьем в Иркутск, остальная поступает в засол; из нее же приготовляется паюсная икра и малою частью балык.
Цены осетрам на местах ловли бывают довольно непостоянны: покупатели, не надеясь иногда на хорошие промыслы впереди, сначала покупают рыбу высокими ценами: икряную - от 2 до 4 руб., холостую (т. е. неикряную) - от 1 р. 50 к. до 2 р. 50 к. сер. за пуд; если улов с самого начала окажется хороший, то цена упадает от 10 до 30 процентов, а при неулове иногда и возвышается на столько же.
Лучшая торговля рыбой и сбыт ее бывают, разумеется, в такое время, когда и другие отрасли торговли идут в Иркутске без застоя, когда хороши цены на провоз тягостей, а у крестьян и казаков значительные урожаи хлеба и трав: тогда не поскупится и деревенский мужичок в праздничный день скушать со своей семьей свеженький осетровый пирог и попотчевать осетровою икрой приятеля, не говоря уже о высшем и среднем состоянии городского люда. В здешних местах отчасти соблюдается еще старинный обычай, чтобы в великие праздники, особенно в Пасху и Рождество, в первый день не садиться за стол без осетрового пирога.
Нельзя определить решительной поры для ловли омулей, которая начинается тотчас по вскрытии Байкала ото льда, и сначала по берегам около селенгинских устий, если бывает привал рыбы; эта ловля называется здесь коргинскою, также как и около рек Верхней Ангары и Баргузина. По приходе на места рыбачьих судов, омулей ловят неводами по корге, то есть по берегу Байкала; омули эти, в продаже, солеными в бочках, называются коргинскими и летними. Потом главные промыслы и засол омулей производятся в августе на Селенге, Баргузине и Верхней Ангаре: тогда омули идут в реки, в иные огромными стадами, в другие менее, а годом нейдут и вовсе; эта рыба в продаже называется осеннею и далеко превосходит коргинскую-летнюю.
Осенью, когда реки покроются льдом, ловля разной рыбы производится уже подледным промыслом: норят сети, отпускают перемёты, городят ёзы и ловят еще разными другими способами; эта рыба называется рассыпною.
Обращаюсь к подробному рассмотрению каждой породы рыбы по всем четырем разделам, обозначенным в начале этой статьи.
Привольное пребывание осетров в Байкале дает им возможность достигать до пятипудового веса в одной рыбе. Этого веса осетры улавливаются, однако ж, довольно редко; полуторапудовые и мельче - избыточно, а от 2 до 3 пуд. - на третью часть всего байкальского, селенгинского и других отделов улова.
Когда вскроются ото льда Байкал и его реки, с того времени и во все лето в Чертовкинское селение и в другие места собираются промышленники, покупатели рыбы и специалисты, из которых первые занимаются ловлею осетров (и другой рыбы) и продажею торговцам, вторые - покупают и при случаях отправляют их в Иркутск, живьем и пластаными, третьи - пластают осетрину, солят ее, приготовляют паюсную икру, небольшую часть определяют в балык, наконец, сушат клей и вязигу.
Главный и удобнейший случай промысла осетров бывает в то время, когда они пойдут в реку Селенгу стадами, а не в рассыпную, как бы поодиночке: в первом случае ловля бывает удачна, а в последнем - безвыгодна.
Осетры начинают будто бы метать икру с января, а у нас они ловятся и в мае икряные, а потому за верное полагаем, что по крайней мере байкальские осетры мечут икру в апреле и мае месяцах.
Ход осетров из Байкала бывает значителен только в одну Селенгу, - в Баргузин и Верхнюю Ангару попадает их очень мало; но и из Селенги редко удается осетрам воротиться назад в Байкальское море, потому что их повсюду ожидают невод, сеть, самолов и верша. Как бы то ни было, однако ж, за верное полагают, что осетры мечут икру не в одной Селенге и Баргузине, но даже и в Байкале около островных отмелей и затинных берегов; да и самая икра, выпущенная осетрами в реки, немедленно уносится в Байкал, для настоящего оплодотворения.
Живые осетры продаются в Иркутске, смотря по обилию улова и успешности доставки: икряные - от 2 р. 50 к. до 4 и от 4 до 6 р. сер. за пуд; холостые (т.е. неикряные) - от 2 до 4 руб. Зимняя мороженая свежая осетрина бывает в той же цене, смотря по привозу. Пластаная соленая осетрина продается в Иркутске от 2 р. 50 к. до 3 р. 50 к. сер. за пуд. Впрочем, не все забайкальского соления осетры поступают в Иркутск: изрядная часть их увозится в Верхнеудинск и Кяхту. Нерчинск довольствуется своею собственною осетриной. Сверх того, тамошние жители кушают иногда и белугу (по местному названию - калугу), улавливаемую в реке Аргуни; крупнейшие из этих рыб бывают иногда до 20 пудов весом.
Стерляди ни в Байкале, ни в реках, в него впадающих, вовсе не находится, а есть нечто среднее между осетром и стерлядью - так называемые здесь осетры-чалбаши[2].
Клею осетрового (байкальских и селенгинских промыслов) поступает в Забайкалье и Иркутск до 50 пудов, и то не каждогодно; он продается здесь от 60 до 80 руб. сер. за пуд.
Вязиги почти вовсе в продаже не бывает: хотя ее собирается до 30 пудов, но она расходится между промышленников, покупателей и специалистов для собственного употребления, а если и продается, то от 18 до 20 р. сер. за пуд[3].
есть самая быстрая и бойкая рыба, водящаяся как в наших реках и речках, так равно и в Байкале. Не подлежит, однако ж, сомнению, что некоторые притоки Байкала предпочитает она другим, и что в иных таймень бывает мясом белый и вкусный, в других - жесткий и вовсе без вкуса: все это требует еще особого исследования.
Для тайменя Байкал тоже разделен на местности: в иных он водится в избытке, в других бывает случайно, а местами на промыслах его и совсем не видно. Юго-западные берега и притоки Байкала, особенно же Култук, суть настоящее пребывание тайменя, а в северо-восточной и юго-восточной частях морского берега и тамошних речках попадается он редко.
Таймень часто переходит из Байкала и больших рек в весьма незначительные речки; самое мелководие и шиверы их не препятствуют ему перебираться вверх через мели, причем спинная часть его тела бывает на виду.
Ловля тайменей производится, во-первых, неводами, в которые они попадают вместе с другой рыбой, потом - сетями, острогами, вершами и заездками.
В соль поступают они весьма редко, а продаются и употребляются в пищу свежими; лежалые таймени невкусны, потому что, будучи жирны, скоро горькнут и мясо их покрывается ржавчиною. Икра их, крупная, светлая, отличного вкуса, употребляется в пищу свежепросольною, впрок же не запасается, разве только осенью и зимою.
Для ловли тайменей определенной поры не существует: они ловятся и весною, и летом, и осенью[4], и продаются на местах улова для пищи или для скорого доставления живьем на рынок ближнего торгового места. Осеннего промысла таймени замораживаются и потом уже развозятся по жилым местам и рынкам, где их продают от 2 до 3 руб. сер. за пуд.
В Иркутск, весною приплавляют тайменей на береговой рынок живыми с ближайших байкальских и ангарских речек, где они продаются большею частью на глазомер, а если на вес, то по той же цене, как показано выше. Зимняя цена тайменей в Иркутске зависит от байкало-речных уловов и привоза: иногда она не превышает 2 или 3 рублей за пуд, а иногда подымается до 5 р. Количество дробного и разноместного улова тайменей ни в количестве веса, ни поштучно определить почти нет возможности, а приблизительно полагается годовой улов в 1000 рыб, что составит до 1000 пудов веса.
рыба длиною до 1½ фута, шириною до четверти аршина, весом до 10 фунтов, превосходного вкуса, имеет чешую белую, крупную, отливающую серебром, - преимущественно водится в байкальских губах Чивиркуйской и Баргузинской и во многих реках и речках, текущих в Байкал[5]. Весь байкальский и речной улов сигов осенью и зимою полагается от 700 до 1000 пудов в год, которых половину развозят по Забайкалью и столько же отправляют в Иркутск.
При изобильном промысле, сиги продаются в Иркутске от 1 р. 60 к. до 2 р., а при плохом улове или малом привозе цена возвышается до 3 р. 50 к. сер. за пуд. Случается иногда, что зимою сигов почти вовсе не привозится в Иркутск.
Осеннего промысла мерзлые сиги, продающиеся в Иркутске в январе, феврале и марте месяцах, никогда не бывают икряные, из чего должно заключить, что к осени сиг совершенно очищается от икры, начав вымет ее еще в марте и апреле в губах и заливах байкальских, а также в реках и речках, впадающих в Байкал, тогда как, напротив того, омуль держится с икрой до половины августа. Икра сиговая превосходна, но впрок не запасается, а употребляется, как и тайменья, непосредственно в пищу.
Перед осенью, раннего промысла сиги солятся в бочки и бочонки и, соленые, несколько превосходят селенгинских омулей как во вкусе, так и в величине.
рыба, подходящая видом и вкусом к тайменю, но весом не более 15 фунтов. Ленки улавливаются неводами и сетями, также и иными ловушками вместе с другою рыбою, но никогда нейдут в реки большим руном[6]. Они, как и таймени, впрок не солятся.
Замечено, что по вскрытии Байкала и текущих в него рек ото льда, в мае и июне месяцах, ленки бывают подвержены особого рода болезни: они страдают глистами, а в жабрах у них гнездятся водяные насекомые, слизняки и черви, что, впрочем, не делает их вредными для употребления в пищу, при тщательном очищении внутренностей и вырезании самых жабр.
Ленки продаются поштучно, смотря по величине, от 15 до 70 к. сер. за рыбу. Ленков вообще улавливается небольшое количество и собственно только весною и летом, а зимою их почти вовсе не привозится в Иркутск.
водится в Байкале и реках, впадающих в него, преимущественно же в Ангаре. Рыба эта, которой отдельные особи много разнятся между собою в цвете чешуи и тела, в величине и вкусе, не достигает более 3 фунтов веса и есть главная народопродовольственная из всех свежих рыб собственно в Иркутске, его округе и в Забайкалье. Хариуза в этом отношении можно поставить в параллель с солеными омулями: последние потребляются народом в таком же количестве, как хариузы в свежем виде.
Видоразличия хариузов происходят ни от чего более, как от местонахождения и пищи их. Из них так называемый морской-байкальский хариуз цветом чешуи серебристый, телом белый и вкусом своим подходит к сигу. Есть хариузы, называемые: привальный,ходовой, поплавной и мерсовик. Все эти породы ловятся в Селенге, Баргузине, в Верхней и Нижней Ангаре. Равным образом можно найти хариуза и во многих других притоках Байкала и Ангары. Лучшие сорта - привальный и ходовой, а поплавной и мерсовик далеко уступают первым во вкусе. Привальный и ходовой хариуз бывают как бы в полном своем развитии и с икрой; они не утрудились еще от путешествий в реки, и следовательно вкус мяса их ничем еще не ослаблен; напротив, поплавной есть тот хариуз, который был ходовым, успел уже прогуляться не без труда в быструю речку, метнул там икру, отощал и в таком виде, тощий и безвкусный, сваливается обратно в Байкал или в большую реку. Наконец, мерсовиками называются те хариузы, которые, выпустив икру в речку, сплывают потом или в Байкал, или в большую реку в то самое время - именно в мае, - когда над здешними реками появляются во множестве летучие насекомые, кружатся близко над водою и падают в нее; из числа этих насекомых есть одно, называемое мерсовик: его-то как бы нарочно высматривают и ловят себе в пищу голодные хариузы, для чего выскакивают иногда поверх воды. Не пища ли эта сообщает им тот черный цвет и тот водянистый и вместе грубый вкус, которыми отличаются хариузы-мерсовики?
Ловля хариузов производится во все лето, начиная со вскрытия рек и до нового рекостава, неводами и сетями, а по заморозу бывает уже подледный промысел сетями и городьбою заездков.
Определить улов хариузов в точности слишком трудно, потому что они ловятся постоянно, так сказать, каждый день, употребляются в пищу свежими и никогда не солятся. Лишь только вскроется Ангара, как вскоре уже замечается приплав лодок с хариузами под берег Иркутска, и это продолжается беспрерывно до самого замороза. Каждодневно бывает в Иркутске, особенно в Петров и Успеньев посты, от одной до десяти и более лодок, из которых средним числом можно полагать до пяти лодок с хариузами и в каждом стружке или лодке от 100 до 1000 рыб; следовательно, среднее число будет 550 рыб в лодке, а во всех - 2750, которые постоянно раскупаются без остатка.
Положим, для приплава рыбы под берег Иркутска в мае, июне, июле, августе, сентябре и октябре всего 180 дней; из них выкинем 30 дней на дни скоромные, ненастливые и бурные, - остается 150 дней приплава по 2750 рыб в день, что в общей сложности составит 412 500 рыб, или 412 бочек. Сверх того неводами самих жителей иркутских, промышляющих почти каждодневно во все лето, ловится тоже изрядное количество хариузов. Но особенно обильна ловля их в осеннее время и по заморозу в байкальских и ангарских речках; тут хариузы уже морозятся и скопляются на промыслах, до открытия зимних путей, а потом развозятся в Иркутск, Верхнеудинск, Кяхту, а также и по уездам. Этот зимний улов количеством бывает далеко выше летнего.
Если же взять весь байкальский и речной улов хариузов за круглый год, то, конечно, он будет составлять несколько миллионов рыб и едва ли уступит количеству засаливаемых в настоящее время на Селенге, Баргузине и в Верхнеангарске омулей.
Хариузы продаются в Иркутске в летнее время на счет, поштучно, от 1 до 10 к. сер. за рыбу. Зимняя цена бывает от 1 р. 20 к. до 2 р. 50 к. сер. за пуд, смотря по сорту, доброте и количеству привоза.
Хариузы мечут икру с половины апреля до половины мая.
водится в самом Байкале около берегов и во впадающих в него реках и речках. Налимы живут и плодятся на одном месте пребывания, а дальних путешествий не предпринимают. Они, так же, как и хариузы, имеют собственно одну породу, но, по местоположению вод или по грунту дна Байкала и притоков его, разнятся в цвете кожи и во вкусе. Есть замечание, что налимы меняют цвет кожи в вёдро и ненастье: в первом случае имеют они цвет желтый с темными пятнами, в последнем - становятся темнее сплошь.
Самый лучший налим есть туркинский, ловимый в реке Турке, впадающей в Байкал с южной стороны. Здесь годом в осеннее время упромышливается их изрядное количество, и весь этот улов расходится по Забайкалью, а в Иркутск привозят налимов очень мало, да и то не каждый год.
Налимы, улавливаемые в Байкале около берегов Верхней Ангары, вместе с другою рыбою, вовсе негодны в пищу: мясо их невкусно и деревянисто, так что даже рабочие люди едят его только во время безрыбицы, по пословице: «лучше маленькая рыбка, чем большой таракан». Однако ж и из тамошних налимов постоянно вынимают молоки, максу и икру, которые, поистине, превосходны и составляют лакомый кусок: их варят с другой рыбой, и уха эта бывает отличного вкуса. Собственно икра налимья, очищенная и приправленная солью, составляют лакомое блюдо и употребляется в пищу тотчас по приготовлении[7].
В соленье налимы не поступают. Осеннего промысла мороженых налимов с южных берегов Байкала и тамошних речек развозят по Забайкалью и в Иркутск, где они продаются от 1 р. до 2 р. сер. за пуд, смотря по доброте и количеству подвозов. Налимы требуют тщательной бережливости в сохранении их даже зимою: во время провозов и продажи воздух действует на них сильно и быстро; они вянут, теряют цвет кожи и с тем вместе делаются невкусными и почти негодными в пищу. Во время улова, осенью, зимою и даже весною, их должно укладывать в бочки или лари и засыпать снегом, чтоб не хватали их воздух и теплота. То же самое должно соблюдать и во время перевозки.
Есть люди, которые не употребляют в пищу налимов, особенно приезжие из Европейской России, - вероятно, по обилию там других, лучших пород рыбы; напротив, Сибиряк любит знаменитую налимью уху, если только она приготовлена из свежего налима, только что пойманного в Ангаре или Иркуте, с его молоками, максою и икрою: уверяю, что она мало чем уступит ухе стерляжьей.
Лежалые налимы людям слабого здоровья бывают отяготительны и нездоровы.
Мороженого налима доставляется с южных берегов Байкала, тамошних рек и речек до 250 пудов в Иркутск, и до 500 пудов его расходится в Забайкалье.
Ловля налимов, вместе с другой рыбой, производится неводами и заездками, а ловля собственно налимов - переметами, крюки которых наживляются для приманки живою рыбкою, называемою гальян; также бьют их острогами, посредством луча. Они мечут икру в январе и феврале месяцах.
Трудно определить настоящее пребывание окуней - в Байкале оно или в окружающих его озерах, с которыми море имеет сообщение посредством проток, или, наконец, в примыкающих к нему реках и речках? Рыбопромышленники утверждают, что главное местонахождение окуней - озера[8]; в Байкале водится их великое множество, и притом именно около устьев рек, в губах Чивиркуйской, Баргузинской, в Прорве, около озерных истоков и во всех тех местах, где менее бушуют байкальские ветры, - что называется в затонных местах.
Окунь считается вкусною и здоровою рыбой; притом желто-золотистый цвет его чешуи невольно заманивает покупателя. Окуни костливы; особенно замечательны кости на их хребте: острые, колючие, они служат этой рыбке защитой против других хищных рыб, которые редко решаются пожирать ее. Укол окуневыми костями производит значительную опухоль и боль, причиняя легкое воспаление. Сами окуни довольно прожорливы; кроме мелкой рыбы, они любят питаться в летнее время разными водяными и воздушными насекомыми, которых у нас, на Байкале, в мае и июне месяцах, множество разных пород; роями летают они над водою, а окунь, при быстром плавании, всплывает на поверхность воды и ловит их для пищи.
Байкальский окунь есть самый лучший и крупный, - также и речной; напротив, озерный имеет вкус тинистый. Речной окунь вообще мельче байкальского. Ловля их в Байкале начинается в одно время с осетрами, весною, с подледного промысла; а потом упромышливаются они во все лето особняком, преимущественно же осенью и в заморозы. Особых ловушек для окуней нет; они ловятся неводами, сетями, мордами и вителями.
На местах ловли рыба эта бывает иногда дешева, до 60 к. сер. за пуд. Улов окуней в водах Байкальского бассейна простирается от 500 до 1000 пудов в год; из них половина поступает в Иркутск, другая развозится по Забайкалью. В Иркутске они продаются, смотря по улову, от 1 р. 20 к. сер. до 2 р. сер. за пуд.
Окуни мечут икру вскоре после щук.
- рыбы костливые. Первый подобен вкусом карасю, но весом бывает до семи фунтов. Он годен только на жаркое. По вынутии внутренностей, его у нас начиняют разными крупами: перловой, рисом, саго, просом, также ягодами с крупою и вязигой, и прожаривают рыбу на масле до того, чтоб кости ее сделались ломкими. В таком приготовлении язь довольно вкусен, но несколько отзывается озером. Мясо язя наполнено мелкими косточками как иглами, и потому, при употреблении его в пищу, нужно соблюдать особенную осторожность. - Сорога - мелкая, костливая и самая простая и дешевая из всех сибирских рыб. Байкальских и речных уловов сорожины привозится в Иркутск зимою очень много, и, по дешевизне, вся она расходится без остатка. Собственно для Иркутска сороги упромышливается в осеннее время в Ангаре и ее притоках тоже изрядное количество, которое и продается от 25 до 43 к. сер. за пуд. Ею довольствуется бедный класс жителей городских и сельских; торговцы развозят ее по селениям для продажи и мены на хлеб и на другие крестьянские произведения.
Язи и сороги живут и плодятся в Байкале и принадлежащих к нему реках, речках и озерах, где и мечут икру постоянно в апреле, с неделю после щук. Ловля их не составляет особо нарочитого промысла, а производится одновременно с другою рыбою, разными ловушками, преимущественно неводами и ёзами.
За пуд язей платится в Иркутске от 1 руб. 20 коп. до 2 руб. сер. Язей бывает в улове байкальском и речном до 500 п., сороги – 1000 пудов.
известна всякому. Однако ж, при этом общем обозрении, мы обязаны сказать несколько слов и о ней. Местопребыванием служат ей Байкал и его сорà, все реки, речки, большие и малые озера; известно, что, кроме того, она водится почти во всей Европе и в Азии. Крепкое сложение тела, быстрое плавание и прожорливость дают ей и в наших сибирских водах заметное первенство над другими породами рыбьего царства.
Она не боится никаких врагов и всегда готова пускаться даже в неравную битву. Будучи прожорливы, щуки не упускают случая проглатывать, кроме подручных рыб, разные нечистоты, бросаемые в воду; они не откажутся ни от крысы, ни от котенка, ни даже от змеи. Устраняя, впрочем, все лишние прихоти, надо сказать, что рыба эта не из последних: мясо имеет белое, довольно вкусное и здоровое; голова ее велика, рот огромный, вооружен в два ряда острыми зубами, а средина языка усыпана щеткою мелких иглистых косточек; цвет чешуи весьма красив, серебрист и подернут черными крапинами. Щука водится партиями в байкальских губах, преимущественно в тамошних сорàх, которые находятся в Прорве; а собственно в открытом пространстве Байкала ее нет. Из байкальских губ и Прорвы щуки пускаются в реки и речки рунами, числом от 50 до 100, и мечут в них икру постоянно в апреле месяце. В реках они избирают себе места глубокие и тихие, курьи и заливы. Ловля их производится с ранней весны во все лето и осень, - зимою же только случайно. Они ловятся неводами, сетями, вителями и мордами. Крючки (переметные) ставятся с наживою на другую рыбу: щуки хватаются за приманку, проглатывают крюк с наживою и, непременно откусив веревочку, уходят с крюком.
Когда в промыслах бывает изобилие лучшей рыбы, щуки падают в цене, а когда улов первых не так значителен, тогда и щуки в почете.
Свежие щуки летнего промысла, приплавляемые в Иркутск на береговой рынок, продаются всегда поштучно и никогда на вес, смотря по величине, от 10 до 50 к. сер. за рыбу; впрочем, в это время не бывает крупных, свыше 10 фунтов. Байкальские щуки, упромышливаемые в тамошних губах и реках, ловятся до двух пудов весом в каждой, а улавливаемые в Ангаре, от Байкала до Иркутска, редко доходят и до 20 фунтов[9]. Зимняя цена щук в Иркутске бывает от 1 р. до 1 р. 70 к. сер. за пуд. Годовой улов щук в Байкале и в байкальских речках с Прорвою бывает от 700 до 1000 пудов, кроме улова в Ангаре до Иркутска.
принадлежит к роду лососей и есть белая, крепкая, вкусная, для пищи здоровая и притом главная народопродовольственная рыба, водящаяся в Байкале, откуда, в известные периоды лета, идет она в реки Селенгу, Баргузин, Верхн. Ангару, Бугульдейку и другие. Омуль встречается еще в устьях рек Оби, Енисея и Лены, при впадении их в Ледовитое море; следовательно, омуль есть рыба морская[10].
У омуля голова острая, конической формы, нижняя челюсть длиннее верхней, большие красные жабры, перепонка глаз радужная и зубов нет вовсе; он длиною от 6 до 10 вершков; наружный вид его довольно красив, чешуя серебристая мелкая, тело полно, но несколько сжато с боков.
Местопребывание омулей есть собственно Байкал, где они и зимуют в самых глубоких местах; а потом, при наступлении весны и вскрытии ото льда Байкала и рек, омули приваливают к берегам, где им и бывает первый лов, так называемый коргинский[11]. Эти омули первые появляются продажными в Иркутске и бывают превосходны, потому что они только что посолены, и называются свежепросольными. Их в засоле бывает небольшое количество бочек, которые в то же время, т.е. в мае и в начале июня, развозятся по Забайкалью и в Иркутск и вскоре распродаются все без остатка.
Для ловли и засола омулей есть особые рыбопромышленники-купцы, мещане, крестьяне, русские и Буряты, имеющие для этого нарочито большие и малые суда, лодки, невода и все принадлежности, назначенные собственно для верхнеангарского и баргузинского лова и засола. Отправка судов в Верхнеангарск и Баргузин бывает непременно в мае месяце и назначается для двух пор ловли: летней и осенней. Летний промысел в тамошних местах производится по берегам Байкала, и этот засол омулей бывает самый низкий в сорте потому, что ловля и засол бывают еще рано и в самое жаркое время, причем засол скопляется мало-помалу в ожидании, пока можно будет отправить в Иркутск сколько-нибудь значительное число бочек, да и самая эта летняя рыба слабее и скорее подвержена порче; наконец, дальняя доставка омулей в Иркутск тоже уменьшает доброту их. Однако ж, и летний засол верхнеангарских омулей расходится, по сильному требованию, в городе и в уезде скоро, но только дешевыми ценами, потому что омуль этот далеко уступает коргинскому, ловимому около Селенги. Кроме сбыта в иркутские рыбные ряды летняя верхнеангарская рыба отправляется иногда и по Московскому тракту до Нижнеудинска, вниз по Ангаре до Братского острога и к жителям верховий р. Лены до Киренска; при обильном улове летней рыбы, цена ей от 10 до 15 р., а при скудном - до 30 р. сер. за бочку. Баргузинской вешнего и летнего засола в Иркутске обыкновенно не бывает; она скопляется там на месте ловли и уже в одно время с осеннею приплавляется в Иркутск. Цены ее те же, что и верхнеангарских омулей.
По окончании летних промыслов, поджидают главного промысла в то время, когда омули пойдут для метания икры в реки Селенгу, Баргузин и Верхн. Ангару, что начинается к концу июля и продолжается во весь август; этот промысел и засол омулей бывает уже окончательно-главный и называется осенним, продолжаясь иногда до половины сентября.
Достоверно известно, что омули мечут икру с половины июля до половины августа и в это время поднимаются вверх по рекам почти до самых вершин и оттуда уже, выпустив всю икру, сваливаются обратно в Байкал, в конце августа и в сентябре, совершенно тощие.
Породы омулей в Байкале столько же между собою несходны, как и породы хариуза, на что должно обратить особенное внимание естествоведов. Мы уже сказали выше, что Байкал, по местонахождению в нем рыбы, делится на несколько частей, и что рыба вообще, а преимущественно омуль и хариуз, водящиеся в одной его части, не сходствуют с водящимися в другой.
Омулей в засол считается пять сортов:
1) коргинский, ловимый по берегам Байкала, около Селенги;
2) коргинский-верхнеангарский летний;
3) баргузинский;
4) верхнеангарский осенний, и
5) селенгинский.
Омуль, ловимый в осень и заморозы, морозится и скопляется на промыслах для развозов в места продажи, и эта рыба называется рассыпною. Свежих зимних омулей считается четыре сорта:
1) бугульдейский и ольхонский есть самый лучший;
2) чивиркуйский;
3) коргинский и котцовый.
Верхнеангарской мороженой рыбы не бывает, и зимних промыслов там не производится.
Летняя и осенняя ловля омулей производится неводами как по берегам Байкала, так и в реках; сверх того, в одной только Селенге употребляют для того, кроме неводов, саки, а зимою - сети и ёзы.
С 1840 г. ловля омулей уменьшилась почти наполовину, а между тем число потребителей значительно увеличилось; вследствие этого естественно должны были подняться на нее цены. Прежде промыслы и засол омулей были весьма значительны: в Верхнеангарске 7 000, в Селенге и по тамошней корге 1 500, в Баргузине до 1 000 бочек. Ныне в Селенге и по корге солится до 500, в Баргузине до 300 и в Верхнеангарске до 3 500 бочек в лето. В каждую бочку идет селенгинских омулей от 800 до 1 000, баргузинских от 1 000 до 1 200, верхнеангарских от 1 200 до 1 750 рыб.
В настоящее время цены в Иркутске на соленые омули весьма непостоянны: они зависят от количества засола и требования; селенгинские продаются от 25 до 40, баргузинские от 20 до 30, верхнеангарские от 15 до 25 руб. сер. за бочку.
Рассыпные омули, т.е. свежезамороженные, продаются зимою в Иркутске тоже непостоянною ценою, соображаясь с уловом и привозом: бугульдейские и чивиркуйские от 2 до 3 р., коргинские и котцовые от 1 р. 50 к. до 2 р. 85 к. за сто. Здесь, при различии в сортах омулей, видим мы отчасти одни и те же цены: это оттого, что бугульдейский омуль, хотя и вкуснее чивиркуйского, но зато гораздо мельче; точно также и коргинский, уступая котцовому в величине, превосходит его вкусом; впрочем, бугульдейский омуль далеко лучше всех других сортов.
Названия омулей заимствованы большею частью от мест улова, как-то: бугульдейский ловится в реке Бугульдейке и около острова Ольхона; чивиркуйский идет из Чивиркуйской губы в речку Чивиркуй, где и ловится; коргинский прозван от промыслов по берегам Байкала, а котцовый - от особого рода ловли. Эти последние омули сначала идут из Байкала в Прорву, а из нее, осенью, переходят в реки Большую, Толбазиху, Абрамиху и Култушную, в которых ставятся черёзовые ёзы[12]. Этого омуля упромышливается в осень и заморозы в одних этих реках от 20 до 70 тысяч рыб. Бугульдейского и ольхонского омуля ловится годом в то же время от 150 до 300 тысяч, чивиркуйского - от 25 до 50 тысяч рыб.
малоизвестная рыбка, которая, впрочем, принадлежит собственно Байкалу;
нет сведений и даже слухов, чтобы она попадалась где-нибудь еще в водном пространстве Сибири. О голомянке рассказывают, что она длиною до шести вершков; голова занимает у ней третью часть тела; глаза не по росту большие и на выкате; от жабр с боков до хвоста идут во всю длину ее плавательные перья.
Промышленники никогда не видывали ее живой, а знают, что она выкидывается Байкалом на берега в больших кучах мертвою, и что от солнца она скоро тает, так что на местах остаются одни кости; следовательно, вся она состоит собственно из жиру. По словам промышленников, на берегу не едят ее даже хищные птицы; она никогда не попадает в невода и сети и, обитая в самых глубоких местах Байкала, не пускается в реки никогда.
Для ловли байкальской и речной рыбы устраиваются разные снасти и ловушки, как-то: невода, сети, вители, сáки; все они вяжутся ячейками из крепких конопляных ниток, называемых мотоузом. Сети, кроме ниток, вяжутся еще из конского волоса.
Из таловых и ивовых прутьев плетутся большие и малые морды, которые ставятся для ловли рыбы в загораживаемые заeздки, или ёзы. Для вéршей плетутся огромные морды из тех же древесных прутьев, но длинных и урослых.
вяжется из мотоуза, длиною смотря по местоположению ловли: для Байкала - от 100 до 350, для рек - от 50 до 120 сажен, вышиною от 8 до 12 аршин. Невод сáдится с обеих продольных кромок на крепкие тетивы (веревки), а в концах обе тетивы связываются, на трех и пятисаженном расстоянии, чтó называется ушами. Береговое крыло невода доматни делается короче крыла речного. Матня вяжется так же, как и невод - ячейками, и делается огромным мешком, суживаясь к концу конусом. На конце матни оставляется круглое отверстие, для выемки пойманной рыбы, которое во время лова затягивается веревочным шнуром. Невод, для известной садки, по тетивам с нижней стороны унизывается кибасьями, а с верхней - поплавками. Кибасья делаются из бересты, в которую вшивается камешек, а поплавки - из сухого дерева и тополевой коры. Невод вяжется с береговых крыльев реже, а к матне - постепенно чаще, равно как и самая матня, чтоб могла в них удерживаться даже мелкая рыба.
вяжутся из конопляного мотоуза, тонких ниток и конского волоса. Они делаются такими, какие нужны промышленнику для ловли, смотря по местоположению; ячейки вяжутся соразмерно величине рыбы. Сети бывают одностенные, двустенные и трехстенные. Они ставятся в Байкал и реки, укрепляясь в последних на якорях; иногда ими перегораживают речки и протоки и по временам в течение дня или ночи высматривают, не попалась ли рыба; также плавают с ними, отпуская сеть в реку. Сети устраиваются точно так же, как и невод, но делаются легче, короче и удобнее; к тетивам привязываются кибасьи и поплавки разных устройств.
Сетью и лодкою управляет один, а много - два человека.
вяжется тоже из мотоуза, как невод, ячейками, и составляет сеткообразный мешок, похожий устройством на морду. Он в устье своем имеет, как и морда, творило, а далее - детыш; остов же его укрепляется внутри обручами, суживаясь конусом к концу, в котором оставляется завязываемое шнуром отверстие для достачи рыбы. От творила, или устья вителя идут крылья, тоже вязаные из мотоуза, и весь витель устанавливается устьем вниз по реке и укрепляется кольями.
вяжется тоже из мотоуза, ячейками, и делается в виде ручного мешка, оканчивающегося тупообразно, как бы кулем. Устье его прикрепляется к обручу, а от него идет длинная рукоятка. Он представляет подобие огромного ковша, которым, плавая в лодке, промышляют рыбу, как бы черпая ее из воды.
устраивается так: к длинной веревке прикрепляются крючья, а к ним подвязываются поплавки, чтобы крюк острием держался кверху. Эта ловушка назначается собственно для крупной рыбы: осетров и тайменей.
- то же, чтò самолов, но крюки его гораздо меньше самоловных и не имеют поплавков; крюки наживляются иногда червями, а более живой рыбой - гальяном. На переметные крюки ловятся ленки, сиги и налимы.
Обе последние ловушки ставятся на якорь, имея поверх воды так называемый наплав.
плетется из ивовых и таловых прутьев, имеет творило и детыш. Она ставится для ловли рыбы в так называемые ёзы, или заездки, устраиваемые в реках и речках. Ёзы делаются в осеннее и зимнее время следующим образом: если речка неглубока, то перегораживают ее по льду в ширину кольями вроде городьбы, а между кольями укрепляют до дна бёрды, плетеные из прутьев, и при этом оставляют полые места, куда и ставятся морды, устьями вниз по течению реки.
плетется точно так же, как и морда, только из толстых и длинных прутьев и в несколько раз более морды. Она устанавливается в реке на двух плотах,
крепко утвержденных древесными снастями в берега, между которыми и опускается огромная морда-верша посредством воротов, устроенных на плотах. Морда-верша имеет наверху окно с крышкой, в которое вынимают пойманную крупную рыбу - осетров и тайменей.
Г. Пежемский выразился не совсем точно, сказав, что Байкал есть единственный продовольственный рыбный бассейн Иркутской губернии и Забайкалья. Хотя рыба, добываемая в Байкале, и развозится на большое пространство по многим местам нашего края, но очень естественно, что дальние пункты, за расстоянием, не могут быть снабжаемы ею. Часть Верхнеудинского округа и весь Нерчинский довольствуются своею собственною рыбою, хотя и не в таком количестве, как места прибайкальские. Большая система озер, залегшая по левую сторону Хоринской степи и простирающаяся до пределов Олекминского округа, дает значительное количество разной мелкой рыбы. На эти озера, кроме местных жителей, стекаются крестьяне обоих округов; все лето проходит в добывании рыбы, и бóльшая часть ее употребляется на делание порсы (сушеной рыбы), которая развозится потом преимущественно по Нерчинскому округу. Это дает немаловажный доход и вместе пропитание людям, промышляющим рыбной ловлей. Достойно замечания, что озера, лежащие по сю сторону Яблонного хребта, как-то: Еравинское, Шакшинское, Рахлей, Ивановское и другие преимущественно обилуют окунями; но за чертою этого хребта, в озерах Нерчинского округа, окунь уже не попадается: там водятся одни караси и только частью щука. Верховье реки Лены с ее притоками хотя и не изобильно рыбою, однако ж, все прибрежные жители занимаются рыболовством и особенно в весеннее время добывают рыбу с избытком. Кроме того, реки: Белая, Зима, Ока, Уя и Бирюса, с их побочными речками, также довольно рыбны; только, к сожалению, жители Нижнеудинского округа, занимаясь более хлебопашеством, мало обращают внимания на рыболовство и статья эта остается там в упущении.
Говоря вообще об уменьшении рыбы в Байкале, составитель статьи легко коснулся этого важного вопроса и заключил свое мнение единственным выводом: что лет за двадцать к Верхней Ангаре и в Баргузин отправлялось до 70 судов и морских лодок, а ныне нет и 50. Разрешение подобного вопроса, конечно, очень затруднительно, - и если мы допустим, что уменьшение рыбы в озере действительно последовало, то какие были тому причины? Несмотря на значительное приращение народонаселения в Иркутской губернии, берега Байкала до сих пор остаются малонаселенными. Можно даже вперед сказать, что за занятыми уже местами, окраины озера немного представляют пространств, удобных к населению. Следовательно, при настоящем его положении, когда притом и рыбная промышленность не увеличивается, нельзя же утвердительно сказать, чтобы рыба вылавливалась; однако ж, по имеющимся у нас письменным свидетельствам и сведениям, еще живым в народной памяти, видно, что когда-то Байкал был необыкновенно богат рыбою, и что в настоящее время этот главный источник местного народного продовольствия действительно иссякает и цены на рыбу год от году возвышаются. Рассуждая об этом предмете, я не без основания думаю, утверждаясь на свидетельствах людей опытных и знающих местные обстоятельства Байкала, что убыло не количество
рыбы в озере, но только постепенно, время от времени уменьшались ловы ее по двум главным причинам. Первое и, конечно, самое важное обстоятельство: это - засорение речных устьев главных притоков озера: Верхней Ангары, Баргузина и в особенности Селенги, составляющее природную преграду полному ходу рыбы из озера в речные устья, и второе - несвоевременные ловы рыбы и большие беспорядки, допускаемые рыбопромышленниками в то время, когда, осенью, рыба идет в реки для метания икры. Для примера я беру здесь систему р. Селенги и в подкрепление слов моих представляю выводы, поясняющие вышеприведенные мною причины. Рассматривая внимательнее впадение этой реки в озеро, нельзя не видеть, что во времена давно прошедшие течение ее направлено было подле кряжа Байкальских гор, и воды Селенги вливались в Байкал там, где ныне находится залив Прорва. Вся низменная долина, на которой расположена Ильинская волость, состоит из песков, набросанных Селенгою. Начиная от Прорвы, река эта много раз изменяла русло свое; пути ее можно указать по оставшимся промоинам, идущим во всю длину этой наносной долины. По старым руслам можно определить постепенное ее удаление от гор; одни из русел уже поросли лесом, другие представляют вид иссякающих болот, по которым зимою следуют из Посольска до станции Дворцовой. Теперь воды Селенги, прорезав Байкальские горы, почти под прямым углом впадают в озеро. Вот изменения потока ее, совершившиеся в последний период времени. Кударинские Буряты утверждают, что предки их застали реку, вливавшейся в озеро только тремя рукавами. Позднее этого, в описании, составленном по предписанию г. директора Водяных Коммуникаций в России (в 1797 году), показано четыре устья. Потом воды более и более пролагали себе путь по Кударинской степи и образовали семь рукавов, из которых в настоящее время осталось пять, а два из них почти забросало песками, и вода течет по ним только весной. Местные старожилы рассказывают, что на их памяти, в последнее тридцатилетие, река Селенга на пять верст вдалась в Байкал и в дельте своей образовала много островов, которые в настоящее время покрыты тальниками и на которых крестьяне ставят сено. От ежегодных наносов, ширина озера между устьем Селенги и противоположною речкою, Бугульдейкою, постепенно уменьшается, так что теперь это расстояние не более 28 верст, и, судя по приведенным данными, можно заключить, что со временем Байкал пересечется перешейком, который отделит так называемое Большое море от Малого. Из песчаных наносов кругом, далеко в море, образовались большие сóры, препятствующие ныне ходу рыбы в устья Селенги. Когда река впадала в озеро четырьмя устьями и когда, по рассказам жителей, устья не были засорены в той степени, как видим теперь, в то время улов рыбы осенью был неистощим: ею запасались столько, сколько заготовлено было посуды рыбопромышленниками. Богатство рыбных промыслов на Байкале было так гласно, что, например, в царствование Императрицы Елисаветы Петровны, большая часть рыбных угодьев на озере была отдана в арендное содержание графу Шувалову. Недалеко от Кабанска, на самом берегу озера, находилось так называемое Шатровое Управление, заведывавшее графскими рыбными ловлями и промыслом тюленей. Значительное число больших и малых лодок ходило по озеру: они были вооружены единорогами, для защиты от разбойников, разъезжавших тогда по Байкалу большими партиями. Кроме рыбы, особенное внимание было обращено на ловлю тюленей: кожи их и жир шли на промен Китайцам. Подобное Шатровое Управление графа Шувалова существовало также в Архангельске и заведовало рыбными и тюленьими промыслами на Белом и Ледовитом морях. Очень интересно будет отыскать в Иркутском Архиве более подробные сведения, на каких условиях были отданы графу Шувалову рыбные угодья на Байкале и сколько времени продолжалось арендное содержание. В конце семисотых годов существовал на Байкале совершенно иной порядок рыбных промыслов сравнительно с настоящим ходом этой промышленности. Мне известно, что еще до 1790 года было на Байкале несколько особых артелей; каждая состояла из двадцати и более пайщиков и имела на откупу известные рыболовные места, как в самом озере, так и по речкам, впадающим в него. Главных артелей было четыре: 1-я) Коргинская, 2-я) Култукская (смежная с Коргинскою), 3-я) Березовская, по р. Селенге, и 4-я) Ольхонская, производившая свои промыслы около острова Ольхона, в речке Бугульдейке и реках Баргузине и Верхней Ангаре. Артели эти имели свои собственные суда для сплава рыбы в Иркутск. При рыбных ловлях был соблюдаем большой порядок и главное внимание обращено на то, чтобы в озере безвременно не пугать рыбу в ту пору, когда она рунами приближается к устьям рек для метания икры. Зная хорошо время притоков рыбы и постоянно держась такого порядка, артели всегда действовали успешно и имели значительные выгоды, а между тем и рыба постоянно продавалась низкою ценою; омулей были тогда неистощимые запасы во всякое время года. Рабочих людей держали без платы, наделяя их за службу рыбою; впоследствии эти рабочие делались сами хозяевами новых артелей. Самою богатою из артелей почиталась Березовская, в руках которой находились лучшие места Селенги. Между изобильными годами в особенности помнят необыкновенный ход рыбы из Байкала в Селенгу в 1796 году. В то время на взморье стояли три артели, которые, кроме своих рабочих, для помощи имели нанятых крестьян. Когда омуля огромными рунами вошли в верхнее устье Селенги, русло реки в полном смысле было загромождено рыбою. По жеребью на первый лов вышла артель Коргинская; когда она закинула сети, то столько попалось рыбы, что едва вытащили двойным комплектом рабочих; в эту первую тоню было добыто 200 бочек, в засол пошло по 2 500 омулей в каждую бочку. За Коргинскою следовала Култукская артель, которая на одном и том же пространстве верхнего устья добыла также в одну тоню 150 бочек, и потом третья, Березовская – 100 бочек. Количество рыбы на тот раз было так велико, что у рыбопромышленников не доставало ни бочек, ни соли, и целые груды рыбы были брошены на берегу. В тот год рыба шла по всей Селенге и доходила до Кударинского форпоста. По такому чрезвычайному улову, цена рыбы на месте была по 2 руб. асс. за тысячу. Между прочим известно, что одна Коргинская артель, кроме селенгинских омулей, перед заморозами того же года, добыла больших котцовых омулей более 300 000 штук; исключая икры, их продавали свежими от 5-10 р. асс. за тысячу. После больших притоков Байкала, также замечательны были по изобилию в рыбе речки: Култучная, Мишиха, Ивановка, Снежная, Большая и другие. В упоминаемый период времени река Селенга, пролагая себе новые русла, уже образовала те обширные сòры, которые мы теперь видим так далеко залегшими в озере. Рыбопромышленники очень хорошо видели, что с засорением главных устьев и лов рыбы уменьшался. Чтобы отвратить это естественное препятствие, артели сообща принимались за труд, можно сказать, великий, и с помощью местных крестьян очищали главные русла устьев для хода рыбы. Работы эти артели обыкновенно производили весною и в начале лета, и тяжкие труды их всегда вознаграждались успехом. Последняя попытка на расчистку одного из устьев реки Селенги сделана была крестьянами Ильинской волости в 1831 году и потом несколько позднее. В первом случае, осенью, когда пошла рыба, промышленники в одной тоне добыли осетров на 30 бочек, и самый улов омулей был очень обилен. Во второй раз, спустя два или три года, в третьем устье Селенги, также несколько расчищенном, поймали в одной тоне более 600 осетров; в то же время, как осетры, так равно и омули, попадались во всей Селенге, так что пуд осетрины на месте продавался от 2 до 3 руб. асс. После этого было несколько годов довольно удачных, но вообще важная промышленность эта, как я выше сказал, значительно упала от засорения речных устьев, несвоевременного лова и беспорядков, происходящих во время хода рыбы. При настоящем упадке рыбопромышленности, цены на рыбу сделались отяготительны для простонародья, преимущественно питающегося ею. Прежняя предприимчивость относительно расчистки русел осталась только в предании. Нет никакого сомнения, что этот труд в настоящее время представил бы более затруднений, ибо соры селенгинской дельты год от году более прибывают; поэтому частные лица были бы не в состоянии предпринимать дело свыше своих средств; остается надежда на помощь местного начальства, и, рано или поздно, оно без сомнения обратит внимание на этот предмет.
Выше этого сказал я, что рыболовству также очень вредят беспорядки, существующие между рыбопромышленниками во время хода рыбы в устья рек. По отзывам самих же судовщиков, известно, что ловля омулей по Селенге и в ее устьях производится еще с некоторым порядком, но зато верхнеангарские промыслы, превосходящие теперь в количестве добываемой там рыбы селенгинские, находятся в крайней степени упадка. Вместо того, чтобы выждать время, когда рыба совершенно войдет из озера в устье Верхней Ангары, рыбопромышленники, напротив, нисколько не наблюдая этого непременного условия, встречают ее далеко на взморье. Едва они завидят стаи бакланов и чаек, показавшихся над отмелями, как все в одно время пускаются на лодках и наперерыв друг перед другом стараются закинуть поскорее сети, чем и вредят неводной ловле, бывающей в устье. В это время, руны испуганной рыбы, вместо речных устьев, бросаются в разные стороны и, помимо главного своего пути, идут во все окрестные озерные речки. Судовщики сами утверждают, что на пути своем они часто встречают рыбу в тех речках, куда она прежде не заходила. После своего первого приступа, когда рыба уже бывает распугана, люди бросаются за нею во все стороны и ловят ее, но весьма малыми количествами; поэтому суда, выходящие из Ангарска, в течение многих лет не только не вывозят полных грузов, но часто возвращаются оттуда с убытками. Рыбопромышленники сами жалуются на бывающие там беспорядки и, однако ж, не стараются устранить их, а между тем верхнеангарские промыслы не дают теперь и десятой части против прежних добыч. Та же самая бедность оказывается в Баргузинской губе и устье реки Баргузина; но было время, когда эти промыслы необыкновенно изобиловали рыбою.
Вообще статья нашего почтенного Члена-Сотрудника заключает в себе много любопытных подробностей, основанных, по-видимому, на долголетней практике в деле рыбной промышленности Байкала. Приложенная к статье примерная ведомость годовой рыбной производительности озера, конечно, дает понятие о количестве добываемой в Байкале
разнородной рыбы, но было бы гораздо интереснее, если бы г. Пежемский мог извлечь из дел Иркутской Градской Думы точные сведения о рыбной производительности, хотя бы только за последние десять лет. Нельзя, с другой стороны, не поблагодарить его за приложение рисунков различных рыболовных снастей, употребляемых местными жителями при разных случаях рыбного лова.
Ил. Сельский
Ноября 28 1852 года.
ВЕДОМОСТЬ
годовой производительности рыбы в Байкале и устьях впадающих в него рек и речек, также и вытекающей из Байкала реки Ангары до Иркутска
(к статье Члена-Сотрудника Географического Общества П. Пежемского)
Примечание. Как в описании производительности Байкала, так и в настоящую Ведомость, не вошли сведения о промысле тюленей. О котором будет сообщена особая статья. П. Пежемский
[1] Усиления рыбопромышленности у нас на Байкале нет, а напротив - заметно значительное уменьшение, потому что лет за двадцать назад к Верхней Ангаре и в Баргузин отправлялось до 70 судов и морских лодок, а ныне нет и пятидесяти.
Уменьшение рыбы, замеченное также в Балтийском море и в Чудском озере с прилегающим к нему же озером Вирцъярвом, приписывают производству ловли слишком мелкоячеистыми неводами и сетями, которыми вылавливается не только крупная, средняя, но даже и мелкая рыба, не достигшая совершенного роста.
[2] Не шип ли по-великорусски?
[3] Иркутск довольствуется вязигой, доставляемой с Нижегородской и Ирбитской ярмарок, каспийских промыслов, которая продается здесь от 23 до 30 руб. сер. за пуд.
[4] В реке Лене у самого г. Киренска бывает ловля тайменей неводами постоянно осенью, в августе и в сентябре месяцах, а летом они ловятся в редкость.
[5] Вниз по реке Ангаре, ниже Иркутска в 25 верстах, около деревни Усть-Кудинской, ловятся сиги, которые далеко превосходят байкальских вкусом, белизною тела и чешуи.
[6] Руном у нас называется скопление рыбы в Байкале и реках его большою массою, особливо в вешнее время, когда она стремится в реки для метания икры, или осенью, когда она, собираясь, идет рунами на зимовку. Рунами собираются частью осетры, таймени и сиги, преимущественно же омули и ельцы; последние во время заморозов сходятся в курьи и заливы рек, которые рано покрываются льдом. Слово руно на реке Лене заменено словом юро.
[7] Я слышал из рассказов, что если икру налима, только что вынутую, приправить солью и лимонным соком, то она будет подходить вкусом к устрице.
[8] Есть за Байкалом озера, недаром носящие названия окуневых.
[9] Вверх по р. Иркуту, около Тунки, в селении Гуджирах, ловятся двухпудовые щуки, которые превосходят вкусом байкальских.
[10] Омуль открытых морей, по сказанию знатоков, много разнится с байкальским не только во вкусе, но даже и самым видом и величиной.
[11] Коргою, как сказано, называются берега Байкала, где неводят рыбу.
[12] Название черёзовых ёзов, или заездков, происходит оттого, что речка, назначаемая к ловле рыбы, перегораживается во всю ширину ёзом, который и называется черёзовым; а если речка городится ёзами от берега до берега на известное только расстояние, а не во всю ширину, то эти ёзы простые, а не черёзовые.
Энциклопедии городов | Энциклопедии районов | Эти дни в истории | Все карты | Всё видео | Авторы Иркипедии | Источники Иркипедии | Материалы по датам создания | Кто, где и когда родился | Кто, где, и когда умер (похоронен) | Жизнь и деятельность связана с этими местами | Кто и где учился | Представители профессий | Кто какими наградами, титулами и званиями обладает | Кто и где работал | Кто и чем руководил | Представители отдельных категорий людей
