Новости

Култук во второй половине XIX века // Хобта А., Снопков С. «Култук: село, разъезд, станция, поселок» (2007)

Вы здесь

Оглавление

Тракт на участке Култук - село Быстрое в 6 верстах от Култука. Открытка. Нач. XX в.
Тракт на участке Култук - село Быстрое в 6 верстах от Култука. Открытка. Нач. XX в.
Б.И. Дыбовский
Б.И. Дыбовский
Култук. Бухта Медлянка. Кон. XIX в.
Култук. Бухта Медлянка. Кон. XIX в.
Култук. Открытка. Нач. XX в.
Култук. Открытка. Нач. XX в.
Култук. Жилой дом кон. XIX в.
Култук. Жилой дом кон. XIX в.
Култук. Жилой дом кон. XIX в.
Култук. Жилой дом кон. XIX в.

В середине века, по свидетельству И.С. Сельского, в Култуке уже было 40 домов62. Резкое увеличение населения во второй половине XIX в. в большей степени связаны со строительством путей сообщения вокруг Байкала. Ни одна дорога вокруг южной оконечности Байкала не могла обойти Култука.

В 1878 г. в Култуке числилось 44 двора и 295 жителей (145 мужчин и 150 женщин)63. Согласно переписи 1887—1888 гг. в Култуке было 82 жилых дома и проживало 364 человека64. Во время исследований Байкала экспедицией под руководством Ф.К. Дриженко (1896—1902 гг.) в Култуке насчитывалось уже около ста дворов65.

Год

Численность дворов

Численность жителей

1853

35

238

1864

43

288

1874

55

377

1884

65

435

1894

100

555

1902

107

667

1914

134

756

Динамика изменения численности дворов и населения в Култуке во второй половине XIX начале XX вв. показана в таблице, составленной по клировым ведомостям Култукской Свято-Николаевской церкви66.

Со строительством дорог Култук разросся. Он уже не умещался вдоль береговой полосы Байкала и потянулся в долину р. Култучной, «полез» на склоны. Со временем дома заняли все близлежащие пологие склоны и окружили себя огородами. Култук становится центральным пунктом всех «заморских» дорог.

С 1859 г. началось сооружение колесной дороги от Култука вдоль берега Байкала на Верхнеудинск (Улан-Удэ). Перестраивался и участок от Иркутска до Култука. По указанию высокопреосвященного Нила, архиепископа Иркутского, в 1852 г. в Култукском селении иркутским купцом Поповым была построена церковь. Церковь стояла на возвышенном месте перед селом (недалеко от нынешнего остановочного пункта «Чертова гора»).

Через Култук каждый год проходило 100—150 беглых с Нерчинских и Петровского заводов. Они не причиняли вреда крестьянам и довольствовались тем, что их накормят, и двигались дальше от зимовья к зимовью. Култучане заготавливали для них сухари и сушили рыбу. Партии беглых состояли из 4-16 человек. Они избегали трактовой дороги и пробивались на запад по Иркуту67.

Поселок имел выгодное географическое положение. Ближайшие горы были богаты минералами, через поселок проходил почтовый тракт, и отсюда имелся выход в Тункинскую долину. Все это привлекали внимание путешественников и естествоиспытателей. В Култуке бывали и жили многие известные исследователи Сибири. Это Э. Лаксман, Б. Дыбовский, В. Годлевский, И. Черский, А. Чекановский В. Обручев, П. Козлов, В. Комаров и многие другие. Кроме того, многие десятки чиновников Горного управления, Министерства земледелия останавливались в Култуке при посещении Слюдянки и Тункинской долины. Култук был тем пунктом на юге Байкала, откуда на свежих лошадях, с новыми силами, а при необходимости и с проводниками отправлялись путешественники в ближние и дальние страны.

А долина Слюдянки была тем местом, где местные крестьяне много времени проводили в поисках и добыче цветных камней. Открытая в 1784 г. Лаксманом в минералогическом отношении долина  Слюдянки особенно привлекала наличием ляпис-лазури (лазурита). Красивые    «лазоревые    камни» почти того темного  тона, который был известен лишь из Горной     Бухары,     находились здесь целыми валунами, и култукские крестьяне, собираясь партиями, стекались сюда после спада весенних и летних вод для сбора камней и продажи их через монголов в Китай68. Н.Г. Меглицкий писал: «Крестьяне селения Култук обыкновенно после дождей выжидают наименьшую воду и собирают гальки ляпис-лазури в русле речки» (Слюдянки. — Авт.) 69. Некоторые култукские жители имели богатую коллекцию камней, чем очень гордились. Например, крестьянин Чикаев — местная знаменитость (1865 г.). Он всю жизнь посвятил поиску минералов. В его избушке было все, чем богата речка Слюдянка и соседние с ней пади. За умеренную плату он продавал путешественникам некоторые минералы70. Однако лазурит култучане не продавали. Он у них был на особом счету и ценился дороже золота.

Позже в 20 км от села на речке Малой Быстрой присланный графом Л.А. Перовским мастеровой Петергофской гранильной фабрики Григорий Маркианович Пермикин открыл богатое месторождение этого полудрагоценного камня. Сотни пудов лазурита в течение многих лет прошли через Култук в Европейскую Россию. Жил Г.М. Пермикин в Култуке.

Его дом находился в конце Култукского тракта, недалеко от берега Байкала. Во дворе дома Пермикина было множество ящиков, наполненных кусками рассортированного уже «лазореваго» камня, предназначенных к отправлению в Санкт-Петербург, тут же лежал отбракованный камень. Двор Г.М. Пермикина был своего рода фабрикой по первичной обработке находок. Много попадалось кусков весом в пуд и более, но большей частью куски имели вес значительно меньше пуда. Между добытыми в 1858 г. кусками был замечателен по своей величине кусок в семь пудов весом; он тоже отправляется зимой в Санкт-Петербург. Количество всего добытого в 1858 г. «лазореваго» камня доходило до 13 т, и из них по рассортировке и выбраковке до 9,3 т пошли в столицу71.

Г.М. Пермикин любил Култук, и его любили култучане. Каждый праздник перед окнами его дома на улице было гуляние. Девушки пели, водили хороводы, танцевали. Хозяин угощал танцевавшую молодежь конфетами. Даже после отъезда Пермикина из Култука многие годы под закрытыми ставнями окнами проводились гуляния72. Кухаркой у Пермикина была местная крестьянка вдова Иваниха. Она знала толк в кулинарном искусстве и вкусно готовила. Отъезд Пермикина был связан с решением Департамента уделов не проводить больше добычу лазурита в Прибайкалье, а самому Григорию Маркиановичу было предложено подыскать другую работу. Уезжая из Култука в 1869 г., Пермикин сдал дом церкви  Култука под школу, а флигель – Б.И. Дыбовскому, встретившись с ним в Сибирском отделе Географического Общества  в Иркутске. После отъезда хозяина за домом смотрел Николай Колодей. Он был сторожем все время, как начала действовать пермикинская «фабрика» по обработке лазурита. Н. Колодей ничего не изменил в обстановке. Это был «тихий, мирный и терпеливый человек, гениальный колодей, пьющий умно», в совершенстве владел колодейским искусством. Все култукские телеги и повозки имели колеса его работы73.

Польские поселенцы Б.И. Дыбовский, В. Годлевский и В. Ксенжопольский смогли устроиться в Култуке в доме Пермикина благодаря благосклонности к ним исправника П.П. Павлищева, который взял их под свое покровительство и снабдил открытым предписанием и сам приезжал в Култук. С лета 1870 г. Дыбовский снял весь дом за 25 руб. в год.

Дом Пермикина состоял из двух частей: фасадной с четырьмя окнами и двумя во двор и из длинной широкой пристройки на ширину половины фасада дома с тремя окнами. В фасадной части дома были четыре комнаты: две поменьше, лежащие одна за другой, занимали четвертую часть дома. Фасадная    комната    в    два    окна,    одно выходило на север, другое на восток. В ней был кабинет Б.И. Дыбовского. Другая комната с окном на восток была определена для В. Годлевского. В каждую комнату был отдельный вход из средней комнаты с двумя фасадными окнами, самой большой и занимающей полдома. Отсюда же был вход в четвертую комнату, составляющую четвертую часть и длинную, как две комнаты Дыбовского и Годлевского. В пристройку было два входа: один со двора, другой из общих сеней, соединявших обе части дома. Внутри пристройка разделена перегородкой на две избы, одна, поуже, была кухней с русской печью, другая, пошире, более просторная. Обе обогревались от русской печи с лежанками. Здесь Владислав Ксенжопольский устроил лавку (ларек), а заодно и свою квартиру. Николаю Колодею отдали комнату, расположенную у входа в сени, и теплую лежанку у печки со стороны большой избы. Ксенжопольский занимался ведением хозяйства Б. Дыбовского. Ему дали возможность заняться продажей разных предметов и открыли кредит у иркутских купцов, который доходил до 500 руб.

Размеры пермикинского дома впечатляющие. Неожиданной была меблировка комнат: столы, обитые клеенкой, стулья, табуретки, столики, топчаны для кроватей с сенниками, наполненными свежим сеном. Все было в порядке, будто бы приготовлено для встречи гостей. Вся мебель осталась от Г.М. Пермикина. Он ничего не взял с собой, уезжая на Урал. Б. Дыбовский, поселившись в доме Г.М. Пермикина, прожил в нем в общей сложности с осени 1868 по лето 1872 гг. Бывал Б. Дыбовский в Култуке и в 1875—1876 гг. после Камчатской экспедиции. В 1876 г. Б. Дыбовский навсегда выехал из Култука, но дом за ним оставался до 1878 г. В 1879 г. его купил местный купец Дмитрий Тарасович Шушаков, а в 1889 г. он его продал култукской церкви под школу. В 1902—1913 гг. в нем был магазин. С 1914 по 1929 гг. дом использовался как жилой. В 1929 г. дом Пермикина был занят правлением Култукской рыболовецкой коммуны (с 1930 г. рыболовецкой артелью). В конце 40-х гг. XX в. дом Пермикина вновь был приспособлен для обучения детей. В 1954 г. в связи со строительством Иркутской ГЭС и подъемом уровня воды в Байкале часть домов с берега Байкала были перенесены на более высокие места. В этот список попал и дом Пермикина. Часть дома была поставлена в районе 115 км железной дороги, часть распилена на дрова. В начале 1980-х гг. дом был пущен на слом74.

Жили в Култуке подолгу А. Чекановский и Я. Черский. Частым гостем здесь был Ф.Б. Шмидт. Гостил у Б. Дыбовского в Култуке три дня Н. Пржевальский проездом в Кяхту. В эти три дня в Култуке собрались все вышеуказанные лица и провели что-то вроде конференции по изучению флоры и фауны Байкала. Б.И. Дыбовский в дневнике описал обед по этому случаю: «Меню обеда состояло из следующих блюд: был омуль соленый в натуральном соусе, к нему печеный картофель, затем котлеты по-пожарски, дикие утки и блины, плавающие в масле, потом крепкий кофе, но без сахара... Черский, обладающий хорошим аппетитом, восхищался нашим столом. Даже Пржевальский им был восхищен»75.

Дом Г.М. Пермикина был одним из лучших в деревне, соперничать с ним мог лишь дом полковника И.И. Шаца. Он возглавлял строительную и путевую часть Главного управления Восточной Сибири и одновременно руководил строительством Кругобайкальского тракта76. Пока он был полковником, местное население называло его «Шацовым», но как стал генералом, его величали «ваше превосходительство» и, разговаривая с ним, стояли навытяжку без шапок77. Многие рабочие полковника «Шацова» были бродягами. Он давал свидетельство, что бродяга его рабочий. Это свидетельство заменяло паспорт или вид на жительство и давало право жить в деревне Култук78. Эти бродяги — 12 человек — владели столярным и плотничьим искусством и исправляли старые или строили новые мосты на Кругобайкальской дороге (каждая весна портила и сносила мосты). «Гвардия полковника Шаца» жила дружно со своим благодетелем.

Бродяги ходили по улицам села и просили милостыню, подаяние. Култучане всегда давали им хлеб, творог, мясо, иначе они опасались ночных нападений и поджогов домов79. Отдыхали бродяги в старой часовне, стоявшей тогда у самого берега Байкала с правой стороны речки Медлянки80. Там же было старое сельское кладбище. Проезд в Иркутск по Култукскому тракту был опасен, на ехавшего в одиночестве нередко нападали бродяги, поэтому крестьяне ездили по несколько человек.

Интересное описание Култука начала 1870-х гг. оставил в своих дневниках Б.И. Дыбовский. В Култуке было несколько трактиров. Два трактира были основаны еврейкой Маркевич, одним, так называемым православным, заведовал Шишкин, он имел также и ларек. Еще один трактир назывался бурятским, так как трактирщиком был бурят. Он тоже открыл свой ларек, который располагался напротив дома Пермикина. В Култуке при церкви имелась начальная школа. Обучал в ней дьяк, но посещало школу мало мальчиков. Култучане жаловались на плохое преподавание «грамотности».

По словам Дыбовского, для него и его друзей в Култуке была «страшная скука, которая могла довести до сумасшествия». «Здесь в Култуке все пьют, — писал Б. Дыбовский, а так называемая интеллигенция играет в карты, поэтому мы обязаны давать пример трезвости и вечерних развлечений без карт». Однако летом Култук часто посещали различные чиновники. Так, в 1869 г.здесь были гости из Иркутска, чиновники особых поручений Ломаносов и Пуцилло, командированные для исследования животных в Байкале. А поручик артиллерии Владислав Коссовский исследовал минеральные воды. Это было необходимо для геолога Александра Лаврентьевича Чекановского. Коссовский нанимал в Култуке для экспедиции проводников и лошадей, вьючных, и верховых.

На улицах Култука было чисто, как замечал один из местных жителей, «ни мелкой соринки (пылинки), ни крошки снега» не было. Но это не оттого, что об этом заботились жители, а вымел «горная» (ветер). «Он единственный чистильщик здешних улиц. Как возьмется за работу, то сметает даже трубы, срывает плохо закрепленные ставни, сносит свободно оставленные на улице сани. В эту зиму (1868 г.) пытался даже снять таможенный шлагбаум, страшно надоевший местным жителям. Когда «горная» рассвирепеет, то шутки плохи, от него надо защищаться. Худые крыши он срывает, потому здесь все дома покрыты толстыми досками, прикрепленными огромными гвоздями»81.

Местное население Култука и Тунки было, по мнению Дыбовского, белорусского происхождения. Это мнение разделял и этнограф Ровинский, исследовавший Култук в области языка и обрядов. Он нашел много слов польского происхождения, песни и мелодии, незнакомые великороссам, а к тому же необычную мягкость характера. Немало живописных сведений о жителях села оставил Б. Дыбовский в своих дневниках:

«Только благодаря (исправнику) П.П. Павлищеву мы успели сыскать дозволение поселиться в Култуке, он взял нас под свою ответственность, снабдил открытым предписанием и обещал прибыть лично на место нашего нового жительства. После начатия работ на льду озера мы не оставляли шнуров на озере, привозили домой и развешивали на огороде. Одного дня случилось, что украдено было два свитка по 100 метров. К счастью, этого дня утром прибыл П.П.П. Я рассказал ему о случившейся краже... Сделан обыск и найдены почти целые свитки еще на месте, но разрубленные на куски длиною вожжей.

П.П.П. созвал сходку артели селения и объявил, что всякая кража у нас будет строго наказана. Ныне же... велел... поехать в селение Веденщина и купить 2 свитка шнура по 100 м длиною, и оные будут за украденные. Разрубленные могут оставить в руках воров. На другой день мы получили 2 свитка, расписались в получении и с тех пор оставляли шнуры на озере и никакой покражи не получалось».

«Золотницкий, начальник почты,  заведующий всеми станциями кругломорской дороги, вопреки порядку законному был владельцем на этом тракте. Только он на всех станциях единственный начальник. Делил свои громадные доходы с почтовым начальством в Иркутске, держал в своих руках власть над правителями Култука, все волей-неволей подчинялись его неограниченной власти».

«Отец Иоанн, священник при култукской церкви, один из лучших людей сего мира, он научал бесплатно детей в школе, его жена преподавала тоже бесплатно для девочек. Они составляли счастливую пару, посвятившую все свои нравственные и умственные силы служению ближним».

Отец Иоанн, по словам Дыбовского, был необычной, исключительной личностью в мире духовенства всякого рода. Самостоятельность мысли, логичность выводов, обоснованных на базе добытых им знаний, составляли главные черты его духовного характера. В праздничные дни, когда был свободен от лекций, он находил время для беседы. В своих дневниках Дыбовский описал, как священник боролся за закрытие трактиров: «...Отец Иоанн завоевал в деревне авторитет и шел решительно к своей цели, он успешно побеждал интриги Маркевич, содержавшей в Култуке два трактира. Не помогла ей даже деятельность начальника почты, который старался противодействовать усилиям отца Иоанна». При настойчивости священника и при эффективной помощи со стороны исправника Павлищева, которому Дыбовский подробно представил все это дело, удалось преодолеть интриги трактирщицы. Култукское общество решило трактиры убрать. Ущерб, который при этом несла касса общества, должен был покрываться добровольными взносами местных граждан. Ссыльные поляки на эту цель пожертвовали 10 руб. серебром.

«Николай Гаврилов — веселый человек, любил "погулять"... При старательности жены своей дела его хозяйственные шли хорошо, он имел несколько троек хороших лошадей. Сбруя лошадиная и повозки были содержаны в порядке. Сам он возил только знатных вельмож, всех других возили ямщики, один слеповатый Эмильян, другой молодой парень Иван, сын Гаврилова. В днях гулянья проводил время большей частью в кабаке Шишкина».

«Он (В. Косовский. Авт.) заключил договор с хорошими стрелками, местными крестьянами Григорием и Гаврилой, у них было нарезное оружие, и они прекрасно знали окрестности Култука, на охоту ходили до села Лиственичного с одной стороны и до Посольска с другой. Из местных охотников только они и ходили, и каждый год добывали по несколько шкур. Григорий хорошо знал монгольские языки, "докаменных" и "каменных" бурят, "уранков" и "дархатов". Это был бесценный проводник, к тому же человек честный, единственной его слабостью была водка. Другой охотник, проводник, которого хотел заполучить В. Коссовский для Чекановского, Семен, не согласился, так как жена ему не разрешила покидать Култук. "Хорошая баба, без нее я бы пропал, говорил Семен, но опять ум слишком крепко в руках держит, а мне ведь надо время от времени выпить — это на пользу здоровью, а она нет да нет". У Семена было старинное нарезное ружье "Екатеринбурское" с кремниевым курком. Он содержал его в образцовой чистоте и рассказывал, что пуля не рвет, не раздирает кожи, а пробивает маленькие круглые отверстия. Детей у них не было. Жили обособленно от всей общины. Имели корову, лошадь и двух собак. Любимая сука считалась членом семьи, и ей дозволялось спать в постели хозяина. У них был запас дров, чистая и черная баня  с  предбанником. Батюшка часто приходил в баню, но после того, как Семен за молебен, вместо серебряной монеты дал завернутую в бумагу копейку, он рассердился и перестал посещать баню».

«Шалапугин — славный охотник, постоянный спутник и вожатый Александра Лаврентьевича Чекановского по гольцам Хамар-Дабана, неисчерпаемый в выдумках торжественных походов и игр, "кум всех баб и сват всех девиц"... Самоучка-механик и строгий критик мостов Шаца».

«Григорий Кобелев был проводником А.Л. Чекановского... был проводником у Радде во время его путешествия вокруг Байкала. Вместе с ним он ездил в верховья долины Иркутска до графитовых шахт Алиберта (Алибера), известных всему западу, так как все карандаши в Англии и Франции, к тому же лучшего качества, вырабатывались из этого графита. Он сопровождал его на озеро Коссогол, на гору Мунку-Сардык. Будучи спутником Радде, он нес барометр и указывал ему дорогу. Никто из местных жителей "урянхов" не осмеливается подниматься на эту гору (3499 м), опасаясь смерти. Он один не боялся, и если бы не он, то Радде бы туда не попал. Сознавая свои заслуги, Григорий ценил себя высоко. Когда собирался поступать на службу к Дыбовскому, он чувствовал себя еще более важным и мечтал о том, что поведет его, как Чекановского, в такие места, где кроме него никто не был. Он покажет ему, где находятся алмазы и изумруды, где залегает золото, где есть нефрит и минералы. Он почивал на лаврах».

«Хахлаков. Можно его кратко оценить как мешок предрассудков, суеверий — но притом добрейший человек, а пьяница, каких мало... Только жена его, которая строго держала его в своих руках, умела охранить хозяйство. Имели 2 лошади, 2 коровы, несколько овец, 4 собаки-кобеля и одну суку. Та последняя была удостоена чести лежать в кровати вместе с хозяином. Хахлаков (так мы его называли по причине, что он сам себя считал по происхождению "хахлом") был нашим поставщиком убиваемых им птиц».

Таможенный начальник Николай Чекулаев «составляет единственное исключение на земном шаре честностью и безвзяточничеством своим. Я не знаю ни одного чиновника, служащего при таможне, — честного, за исключением Чекулаева».

Ссыльные поляки активно включились в жизнь села. Ксенжопольский сделался купцом. Установив широкие купеческие связи с Иркутском, он почти каждую неделю выезжал в город на легких саночках. Один день он добирался до города, на другой возвращался в Култук. Он уже не боялся бродяг, с собой имел пистолет и ружье. Благодаря доброжелательности исправника Павлищева положение ссыльных поляков значительно улучшилась. Боязнь перед духовенством, интернированным в Тунку, была забыта. Изобретательность Ксенжопольского была многообразна. Например, он достал машинку для резания табака. Таисия, дочь Иванихи, резала табак. У токаря поляка в Иркутске он заказал курительные трубки. Начав торговлю мануфактурой, он уговорил девчат Иванихи, чтобы они шили рубашки и брюки, таким образом давал заработать девушкам и сам продавал намного дороже82.

Художник Станислав Вронский, гостивший у Б. Дыбовского, «все дни отдавал работе, а вечер развлечениям, когда он учил култукских девчат и юношей танцам. Был в деревне и скрипач. Устраивались вечеринки, и молодежь охотно собиралась на них»83.

В дневниках Б. Дыбовского также описана страшная трагедия, ощутимо разорившая култучан. Приведем этот рассказ полностью: «Это случилось в день перед Новым годом по старому стилю. Шалапуган обдумал торжественный хоровод с огнями и пушечной стрельбой. Все селение приготовлялось к этому торжеству выпивкой так, что можно просто сказать, никто из жителей не был трезвый. Чем ближе к полуночи, тем сильнее объявлялось состояние этого пьянства. Никто из култучан не предполагал, чтобы в этот день могла прибыть тяжелая почта из Иркутска. Неожиданно, вопреки здравому смыслу, явилась почта на семи парах, ей сопутствовали два вооруженных чиновника, препровождающих высокую сумму денег, посылаемую кяхтинским купцам рублевого серебряной монетой. Каждая 1000 руб. помещалась в крепком цилиндрической формы кожаном мешке, к которому пришит шнур, он был обвит вокруг цилиндра. Дальнейшей упаковки денег не знаю. Неожиданность прибытия почты с деньгами протрезвила пьяные головы култучан, они просили Золотницкого, чтобы не высылал почты в темную ночь, обязывались поставить сторожей — умоляли этого негодяя. Просьбы и молебствия не помогли, велел подать семь троек: на последнюю взвалили все деньги и вооруженных почтовых чиновников. Эта последняя была тройка Николая Гаврилова с ямщиком полуслепцом Эмильяном. На всех прочих вожатыми были мальчики. Как бы предчувствием грядущих бедствий утихлось на улице. После полуночи нас разбудил плач громкий и рыдания толпы женщин на улице у ворот дома Николая Гаврилова. Мы послали Н. Колодея узнать, что случилось. Тот. возвратившись, принес известие: тройка Н.Г. и деньги утоплены, все тройки с тяжелой почтою вернулись обратно с дороги.

Староста телеграфировал исправнику о случившемся. Золотницкий выслал разные телеграммы. Вечером в первый день Нового года прибыла комиссия почтового ведомства и приехал исправник. Дождались приезда комиссии генерал-губернатора, во главе которой стоял офицер, делегат от морского ведомства, он обязан был измерить глубину. Комиссия от топографического ведомства должна была определить точно место, в котором случилось несчастье. Комиссия судебного ведомства с прокурором во главе разыскивала виновника до времени прибытия всех комиссий. Установлена стража при месте гроба рублей. Эта стража должна была не дозволить замерзать воде.

Только на четвертый день назначено посещение места гроба для всех комиссий, вместе взятых. До этого места не дозволено запрягать более чем по одной лошади в кошевке, на санки садился только один пассажир. Приказано ехать рядом, а держаться на некотором отдалении друг от друга, и строго запрещалось иначе как шагом. Все члены почты исполнены были каким-то набожным страхом: садясь на санки, крестились и при каждом даже слабом треске льда выскакивали из санок, машинально крестясь и объявляя, что безопаснее идти пешком.

Прибыв на место, отправляли поодиночке ямщиков с наказом добраться до отдали и не толпиться. Морской офицер приступил к измерению глубины, а топограф к своей работе. Вечером мы узнали, что найдена такая глубина, где вода тверда, как утес, а по ней плавает ртуть, как деревянное масло на воде. Один Шалапугин оставался неверующим, члены разных комиссий верили слепо авторитетам. Судебная комиссия начала допрашивать. Допрашивали всех — списывали показания, домыслы, догадки, объяснения; доходили до нас слухи, что все обвинения касались только — Золотницкого. После тяжелого труда наступил отдых: обед приготовлял повар, привезенный из Иркутска вместе с разными наливками... Отобедав, дремали, к вечеру садились за карточные столы, которые нашлись, доставлены с наливками: облепиховой, морошечной и пр. Так проводилось время разных комиссий в Култуке.

Шалапугин представил проект драги. Она состояла из возможно толстейшего каната, вооруженного тяжелыми грузилами и мощными железными крюками с зарубками. Вместе с этой драгой у троса был ворот, посредством которого производилось таскание драги по дну этим руководили делегаты почтового ведомства и морского, обязательно присутствующие при работе. Я лично сообщил г. исправнику, что в случае, когда нынешняя драга заденет кошеву и начнет тянуть ее кверху, та опрокинется и деньги пойдут ко дну, вытащат кошеву и лошадь без денег. Господин исправник махнул рукой и сказал: "Тут не помогут никакие замечания, их авторитет неоспорим".

Четыре месяца кряду (январь, февраль, март, апрель) тащили драгу вдоль и поперек громадной полыньи, содержимой работой култучан, помимо морозов всегда открытою, и ни одного раза не наткнулись на кошеву. Уже теряли надежду на успех, как неожиданно задели драгой кошеву. Неописуемая радость наполнила сердца всех, толпой спешили люди посмотреть собственными глазами на столь важное событие. Нашествие длилось целый день; уж поздним вечером при освещении фонарей поднялись пристяжные лошади на поверхность воды, обе лошади не были на дне, но как пузыри плавали над кошевой. Они были целы, гаммариды (рачки-бокоплавы) их не тронули, зато коренная лошадь была вдавлена головой в ил дна. Гаммариды забрались под кожу и, можно сказать, мильярдами находились здесь. Кошева была цела, невредима, но денег в ней не было. Написан протокол, оставлены сторожа, и все свидетели события вернулись домой. Контрольные власти велели увезти "машины ловли" — драгу, ворот — и добытую кошеву, передав их на охрану старосте Култукского селения. Суд окончательный производился в Иркутске. Результатом суда было соломоново решение, виноватый был Золотницкий. На тройке Гаврилова были потоплены деньги, Николай отвечает своим имуществом. Велено описать все имущество, оценить. Будет назначен день аукциона, вместе: там будут продаваться и снасти ловные. Сумму, полученную от продажи, прислать в Иркутское казначейство.

Тут начались наши, т.е. мои и отца Иоанна, заботы... Отец Иоанн взял на себя обязанность уговорить Николая Гаврилова, чтобы совершил присягу на Евангелии не пить вина-пива и не играть в карты. А жителей селения Култука заставить закрыть все кабачные лавки — он успел все устроить, к нашей радости. Я сам поехал в Иркутск, где у моего приятеля Валериана Куликовского достал задаток на доставку кедрового материала для постройки двух домов, Валериан Куликовский был архитектором и строил прекрасные дома, однои двухэтажные. Лес кедровый по реке был доставлен... С деньгами вернулся я в Култук   на   публичные   торги.   Прибывших   мошенников...   не   допустил   г. исправник. Выкуплено все имущество Николая Гаврилова по возможности низким ценам — все прошло и кончилось благополучно. И когда я осенью 1872 г. выезжал на Дальний Восток, все долги были уплачены, и радостное чувство сопутствовало нам...»

Вся окружающая Култук красота природы, которой любуется и наслаждается каждый проезжий человек, составляла предмет заботы у култучан. Не всем приходилось участвовать в строительстве и ремонте тракта, в сооружении мостов, а земледелие у култучан было не главным источником доходов. На склонах гор они с трудом отвоевывали свои десятины, годные под пашню, в тайге становилось все меньше промысловых зверей, а Байкал давал год от года меньше рыбы. Вот и вынужден был селянин заниматься поиском друтих источников пропитания, кроме земледелия, заменяя одно дело другим в течение всего года. Когда весной и осенью через Байкал не было ни санного, ни водного пути, он содержал постоялые дворы, занимался извозом. Летом он ловил рыбу, а ранней осенью собирал кедровые орехи. С наступлением поздней осени и зимой он становился охотником. И круглый год он был... контрабандистом. Этому увлечению способствовала таможня, расположенная в Култуке, перекрывавшая доступ китайских товаров по Кругобайкальскому тракту в Иркутск, беспошлинно обращающихся в Забайкалье. Стражников таможни было не много и люди они приезжие, а култучане, как и подобает местным жителям, кроме тракта знали тайные тропы через горные отроги. Вот и «прирабатывали» они незаконным путем соответственно своей ловкости по несколько десятков рублей к своему, главным образом, промысловому образу жизни, и таможня ничего не могла поделать.

Как можно было жить местному населению, если природа не дала возможности жить, опираясь полностью на земледельческий труд, и даже то, что досталось култучанам от природы, переходило в другие руки. Так, в конце XIX в. берег Байкала отошел во владения архиерейского дома. Здесь следует заметить, что в связи со строительством Кругобайкальского тракта 10 августа 1872 г. Иркутский генерал-губернатор Н.П. Синельников (1871-1874 гг.) отдал распоряжение приглашать всех желающих заселить вновь образуемые почтовые станции. В 1870-х гг. на берегу Байкала были поселены несколько крестьянских семей из других сибирских мест, «с целью заселения берегов» Байкала84. Правительство щедро наградило переселившихся крестьян, выбравших для себя Култук, Утулик, Мурино и другие прибайкальские места. На каждую семью было отпущено по 50 руб. денег. Была сделана трехлетняя отсрочка по внесению податей и отбыванию воинской повинности. Крестьяне жили, не жалуясь на судьбу. Главным занятием были рыбная ловля, зверопромыслы, сбор орехов. В зимнее время зарабатывали извозом.

Вдруг такая жизнерадостная картина изменилась. В 1898 г. весь берег Байкала от речки Мантурихи до Култука, на который были переселены люди, привыкшие смотреть на него как на свою собственность и на главную статью их доходов, был изъят у них правлением Иркутского архиерейского дома на основании указа, вышедшего еще в 1844 г. Архиерейский дом отдал свои владения в аренду частному лицу (Кузмичеву) за 200 руб., а тот, в свою очередь, сдал одну из главных култукских житниц богатому култукскому крестьянину Асламову за 600 руб.85 Последний отдавал побережье уже мелкими участками своим же односельчанам-крестьянам по 10 руб. за версту. Они, опять же, передавали берег своим землякам на еще более жестких условиях: по 2,5 руб. за столб невода, т.е. за одну сажень (2,13 м) неводного пролета. Так что право ловить неводом обходилось очень дорого.

Вопрос о рыболовецком побережье озера Байкал, принадлежащем селу Култук на рубеже XIX—XX вв., был наиболее острым для култучан. Многие жаловались на свое бедственное положение. После всех неудачных попыток прямого отчуждения берега от архирейского дома култукский крестьянский начальник Сливак обратился к архиепископу Иркутскому и Киренскому Тихону. В ходатайстве он описывал плачевное положение жителей и ходатайствовал о передаче байкальского берега крестьянам. Последовало распоряжение отдать берег Байкала в аренду без торгов. Таким образом, правлением Иркутского архиерейского дома 21 июня 1899 г.86 «карговый вопрос» был разрешен в пользу местного населения. Побережье от села Култук до речки Безымянной (20 км) было отдано в аренду крестьянам без посредников сроком до 1903 г. с оплатой 100 руб. в год87.

Весной большая часть култучан была занята подготовкой к нерпичьему промыслу88. Этот промысел давал доход от 50 до 100 руб. в год. Осенью для култучан начинался соболиный промысел. Соболиные участки брались в аренду. 'Соболей разрешалось бить на сумму, не превышающую 500 руб. на все село.

Еще одну крупную статью дохода сельским жителям приносил кедровый промысел, который, правда, тоже все «рьянее и рьянее отбивается горожанами, жителями Иркутска»89. Действительно, промысел давал прибавку от 500 до 1000 руб. Газета «Восточное обозрение» сообщала: «...В селе Култук собирают орехи целыми семьями в продолжение 1 или 2 недель и продают по очень высокой цене в Иркутске. Некоторые семьи собирают до 100 ведер брусники и продают в Иркутске. В Шимках собирают облепиху»90.

И надо же: кедровый промысел «уплывал» у култучан на глазах. Уже в начале осени целые караваны жителей Иркутска начинали тянуться поближе к Култуку, в кедровники. В лесах собиралось до тысячи человек. Между местными жителями и горожанами    «в    лесу    шла перебранка, заканчивавшаяся часто драками»91. Селяне отступали перед огромной массой городских промысловиков и вынуждены были уходить на плохие кедровники или заходить в тайгу очень далеко, лишь бы подальше держаться от незваных гостей.

Култучане ощущали на себе, когда в Тунке случался неурожай. Через село гнали большое количество скота, порой до 280 голов (обычно по 20—30 голов). В Иркутске скот меняли на хлеб. Но случалось, что через Култук проходило просто огромное количество скота. Например, с 15 мая по 15 августа 1897 г. прогнали 4536 голов крупного рогатого скота, 4719 овец. Это на 2 тыс. голов больше, чем в 1896 г. Для доставки скота в Иркутск использовали даже давно заброшенный Хамар-Дабанский тракт. Такого култучане-старожилы не помнили92.

Тунка испокон века снабжала Култук хлебом. Но в конце XIX в., если хлеба култучанам не хватало, крестьяне ездили уже не в Тунку, как это делалось раньше, а в село Лиственичное. В отсутствие сена и соломы скот выгоняли на болото.

Для составления некоторого представления о жизни Култука еще до проведения железной дороги воспользуемся отдельными цифрами, приведенными в «Материалах по исследованию землепользования и хозяйственного быта сельского населения Иркутской и Енисейской губернии». О тогдашнем виде деревни можно судить по тому, что в 1888 г. село Култукское имело 82 жилых дома, в которых проживали 364 человека, из них 165 детей до 18 лет. Среди всех жителей Култука 17 человек были грамотные. При этом 15 хозяйств имели по два жилых дома, а остальные 50 — по одному. Кроме жилых домов в усадьбах находилась 201 нежилая постройка, в том числе 50 амбаров и два овина. В селе имелось 65 хозяйств, в которых применялся наемный труд. В 33 хозяйствах нанимался один работник, в 15 два работника, и лишь три хозяйства нанимали трех работников, и столько же хозяйств обходилось без наемного труда. В двух хозяйствах было по одному «полуработнику» и в 9 – по одному работнику с одним «полуработником». Жителей села кормило приусадебное хозяйство, небольшая пашня, охота и рыбная ловля. Култучане занимались огородничеством, выращиванием коров, овец, свиней, коз. Крупный рогатый скот содержали практически все хозяйства (за исключением одного). По две-три головы крупного рогатого скота держали 25 хозяйств, а четыре и более голов 27 хозяйств. Кормовая база обеспечивалась покосными угодьями, которых насчитывалось 115 участков. Тягловую силу во всех хозяйствах выполняла 201 рабочая лошадь. Большая часть хозяйств имели одну, две, три лошади (18, 17 и 16 хозяйств соответственно). Но шесть хозяйств содержали от пяти до девяти лошадей, а три хозяйства более десяти лошадей.

Совсем бедных хозяйств, не имевших лошадей, в селе было пять93. Кроме того, здесь числилось 22 человека (мужчин и женщин) посторонних, постоянно проживающих в селе, очевидно, ссыльнопоселенцев. Многие занимались различными промыслами: извозом  (44  чел.), лесным и дровяным (74 чел.), охотой (31 чел.)94. К этому времени в селе появилось две лавки, одно питейное заведение.  Местная  «промышленность» была  представлена  двумя мельницами и четырьмя «кузнями»95.

Окрестности Култука не располагали к широкому развитию землепашества.  Первые  казаки  и  крестьяне осваивали близлежащие к домам участки, затем с середины XVIII в. начала разрабатываться долина речки Култучной от берега Байкала и выше. Когда долина начала заселяться и стали сокращаться пашенные угодья, местные жители с большим трудом и упорством отвоевывали  хлебные  десятины  у крутых склонов, поросших густым лесом. Первые годы своего существования   Култук   был   тем местом, где все ехавшие в Китай запасались хлебом. К середине XIX в. по мере освоения Тункинской долины, более располагавшей к землепашеству, хлебное значение Култука изменилось. Как писал И.С. Сельский, во второй половине XIX в. хлебопашеством култучане занимались мало вследствие тесноты и ранних заморозков, часто убивающих хлеб сразу после налива96. Это подметил и П.А. Кропоткин, проезжавший через Култук в 1865 г.: «Култук — большая деревня. Пашни почти нет, только сенокосы. Тем и живут от проходящих обозов, а хлеб покупают преимущественно в Тунке»97. Тем не менее, несмотря на суровые климатические условия, хозяйства имели пахотную землю и сеяли зерновые культуры. Это подтверждает перепись 1888 г. Менее одного гектара земли запахивали 8 хозяйств, от 1 до — 21 хозяйство, от 3 до 5 — 14 хозяйств, от 5 до 10 — 5 хозяйств, от 10 до 15 — хозяйства и более 20 гектаров обрабатывало одно хозяйство98. Присматриваясь к этим цифрам, можно прийти к заключению, что были в селе люди доброго достатка и даже сосредоточившие у себя хорошее богатство. Но, как и в любом другом сибирском селе, в Култуке, в основном, люди имели благосостояние ниже среднего, а некоторые вообще перебивались кое-как, не имея ни лошади, ни коровы, правда, последних было не так уж много.

О том, какое «обилие» имели култукские крестьяне от земли, говорят следующие данные. В 1888 г. урожай зерновых в среднем составил: ржи 4,7, овса – 8,6, яровой пшеницы — 9, ярицы 5,4 центнера с гектара. Для сравнения: в Иркутской губернии, по данным тех же «Материалов по использованию землепользования», в Балаганском уезде собирали с одного гектара 7,4 ц ржи, 8,4 ц пшеницы, 10 ц овса, в Иркутском уезде: 7,0 ц ржи, 8,4 ц пшеницы, 9,3 ц овса99.

Вообще жители Иркутского округа собственным хлебом были обеспечены плохо. Немногие жители сохраняли свой хлеб до осени. Обычно до нового урожая старых запасов не хватало. Основное население Култука пользовалось своим хлебом 2—3 месяца в году100. Здесь, как и в Тунке и Шимках, хлеб обычно скупали владельцы мелких лавок, чтобы затем продавать его местным жителям по другой цене. Такая перепродажа хлеба вызвала даже в Култуке попытку местных жителей обязать лавочников прекратить скупку хлеба.

Подрабатывали култучане и на ледовой переправе через Байкал между станцией Байкал и Лиственичное, валили лес на Иркуте.

В заключение раздела о занятиях жителей еще раз отметим, что еще одним из промыслов для култучан была проводка экспедиций. Все исследователи Сибири, на протяжении XIX в. изучавшие Южное Прибайкалье, обязательно нанимали себе проводников в Култуке. Геолог В.А. Обручев для изучения долины речки Слюдянки, лазуритового месторождения на речке Малой Быстрой, Ниловой Пустыни нанимал проводников и лошадей у местных крестьян101.

Примечания

61 Мартос А.И. Указ. соч. — С. 34.

62 Сельский И. С. Указ. соч. — С. 546.

63  Гольдфарб С. Кобенков А., Харитонов А. Путешествие в Страну мраморных гор. — Иркутск, 2000. — С. 52; Архив ЦСН. Перцева Т.А. Памятники истории и культуры Слюдянки и Слюдянского района. — Иркутск, 1992. — С. 43. Машинопись.

64 Материалы по исследованию землепользования и хозяйственного быта сельского населения Иркутской и Енисейской губерний. Иркутская губерния. — Иркутск, 1889. — Т. 1. С. 154.

65 Дриженко Ф.К. Лоция озера Байкал. — СПб.: Изд. Гл. гидрогр. упр., 1907. — С. 10.

66 ГАИО. Ф. 50. Оп. 1.

67 Иркутские губернские ведомости. — 1859. — 17 сент.

68 Ферсман А., Писарев С. Пионеры Сибири: Пермикин. Алибер. Сидоров // Природа. — 1921. № 10-12. С. 33-45.

69 Отчет занятий за лето 1852 г. г-на штабс-капитана Меглицкого // Горный журн. — 1855. Кн. 4. С. 40.

70 Сельский И.С. Указ. соч. — С. 551.

71 Романов Д. Поездка на прииск лазореваго камня в окрестностях Байкала // Рус. вестник. 1859. Т. 24. С. 124.

72 Дневники Б.И. Дыбовского. Машинопись. Пер. с польского М. Бушман по изданию:Мемуары доктора Бенедикта Дыбовского. — Львов, 1929. Хранится в музее Култукской средней школы.

73 Дневники Б.И. Дыбовского...

74 Култук: Пособие по краеведению...

75 Дневники Б.И. Дыбовского...

76 Шац Иван Иванович (1818 — ?) — инженер путей сообщения. В 1831 г. поступил в Институт Корпуса путей сообщения и публичных зданий. В 1836 г. получил звание прапорщика, а в 1836 г. — подпоручика. В феврале 1838 г. по приказу главноуправляющего путями сообщения назначен на службу во Владимирскую губернию в строительную комиссию. В 1839 г. получил очередное звание поручика, в 1844 г. — штабс-капитана. С 1847 г. И. И. Шац — член Владимирской строительной комиссии, а 19 ноября 1847 г. приказом главноуправляющего путями сообщений назначен членом Иркутской губернской строительной комиссии. По предписанию генерал-губернатора Восточной Сибири в 1848 г. составил подробное описание реки Лены от Качуга до Якутска. 29 января 1850 г. приказом главноуправляющего путями сообщений назначен «состоять при генерал-губернаторе Восточной Сибири». В 1850 г. по высочайшему указу переведен в корпус инженеров путей сообщения. В 1856 г. за отличную службу произведен в капитаны. 14 мая 1859 г. высочайшим указом назначен исполняющим обязанности штаб-офицера корпуса инженеров путей сообщений, заведующим строительными делами в Главном управлении Восточной Сибири. С этого времени одно из главных мест его жизни занимал Кругобайкальский тракт, с 1860 по 1868 г. был занят устройством Кругобайкальской дороги.

По ходатайству генерал-губернатора 3 августа 1860 г. получил звание подполковника. «За неутомимое усердие, оказанное при исполнении своих обязанностей и по устройству Кругобайкальской дороги, приказом по ведомству путей сообщений 18 мая 1864г. И. И. Шац награжден орденом Св. Анны II степени. 30 октября 1867 г. высочайшим приказом по Министерству путей сообщения, на основании утвержденных 2 августа 1867 г. временных правил о преобразовании корпуса инженеров путей сообщений в гражданское устройство, «переименован» из инженерподполковника в статские советники.

27 января 1870 г. произведен в действительные статские советники.

И.И. Шац был награжден несколькими орденами: орденом Св. Станислава I степени (21 апреля 1862 г. и 1 января 1872 г.), орденом Св. Владимира III (1867 г.) и IVстепени (16 октября 1858 г.), орденом Св. Анны II степени (18 января 1864 г. и 24 октября 1865г.).

77 Дневники Б.И. Дыбовского...

78 Дневники Б.И. Дыбовского...

79 Дневники Б.И. Дыбовского...

80 Дыбовский о култучанах / Подготовил Б. Вержуцкий // Сибирь. — 1991. — № 2. —С. 189-196.

81 Дыбовский о култучанах... — С. 189—196.

82 Все цитаты приводятся по: Дневники Б.И. Дыбовского...

83 Дневники Б.И. Дыбовского...

84 Дыбовский о култучанах... — С. 194—196.

85 Вост. обозрение. — 1899. — 31 окт.

86 Там же. 1899. 29 июня.

87 Там же. 1899. 14 дек.

88 Там же. 1897. 30 апр.

89 Козьмин Н.Н., Ушаков А.Н. Сведения о состоянии и видах на урожай трав и хлебов летом 1898 года, обеспеченности населения запасами хлеба и посторонних заработках в Иркутской губернии // Изв. ВСОИРГО. Иркутск, 1899. Т. 30. № 1, 2, 3. -С. 17.

90 Вост. обозрение. — 1891. — 18 авг.

91 Козьмин Н.Н., Ушаков А.Н. Указ. соч. —С. 17.

92 Вост. обозрение. — 1897. — 22 авг.

93 Материалы по исследованию землепользования и хозяйственного быта сельского населения Иркутской и Енисейской губерний: Иркутская губерния. — Иркутск, 1889. — Т. 1.С. 156-157.

94 Там же. С. 157-158.

95 Там же. С. 154.

96 Сельский И.С. Указ. соч. — С. 546.

97 Кропоткин П.А. Дневники разных лет. — М., 1992. — С. 210.

98 Материалы по исследованию землепользования и хозяйственного быта... — С. 156— 157.

99 Там же. С. 77-78.

100 Козьмин Н.Н., Ушаков А.Н. Указ. соч. - С. 17.

101 Обручев В.А. Мои путешествия по Сибири. — М.; Л., 1948. – С. 35.

Выходные данные материала:

Жанр материала: Отрывок науч. р. | Автор(ы): Хобта А.В., Снопков С. | Источник(и): Мозаика Иркутской губернии. Старинные селения Приангарья: очерки истории и быта XVIII — нач. XX вв.: Сб. статей / Сост. А.Н. Гаращенко. - Иркутск: ООО НПФ «Земля Иркутская», Изд-во «Оттиск», 2007 | с. 259-274 | Дата публикации оригинала (хрестоматии): 2015 | Дата последней редакции в Иркипедии: 19 мая 2016

Примечание: "Авторский коллектив" означает совокупность всех сотрудников и нештатных авторов Иркипедии, которые создавали статью и вносили в неё правки и дополнения по мере необходимости.

Материал размещен в рубриках:

Тематический указатель: Научные работы | Библиотека по теме "История" | Слюдянский район