Это диковинное место на Байкале имеет много названий — Покойники, Покойницкий, Солнечный...
Мыс этот расположен на западном берегу древнего и священного озера: равнинный участок площадью 2х8 км, упирающийся в могучие горы Байкальского хребта с одной стороны, а с другой — утопающий в прозрачных ледяных водах. Уголок не тронутой цивилизацией заповедной природы... Таких на планете остается все меньше. Хотя там всегда жили люди: следы поселений древнего человека — русских, эвенков, тунгусов, бурят — находят сегодня археологи. Местом для жизни мыс во все времена был благодатным: солнечных дней в году — как на Черном море, удобная бухта, закрытая от штормов и ураганного ветра; на соседнем Шартлае бушует стихия, а рядом, на Покойном, тихо и спокойно. Байкал и тайга накормят, есть степные угодья — можно держать домашний скот. А что до зловещего названия, так это все легенды.
Легенды Байкала
Кстати, сразу о кочующих из века в век былях и небылицах про мыс Покойный. По сей день живо предание о том, что много лет назад в этом глухом месте от неизвестной болезни умерли все рыбаки, находившиеся на промысле. Об их гибели долго никто не знал; а после того как нашли тела, мыс получил такое мрачное название.
Байкальские старожилы обязательно вспомнят историю, как в далекую старину на мысе стоял большой бурятский улус и однажды случилась беда: вдруг в несколько дней вымерло все его население. И с тех пор в этих краях никто не селился. По другой легенде, в море неподалеку от мыса произошло кораблекрушение, почти вся команда судна погибла, и охотники обнаружили нескольких утопленников, выброшенных волнами на берег. Поэтому мыс и стали называть Покойницким. Рыбаки долго избегали заходить в его бухту.
К народной молве не остался равнодушен путешественник и натуралист, академик Иоганн Готлиб Георги, после экспедиции 1772 года он дал такое толкование: «Назван мыс так по нескольким могилам, над которыми поставлены кресты». Чьи были могилы — никто не знает.
Подобными байками история этого диковинного пятачка земли обросла в большом количестве. Однако, как бы ни был богат местный фольклор, на первой подробной карте Байкала, которую составил штурман Пушкарев в 1773 году, имеется следующее пояснение: «Мыс назван Покойным, то есть спокойным. Шторма обходят его стороной».
Какое из имен мыса правильное, до сих пор так точно и не выяснили, поэтому его противоречивые названия звучат сейчас одинаково часто. Зато метеостанцию, с середины прошлого века наблюдающую за погодой в этом дивном месте, окрестили раз и навсегда Солнечной.
Светлым этот дикий уголок стал и для сотрудников Байкало-Ленского заповедника Сергея и Натальи Шабуровых. Почти круглый год они там, подальше от города. Живут, как наши далекие предки, среди глухомани: по одну сторону бескрайние байкальские волны, по другую — такая же бескрайняя тайга. Охраняют озеро и лес, таежных животных, наблюдают и изучают заповедную первозданность. Сами сложили на берегу залива небольшой деревянный домик с наблюдательной вышкой — получился центральный кордон Байкало-Ленского заповедника, куда на лето заезжает наука — биологи, студенты, заглядывают путешественники, туристы со всего света. Браконьеров, лихих людей с ружьями, ходить в свои края Шабуровы отучают — охота здесь запрещена.
Эту точку на карте Шабуровы выбрали для себя интуитивно и не ошиблись. — Место оказалось стратегическим, — рассказывает Сергей. — Напротив Покойного Ушканьи острова — 30 км, рядышком лежбище нерп, оно на слуху у всего мира. До Чивыркуйского залива от нас самое короткое расстояние, 50 км по Байкалу, там горячий источник — бухта Змеиная. По другую сторону — Баргузинский заповедник. За перевал можешь пойти в разных направлениях — на Лену маршрутов очень много. Вот такой узел...
Пики Байкальского хребта высотой свыше 2 тыс. м близко подходят к озеру, свалы тут большие и глубины головокружительные. Мысов — относительно ровных участков суши гладкой породы, как будто гигантским бульдозером вытолкнутой когда-то ледником, вдоль западного побережья не так много. Покойный занимает обширную территорию по сравнению с другими: выносной конус от подножия горы — 2 км и вдоль берега километров восемь. Остальные мысы всего 2х2 км или вообще 1х0,5 — очень маленькие по площади, и сразу горы.
— Покойный — мыс с большим остепненным участком, — продолжает Наталья. — Севернее по Байкалу степные места имеются еще на мысах Большом и Малом Солонцовых. Но чаще такую растительность можно встретить на юге — мысе Рытом, Малом море. Хорошая кормовая база способствует большой концентрации изюбря. На моренах — открытых южных склонах, прогреваемых солнцем, снег сходит в первую очередь: копытным раздолье — и медведь там, и все это мы наблюдаем. На всем побережье Покойный — место самое ясное, солнечных дней как на Черном море, наибольшее количество в году. Перевал рядом — называется Солнцепадь. Когда солнце уходит на закат, то еще очень долго освещает ущелье. Так что страшилок про покойников это народ навыдумывал.
Чтобы найти свою обетованную землю, путь Шабуровым пришлось преодолеть длинный.
— Мы очень долго искали этот уголок, — признается Наталья, — с тех пор как решили связать свою жизнь с природой и пришли в заповедник. А Сергей еще раньше, когда в детстве сказал бабушке: «Вырасту — обязательно построю дом на реке...»
— Сам не могу понять, была у меня такая мечта, — подхватывает Сергей. — Я из Нижнеудинского района, это богатейший район Приангарья по изобилию ягод, орехов, грибов, сосновых боров, кедровой тайги. Вот я из таких мест. Но почему-то однажды в 10-м классе я открыл карту Иркутской области, долго по ней путешествовал — и вдруг увидел поселок Чанчур. Не знаю почему, захотел туда попасть. Посмотрел — подъездных дорог нет, от населенных пунктов удален, по реке Лене выше Чанчура ничего. Запало мне в душу оказаться там.
Потом я поступил в университет, окончил биофак, ушел в армию... А тут перестройка, ценности стали меняться, люди за какими-то деньгами погнались. Мы в этот ритм не вписываемся, у нас другие взгляды — тянет к природе, все в тайге и в тайге... Да и мечта меня вела. После армии по объявлению я пришел в Байкало-Ленский заповедник — знаю, что Чанчур где-то рядом находится, попросился на практику. На Ан-2 мы проводили авиаучеты вдоль Лены. Летали в такие места, куда ни дорог, ни троп. Пилоты максимально снижали высоту, и из старенького самолета, где всех укачивало насмерть, зверей было видно прекрасно, глухарей, рыбу — как она в реке стоит.
Затем я попал на Байкал — в Большую Солонцовую, где располагался научный стационар. Вместе с Натальей собрали материал, с отличием защитили дипломы и решили дальше расширять свои познания о территории заповедника. Площадь его громадная — 660 тыс. га. Байкал, по которому мы прошли, впечатлил, но нам не было известно, а что же за перевалом, на Верхнеленском участке. В голове сидел Чанчур. Отправились туда пешком — из поселка Бирюльки по глухой тайге.
Нам, конечно, помогли — Владимир Петрович Трапезников, легендарная личность, наш учитель, от Бога лесничий. В Чанчуре у него усадьба. Там, на берегу реки, мы выбрали место, взяли 20 соток земли. Натальин отец приехал, научил срубить дом из кругляка — да так, что спичку в шов не засунешь. Построились. Много путешествовали по Лене — видели дичайшие места, но с каждым годом все чаще вспоминали про Байкал. За семь лет, прожитых в Чанчуре, так и не прикипели к нему душою.
Мы взяли курс на мыс Покойники, где стояла метеостанция, решив пройти до тех краев из Чанчура — в первый раз через исток Лены.
Большую часть времени в году на мысе Покойном проводят сотрудники Байкало-Ленского заповедника Сергей и Наталья Шабуровы, часто в совершенном одиночестве. Не считая метеостанции «Солнечная», что денно и нощно следит за погодой посередине Байкала, их домик — единственный на этом диком пустынном берегу. Сюда добирается редкий человек, разве что отчаянные туристы. Зато прямо под окнами можно увидеть то медведя, то изюбря, то соболя — природа тут чиста и первозданна, как воды священного озера.
В первый раз к своей обетованной земле Шабуровы двинулись пешком — от поселка Чанчур, сквозь тайгу.
— Леса в это время как раз охватили пожары, все было в дымке — никакой привязки, — вспоминают они. — Мы рассчитали запас продуктов с собой в дальнюю дорогу — на любой случай. Тайга там тяжелая, темнохвойная, много гнуса — в нее ныряешь и ничего не видишь: где-то блуждаешь по компасу, где-то по карте.
Шли 8 дней. По пути делали разные находки: спрятанные зимовья, оружие, брошенное когда-то очень давно, еще до заповедника.
— Бредешь, бредешь — и вдруг стоит трактор, — говорит Наталья. — Он остался от советской геологии, везде ее следы — выкопанные ямки, консервные банки из-под тушенки — 60-х годов. Или обнаружишь шахты — разрезы по 15 метров в глубину: если туда упадешь и чудом останешься живым, то без помощи не вылезешь.
До нас в этих местах побывали не только геологи, каторжники, старатели: золото там мыли повсеместно, охотники. Мы шли сутками по охотничьему путику, встречали плахи: разрубленные чурки, куда крепилась прикормка, их еще называют соболе- или белкодавилками — охотоведы знают.
— Сначала нам показалось, что это столы для туристов: ровная распиленная чурка еще для чего? — улыбается Сергей. — Потом только дошло, что это живоловушки.
Мы примечали записи на деревьях, 1901—1905 годов, охотники делали. Находили заползайки, припрятанные где-то в непроходимых дебрях: вроде большой собачьей будки в три бревна — заползти, переночевать и выползти.
— Раньше люди старались укрыть зимовья подальше от глаз — в темном месте, чтобы никто не нашел, — объясняет Сергей. — А мы стараемся, куда бы ни пришли, чтобы остался след — и в Чанчуре дом после нас стоит на повороте реки, на высоком берегу. Зимовья, если строим, к плесу выносим, на яркое, солнечное место.
В памяти осталось, как в первый раз оказались у истока реки Лены. Это случилось в 1995 году.
— Я не могу сказать, что до нас туда не ступала нога человека, это было бы неправильно, — говорит Сергей. — Там бывали геологи, наверняка кто-то еще, но с того момента, как образовался заповедник, из наших сотрудников мы с Натальей исток Лены увидели первыми. Тогда там еще не было никакого знака, кострища, часовенки — вообще ничего.
Этот поход, предпринятый из простого любопытства, оставил неизгладимые впечатления. Позже мы не раз ходили к истоку, но вспоминаем всегда свое первое путешествие. Погода была чудесной, и по дороге, пока шли, встретили 9 копытных животных: изюбрей, северного оленя, сохатого, увидели медведя — изобилие разных видов наблюдали. К концу дня мы пересекали долину, заросшую золотым корнем и черемшой, вдоль ручейка, вытекающего из заветного озера. При этом складывалось обманчивое впечатление, что ручей течет вопреки всем законам физики — снизу вверх. Судя по времени и карте, уже должен быть виден исток Лены — озеро ведь большое. А его все нет и нет. И тут совсем неожиданно перед нами появилась огромная чаша воды, и на мелководье стоит изюбрь, залитый закатным солнцем: бык, семь отростков у него, рожища большие! Мы оцепенели от увиденного! Изюбрю бежать некуда, он мимо нас грациозно проносится с брызгами. И только потом мы вспомнили, что у нас фотоаппарат в рюкзаке...
— От истока великой реки путь на мыс Покойный может проходить по разным маршрутам — по Шартлинской линии, Лене, по Покойницкой пади. По Солнцепади очень много мест, где можно спуститься к Байкалу, — поясняет Сергей. — А люди привыкли ходить где легче — по прорубленному пологому перевалу, более обустроенному. Раньше это была конная тропа, по ней тунгусы осуществляли связь и торговлю с бурятами — такая транспортная магистраль.
Хотя первыми жителями мыса Покойного считались тунгусы, археологи, проведя раскопки, обнаружили на диком байкальском берегу следы древних русских поселений — скорее всего, староверов.
— До 100 строений находилось на этом мысе, — рассказывает Сергей. — Они стояли до начала прошлого века и еще раньше — два столетия назад. Археологи установили, что это дома русскоязычного населения. — Именно для русских была свойственна такая кладка — фундамент в землю, — подтверждает Наталья. — Буряты так не делали, тунгусы тем более. Ученые, которые вели раскопки в прошлом году, убеждены: люди на Покойном жили во все времена, потому что это место удобно для проживания человека — здесь можно держать скот, питаться дарами леса, рядом есть рыба.
— На Покойном были поливные луга, — продолжает Сергей, — их сооружали в начале прошлого века, в 1900-х годах. Из ущелий прокладывали желоба, которые вырубали из деревьев, до сих пор сохранились кованые гвозди того времени. Два километра тянули — нелегкая ручная работа, листвяк очень тяжелый. Люди поливали землю, чтобы активно росла трава, потому что для 100 домов и большого количества скота ее не хватало — мыс не мог всех прокормить, значит, надо было создавать условия, жители над этим работали. Таким образом, место это было всегда обжитое. Оно обладает и каким-то энергетическим свойством — мы это чувствуем, так же как люди, которые приезжают сюда и даже преображаются.
Где именно обустроить жилье на Покойном, Шабуровы выбирали с умом и сердцем.
— Раньше мы жили где придется. Нас, сотрудников заповедника, государство ничем не обеспечило — то останавливались на метеостанции у друзей, на веранде, то в палатке, то по шесть человек в одном зимовейке, — объясняет Сергей. — Когда в Заворотной стала разваливаться геологическая партия, нам удалось приобрести вагончик на лыжах. Я предложил Наталье поставить его возле метеостанции, подключиться к генератору — свет будет, тепло. Но она выбрала южнее, на заливе: место, как сейчас понимаю, шикарное — свой вход с Байкала, можно зайти в любой шторм. Установили вагончик, но жить в нем — условия суровые: в холода, пока топишь печку, вверху жара, а внизу вода замерзает в лед. Ладно, когда тепло, но мы-то обитаем там круглый год. Надоело: устали мучиться. У меня был удачный год, я заработал денег и организовал завоз пиломатериала из Усть-Баргузина через весь Байкал — под КамАЗом, загруженным брусом, лед прогибался!
Из него сложили дом — красивый, яркий — своими руками: мы с Натальей никогда никакой работы не гнушались... На крыше соорудили вышку наблюдательную, чтобы были видны морены, горы просматривать. Старались строить правильно, капитально — чтобы жить и радоваться. Дом прекрасно вписан в пейзаж и с моря выглядит величественно — высоким двухэтажным коттеджем. На самом деле по размеру он совсем небольшой, 4х4 метра: койка двойная, кухонный стол, рабочий столик, печечка — все, на что хватает места.
Так появился центральный кордон Байкало-Ленского заповедника — за наше время проживания на мысе Покойном. Летом на кордон приезжает наука и теперь в вагончике останавливается.
— Постепенно отстроили баню, склад — в общем, обжились потихоньку, только работай. Но не тут-то было. На нас сразу написали жалобу в Росприроднадзор в Москву: что за незаконное строительство? И приехала комиссия проверять.
С 1995 года сотрудники Байкало-Ленского заповедника Наталья и Сергей Шабуровы охраняют территорию одного из самых красивых и чистых мест на планете — мыс Покойный: берег озера, необозримую тайгу. За это время сюда вернулись величественные изюбри, сохатые — спокойно пасутся на моренах, заходят на солонцы. Медведей в достатке, пушного зверя и лесной птицы богато, рыбы — в отличие от Ольхона или Малого моря, например. Все потому, что на Покойном нашли способ, как бороться с браконьерами, нарушающими священный закон, согласно которому живет природа и ее дети — настоящие хозяева этой земли.
— Мы влюблены в весь заповедник, но приросли именно к этому участку. Из него нам удалось сделать заповедный уголок — настоящий, каким он должен быть: у нас нет бродячих туристов, охотников, — говорит Сергей Шабуров. — А ведь это место видело полное уничтожение — там вообще не было зверя. Помню, я только пришел — и попал в такой период, когда старший госинспектор два года, живя на этом мысе, не видел диких животных. Они были уничтожены браконьерством, жестоким прессингом со стороны человека.
Сейчас все признали — и наши доброжелатели, и недруги: на мысе Покойном можно всегда гарантированно посмотреть на таежных зверей. Когда видят, делают удивленные глаза — потому что у нас сейчас все есть. Но ведь и рядом было — поубивали же. Трудно противостоять потребительскому отношению к заповедной земле. Если не жить душа в душу с этой территорией, уничтожить ее можно в течение нескольких месяцев, превратить в пустыню — как на Малом море, на Ольхоне: там же все существовало в изобилии, изюбрь свободно ходил...
— А почему браконьер не идет на Покойный? — интересуюсь я.
— Лично я что сделал? Один я что могу? — хитро улыбается Сергей. — В приниципе особо немного, если при тебе нету финансирования, техники. Борьба за этот участок заповедника шла не один год. Самое главное, я привлек общественность, науку, студентов — в общем, заполнил эту территорию интеллигентными людьми, — продолжает он. — Раньше на метеостанцию съезжались разного рода деятели: есть жилье — оттуда пошли, ездили фарили. Мне удалось организовать пару громких дел с задержанием, привлечь прессу, «Гринпис».
Противостояли участковому госинспектору Шабурову Ольхонская администрация, РОВД.
— Поймали с поличным, у нас были стопроцентные доказательства: фотографии, конфискат — звери убитые. Два года шло уголовное дело, его закрывали, возобновляли. Конечно, нарушители выкрутились. Но я добился цели — сделал шумиху, определенный резонанс. И пошла молва: зачем туда лезть, если там какие-то бешеные инспектора сидят с газетчиками. К порядку приучал потихоньку. Сначала вошел в раж, хотел весь берег перекрыть, но потом понял — сложно, не разорвешься, пусть меньше, но эффективнее.
— Опасная у вас работа...
— Конечно, в первые два года были угрозы, поджигали баню. Мыс, безусловно, привлекает, но всем объясняю: Покойный оставьте в покое, все равно ничего не получится.
Браконьерам мешает наука, которая населила и изучает этот край: ученые, студенты несут в себе все самое светлое. При них невозможно организовывать охоту, стрелять — не выйдет. Присутствие этих людей само по себе наводит порядок.
Туризм — еще один способ. Когда не было финансирования, территория стала заброшенной, бесхозной — заходили все, кому не лень. Я на своем участке попытался изменить такое положение дел с привлечением туристов: абсолютно законно люди идут в контору, берут разрешение, и мы с ними работаем. Я занимался с французами — у них есть средства, они покупают бензин. Помню, мне лично дали мотор «Меркури» — первый импортный, я стал мобильным, начал появляться везде. Во Франции нет медведей — даже памятник в стране стоит последнему косолапому. А у нас есть. Я стал туристов возить, чтобы показать мишку в дикой природе: вечер — утро. В это же время выходят на охоту браконьеры, и нестыковка у них: они — тык-тык, а тут Шабуров и с ним французы с фотоаппаратами. А ведь такое расстояние проехали, топливо сожгли! Не получается раз, два, три. Все, больше не суются!
— В последние годы опять прессинг пошел: почему-то власть, особенно органы МВД, проявляют дичайший интерес к этим местам, — сетует Сергей. — У районной администрации я самый нелюбимый человек. Поэтому нам приходится жить в рамках закона от и до. Зато они ни шагу ногой, только с разрешением: приехали — соблюдайте режим, хотите медведя — покажем.
Сами Шабуровы ведут на мысе скромный, уединенный образ жизни, подпитываются натуральным хозяйством.
— Чтобы прокормить семью, мне не нужно каждый день ходить на глухаря, — смеется Сергей. — У нас есть телочка — по положению, нам можно держать некоторое количество скота, не нанося вреда природе. Раз в год я добываю себе коня или корову, которую забиваем, и у меня все сытые.
— Коровы у нас полудикие, недойные, — рассказывает Наталья. — Буренка на вольном выпасе — выживает сама, у нее нету стайки, щиплет траву по округе. Один год мы видели: на склоне горы наши коровы пасутся — чуть выше пасутся изюбри, можно фотографировать. Буренку покрывает племенной бык, она приносит телят. По идее, корову нужно обязательно поить водой, потому что она не ест снега. Но бывали случаи — на метеостанции коровы исчезали и не возвращались домой, где их всегда в проруби поят. Оказывается, ушли на морены. Хозяин лезет за коровами в горы — они задирают хвосты и убегают, хватая на ходу снег, как дикие животные, представляете?
Но жизнь вольная таит немало опасностей: ведь телиться корова в лес уходит и прячет свое потомство так, что ни за что не найдешь. А если это происходит весною, когда медведи с гор спускаются, голодные после берлоги, бывает, что задирают во время отела либо теленок исчезает. Случается, у коней жеребята пропадают.
— Рыбой мы, конечно, избалованы, — говорит Сергей. — Ягоды, грибочки, лесные продукты, в плане питания самовыживаем, особых проблем не возникает.
Наталья заваривает целебный чай с неповторимым байкальским ароматом. Душистый сбор, приготовленный радушной хозяйкой из обычных, казалось бы, трав — чабреца, листьев смородины, малины, шиповника, — способен творить чудеса. Благодаря этому волшебному напитку семь лет подряд авиазавод бесплатно дает Сергею вертолет — когда другим транспортом не доберешься, чтобы доставить на Покойный все необходимое. Однажды делегация акционеров предприятия, из Москвы, оказалась на Покойном и попробовала чудодейственного настоя Натальи, сидя за столом на берегу Байкала. А потом, уже попрощавшись, даже развернули свой корабль — попросили еще раз чаем напоить.
Что касается комиссии, которая приезжала разбираться по жалобе на незаконное строительство на Покойном, дело закончилось просто. Шабуровы написали дарственную на свой дом — подарили его заповеднику. Пока работают — в нем живут.
— Зато вторую зиму мы радуемся: наконец в тепле, уюте, расход по дровам очень маленький, — говорит Сергей. — Окна на все четыре стороны.
Этим летом сбылась еще одна его заветная мечта. Рассказывает Наталья:
— Когда мы в этом доме поселились, Сергей говорит мне: «Хочу, чтобы пришел изюбрь, а я бы его прямо с кровати сфотографировал». У Сергея день рождения 24 июня. Утром его поздравляю, мы о чем-то болтаем, и тут я смотрю в окно, а там стоит изюбрь. Я не верю своим глазам. Сергей берет фотоаппарат и с кровати делает снимок. Шторка, на подоконнике будильник, который показывает 9 часов, и за окном изюбрь — есть у нас теперь такая фотография.
— Это Вселенная нас слышит, сама природа с нами, мы едины, — уверена Наталья.
— На каждом кордоне должно быть так, — говорит Сергей, — тогда будет порядок в заповеднике.
Фото из архива семьи Шабуровых
Энциклопедии городов | Энциклопедии районов | Эти дни в истории | Все карты | Всё видео | Авторы Иркипедии | Источники Иркипедии | Материалы по датам создания | Кто, где и когда родился | Кто, где, и когда умер (похоронен) | Жизнь и деятельность связана с этими местами | Кто и где учился | Представители профессий | Кто какими наградами, титулами и званиями обладает | Кто и где работал | Кто и чем руководил | Представители отдельных категорий людей
