Новости

Февральская революция 1917 года в Иркутске: конструирование системы местного управления

Вы здесь

Версия для печатиSend by emailСохранить в PDF

Оглавление

Источник: Из коллекций Игоря Степанова

Февральская революция 1917 г. привела к тому, что прежняя власть по всей стране рухнула в одночасье. Временное правитель­ство было поставлено перед фактом срочной организации всей новой государственной системы. А.Ф. Керенский вспоминал: «С первых же дней существования Временного правительства в его адрес стали поступать из всех уголков России ... многочисленные приветственные послания с выражением поддержки. Однако на­ряду с ними со всех концов страны стали поступать тревожные сообщения о параличе местной власти, о полном развале админи­стративного аппарата и полиции. Казалось, Россия вот-вот погрязнет в мятежах, грабежах и неконтролируемом насилии»1. 14 марта Министерство внутренних дел предложило своим губернским ко­миссарам формировать на местах комитеты из состава обществен­ных организаций, а Юридическое совещание при правительстве 22 марта заявило о необходимости передать этим органам самоу­правления «всю полноту государственной власти на местах». Од­нако эти постановления фактически только узаконили уже начав­шийся процесс формирования местного управления, смена власти произошла самостоятельно, без указаний из центра. В этот период российское общество показало высокую степень самоорганиза­ции, при этом события развивались в различных регионах страны по схожему сценарию.

Вторая российская революция стала для Иркутска классиче­ским примером «революции по телеграфу», хотя между событиями в центре и провинции существовал некоторый временной разрыв. Именно сообщения из Петрограда сыграли определяющую роль в сломе прежнего государственного аппарата и положили начало становлению новой власти.

В начале 1917 г. в Иркутске, несмотря на проблемы с продо­вольствием и топливом, а также доходящие из Петрограда изве­стия о беспорядках в столице, сохранялась спокойная обстановка. Иркутские газеты писали, что «циркулирующие в последние дни слухи в значительной степени преувеличены». По свидетельству очевидца, в Иркутске не было таких как в центре «нарастания со­бытий и лихорадки ожидания – все произошло внезапно, как гро­мовой удар из безоблачного неба»2.

Поздно вечером 28 февраля генерал-губернатор А.И. Пильц собрал экстренное совещание местных общественных деятелей и высокопоставленных членов губернской администрации, на кото­ром настоятельно, несмотря на заверения командующего войсками Иркутского военного округа Я.Ф. Шкинского о верности гарнизона царской власти, предлагал создать «авторитетный» центр на случай могущих возникнуть в городе беспорядков. По мнению некоторых участников ночного совещания, на этот шаг Пильц решился после того, как получил известия об учреждении Временного комитета государственной думы и готовящемся отречении Николая II, но, не имея четких инструкций от центральной власти, не обнародовал их. Принципиальное решение о создании общегражданского коми­тета было принято единогласно. Из с. Усолье срочно был вызван отбывающий там ссылку социал-демократ (меньшевик), бывший депутат II Государственной думы Ираклий Церетели, которому предложили пост председателя.

Рескрипт Николая II о роспуске Государственной думы и Госу­дарственного совета от 25 февраля был опубликован в иркутских газетах только 1 марта, известие об образовании Временного пра­вительства и Петроградского совета – 3 марта, а официальное со­общение об отречении императора – только 5 марта. Почта шла до Иркутска 8 суток. Поэтому первые вести о петроградских событи­ях дошли в виде частных телеграмм.

Первым днем революции в Иркутске стало 2 марта. Несмотря на то, что накануне иркутским губернатором А.И. Юганом были запрещены все собрания и сходки, с утра в городе происходили летучие митинги, толпы людей ходили по улицам с красными фла­гами. Прежняя губернская и городская администрации не оказа­ли никакого сопротивления и никакого бы то ни было влияния на ход событий. По воспоминаниям очевидцев уже утром 2 марта «на стороне старой власти не было никого и ничего». В эти революци­онные дни в городе «не только не было пролито ни капли крови, но не было разбито ни одного стекла»3. Газета «Сибирь» писала: «Свержение старой власти и образование Временного комитета Государственной думы было встречено единодушно и с большой радостью».

В 9 часов вечера в здании городской управы «без предвари­тельного соглашения, а исключительно под влиянием текущих событий» открылось собрание, на котором присутствовали пред­ставители от городской думы, профсоюзов, кооперативов, продо­вольственных комитетов, всего более 200 человек. Тон собранию задали ссыльные социал-демократы и эсеры. По их предложению началось конструирование общегражданского комитета, получив­шего название - Комитет общественных организаций4. Больший интерес к организации комитета проявили местная интеллигенция и буржуазия. Согласно Положению, разработанному B.C. Войтинским и утвержденному на одном из первых заседаний, комитет являлся высшим политическим учреждением Иркутска и губер­нии. Его члены должны избираться всем гражданским и военным населением губернии, в том числе и учащимися. Возрастной ценз определялся в 18 лет. Выборы производятся на основе всеобщего, прямого, тайного и равного права. Каждые 2 000 человек избирают одного представителя. Члены КООРГа имеют отличительный знак – ленту красно-зеленого цвета и письменное удостоверение5. Рас­положился КООРГ в здании канцелярии генерал-губернатора.

Процесс формирования КООРГа продолжался на протяжении почти двух месяцев. Фактически члены комитета не избирались, а делегировались от отдельных организаций. Руководители ко­митета объясняли это тем, что его создание «было вызвано сти­хийностью выдвинутого момента, и потому он (КООРГ) не может считаться полным выразителем всего народа»6. По мере возник­новения новых общественных, политических, профессиональных, кооперативных объединений их представители кооптировались в состав комитета. Принцип формирования КООРГа был один – широкое представительство общественности в органах местного управления вне зависимости от политических убеждений. Однако при избрании Исполнительного комитета предпочтение все-таки отдавалась «левым». В него вошли А.Р. Гоц (меньшевик), И.Г. Це­ретели (меньшевик), B.C. Войтинский (меньшевик), C.Л. Вайнштейн (меньшевик), С.Н. Салтыков (эсер), Е.М. Тимофеев (эсер), Н.А. Никольский, (меньшевик), А.П. Кругликов (эсер), Н. Кармазинский. Первые трое вскоре выехали в Петроград и там вошли в состав Исполкома рабочих и солдатских депутатов. Председате­лем исполкома Иркутского комитета общественных организаций был избран секретарь биржевого комитета Аполлон Кругликов. Первоначально в состав КООРГа вошли 10 эсеров, 4 меньшевика, 9 представителей торгово-промышленных кругов7. Однако уже че­рез месяц в Комитете было более 150 представителей, среди них – 36 эсеров, 33 меньшевика, 27 кадетов, 8 народных социалистов, 7 большевиков, 1 буржуазный националист. Таким образом, власть в Иркутске оказалась в руках левого блока демократических сил. Объяснялось это относительной ограниченностью монархических настроений, массовой политической ссылкой, которая консолиди­ровала левые силы и радикализовала политическую ориентацию основной массы населения. Февральская революция создала для них возможности приобщения к реальной политике.

К апрелю 1917 г. уполномоченные представляли в КООРГе 77 различных организаций Иркутска, в том числе профсоюзы рабо­чих и служащих, Комитет средних учебных заведений, Бирже­вой комитет, Совет присяжных поверенных, Общество народных библиотек, Совет съезда углепромышленников Черемховского района, Отделение всероссийского союз городов, Общество воль­ной Украины, Польско-литовское общество «Огниво», Общество иркутских магометан, Успенскую общину старообрядцев и даже общество охотников. Количество уполномоченных не регламен­тировалось, но, как правило, ограничивалось 1–3 человеками. Ис­ключение было сделано в мае для Губернской по земским делам комиссии, она была включена в полном составе (5 человек). Рабо­чие получали представительство только через профсоюзы. Отка­зано было в представительстве благотворительным обществам, на том основании, что они не являются общественно-политическими, но в этом скорее просматривалось нежелание широко доступа «буржуазного элемента» в органы местного управления.

В марте по всей губернии прокатилась волна демонстраций и митингов, одобривших свержение самодержавия, поддержавших Временное правительство и признавших Комитет общественных организаций Иркутска высшей местной властью. Свершившуюся революцию приветствовали войска Иркутского гарнизона, курсан­ты военных училищ, рабочие и служащие торгово-промышленных предприятий и государственных учреждений. Начальник Забай­кальской железной дороги Зурабов официально заявил о том, что все железнодорожники поддерживают Временное правительство и местную власть в лице КООРГа, что Иркутский отдел железнодо­рожного жандармского управления ликвидирован, а его начальник Григорович арестован.

10 марта в Иркутске прошло празднование Дня свободы, вклю­чавшее военный парад, торжественный молебен в Казанском со­боре с провозглашением многолетия «Богохранимой державе Российской и Временному правительству». Через несколько дней состоялась присяга иркутян российскому государству и присяга городского и губернского управления Временному правительству. Позднее всех свое отношение к новой власти определило иркут­ское духовенство. В начале июня губернский епархиальный съезд небольшим перевесом голосов поддержал Временное правитель­ство и его политику8. Только после этого представители иркутского православного духовенства были введены в состав КООРГа.

В течение марта по всей губернии шло создание органов местно­го управления: комитетов общественной безопасности, комитетов общественных организаций, комитетов общественной обороны, гражданских комитетов. В первую очередь они организовывались там, где на поселении находились политические ссыльные. Уже в первых числах марта сообщалось, что вокруг Иркутска «сеть ко­митетов покрыла все деревни и села»9. Одними из первых такие организации были созданы в Слюдянке, Черемхово, Киренске, Нижнеудинске, Тулуне, Балаганске, Усолье. На севере губернии был организован самый крупный периферийный Объединенный комитет общественных организаций Бодайбинского золотопромышленного района, ставший «коллективом местного управления края». Его деятельность распространялась на территорию Витимского и Ленского горных округов. В уставном документе этой ор­ганизации зафиксировано, что комитет признает Временное правительство высшей политической и государственной властью в стране, но сохраняет некоторую автономность (в первую очередь по отношению к Иркутскому КООРГу) в управлении местными делами «в виду исключительного своеобразного краевого поло­жения». В Комитет был избран 31 делегат, которые из своего со­става сформировали Исполнительный совет уполномоченных по милиции, продовольственному делу, охране и организации труда, культурно-массовой работе, финансам10.

Первым мероприятием новой власти стала ликвидация прежне­го управления. Были арестованы генерал-губернатор А.И. Пильц, полицмейстер Петровский, начальник губернского жандармского управления Балабин, отстранены от должности губернатор А.И. Юган, командующий войсками Иркутского военного округа гене­рал Шкинский, главный инспектор народных училищ Василенко. Вскоре всем им было разрешено покинуть Иркутск. Командующим войсками Иркутского военного округа сначала был назначен пол­ковник П.Г. Фелицин, а затем – поручик эсер А.А. Краковецкий, начальником городской охраны – бывший политический ссыль­ный, юрист Е.Ф. Роговской. Главным инспектором народных учи­лищ стал бывший член II Государственной думы В.Г. Архангель­ский. 4 марта была утверждена должность краевого комиссара, на которого возлагались функции генерал-губернатора. Его полномо­чия распространялись на Иркутскую, Енисейскую губернии, За­байкальскую область и Якутию. Обязанности краевого комиссара исполнял чиновник канцелярии генерал-губернатора С.Н. Салты­ков. Официально в этой должности он был утвержден Временным правительством только 23 мая 1917 г.

Телеграммой председателя Временного правительства кн. Льво­ва было предписано передать обязанности губернатора городскому голове. Однако, по мнению руководства Комитета общественных организаций, «ставленник местного черносотенного чиновни­чества и купечества» И.М. Бобровский был совершенно «неприемлем для демократии и вообще для прогрессивных кругов»11. В данном случае политические убеждения были поставлены выше деловых качеств. Вопреки указанию центральной власти, КООРГ 3 марта назначил комиссаром по управлению губернией бывшего управляющего Казенной палатой И.А. Лаврова. В это же время в Иркутск Временное правительство направило в качестве краевого комиссара горного инженера П.И. Преображенского, которому от­водилось центральное место во взаимоотношениях правительства с краем и который, по существу, являлся бы здесь единственным представителем государства. Реакция на это со стороны Исполни­тельного комитета была резко негативной, т.к. назначение Преоб­раженского краевым комиссаром было согласовано не с КООРГом, а с городским головою Бобровским. И.Г. Церетели сообщал в Пе­троград: «Имейте в виду, переворот в Иркутске совершился без всяких замешательств и при полном единодушии населения. Это дает нам право ожидать полного доверия к себе со стороны цен­тральной власти... Преображенский как комиссар для нас непри­емлем, настаиваем, чтобы никаких должностных лиц вы к нам не присылали»12. В результате активного обмена телеграммами мис­сия Преображенского была ограничена чисто осведомительными функциями, и вскоре он покинул Иркутск (в апреле Преображен­ский назначен товарищем министра просвещения во Временном правительстве). Сместить же с должности городского головы Бо­бровского Исполкому комитета не удалось. Примечательно, что согласно циркуляру МВД от 14 марта именно губернские комис­сары должны были формировать на местах губернские и прочие комитеты и не должны были им подчиняться, но на деле получа­лось наоборот: комиссары не имели реальной власти и зависели от органов местного управления. Видимо не случайно в Положе­ние о комиссарах от 26 апреля 1917 г. было внесено дополнение о том, что комиссары имеют право надзора над органами местно­го самоуправления, но не имеют права ревизии, и их назначение должно производиться только по согласованию с губернскими ко­митетами общественных организаций13. Проявления местничества и противодействие должностным лицам, назначаемым из центра, имели место и впоследствии. Так, в сентябре исполняющий обя­занности командующего войсками Иркутского военного округа А.А. Краковецкий, краевой комиссар А.Н. Кругликов и Окружное бюро советов Восточной Сибири заявили коллективный протест против вмешательства назначенного Временным правительством военного комиссара В.Н. Пирогова в дела, «находящиеся вне его компетенции»14.

В 20-х числах марта КООРГ официально объявил себя пред­ставителем Временного правительства в пределах Иркутской гу­бернии. К тому времени это был уже формальный акт, явившийся ответом на распоряжение МВД о передаче всей полноты государ­ственной власти на местах органам самоуправления.

23 марта была реорганизована городская дума. В ее состав вве­дены представители от Совета профсоюзов, Комитета обществен­ных организаций, советов рабочих и солдатских депутатов, коо­перативов, продовольственного комитета, обществ врачей, педа­гогов, родительских комитетов, еврейской общины. Консолидация социалистов и либеральной общественности в органах городского и губернского управлений способствовала быстрой ликвидации прежней власти, на стороне которой не оказалось социальных сил, способных ее защитить.

3 марта состоялось первое заседание совета рабочих депутатов. Председателем его был избран меньшевик Л.И. Гольдман. В со­став исполкома вошли меньшевики, большевики и эсеры. Совет сразу же, по поручению КООРГа, приступил к созданию народной милиции. Одновременно был организован Совет военных депута­тов под председательством эсера поручика А.А. Краковецкого, од­нако после того как 4 апреля образовался Объединенный совет ра­бочих и солдатских депутатов, объявивший себя исполнительной властью на территории города и гарнизона, Совет военных депу­татов стал исключительно офицерской представительной организацией. Советы однозначно высказались за поддержку Временного правительства и продолжение войн до победного конца. Эсеро-меныневистское большинство в КООРГе и советах объективно от­ражало расстановку политических сил в губернии на тот момент. Серьезных разногласий между ними не было, что объяснялось и схожестью их политической структуры, и участием одних и тех же лиц в исполнительных органах. Однако со временем Советы стали все больше акцентировать свое внимание на социальных вопро­сах, а Комитет общественных организаций – на проблемах местного управления.

Революция и свержение самодержавия не могли привести к автоматическому решению всех проблем, новая власть унаследо­вала от старой чрезвычайно сложную обстановку практически во всех сферах жизни. КООРГ, попытавшийся сосредоточить в своих руках все управление губернией, главную свою цель видел в том, чтобы «ввести политическую и экономическую жизнь в русло ор­ганизованности и планомерности». Уже 7 марта были оформлены основные секции КООРГа (топливная, железнодорожная, продо­вольственная, промышленная, финансовая, труда) и укомплекто­ван их штат.

С 14 марта на всех предприятиях губернии, работающих на оборону, вводился 8-часовой рабочий день и 50% надбавка к за­работной плате, образовывались примирительные камеры для уре­гулирования конфликтов между рабочими и предпринимателями. Вскоре 8-часовой рабочий день был введен на всех предприятиях города.

Первоочередной задачей было, если не полное разрешение, то хотя бы снижение остроты продовольственного кризиса. Был ре­организован продовольственный комитет, в него вошли предста­вители от советов рабочих, солдатских и военных депутатов, коо­перативов и профсоюзов. Одним из своих первых распоряжений комитет запретил вывоз продовольствия за пределы губернии, из­готовление кондитерских изделий и алкогольных напитков из сель­скохозяйственного сырья. Были заключены договоры о поставках хлеба из Харбина и западносибирских губерний. Однако, по сло­вам председателя комитета И.А. Якушева, проблема заключалась не столько в недостатке продовольственных припасов, сколько в сложностях их доставки в губернию, Поэтому с 1 сентября 1917 г. КООРГ вынужден был пойти на введение карточек на хлеб, сахар, мясо и мануфактуру.

На первом этапе Временное правительство практически не оказывало заметного влияния на формирование новой системы местного управления. Этот процесс в большей степени был ре­зультатом самодеятельного творчества общественных сил, и ре­формирование шло спешно и бессистемно. Отсутствовала всякая правовая основа, деятельность местных властей регулировалась лишь отдельными циркулярами МВД. Но в течение двух месяцев отдел по делам местного управления Министерств внутренних дел разработал ряд реформ, в том числе новое положение о городском самоуправлении.

Согласно правилам, выборы в городские думы должны были состояться, не дожидаясь истечения срока полномочий гласных, избранных в соответствии с «Городовым положением» 1892 г. В Иркутске они были назначены на 30 июля. Списки кандидатов в гласные городской думы предоставлялись заявителями от различных партий и групп и нумеровались в порядке их поступления в избирательную комиссию. Право участия в выборах имели «рос­сийские граждане обоего пола всех национальностей и вероиспо­веданий, достигшие... двадцати лет, если они во время состав­ления избирательных списков проживают в данном городе, либо имеют в городе домашнее обзаведение, или состоят там на служ­бе...»15. Однако в гласные могли быть избираемы и не проживаю­щие в городе и не имеющие здесь никакого домохозяйства лица. Не имели избирательного права представители высшей местной административной власти и местной милиции, монашествующие, а также признанные безумными и глухонемыми.

Иркутск был разделен на 20 избирательных участков. Орга­низация избирательной кампании была возложена на управу, а городскую избирательную комиссию возглавил городской голо­ва И.М. Бобровский. Выборы в городскую думу активизировали деятельность всех политических и общественных сил. Наряду с партийными списками регистрировались списки общественных организаций и городских территориальных объединений граждан. К моменту выборов в избирательную комиссию были представ­лены десять избирательных списков: №1 – партии социалистов-революционеров, №2 – социал-демократов (меньшевиков), №3 – иркутского комитета российской сионистской организации, №4 – Партии народной свободы (кадетов), №5 – жителей окраин нагорной части Иркутска, №6 – партии народных социалистов, №7 – социал-демократов (большевиков), №8 – союза домовладельцев, №9 – жителей Нагорной части города, №10 – союза служащих правительственных учреждений. Социал-демократы к лету 1917 г. формально еще сохраняли единую партийную организацию, но в муниципальных выборах впервые выступили со своими списками и предвыборными платформами. От участия в выборах городских гласных отказался Бурятский национальный комитет, не рассчиты­вая получить достаточное количество голосов из-за малочисленно­сти проживающих в Иркутске бурят и сконцентрировав все силы на земских выборах.

К избранию предлагалось 546 кандидатов. В Иркутске широко практиковалась возможность выдвигать в гласные лиц, постоянно не проживающих в городе и не имеющих недвижимого имущества, поэтому среди кандидатов значительной была доля политических ссыльных.

Всего в выборах участвовали 28 815 жителей Иркутска (около 26% всего населения). За список эсеров проголосовал 51% иркутян, социал-демократов (меньшевиков) – 13%, кадетов – 12,7%, социал-демократов (большевиков) – 11,8%, домовладельцев – 4,5%, сио­нистов – 1,8%, народных социалистов – 1,2%, граждан Нагорного района – 1,6%, служащих правительственных учреждений – 1%, жителей окраин нагорной части – 0,5%. В городскую думу было выбрано 90 гласных, среди них 47 эсеров, 12 социал-демократов (меньшевиков), 11 кадетов, 11 социал-демократов (большевиков)16. 18 августа на первом заседании вновь избранной думы городским головою был избран Н.А. Чичинадзе, председателем президиума В.Г. Дистлер, товарищем председателя – А.Я. Буткевич.

К этому же времени относится реорганизация Комитета обще­ственных организаций. Несмотря на то, что КООРГ с самого на­чала заявил о себе как о губернской власти, фактически его полно­мочия не выходили за рамки окрестностей губернского центра. В отношении других территорий губернии он выступал чаще всего в качестве транслирующего органа, передающего и разъясняющего постановления центральной власти. Понимая ненормальность та­кого положения, и в тоже время не имея хорошей налаженной свя­зи с центром, в июне КООРГ выступил инициатором проведения краевого восточносибирского съезда комитетов общественных организаций с целью координации и объединения их деятельности. В нем приняли участие представители Иркутской губернии, За­байкальской области, Якутии. Енисейская губерния делегировала только одного представителя, тем самым показывая явное нежела­ние подчинения Иркутскому краевому центру и сомнение вообще в необходимости такового.

Известны данные о 61 из 66 делегатов съезда. 25 человек роди­лись в Сибири, 13 прожили здесь от 10 до 20 лет, 13 человек – от 5 до 10 лет и 9 человек – от 1 до 5 лет. Средний возраст – 35 лет, 32 делегата были в возрасте от 25 до 35 лет. Русских на съезде было 40, бурят – 7, евреев – 6, поляков – 3, латышей – 3, украинцев – 2. В партийном отношении преобладали социалисты-революционеры – 23 человека, социал-демократы – 22 человека (преимущественно меньшевики), кроме того, были кадеты, областники-федералисты и автономисты, анархисты-синдикалисты и беспартийные. Более половины делегатов были в прошлом политическими ссыльными: 42 участника съезда в общей сложности провели в тюрьме и ссыл­ке 163 года, 16 человек отбыли на каторге 86 лет17.

На съезде рассматривались вопросы о форме административно- политического объединения края, о введение в Сибири земского самоуправления и отношениях между исполкомами комитетов общественных организаций и вновь создаваемыми органами мест­ного самоуправления – земствами, о создании экономических со­ветов и их функциях, об отмене каторги и ссылки. Большинство делегатов высказались за автономию Сибири в «пределах федеративной России в смысле широкого местного самоуправления», социализацию земли, объединение восточносибирских губерний и областей в единый политический и экономический союз, так как «краевое единение Восточной Сибири диктуется всем укладом ее жизни»18. Создан был Краевой комитет, в который вошли по 2 представителя от Бюро советов Восточной Сибири, Енисейской, Иркутской губерний, Забайкальской области и по 1 представителю от Бурятского национального комитета и Якутии. Восточносибир­ский краевой съезд постановил, что к избранному на съезде пред­седателем Исполкома краевого комитета А.Н. Крутикову должны быть переданы все полномочия краевого комиссара. Тем самым еще раз подтверждалось стремление местных органов власти к са­мостоятельности в проведении кадровой политики.

Следует отметить, что при всей серьезности обсуждаемых во­просов, большинство из принятых резолюций съезда не имело практического значения, и не только потому, что уже не оставалось времени для их реализации, но и из-за отсутствия единства взгля­дов в понимании сути социализации и муниципализации земли, федеративного и автономного устройства страны и края, прав и компетенций органов местного самоуправления и их отношений с центральной властью.

В ходе продолжающегося процесса конструирования системы органов местного управления и в связи с учреждением Краевого ко­митета встал вопрос о полномочиях иркутского КООРГа. Принцип делегирования членов комитета, многочисленность персонального состава, параллелизм в работе отделов требовали его реорганиза­ции. Однако четкого представления о характере и пределах этой ре­организации не было. Согласно позиции одних, после учреждения земства в крас и переизбрания городской думы, КООРГ, как орган временного управления, должен быть ликвидирован, по мнению других, передав хозяйственные функции местному самоуправле­нию, он мог стать чисто политической организацией. Однозначно­го подхода к решению этой проблемы так и не было найдено. Тем не менее, в июне было принято решение о замене КООРГа Иркут­ским гражданским комитетом в составе 45 депутатов. Его полно­мочия распространялись только на г. Иркутск. Выборы в комитет должны были пройти «без различия пола, национальности и ве­роисповедания» на основе всеобщего, прямого, тайного и равного голосования19. На практике реализовать это решение не удалось.

Конструирование системы местного управления в Иркутске шло при непосредственном участие политических сил левого со­циалистического блока, сохраняющих свои позиции до осени 1917 г., В целом оно соответствовало основным тенденциям общерос­сийского процесса формирования новой власти Бессистемное, непоследовательное на начальном этапе, оно постепенно входило в организованное русло. Однако отсутствие стабильности в стране, органической связи центральной власти с провинцией, недостатки законодательной базы, оттягивание решения многих вопросов до созыва Учредительного собрания, а затем и октябрьский переворот не позволили завершить полномасштабное реформирование системы государственной власти и местного управления, начатое в марте 1917 г.

Примечания

1. Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте. Мемуары. М. 1993. С.152

2. Voitinsky V. A year of victories and defeats. / Socialist memo.ru/anniv/ y07/february 1917.html

3. Там же.

4. Сибирь. 1917. 4 марта.

5. РГИА. Ф.756. Оп.1. Д.5. Л.18

6. ГАИО. Ф.741. Оп. 1 .Д.З. Л.З

7. Романов Н.С. Летопись г. Иркутска за 1902-1924 гг. С. 511.

8. Сибирь. 1917. 2 июня

9. Известия Исполнительного комитета общественных организаций г. Иркутска. 1917. 8 марта.

10. РГИА. Ф.1418. Оп.1.Д767. Л.412-413.

11. Voitinsky V. A year of victories and defeats./Socialist memo.ru/anniv/ y07/february 1917.html

12. ГАИО. Ф.741. On. 1. Д.29. Л.28

13. Гайда Ф.А. Механизм власти Временного правительства (март-апрель 1917 г.) // Вопросы истории. 2001. №2. С.149

14. Иркутская летопись 1661-1940 гг. / Сост. Ю.П. Колмаков. Иркутск, 2004. С.326

15. Собрание узаконений и положений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. Отдел первый. 14 июня 1917 г. №137. Ст. 730. С. 1167.

16. ГАИО. Ф. 741. Оп.1. Д.46. Л.39.

17. Там же. Ф.756. Оп.1. Д.7. Л.157-157об.

18. Там же. Д.31. Л.21.

19. Там же. Д.44. Л.30-41.

Выходные данные материала:

Жанр материала: Научная работа | Автор(ы): Шапова Л. В. | Источник(и): Сибирский город в XVIII – ХХ веков: Сборник статей. – Иркутск: изд-во «Оттиск», 2010 | Дата публикации оригинала (хрестоматии): 2010 | Дата последней редакции в Иркипедии: 26 марта 2015

Примечание: "Авторский коллектив" означает совокупность всех сотрудников и нештатных авторов Иркипедии, которые создавали статью и вносили в неё правки и дополнения по мере необходимости.