Легенды о сибирском золоте возникли в незапамятные времена, задолго до Калифорнии и Клондайка. Герои этих легенд пережили многое — побеги из тюрем и каторги, тяжкий труд, многолетние скитания по тайге и горам, смертельную опасность, предательство напарников, разорение и крушение надежд на находку богатого клада.
Доля желтого дьявола
Почти двести лет назад, в 1825 году, бывший губернатор Восточной Сибири тайный советник Лавинский принял решение искать золото в Иркутском округе и организовал несколько поисковых экспедиций. А спустя еще двадцать лет некий майор Саблин опубликовал в "Горном журнале" следующее сообщение:
"На многих из упомянутых мест сделаны открытия, но с едва приметными знаками золота, и потому не стоящие совершенно разработки, исключая рек: Оноту, устьев речек Биби, Малой Белой и Китоя. На последней при устье впадения ее в реку Ангару близ деревни Зверевой открыты обер-бергмейстером (главным горным мастером) Злобиным два золотосодержащие пласта из сероватого песка, заключавшего в себе валуны: жирного и молочного кварца, зеленого камня, глинистого сланца и каменного угля. Вся длина площади простиралась до 35 сажен, а ширина до 15 сажен со сложным содержанием золота во 100 пудах песку от 19 до 40 долей. Золото это по виду своему состояло из весьма тонких, плавающих в воде блесток".
Доля — самая малая весовая единица измерения золота, равная 0,044 грамма; таким образом, на 1 тонну песка приходилось до 4 граммов драгоценного металла. Занимались этим промыслом самые несчастные люди на земле, которых называли золотничниками. Среди этих изгоев были русские и немцы, поляки и башкиры, черкесы и татары, евреи и цыгане, особенно много якутов и тунгусов.
Этот сброд состоял в основном из беглых каторжников, "не помнящих родства". Пойманные в очередной раз, они заявляли, что не помнят ни своего имени, ни происхождения, чтобы скрыть свои прежние преступления, и их осуждали как бродяг, после чего отправляли не на каторгу, а на прииск.
Даже если сюда попадали настоящие крестьяне, то очень скоро под влиянием окружения и водки, которую на прииске можно было достать только за золото, они превращались в такие же отбросы, как и прочие золотничники. Проработав на прииске несколько лет, крестьянин забывал свою пашню и честный плуг и становился неспособным ни к какой другой работе. Сибирское Эльдорадо представляло собой зловонную клоаку, из которой почти никто не мог вырваться. Кабак стоял возле притона, и разбогатевший простофиля шел на красный фонарь, где продажные женщины вознаграждали его за многомесячные лишения. Ему еще везло, если он просто был выброшен нищим на улицу. Часто трупы золотничников глухой ночью принимали мутные воды Лены, Витима, Китоя или Шумака.
Легенда о новиковском кладе
В 60-х годах ХIХ века из Александровской тюрьмы бежала группа каторжников. Большинство беглецов погибли в ущельях Китоя, и лишь несколько человек дошли до устья Шумака и поселились в пещере. Позже двое ушли через горы в Тунку и были схвачены, а два оставшихся каторжника решили навсегда поселиться на Шумаке. Одного из них звали Дмитрий Демин. Он обладал медвежьей силой, срубил себе зимовье и занялся добычей золота и охотой, обменивая у забредавших на Шумак охотников продукты своего труда на хлеб. Через несколько лет после побега он нашел в горах богатую россыпь рудного золота, за полпуда желтого песка купил у местных властей амнистию и право на жительство в Тунке, обстроился и обзавелся семьей. Время от времени Демин тайно от родни ходил к своему кладу и пополнял золотой запас. Перед смертью он поведал тайну сокровища сыновьям, указав место в районе реки, названной его именем — Дмитриевка. Следующим летом сыновья отправились на поиски золота, но едва не погибли при переправе через Китой, после чего вернулись ни с чем. Слухи о кладе распространились не только по Тунке, но и дошли до Иркутска. Некий предприниматель Кузнецов, добывавший асбест в верховьях Китоя, близ Ильчира, решил отыскать деминское месторождение, и его труды увенчались успехом. Но горное управление отказало ему в праве разработки рудного золота, и Кузнецов, потративший на поиски все свое состояние, заболел от огорчения и умер.
После смерти Кузнецова за дело взялись его родственник Новиков и служащий на асбестовом руднике Шнелль. Новиков работал горным техником в Верхнеамурской компании и искал золото на Шумаке и Китое. Много лет он искал заветный клад, ездил в Монголию, где расспрашивал местных жителей о золоте, но безуспешно.
Произошла революция, началась Гражданская война, и зимой 1918—1919 годов Новиков в составе отряда белых скрывался в верховьях Китоя. Когда отряд анархиста Нестора Каландаришвили, уходя от белочехов, пришел в эти места, Новиков с несколькими белогвардейцами бежал в ущелья Эхэ-Гола. Спасаясь от партизан, они поднялись по руслу одного из притоков Китоя, где было много водопадов, и наткнулись на циркообразное расширение — чашу, куда спустились по веревке. Здесь, под водопадами, офицеры нашли следы разработок Демина — то самое золото.
При помощи ножей они добыли несколько фунтов драгоценного песка и через неделю в поисках продуктов спустились в поселок Шимки, где их арестовали красноармейцы. Перед этим они успели закопать часть добычи недалеко от зимовья. Два офицера были расстреляны, а остальные, в том числе и Новиков, попали в иркутскую тюрьму. Он вышел на свободу в 1926 году, вернулся в Тунку и поступил работать в Центросоюз. Через год он бежал на Шумак, чтобы найти деминское месторождение, но был вновь арестован. Его взяли на поруки два коммуниста — Шведов и Дорожный, которым он рассказал о кладе, и летом 1927 года на поиски отправилась целая экспедиция. В компаньоны, кроме спасших его коммунистов, Новиков взял братьев Леоновых.
В начале августа назад вернулись только Леоновы. Братья объяснили, что Новиков, Шведов и Дорожный утонули при переправе через Китой. Однако в Тунке, Слюдянке и даже Иркутске ходили слухи, что Леоновы убили своих спутников. Зимой 1927 года местный житель Краснов нашел в низовьях Шумака балаган, в котором лежали трупы убитых. Арестованные братья не сознались в преступлении и получили по десять лет тюремного заключения. Осенью 1929 года Василий Леонов бежал из Верхнеудинской тюрьмы, но был снова пойман в Слюдянке. В камере он рассказал о кладе одному из арестантов и сознался в убийстве компаньонов. Братья пошли на душегубство после того, как экспедиция нашла месторождение и добыла более двух пудов золота, которое братья спрятали в надежном месте. Вышедший на свободу арестант сообщил эти сведения сотрудникам Союззолота в Иркутске.
Несколько поисковых партий под руководством горного инженера В.И.Тихомирова искали "новиковскую чашу" на Шумаке, но так ничего и не нашли. В апреле 1930 года китойская экспедиция Ангарстроя провела геолого-разведочные работы и выяснила, что на одном из притоков Китоя в двух-трех километрах ниже Эхэ-Гола имеется золотоносная жила. Анализы почвы дали положительные результаты, но самого клада так и не нашли. Осталась только легенда, получившая название новиковской.
Наследники старателей
Почти два века назад в Зверево (сейчас это пригород Ангарска) добывали золото кустарным способом, при помощи приспособления, которое называлось вашгердом. Рыли по берегам реки неглубокие шахты и промывали породу в ковшах, которые и носили это немецкое название. И хотя золото оказалось весьма низкой пробы, промысел этот существовал около ста лет. Сейчас деревни как таковой уже не существует. Она была ликвидирована за ненадобностью в конце сороковых годов прошлого столетия. На месте старейшего в Иркутской области селения остался маленький дачный посёлок, в котором в зимнее, да и в летнее, время обосновались такие же "деклассированные элементы", предки которых мыли здесь золото.
Впрочем, одного зверевского старожила все-таки удалось отыскать, но не в самом Зверево, а в соседнем селении под названием Пристань. Пожилой, но еще крепкий мужик в синем тельнике представился Гошей, хотя стукнуло этому Гоше уже семьдесят два года. Георгий Степанович Петров родился в поселке Старом Китое и перед войной вместе с родителями переехал в Зверево. С началом строительства Ангарска дома начали разбирать, а жителей переселять в город. Гоша тогда уже работал на строительстве комбината, потом служил на флоте, после демобилизации вернулся на завод и получил квартиру в Ангарске.
В селе Пристань у него дачный домик. Пристани, давшей название селению, тоже давно уже нет. На берегу, недалеко от слияния Китоя с Ангарой, сиротливо увязли в песке две ржавые лодки — последний признак речного судоходства. Группа аборигенов, один из которых щеголял в болотных сапогах и держал в руках охотничье ружье, дружелюбно поинтересовались:
— Мужики, вы случайно не агенты?
Узнав о цели нашего прибытия — поиске сведений о золотодобыче, — они откровенно обрадовались.
— Во, блин, оказывается, по золоту ходим!
— А ты не болтай, а то расскажешь, где оно — приедут сюда на экскаваторах!
— Да тихо вы! — вмешался Гоша. — В Зверево при мне золото не мыли, а вот рядом было село Часовитино, так там его добывали диким способом еще в двадцатые годы. Были там известные старатели Чеботаревы, которые по обоим берегам Китоя золотой песок промышляли. Ни про какие геологические экспедиции я никогда не слышал, но золото было — это точно! Часовитино это тоже снесли, и люди все поразъехались. Из стариков давно никого не осталось, и промыслом с тех пор никто не занимался.
Так что не соврал майор Саблин, рассказавший в 1846 году о китойском золоте. История Прибайкалья хранит немало легенд, которые не уступают по увлекательности приключенческим романам Стивенсона и Хаггарда.
