Большевики против юнкеров и казаков
Сегодня в России, пожалуй, нет людей, которые не считали бы Гражданскую войну великой национальной трагедией, братоубийственным кровопролитием. Победителей в ней нет. Но «блажен тот, кто живот свой за други своя положил», ибо правде и смерти надо смотреть в лицо.
К 1917 г. в Иркутске проживало 90 413 человек (без гарнизона), в других губернских городах и поселениях городского типа - 184 386, в селах - 561 778 человек1. В нашем городе и его окрестностях дислоцировались 9-й, 10-й, 11-й и 12-й Сибирские стрелковые запасные полки (в каждом от 700 до 1100 человек), роты 715-й Забайкальской, 716-й Иркутской и 718-й Астраханской (500 человек) пеших дружин государственного ополчения, казачий дивизион (336 человек), Сибирский запасной артдивизион, военное училище (264 человека), три школы прапорщиков (652 человека), другие части, учреждения и управления2. Здесь находился штаб военного округа, насчитывавшего 11 запасных полков, 12 дружин ополчения и ряд других частей. К 1 сентября 1917 г. в округе содержались военнопленными: 390 германских, 7080 австрийских и 657 турецких офицеров, 4503 германских, 23 097 австрийских и 658 турецких солдат3. В начале 1916 г. 8800 из них находились в городе.
Установление Советской власти в Иркутске, в отличие от других городов Сибири, произошло после ожесточенных боев красных с юнкерами, офицерами и казаками с 8 по 17 декабря 1917 г. Приведем данные, иллюстрирующие соотношение противоборствующих сторон и их политические пристрастия.
21 сентября в Иркутском гарнизоне произошли волнения запасных полков, отказавшихся идти на фронт. Юнкера училища и школ прапорщиков после предупредительного артобстрела казарм подавили восстание, а полки разоружили. В голосовании на выборах в Учредительное собрание 30 ноября по Иркутску участвовало 30378 человек, в том числе от гарнизона 119044. Большевики и меньшевики вместе получили 11143 голоса, 7196 из которых приходились на солдат запасных полков. «Пролетарский костяк, на который опирались большевики Иркутска, составляли 300 рабочих обозной мастерской и железнодорожники депо ст. Иркутск»5. Рабочие образовали Красную гвардию, которая «с октябрьских дней до захвата Сибири интервентами и контрреволюционерами была единственной военной опорой Советов... К ноябрю 1917 г. отряды (от 200 до 3000 человек) имелись уже во всех горняцких районах и городах... Организация строилась либо по производствам — на шахтах и рудниках, либо по профсоюзам — железнодорожников, строителей и т. д.»6. В 1915 г. в губернии находилось 60000 ссыльных, представлявших значительную политическую силу.
С конца октября 1917 г. большевики начали наступление на органы власти Временного правительства в губернском центре. 31 октября и 15 ноября переизбран Совет рабочих депутатов, 28, 29 и 30 октября — Совет военных депутатов. Объединенный Совет под председательством большевика Я.Д. Янсона 19 ноября создает Временный Военно-революционный комитет (ВРК), «к которому переходит исключительное право распоряжаться всеми военными силами Иркутского гарнизона и которому подчиняются все органы управления», и Красную гвардию, численностью 200 человек. В ответ на заседании городской думы 20 ноября избран Комитет общественных организаций (КООрг) для «защиты и охраны революционных завоеваний, предотвращения могущих возникнуть насилий и нарушений завоеванных гражданских свобод». В президиум вошли эсер Е.М. Тимофеев (председатель), его товарищи — меньшевик Н.Н. Патлых и эсер П.Д. Яковлев и секретари С.И. Файнберг и Н.А. Фишман. Источники по-разному называют эту структуру («Революционная комендатура», «Комитет охраны») и ее состав (среди членов упоминаются также прапорщик С. Мелентьев, капитан Копейкин, иркутский городской голова эсер Чичинадзе).
В ночь на 24 ноября ВРК арестовал 9 офицеров штаба округа, но под давлением эсеров и меньшевиков все, кроме полковника Скипетрова, были освобождены. Утром 4 декабря красногвардейцы взяли под стражу губернского комиссара Временного правительства эсера И.А. Лаврова. Для захвата учреждений (губернское управление, типография, почта и т. д.) направились 11 комиссаров с вооруженными отрядами. 5 декабря издан приказ №1 председателя ВРК Б. Шумяцкого, предписывающий юнкерам трех школ, военного училища, казакам сдать оружие к 14 часам 8 декабря. 7 декабря в Белый дом прибыли представители юнкеров, потребовавшие производства всех юнкеров в офицеры, выпуска последних классов, выдачи сумм на обмундирование и отправку в полки. Шумяцкий заявил, что прежних полков не существует, что офицеров нет и что он погон не признает.
К полудню 8 декабря вооруженные отряды юнкеров стали выходить из занимаемых ими зданий и захватывать близлежащие дома, улицы и кварталы. Всеми операциями руководил командир роты 2-й школы прапорщиков полковник Лесниченко. По оценке А. Еленевского, против запасных полков, дружин ополчения, укомплектованных, в значительной части, бывшими ссыльнокаторжными и присоединившимися к ним 4000 рабочих Черемховских копей (всего примерно 20000 человек), оказалось около 800 юнкеров и 100—150 добровольцев7. Другое соотношение приводит управляющий французским консульским агентством Жандро: «С одной стороны — юнкера, казаки, с другой — большевики вели ожесточенную борьбу, заставлявшую содрогаться от ужаса даже тех, кто провел три года на фронте. Все уголовные Сибири собрались в Иркутск, чтобы поддержать Советы рабочих и солдат. Томск, Омск, Ачинск, Красноярск, Канск, Черемхово собрали в Иркутске свои банды выпущенных на свободу каторжников. У большевиков — 6000 человек, у юнкеров - 600... Социалисты-революционеры, обещавшие содействие юнкерам, попрятались на все дни крови и огня и вылезли на свет после бури, чтобы произносить речи и образовать новое правительство, основанное на победе юнкеров...»8. Он же отмечает, что военнопленные на стороне большевиков «приняли в довольно большом количестве участие в борьбе, особенно в качестве артиллеристов. Одни были убиты, другие взяты в плен». Красными героями проявили себя интернационалисты отряда Ф. Омасты.
В конце дня 8 декабря в штабе большевиков узнали, что юнкера 3-й школы, расположенной на ст. Иннокентьевской, колеблются. После долгого «торга» прибывшие в школу Б. Шумяцкий и солдат Е. Дмитриев договорились с юнкерами о том, что последние, получив по «отрезу на гимнастерку и галифе, литеру на поезд и 250 руб. на дорожные расходы», разъедутся по домам. Помогло и окружение учебного заведения отрядом красногвардейцев-железнодорожников. К вечеру 9 декабря школа опустела. В военном училище и двух других
школах прапорщиков также набралось около 100 отказников, разоруженных и арестованных. Недавно состоялся выпуск прапорщиков, пополнения не было, и здесь находился только младший курс (рота). Преподаватели на 90 % уклонились, и юнкера становились под начало случайных офицеров или же выбирали себе начальников. После ухода к большевикам трех батарей из 18 орудий, юнкера остались с 2 десятками пулеметов и 2—3 бомбометами9. По данным Г.И. Романова, училище также располагало 37-мм минометом, 7 пулеметами, казаки - 2 пулеметами10.
К вечеру 8 декабря юнкера захватили центр города, ограниченный улицами Набережной (от моста до Казарменной, ныне — Красного Восстания), левую сторону Казарменной до Амурской (ул. Ленина) и далее до Харлампиевской (ул. Горького). Выступившие под руководством войскового атамана генерал-майора П.П. Оглоблина казаки заняли Духовную семинарию (пл. Декабристов) и детскую больницу. В ответ на высылку казаками разведки, большевики начали обстрел казарм и занятых ими зданий. Разведчики приводили целые партии пленных. В ночь на 11 или 12 декабря все три казачьи сотни под началом есаула Селиванова, подъесаулов Кубинцева и Коршунова выступили на помощь юнкерам. У Входо-Иерусалимской церкви произошла стычка, в ней убиты десять человек. К рассвету подкрепление подошло к училищу, доставив 6 подвод хлеба и патронов11.
Районы наиболее ожесточенных боев предопределило местоположение сторон. 1-я школа прапорщиков (ныне перестроена в анатомический корпус медицинского университета) располагалась на Казарменной улице, и красные и 8 декабря С 16.30 начали обстреливать ее артиллерией. 2-я школа размещалась в здании губернской мужской гимназии (ныне Художественный музей), Военное училище — на Троицкой улице (ул. 5-й Армии, 65). По Ангаре шла шуга, стояли морозы до 40 градусов, и единственным путем сообщения с предместьем Глазково был понтонный мост. Двухэтажный дом с толстыми кирпичными стенами, который занимала до боев частная женская прогимназия М.В. Гайдук (ул. 5-й Армии, 2), стоял рядом с понтонным мостом, господствуя над окружающей территорией, потому стал одним из штабов красных (командующий поручик В.И. Дмитриевский, начальник формирования и снабжения Б. Шумяцкий, начальник политчасти Я. Янсон) и их перевалочной базой. В течение ночи на 10 декабря юнкера обстреливали понтон и прогимназию, но их отбросили черемховские шахтеры (командиры А.Н. Буйских и Рыжко). Черемховский Совет получил просьбу прислать подкрепление 8 декабря. Шахтеры, разоружив офицеров проходящих поездов, на следующий день отправили 250 человек (а всего до 2000 человек), которые «прямо с поезда направились в город по понтонному мосту через Ангару. Юнкера подпустили их на близкое расстояние и открыли по ним пулеметный огонь. Сотни бойцов за светлое будущее трудящихся пали, и многие были унесены ледяными волнами Ангары»12. С 10 декабря стали прибывать отряды из Красноярска (Г. Ильин), Ачинска (Е.К. Зверев, С.Г. Лазо, Ф.И. Вейсман), Канска (Т.М. Стремберг) и других пунктов.
Исполком Советов, штаб Красной гвардии и ВРК до начала боев покинули Белый дом, но остался отряд красногвардейцев, усиленный вечером 8 декабря добровольцами (около 100 человек) из 9-го запасного полка. Гарнизон возглавили прапорщики Л. Зотов и С. Блюменфельд. Вечером 10 декабря юнкерско-офицерская группа под прикрытием пулеметов от музея дважды неудачно атаковала Белый дом13.
Юнкера отбили гауптвахту, освободили Лаврова, заняли телеграф на Ивановской площади (пл. Труда), пленив комиссара Рябикова с 50 красногвардейцами. 11 декабря они предложили перемирие при условии разоружения гарнизона и роспуска Красной гвардии. В ответ большевики расширили применение артиллерии и занялись грабежами частных домов.
Вечером 11 декабря была предпринята еще одна неудачная атака на Белый дом со стороны Троицкой улицы (ул. 5-й Армии). Красные использовали повозки Красного креста, помимо вывоза раненых, для доставки продовольствия и боеприпасов. Так действовали сестры М. Сахьянова, О. Иогансон, З.Бланкова. Постышев, вызволенный «санитарной летучкой», появился в глазковском штабе в ночь на 13 декабря, чтобы приказать батарее на «Звездочке» вести огонь по Белому дому, когда юнкера начнут атаку. Жители, спасаясь от обстрела и пожаров, направлялись в Знаменское и Глазковое предместья, на мосту их обыскивали и грабили красногвардейцы. Казаки в полдень атаковали 2-й комиссариат милиции на Ланинской улице (ул. Декабрьских Событий), где засели красные, и в 14 часов взяли его, пленив 30 человек. Разоружив всех, часть из них казаки распустили. К концу боев в казармах казаков оказалось «более 1000 пленных, кормить их нечем, предлагают им уходить, желающих нет, предпочитают оставаться под охраной казаков»14.
Сводный отряд солдат и красногвардейцев под началом Лазо атаковал Тихвинскую церковь (на месте здания «Востсибугля»). После многочасовой схватки красные, захватив церковь, повели наступление по Амурской (ул. Ленина) к углу Большой (ул. К. Маркса). Храм осквернен и загажен. Однако к вечеру 13 декабря «революционные части были вытеснены из города, а понтонный мост через Ангару разведен... Лазо пытался пробиться к Белому дому, но его с бойцами юнкерам удалось захватить в плен»15. Юнкерами были заняты прогимназия Гайдук, ночью сгоревшая, и один из штабов большевиков на углу улиц Почтамтской (ул. С. Разина) и Баснинской (ул. Свердлова), в гостинице «Полярная звезда». Юнкер Н.И. Первушин 13 декабря писал родным: «Дорогие... Не беспокойтесь, я жив, здоров и даже не ранен. Ходили в атаки, брали у большевиков телеграф, казармы, понтон... Захватили одну батарею»16. На понтоне юнкера «встретили» красногвардейцев из Ачинска и Красноярска. У этой водной переправы 12 декабря погиб поручик Худяков, один из добровольных руководителей юнкеров. Красные, развернув артиллерию (по оценке казаков — 48 орудий) на Иерусалимской, Петрушиной горах (у нынешнего телецентра) и в предместье Глазково, продолжали обстреливать город по площадям. 14 и 15 декабря отмечены насилия и ограбления горожан солдатами. Жители, спасаясь, покидали город. В час ночи на 16 декабря начался последний штурм Белого дома. «Через трупы надвигались озверелые, запорошенные инеем молодые ребята и бородатые казаки»17. У защитников кончились патроны, юнкера заняли здание, захватив в плен 153 человек, в т. ч. 17 раненых. Лебедев, Трилиссер, Шевцов, Чужак-Насимович и другие приведены в карцер в военном училище, где уже сидели Лазо и Рябиков. Большинство же пленных поместили во 2-ю школу прапорщиков. За время боев в Белом доме 5 красногвардейцев убито и 43 ранено.
Интересно свидетельство А.А. Попова: «...юнкера восстали, мы захватили Белый дом, я еще кричал "за мной", встало где-то 100 человек; захватив Белый дом, окопались. Были атаки казаков, а я кричу: "Бей по коням, пешком не убегут". Так и 8 суток сидели, а напротив нас, в музее, как раз белые пулеметы установили. Помню случай, как один еврей из нагана со второго этажа убил одного нашего, я и несколько человек побежали на второй этаж, а он спрятался в шкафу, открываю дверь, он весь дрожит, я говорю: "Где наган?" А он: "Нет у меня". Я еще: "Где наган?" Он - то же. "Выкинул?" – "Нет", — говорит. А мы его с окна второго этажа вниз головой опустили. Потом Лазо подошел с отрядом с Красноярска с 8-дюймовками — мир заключили. После этого я убежал к сестре, везде уже искали меня»18. 25 декабря председатель комитета 9-го полка Попов «скрылся, похитив 6 000 руб. из кассы полковой лавки и много золотых и серебряных вещей»19.
С 10 часов 16 декабря объявлено перемирие. Переговоры велись в доме командующего округом. 17 декабря в 5 часов утра ВРК и КООрг подписали договор, по которому власть в Иркутске и губернии впредь, до организации ее в общегосударственном масштабе, передавалась губернскому Совету, формируемому коалиционно из представителей Советов, городской думы, земства и профсоюзов. Противники обязались не преследовать друг друга. По признанию Рябикова, «школы прапорщиков и часть гарнизона распускались, юнкера получали производство и причитающиеся суммы. Военное училище сохранялось. Это был, действительно, позорный мир, но договор не был реализован. Прибывшие в тот же день из Красноярска, Канска и Ачинска рабочие отряды с артиллерией дали договору другое назначение...». В городе с утра 17 декабря, однако, была стрельба, убит направлявшийся парламентером Патльгх, «попавший под заградительный огонь красных»20. Продолжались грабежи обывателей. 18 декабря на губернском Совете делегаты частей гарнизона и красноармейцев Иркутска, Красноярска, Канска заявили, что условия мира неприемлемы. Заявлено, что «войска, расположенные на левом берегу Ангары, не будут отправлены по своим городам до тех пор, пока в Иркутске не будет утверждена власть Советов». В роще «Звездочка», как аргумент, установили батарею тяжелых орудий.
19 декабря заработала комиссия по расформированию школ прапорщиков, военного училища и сокращению гарнизона. По окрепшему льду революционные части с левого берега вошли в центр города, а Окружное бюро Советов объявило себя высшим органом власти. 22 декабря Военно-окружной комитет Советов приказал полкам «не расходиться, пока еще не подавлена контрреволюция». Иркутский Совет и Окружное бюро Советов аннулировали и само соглашение 17 декабря, а юнкера уже были разоружены.
В марте 1918 г. П.Д. Яковлев «объяснял»: «Был бой, жестокий, бессмысленный бой. Большевики оказались разбитыми. Мир заключен. Создана общесоциалистическая власть - Губернский Народный Совет. Но прибыли силы на помощь большевикам, и они отказались от того, что вчера подписали. Снова предстояло повторение боя. И велика заслуга представителей Земской Комиссии и Совета Крестьянских депутатов, которые нового боя не допустили, уступив насильникам фикцию власти!»21.
По масштабам и количеству жертв декабрьские бои Иркутска стоят на втором месте в России, после аналогичных событий в Москве. На 17 декабря 1917 г. скорбный счет таков: убито юнкеров и офицеров — 52, солдат и красногвардейцев «за утверждение Советской власти» — 229 (ранено 167), казаков — 6, ранено около 300. Это, не считая убитых и раненых жителей города. На 19 декабря в Кузнецовской больнице находилось 170 трупов, в военном госпитале — 35, в 1-й школе прапорщиков — 26, больнице Штейнгауза — 10, в Глазково — 9322. В 10-х числах января в ледниках Кузнецовской больницы оставались неопознанными около 200 человек. В конце января 1918 г. 18 погибших шахтеров привезены в Черемхово и похоронены в братской могиле.
В метрических книгах церквей Иркутска за 1917 г. есть данные о 60 гражданских и 8 солдатах, убитых в боях или умерших от полученных ран, в т. ч. в Крестовоздвиженской — 23, Николо-Иоанновской - 14, Михайло-Архангельской — 6. Имеются сведения и о погибших со стороны юнкеров: 9 офицеров (среди них 3 полковника — И.И. Авчинников, Н.А. Лютомский, Д.А. Покровский), 8 казаков, 19 юнкеров военного училища, 11 юнкеров 1-й школы прапорщиков, 8 юнкеров 2-й школы, сестра милосердия А.Н. Медведева, 2 гимназиста и 2 гражданских. В братской могиле у Успенской церкви 28 декабря похоронили 11 из них, 7 января 1918 г. в общей могиле на Знаменском кладбище погребли еще 40. Всего в церквах города отпето 128 человек23.
Общее число убитых, замерзших, утонувших в Ангаре, раненых составляет более 1000 человек, в т. ч. до 200 гражданских, много детей. Зарегистрировано раненых (кроме легких ранений) — 568, среди которых 209 солдат, 66 красногвардейцев, 87 юнкеров, 12 офицеров, 194 мирных жителя. Ранений пулевых — 535, шрапнелью — 36, холодным оружием - 724.
23 февраля 1918 г. (далее даты даются по новому стилю) состоялись похороны 107 солдат и красногвардейцев в братской могиле у Белого дома25, а день объявлен «общесибирским праздником в память жертв рабоче-крестьянской революции». Позднее, по решению городской думы от 18 сентября 1918 г. и по просьбе ректора университета М.М. Рубинштейна, опасавшегося за здоровье студентов, которым предстояло заниматься в Белом доме, 30 октября того же года все тела перезахоронили на Амурском кладбище.
Итоги декабрьской схватки за Иркутск для противников большевиков оказались обескураживающими. Их подвели политическая неискушенность, незнание методов борьбы противника. Выступление юнкеров стало отзвуком на действия, на практику и идеологию большевиков, шедших к власти как силой, так и путем массовых жестокостей. Итогом боев 1917 г. стали глубокий раскол общества, развязывание Гражданской войны в Сибири. Руководители восстания и рядовые юнкера продолжили борьбу, быстро избавляясь от благодушия и политической наивности по отношению к большевикам и их мнимым противникам - эсерам. Многие оказались у есаула Г.М. Семенова, который еще 18 ноября 1917 г. направил формирующийся Монголо-Бурятский полк против большевиствующего гарнизона г. Верхнеудинска. В декабре этот белый очаг передвинулся на ст. Маньчжурия, где 10 января развернулся Особый Маньчжурский Отряд (ОМО), к апрелю 1918 г. выросший до 5000 бойцов. В нем видную роль играли избежавшие ареста и уехавшие на восток генерал-майор П.П. Оглоблин, полковники Л.Н. Скипетров, М.П. Никитин (начальник штаба Иркутского военного округа) и др.
Первые тайные организации появляются в конце 1917 г., но широкие шаги по созданию будущей белой «Сибирской армии» были сделаны в начале следующего года. В ночь на 26 января Томский Совет разогнал Сибирскую областную думу. Избежавшие ареста члены избрали Временное правительство автономной Сибири (ВПАС) во главе с эсером П.Я. Дербером, поручив организацию свержения Советов своему военному министру - эсеру подполковнику А.А. Краковец-кому. Он разделил Сибирь на два военных округа, назначив уполномоченными в Восточно-Сибирском — прапорщика Н.С. Калашникова, в Западно-Сибирском – штабс-капитана А. Фризеля (оба эсеры). Независимо от эсеровских организаций формировались непартийные офицерские объединения, преобладавшие в общесибирском подполье26. При сближении возникали трудности. Офицеры, большей частью монархически настроенные, долго и упорно не хотели иметь ничего общего с эсерами, считая их «политическими болтунами и виновниками всех бед». В результате те утратили командные должности, и на руководство округами выдвинулись подполковник А.Н. Гришин-Алмазов и полковник А.В. Эллерц-Усов. Тайные военные организации существовали не менее чем в 37 пунктах от Урала до Забайкалья. В них состояло, по оценкам Н.С. Ларькова, около 6 000 человек (свыше 3 800 в Западной и до 2 200 в Восточной Сибири). Списки иркутской, канской и нижнеудинской организаций (возможно, неполные) содержат 442 фамилии. Около половины их членов (51,4 %) — офицеры, причем в Иркутске - до 68,6 %, а в Канске - лишь 26,7 %. Зато в ряды канской организации входило около половины солдат-фронтовиков. Гимназисты были только в иркутской (28 человек). В иркутской и нижнеудинской организациях состояло также 19 юнкеров и кадетов27. Численность подпольщиков росла с декабря 1917 г. до начала весны 1918 г., затем приток сократился.
Зачатки иркутской военной организации появились в январе 1918 г. Создавший первую ячейку Н.С. Калашников (руководитель организации с 1 января по 11 июля 1918 г.) 10 января привлек в нее полковника А.В. Эллерц-Усова. Последний, бывший командир 58-го Сибирского стрелкового полка, 30 января возглавил Отряд военной организации, а с 11 мая и подпольный «Восточно-Сибирский округ». Эллерц-Усов, «опытный строевой офицер, представлял все гарантии, что управление организацией и работа по дальнейшему ее усовершенствованию вестись будут в духе начал, на которых строилась армия в дореволюционное время». При штабе (начальник — подполковник Н. Петухов) существовала контрразведка (поручик Л.И. Моисеев) , проверявшая вступающих. Были созданы мобилизационная часть во главе с поручиком П.Ф. Малышевым (инспектор отряда), информационное бюро (поручик Морминев, подпоручик В.И. Поршнев), группа для связи с подпольем Забайкалья (капитан И.П. Давыдов, подпоручики И.М. Соловьев и Н.А. Галкин). Начальником артиллерии являлся подполковник Б.П. Иванов, казначеем — подпоручик Кашкадамов. Ротами командовали капитаны Ф.С. Решетин, В.А. Ракитин, штабс-капитаны Ф.Я. Колчин, К.Ф. Козловский, поручик Л.М. Матов, подпоручик Д.М. Маклаков; полуротами — штабс-капитан А.П. Степанов, прапорщики И. Жарков, П. Суслов; взводами — поручик К.Ф. Годлевский, хорунжий А. Смирнов и Т. Неустроев. Взвод гимназистов возглавлял Миллер. Среди рядовых членов - генерал-майоры М.П. Никитин и К. Тарно-польский. Как участники подполья 1918 г. упоминаются цитированный выше П.Д. Яковлев, полковник П.Я. Костромитинов, сотник Банкиров, летчики штабс-капитаны Рыбалов и Соколов, прапорщики Г.Д. Ашихмен, Н.Д. Ашихмен, Н. Лутков, сын иркутского книгоиздателя Б. Белоголовый, военный чиновник В.Н. Огильви, врач Н.Н. Огильви, а также Романенко, Солдатченко, Дружинин, Знаменский, Авдокушин, Мезенцев, Мягчилов28.
Эмиссар добровольческой армии генерал В.Е. Флуг, находившийся в Иркутске с 4 по 25 мая 1918 г. и встречавшийся с подпольщиками, отмечал: 1. «Несмотря на значительную цифру проживавшего в Иркутске офицерства, ряды которого все пополнялись вновь прибывшими, стремившимися на Дальний Восток, но туда не пропущенными, военные организации были сравнительно малочисленны, главным образом, по причине скудости средств. Не без влияния на слабый приток сил был, вероятно, и более суровой режим, установленный в отношении "контрреволюции". Массы офицеров искали себе заработков в разнообразнейших профессиях, в т. ч. в самых тяжелых видах физического труда, оставаясь вне организаций». 2. «Обстановка в Забайкалье складывалась таким образом, что требовала воздействия на организацию в смысле... оказания оперативного содействия отряду атамана Семенова... Руководители Иркутской организации пошли навстречу моим указаниям, выработав план действия». Семенов через Краковецкого поддерживал подполье финансово. 3. В Иркутске не было и подобия самостоятельной беспартийной организации, как в Томске — «элементы, сторонившиеся социалистов, успели сложиться только в небольшие ячейки, крайне переменного состава, которые не имели данных для развития в более крупные организации». 4. «В рамки деятельности входила, кроме чисто военного управления, также и кипучая политическая работа, заключающая[ся] в поддержании, путем агитации, антибольшевистского настроения среди ж.д. рабочих, в вербовке себе в их среде активных сотрудников, листков и воззваний и т. п.»29. В Иркутске 25 апреля 1918 г. был выпущен первый номер «Известий» Военной организации Восточной Сибири.
Интересны ответы иркутянина А.Д. Козьмина на вопросы следователя НКВД в 1938 г.: «...в контрреволюционную офицерскую организацию я был завербован в июне 1918 г. подпоручиком Михайловским... Купечество, кроме практического участия в вооруженной борьбе против Советской власти, снабжало организацию финансовыми ресурсами, так как большинству участников заговора выплачивалась месячная плата, поскольку они, в основном, находились без определенной работы... Все участники были разбиты на отряды. Один отряд формировался в центральной части города под руководством штабс-капитана Решетникова (Решетина), где находится в настоящее время не знаю. Второй отряд — в предместье Рабочем, за Ушаковкой, под руководством штабс-капитана Н. Ерофеева, проживает в г. Иркутске. Третий отряд — в Глазково и четвертый — около понтонного моста. Все эти повстанческие отряды должны были собраться в одно время и по сигналу выступить для захвата власти и уничтожения вооруженных частей»30. Иркутск подпольщиками разбит на сектора, намечены сборные пункты, места хранения оружия. Пунктом сосредоточения резервов иркутской организации было село Пивовариха. Имелись «филиалы в Усолье, Черемхово, Балаганске, Канске, Нижнеудинске». Последний, представлявший собой довольно внушительную силу, начал формироваться раньше иркутского и к весне 1918 г. был крупным отрядом. Руководители — есаул Г.В. Кузнецов и бывший член Государственной Думы эсер И.Н. Маньков, среди участников — полковник Бонч-Омаловский и сотник А.С. Трофимов31. В Иркутске 26 мая, при попытке разоружения, произошла стычка красных с тремя эшелонами чехов: 3-й батареи 1-го дивизиона 2-й артбригады (командир эшелона — штабс-капитан Новак, бригады – капитан Померанцев), 7-го Татранского полка (штабс-капитан Гоблик) и авиационного (поручик Фиала). Количество чехов — около 1600 человек. Было достигнуто соглашение, что оружие они сдадут в Чите. Вечером 28 мая тремя другими эшелонами чехов захвачены Канск и Нижнеудинск, а эшелон 8-го Моравско-Силезского полка захватил на ст. Половина паровоз и без остановки проехал Иркутск. B.C. Позанский пишет, что «в Иннокентьевскую вернулся местный Совдеп, а созданный во время мятежа комитет Временного Сибирского правительства ликвидирован»32. Он же указывает участвовавшие силы красных: 1-й Сибирский стрелковый полк, кавдивизион венгров-интернационалистов, маршевые роты барнаульцев, анжеро-сунженцев и черемховцев, батареи и бронепоезда. В предместье Глазково 31 мая похоронены чехословаки-артиллеристы: Я. Кашпар, А.Ю. Фолта, Ю.П. Швачек, И.В. Пекло, В. Шафран, А. Матьяско, И. Ироуш, И. Врабский, А.А. Горак, Ф.П. Ирку, А.И. Элуш, В.П. Вицек, П.Ю. Лацко, И.И. Папшол, Ф.П. Сидек и И. Отара33. В Знаменском предместье на военном кладбище 2 июня погребены восемь красногвардейцев. В иркутских больницах находились 37 раненых чехов.
Вероятно, самым ярким деянием иркутского подполья за весь период существования было выступление в ночь на 14 июня 1918 г. По свидетельству Эл-лерц-Усова, подпольщики узнали, что «большевики готовят несколько отрядов для отправки на Нижне-удинский фронт, чтобы задержать эти отряды в Иркутске и дать возможность нижнеудин-цам продержаться до подхода чехов, а если окажется возможным, то и свергнуть власть большевиков в Иркутске, было решено в ночь с 13 на 14 июня начать вооруженное восстание военной организации, которое вследствие предательства было подавлено»34.
Начало было таким. В 12-м часу ночи в караулку военного склада вошли 50 человек с винтовками и револьверами и обезоружили 7 караульных. С разных сторон прибывали «бандами» по 10—15 человек невооруженные люди, раздались выстрелы столкнувшихся с ними милиционеров. «Банды» захватили четырех милиционеров и двух артиллеристов. Белогвардейцев было более двухсот35. Вооружившись и оставив небольшой отряд, белогвардейцы двинулись на губернскую тюрьму. В «Сообщении Военно-революционного штаба г. Иркутска» говорилось, что «в тюрьме убили комиссара латыша А. Аугула, его помощников, одного из арестантов. Вход белым открыл старший надзиратель Г.А. Егоров. В тюрьме освободили из одиночек около 50 политических преступников, от правых эсеров до монархистов, затем 57 убийц и грабителей и, наконец, остальных; всего 157 человек. Освобождены все арестанты, числившиеся за ЧК по борьбе с контрреволюцией, и подозреваемые в шпионаже китайцы»36. По другим данным, выпущены 129 человек, в т. ч. японские шпионы Минами, Абэ, Дзино (Дзигино)37 и «ценный общественный работник» — председатель Иркутской губернской управы П.Д. Яковлев, арестованный 1 апреля.
Освобожденных вооружили. Надзиратель Бобр не выдал пулеметы и был посажен в одиночку, ранее сидевший в ней офицер усмехнулся: «Сидел я в ней, теперь ты посиди!». По мнению красных, белые «пытались перейти в наступление для захвата стратегических пунктов». Небольшая группа, переправившись через Ушаковку, заняла обозные мастерские, чтобы препятствовать подаче гудков, и обезоруживала приходящих по тревоге рабочих, но была выбита. Одновременно 35 белогвардейцев напали на пост на понтоне и ударами шашек и штыков убили двух красноармейцев и рабочего. При раздавшихся выстрелах красных с другой стороны понтона группа разбежалась38. Белые от Пивоварихи атаковали казармы 1-го Советского полка, но также были отбиты. В итоге всех их вытеснили за Ушаковку, часть до 10 часов держалась в тюрьме. Потеряв последний надежный пункт, белые разбежались по лесу. После занятия тюрьмы, в 16 часов, в архиве на втором этаже были пойманы два белогвардейца при оружии, Зверев и Окунев. Из политических возвратился только один — Успенский39.
Представляет интерес свидетельство «известного еще по декабрьским боям» П. Суслова: «Сначала (14 июня) я был доставлен в Штаб военного округа к Шевцову, Гаврилову, Постышеву, а затем отправлен в военное училище, к главному представителю военно-полевой юстиции Постоловскому. Расстрелы. Пытки. Допросы. Гимназисты лет 15—16: Черепанов, Миллер. Вместе с примерно 50 человек был переведен в помещение, где ждали расстрела четверо: 2 гимназиста и 2 офицера. В живых остался только гимназист 6 класса Миллер. Молодой офицер Исаев, выдавший знакомых ему членов организации, кричит: "Запишите в организацию. Все равно меня сейчас расстреляют". Другой, Романенко: "Стреляйте, наемные убийцы". 15 июля я переведен в тюрьму»40. Газета интернационалистов «Голос Иркутска» утешила, что, по заявлению осведомленного большевика, до 16 июня по приговору военно-полевого суда расстреляно 12 человек, и слухи о десятках расстрелянных не основательны41.
14 июня приведен к исполнению приговор в отношении участников выступления: есаула И. Тюменцева, поручика Д.И. Романенко, потомственного почетного гражданина подпоручика П.С. Телятьева, мещанина В.А. Черепанова42. Упоминалось о расстрелах в военном училище, четырнадцатого казнили троих, пятнадцатого — у тюрьмы — четверых: двух студентов, телеграфиста и еще кого-то. Убит ненадолго освобожденный из тюрьмы член Сибирской областной думы студент Томского университета П.М. Беляков. По улицам под усиленной охраной проводили арестованных. По данным красных, выступило 350—400 человек, арестовано около 150, число убитых неизвестно43. Отмечалось, что в выступлении активное участие приняли иркутские гимназисты, реалисты и семинаристы. 16 июня все дела переданы Революционному трибуналу, а деятельность Военно-полевого суда прекращена. В ночь на 15 июля в Верхоленске произошло успешное антисоветское восстание, возглавляемое капитаном Яворским и другими офицерами, освобожденными из губернской тюрьмы44.
16 июня на городском кладбище хоронили убитых в селе Куда поручика В.М. Левчевского и подпоручика Г.Г. Жданова. 18 июня в братской могиле на Гарнизонном кладбище в Знаменском погребены 14 красногвардейцев. В церквах отпеты убитые в событиях гражданские: в Богородице-Казанской – 6 человек, в Борисо-Глебской тюремной – 2, в Знаменской монастырской - военный фельдшер К. Толмачев45. 25 июня у деревни Тибильти на Иркуте красные расстреляли бежавших из иркутской тюрьмы подполковника Г. Ивановского, капитана С. Некипелова, сотников И. Воронкова и А. Токмакова, прапорщика И. Садикова46. 7 июля на заимке под Иркутском в перестрелке убит подполковник В.Н. Ткачев, тело которого 16 июля предано земле в ограде Благовещенской церкви.
Известно, что 13 июня вечером милицией арестован на улице Телятьев, который вез в повозке 20 винтовок и 10 ручных гранат. «Выступление военной организации должно было состояться в два часа ночи на 14 июня. Вся тактика выступления была построена на внезапности его. Но в 23 часа 13-го руководителям стало известно, что их план открыт, кто-то донес»47. В. Рябиков признает, что Центросибирь накануне получила сообщение о готовящемся мероприятии и ночью собрала актив. В заключении военно-прокурорского надзора 28 сентября 1918 г. полковник Дубовик писал: «Уже после победы капитан Пахотин подал в Комиссию по выяснению причастности офицеров к службе во время большевистского правления о том, что Иванов назвал большевикам фамилии подпольщиков и предложил услуги по их задержанию»48. 26 октября чины Иркутского военно-окружного суда указывали: «Факт выдачи сомнителен, ввиду последующей деятельности названного подполковника, удачно организовавшего освобождение г. Читы от советских войск. Заявление капитана Пахотина — известными из этих причин (легкости подавления) являются преступления со стороны руководства. Результат — расстрел некоторых членов и арест других. В числе арестованных — "главари", председатель организации подполковник Иванов. Расстрелян подпоручик Телятьев (шурин Пахотина), на которого и свалили вину. Утром 14 июня арестованы генерал Тарнопольский и подполковник Иванов. Полевым судом красных оба приговорены к смертной казни. В конце июня в Читу большевики эвакуировали 108 заключенных, в т. ч. подполковника Иванова. Переворот застал его в Чите, он был выпущен, сформировал военный отряд. Он же приказал сжечь все документы по политзаключенным. Членов иркутской военной организации по целям, личному составу и характеру, а равно и по правам, представляемых этим членам Приказом по Сибирской Армии № 65, надо считать состоящими на военной службе»49.
Иркутск был занят белыми 11 июля 1918 г., когда «около половины четвертого дня первый разведочный отряд сибирских казаков под началом есаула И.Н. Красильникова вступил в город по Знаменскому мосту... казаки быстро проезжают, на ходу отвечая на приветствия публики. Они спешат на подмогу белой гвардии и дружине эсеров, оттесняющей мадьяр к понтону и далее за Ангару». Приказом начальника гарнизона Эллерц-Усова от 19 июля для ликвидации военной организации и удовлетворения ее членов положенным содержанием назначена комиссия из председателя, прапорщика Суслова, и двух членов, прапорщика Смирнова и подпоручика Трутнева.
В городе началось формирование 1-й Иркутской Сибирской стрелковой бригады (впоследствии – 3-я Иркутская стрелковая дивизия), в которую влилась часть подпольщиков. 27 июля на Тихвинской площади архимандритом Софронием отслужен молебен по отправляющимся «на фронт за большевиками войскам 1-й Сибирской дивизии». Освящен стяг с изображением образа св. Иннокентия с одной стороны и надписью «С нами Бог» — с другой. Глава гордумы М.С. Стравинский поднес стяг начальнику дивизии полковнику П.П. Гривину и от граждан Иркутска высказал надежду, «что славные сибирские войска, с помощью Божьей и покровителя Сибири св. Иннокентия одолеют внутреннего врага - большевиков, победоносно доведут начатое нашими братьями чехословаками дело победы до конца»50. Боевой путь 3-й Иркутской дивизии белых и служивших в ней иркутян - предмет отдельного разговора.
Другие участники организации заняли различные посты в Иркутске. Есть свидетельство о «встрече ветеранов подполья», проходившей 5 июня 1919 г. под председательством управляющего Иркутской губернией П.Д. Яковлева, в составе членов организации капитанов Решетина и Козловского, подпоручиков Поршнева, В.П. Неупокоева и Морозова. Рассматривалось дело о выдаче пособия по 2000 руб. семьям 14 лиц, погибших 13—14 июня 1918 г., и порядок празднования годовщины выступления51.
В предшествующих разделах неоднократно затрагивалась роль эсеров в годы Гражданской войны. Их двойственную роль характеризуют слова Н.В. Савича, одного из гражданских руководителей белых: «Цвет русского молодого поколения погибал в безнадежных боях, где открытый враг — большевик — работал рука об руку со скрытым врагом – эсерством, разлагавшим армию... Злобный враг и беспощадный, ничем не лучше большевиков, он был особенно опасен тем, что вел свою борьбу скрыто, внутри белого лагеря. Он был всюду среди нас, истинный волк в овечьей шкуре»52.
В Иркутске 12 ноября 1919 г. на земском съезде был образован Политический центр. В него вошли представители Всесибирского комитета эсеров, Бюро сибирских организаций меньшевиков, Земского политического бюро и Сибирского ЦК объединений крестьянства: эсеры Ф.Ф. Федорович (председатель), А.В. Иваницкий-Василенко, И.Г. Гольдберг, Я.Н. Ходукин (председатель Иркутского Земского Собрания), меньшевик И.И. Ахматов и др.
Управлял Иркутской губернией П.Д. Яковлев, который своей властью под различными предлогами освобождал или смягчал наказания арестованным большевикам, «спас жизнь не одной сотни из них», чтобы «избавить от страданий в тюрьмах сотни молодежи». Часть пленных красноармейцев набрал в отряд Особого назначения, во главе которого поставил офицеров, бывших членов эсеровской организации. По его собственным словам, «Иркутск превратился для всех социалистов в город-убежище!». «Делу (восстания Политцентра. - П. Н.) я всячески помогал. Укрывал нелегальных земских деятелей, сдерживал работу охранки и военной контрразведки... За день или два до восстания я встретился с представителем штаба большевиков Михайловым. При этой встрече я мог сказать, что охрану тюрьмы мне удастся взять в свои руки, что я, следовательно, могу гарантировать охрану всех заключенных»53.
Мятежу Политцентра в Иркутске предшествовал захват им 21 декабря власти в Черемхове, где копи имели подходящий человеческий материал, а успех лишал железную дорогу угля. Повстанческий штаб возглавил офицер Максимов-Соколов, комиссаром стал секретарь Иркутского комитета эсеров В.П. Мерхалев. Однако контрразведка Колчака 24 декабря арестовала революционный комитет эсеров (18 человек). Скрыться удалось Н.С. Калашникову, Максимову-Соколову и Линдбергу, за тем В.П. Неупокоеву54. Остальные (в том числе Б.Д. Марков, П.Я. Михайлов, А.А. Орлянский) были убиты 6 января 1920 г. на ледоколе «Ангара» среди 31 заложника.
По приказу Политцентра штабс-капитан Калашников и Мерхалев в 18 часов 24 декабря взбунтовали 53-й Сибирский стрелковый полк в предместье Глазково. Одновременно выступили 1-й и 2-й батальоны местной бригады, гарнизоны Военного городка, Иннокентьевской и Батарейной с богатейшими оружейными складами. Были отстранены командиры, а к новым приставлены комиссары от Политцентра. Части названы Народно-Революционной армией (НРА), командование возложено на Калашникова. Военные силы повстанцев в Глазково составили около 3000 человек: железнодорожная рабочая дружина (размещалась в здании нынешнего лицея № 42) - 450, 38-я пехотная Забайкальская дружина – 1500, 53-й полк – 700 человек. Они располагали 4 самолетами, 50 орудиями, 20 бомбометами, множеством пулеметов, 25000 винтовок, 1500 снарядами, 3 миллионами патронов55. Оставшиеся верными Колчаку части от мятежников отделяла Ангара, причем понтонный мост сорвало ледоходом 21 декабря, пароходы контролировались союзниками. Начальник иркутского гарнизона генерал-майор Сычев, объявив с 12 часов 25 декабря осадное положение, уведомил союзников о планах артобстрела казарм 53-го полка. В ответ их главнокомандующий генерал М. Жанен, чей поезд стоял на станции, заявил, что не допустит этого, и пригрозил ответным обстрелом города, а полосу с восставшими объявил нейтральной. В районе Иркутска по данным на 15 января 1920 г. было около 5000 чехов56.
Вечером 27 декабря в центре на стороне повстанцев выступили две роты отряда Особого назначения при управляющем губернией под началом капитана Решетина. Они заняли Тихвинскую площадь, Казанский собор и Сукачевский сквер, где к ним присоединилась рота унтер-офицерской (инструкторской) школы. Ненадолго повстанцы захватили телеграф. Опорой колчаковской власти на время выступили военно-учебные заведения.
Иркутская инструкторская школа, сформированная в марте 1919 г., размещалась в здании военного училища и имела 380 человек и 8 пулеметов. По сведениям юнкера Киселева, «27 декабря, когда отряд Особого назначения атаковал училище, то к двум пулеметчикам с пулеметом Шварцлозе – карпаторуссам (т. е. западным украинцам), занявшим по боевой тревоге свое место у входа в училище, подошел их курсовой офицер штабс-капитан Калашников с двумя солдатами. Ничего не подозревавшие юнкера подпустили его к себе. Подойдя к юнкерам, Калашников выхватил револьвер, застрелив их обоих. Солдаты подхватили пулемет и унесли его к красным»57. В ответ на предложение красных сдаться, училище перешло в наступление. От правительственных войск контратаковали также 1-й батальон инструкторского полка и егерский батальон 14-й Сибирской стрелковой дивизии генерал-майора Потапова. Повстанцев отбросили за Ушаковку. От красных участвовали также переброшенные на лодках две роты железнодорожной дружины, батальон 53-го полка. Утром 29 декабря повстанцы повели наступление от Рабочей слободы, но к вечеру были отбиты обратно. К концу декабря в состав иркутской группы НРА входили отряд Особого назначения поручика Рябухова, 2-й унтер-офицерский инструкторский батальон, отдельная сотня 14-й дивизии есаула М.Х. Петелина и команда милиционеров помощника начальника милиции подпоручика Д.М. Маклакова58.
Егеря, прибывшие с подавления восстания в Александровском централе и выручившие правительство 28 декабря, на следующий день перебили офицеров и ушли к повстанцам. Когда последние предложили им занять фронт, они опять перебежали. Часть погибла от пулеметов, часть разбежалась, превратившись в банду мародеров59. «На Ушаковке часто чернели на белом, сверкающем под луной их трупы, потом выяснилось их число - 170»60.
В боях против повстанцев участвовало и Оренбургское казачье военное училище (400 человек), эвакуированное весной 1919 г. в Иркутск и размещенное в казармах артдивизиона на Петрушиной горе. Сотня под началом есаула Баженова с 27 декабря охраняла гостиницу «Модерн» (ныне Дворец труда), где размещалось колчаковское правительство. Два юнкера, бывшие в отпуске, «принялись агитировать за переход на стороны красных, указывая в качестве аргумента на хорошее отношение к ним эсеров, тепло, хорошо и щегольски их одевших. Целый час их молча слушал есаул Баженов, а затем приказал арестовать и отправить в училище, на другой день изменники были расстреляны в овраге за училищем». Годная пушка юнкеров била с Петрушиной горы по красным. «То, что пушка была одна, весьма снижает высокопарные рассуждения Жанена о запрещении стрельбы»61.
В предместье Глазково остались «небольшие силы» повстанцев: железнодорожная дружина, стрелковая рота и конная команда 53-го полка. Г.М. Семенов, назначенный 23 декабря Колчаком «главнокомандующим войсками Забайкальского, Приамурского и Иркутского военных округов», направил в Иркутск во главе с генерал-майором Скипетровым около 1000 человек: бронепоезда «Беспощадный», «Мститель», «Истребитель» (под началом генерал-майора Арчегова), 1-й Маньчжурский стрелковый полк, Монгол-бурятский конный полк из Дикой дивизии генерал-майора Панченко, дислоцированной в Верхнеудинске.
Жанену послана оставшаяся безрезультатной телеграмма, просившая «или о немедленном удалении из нейтральной зоны повстанцев, или же не чинить препятствий к выполнению подчиненными... войсками приказа о немедленном подавлении преступного бунта и о восстановлении порядка»62 . По свидетельству управляющего делами Совета министров Г.К. Гинса, «атаман Семенов, которого Политцентр объявил "врагом народа", был всегда грозой левых в Иркутске. Они боялись и ненавидели его. Силы атамана считались значительными, а твердость власти и несклонность к компромиссам заставляли думать, что Забайкалье окажется наиболее устойчивой цитаделью реакции»63.
В центре был распространен приказ Семенова - держаться, во что было то ни стало, ибо он идет на помощь. 30 декабря «с той (левобережной. — П. Н.) стороны пришел пароход "Бурят", на нем приехали семеновцы, молодые ребята в белых папахах, человек 60... Ушли куда-то по направлению к Большой ул.», на ушаковский фронт64. Ангара еще не замерзла, но семеновцам удалось переправить в Лиственичное роту пехоты, которая на автомобилях была переброшена в город. Непосредственно на ст. Иркутск бронепоезда не попали, так как железнодорожники пустили паровоз навстречу головному бронепоезду, повредив его и путь. Семеновцы высадили около семафора 600 человек под командой Панченко, при 4 орудиях и 8 пулеметах. Им удалось захватить часть предместья до Кругобайкальской улицы, т. е. почти до вокзала. По приказу начальника Оренбургского училища генерал-майора К.М. Слесарева 80 юнкеров действовали в предместье Глазково вместе с семеновцами, но «атака была отбита огнем 2-х чешских пулеметов с тыла, при этом около 20 юнкеров было убито»65. Белые, преследуемые, отступили до села Кузьмиха, оставив 120 пленных и разное имущество.
По версии Семенова, «когда части Скипетрова уже заняли всю "Звездочку", в дело неожиданно вмешались чехи. Ссылаясь на приказание Жанена, они потребовали немедленно прекратить бой и отвести войска на ст. Байкал, грозя, в противном случае, применить вооруженную силу. В подтверждение чехи выдвинули свой бронепоезд "Орлик", который по вооружению и оборудованию был сильнее наших трех, вместе взятых. Ввиду невозможности связаться с городом и малочисленности отряда, Скипетрову ничего не оставалось, как отвести части сначала на ст. Михалева, а потом и на ст. Байкал. Отступление наших частей на левом берегу Ангары произвело самое тягостное впечатление на гарнизон Иркутска, который тоже отступил на Лиственичное, а потом переправился на ст. Михалева»66. На ст. Подорвиха «Орликом» 9 января были «ликвидированы» два семеновских бронепоезда, на ст. Байкал с боем взят его же гарнизон, штаб генерала Скипетрова, бронепоезд и эшелон пехоты67. «Чехи ночью забросали броневик ручными гранатами, взяли Скипетрова в плен, причем, со стороны броневика было убито 15 человек»68. Семеновцы разоружены чехами при поддержке 30-го американского полка и на станциях Маритуй, Слюдянка, Кутулик.
В Знаменском предместье 31 декабря власть передана комитету из 5 человек, освободившему 500 политзаключенных. Союзники 2 января направили представителей в штаб Политцентра по вопросу о передаче предметов снабжения и продовольствия. В час ночи 3 января представители враждующих сторон были вызваны на вокзал для переговоров о перемирии, исход которых предопределило поведение присутствующих союзников69. Было достигнуто соглашение, и днем 3 января появился приказ генерала Сычева о перемирии на 24 часа. Сычев и группа офицеров бежали за Байкал, бросив «не только два военных училища, не только три кадетских корпуса, но и 900 пудов золота в подвалах Иркутского госбанка»70.
В 18 часов 4 января две роты семеновцев, бывшие в городе, отошли в Лиственичное, а последовавшие за ними оренбургские юнкера были задержаны иркутскими казаками, ставшими на сторону красных. В 19 часов, когда переговоры возобновились, в городе «выступила военно-революционная организация Политцентра», присоединились егеря, 54-й полк и казаки, окружив «Модерн», арестовали часть колчаковских министров, генерала Потапова и полковника Благовещенского. Вероятно, эти действия эсеров, а также убийства офицеров, в т. ч. участника переговоров генерал-майора И.Н. Красильникова, повлекли за собой ликвидацию эсеровской верхушки на ледоколе «Ангара». Иркутские юнкера, с 5 пулеметами занимавшие позиции на Ушаковке, в 23 часа узнали о том, что они брошены. Некоторое время 15 юнкеров отбивались от чехов в Воскресенской церкви, затем сдались и были отправлены в училище71. После небольшого сопротивления представители Политцентра заняли военные училища и учреждения. У Амурских ворот частями 54-го полка было «отбито золото из Госбанка, при этом арестовано до 300 белогвардейцев»72 . К 2 часам 5 января весь Иркутск был во власти Политцентра. «В городе новая власть, большинство — молодежь, есть случаи насилия солдат над офицерами, происходят аресты офицеров...»73.
Интересную сцену описывает руководитель пропаганды колчаковского правительства Н.В. Устрялов: солдат-повстанец, переправляясь 10 января на японском пароходе со штатскими русскими, покидающими Иркутск, сказал: «Связались с иностранцами, подождите вот, дайте им только убраться, всех, кого нужно, побросаем в Ангару»74. Едва закончились бои, «спешно, один за другим, мчались на восток поезда иностранных представителей, грузились миссии, эвакуировались иностранные подданные, как будто бы новая власть, народившаяся при благожелательной поддержке иностранцев, была им врагом, а не другом... Некоторые иностранные эшелоны оказывали гостеприимство отдельным политическим деятелям. Вывезли многих американцы, кое-кого из офицеров — французы, но больше всего, целыми поездами, вывозили русских японцы»75.
5 января 1920 г. сформированный Политцентром Временный совет сибирского народного управления объявил себя властью на «очищенной от власти реакции» территории от Иркутска до Красноярска. В него вошли: от правых эсеров — Иваницкий-Василенко, от меньшевиков — Ахматов, от земского Политбюро — Б.А. Косьминский (председатель Приморского областного земского собрания), Ходукин, от ЦК трудового крестьянства - Федорович и В.М. Коногов и секретарем - Файнберг. Цель - организовать выборы в Сибирское народное собрание. В Иркутск выступил штаб НРА, организованы городские следственные комиссии и назначены руководители ведомств. 7 января решено послать в Красноярск, занятый Красной армией, депутацию для переговоров. Жертв событий хоронили 12 января в предместье Глазково и 18 января - на Иерусалимской горе (128 гробов), после шествия от военного госпиталя76. В метрических книгах сохранились данные о 16 военных и 13 гражданских, убитых во время боев.
24 января власть перешла к ревкому (ВРК), состоящему из четырех коммунистов и одного левого эсера, во главе с А.А. Ширямовым. Главными мотивами деятельности Политцентра были: 1) желание прекратить Гражданскую войну, 2) опасение реакции со стороны востока и Семенова, 3) недостаток на востоке Сибири собственных революционных сил и, следовательно, необходимость объединения с Советской Россией и 4) сплочение сил революционной демократии. Для этого существовали следующие условия: беспрепятственный проезд чехов на восток и неприкосновенность демократии, боровшейся против Колчака77.
Тем временем в пределах губернии появились отступающие войска Колчака. При исходе антибольшевистских армий от Омска до Читы тысячи военных и беженцев, по имени главнокомандующего, генерал-лейтенанта В.О. Каппе-ля названные «каппелевцами», пешком совершили «Великий Сибирский поход». В походе Каппель заболел и 26 января умер на разъезде Утай под Нижнеудинском, его сменил генерал-майор С.Н. Войцеховский. По чешским данным, известным Политцентру, каппелевцев шло 6000 боеспособных и 10000 небоеспособных, из коих 35 % были больны сыпным тифом.
Ревком свел свои силы в Восточно-Сибирскую советскую армию (командующий Д.Е. Зверев), имевшую к концу января более 15000 человек. В район Зимы с согласия командующего чехословацкими войсками Я. Сырового тремя эшелонами выдвигается Западная группа под началом штабс-капитана А.Г. Нестерова, примерно 1500 человек78. С партизанами планировалось выставить 6— 7 тысяч бойцов, но они фактически уклонились. 30 января 1920 г. авангард белых атаковал красных, занимавших сильную позицию западнее Зимы. После упорного шестичасового боя белые обошли левый фланг противника, а неожиданное нападение конницы 3-й чешской дивизии полковника Прхала довершило разгром красных. Нестеров и около тысячи его бойцов были разоружены и задержаны чехами, остальные рассеяны или перебиты. Сыровой, узнав об этом, потребовал немедленно отпустить пленных. Прхала исполнил распоряжение после того, как белые прошли Зиму. В Иркутске же в это время достигается соглашение с чехами о мирных отношениях, золотом запасе и ликвидации остатков белой армии.
После зиминского боя командование каппелевцев за отказ от прохождения через Иркутск требовало пропуска «противобольшевистских армий» за Байкал, прекращения враждебных действий и пропаганды, освобождения адмирала Колчака и арестованных с ним, снабжения продуктами и перевязочными средствами на 50 000 человек, фуражом на 30000 лошадей, «деньгами, имеющими широкое хождение на Дальнем Востоке, в сумме 200 млн рублей».
Вместе с эвакуированным в Иркутск правительством здесь оказалась экспедиция заготовления государственных бумаг и около 2 млрд руб.79 3 февраля «нескончаемые обозы клади и припасов все везут по Якутскому тракту. Увезли сотни миллионов серий американских, все золото и серебро, чтобы каппелевцам ничего не досталось... Главные силы НРА ушли ночью... С чехами дело осложнилось. Они не дали вывозить золото, а сами будто бы имеют намерение взять его»80. 7 февраля заключены в тюрьму оставшиеся в городе 250 юнкеров обоих училищ, с предупреждением о расстреле, если каппелевцы пойдут на штурм.
Ревком пытался склонить каппелевцев к капитуляции - «посылались к белым ходоки из их семей, сбрасывались листовки с самолетов»81. В городе остались дружины. Вся набережная Ангары была освобождена от жителей и занята стрелками. На колокольнях Троицкой и Чудотворской церквей установлены пулеметы. На улицах — заграждения из бревен, камня и льда. Сводный отряд до 5000 человек был выдвинут к селу Пономарево для прикрытия выхода на Якутский тракт и подступов к городу от Московского тракта. Вечером 7 февраля Иркутский ревком подписал с чехословаками соглашение, по которому железнодорожный вокзал и Глазково объявлялись нейтральной зоной. Войска ревкома из зоны выведены в центр города. Разведка каппелевцев утром 8 февраля от устья Иркута попыталась перейти по льду в центр города, но под пулеметным огнем отступила, а их части стали обходить Глазково.
Из воспоминаний генерал-лейтенанта К.В. Сахарова: «7 февраля авангард моей 3-й армии с налета взял ст. Иннокентьевскую... Всю ночь, не ложась спать, проработали над ладению Иркутском. К утру приказ был готов. Атака назначена на 12 часов дня. Генерал Войцеховский, прибывший в Иннокентьевскую перед рассветом, согласился со всеми соображениями, одобрил план и послал распоряжение 2-й армии согласовать свои действия ударом на Иркутск с севера. Утром грянул гром... чехи категорически требовали не занимать Глазковского предместья и не производить никаких репрессий по отношению ж[елезно]д[орожных] служащих, иначе чехи угрожали выступить вооруженно против нас... Войцеховский собрал военный совет, на котором присутствовало 10 старших генералов. Разобрали все данные предстоящей операции, обстановку в случае неуспеха, почти все напирали особенно сильно на ограниченное количество патронов у наших стрелков. Только два мнения — атамана енисейских казаков генерал-майора Феофилова и мое — были за немедленное выступление для овладения Иркутском; остальные высказались за уклонение от боя и обход города с юга. Войцеховский присоединился к этому решению и отдал приказ отменить наступление... Преступно было отказаться и оставить у большевиков массу арестованных офицеров (на 7 апреля в тюрьме содержался 1461 колчаковец. - П. Н.), весь золотой запас и богатые военным имуществом Иркутские склады... Части ждали боя, желали его, и почти каждый офицер и солдат мечтали войти в Иркутск. Ультиматум чехов произвел на войска иное впечатление - все страшно возмущались, накопившаяся ненависть к дармоедам, захватившим нашу ж[елезную] д[орогу], прорывалась наружу: "Не посмеют чехи выступить против нас. А если и выступят, то справимся. Надо посчитаться"»82.
Поведение белых войск в начале 1920 г. необъяснимо как простое бегство и поиск спасения. Командование Восточным фронтом белых пыталось восстановить фронт, посылало отряды на Киренск, Верхоленск и Балаганск как будущие базы. По приближению к Иркутску, однако, нарастали негативные тенденции: деморализация, тиф, потеря управления на марше, неподчинение и самовольный выбор маршрутов отдельными частями, враждебные действия интервентов. Ультиматум из Зимы еще отражает логику создания фронта, а скорость и маршруты движения главных сил на Иркутск демонстрируют намерение его взятия. К концу 7 февраля, после сговора чехов и красных, расстрела адмирала А.В. Колчака, возобладала идея отхода в Забайкалье. Каппелевцы за трое суток обошли Иркутск и по Байкалу вышли к частям атамана Семенова. По мнению последнего, «общая численность пришедшей из Сибири армии достигала 11000 бойцов, находящихся в строю, и примерно такого же числа больных тифом»83. Различное отношение к решению белых обходить Иркутск, изменение планов, усложнившее положение или погубившее некоторые колонны и отряды, заложило основы трений, обострившихся в Забайкалье. Сам Войцеховский в апреле уехал в Чехословакию и перешел на службу в ее армию, что дополнительно объясняет его поведение устройством собственной судьбы.
10 февраля было снято осадное положение, 11 вернулся командарм Зверев со штабом, а 13 снято военное положение. «В пустой Иркутск привезли в госпиталя много тифозных и обмороженных каппелевцев»84. 7 марта авангард 5-й Красной армии вступил в город. 3 июня объявлено о роспуске партии эсеров. Перепись апреля 1920 г., проведенная «в момент наиболее интенсивного разрушения старого уклада жизни, при сильном переполнении города эвакуированными и беженцами», показала численность населения Иркутска в 123747 человек85, в том числе, по свидетельству Н.С. Романова, минимум 50000 беженцев86.
Энциклопедии городов | Энциклопедии районов | Эти дни в истории | Все карты | Всё видео | Авторы Иркипедии | Источники Иркипедии | Материалы по датам создания | Кто, где и когда родился | Кто, где, и когда умер (похоронен) | Жизнь и деятельность связана с этими местами | Кто и где учился | Представители профессий | Кто какими наградами, титулами и званиями обладает | Кто и где работал | Кто и чем руководил | Представители отдельных категорий людей
