Авиакатастрофа Ту-104 9 февраля 1976 года. Свидетельство бортпроводницы Галины Ушаковой

Корреспондент Иркипедии встретился с Галиной Алексеевной Ушаковой, бортпроводницей самолета Ту-104, разбившегося в Иркутске в феврале 1976 года. В ночь перед катастрофой 9 июля она увидела такой же сон, который видела накануне трагедии в Мамонах в 1994 году.

«Иголку я так и не нашла»

9 февраля 1976 года. Самолет Ту-104 готовился к рейсу 3739 на Ленинград. Галина Ушакова, бортпроводница Иркутского авиаотряда, не была записана в полетном задании. Ее вызвали из резерва подменить заболевшую коллегу. Кто знал, что этот рейс окажется роковым?

Мы едем с Галиной Алексеевной на кладбище в Радищево, где похоронены ее товарищи. До сих пор она не может без волнения рассказывать о случившемся.

— Прибежала с резерва... Приготовила конфеты, разнесла их в первом салоне, хотела во второй идти... А тут у меня пуговичка оторвалась от блузки... Нина Аксаментова (другая бортпроводница) говорит: давай я разнесу — и забрала у меня поднос.

Не будь в самолете инструктора, Галина, может быть, и не придала значения такой ерунде. Надела бы фартук и пошла работать. Но инструктор замечает все недочеты, поэтому рисковать не стоило. Галина вспомнила, что в сумке у нее есть нитки. Если кто помнит, кухня на Ту-104 находилась между двумя салонами. С одной стороны — духовые шкафы, а с другой — небольшой гардероб. Она зашла в этот закуток, вдернула нитку в иголку. Сняла блузку... И тут вспомнила про термосы. Замешкавшись, она и не заметила, как смахнула иголку на пол.

— Наклонилась, стала искать. Иголку я так и не нашла. Посмотрела на часы. Было 8 часов 17 минут. И тут — трах-бах, и все. Помню, что только успела подумать: «Боже мой!» — и сразу потеряла сознание.

А случилось вот что. На взлете самолет едва успел оторваться от полосы, поднялся в воздух, и тут же у него накренилось крыло. Пилоты пытались сделать все, что могли. Говорили, что они из последних сил пытались рвать штурвал, чтобы выровнять машину. Даже мышцы на руках порвали. Самолет поднялся метров на 80, потом рухнул вниз. По инерции его еще тащило полтора километра по летному полю с оторванным хвостом. Из ста пассажиров выжили 30 человек. Из экипажа — одна Галина.

— Я очнулась, — вспоминает Галина Алексеевна, — вижу, впереди меня лежит человек в форме. Я снова потеряла сознание, снова очнулась. Поняла, что меня придавило контейнерами. Нога застряла намертво. Заходит спасатель, попросила помочь высвободить ногу и опять потеряла сознание. Когда очнулась, меня уже вытащили наружу, положили на снег. Я хотела посмотреть, что стало с самолетом. Кое-как повернула голову — были сломаны позвонки — и увидела гору обломков.

Здесь была вырыта могила для меня

И вот мы на кладбище. Галина Алексеевна показывает могилы своих товарищей. На гранитных памятниках высечен силуэт самолета, а внизу значится: «трагически погиб». Дата одна на всех — «9 февраля 1976 г.».

У памятника Александру Суркову Галина Алексеевна склоняет голову: «Вот здесь моя могила должна была быть...»

Дело в том, что в самолете летела однофамилица Ушаковой. Подумали, что это Галина. Коллеги по отряду даже поехали к Галине домой выбирать фотографию на памятник. На кладбище уже копали могилы для всех шестерых, в том числе и для нее.

— Саша за груз отвечал, на кухне помогал, — сквозь слезы произносит Галина Алексеевна, — вот здесь мы с ним и встретились. Ему всего 24 года было. Саша, спасибо, тебе я обязана жизнью... В момент аварии он был в хвосте самолета, чтобы я выжила. Если бы не он... А вот наш командир, Иван Свистунов, очень опытный летчик, шутник. В тот день он меня встретил, удивился: «Ты что, Галя, должна лететь?» Я объяснила, что вместо Константиновой. А он говорит: «Могли бы без тебя слетать». Это Графенков Толя, второй пилот, вот Коля Коншин — бортмеханик, он отключил топливную систему, иначе бы мы все сгорели заживо — самолет был полностью заправлен. А вот Ариадна Шабалина, Ара, все ее очень любили. Это Ниночка Аксаментова...

На прощание Галина читает стихи Анны Ахматовой: «А вы, мои друзья, чтоб вас оплакивать, мне жизнь сохранена...»

Мне приснился давний сон

Сколько все-таки в этой истории необъяснимого. Галина не должна была лететь. Полетела. И наперекор обстоятельствам осталась в живых. Хотя пришлось три года лежать в гипсе, потом заново учиться ходить.

— Я верю в судьбу человеческую, — говорит Галина, — мне, значит, была не судьба.

Вот уже тридцать лет прошло с того страшного дня, разделившего ее жизнь на «до« и «после«, но неспокойно на душе. Тревожно. Память постоянно возвращает Галину в тот страшный день. А иногда в ее жизни происходят совершенно непонятные вещи. Например, несколько раз Галине снился один и тот же сон: будто прямо перед ее глазами летит над взлеткой самолет, а за ним — страшная черная полоса.

Первый раз такой сон Галине приснился, когда ей пришлось снова лететь самолетом. Второй раз — накануне трагедии в Мамонах в 1994 году. Третий раз — под утро 9 июля, в канун воскресной трагедии с аэробусом А-310.

— Не могла уснуть, ворочалась всю ночь, — вспоминает Галина Алексеевна, — сердце болело. Задремала только под утро. И снова тот же сон: самолет, и черная полоса за ним. Так ясно и отчетливо.

Бояться не надо

Галина уверена, что причины частых авиапроисшествий в Иркутске не следует искать в особенностях аэродрома или в каких-то «тектонических разломах». По ее мнению, всему виной старые самолеты, которые мы покупаем за границей.

— Б/у и есть б/у, — говорит она. — Надо свои самолеты выпускать. Свои кадры готовить. Раньше у нас больше порядка было.

— А что теперь делать со страхом? — спрашиваю Галину Ушакову. — Многие люди после этого случая вообще зарекаются ступать на борт самолета.

— Бояться не надо, — успокаивает она, — никто не знает, кому какая судьба назначена. Если все время об этом думать, то лучше и вовсе не жить. Смерть, она где угодно может подстеречь. Не нужно об этом думать.

В заключение Галина Ушакова попросила передать ее искренние соболезнования родственникам погибших в авиакатастрофе 9 июля.

Фото автора и из личного архива Галины Ушаковой