КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ, процесс целенаправленной ликвидации индивидуальных крестьянских хозяйств и объединения большей их части в колхозы.
Согласно марксистской теории, производственное кооперирование крестьянства позволяет широко внедрить в сельское хозяйство новейшие технические достижения, превратить аграрный труд в разновидность индустриального и за счет этого резко повысить его производительность. Пришедшие к власти в России в 1917 большевики рассматривали коллективизацию в качестве непременного условия построения социализма в стране. Однако до конца 1920-х гг. решение задачи коллективизации деревни отодвигалось на отдаленную перспективу. Считалось, что «мелкое» крестьянское хозяйство «еще долго» будет оставаться основной организационно-производственной структурой сельского хозяйства страны. Но поскольку мелкотоварное аграрное производство перестало отвечать задачам ускоренной модернизации, данную точку зрения пересмотрели. XV съезд ВКП(б) поставил задачу расширения масштабов колхозного строительства. К 1 октября 1929 в Сибирском кр. в колхозы вошло 6,7%, в Дальневосточном крае (ДВК) — 8,1, в СССР в целом — 7,6% крестьянских дворов.
[caption id="attachment_19854" align="aligncenter" width="300"] Красноярский колхоз[/caption]
Данные результаты не удовлетворяли руководителей советского государства. Ноябрьский (1929) Пленум ЦК ВКП(б) дал директиву значительно ускорить темпы коллективизации. В начале декабря бюро Сибкрайкома ВКП(б) поставило задачу довести процент коллективизации к концу 1932/33 до 85 (в том числе за 1929/30 — до 22). В принятом 5 января 1930 постановление ЦК «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству» планировалось завершить ее в основном в главных зерновых районах (Северный Кавказ, Нижнее и Среднее Поволжье) «осенью 1930 г. или во всяком случае весной 1931 г.», в других зерновых районах (в том числе в Сибири) — осенью 1931 — весной 1932, в незерновых районах (в том числе на Дальнем Востоке) — к весне 1933.
В регионах, с одобрения Центра, этот процесс решили еще более ускорить. 2 февраля 1930 Сибкрайком по инициативе его первого секретаря Р. И. Эйхе выдвинул задачу завершения коллективизации весной текущего года. Решение о ее форсировании приняло и руководство ДВК. 26 его районов объявили районами сплошной коллективизации. Массовая коллективизация началась в национальных районах. Задачу вовлечения в колхозы основные массы сельского населения поставили Ойротский и Хакасский окружкомы, Бурят-Монгольский обком. В условиях повышения темпов коллективизации местные власти усилили нажим на деревню. На 20 января 1930 в Сибирском крае в колхозах числилось 11% крестьянских хозяйств, на 10 февраля — 32, на 10 марта — 53%; на Дальнем Востоке к марту — 45%. В отдельных округах уровень коллективизации значительно превосходил средние показатели: в Ойротской АО он составил 86%, в Барабинском округе — 76, Бийском — 72, Сретенском округе — 71%. Составной частью коллективизации и одним из основных средств ее осуществления была насильственная экспроприация хозяйств, отнесенных к кулацким, — «раскулачивание».
Форсировались не только темпы колхозного строительства, но и степень «обобществления» крестьянского имущества. «Высшей» формой коллективного хозяйства провозглашались коммуны. В коммуны крестьяне должны были сдавать все средства производства и труда, вплоть до домашней птицы. В Маслянинском районе Новосибирского округа коммуны стали единственной формой колхозного строительства. В 54 коммуны, созданные на 10 марта 1930, «записалось» примерно 92% бедняцких и середняцких дворов. Была организована гигантская льноводческая коммуна «Сибирский долгунец», объединявшая 5 сельсоветов и свыше 2 тыс. хозяйств. На максимальное «обобществление» крестьянского имущества ориентировали не только коммуны, но и сельскохозяйственные артели. Создавались колхозы-гиганты, в которые входили десятки селений, разбросанных на огромной территории, с количеством дворов, исчисляемых тысячами. В ДВК функционировало 108 колхозов-гигантов, объединявших более 32 тыс. дворов.
Результатом явилось резкое падение производительных сил сельского хозяйства, особенно ощутимое в животноводстве (см. Сельское хозяйство). Чтобы окончательно не уничтожить аграрный сектор экономики и предотвратить массовое крестьянское восстание, власти скорректировали свою политику по отношению к деревне. Насильственные методы коллективизации были официально дезавуированы в известной статье И.В. Сталина «Головокружение от успехов» и в специальном постановлении ЦК ВКП(б) от 14 марта 1930. Крестьяне стали в массовом порядке выходить из колхозов. Процент коллективизации к лету 1930 снизился по Сибирскому краю до 20, по ДВК — до 25.
Отступление носило тактический характер. Декабрьский (1930) Пленум ЦК ВКП(б) поставил задачу возобновления массовой коллективизации. В Сибири и на Дальнем Востоке в течение 1931 надлежало вовлечь в колхозы не менее 50% крестьянских хозяйств. Ограничение землепользования, административное давление, постоянная угроза экспроприации вынуждали крестьян-единоличников (см. Единоличники) либо вступать в колхозы, либо бежать из деревни. Задания Центра по темпам коллективизации были перевыполнены. В начале 1931 в колхозах состояло около 1/5 крестьянских хозяйств Сибири и Дальнего Востока, к маю — более 1/3, летом — более 1/2. К концу 1931 уровень коллективизации в Западно-Сибирском крае (ЗСК) составлял 61 %, в Восточно-Сибирском крае (ВСК) — 56, в ДВК — 58%. По официальным данным, к 1 декабря 1931 во Владивостокском районе в колхозы вовлекли все наличные крестьянские дворы. Базовой формой колхозного строительства стала сельскохозяйственная артель. Коммуны повсеместно переводились на устав сельскохозяйственной артели. Разукрупнялись оставшиеся колхозы-гиганты.
В 1932 колхозное движение переживало спад. В ВСК процент коллективизации снизился с 56 до 50, в ДВК — с 60 до 55. В ЗСК уровень коллективизации вырос на 2,5%, но при этом число колхозных дворов сократилось с 755,5 тыс. до 749,6 тыс. Основной причиной выхода части крестьян из колхозов стал голод, к которому привело практически полное изъятие произведенной колхозами продукции. Заготовки сельхозпродукции государственные в это время по сути превратились в ограбление деревни. Председатель Запсибкрайисполкома Ф.П. Грядинский отдал руководителям районов приказ — в случае невыполнения плана мясозаготовок колхозами выполнять его за счет личных приусадебных хозяйств (ЛПХ) колхозников, не останавливаясь перед изъятием у них единственных коров. Одновременно с этим проводилась кампания по массовому «обобществлению» оставшегося у колхозников скота. В ряде южных районов Сибири последней коровы лишились до 70% крестьянских дворов.
С целью преодоления спада коллективизации власти предприняли ряд мер по организационно-хозяйственному укреплению колхозов. Была реформирована заготовительная система. Отличавшуюся нестабильностью заготовительных заданий контрактационную систему заменили фиксированными обязательными поставками. Колхозам оказали семенную помощь. Расширились масштабы их обслуживания машинно-тракторными станциями (МТ'С). Официально осуждалось принудительное «обобществление» скота, а местнеы власти получили указание оказывать колхозникам содействие в обзаведении скотом. Относительная стабилизация положения колхозов и колхозников придала коллективизации новый импульс. В 1933 в ЗСК ее уровень поднялся до 71 %, в ВСК — до 58, в ДВК - до 64%.
Однако уже с конца 1933 колхозное строительство вновь вошло в полосу застоя. В ЗСК на 1 января, 1 апреля и 1 июля 1934 уровень коллективизации оставался неизменным (68,2%), в ДВК за полгода вырос на 0,7%. В ВСК повышение уровня коллективизации на 5,8% проходило на фоне сокращения числа колхозных дворов. Меньше колхозников стало и в Западной Сибири, и на Дальнем Востоке. Отток из колхозов стал следствием, во-первых, их массовых чисток от «классово чуждых и разложившихся элементов», которыми руководили политотделы МТС и совхозов; во-вторых, добровольных выходов, связанных с неудовлетворенностью крестьян своим материальным положением. В этот период единоличники, экономическое и политическое давление на которых ослабло, жили лучше, чем колхозники. Пережив первые годы коллективизации, они адаптировались к сложившимся политико-экономическим условиям, заметно улучшили в 1933 материальное положение и не желали терять свое единоличное состояние.
Сложившаяся в деревне ситуация вызвала негативную реакцию центральных органов партийного и государственного управления. Для ее исправления было решено резко увеличить уровень налогообложения единоличников. Общие размеры денежного обложения единоличных хозяйств в 1934/35 в ЗСК в 3 раза превысили уровень предыдущего года. Наступление продолжилось и в следующем году. Одновременно ряд послаблений получили колхозники. Политотделы упразднялись. В сторону увеличения были пересмотрены нормативные размеры ДЦХ. ЦК ВКП(б) указал органам партийного и государственного управления на необходимость «в кратчайший срок ликвидировать бескоровность» ЛПХ колхозников.
Усиление налогового пресса вызвало нарастающее сокращение численности и удельного веса единоличников. Уровень коллективизации к 1 июля 1935 в Западной Сибири вырос до 83 %, в Восточной Сибири — до 79, на Дальнем Востоке — до 78%; к 1 июля 1936 — до 92, 88 и 91,5% соответственно. Однако этот рост происходил не столько за счет приема в колхозы новых членов, сколько за счет существенного сокращения сельского населения. Бывшие единоличники в большинстве не вступали в колхозы, а уходили в города и рабочие поселки. Число колхозных дворов в ЗСК с осени 1934 по осень 1936 увеличилось всего на 56,4 тыс., или на 8,8%.
Национальные административно-территориальные образования по темпам коллективизации ненамного отставали от основных сельскохозяйственных районов. Колхозы Бурятии и Горного Алтая на 1 июля 1936 объединяли 83 и 84,5% крестьянских дворов, Хакасии и Якутии на 1 января 1937 — 95 и 69% соотв. В национальных районах значительное распространение, помимо сельскохозяйственных артелей, получили товарищества по совместной обработке земли (ТОЗ), по общественному улучшению скота, уборке сена и обработке земли (ТОУС), по общественному ведению животноводства (ТОЖ). В них основные средства производства — земля и скот — не обобществлялись. Вместо МТС здесь создавались машинно-сенокосные станции. На севере Сибири уровень коллективизации был тоже высок (в 1938 в Ханты-Мансийском национальном округе — 81 %, Ямало-Ненецком национальном округе и Эвенкийском национальном округе — по 72%, Таймырском национальном округе — 64%). Коренные народы Севера также первоначально вовлекались не в артели, а в простейшие производственные товарищества (ППТ), которые создавались в рамках родовых общин и строились на совместном труде и коллективном пользовании угодьями. Обобществления средств производства не проводилось, некоторые объединения функционировали лишь во время промысла. Обслуживались ППТ моторно-рыболовными станциями.
Параллельно с коллективизацией осуществлялся перевод кочевых народов на оседлость. Разбросанные на десятки километров друг от друга мелкие улусы и даже дворы сселялись во вновь построенные колхозные поселки. В Бурятии к концу 1934 на оседлость перешло более 60% кочевых и полукочевых хозяйств, в Горном Алтае к 1937 — 70%. Так называемое поселкование началось и на Крайнем Севере. В новых поселках строились деревянные жилые дома (чаще бараки), производственные помещения, школы, бани, избы-читальни. Однако приобщение кочевников к благам цивилизации вело к разрушению традиционной культуры.
К 1937 в Сибири и на Дальнем Востоке, согласно официальной терминологии, коллективизация была «в основном завершена». На повестке дня стояла задача ее полного завершения. Однако показатели коллективизации почти прекратили свой рост. На территории, вошедшей в Новосибирскую область, на 1 января 1937 они составляли 91,5%, на 1 апреля — 91,6, на 1 июля — 91,9, на 1 октября — 91,7, на 1 января 1938 — 90,5%. Количество единоличных дворов в области за это время за счет исключенных из колхозов даже выросло — с 29,5 тыс. до 32,5 тыс. В целом по Западной Сибири их число с 1 июля 1937 по 1 января 1938 увеличилось с 59,4 тыс. до 69,7 тыс. Оставшиеся единоличники в очередной раз смогли приспособиться к сложившимся политико-экономическим условиям, а местные власти несколько снизили давление на них. Но относительная передышка была недолгой. В 1938 в рамках утяжеления фискального пресса учреждается особый налог на принадлежащих единоличникам лошадей. Летом 1939 вводится законодательное ограничение размеров землепользования единоличных хозяйств, а излишки сверх установленной нормы (в Новосибирской области — 1 га пашни и 0,2 га приусадебного участка, включая постройки) экспроприируются. Эти меры привели к сокращению количества единоличных дворов. К 1941 уровень коллективизации в регионе поднялся до 96—99%, таким же он был и в большинстве национальных районов. Активизировался перевод на оседлость коренных народов Севера. В районах их проживания осуществлялся массовый переход ППТ на устав сельскохозяйственной артели. С большинством ТОЗов, ТОЖей и ТОУСов аналогично поступили еще раньше.
Массовая коллективизация привела к радикальному преобразованию аграрного строя. В ходе ее осуществления произошла скоротечная ликвидация индивидуального крестьянского хозяйства как организационно-производственной основы сельского хозяйства. Возникшая колхозная система выполнила поставленные перед ней задачи тотальной мобилизации ресурсов для решения стоявших перед советским государством геостратегических задач, но в то же время отличалась низким уровнем развития производительных сил. Отрицательные социальные и экономические последствия начавшегося во время коллективизации «социалистического» раскрестьянивания деревни сказывались на протяжении всей последующей советской истории, сказываются они и в постсоветский период.
См. Аграрная политика советского государства, Аграрный вопрос.
Лит.: Степичев И. С. Победа ленинского кооперативного плана в восточносибирской деревне. Иркутск, 1966; Коллективизация сельского хозяйства Западной Сибири (1927—1937 гг.). Томск, 1972; Гущин Н.Я. Сибирская деревня на пути к социализму (Социально-экономическое развитие сибирской деревни в годы социалистической реконструкции народного хозяйства. 1926—1937 гг.). Новосибирск, 1973; Гущин Н.Я., Кошелева Э.В., Чарушин В.Г. Крестьянство Западной Сибири в довоенные годы (1935—1941). Новосибирск, 1975; Из истории коллективизации сельского хозяйства Дальнего Востока (1927—1937 гг.). Хабаровск, 1979; История коллективизации сельского хозяйства в Восточной Сибири (1927—1937 гг.). Иркутск, 1979; История коллективизации сельского хозяйства Урала (1927—1937). Пермь, 1983; Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927—1939. Документы и материалы: В 5 т. М., 2000. Т. 2; 2001. Т 3; 2002. Т. 4: Лыкова Е.А., Проскурина Л.И. Деревня российского Дальнего Востока в 20—30-е годы XX века. Коллективизация и ее последствия. Владивосток, 2004.
АГИНСКИЙ БУРЯТСКИЙ АВТОНОМНЫЙ ОКРУГ
ЗАГОТОВКИ СЕЛЬХОЗПРОДУКЦИИ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ
Энциклопедии городов | Энциклопедии районов | Эти дни в истории | Все карты | Всё видео | Авторы Иркипедии | Источники Иркипедии | Материалы по датам создания | Кто, где и когда родился | Кто, где, и когда умер (похоронен) | Жизнь и деятельность связана с этими местами | Кто и где учился | Представители профессий | Кто какими наградами, титулами и званиями обладает | Кто и где работал | Кто и чем руководил | Представители отдельных категорий людей
