Свирепы байкальские штормы, порой они опаснее океанских. Не успел спрятаться от сармы — ждет погибель, а догонит баргузин — от одной волны отобьешься, другая накроет. Мало надежд на спасение у попавших в беду.
Есть на Байкале мыс с таким названием. Здесь два века назад баргузин утопил купеческий парусник и баржу. В 1872 году попал в сарму и бесследно исчез пароход "Дмитрий". Но самое страшное кораблекрушение произошло в октябре 1901 года, когда сарма унесла более 200 жизней.
31 октября 1901 года "Иркутские губернские ведомости" напечатали список погибших: по билетам — 161 человек и 15 матросов команды. Не учли "зайцев" и людей на пропавших трех судах, замыкавших караван. В трагедии в основном погибли горожане и крестьяне из Хомутово и Оёка.
... Эта часть Иркутска застраивалась беднотой и до сих пор носит имя Подгорной. Этнограф Ровинский побывал здесь в 70-х годах XIX века и отметил:
"Всего ужаснее положение бедняков в отдаленных улицах — Подгорной и Матрешкинской, где низкие, полусгнившие, влезшие в землю домики окнами касаются земли..."
Здесь жила "ангарщина" — семьи, промышлявшие рыбным промыслом. Они проводили сезон на Байкале, и каждый мечтал однажды разбогатеть и вырваться из зловонного жилья.
В одном из домишек ютилась семья Вавилы Григорьева с женой Марфой и тремя сыновьями. Свою жизнь Вавила решил поправить в летнюю путину 1901 года и взял на нее всю семью. Путина и впрямь оказалась невероятно удачной...
10 октября 1901 года. Поселок Баргузин. Октябрь ударил ранними морозами, и ртутный столбик опустился до минус 17. На берегу скопилось множество пассажиров, да подошли три парусника из Нижнеангарска, тяжело груженные бочками с омулем и икрой, с сезонными рабочими-промысловиками, уставшими, но довольными уловом.
Самым крупным был морской парусник "Потапов". На борту шхуны находилось 549 бочек с рыбой и икрой, 15 человек команды, 161 рабочий, да "зайцы", которые добирались с оказией до Иркутска. Парусники поменьше принадлежали владельцам Могилевой и Шипунову.
Когда на горизонте показался дымный шлейф парохода, Вавила Григорьев обнял свою Марфу, подозвал сыновей и мечтательно сказал: "Теперь заживем!" Руки у всех были натружены: у отца мозоли от сетей, у жены и детей ладони изъедены солью. Но все заживет, главное впереди — надежда.
"Эй, баргузин, пошевеливай вал!" — растянул меха двухрядки урядник Макар Бродников, и песню подхватили нестройные голоса.
Шлепая колесами, подошел самый старый на Байкале пароход "Яков". Его капитан, бывалый морской волк Казимиров, дал свисток. Работный люд пустился в пляс: на верхней палубе стояли хозяева — Константин Денисов, Василий Власов и Никандр Суворов. Рыбопромышленники сдержали слово и везли рабочим деньги.
"Яков" взял на буксир "Потапова", затем по порядку — суда Могилевой и Шипунова и три рыбацких баркаса с бурятами. К себе на борт принял билетных пассажиров, а безбилетников распределили по судам. Пароход загудел и потихоньку пошлепал в Кочериково — пополнить запас дров да в преддверии Малого моря скоротать до рассвета ночь...
Князь Михаил Волконский, временно исполнявший обязанности губернатора, стоял у окна и смотрел на почерневшую Ангару. Порывистый ветер кружил на улице снег. В одночасье ударил мороз — и сразу до двадцати. Князю только что доложили: в Листвянку не вернулся пароход "Яков", который должен был привезти караван судов с омулевой путины. Сотни иркутян разных сословий участвовали в прибыльном деле, на хороший доход надеялись в пароходстве Немчинова, ждали большой выгоды рыбопромышленники.
Князь собрал помощников, редакторов газет и наследников Немчинова. На поиски "Якова" решили отправить самый современный пароход, "Феодосий", а с ним — газетчиков, чтобы дали обществу достоверную информацию: официальные сообщения прекратят слухи, которые ползли по Иркутску и будоражили горожан.
Урядник не жалел гармошки, а подпьяневший народ бил каблуками по палубе. Иван Кишкин голосил частушки, а его Лукерья в стороне от суматохи кормила грудью маленькую Катю. Пелагея Белых толкала в бок мужа Семена и тихонько ворчала, что, дескать, многие на промысел взяли детишек и даже с грудными не побоялись, а они всех детей в городе оставили. Как они там? Семен Белых, иркутский мещанин, только отмахивался.
На "Потапове" находились рабочие Денисова, Власова и Суворова. На этот корабль загрузили кроме бочек все снасти — 107 неводов. Вошли в Малое море при тихой погоде. К полудню задул попутный ветер.
До мыса Кобылья Голова оставалось 15 верст, а там скоро и Ольхонские Ворота. Казимиров увидел над Сарминским гольцом зацепившееся белое облако. Затем оно начало расти на глазах и темнеть. Темнела и гладь воды, по которой скоро запрыгали белые барашки. За ними примчал сильный удар ветра. Сразу похолодало, повалил снег: все закружилось в бешеном вихре. Вырвавшийся из ущелья ветер набирал силу — это дунул переваливший через Байкальский хребет горняк. Над Малым морем заплясали смерчи.
"Яков" барахтался в бурлящей воде и не справлялся — караван тянуло назад. Пароход накренило и почти положило на левый борт. Правое колесо поднялось над поверхностью и молотило воздух, левое захлебнулось под водой и грозило отломиться в любую минуту. Пароход разворачивало носом к скалистому берегу.
Казимиров приказал отпустить шхуну Шипунова с тремя карбасами, и они сразу растворились в снежной круговерти. Вскоре пришлось отцепить и корабли Могилева. Темнело. Пароход продолжал беспомощно барахтаться, не в силах тащить буксир. Казимиров обрубил последний конец с "Потапова". "Яков" выпрямился, его удалось направить к спасительной бухте.
...Это случилось напротив улусов Уленхон и Семисосенского на Ольхоне, возле камней Калдыкей. На судне Шипунова, оставшемся без буксира, бросили якоря, но корабль неумолимо несло на выступившую из воды скалу. Всего в 30 саженях от острого камня якоря зацепились и удержали шхуну. Карбасов за кораблем не было видно. Судно трещало под ударами волн, но держалось.
Люди, ставшие заложниками стихии, неустанно молились. Все видели, как рядом тенью промелькнул "Потапов". С корабля неслись отчаянные крики о помощи, но послышался страшный треск, и все стихло через мгновение. Остались только вой бури и удары волн. На шипуновской шхуне напрасно вглядывались в темноту, где исчез "Потапов"...
Участь шхуны Могилевой решилась иначе. Ольхонские буряты, находившиеся на ней, посоветовали не бросать якорей, видя, что корабль несет на пологий берег Ольхона. Там его и выбросило в районе улуса Семисосенского. Люди не пострадали и нашли приют у бурят.
"Яков" носом ткнулся в берег, но его медленно разворачивало и потихоньку сносило. Матросы пришвартовали пароход двумя стальными канатами к прибрежным соснам. Один сразу лопнул, и судно вновь понесло. Теперь канат можно было завести на берег только со шлюпкой. Смельчаки нашлись. Дело оказалось непростым: легкую шлюпку швыряло волнами и чуть не затащило под колесо, но матросы выгребли. Несколько саженей до берега оказались едва проходимым расстоянием.
... Двое суток бушевала сарма. Как только стал стихать ветер, на "Якове" развели пары, и пароход отправился на поиски брошенных судов. Первой увидели шхуну Шипунова — обледенелое судно слегка покачивалось неподалеку от острой береговой скалы. На палубе стояли люди, размахивали руками и что-то кричали.
Повсюду плавали щепки, разбитые бочки, лохмотья одежды. Подплыв к скале, мужчины на "Якове" вздрогнули, женщины запричитали. Даже у Казимирова захолонуло сердце: к камню припечатало несколько человеческих тел. Покрытые корочкой льда, они поблескивали в наступающем рассвете.
Обогнув скалу, увидели на берегу шхуну Могилевой, обледеневшую до середины мачт. На берегу суетились люди. Они укладывали в ряд выброшенные Байкалом трупы. Билась прибоем о берег каша из перемолотой рыбы, хлюпала гармонь Бродникова. Среди застывших, обезображенных, с огромными занозами тел лежала женщина, все еще сжимавшая у груди обрывки детского одеяльца...
На другой день пришел "Феодосий". Шумная компания репортеров на его борту примолкла. К тому времени уже собрали 27 тел. Фотограф из "Восточного обозрения" снял заваленный обломками и бочонками берег, обледенелую шхуну, утес, о который разбился "Потапов", покойных и покрытую льдом на все 20 саженей своей высоты Кобылью Голову с метеостанцией наверху...
"Феодосий" взял на буксир судно Шипунова, обессиленных людей принял на борт и пошел в обратный путь. Следом ковылял потрепанный "Яков". Пароходы причалили в Листвянке 19 октября. Их ждала огромная толпа народа.
На другой день "Феодосий" отправился вновь на место трагедии — за страшным грузом мертвецов.
"Восточное обозрение" расхватывали на улицах города. Газета обратилась к горожанам:
"Необходима помощь семьям погибших, потерявших не только кормильцев, но и деньги с промыслов за все лето".
Панихида по погибшим состоялась воскресным днем 11 ноября в Казанском соборе, ее отслужил архиепископ Иркутский и Верхоленский Тихон. Собор не вместил всех скорбящих, и тысячи горожан молились на площади.
Сбор средств семьям погибших продолжался до конца ноября. Наследники иркутского судовладельца Немчинова, хозяева "Потапова", пожертвовали в распоряжение губернатора пять тысяч рублей, свою лепту внесли служащие учреждений.
Это была самая крупная катастрофа за всю известную историю Байкала.
Энциклопедии городов | Энциклопедии районов | Эти дни в истории | Все карты | Всё видео | Авторы Иркипедии | Источники Иркипедии | Материалы по датам создания | Кто, где и когда родился | Кто, где, и когда умер (похоронен) | Жизнь и деятельность связана с этими местами | Кто и где учился | Представители профессий | Кто какими наградами, титулами и званиями обладает | Кто и где работал | Кто и чем руководил | Представители отдельных категорий людей
