Иркутск. Основание // Гольдфарб С.И. «Иркутск...»

В 1647 году в старинных русских актах впервые встречается название новой реки — «Иркуть». «Открыл» ее «Енисейский сын боярский, бывший прикащик пашенных крестьян Иван Похабов». Думал ли, гадал ли он, что именно у этого «кипящего» притока Ангары будет поставлен рубленый город, названный Иркутском? Увидел ли опытным глазом «передовщика», сколь пригожи здесь места, или другие заботы и мысли владели им в тот момент, когда отписывал бумагу о реке Иркут?

История основания Иркутска покрыта тайной. Казалось бы, существуют неопровержимые факты, но появляются новые и новые свидетельства, которые изменяют сложившееся мнение. Известный исследователь истории сибирских городов профессор Дмитрий Резун так и написал:

«В истории есть факты, которые всегда останутся легендами, ибо они не могут быть подтверждены архивными документами, и главным аргументом их доказательности может являться лишь логика исторического процесса. Так обстоит дело с первоначальной историей основания Иркутского острога. Долгое время считалось, что основанию острога предшествовало строительство зимовья на Дьячем острове в устье Иркута. Новые документы позволили сделать вывод: в отличие от многих других сибирских острогов, Иркутский не имел в качестве предшественника зимовья – оборонительного сооружения простейшего вида. Были уточнены дата основания и имя человека, который построил острог.

Летом 1661 года Похабов, но не Иван, а Яков, во главе отряда служилых людей приступил к возведению укреплений. И полетел гонец в воеводский город Енисейск с донесением: «Государя царя великого князя Алексея Михайловича и всея Великие и Малые и Белые России самодержца воеводе Ивану Ивановичу Енисейский сын боярский Якунька Иванов Похабов челом бьет. В нынешнем 169-м (1661) году июля в шестой день против Иркута реки на Верхоленской стороне государев новый острог служилыми людьми ставлю, и башни и потолок срублены и государев житный амбар служилые люди рубят, а на анбаре башня, а острог не ставлен, потому что снег не достает, лесу близко нет, лес удален от реки. А инде стало острогу поставить негде, а где ныне бог позволил острог поставить и тут место самое лучшее, угоже для пашени скотиной выпуски сенные покосы и рыбные ловли все близко, а опроче того места острогу ставить стало негде, близ реки лесу нет, стали места степные и неугожие. А как бог совершит наготово острог и о том будет писано в Енисейский острог к воеводе Ивану Ивановичу»^[1].

Но Дмитрий Резун вновь обращает внимание, что во всех списках Иркутских летописей утверждается, что первый острог все-таки был поставлен в устье Иркута на Дьячем острове в 1650-х годах. Далее приводим мнение ученого относительно основателя острога:

«Этот район (речь идет о западном Прибайкалье – С. Г.) был хорошо известен также и боевому сотоварищу И. Похабова енисейскому сотнику М. Перфильеву, который с начала 1630-х годов не раз ходил по Ангаре и верхней Лене, причем военная судьба не раз сталкивала вместе Ивана Похабова и Максима Перфильева. Они не раз сменяли друг друга в должности приказчиков Братского острога, а в 1646 году именно Иван спас Максима от верной гибели, когда толпы бурят осадили Братский острог, где засел со своим малочисленным отрядом Максим. Народные казачьи предания упорно соединяют эти два имени... И само название острова в устье Иркута, где Иван Похабов в начале 1650-х годов поставил небольшой острог, также может быть связано только с именем Максима, ибо он, до того как поменять перо на саблю, служил подьячим в енисейской приказной избе, пользовался большим авторитетом у властей и казаков, которые за глаза называли его «дьяком». Поэтому мы полагаем, что сам остров был в свое время открыт именно М. Перфильевым, а Иван Похабов, разбив князца Нарея, мог поставить небольшое зимовье-острог на этом острове как свою опорную базу перед большим походом через Байкал... Во всяком случае, народные исторические предания далеко не случайно связывают воедино имена Перфильева, Похабова и остров Дьячий»^[1].

Трудно, конечно, судить однозначно, «менять или не менять» дату основания Иркутска, отдавать ли пальму первенства в деле основания Иркутского острога казаку Перфильеву. Но пусть и это мнение участвует в давнем споре историков относительно основания будущего города.

Термин «острог» имел несколько значений. Но прежде всего острогом называли тип крепостного сооружения. Когда говорили: «острог» - это означало, что прочие хозяйственные и административные строения внутри него не имеют оборонительных приспособлений. Роль последних выполняли башни и ограда.

Остроги не были похожи друг на друга. Опытный глаз древнего строителя сразу различал их не только по внешнему виду, но и по планировке, системе укреплений. Здесь все имело значение. И высота ограды, и форма оборонительных элементов.

Вот стена врытых в землю обыкновенных бревен - тынин высотой от четырех до шести метров, заостренных вверху - это «стоячий тын». Стена могла быть и косой, и в сочетании с земляным валом. Такое сооружение относили к острогам.

Теперь представим себе, что к ограждению добавили более четырех башен. Укрепление переводилось в разряд городов. Но «настоящим городом» укрепление становилось, имея рубленые стены и башни. Иркутск относился к разряду последних. Вот почему довольно быстро получил титул рубленого города.

Если первая крепость Иркутска имела небольшие размеры (19, 4 х 17, 3 метра), то при очередной перестройке в 1670 году она имела уже квадратную форму с длиной стороны в 108 метров.

Какова была конструкция Иркутского города, сказать трудно. В Красноярске, к примеру, к рубленой острожной стене через определенные участки были сделаны треугольные прирубы. На них укладывался помост для защитников. В Якутске ограда состояла из двух стенок, параллельных друг другу. Для устойчивости они соединялись переборками. Такой способ называли «террасами».

Поверх стен обычно делался облам, или заборало - бруствер, из-за которого можно отбивать нападение врага.

Стены острога нередко крыли сверху тесом. Кровля придерживалась особыми стояками.

Для каждого острога тщательно выбиралось место. Оно должно было отличаться удобными участками земли для будущей пашни, близостью реки, лесов. Часто землепроходцы ставили укрепления в том месте, где река делала петлю. Тогда будущая крепость как бы замыкала собой круг.

Строители умело использовали естественные преграды - овраги, откосы, протоки, болота...

И еще одна замечательная особенность первых русских городов. С ростом посадов новые поселенцы, «боясь потерять плечо соседа, пристраивались как можно плотнее. Компактность была непременным условием успешной обороны». Таков вывод крупного исследователя истории архитектуры В. Кочедамова.

В 1669 году Иркутск представлял собой укрепление, окруженное тыновыми стенами «с тремя по углам башнями и четвертою, среди крепости, обведенной рвом. Окружность крепости составляла 88 сажен». Высота стен была семь метров. Над ними возвышались двадцатиметровые башни.

Иркутский острог довольно часто перестраивался. Это отражалось в специальных описях. В 1684 году он выглядел следующим образом:

«А по острогу строенья: 6 башен с мосты, 3 башни покрыты тесом, 3 - дранью, в 2 башнях ворота проезжие створные, у одних башенных ворот калитка проходная на железных крюках с петли железными и с замком весным, да в острожной же стене двои вороты, у одних ворот засов железный с петли железными да в острожной стене калитка малая проходная, в той же острожной стене приказная изба с сенью покрыта тесом...

Да на проезжей башне казенный анбар, а у дверей замок... всереди острога церковь... под папертью кругом 6 лавок о 2 житнях, колокольня новая рубленая шатровая с переходы, а под него 4 лавки да анбар церковный, казенный; в остроге же анбар житничный об одном житье, крыт тесом. В острожной же стене государев двор, где живут иркуцкие воеводы, 2 горницы, одна под башней, а другая на жилом подклете...

Да в тех же горницах в 3 окошках колодных 3 оконницы слудныя, обиты железом белым, а меж теми горницами двое сени; изба ж о двух печей и кровлей, где живут воеводские люди; анбар о трех житьях покрыт тесом... погреб с выходом; над ним анбар крыт тесом; ледник, а над ледником анбар, крыт дранью; поварня, мыльня на режах, да за острогом мыльня ж людская; огород частокольный с воротцы, а в огороде рассадник; двор огорожен забором, ворота створные. В остроге ж под башнями три избы, где живут холостые казаки. В остроге ж изба гостина двора, а против избы клеть с подклетью и сеньми, крыты дранью. В остроге ж караульная изба, а в караульне три человека аманатов».

Известный русский писатель ХIХ века С. Максимов, автор многотомной книги «Сибирь и каторга», делил все русские города на «излюбленные» и «неизлюбленные». Иркутск был явно в числе первых. Удачное географическое положение способствовало его росту. Он считался важным стратегическим опорным пунктом державы, и потому ему уделялось гораздо больше внимания, чем острогам, которые возникли ранее. «Иркутск, — пишет С. В. Манассеин, — становился своего рода центром для окружающих острогов, из которого рассылаются распоряжения во все эти остроги».

Иркутск — центр светской и церковной власти

Важным событием было основание в 1672 году на левом берегу Ангары, ниже устья Иркута (ныне поселок Жилкино) старцем Герасимом мужского Вознесенского монастыря. Иркутск становится центром не только светской, но и церковной власти.

В остроге хранились все богатства царские. Каждый клочок бумаги, каждый аршин ткани, обычная чернильница были вписаны в специальные «счетные списки», по которым сегодня можно представить себе жизнь и быт первых иркутских жителей.

И вот уже в начале 1680 года в городе вместо приказчиков-управителей появляется воевода. Специально для него строят дом в две горницы.

Поначалу Иркутский острог входил в состав Енисейского уезда и во всем следовал приказам енисейского воеводы. Но уже в 1682 году Иркутск становится центром самостоятельного уезда.

В 1690 году Иркутск получил герб и печать. Он постоянно перестраивался. В 1693 году воевода князь Гагарин доносил в Москву, что он построил «в Иркутске город со всяким городовым строением, с башнями и с вороты, с верхним и серединным и подошвенным боем».

В 1697 году Иркутск был уже крупным по тем временам городом. Каждая стена его укрепления равнялась 130 метрам, а высота их достигала 21 венца!

Хорошо известно то место, где располагался древний Иркутский острог. Тщательные исследования А.В. Дулова говорят, что он находился на месте Спасской башни или недалеко от нее. «Государев двор» лежал на месте перед современным выездом на пешеходный мост Ангарской набережной; одна из угловых башен стояла в районе мемориала. А если подняться на пешеходный мостик, можно легко представить себе высоту городской стены 70 - 90-х годов ХVII века.

Кстати сказать, именно в 90-е годы ХVII века Иркутский острог был изображен в «Чертежной книге Сибири» первым сибирским картографом С. Ремезовым. Этот чертеж сохранился и по сей день. Если внимательно изучать архивные документы, то вырисовывается любопытная система управления городом, которая сложилась в конце XVI века. В 1697 году 1 ноября по указу Петра I город передавался от одного воеводы к другому. Но царский указ — указом, а вот прелюбопытнейшее замечание из «Счетного списка» 205. Что принимал Перфильев? Иркутский рубленый город «по выбору всех иркуцких градских людей»? Естественно, сам город со всеми его строениями — башнями, избами, амбарами, конюшнями и прочими строениями. В приказной избе хранились иконы – образ Пресвятыя Богородицы Владимирская «писан на цке (доске), риза и венец с короною серебряные вызолочены, чеканные, поля серебряные ж, позолочены, резныя». В приказной избе был и другой образ Господа Бога и Спаса нашего Христа Вседержителя, в подножие преподобных отец Зосимы и Савватия Соловецких. Передавалась и печать серебряная: «на ней вырезан бабр поймал соболя».

Новый воевода принимал пушнину. И особую связку, предназначенную на подарки иноземцам. На представительские расходы отпускалось целое состояние — 40 соболей по 100 рублей каждый, 2 пуда моржовой кости, 11 выдр, 32 рыси и много чего другого.

В счетном списке значатся некоторые вещи в таком количестве, что просто диву даешься, откуда они здесь взялись. Представьте себе, имелось в городе «стеклянных сосудцев сулеек и стаканов и соловеничков 114 сосудов»! Вот тебе и таежная сторона... А еще была слюда, которая хранилась в 14 коробах. Из этой слюды делались окна и оконца. Имелся и приличный запас стрелкового оружия — «2 пушки медные длиною по 3 арш. по 7 верш. в станках, пушка ж медная жь енисейской присылки в станку, 69 ядер пушечных, 9 мушкетов с жагры, 74 мушкета в ложах без замков, 16 стволин мушкетных без лож и без замков, 9 стволин раздутых и рваных», и копья имелись, и бердыши, барабаны, протазаны и другая воинская амуниция. Новому правителю передавались и все столбы — рукописные дела, касающиеся судебных дел, разбирательств, следствий. Дела здесь были разные — челобитные государю и отписки к нему же об отправленных караванах пушнины, о взаимоотношениях с коренными жителями, о том, как строился Иркутск... Были столбы хлебного стола (своеобразного департамента), окладные книги, соляные книги, в коих фиксировалось все, что касается такого ценного продукта, как соль. Приемка такого хозяйства требовала не одного дня и ночи...»^[2]

Строительство острогов братской линии, в особенности Иркутского, имело не только важное экономическое, но и политическое значение. Оно содействовало укреплению безопасности бурятского населения. Ведь с середины ХVII века западно-монгольские феодалы все чаще и чаще совершали опустошающие набеги на земли ангарских бурят. С вхождением последних в состав русского государства воинствующие кочевники поняли, что будут иметь дело с великой Московской Русью, которая разбила Золотую Орду.

Иркутск стал тем центром, который во многом определил пути дальнейшего освоения края, его социально-экономического развития.

Примечания