Буряты, охота

Охота — древнейшее занятие человека, сохранившееся до настоящего време­ни. Охота — характерная черта ХКТ кочевников-скотоводов, что было обуслов­лено особенностями природной среды пограничной зоны между тайгой и степя­ми. На этнической территории бурят исторически распространены, с одной сто­роны, культура степных племен, а с другой — культура так называемых "лесных" племен. Взаимодействие в пограничной зоне леса и степи двух различных ХКТ (кочевников-скотоводов и охотников тайги) с последующим постепенным во­влечением охотников в ареал кочевников-скотоводов определило своеобразие хозяйственно-культурного комплекса бурят.

Экономическое значение охоты для бурят различных групп было неодина­ковым, но провести четкое разделение здесь невозможно, так как данные о зверином промысле, сохранившиеся в архивах не достоверны, а чаще всего за­нижены в 2-3 раза (Залкинд. 1970. С. 59-60; Кроль. 1894. С. 75-76, 79). По ма­териалам И.И. Серебренникова, в 1897 г. в Забайкалье охотой занимались представители 1754 хозяйств, что составляло 6,7% всех наличных хозяйств. Из этого числа только охотничьим промыслом существовало 931 хозяйство, а 823 семьи совмещали его с другими занятиями. Этот показатель возрастает до 40% у армакских и закаменских бурят, причем для некоторых хозяйств охо­та здесь имела главное значение. В Предбайкалье, по приведенным данным, охота была распространена больше, чем в Забайкалье. В 1887-1889 гг. в Ир­кутском, Балаганском, Нижнеудинском уездах Иркутской губернии охотой за­нимались 2139 человек (1909 хозяйств), то есть почти десятая часть всех трудо­способных мужчин. Доля охоты в неземледельческих промыслах мужчин здесь достигала 54%. Наиболее была распространена охота у нижнеудинских, тункинских, балаганских, аларских бурят и достаточно развита у верхоленских, еланцинских и кутульских. Сравнительно много занимались охотой окинские буряты (Серебренников. 1925).

В Кудинском ведомстве буряты первого и второго Абаганатских родовых управлений, проживающие в степной зоне, охотой не занимались, в то время как буряты первого и второго Харанутских и Курумчинского родовых управ­лений добывали охотой дополнительные средства к существованию. Как вид­но, налицо неравномерность распространения охоты в среде бурят как Забай­калья, так и Предбайкалья, что зависело от природно-климатических условий среды обитания.

В тайге охотились на крупных зверей ради мяса, на пушных - ради пушни­ны, эту же цель преследовал промысел морского зверя (нерпы), получение ле­карственного сырья животного происхождения.

Охота на мясного зверя имела целью добычу продуктов питания для улуч­шения пищевого рациона и шкур крупных зверей, необходимых для домашнего производства. Выбирая объект охоты старались сохранить взрослых репродук­тивных диких животных. При охоте на манок в большинстве случаев отклика­лись молодые, неопытные звери. По окончании гона зверей буряты не промыш­ляли самок животных, что способствовало сохранению эффективности охот­ничьих угодий. На лосей и изюбров буряты предпочитали охотиться в начале го­на, так как в это время они были хорошо упитанны, а в конце гона сильно теря­ли в весе и мясо их не представляло особой ценности. Знание образа жизни и по­вадок животных позволяло избирать и соблюдать нужные сроки, объемы и объ­екты охоты, не истощая естественные запасы.

Мясо диких животных оценивалось по-разному, особенно ценилось мясо кабана, полезным считалось медвежье мясо. Следующим по качеству шло ло­синое мясо. Мясо изюбра уступало другим видам по вкусовым свойствам. Оно, по мнению бурят, быстро застывало. Мясо косули было хорошо в любое вре­мя года, потому что было вкусным и в сухом, и в свежем виде. Любопытно от­метить, что буряты соотносят по вкусовым и другим качествам мясо диких и домашних животных. Мясо кабана и медведя идентично конине, лосиное - го­вядине. Медведя, кабана, волка буряты относят к животным с "горячей кро­вью" (халуун шанар, букв.: "горячего свойства"). Буряты употребляли в пищу мясо некоторых пушных зверей. Беличье мясо охотники ели во время пушно­го промысла и приносили домой. Съедобно было рысье и барсучье мясо, ко­торое вместе с мясом лисицы и волка применяли в лечебных целях при раз­личных болезнях.

Пушная охота во второй половине XIX — начале XX в. проводилась в основ­ном артелями. Артельные объединения охотников встречались при дальнем пушном промысле: при белковании, ловле соболя ловушками, при охоте на мед­ведя "на берлоге", добыче нерпы. Маршруты артельщиков проходили по на­следственным родовым охотничьим угодьям: в предгорьях хребтов и по руслам рек. Белковщики имели несколько зимовьев, располагавшихся на расстоянии 8—10 км, что обеспечивало полное освоение охотничьих угодий.

Основной ассортимент пушной охоты — белка, соболь, остальные звери (горностай, хорек, колонок и др.) добывались охотниками попутно. Хищниче­ское истребление соболя привело к сокращению бурятского соболиного про­мысла в конце XVIII в. и было частично восстановлено в середине XX в. Внача­ле ясак с бурят взимался соболями и другой пушниной без особых затруднений. В перечне ясака, уплаченного бурятскими князцами в 1630 г. фигурируют одни соболи (Залкинд. 1958. С. 179). На хоринских бурят ясак был наложен в 1648 г. У П.С. Палласа есть сведения, что хоринские буряты платили его зверем с 11 тысяч луков (Паллас. 1788. С. 241). Красноречивы сведения (Турунов. 1922. С. 24) о сборе ясака в 1674 г.: в округе Нижне-Братского острога было собрано 29 сороков[1] 8 соболей; в округе Балаганского острога — собольими, бобровыми, лисьими шкурами — 11 сороков; в Иркутском — 16 сороков 38 соболей; в округе Селенгинского острога - 40 соболей и 3 пупка собольи; с Байкальских острогов получено 43 сорока 30 соболей. Позднее основная часть продукции пушной охо­ты шла в обмен и продажу, а частично - для нужд семьи.

Охота на морского зверя - нерпу, проводившаяся бурятами на оз. Байкал, представляет собой уникальное явление для кочевников-скотоводов. Морской зверобойный промысел настолько неожидан для культуры номадов, что трудно упрекнуть в чем-либо А.Д. Грача, образно написавшего: "Никому не придет в голову искать в степях Монголии охотников на морского зверя; столько же не­реально искать в пределах циркумполярной зоны, на берегах Северного Ледови­того океана, людей, пасущих овец и верблюдов" (Грач. 1984. С. 116).

Нерпичьим промыслом на Байкале занимались прибрежные буряты, эвенки и русские, но большую часть нерповщиков составляли ольхонские буряты. Про­дукты данной охоты (жир, мясо, шкуры нерпы) находили применение в личном хозяйстве и поступали на рынок сбыта. Буряты утилизировали почти всю нер­пу. Нерпичье мясо очень полезно, а ласты, отваренные в воде, считались лаком­ством. Особенно ценным продуктом нерпичьего промысла является нерпичий жир. Байкальские нерповщики поставляли столько жира, что его хватало на всю кожевенную промышленность Байкальского региона. Он считался лучшим сырьем при изготовлении замши, высоких сортов кож и меха. В конце XIX в. главным потребителем нерпичьего сала были Ленские золотые прииски, где его употребляли для освещения шахт. Довольно широко применялся нерпичий жир в мыловарении.

Одной из особенностей бурятской охоты XIX - начала XX в. является ее ориентация на добычу лекарственного сырья животного происхождения. От­четы степных дум постоянно включают показатели о добыче кабарожьих струй (мускуса). Общеизвестны были лечебные свойства пантов изюбра, ло­ся. Это сырье имело большой спрос среди народных лекарей также, как и мед­вежьи жир и желчь.

У бурят издавна выделяются два типа охоты: коллективная облавная охота (аба) и индивидуальная (агнуури) и две формы охоты - активная и пассивная. Активная охота предусматривает разыскивание, преследование и добычу зверя с помощью орудий, пассивная предполагает их добычу с помощью ловушек. С доместикацией животных и последующим освоением коня под верховую езду обогащаются и видоизменяются способы и приемы охоты, развивается верховая охота: верховая облавная охота, верховая загонная охота, верховая охота го­ном - специфические формы охоты кочевников народов Центральной Азии.

Индивидуальная охота, распространенная на всей территории расселения бурят, включая лес и степь, носила мясо-пушной характер, была представлена активной и пассивной формами, разнообразными способами и приемами: высле­живание, преследование, подманивание, засада, добыча медведя "на берлоге".

В таежной и лесостепной зоне буряты добывали таких крупных зверей, как лось, изюбр, медведь. Охотились также на кабана, косулю, кабаргу, промышля­ли белку, соболя, горностая, хорька, выдру, рысь, барсука. Этих зверей охотни­ки выслеживали, для чего важно было знать образ жизни животных, их повад­ки, места лежбищ, выпасов, водопоев, солонцов и звериные тропы. Способы и приемы добычи зверя зависели от вида животного, сезона и индивидуальных способностей охотника. При охоте на изюбра летом больше охотились скрадом или устраивали засады на солонцах, а осенью, во время брачного периода жи­вотных, самцов подзывали при помощи специальных манков, зимой преследова­ли по снежному насту. На кабаргу в летнее время охотились с ружьем, а зимой для ее добычи использовали пассивную форму охоты. При выслеживании косу­ли в осеннее время бралось во внимание то обстоятельство, что в это время жи­вотные паслись в мелких кустарниках. При зимней охоте на нерпу учитывалось умение находить гнездовья тюленей, у которых нерповщики, притаившись, ожи­дали появления зверей. В начале весеннего промысла на нерпу охотились пеш­ком, применяя для маскировки специальные нарты с парусом, а после того, как на оз. Байкал появлялись большие разводья, начинали стрелять нерпу с лодки.

Пассивная формы охоты, известная бурятам, была направлена на добычу диких мясных и пушных животных. В таежной зоне буряты устанавливали раз­личные ловушки на звериных тропах и в других узких местах: выкапывали лов­чие ямы (нухун), подвешивали петли (урха), настораживали самострелы (кали), сооружали пасти, кулемы и кулемки (дараалга, занга, хирааз), строили засеки (нуро, хашаан, хуреэ), ставили на соболей плашки. В степной зоне добывали вол­ков и лисиц при помощи отравленных приманок и капканов.

Ловчие ямы на крупных зверей рыли глубиной более 2 м, шириной около 1,5 м с отвесными стенками. Чтобы края не осыпались, в нее спускали деревян­ный сруб. Их маскировали ветками, хвоей, снегом. Петли изготовляли из кон­ского волоса или проволоки, в них обычно попадали косуля, кабарга, рысь. На волчьих и лисьих тропах ставили кусочки мяса или головы животных с аккурат­но вложенной в них отравой. Плашки на соболя устанавливали на так называе­мых "путиках" зверя - в брачный период соболь ходит всегда след в след и пере­двигается по одним и тем же тропам.

В большинстве случаев буряты размещали ловушки и засеки в местах пере­хода зверей через реки и по звериным тропам. Засеки длиной в несколько кило­метров строили коллективно, с расчетом на длительный срок пользования. За­секи на изюбра, лося и косулю были высокими, из тройного ряда жердей. На расстоянии 200-300 м оставляли проходы, в которых устраивали ловчие ямы или ставили настороженные самострелы и ружья. Засеки на кабаргу строили по­ниже и более плотно, из хвороста, валежин, веток, над проходами укрепляли пе­рекладины, на которые подвешивали петли. Для добычи кабанов в проходах из­городей втыкали острые колья, на которые напарывались животные.

Одна из характерных особенностей бурятской традиционной охоты XIX -начала XX в. - смешение активной и пассивной форм охоты, то есть такая фор­ма охоты, когда охотники специально гнали животных к месту, где были устро­ены ловушки. Успешный исход охоты во многом определялся знанием поведе­ния животных (например, стадо кабанов во время их загона бежит под гору или в обход горы).

Известные бурятам XIX - начала XX в. способы верховой охоты, такие как облава, загон, гон применялись при участии большого количества людей (кол­лективные виды охоты). Многочисленные упоминания в письменных источни­ках о существовании верховой облавной охоты в тайге делают этот факт бес­спорным, однако в ней сохраняются элементы пешей облавной охоты. М.Н. Хангалов писал: "Если облавщики замечали, что в круг попали крупные и опасные звери: медведи, сохатые, изюбры, кабаны, рыси, росомаха и т.д., то они быстро спешивались и, образовав собою плотный круг, держали рогатины наго­тове. Если зэгэтэ-облавщиков было много, то за первыми устанавливали вто­рой, а иногда третий круги" (Хангалов. 1958. Т. I. С. 68).

Буряты степной зоны добывали зверей на открытых местах. Великолепное описание охоты на дзеренов оставил наблюдавший ее в Акшинске 25 мая 1773 г. П.С. Паллас. Акшинские буряты устраивали облаву "на чистом и открытом по­ле к горе или к лесу, или к какой-нибудь реке, чтоб зверя через то удержать бы­ло можно" (Паллас. 1788. С. 279). И.Г. Георги отмечал, что буряты, живущие в южной части Селенгинской области по рекам Селенга, Хилок, Темник, Джида, Чикой, часто выезжали на охоту "в великие степи или лесные места и гонят зве­рей на искуснейших стрелков" (Георги. 1799. С. 42).

Загонная охота характерна для лесотаежной и степной зон соответственно как пешеверховая и верховая. Основное различие облавы и загона заключается в принципах организации, структуре и количестве участников. Для сравнитель­ной характеристики приведем описание облавы Г. Рубруком. Он писал: "Когда они хотят охотиться, то собираются в большом количестве, окружают мест­ность, про которую знают, что там находятся звери, и мало-помалу приближа­ются друг к другу, пока не замкнут зверей как бы в круге, и тогда пускают в них стрелы" (Рубрук. 1957. С. 99). Как видно из описания, главная особенность обла­вы - обложение зверей кругом, сужение этого круга и добыча зверя. Такой спо­соб охоты требовал большого количества участников. При загоне промысел происходил иным образом, в нем принимали участие 15-20 человек, большая часть которых были стрелки, а меньшая - загонщики. Первые располагались по строго определенным местам в засаде, а вторые с шумом и криками выгоняли на них зверей.

Загоном в степной зоне буряты пользовались при охоте на дзеренов. Кон­ные охотники занимали позиции с учетом того, что вспугнутые загонщиком звери бежали, пересекая ему дорогу. Загонщик, управляя движением живот­ных (если стадо бросалось в направлении, минующем линию охотников, за­гонщик останавливался, заставляя останавливаться и дзеренов, наблюдавших за его действиями) и изменяя свое направление, вел их на линию охотников (Копырин. 1907. С. 1-15).

Гоном буряты добывали в степи дзеренов. Это происходило в тех случаях, когда охотники, внезапно увидев стадо животных, не имели времени занять ис­ходную позицию. Звери спасались бегством, всадники неслись вскачь наперерез бегущему стаду. И так, в бешеной скачке, проходила вся охота (Копырин. 1907. С. 6). В таежной зоне буряты добывали диких животных гоном по насту (пеш­ком или на лыжах).

Виды, формы, способы охоты исторически представляют собой многослой­ные диахронические пласты, они не синхронны для двух разнотипных экологи­ческих зон, характерных для этнической территории бурят. Наличие двух при­родно-климатических зон обуславливает исторически сложившиеся на данной территории различие таежной и степной охоты, которые с некоторой долей ус­ловности можно определить в стадиальном плане как древний пласт, присущий охотникам тайги, с соответствующими технологическими и техническими осо­бенностями, и как более поздний тип конной верховой охоты кочевников-ското­водов сухих степей Евразии.

Эти разновидности охоты постоянно взаимодействуют, причем элементы верховой охоты постепенно проникают в таежную. Сосуществование таежной и степной охоты достигается с помощью естественной специализации, при кото­рой верховая проводится в основном как коллективная для облавы, загона и го­на зверей, а таежная сохраняется в индивидуальной и артельной охоте на мясно­го и пушного зверя. Эти особенности сохраняются в бурятской охоте XIX - на­чала XX в., составляя ее специфику.

Охотничий инвентарь бурят состоял из следующих орудий производства: лук (номо), стрелы (годли), копье (жада), плеть (минаа, ташуур), палка (голдо, улдар), нож (хутага), ружье (буун), самострелы (кали), петли (урха), кулемка (даралга), кулема (занга), пасть (хирааз), плашка, манок на изюбра (урам), косу­лю и кабаргу (шэбшуур) и др.

Исконно присущие бурятам лук и стрелы - одно из древнейших орудий про­изводства и средств вооружения. Они были широко распространены в среде бу­рят до середины XVIII в., до этого времени они являлись единственным оружи­ем дальнего боя, так как бурятам запрещалось пользоваться огнестрельным оружием. Кроме того, усиленные луки были удобней в конной охоте и им отда­валось предпочтение перед примитивными ружьями того времени. Со второй половины XVIII в. лук использовался бурятами наравне с огнестрельным оружи­ем. В XIX - начале XX в. лук продолжали применять охотники, однако в боль­шей степени теперь он употреблялся при облавных охотах, что было вызвано, скорее всего, лучшей приспособленностью лука и стрел к ведению конной вер­ховой охоты.

Бурятский лук по классификации Д.Н. Анучина, относится к сложным ору­диям и состоит из 4 слоев: из березового дерева, с внутренней стороны которо­го - рог или кость; поверх дерева с наружной стороны - сухожилия, а сверху них — береста. Считается, что три первых слоя придают луку силу, обеспечивая ему дальнобойность, береста защищает от сырости.

У бурятских луков пять основных частей, и четыре соединительные, или уз­ловые, точки. Все они имеют различное функциональное назначение: в рукояти (барюул) и двух плечах (бурээс) заключена метательная сила лука. На двух кон­цах с внутренней стороны имеются концевые накладки длиной 18 см. Кроме то­го, есть фронтальные концевые накладки (по размеру чуть меньше первых) с вырезом (хэрмэлэ) для тетивы (хубшэ), под узлами тетивы на накладках распо­лагаются кобылки (тэбшэ). Все составные части соединены в узловых точках, которые являются как бы сочленениями лука. Сухожилия, расположенные по­перек луковища, усиливают эластичность лука.

Важную функциональную нагрузку несут подставки для тетивы. Эта специ­фическая деталь азиатских луков выступает ограничителем инерционного дви­жения плечей лука. Фиксируя их на уровне своей высоты, они не позволяют лу­ку после стрельбы вывернуться в противоположную сторону и возвращает его в исходное положение. Аналогичную нагрузку имеют фронтальные концевые накладки, позволяя кибити колебаться в пределах заданного ими интервала.

Лук держали в налучье (хоромго), располагая его вниз тетивой. Налучье за­щищало лук от сырости и повреждений. Стрелы хранились в колчанах (саадак). Налучье буряты носили на левом, колчан со стрелами - на правом боку. Это бы­ло обусловлено тем, что при стрельбе стрела из колчана бралась правой рукой наконечником вперед. Налучье и колчан также прикрепляли к поясу специаль­ными колечками, при этом налучье висело не вертикально, а наискось, что бы­ло удобно при верховой езде. Колчаны располагали таким образом, чтобы они закрывали правую часть спины и предплечье, упираясь в локоть.

Другими специфическими орудиями охоты кочевников-скотоводов являют­ся плеть, аркан, укрюк, палка. Все они появились вначале как снаряжение всад­ника и служили приспособлениями для объездки, выучки коня, представляя со­бой обязательные атрибуты коневодческого хозяйства.

Плеть (кнут) - состоит из плетки, сплетенной из двух, трех, четырех, шести или восьми смоченных в воде сыромятных полос, концы которых скручивают в шар, и рукояти из горного тальника (таволги). На конце рукояти есть кожаная петля. Во время степной верховой облавы и гона на волка и лисиц, всадники до­гоняли зверей и били их плетью в головы наотмашь против хода движения. При случайной встрече с волком буряты подобным образом использовали стремя.

Об использовании арканов в охотничьей практике на этнической террито­рии бурят свидетельствуют наскальные рисунки у д. Шишкино на р. Лене, где за­фиксирована сцена погони всадника за лосем, в левой руке охотника - лук, в правой - аркан (Окладников, Запорожская. 1959. С. 33, 36). Аркан, являясь од­ним из характерных средств вооружения гуннов, наряду с тяжелым луком и ме­чом, определял тактику боя (Плетнева. 1982. С. 21). С арканом охотились на волков тувинцы (Кон. 1934. С. 95-96).

Укрюк издавна использовался бурятами не только для отлова лошадей из табунов, но и для охоты на диких животных - копытных, волков и других степ­ных зверей. Он состоял из тонкого деревянного шеста длиной 5-6 м, на перед­нем конце прикреплялся кожаный аркан со скользящей петлей длиной около метра. Набросив петлю на животное, рывком вытягивали из нее шест и кидали в сторону, удерживая зверя на аркане.

На степных пространствах при охоте на волков и лисиц буряты применяли специальные палки. Было известно несколько их разновидностей: делали палки из сухой березы длиной 2-2,5 м с усиленными железом концами; иногда для этих целей употребляли ствол березы с комлем на конце; также были в ходу палки, подвешенные на коротком ремне к рукояти.

В таежной зоне кроме лука и стрел буряты применяли целый ряд других орудий охоты и приспособлений. Исконными для бурят были охотничьи само­стрелы, состоящие из лука, стрелы, основы и курка. Настораживали их на зве­риных тропах. На трех кольях высотой около 80 см устанавливали самострел. Взведенный курок поддерживала петля, от которой протягивалась суровая нит­ка через тропу. Курок спускался идущим по тропе зверем, когда он задевал но­гой нитку. Удар стрелы почти всегда был смертельным, так как приходился в грудь.

При охоте на изюбра во время гона употребляли манок. Он был двух разно­видностей в зависимости от способов применения: духовой и голосовой. В зави­симости от этого в конструкции манков имеются незначительные различия. Оба манка изготавливают из кедра, выдолбленные части трубы склеивают и укреп­ляют полосками бересты, наложенными поперек. Духовой манок имеет мунд­штук из коровьего рога, он бывает также уже и длиннее (60 см). Голосовая тру­ба короче и шире, мундштука нет, отверстие большое. Голосовая труба считает­ся лучше духовой: изюбр звук этого манка не отличает от рева самцов. Но что­бы пользоваться им, необходимо обладать хорошим голосом. При охоте на ко­сулю и кабаргу буряты использовали звукоподражательный инструмент из вдвое сложенного кусочка бересты. Этот манок-пикулька называется шэбшуур.

Наиболее распространенным оружием бурятских охотников XIX - начала XX в. являлось ружье (буу), в частности кремневое (сахюуртай буу), пистонное употреблялось гораздо реже. В XVII в., несмотря на строгие запретительные ме­ры, буряты пользовались огнестрельным оружием, которое, вероятно, было воспринято ими от китайцев. Монгольское название ружья происходит от мань­чжурского слова поо, означающего "пушка", "баллиста". В XVIII в. запреты бы­ли сняты и, судя по архивным материалам, владение огнестрельным оружием не представлялось чем-то необычным. Дальнейшее распространение этого вида оружия связано с тем, что царская администрация снабжала бурят порохом и свинцом. Все это способствовало тому, что ружейный промысел становился гос­подствующим. С руки буряты стреляли редко, обычно ружье ставили на сошки, такой упор обеспечивал меткое попадание в цель. Сошки были высокие и низ­кие, первые предназначались для дальней стрельбы, а вторые - для близкой. Ка­чество ружейной охоты зависело во многом от умения охотника определить ме­ру пороха и дроби для своего ружья (пристрелка), так как "всякое ружье имеет собственный полный заряд, которым оно бьет лучше, нежели всеми остальны­ми" (Черкасов. 1958. С. 25).

Необходимым предметом снаряжения бурятского охотника XIX — начала XX в. является охотничий пояс, который надевают через плечо, располагая вдоль туловища. К нему подвешиваются на длинных тонких ремешках в опреде­ленном порядке всевозможные промысловые принадлежности. Спереди обычно висит пороховница (натаруушха), ее закладывают за пазуху. Пороховницу обычно изготавливают из березового нароста (кап). Иногда ее делают из ко­ровьего рога. Рядом с пороховницей на ремне располагаются мерки (сэнэг) для пороха. Их делают из верхушечной части рога или полой кости. Сзади к ремню прикрепляется кожаный мешочек (каптурга), в котором хранятся пули или дробь. Рядом висят отвертка и мешочек с запасными кремнями, здесь же сумоч­ка для огнива, кремня и трута и медная чашечка с горючей серой. Все это закла­дывается за пояс.

При охоте на нерпу применялся гарпун, длина наконечника которого была около 40 см, древко достигало 3 м. Добывали нерпу также и сетями из конского волоса. К верхней тетиве прикрепляли поплавки, а к нижней - грузила. Устана­вливались сети в местах концентрации продушин (дыхательных лунок), которые во льду проделывала нерпа, при помощи специального шеста, конец верхней тетивы привязывали к колу, вбитому в лед. Кроме того на нерпу охотились с ружь­ем, скрываясь за парусом скрадных санок-нарт при пешей охоте и парусом лод­ки. П.С. Паллас, наблюдавший скрадывание нерпы на весеннем льду на Байка­ле при помощи специальной охотничьей нарты, писал, что охотники продвига­ются в целях маскировки "с салазками, на коих растягивают белый парус, из-за которого близко подходят к тюленю, который думает, что это тычьмя стоячая льдина, и из ружья убивают" (Паллас. 1788. С. 138).

У бурят были лошади, специально обученные для охоты. Требования для их отбора были такие: лошадь должна быть сильной; не должна пугаться выстре­лов и хищных зверей: у нее должен быть мягкий и широкий шаг. Во время бе­шеных скачек в степях за дзеренами и куланами охотники сменяли несколько лошадей, которых подводили выделенные для этого люди. Верховая охота име­ла место также и в таежной зоне. Здесь на лошадях устраивали гон и загон ли­сиц, волков, изюбрей. Спрятавшись за приученной охотничьей лошадью, неко­торые охотники весьма успешно скрадывали зверей и при этом нередко произ­водили выстрел из-под ее живота. Охотничьи лошади перевозили на большие расстояния тяжелый вьючный груз, на них могли нагрузить только что снятую, то есть свежую медвежью шкуру.

Груз распределяли следующим образом: за торока, привязанные к задней луке седла привязывали крупную добычу, а к передним - мелочь (заяц, белка и др.). Переметную суму (уута) прикрепляли к торокам, расположенным за сед­лом так, чтобы она находилась за всадником. На вьючной лошади груз распре­деляли таким образом: через вьючное седло перекидывали переметную суму, поверх нее на седло помещались кожаные мешки (тулам). Все это покрывалось чем-либо и перетягивалось вьючной веревкой или волосяным арканом. Существовал определенный порядок следования в пути, при котором впереди верхом ехал охотник, за ним привязанная на длинный чембур на недоуздке шла вьючная лошадь, за ней — другая.

Буряты, проживающие на сопредельных с эвенками территориях, в качестве средства передвижения во время зимнего охотничьего сезона использовали лы­жи (сана), груз переносили на специальной заспинной дощечке (ургабшэ, Нина). Такую доску имеет каждый бурят-охотник. Она небольшая, четырехугольная, продолговатая и тонкая. На средние ремни кладут топор, привязывают котелок и мешочек с хлебом, чаем и солью.

Лыжи с подволокой, по всей видимости, были заимствованы бурятами у эвенков. Вероятно, такие лыжи были известны "лесным" монгольским племе­нам, о чем свидетельствует Рашид-ад-дин: "Они делают особые доски, которые называли чанэ, и на них становятся. Они там гоняются на чанэ (лыжах) по сте­пи и равнине, по спускам и подъемам, что настигают горного быка и других жи­вотных и убивают их. Рядом с теми чанэ, на которых сами находятся, они тащат привязанными другие лыжи: на них складывают убитую дочь..." (Рашид-ад-дин. 1952. С. 124).

Для обеспечения таежной пушной охоты, проводившейся длительное время в отдаленных промысловых угодьях, буряты строили стационарные жилища (урса, оток, мухор, булгакан, бухэг). Эти названия подразумевают жилища раз­личных типов: урса и бухэг - конусообразные, а мухор и оток - трапециевидные четырехстенные. Охотничьи угодья, располагавшиеся в нескольких десятках ки­лометров от основного жилья, были поделены на участки, каждый из которых принадлежал отдельной артели. Иногда на одном участке сооружали несколько зимовий, располагая согласно охотничьим "путикам", которые создавались та­ким образом, чтобы освоить все угодье за охотничий сезон.

Охота имела важное экономическое значение для существования этноса, удовлетворяя потребности натурального хозяйства и являясь предметом торго­вого обмена, что было весьма важно при растущем удельном весе товарно-де­нежных отношений. Ее архаичность с течением времени трансформируется под влиянием эндогенных и экзогенных факторов развития и на определенной сту­пени исторического развития общества преобладает пушная специализация охо­ты, связанная с углублением товарных связей. В материальной культуре охот­ничьего производства прослеживаются два предметных комплекса: первый от­ражает культурную специфику кочевников-скотоводов, во втором проявляются традиции культуры таежных охотников.