Устьянцева, Зинаида Александровна // Гольдфарб С.И. «Иркутск...»

По узкой улочке старого Петербурга, той, что в знаменитых «Клочках» — рабочем предместье, спешит молоденькая курсистка. Барышня время от времени оглядывается и, только убедившись, что причин для опасений нет, прибавляет шаг. А спешит девушка в один из рабочих кружков. Подпольная организация, в которой она состоит, ставит задачей политическое просвещение народных масс.

Но, как ни конспирируется барышня, филер охранки на этот раз «работает» без промашек. Он уже несколько недель «ходит» за Зинаидой Устьянцевой, слушательницей Высшей вольной школы, основанной П. Ф. Лесгарфтом, замечательным русским педагогом, врачом и общественным деятелем. За его курсами охранка следит пристально. III отделение пугает все, даже название. Неоднократно жандармы пытались закрыть школу как рассадник противоправительственной пропаганды. Что студенты, достаточно взглянуть на преподавательский состав! Взять хотя бы одного Николая Морозова, в прошлом народовольца. Четверть века провел в одиночке Шлиссельбурга и — опять в борьбе!

...Арест, камера предварительного заключения, мрачный Литовский замок. Год допросов, очных ставок, издевательств. На бесконечную вереницу вопросов следователя, какую цель преследует ее пропагандистская деятельность, она давала неизменный ответ: достижение всеобщего блага, утверждение добра и справедливости. А когда он потребовал назвать имена «сообщников», не выдержала и запустила в него чернильницей...

Трудно предположить, чем бы закончилось дело, но однажды тюремный надзиратель открыл камеру и сказал, что она освобождается условно. Ничего не понимая, вышла из тюрьмы. За воротами увидела своих товарищей и одного из преподавателей. Это был Николай Морозов. Он добился, чтобы самую юную слушательницу школы отдали ему на поруки.

Оставаться в Петербурге стало небезопасно, и, по совету Николая Александровича, Зинаида уезжает в Москву, в университет Шанявского, но ненадолго. Грянула первая мировая война, и девушка уходит на фронт сестрой милосердия. Шел ей в ту пору 23-й год. Милосердие свое творила она не в тыловом госпитале, а в действующей армии, где, как известно, погибают не только солдаты, где случается всякое, на что даже смотреть страшно, где легко очерстветь и навсегда потерять веру в добро.

Она с болью и непритворным ужасом вспоминала солдат, которые испытали на себе «газовую» атаку. Тогда же было принято твердое решение стать врачом.

Охранка между тем «раскручивала» колесо дознания. Ни война, ни добровольный уход на фронт не могли, по мнению «голубых мундиров», снять вину с молодой революционерки. Ее приговаривают к высылке из Европейской России. Вместе с мужем она уезжает в Иркутск. Этот город ей знаком. Здесь прошло детство (отец — железнодорожник работал на местной станции), здесь она училась в гимназии.

Здесь, в Иркутске, встретила она революцию. Радовалась, носилась по улицам, совсем как девчонка, толкалась на Тихвинской, где не прекращались митинги и демонстрации, и, как завороженная, смотрела спектакли молодого Охлопкова, сценой для которых служила огромная площадь.

И работала, училась, занималась самообразованием.

24 сентября 1919 года Зинаида Устьянцева стала студенткой медицинского факультета Иргосуна, как любовно называли в то время университет. Зинаида была в числе первых 30 человек, которые вошли в аудитории альма—матер. Стоит вспомнить, с кем она училась. Это тоже характеризует время и, думается, ее саму: Х.Г. Ходос, А.И. Фельдгун, М.И. Гамов, П.В. Апарин и многие другие, без которых немыслима история советской медицины Сибири.

Год выпуска — 1924-й — врезался в память январем. Умер В.И. Ленин.

У нее были неплохие перспективы продолжать образование, но в те страшные январские ночи, когда, казалось, беда заполнила все ее существо, Зинаида твердо решила стать практическим врачом, причем на самом трудном участке.

Так пришла она заведующей в Дом ребенка, основной контингент которого составляли беспризорные и сироты.

Бывало всякое. Бессонные ночи у кроваток ее многочисленных питомцев, частая сдача крови для малышей. Вот чистая правда, непридуманная, неприукрашенная. Привезли двух мальчишек. Глянула и обмерла — черная оспа! Детей — в изолятор, и сама туда же. Принялась за лечение. В конце концов заболела сама. Но смерть отступила, и потом еще раз, после такого же случая с сыпным тифом.

Есть области человеческой деятельности, в которых наиболее часто употребляется в качестве признания наивысших заслуг звание — светило. Титул этот, пусть неофициальный, заслужить очень трудно. В нем и легенды, и вымысел, но правды больше.

Так вот, Устьянцева, кроме титула Почетного гражданина Иркутска, носила еще один — Светило по лечению детских болезней. И по сей день гласит людская молва, что в диагнозах Устьянцева никогда не ошибалась. Что дети, которые от одного слова о больнице плакали часами, а при виде белого халата в страхе замирали, на тетю Зину свои «комплексы» не распространяли.

В Иркутске размещалось большое количество госпиталей. Назначили начальником одного из них Устьянцеву. Уже не по годам была ей эта работа, да не по женским силам. Самый тяжелый госпиталь достался. У нее пациенты ходить не могли, пили и ели только с помощью сестричек. Отвели под эвакогоспиталь школу. Раненые поступали, а оборудования никакого нет, завезти не успели. Носилок не было, о специальных кроватях и говорить нечего. Смогла Устьянцева поставить дело. Да еще как: сама особый душ придумала, сама работников подобрала. Однажды к 8 марта соседняя кондитерская привезла ей целый воз сладких пряников и пирожных. Может, и не воз, а поднос или тарелочку. Может, и легенда. Но ведь люди говорят, потому что могли привезти, потому что заслужила – десятки жизней, опаленных войной, к этой самой жизни и вернула.