Сергей Петрович Трубецкой (29 августа [9 сентября] 1790, г. Нижний Новгород, Российская империя — 22 ноября [4 декабря] 1860, г. Москва, Российская империя) — князь, полковник гвардии, герой Отечественной войны 1812 года, декабрист.
Родился в старинной дворянской семье. По отцу происходил из рода князей Трубецких – потомков великого князя литовского Гедимина; по материнской линии был потомком, с одной стороны, грузинского царя Вахтанга VI, а с другой – сподвижника Петра I А. Д. Меншикова. Учился в Московском университете. С 1808 в военной службе. Участвовал в Отечественной войне 1812 и заграничных походах. Был ранен под Лейпцигом. В 1815 был одним из организаторов Семеновской артели, а через год – Союза спасения. Был в числе учредителей Союза благоденствия. После его роспуска – один из руководителей Северного общества. Один из авторов «Манифеста к русскому народу». Во время подготовки восстания С.П. Трубецкой был намечен в диктаторы, но на площадь не явился и участия в восстании не принимал.
Приговорен к смертной казни, замененной каторгой. 29 августа 1826 был привезен в Иркутск и доставлен затем в Николаевский винокуренный завод, где получил известие о прибытии жены, Екатерины Ивановны. 6 октября 1826 вновь доставлен в Иркутск и через 2 дня отправлен за Байкал. Перед отъездом имел краткое свидание с женой. Дальнейшее наказание отбывал в Благодатском руднике, Чите и Петровском Заводе. В 1839 Трубецкой был переведен на поселение в село Оёк. Занимался сельским хозяйством, пытался завести фабрику белил, в 1854 вместе с А.В. Поджио основал на паях (правда, без особого успеха) золотопромышленную компанию, оказывал хозяйственную, ветеринарную и медицинскую помощь односельчанам. После переезда Екатерины Ивановны в Иркутск С.П. Трубецкой 2 года мог только навещать семью, а в 1847 окончательно поселился в городе. Дом Трубецких стал одним из центров культурной жизни Иркутска. Новый дом, в котором ныне находится музей декабристов, был достроен уже после смерти жены.
По амнистии 30 декабря 1856 С.П. Трубецкой покинул Иркутск. Перед отъездом он подарил свое книжное собрание библиотеке ВСОИРГО, а часть книг по всемирной истории – Девичьему институту, где учились его дочери. По возвращении в Россию С.П. Трубецкой жил сначала в Киеве, затем в Москве. Внимательно следил за подготовкой крестьянской реформы, работал над записками по истории тайного общества. Скончался неожиданно от сердечного приступа. Похоронен на старом кладбище Новодевичьего монастыря.
Награжден орденами Св. Анны 4-й ст. и Св. Владимира, прусским орденом «За заслуги» и знаком «Железный крест».
Иркутск. Историко-краеведческий словарь. Иркутск, 2011
Из рода князей Трубецких, правнук генерал-фельдмаршала Никиты Юрьевича Трубецкого. Сын князя Петра Сергеевича Трубецкого (1760—1817; действительный статский советник, нижегородский губернский предводитель дворянства) и светлейшей княжны Дарьи Александровны Грузинской (ум. 1796).
Первоначальное образование получил домашнее — его учителями были приглашённые преподаватели нижегородской гимназии, а также немецкий, английский и французский учителя. В шестнадцать лет переехал в Москву, слушал лекции в университете, одновременно с этим проходил на дому курсы математики и фортификации. Образование продолжил в Париже.
Начал службу в чине подпрапорщика Семёновского полка, через два года произведён в прапорщики, в 1812 году в поручики. Участвовал в сражениях при Бородине, Малоярославце, Люцене, Бауцене, Кульме. В сражении под Лейпцигом ранен в ногу. Во время войн с Наполеоном обратил на себя внимание своей храбростью.
По возвращении из-за границы Трубецкой вступил в масонскую ложу «трёх добродетелей», в 1818–1819 годах был в ней наместным мастером, затем почётным членом. Трубецкой вместе с Александром и Никитой Муравьёвыми, И. Д. Якушкиным, Сергеем Ивановичем и Матвеем Ивановичем Муравьёвыми-Апостолами пришли в 1816 году, к мысли о необходимости образования тайного общества, которое и составилось в феврале 1816 года под названием «союза спасения» или «истинных и верных сынов отечества»; устав его написал Павел Иванович Пестель. Во внешних приемах этого общества чувствовалось ещё влияние масонства.
По показанию Трубецкого, члены «союза спасения» преимущественно говорили «об обязанности подвизаться для пользы отечества, способствовать всему полезному если не содействием, то хотя изъявлением одобрения, стараться пресекать злоупотребления, оглашая предосудительные поступки недостойных общей доверенности чиновников, особенно же стараться усиливать общество приобретением новых надежных членов, разведав прежде о их способностях и нравственных свойствах или даже подвергнув их некоторому испытанию».
Вскоре (в конце 1817 года) «союз спасения» был преобразован и получил название «союза благоденствия», первая часть устава которого была составлена Александром и Михаилом Муравьёвыми, П. Колошиным и князем Трубецким, причем они пользовались уставом немецкого тайного общества «Тугендбунд». Немецкий устав настаивал на освободительных мерах относительно крестьян и требовал, чтобы каждый вступающей в союз обязался в течение того же хозяйственного года освободить своих крестьян и превратить находящуюся в пользования крестьян землю, обремененную барщиной, в свободную собственность, которая могла бы дать им достаточное пропитание. В русском уставе помещикам рекомендовалось только человечное отношение к крестьянам, забота об их просвещении и, в случае возможности, борьба со злоупотреблениями крепостным правом.
Проект второй части устава «союза благоденствия», написанный Трубецким, не был одобрен коренною управою общества и впоследствии уничтожен. Трубецкой вербовал в члены общества даже людей, мало ему знакомых. Так, в 1819 году он обратился к Жуковскому Василию Андреевичу, но тот, возвращая ему устав, сказал, что он «заключает в себе мысль такую благодетельную и такую высокую, что он счастливым бы себя почел, если бы мог убедить себя, что в состоянии выполнить его требования, но что, к несчастию, он не чувствует в себе достаточной к тому силы».
Напротив, Тургенев Николай Иванович принял предложение Трубецкого. После съезда членов Союза благоденствия в Москве в начале 1821 года общество объявлено было уничтоженным, но на юге Пестель и другие не согласились с этим и немедленно образовали южное общество, в Петербург же северное общество составилось лишь в конце 1822 года. Во главе его стоял Никита Муравьёв, но в конце 1823 года нашли более удобным, для успеха дела, иметь трёх председателей, и к нему присоединили князей Евгения Оболенского и Трубецкого, только что возвратившегося из-за границы. В бумагах Трубецкого был найден впоследствии список (с неважными переменами) проекта конституции Никиты Муравьева, предполагавшего учредить в России монархию ограниченную, причем государю предоставлялась власть подобная той, которою пользуется президент Соединённых Штатов.
Когда в 1823 году в Петербург приезжал Павел Пестель и убедил князя Оболенского признать необходимость республиканского правления в России, то Трубецкой разубедил его в этом, доказав, что республику можно учредить не иначе, как истребив императорскую фамилию, что привело бы в ужас общество и народ. В 1824 году, по обязанностям службы, Трубецкой переехал в Киев. В октябре 1825 года, взяв отпуск, Трубецкой вернулся в Петербург и вновь избран был директором общества. Когда при обсуждении вопроса о том, что делать, если государь не согласится на их условия, Рылеев Кондратий Фёдорович предложил вывезти его за границу, — Трубецкой присоединился к этому мнению. 27 ноября члены северного общества узнали о смерти императора Александра и о присяге Константину Павловичу.
Некоторые находили, что упущен удобный случай к восстанию, но Трубецкой утверждал, что это не беда, что нужно только приготовиться содействовать членам южного общества, если они начнут дело; тем не менее он присоединился к постановлению главных членов северного общества о прекращении его до более благоприятных обстоятельств. Известие, что Константин Павлович не принимает короны, возбудило новые надежды. Трубецкой был выбран диктатором. В своих показаниях он утверждал, что истинным распорядителем был Рылеев, последний же заявил, что Трубецкой «многое предлагал первый и, превосходя его в осторожности, равнялся с ним в деятельности по делам заговора». 8 декабря Трубецкой советовался с Батеньковым Гавриилом Степановичем относительно предполагаемой революции и будущего государственного устройства.
Они одобрили следующий план, составленный Батеньковым:
1. Приостановить действие самодержавия и назначить временное правительство, которое должно будет учредить в губерниях камеры для избрания депутатов.
2. Стараться установить две палаты, причем члены верхней должны быть назначаемы на всю жизнь. Батеньков (находившийся, вероятно, под влиянием Сперанского, у которого он жил, и который после своей ссылки возлагал надежду на создание наследственной аристократии) желал, чтобы члены верхней палаты были наследственные, но, очевидно, Трубецкой на это не согласился.
3. Употребить для достижения цели войска, которые захотят остаться верными присяге императору Константину. Впоследствии, для утверждения конституционной монархии, предполагалось: учредить провинциальные палаты для местного законодательства и обратить военные поселения в народную стражу.
Трубецкой высказывал предположение, что первоначально войск за них будет мало, но он рассчитывал, что первый полк, который откажется от присяги императору Николаю, будет выведен из казарм, пойдет с барабанным боем к казармам ближайшего полка и, подняв его, будет продолжать шествие к другим соседним полкам; таким образом составится значительная масса, к которой примкнуть и батальоны, находящиеся вне города. 12 декабря кн. Оболенский передал собравшимся у него членам общества, гвардейским офицерам, приказание диктатора — стараться в день, назначенный для присяги, возмутить солдат своих полков и вести их на Сенатскую площадь. На собрании заговорщиков 13 декабря вечером, когда кн. Оболенский и Александр Бестужев высказались за необходимость покушения на жизнь Николая Павловича, Трубецкой, по показанию Штейнгеля Владимира Ивановича, соглашался на это и выражал желание провозгласить императором малолетнего вел. кн. Александра Николаевича (Александра II) (последнее предлагал и Батеньков в разговоре с Трубецким 8 декабря), но, по свидетельству других, Трубецкой держался в стороне и вполголоса разговаривал с князем Оболенским.
Сам Трубецкой показал, что не может отдать себе ясного отчета в своих поступках и словах в этот вечер. По свидетельству Рылеева, Трубецкой думал о занятии дворца. Трубецкой на следствии заявил о своей надежде, что Николай Павлович не употребит силы для усмирения восставших и вступит с ними в переговоры. Трубецкой в своих «Записках» так излагает планы заговорщиков. Предполагалось полкам собраться на Петровской площади и заставить Сенат:
1. издать манифест, в котором прописаны будут чрезвычайные обстоятельства, в которых находилась Россия, и для решения которых приглашаются в назначенный срок выбранные люди от всех сословий для утверждения, за кем остаться престолу и на каких основаниях;
2. учредить временное правление, пока не будет утвержден новый император, общим собором выбранных людей.
Общество намеревалось предложить в временное правление Мордвинова, Сперанского и Ермолова. Предполагалось срок военной службы для рядовых уменьшить до 15 лет. Временное правление должно было составить проект государственного уложения, в котором главные пункты должны быть учреждение представительного правления по образцу просвещенных европейский государств и освобождение крестьян от крепостной зависимости. По показаниям Трубецкого и Рылеева, в случае неудачи, предполагалось выступить из города и распространить восстание. У Т. был найден набросок манифеста от имени сената об уничтожении прежнего правления и учреждена временного, для созвания депутатов. От времени до времени Трубецким овладевали сомнения в успехе дела, которые он и высказывал Рылееву. Однажды Трубецкой даже просил, чтобы его отпустили в Киев, в 4-й корпус, в штабе которого он служил, чтобы «там что-нибудь сделать». Тем не менее Трубецкой не решился сложить с себя звание диктатора и должен был присутствовать в день 14 декабря на сенатской площади; но начальство над войсками, участвующими в заговоре, поручено было полковнику Булатову.
Однако в решительный день Трубецкой окончательно растерялся и не только не явился на Сенатскую площадь, но даже принёс присягу императору Николаю. Храбрость свою Трубецкой доказал несомненно во время наполеоновских войн, но, по словам Пущина Ивана Ивановича, он отличался крайней нерешительностью, и не в его природе было взять на свою ответственность кровь, которая должна была пролиться, и все беспорядки, которые должны были последовать в столице.
«Эта неявка сыграла значительную роль в поражении восстания», — пишет академик Милица Васильевна Нечкина.
Сами декабристы справедливо расценивали такое поведение Трубецкого как «измену».
В ночь с 14 на 15 декабря Трубецкой был арестован и отвезён в Зимний дворец. Император вышел к нему и сказал, указывая на лоб Трубецкого:
«Что было в этой голове, когда вы, с вашим именем, с вашей фамилией, вошли в такое дело? Гвардии полковник! князь Трубецкой! как вам не стыдно быть вместе с такою дрянью? Ваша участь будет ужасная!».
Императору было очень неприятно участие в заговоре члена такой знатной фамилии, находившегося к тому же в свойстве с австрийским посланником. Когда несколько позднее государю отнесли показание, написанное Трубецким, и позвали его самого, император Николай воскликнул: «Вы знаете, что я могу вас сейчас расстрелять!», но затем приказал Трубецкому написать жене: «Я буду жив и здоров». 28-го марта 1826 года в каземат к Трубецкому вошёл генерал-адъютант Александр Христофорович Бенкендорф и требовал от имени государя, чтобы он открыл, какие у него были сношения со Сперанским; при этом Бенкендорф обещал, что всё сказанное останется в секрете, что Михаил Михайлович Сперанский ни в каком случае не пострадает, и что государь хочет только знать, в какой степени он может ему доверять. Трубецкой отвечал, что встречал Сперанского в светском обществе, но никаких особенных отношений к нему не имеет. Тогда Бенкендорф сказал Трубецкому, будто бы он рассказывал о своем разговоре со Сперанским и будто бы даже советовался с ним о будущей конституции в России. Трубецкой решительно отрицал это.
По требованию Бенкендорфа Трубецкой записал какой-то разговор о Сперанском и Магницком, который у него был с Г. Батеньковым и К. Рылеевым, и отправил пакет в собственные руки Бенкендорфа. Очевидно, к этому случаю имеет отношение одно место в необнародованном в своё время приложении к донесению следственной комиссия, где говорится, что руководители Северного общества предполагали сделать членами временного правительства адмирала Мордвинова и тайного советника Сперанского: «первый … изъявлял мнения, противные предположениям министерств, а второго они (по словам кн. Трубецкого) считали не врагом новостей». Верховный суд приговорил Трубецкого к смертной казни отсечением головы.
По резолюции государя смертная казнь была заменена для Трубецкого вечной каторжной работой. Когда его жена, Екатерина Ивановна, пожелала сопровождать мужа в ссылку, император Николай и императрица Александра Фёдоровна пытались отговорить её от этого намерения. Когда же она осталась непреклонной, государь сказал: «Ну, поезжайте, я вспомню о вас!», а императрица прибавила: «Вы хорошо делаете, что хотите последовать за своим мужем, на вашем месте и я не колебалась бы сделать то же!»
Срок пожизненной каторги по манифесту от 22 августа 1826 года в честь коронации сокращался до 20 лет с последующим пожизненным поселением в Сибири. В 1832 году срок каторги был сокращён до 15 лет, а в 1835 году — до 13. Первоначально Трубецкой отбывал наказание в Нерчинских рудниках, позднее — на Петровском заводе. В 1839 году по отбытии каторги поселился в селе Оёк (Иркутская губерния).
В 1842 году С.П. Трубецкой получил извещение от генерал-губернатора Восточной Сибири Руперта, что Николай I, по случаю бракосочетания наследника цесаревича, соизволил обратить внимание на поступки жён осуждённых в 1826 году, последовавших за ними в заточение, и пожелал оказать свое милосердие детям их, родившимся в Сибири. Комитет, которому повелено было изыскать средства исполнить волю императора, положил: по достижении детьми узаконенного возраста принять их для воспитания в одно из казённых заведений, учрежденных для дворянского сословия, если отцы будут на то согласны; при выпуске же возвратить им утраченные их отцами права, если они поведением своим и успехами в науках окажутся того достойными, но вместе с тем лишить их фамильного имени их отцов, приказав именовать по отечеству. На это извещение Трубецкой отвечал Руперту:
«Смею уповать, что государь император по милосердию своему не допустит наложить на чела матерей не заслуженное ими пятно и лишением детей фамильного имени отцов причислить их к незаконнорожденным. Касательно же согласия моего на помещение детей моих в казенное заведение, я в положении моем не дерзаю взять на себя решение судьбы их; но не должен скрыть, что разлука навек дочерей с их матерью будет для неё смертельным ударом».
Дочери Трубецкого остались при родителях и впоследствии воспитывались в Иркутском институте.
Жена С.П. Трубецкого умерла в Иркутске в 1854 году. Н.А. Белоголовый в своих воспоминаниях говорит о ней:
«Это была олицетворенная доброта, окруженная обожанием не только товарищей по ссылке, но и всего оёкского населения, находившего всегда у ней помощь словом и делом».
По амнистии императора Александра II от 22 августа 1856 года, Трубецкой был восстановлен в правах дворянства. Его дети по указу от 30 августа 1856 года могли пользоваться княжеским титулом. Трубецкой не имел права жить постоянно в Москве. Приезжая туда с разрешения полиции, он отказывался делать новые знакомства и ограничивался кругом своих родственников и старых знакомых, говоря, что не желает «быть предметом чьего бы то ни было любопытства». По отзыву одного современника, он был в это время «добродушен и кроток, молчалив и глубоко смиренен».
Трубецкой умер в Москве в 1860 году.
Дом декабриста Трубецкого всегда был и остается знаковым зданием для Иркутска. Его изображения есть на марках, открытках, конвертах, альбомах, рассказывающих о нашем городе, в путеводителях.
Здание выделялось на фоне городской застройки и по внешнему облику, и по внутренней организации. Оно более напоминало маленький дворец, нежели обычный городской дом. Даже положение на участке — в глубине усадьбы с обширным парадным двором, как в Москве, — отличалось от того, как это было принято. В настоящее время кроме главного дома в усадьбе находятся конюшня, погреб, людская изба, появившаяся значительно позднее. Наличие парадного двора создает впечатление обширного открытого пространства перед домом, что чрезвычайно ценилось в условиях городской тесноты.
Энциклопедии городов | Энциклопедии районов | Эти дни в истории | Все карты | Всё видео | Авторы Иркипедии | Источники Иркипедии | Материалы по датам создания | Кто, где и когда родился | Кто, где, и когда умер (похоронен) | Жизнь и деятельность связана с этими местами | Кто и где учился | Представители профессий | Кто какими наградами, титулами и званиями обладает | Кто и где работал | Кто и чем руководил | Представители отдельных категорий людей
