В последнее десятилетие топонимика — наука о географических названиях — получила значительное развитие. Этому способствовали фундаментальные труды в языкознании, скажем теория ностратических языков В.М.Иллича–Свитыча, российского лингвиста, сумевшего породнить евразийские языковые семьи, методологические разработки Б.А.Серебренникова, В.А.Никонова и других ученых, полевые изыскания Э.М.Мурзаева, А.К.Матвеева, А.П.Дульзона, А.М.Малолетко. Археологи стали смелее и убедительнее связывать культурные слои прошлого с населявшими местность этносами. Раскрыли свои «запасники» топографы, стали доступнее подробные карты, явившие исследователям целые россыпи мелких водотоков и урочищ с сохранившимися с седой древности именами. Все это дает нам возможность расширить перечень объясненных географических названий Иркутской области, содержащихся в книгах нашего известного топонимиста, профессора Иркутского госуниверситета Матвея Николаевича Мельхеева, а иногда и предложить свои варианты объяснений местных топонимов.
Абалаково – село Нижнеудинского района, местность в Усть–Удинском районе. Подобных названий много в лесостепной полосе Сибири. Во многих языках от Черного моря до Тихого Океана «аб» , «аба» – означает «охота на зверя», облавная, загонная. Первая письменная фиксация на орхонском камне VIII века1. Дописьменные звучания, наверное, от первых коллективных охот на мамонтов. Отсюда же и русская облава – охота смыкающейся цепью стрелков, и диалектное немецкое абелоуф – место, куда устремляется дичь при травле2.
Разновидности такой охоты или терминологические варианты звучат так: зэгэтэ–аба и аба–хайдак. Попытки вывести эти слова из бурятского языка оставляют вопросы. И осторожное мельхеевское: «Полагают, то слово «зэгэ, зэгэтэ» означало «накушаться»3. И предположение М.Н.Хангалова, что зэгэтэ–аба представляла первоначально охоту на россомаху – зэгэн, и мнение И. Вамбоцыренова, что хайдак происходит от слова хайхо – «выслеживать»4.
Представляется не лишенным оснований связать эти охотничьи термины с загонной дичью – джигетаями (дикая лошадь) и сайгаками (степная антилопа). Время и межэтнические отношения могли упростить и изменить огласовку слов. В «хайдаке» при желании можно разглядеть и древнего стрелка из лука, а можно в тех же хоринских диалектах поискать корни и сегодня бытующего в речи старожильческого сибирского населения слова «ухайдакать» в значении «загнать, запалить».
Арансахой, – деревенька на реке Хайта в Усольском районе. В переписке с читателями «Восточно–Сибирской правды» (В.Х.Хамгушкеев, ст. Белая) встретилось такое объяснение: Олон–Сохо_ много жуков. Это, конечно же , типичный образчик народной этимологии, люди всегда стремились объяснить непонятное название на своем языке, естественно. Дело обстоит несколько сложнее.
В Тодже, почти на границе с Иркутской областью, на высоте более двух километров, рассыпана группа озер Уран–Сай–Холь. С тувинского можно перевести как «край мелких озер». Из них вытекают речки : Улуг-Уран-Сай и Биче-Уран-Сай – примерно Большая и Малая перекатная. Может при племенных передвижках, а их было немало в стародавние времена, и имя переехало на новое мест о. Кстати, и озерко в Арансахое есть.
Братск, Балаганский братский острожек, Верхоленский братский острожек. Гордые имена, свидетельства непростой, подчас жестокой истории покорения Сибири. Обоюдно жестокой. Вот только думается, на бурятский народ ответственность во многих случаях возлагается напрасно. Виновниками яростного противостояния были енисейские кыргызы, буруты или пыраты, языковых расхождений немало. Их кыштымы–данники, носящие название народа–властителя, но желающие отомстить обидчику, и позволили казакам–землепроходцам назвать «братскими» первые острожки на Иркутской земле. «Большие браты» за Байкалом категорически воспротивились этому имени, там и не было «братских» острожков. Как, впрочем, и власти бурутов.
В своей первой топонимическоой работе5 Матвей Николаевич Мельхеев еще сближал имена бурутов и бурят, в последующих уже отказался от этого. Разрозненные роды хоринцев, эхиритов и булагатов, давно или недавно поселившиеся в Приангарье, не могли соперничать с военизированной государственностью кыргызов–бурутов ( она имеет отражение и в топонимике области, и мы к этому еще вернемся) и противостоять казачьим дружинам. Да и имена в старых документах наводят на размышления. В отписке енисейского воеводы князя Семена Шаховского о посылке в Братскую землю десятника Вихоря Савина от 5 декабря 1630 года6 говорится о князце Кодогоне и сыне его Бугулдаико, о князце Баракане, убившем Вихоря Савина, в честь которого река Гея стала называться Вихоревкой. Имена–то у действующих лиц никак не бурятские. Кстати, и толмачом у казаков был Розгилддейко Сеитов, сибирский татарин.
После вынужденного исхода в 1703 году енисейских кыргызов, которые уходя прихватили с собой и часть кыштымов, многие земли обезлюдели и уже монголоязычные роды, расселяясь в Приангарье, в преданьях отмечали: «Когда наш предок пришел в эту долину, здесь никого не было». А привычное имя «благодаря» российской бюрократии, счастливо слившись с собственным племенным названием «буряад», осталось.
Бугульдейка – река и селение в Ольхонском районе. Название старое, еще на ремезовских картах начала ХУШ века зафиксировано. Местные историки, этнографы, топонимисты связывали имя с сортом байкальского омуля. М.Н.Мельхеев в поздних работах выводил из эвенкийского слова бугуди – «оленье место»7. С.А.Гурулев связывает с именем уже упомянутого нами сына «братского» князца Кодогуня – Бугулдайко. «Антропоним Бугулдайко, – пишет он, – распадается на три слова: бугул – от бурятского бугуули – «аркан»; дай – суффикс, ко – русский уменьшительный суффикс»8.
И можно бы согласиться, но возникают как минимум два «но». Не слишком ли много рек, урочищ, населенных пунктов на карте области посвящено сыну «братского» князя. Две реки Бугольдей впадают в Илгу, река Мугулдой (как мы знаем, в алтайской семье языков «б» и «м» взаимозаменяются), в Ангу, приток Лены; река Бухулдэй впадает в Хор–Тагну (бассейн Оки), улус Бохолдой есть в Баяндаевском районе. Не по чину слава. К тому же и переводить имя нужно скорее из тюркских языков, и значить оно будет «мудрый (одна из ипостасей божества) пришел». Это старинная и до сих пор сохранившаяся форма образования татарских имен, У Амангельды Тулеева, кемеровского губернатора, имя в переводе с древнетюркского значит «милость пришла» (аман + гельды). Имя еще одного «братского» князца упоминает в 1628 году Петр Бекетов – Бачигалдай («начальник пришел»).
Мы уже касались этой темы. Капище, место поклонения одного народа, нередко оскверняется другим, последующим насельником, хорошо если только словесно, а то и физически9.Теперь уже трудно определить какому народу принадлежали антропоморфные изображения предков или божеств (скорее всего самодийцам), но когда местных тюрок сменило монголоязычное население, да вкупе с ламаизмом, подобные изваяния получили имя бохолдой – «домовой, дух, черт, кикимора». Поселилось слово и в русских говорах Сибири, опять же со значением «злой дух, дьявол». Так «бог» стал «чертом». А поскольку старая тропа выводила новых насельников к капищу на реке, эта местность да и река и получали такое название.
Вершина. Более тридцати названий населенных пунктов Иркутской области связаны с этим словом. Имена сел, городов и деревень уходят далеко в историю, к периоду освоения новых земель. «Вывершить» ту или иную реку – такое задание ставилось перед казаками–землепроходцами и промышленными людьми, то есть пройти ее от устья до истока, да по всем «рассохам» – раздвоениям, присмотреть угожие еланные места для будущих пашен, выявить кочевья и объясачить местные народцы, разведать по мере возможностей ископаемые богатства края.
Глинки – село в Зиминском районе и Глинка – в Тайшетском не землю характеризуют в этих местностях, а хранят память о русском почвоведе, академике Константине Дмитриевиче Глинке11. Под его руководством в начале прошлого века проводились в Сибири масштабные почвенные исследования в интересах Переселенческого Управления России , занимавшегося перемещением безземельных крестья Европейской части в Азиатскую (столыпинская реформа). Участки для будущих переселенцев получали собственные имена землеустроителей, литературных героев, писателей , исторических деятелей. Сподобился и Константин Дмитриевич.
Если имена больших рек трудно вывести из какого–то определенного языка ( и языки и их носители сошли с исторической сцены или претендентов слишком много),то малые реки зачастую имеют имена, переводимые с языка сегодняшних или недавно ушедших, но памятных еще жителей.
Долога – речка,протекающая через деревню Куда Иркутского района. Тянется, мол, до большого Карлукского лога, потому так и называется. Хотя, во–первых, ударение падает на последний слог, во–вторых, лог здесь вообще не при чем, тянется речушка с хребта, а не до лога. Имя ручью дает боярышник, которого полно по его берегам. И на бурятском, и на якутском, и на монгольском языках называется он ,примерно, дологан. Отсюда и имя речки.
Сибирская рыба – таймень, не могла, конечно, не отметиться на местности и на географических картах области. Особенно много – десятки рек – с эвенкийскими названиями Делинда, Джелинда, где дели, джели и значит «таймень».
Елань – деревни в Тайшетском, Черемховском, Чунском районах, село Худоеланское в Нижнеудинском, Большая елань – в Заларинском и Усольском районах. Российские этимологи считают, что слово заимствовано из тюркских языков со значением «поле, долина, равнина». В Сибири еланью называют отлогий склон хребта, поросший березняком, лучшее место для пашни. Елань чуть ли не синоним деревни–однодворки. Без елани на первых порах деревни не возникало. Отсюда и обилие имен.
Жергат – речка впадает в Куяду, приток Куды. А неподалеку, с того же Онотского хребта, сбегают в Голоустную Верхний, Средний и Нижний Кочергаты. Имена рек связаны кочевым прошлым местных народностей. Вдоль этих речек протоптаны вьючные и нартовые тропы, охотничьи путики, дороги к ухожьям. Кто бывал в тайге, знает, что они вбиты в почву и камень по колено и не выпускают тебя из своей колеи, берегут, выводят к людям, не дают заблудиться. Могут вывести к Большой речке, к Ушаковке, к Большим Котам. Это уж как повезет,но выведут обязательно. Имена этим первобытным дорогам даны так давно, что звучат почти одинаково и на эвенкийском, и на монгольском, и на якутском языках. Чарга, черга, шерга означают охотничьи сани–нарты, а коч и на древнетюркском и на киргизском – «кочевка». Зимой тропа нередко шла по реке, потому и водотоки имеют такое же название.
Сегодняшний топоним представляет собой лишь эхо первоначального имени, донесшееся к нам через века и тысячелетия. И если вы увидите на карте или вживе, в приангарской тайге, реки Кочегар, Кочерга, Кочегариха и им подобные, знайте, скорее всего они несут те же древние корни, о которых мы уже говорили. Потому что в ассанском и коттском языках нарта называется «чегар», а в тофаларском – «шегер».
Как ни горько, но похоже, что современные составители двуязычных словарей и их информаторы тоже забывают первоначальное значение слов. В сегодняшнем якутском слово больше всего напоминающее «кочергат» означает лишь «скрип саней».
Залари – река, приток Унги, и поселок , центр Заларинского района. Местные краеведы объясняют имя, отталкиваясь от Алари , дескать.»за Аларью». Это образчик народной этимологии. Если ехать из Иркутска на запад, местность, действительно, покажется за Аларью, а если из Тулуна в Иркутск, то называть ее надо бы «перед Аларью».
В лингвистике это явление: перестановку букв или слогов называют метатезой. Залаир или Джалаир – звучало имя когда–то. Это родоплеменное название встречается у казахов, киргизов, узбеков. Салаирский кряж есть на Алтае, река Салаир – в Кемеровской области, бытует название даже в Иране.
По бурятским преданиям урульгинский род Залайр–Узон ведет свою родословную от Узона, брата Чингисхана12.
В эпоху кыргызских каганатов, еще в первом тысячелетии нашей эры, джалаиры действительно жили в верховьях Амура. Но вот буряты они были или опять буруты, неизвестно. Кстати, недалеко от Заларей есть и деревня Зоны. И с бурятского, и с киргизского имя можно перевести как «народ», «люди».
У кочевых сибирских народов есть правило. Реки, стекающие с одного хребта в разные стороны (перевальные), носят одно название, являются как бы продолжением охотничьего пути, кочевого маршрута. Так вот, с Байкальского хребта текут в реку Улькан (бассейн Лены) три реки: Маркина Ирель, Средняя Ирель и Верхняя Ирель. А в двух километрах от Средней Ирели (в аккурат за перевалом) берет начало и течет в Байкал река Рель. Надо бы восстановить справедливость, вернуть реке первую букву. Тем более что на старинных картах начала Х!Х века река имеет полное имя – Ирель. В переводе с эвенкийского значит «проталина».
Каштак. Сегодня это имя носят сибирские села, реки, деревни, урочища, пригороды. Если продлить свое путешествие из города по Каштаковской улице, придешь на Каштак, к ручью, вытекающему из пади.
Слово давно обрусело. Уже в 1735 году, путешествуя по Сибири, академик Герард Миллер отмечал: «Каштак – винокуренный завод на восточной стороне, на маленькой речке, которая впадает в Енисей, немного ниже предыдущей деревни Шадриной»13.
Вот и А.Е.Аникин в своем словаре14 приводит такие значения слова «каштак»: горный ключ, ручей в горах, винный завод; постройка в лесу, в укромном месте, где тайно делают хлебное вино; самогонный аппарат. И высказывает предположение о досибирском (т.е. европейском) происхождении слова, считая недоказательными приводимые М.Н.Мельхеевым и Э.М.Мурзаевым «тюркские факты». Хочется заступиться.
Топоним пронзает всю когда–то кочевую тюркоязычную лесостепную полосу от Лены до Черного моря, заходя в Якутию. От кишлака – зимней стоянки среднеазиатских пастухов, «каштак» отличается только тем, что суффикс обладания –лак (–лах) по фонетическим законам многих сибирских тюркских языков приобретает форму –так (–тах). А корень один – кыш означает «зиму» и в древнетюркском.
Где же еще зимовать в Сибири, особенно со скотом, если не у незамерзающего ручья, да в укромнолм месте. Чтобы, когда мужчины уйдут на охоту, женщин не потревожили посторонние. У отюреченных самодийцев–койбалов «кыштаг» значит еще и срубную полуземлянку с крышей пирамидальной формы – традиционное зимнее жилище.
Когда закончилась кочевая жизнь, каштак стал укромным местом в лесу, горным ключом, и ожил, пригодился, как только предприимчивые русские поселенцы занялись винокурением. Ведь для этого незамерзающий ключ в укромном месте недалеко от города – первое дело.
И вот что еще интересно. После зимовки выгоняли свой отощавший скот кочевники на чжастых – весенне–летнее пастбище. С Иркутского (никакого города, естественно, еще не было)каштака чуть ниже по Ангаре, в пойменную местность Частые острова. Другие – еще ниже по Ангаре – в падь Частых. Не отсюда ли в ясачных книгах 1638–1639 годов появился новый сеок (кость) аринцев – джастых (ястинцы), то есть не пастбище ли стало «вновь приобретенной ясашной землицей» и новым родоплеменным именем?
Литвиново – старинная деревенька в Качугском районе, бывшее отделение совхоза имени Фрунзе. Живут в основном Литвиновы, от фамилии и название. А вот фамилия представляет собой важную страницу непростой российской истории. Литвин – так звали в Московии жителя княжества Литовского, которое в ХIII–ХVI веках занимало всю Украину, большую часть Польши и Прибалтики и постоянно конфликтовало с Москвой. Пленных литвинов, зачастую тех же великороссов, московские государи и ссылали в Сибирь, на вновь осваиваемые земли. Поэтому так и распространены в Иркутской области фамилии Литвиновых и Литвинцевых.
Мальта – село в Усольском районе. Матвей Николаевич Мельхеев в своих книгах переводит название с бурятского мойэлта , что значит «черемуховая». Топоним хорошо вписывается в ландшафт, черемушника по берегам Белой много. Однако его звучание отдает некоторой натяжкой, особенно если в этот ряд ставятся также село Молька Усть–Удинского и Мольта – Аларского.
Буряты не самые древние насельники этих краев, местность, конечно же, носила какое–то название и раньше. Скажем, на эвенском малтар значит «поворот реки», а малту – «излучина» И это тоже будет отвечать характеру местности. Молька может быть русским названием, сибиряки так называют мелкую рыбешку – гальянов.
Матаган. Так называется деревня в Заларинском районе. Есть Русский Матаган в Боханском районе. Это имя носит и большая приангарская долина, в которой казаки арендовали у бурят покосы. На тофаларском языке слово батагана значит «комар», а на бурятском «мухи, мошка, мошкара». То есть в названиях отразилась та «казнь египетская», гнус, который не давал летом жизни ни человеку, ни животным. Многие переселенцы из России только потому бросали вольные земли Сибири, что «гнус заедал».
Ноты – исчезающая речка и деревенька в Черемховском районе. Это субстратные имена на сегодняшней карте области, следы давно ушедших отсюда самодийских племен, скорее всего селькупов. Ноты – значит «трава, травянистый». Пади, по которым с большим трудом водоток добирается до Федяевского залива Ангары, отличались хорошим травостоем. Сегодня это тоже в прошлом. И реку чаще называют вторым именем – Каменка.
Нельхай – село в Аларском районе – память о коллективизации в сельском хозяйстве. Бурятское слово ниилэхэ значит «соединяться, собираться, объединяться». Когда–то на этих землях был образован колхоз с модным названием Улан ниилэхэ – «Красное объединение».
Олло, олдо – на разных диалектах эвенкийского языка, олра – на эвенском значит «рыба». Отсюда множество рек и озер с названиями Олонгро, Ольдандо, Олонгда. Особенно в горно–таежных местах Мамско–Чуйского и Бодайбинского районов, подчеркивающих обилие рыбы, места рыболовного промысла.
Что может быть общего между Омутом и Амудисой? Оно есть, это два озера на карте области. Истоки в эвенкийском языке: амут – «озеро», в подкакаменно–тунгусском диалекте – «болото»; амуди в баргузинском говоре – «озерко».
На границе Иркутской области и Красноярского края слово обрусело, соединившись по смыслу с «омутом», что значит «яма в реке или озере», «глубокое место»15. Поэтому озеро, через которое протекает река Эдучанка, носит название Омут. Омутское озеро находится в бассейне реки Чуны. Их топография связана с болотистым рельефом и множеством озер–стариц.
Другое дело – малообжитой, почти девственный район северобайкальской границы Иркутской области и Бурятской республики. Здесь и названиеозерка сохраняет корень амуди баргузинского диалекта эвенкийского языка, и река Амудиса, вытекающая из озера, несет в себе еще просматривающийся топоформант «сан», что обозначает на якутском языке «исток», а на эвенкийском – «выход, дверь». Так же и в названии озера Верховье Амутберена ясно просматривается эвенкийское значение озера, соединенное с тюркским «берен», что означает «озеро, соединенное с рекой».
Олонки – село в Боханском районе. Значение этого топонима совершенно правильно приводит в своих книгах М.Н.Мельхеев – «брод». Так переводится слово с эвенкийского, с бурятского, с монгольского. Близко звучание в якутском, в туркменском и иранских языках.
Вот еще одно пособие для «путешественника», не знающего этих языков. Как две стрелки указателя, сливаются в селе два ручья – Олонка и Качиг. Так вот качиг на хакасском языке тоже значит «брод».
Половина – станция на Восточно–Сибирской железной дороге. Еще не умолкли споры: является ли она половиной железнодорожного пути от Москвы до Владивостока, что «убедительно» доказывает ее название. Хотя она старше дороги на полтора века, ровесница Московского тракта, непременный элемент ямской гоньбы, гужевого и пассажирского извоза. Когда–то половинкой назывался «урочно–казачий караул на линии, между двух станиц или форпостов»16. Потом «половинками» стали зимовья между ямскими станциями, которые устраивались для отдыха проезжающих и лошадей. Старики, наверное, помнят, что Половина когда–то называлась не иначе как Половинкой. В области таких «половинок» много на каждом тракте: между Усть–Кутом и Подымахиной, между Баяндаем и Хоготом. Наша находилась посредине между Тайтурской и Черемховской почтовыми станциями
Пурсей– скала на Ангаре, в створе Братской ГЭС. Противоположная скала носит название Лебединая грудь. Подобный ландшафт встречается и на Енисее, когда он вырывается из скальных ворот Саян на простор. Здесь одна гора носит название Бурус, а противоположная – Итем. Похоже, мы сталкиваемся еще с одним следом пребывания ираноязычных этносов на нашей земле. Об этом в свое время убедительно рассказал наш земляк академик А.П.Окладников17. На иранском языке бурз – «высокий». Далекие «родственники» Пурсея – хребты Эльбурс в Иране и Эльбрус на Кавказе.
Рубахина – деревня на одноименной реке в Нижнеудинском районе, место древних сугланов – съездов тофаларских родов, кыштаг – место зимовки, угодья для облавной охоты тоже рядом – Абалаково и Солонцы. Не зря, конечно, и казаки определили это место как пункт сбора ясашной пушнины и ярмарки обмена мехов на ткани, одежду, боеприпасы.
Откуда название деревни? Да от тех же рубах ярмарочных, говорят краеведы, Ырмакы – звучит рубаха на тофаларском, ырбаха – на якутском
А вполне возможно, имя реке и деревне досталось от остяцкого Румакина рода, который Г.Миллер встретил в ХVIII веке уже на Оби. Кстати, недалеко берет начало и речка Топорок, владения остяцкого Тупоракова рода (топорков).
Словом, тут было кому и до прихода русских устраивать международные ярмарки.Тофалары, остяки,корчуны, кеты, селькупы… Да и эвенки,видимо, кочевали рядом. И буряты заходили.
Сарам. Так называется грива в Тункинских гольцах, две деревушки – Левый и Правый Сарам на Оке, река Сарам в бассейне Белой и Сарамта, приток Китоя. Что же их объединяет? Да мало что. Дело в том, что созвучное слово обозначает разные понятия в разных языках. Некрутая саянская гряда представляет высокогорную тундру (на монгольском языке – царам). Левый и Правый Сарамы ( на хакасском сайрам) – это окинские перекаты. Слово сарам на бурятском и тюркских означает «заболоченная поляна». По таким полянам и течет река Сарамта18.
Саха–урях и Саха–урягэ – две реки патомского нагорья, хранящие память о проживавших в этих местах якутах.
Сибикта – река в Витимском бассейне. У нее тоже якутское имя: сибиктэ – кормовой хвощ, который растет на песчанных берегах рек, в тени горных распадков. Называют его еще хвощ пестрый, хвощ камышовый. Эвенки обратили бы внимание на то, какая рыба водится в реке или на рельеф местности (удобство или неудобство перекочевки), а скотоводы–якуты, прежде всего, на возможность прокормить животных.
Солзан – река, впадающая в Байкал возле БЦБК. С бурятского и монгольского языков ее название можно перевести как «лысая». Для реки название странное. Все проясняется, когда мы узнаем, что ее истоки берут начала с гольца Солзан и с горы Солзан, которые, конечно же, на высоте более двух километров всегда остаются безлесными ,то есть лысыми.
Тажеран, Тажеранская степь в Ольхонском районе. М.Н.Мельхеев определяет производственное назначение степи как место летней перекочевки и не углубляется в этимологию слова. Попробуем это сделать.
Чем стародавнее название, тем большим изменениям оно подвеглось при смене этносов, населявших местность.А анализ окружающих топонимов говорит, что эта смена происходила. По крайней мере тюркские, монгольские, эвенкийские, индоиранские корни присутствуют в географической номенклатуре.
Нашлись и параллели. Степан Крашенинников, описывая свой путь от Якутска до Камчатки, рассказывает следущее: «От Намгары следуют Нирга озерко да пустоши Тюулюгутте Каялаху, Булгунняктак и Таалджиран, при которой не доезжая до реки Татты за две версты есть Джоксогонская станция, на которую служивые из Якутска присылаются…»19.
Пустошь – безлюдное место, кормовое угодье. Если действительно прибайкальские курыканы были предками якутов, то и перенос имени урочища на новое место объясним и понятен
Можно предложить образное, поэтическое объяснение имени. Скажем, тас–джейран – «каменные газели». Их когда–то много паслось в таких сухих степях. Вот их каменные изваяния и остались Ведь называем мы голые сопки «баранними лбами», а мыс – Кобыльей головой. А может это тал–джейран,– просто «пастбище джейранов»?
Если газели не при чем, обратим внимание на то, что во многих славянских языках есть такой термин как «жира» – хорошее пастбище для скота. А глагол «жировать»? Значит надо искать евразийские истоки у имени этой степи?
Дело может обстоять и проще. И обыкновенное хакасское чазы – «степь» при переходде языковой границы может трансформироваться в «таже», и вместе с тюркским суффиксом –ран снова даст нам название знакомой местности
Нельзя забывать и о тюркском жер – «земля, место, урочище». Тогда перед нами может простираться «степное урочище» или « каменистая земля». Имеет право на жизнь и монгольское тэгшэ – «ровный». Мы ведь уже не однажды убеждались, как века сглаживают и упрощают, а этносы приспосабливают к знакомому звучанию незнакомые слова? Вот на вопросе и закончим.
Тамара – такое женское имя выпало реке и несуществующему уже улусу Баяндаевского района. Река несет свои воды к Мурину через болото Саганское по калтусам и редколесью. Мы встретим речку Тымырей в Боханском районе, целых три реки Тамарак – в Бодайбинском и много других созвучных имен местностей на подробных картах области. На якутском языке тумара – «безлесное и влажное место, поросшее ерником» Это отвечает ланшафтным приметам упомянутых топонимов
Унга – река, левый приток Ангары. Поскольку здесь, на ангарских берегах жизнь кипела издревле, и название у реки древнее. Созвучные имена можно встретить и в финно–угорских, и в тюркских, и в самодийских языках. Значение будет одно – «река, ручей». Объяснения, связанные с якутским «правая», с монгольским «левая рука» надо считать вторичными.
Нынешние кругобайкальские насельники забыли значение речного имени, оно стало апеллятивом, термином. Л.Е.Элиясов в своем словаре отмечает, что коренные забайкальцы называют унгой красивую степь, покрытую яркими цветами, то есть рай земной, место , где хорошо жить20.
Укар – село в Нижнеудинском районе. В баргузинском диалекте эвенкийского языка укар – «журавль». Больше того, русские старожилы баргузинской долины, породнившиеся с эвенками, по свидетельству того же Л.Е.Элиясова и лиственничный столб для колодца–журавля называют «укар»
Не слишком ли далеко залетела птица? Ведь в разных говорах у эвенков есть и другие имена для нее: серый журавль – карав; белый – гаса. Может статься, что название Укар, впрочем как и Ук, связаны с эвенкийскими способами рыбной ловли – перегораживанием водотоков? Уки – называется такая загородка.
Утулик – поселок на Байкале и река. На хакасском языке значит «проколотый, просверленный, изрытый», что точно характеризует речную долину
Уласата – реки в предгорьях Саян, в бассейне Большой Белой. У них бурятское имя, что в переводе на русский значит Осиновка.
Фитили, Фитиликон – эти реки на границе Иркутской области и Красноярского края носят, как ни странно, русское название и выбиваются из тунгусоязычной топонимики. Фитиль – рыболовная снасть в виде узкой длинной сети , надеваемой на обручи.Как говорят забайкальцы: фитилем много рыбы не словишь, но на пропитание хватит.
Хомутово – село в Иркутском районе. М.Н.Мельхеев в своих работах объясняет это название эвенкийским словом хомоты – «медвежье место» Хотя медведь не очень любит такие низинные места. Возможны и другие объяснения. В якутском языке есть слово хомо, что обозначает залив,курью, место, где ставят сети, неводят. Обилие кудинских стариц и заливов могло отразиться в названии.
Кстати, все могло обойтись и без иноязычного влияния. Ведь и в русском языке хомутом называют излучину реки и старицу, «штаны» по другому.
Ханжиново, Ханчин – эти населенные пункты сохраняют в себе память о том, что жители этих мест занимались когда–то овцеводством. Бурятское слово хонишон – овцеводы.
Хиртой – охотничье и кормовое урочище в верховьях реки Куленги носит бурятское название и переводится как «грязный». Вечная мерзлота, обилие болот и водотоков точно определяют имя.
Иноязычных топонимов на букву «Ц», похоже, в области нет. Те, что прописались на географических картах, объясняются своеобразием произношения информаторов, «цокающими» диалектами.
Так, Цаган–Хада оказывается просто «Белой горой», озеро Цыгеново – Белым озером, урочище Цикуры – от бурятского сахюр – «кремень», а река Цилиндра – от эвенкийского джели – «таймень». В последнем случае это может быть и «приколом» топографов. Кстати, не единственным.
Чара – левый приток Олекмы. Река прославилась месторождением красивейшего поделочного камня – чароита. И теперь уже ее имя связывают со словами «чары», «очаровывать». Хотя на самом деле все проще. И на эвенкийском языке, и на якутском созвучное слово обозначает всего лишь « мель, шивера на реке».
Чинонга, Чанинга – много рек с таким названием на « северах» нашей области. Чанун – на эвенкийском обозначает «скопление рыбы».
Шетик – был такой железнодорожный разъезд возле Зимы и одноименный ручей. Разъезда, похоже, не стало, а ручью дали другое имя –Щетин. Не разобравшись, может быть невнимательно прочитав название на старой карте . Аведь это «кроткое» имя маленького водотока имеет большое отношение к истории
Во–первых, к истории расселения древних народов Приангарья. Шет – на кетских языках «река» Сегодня мы этот топоформант встретим уже гораздо севернее, куда кеты( или, как их еще назавали в прошлом, енисейские остяки) были выдавлены тюрками и монголами в незапамятные времена. Имя цеплялось за место и утверждало: «Мы здесь жили», пока наше небрежение не втоптало его в небытие.
И вторая история. Именно здесь, в Шетике, работал начальником разъезда в начале прошлого века Феоктист Алексеевич Березовский, известный сибирский писатель, один из создателей существующего и сегодня журнала «Сибирские огни». В серии «Литературные памятники Сибири» вышел в Иркутске в 1986 году том его сочинений, куда входит и рассказ «Стрелочник Гранкин», написанный автором на разъезде Шетик.
Щапово – деревенька в Качугском районе, родовое гнездо Афанасия Прокопьевича Щапова, русского историка, общественного деятеля середины Х!Х века, патриота и радетеля земли Сибирской.
В русском языке есть два корня, от которых могла пролизойти эта фамилия. Оба имеют отношение к северной Руси и, следовательно, право на жизнь: щап – «щеголь, франт» и щап – «засечка, затес, затесь, зарубка топором». Есть убеждение, что второй вариант будет вернее. И отметину топором в непростое время покорения Сибири мог получить пращур; и поселиться он мог на вновь отведенной земле, обозначенной затесями на деревьях . О том, что этот термин наряду с «гранью» был в обиходе у русских первопоселенцев говорит еще один топоним: возвышенность над Тайтуркой, по которой проходила граница земель Вознесенского монастыря, называется Щаповой горой.
Эльгай – озеро на Ольхоне. В 1890 году академик В.А.Обручев, обследуя остров, писал: «…даже гордость острова, два маленьких озера –Эльгай и Загли, оказываются при внимательном иззучении всего лишь скромными частицами отгороженных песчанными косами бухт»21. Сегодня озеро Эльгай носит название Ханхой, видимо от монгольского ханх – «залив». На эвенкийском эльген – «тихая заводь», что точно характеризует бухту, закрытую мысом Елгай от сильных северных ветров – Сармы или Горной. На якутском элген – озеро удлиненной формы , старица.
Эдучанка – реки на севере области. Они входят в ареал обитания эвенков, и поэтому, зная их «правило» связывать название реки с рыбой, которая в ней водится, можно предположить с достаточной долей уверенности, что в этих реках много ельцов: юду, юдучен и будет означать «елец»
Юхта – несколько поселений на карте Иркутской области носят эти названия – в Казачинско–Ленском, Качугском, Мамско–Чуйском районах, все бывшие эвенкийские стойбища. Карты–двухверстки открывают нам около сорока водотоков с этим или близким именем: Юкта, Юктакон, Юктала, Юктама, Юктакан, Юктаканчик, Юхточка. Корень у них один – юктэ на эвенкийском языке обозначает «источник, ключ, родник, ручей».
Янды – село на Ангаре, ныне не существующее, бывший Яндинский острог, в ведение которого входило 23 ангарских деревни, населенных беломестными казаками «для обережи от приходу воинских людей, чтоб им воинский приход на Илимский уезд перенять»22.
Имя напрямую связано с Иркутском и Яковом Похабовым, первостроителем нашего города. Именно к Похабову в Балаганский острог приезжал посланник князца Яндашской земли с просьбой взять под защиту. Видимо тогда и было принято решение пропустить яндинцев в Прибайкалье и заступить дорогу монгольским владетелям своих данников двумя острогами – Яндинским и Яндашским. Яндинский встал в 1660 году. А Яндашский (вскоре переименованный в Иркутский) – в 1661–ом.
Кто же были эти яндинцы? В донесении Якова Похабова говорится: «…особая их орда. А языка их Яндашского наши русские толмачи не знают, язык у них свой, и говорить с ними не умеют, только говорили с ними переводом по Мунгальски и по Татарски»23. Профессор Н.Н.Козьмин считал, что это были сойоты. И тогда становится понятным появление на карте области таких топонимов, как Баяндай, Ирхидэй, Сайгуты и других.
Слово же янды – полисемично. В юкагирском языке яндэ значит «гусь». Считается, что это тотем пришедшего когда–то с запада племени. В эвенкийском языке янда – большой шаманский костер. Л.Н.Гумилев упоминает в своих работах вождя древних тюрков с прозвищем янды, что означало «победитель»24. И все эти значения слова могут иметь отношение к нашему имени с разбежкой в сотни или тысячи лет.
Энциклопедии городов | Энциклопедии районов | Эти дни в истории | Все карты | Всё видео | Авторы Иркипедии | Источники Иркипедии | Материалы по датам создания | Кто, где и когда родился | Кто, где, и когда умер (похоронен) | Жизнь и деятельность связана с этими местами | Кто и где учился | Представители профессий | Кто какими наградами, титулами и званиями обладает | Кто и где работал | Кто и чем руководил | Представители отдельных категорий людей
