Этого мудрого, скромного и сильного человека нет с нами уже четыре года. Наш рассказ поможет вспомнить интересные факты его жизненного пути.
Государственной премии СССР в области науки и техники Юрий Абрамович Ножиков удостоен за строительство Билибинской атомной электростанции. В январе 1974 года АЭС на Чукотке дала первый промышленный ток.
Возведение атомной электростанции, расположенной за Полярным кругом, началось во второй половине 60-х. Стройку объявили Всесоюзной ударной. В 1971 году монтажные работы на уникальном объекте поручили иркутскому тресту «Востокэнергомонтаж», управляющим которого был Юрий Ножиков.
Вот как он описывает то время в своей книге воспоминаний «Я это видел»:
«После пуска Ириклинской ГРЭС, где мы показали себя, стало известно, что готовится новый проект — на Севере, на Чукотке, планируют строительство Билибинской атомной электростанции. У нас глаза загорелись. Хотя далеко, трудно, никакой пока базы, но это новое направление, более высокая квалификация, перспектива и так далее. Строительством АЭС в Союзе всего два треста занимались — «Центроэнергострой» и «Южэнергострой», других не подпускали. Мы начали готовиться — консультировались с учеными-атомщиками, посылали своих рабочих стажироваться на строительстве других АЭС. Три года готовились и выхватили эту станцию — тогда между монтажными трестами была острая конкуренция».
Таким образом Востокэнергомонтаж под руководством Юрия Ножикова расширил географию своих работ до Северного Ледовитого океана. На Чукотке иркутяне занимались монтажом каркаса главного корпуса Билибинской АЭС и выполнили свою задачу на самом высоком уровне. Каркас собирали по новейшим технологиям тех лет. Одновременно велся монтаж радиаторных охладителей, трубопроводов и оборудования первого энергоблока.
Атомную электростанцию укомплектовывали оборудованием, поставляемым из многих стран. По ряду причин отсутствовали рабочие чертежи монтажа трубопровода, турбины. Прямо на месте пришлось внедрять и осваивать технологию предмонтажной очистки. Все это требовало творческого подхода к работе. С учетом наличия вечной мерзлоты и функционирования в изолированной энергосистеме для новой АЭС разработали особый тип ядерного ректора.
В декабре 1973 года на первом энергоблоке произвели пуск реакторной установки, а в январе 1974 года атомная электростанция дала первый промышленный ток в сеть Чаун-Билибинского узла. Спустя 11 месяцев ввели в эксплуатацию второй энергоблок, в декабре 1975 года — третий, в декабре 1976 года — четвертый, последний, после чего станция вышла на проектную мощность.
Государственная премия СССР за создание Билибинской АЭС была присуждена Юрию Ножикову и группе инженерно-технических работников и производственного персонала в 1985 году.
Как отмечает в своих воспоминаниях Юрий Ножиков, в детстве сверстники по-доброму звали его Мао — за внешнее сходство с жителями Поднебесной. Когда в постперестроечной России стали проявлять интерес к национальным корням политиков, из-за отчества — Абрамович — начали подозревать, что он еврей.
Вот что о своих родителях рассказывает Юрий Ножиков в книге «Я это видел»:
«Я родился в Ленинграде в 1934 году. Отец у меня был китаец, мать — русская, медсестра. Про отца я знаю только, что его звали Чен Кин Сан, а по-русски — Леонид. Так что в действительности я Юрий Леонидович Чен. Знаю об отце очень мало, мать ничего не рассказывала. Помню только, что он был очень ладный, ловкий человек — физически, я имею в виду. Дело в том, что в 37-м он исчез. Говорили, будто умер от туберкулеза. Но он не болел, в больницу мы к нему не ходили. Болел бы — что-то бы осталось, какие-то справки. А так — ничего, пропал, и все».
Через два года после исчезновения отца мама Юрия Ножикова — Татьяна Семеновна — вышла замуж за рабочего Абрама Моисеевича Ножикова и переписала ребенка на его фамилию и отчество. «Почему она это сделала? — задается вопросом сын. — Думаю, опасалась за мое будущее, за дальнейшую жизнь. Если отец был действительно репрессирован — а, наверное, так оно и было, то никакого будущего у меня бы не было».
В начале Великой Отечественной войны, в 1941 году, сначала на фронт ушел Абрам Моисеевич, а вскоре и мама Юрия Ножикова. Сам он вместе со своей детсадовской группой был эвакуирован из Ленинграда в Ярославль, а затем — на Урал, в деревню Мечу, где жил в доме-интернате. Отсюда и вынес главное впечатление детства — голод.
«Кормили нас плохо, — вспоминает Юрий Ножиков в книге «Я это видел». — На иждивенца полагалось 300 граммов хлеба, до нас доходило 200, половину по дороге кто-то съедал. Утром давали кусочек хлеба и стакан воды, днем, в обед, такой же кусочек и супчик с половиной синей картофелины, вечером — опять хлеб с водой. А мы росли. Но голода настоящего еще не было. Деревенские носили в школу еду из дому и делились с нами. Потом и у них все до крошки выгребли — для фронта. Вот тогда и наступил настоящий голод. Мы таскали из огородов все, что могли, ели всякую траву, крапиву толкли с солью — чтобы не так жглась — и тоже ели. Соли серой, каменной, там полно было. Маялись, конечно, животами, но молчали. Лекарство одно — не есть... Я до сих пор помню этот голод».
Абрам Моисеевич погиб при обороне Ленинграда в 1942 году, а Татьяна Семеновна была комиссована по ранению в 1944-м, разыскала сына и какое-то время работала в интернате. Позже они переехали в город Иваново, к бабушке Юрия — Анастасии Алексеевне Тороповой.
В начале 1995 года губернатор Иркутской области Юрий Ножиков направил президенту РФ Борису Ельцину телеграмму в отношении ситуации на Северном Кавказе. Глава региона просил Верховного Главнокомандующего принять решение о наведении порядка в Чечне силами профессиональных военных, исключив применение в боевых действиях необученных и малообученных военнослужащих, проходивших службу по призыву. Этой телеграмме предшествовали обращения к губернатору солдатских матерей.
— Мы собрали большое количество подписей под письмом с требованием разрешения конфликта в Чечне мирными средствами, — вспоминает активная участница тех событий, председатель комитета солдатских матерей города Байкальска Светлана Волгина. — Встреча с представителями областной администрации и военкомата была тяжелая, слезная, бурная. Тогда же областной совет женщин предложил мне поехать на Северный Кавказ.
В 1995-м и 1996 году делегация областного совета женщин неоднократно бывала на этой войне. Второй раз сопровождали гуманитарный груз, который собирали всей Иркутской областью. Рискуя жизнью, матери развозили с боевыми колоннами посылки по гарнизонам и воинским частям. Когда несколько ребят из Приангарья попало в плен, обезумевшие родители вновь пришли к Ножикову — нужны были деньги на выкуп. Губернатор обещал помочь. Но деньги так и не понадобились — федеральные войска вскоре отбили пленных у боевиков.
— В том, что новобранцев из Иркутской области перестали отправлять в Чечню, есть и заслуга Юрия Абрамовича, — считает Светлана Волгина. — Посылали только тех, кто уже отслужил более полугода. И все же много наших детей погибло тогда. Я каждый день молюсь за их души...
Выступая в Совете Федерации на парламентских слушаниях накануне 1995 года, Юрий Ножиков предложил ввести ограничения на размер заработной платы зарождающемуся классу бизнесменов. При сложившихся в 1994 году средних денежных доходах на одного работающего порядка 300 тыс. руб. в месяц, отдельные руководители выписывали себе «получку» в десятки и сотни миллионов, выжимая из предприятий последнее. Возмущенный подобным положением дел, губернатор призывал парламентариев принять закон, ограничивающий возможности для безмерного обогащения.
— Надо обязательно установить рамки для людей, получающих слишком высокие доходы сегодня, — говорил с высокой трибуны Юрий Ножиков. — Такая разница в оплате труда может привести к социальному взрыву.
Свои выводы он основывал на опыте Приангарья. Благодаря высочайшему уровню развития промышленности в регионе общероссийский поток приватизации захватил Иркутскую область в числе первых. К 1995 году здесь уже было приватизировано 1936 предприятий и создано 600 акционерных обществ. По этим показателям Приангарье занимало третье место в стране, уступая лишь Москве и Нижегородской области.
В феврале 1995 года вступил в силу Устав Иркутской области. Именно это событие губернатор Юрий Ножиков назвал основным политическим итогом годичной работы.
— Это был один из первых уставов субъектов Федерации, принятых в стране после вступления в силу новой Конституции РФ, — рассказывает Юрий Курин, в 90-е годы заместитель главы региона по правовым вопросам. — Юрий Абрамович лично руководил работой над уставом, подключив к этому все институты гражданского общества. Он сам и его заместители проводили по специальному графику многочисленные встречи, в том числе с политическими партиями, общественными организациями, профсоюзами. Эта работа велась в тесном взаимодействии с главами администраций городов и районов.
Когда благодаря умению иркутского губернатора слушать всех и разговаривать со всеми удалось достичь согласия как на региональном, так и на федеральном уровне, Юрий Ножиков предложил вынести основные положения устава на всенародное голосование. Первый в истории Приангарья референдум состоялся 27 марта 1994 года. Устав поддержало 671 003 человека, или 80,73 процента от общего числа голосовавших. После ряда поправок и дополнений Законодательное собрание приняло региональную конституцию на сессии 19 января 1995 года, а 10 февраля свою подпись под основополагающим документом поставил губернатор. Вскоре федеральный центр сделал Устав Иркутской области модельным, рекомендуя его как образец для других регионов.
«Положено начало созданию подлинно гражданского общества, — так оценивал принятие основного закона области Юрий Ножиков. — Права и свободы человека и гражданина устав рассматривает как высшую ценность».
Следуя букве устава, уже через месяц после его подписания Юрий Ножиков впервые обратился с ежегодным посланием к Законодательному собранию Иркутской области. Губернатор не только отчитался о политико-правовом и социально-экономическом положении дел, но и поставил задачи перед органами власти на перспективу.
Самый большой раздел послания касался вопросов качества жизни населения. В результате реализации российским правительством радикальных реформ ситуация в стране в целом и в Приангарье в частности была критической. Но если из острого политического кризиса, как показали масштабные выборы на местах, удалось выбраться, то экономическая яма стала глубже: в 1994 году цены на товары и услуги выросли в три раза.
При таких обстоятельствах приходилось говорить не о дальнейшем развитии, а о стабилизации обстановки. Губернатор заявил о необходимости выделения предприятиям всех форм собственности кредитных ресурсов на создание новых и сохранение старых рабочих мест, а в качестве основного механизма борьбы с бедностью рассматривал возможность предоставления более широкого спектра социальных льгот.
В январе 1994 года постановлением главы областной администрации Юрия Ножикова были назначены выборы высшего должностного лица Иркутской области — первые среди областей и краев Российской Федерации. За голоса избирателей боролись три кандидата, в том числе и Юрий Ножиков.
Вот как он описывает эти события в книге «Я это видел»:
«Во время выборов у меня все спрашивали: вот выберут вас, а вы станете диктатором... Нормальный вопрос, тогда это еще было опасно. Спрашивали не избиратели, а журналисты: избиратели к диктатуре привыкли... Я отвечал, что губернаторская диктатура не угрожает. Ее нет и быть не может. Нет в моем характере, нет в уставе области, где записано, что обе ветви власти равны. Диктатуры не будет, но не будет и безвластия».
Иркутская инициатива казалась опасной и федеральному центру: до этого времени руководители регионов назначались президентом, теперь же в случае избрания они могли проводить более самостоятельную политику. «Главу администрации четырежды вызывали к начальнику Управления по работе с территориями Николаю Медведеву, где тот уговаривал отменить выборы губернатора «по-хорошему», — приводит подробности противостояния «Восточно-Сибирская правда». — Все решила позиция Бориса Ельцина, которому сообщили о возникшей проблеме: «Пусть Ножиков делает то, что считает нужным».
В день выборов, 27 марта, за Юрия Ножикова проголосовало 650 439 избирателей, или 78,16 процента принявших участие в выборах. Спустя три недели Законодательное собрание, «учитывая необходимость юридической точности в наименовании главы области», постановило именовать главу исполнительной власти региона губернатором.
Юрий Ножиков три десятилетия строил электростанции от Урала до Дальнего Востока. После окончания Ивановского энергетического института по специальности «инженер-теплотехник» в 1956 году начал свою трудовую деятельность в тресте «Уралэнергомонтаж» в Свердловске. За последующие 14 лет прошел путь от мастера до начальника Средне-Уральского монтажного участка. Под его непосредственным руководством введено в эксплуатацию пять энергетических блоков на Троицкой и Средне-Уральской ГРЭС. С 1970-го по 1984 год трудился управляющим треста «Востокэнергомонтаж» в Иркутске. Отвечал за возведение целого каскада тепловых электростанций в Иркутской и Читинской областях, Красноярском крае, Бурятской, Тувинской и Якутской АССР. Дважды награжден орденом Трудового Красного Знамени: в 1971 году за строительство Ириклинской ГРЭС в Оренбургской области и в 1981-м — за развитие Братско-Усть-Илимского территориально-производственного комплекса.
В 1976 году Юрию Ножикову присвоено звание «Заслуженный строитель Бурятской АССР», в 1985-м он был удостоен Государственной премии СССР в области науки и техники. С декабря 1984-го по июль 1988 года возглавлял Братскгэсстрой — самую крупную строительную организацию Советского Союза.
В 35 лет Юрия Ножикова назначили управляющим иркутским трестом «Востокэнергомонтаж» с географией работ по всей Сибири. Редкий случай, когда руководить таким крупным предприятием доверили человеку в столь относительно молодом возрасте.
«Не скажу, что в тресте меня встретили с распростертыми объятиями», — вспоминает в книге «Я это видел» Юрий Ножиков. — Приехал чужой, пацан какой-то, начальники монтажных управлений, начальники отделов старше, очень квалифицированные люди. Надо было сделать свой взнос, показать, утвердить себя. Чтобы также уважали».
Шел август 1970-го. В тот год трест должен был сдать два блока на Ириклинской ГРЭС: первый — в III квартале, а второй в конце года. Проблема заключалась в том, что на втором был полный завал. Новый управляющий пошел на кардинальные меры: отказался вводить в строй первый блок, снял с него лучшие силы и перебросил на второй. Следующие несколько месяцев Ножикова крыли со всех сторон — и заказчики, и главк. Однако, когда в конце года пустили оба блока, все вдруг стали его благодарить.
«Но до этого надо было все нападки принять на себя и не отступить, — замечает Юрий Абрамович. — Я еще раз убедился: спасают как раз нестандартные решения. Не надо их бояться, не надо бояться, что останешься один, что дадут по шее».
После Ириклинской ГРЭС — новые рубежи: Билибинская атомная электростанция, Усть-Илимский лесопромышленный комплекс, Гусиноозерская ГРЭС, Ново-Иркутская ТЭЦ. Под началом Юрия Ножикова Востокэнергомонтаж вдвое увеличил объемы работ, а коллектив треста вырос с четырех тысяч до восьми тысяч человек.
13 декабря 1984 года министр энергетики и электрификации СССР Петр Непорожний подписал приказ о назначении Юрия Ножикова начальником специального управления строительства «Братскгэсстрой». За всю историю Советского Союза, которая сама по себе символизирует эпоху колоссальных строек, это была одна из самых больших строительных организаций. Поговорка тех лет — «В мире есть три общественных строя — капиталистический, социалистический и Братскгэсстрой» — в полной мере отражает масштабы этого уникального даже для мировой истории предприятия. Отсюда и особые требования к его руководителям.
«Независимый, умный, инициативный, напористый, хороший хозяйственник — его правилом было создать костяк монтажников на главных стройках, обеспечить их капитальным жильем. Поэтому у него был постоянный резерв специалистов. Не было случая, чтобы трест не сдал энергетические мощности в срок. Таким был Ножиков», — характеризует работу Юрия Абрамовича в Востокэнергомонтаже Иван Смолянин в своей книге «Сибирь глазами сибиряка» (в 80-е годы Иван Трофимович курировал в Иркутском обкоме вопросы строительства).
После ряда безрезультатных попыток отказаться Юрий Ножиков уступил напору первого секретаря обкома Василия Ситникова и дал согласие возглавить Братскгэсстрой, заручившись поддержкой Совета министров СССР и ЦК партии.
В Братскгэсстрое к назначению Юрия Ножикова поначалу отнеслись с настороженностью, но вскоре разглядели в новичке грамотного руководителя. Со всей прямотой, свойственной первостроителям, к новому начальнику снарядили «парламентария» в лице Игоря Петровича Холоднова — коренного братскгэсстроевца.
Вот как описывает этот момент в книге «Я это видел» Юрий Ножиков:
«Как-то звонит зам Игорь Холоднов: «Можно зайти?» Я говорю: «Заходи, конечно». Хороший мужик, заслуженный, вся грудь в орденах, но выражался еще так... Игорь мне и говорит: «Абрамыч, мы тут посоветовались и решили — ты нам подходишь. Мы будем тебе подчиняться». После Братскгэсстроя такого поворота я нигде не встречал — это было возможно только там».
— Юрий Абрамович вывел производственные показатели на новую высоту, — вспоминает Юрий Кустов, в 80-е годы начальник производственно-распорядительного управления Братскгэсстроя. — При нем произошло увеличение объемов строительства и, самое главное, мы стали больше вводить объектов энергетики — до девяти энергоблоков в год. На каждом вводе было задействовано до пяти тысяч строителей и монтажников. И это только одно из направлений деятельности! Включая подрядчиков, на Братскгэсстрой тогда работали 42 крупных треста, 116 проектных институтов, мощнейшая база стройиндустрии и промышленные предприятия по всей стране.
В середине 1980-х производственные показатели неуклонно росли. Как сообщает «Летопись дел Братскгэсстроя», если в 1984 году легендарная организация выполнила строительно-монтажных работ на сумму 433 млн руб., то в 1985-м (первый полный год работы Ножикова) уже на 463 млн, в 1986-м — 596 млн, в 1987-м — 629 млн руб.
Когда в 1985 году Братскгэсстрой включился в масштабную программу строительства на Дальнем Востоке, Юрий Ножиков поехал в министерство выбивать дополнительные деньги на развитие социальной инфраструктуры. Запросил колоссальную по тем временам сумму — 100 млн руб. в год. И был даже удивлен согласием министра, который поручил финуправлению решить вопрос.
Значительная часть средств уходила на строительство жилья. В 1986 году Братскгэсстрой ввел в эксплуатацию более 400 тыс. квадратных метров жилой площади. Активно взялись за объекты социальной сферы. В частности, в 1987 году приступили к реконструкции Дворца культуры «Энергетик» в Братске.
«Многие возражали: ни к чему это, излишество, трата государственных средств, — вспоминает в книге «Я это видел» Юрий Ножиков. — Я говорю: вы же их зарабатываете, и немало, почему же нельзя потратиться на культуру? Ваши дети будут ходить в этот дворец, в кружки, студии, художественные школы, многое узнают, может, там и невест-женихов найдут... Сколько на меня жалоб высыпали за этот дворец, везде писали! Но мы его построили».
В 1985—1988 годах Братскгэсстрой вложился в соцкультбыт, как никогда раньше. Для сравнения: в 1984 году предприятие сдало под ключ 14 социальных объектов, из них три школы, а в 1987-м уже 28, в том числе семь школ. Занимаясь возведением промышленных и гидротехнических сооружений, братскгэсстроевцы оставляли после себя жилые микрорайоны и хлебозаводы, больницы и профилактории, банно-прачечные комбинаты и теплично-парниковые хозяйства. Братскгэсстрой строил все.
Юрий Абрамович Ножиков дважды избирался народным депутатом Верховного Совета РСФСР: 24 февраля 1985 года по Братскому избирательному округу № 400 и 4 марта 1990 года — по Свердловскому избирательному округу № 386 в Иркутске. Вторая кампания проводилась по новому законодательству. Это были первые альтернативные выборы республиканского значения, и проходили они на фоне политического раскола. Тогда же на выборах опробовали черные технологии.
«Вдруг появились листовки, в которых объявили, что Ножиков — анархист, — вспоминает в книге «Я это видел» Юрий Абрамович, работавший тогда председателем облисполкома. — Пытались накопать на меня компромат, но компромата-то не было. Прислали в газету, в «Советскую молодежь», анонимное письмо, что, мол, компромат есть... «Молодежка» письмо не стала публиковать, но на первой странице ответила: выходите на свет, давайте объясняться в открытую. В открытую никто объясняться не стал».
— На выборах 1990 года я работал доверенным лицом Юрия Ножикова, — говорит Игорь Секулович, помощник Юрия Абрамовича в 1990—2010 годах. — Ножиков за день проводил по пять-шесть встреч с избирателями. На одной из них, в троллейбусном депо, кто-то упрекнул его, что, мол, власть жирует, а народ бедствует. После встречи он усадил недовольных в свою «Ниву» и отвез к себе домой, чтобы показать: руководитель области живет не лучше других. Это были тяжелые времена для всех.
По Свердловскому округу в выборах участвовали четыре кандидата. Юрия Ножикова поддержали 64 548 избирателей, или 79% от числа голосовавших. По другим избирательным округам в Иркутске назначили повторное голосование, так как ни один кандидат в депутаты Верховного Совета не набрал необходимых для избрания 50% голосов.
Хотя Иркутская область и была известна всему Советскому Союзу как одна большая стройка, но по такому показателю, как обеспеченность жилплощадью, к середине 1980-х уступала большинству краев и областей. Основная часть капитальных вложений десятилетиями шла на наращивание промышленного потенциала. Это привело к отставанию в развитии непроизводственной сферы, и особенно жилья. После избрания депутатом Верховного Совета РСФСР в 1985 году к решению этой острейшей проблемы подключился и Юрий Ножиков.
Обращения руководства области в Совмин с предложениями пересмотреть ущербную для Приангарья жилищную политику мало влияли на ситуацию. Более того, значительная доля произведенной в регионе продукции крупнопанельного домостроения вывозилась за пределы области, при этом республиканские и союзные ведомства необоснованно занижали лимиты по вводу жилья на местах. Осознав тщетность разговоров в тиши высоких кабинетов, Юрий Ножиков на очередной сессии Верховного Совета РСФСР с трибуны Большого Кремлевского дворца напрямую обратился к председателю Совета министров РСФСР с призывом «положить конец ведомственному волюнтаризму». Свою речь о министерском произволе он построил на примерах Иркутской области.
На совещании глав исполнительной и представительной власти 11 сентября 1992 года Борис Ельцин заявил:
«Руководитель Иркутской области Ножиков прислал последнее предупреждение президенту России. Но я его сниму с работы без всяких предупреждений!»
Сам Юрий Абрамович на совещании не присутствовал, так как накануне попал в аварию и повредил позвоночник. Однако вместе со всей страной наблюдал за своим публичным разносом по Центральному телевидению, а на следующий день дал интервью газете «Советская молодежь».
«Пользуясь случаем, хочу отметить, что я никогда не позволил бы себе посылать президенту «предупреждение», — отвечал он на вопросы корреспондента Юрия Удоденко. — Более того, я всегда поддерживал и поддерживаю общую политику проводимых в республике реформ. Но считаю, и не делаю это секретом, что некоторые правительственные решения нуждаются в корректировках и поправках».
Как предположил Юрий Ножиков, последней каплей, переполнившей чашу президентского терпения, стала позиция руководства Приангарья по энергоресурсам. Сначала иркутяне опротестовали правительственный документ о централизации инвестиций в энергетику. Затем воспротивились более серьезным попыткам передать управление энергетическим комплексом региона в Москву. Подобные конфликты с федеральным центром случались не так уж и редко.
После озвученной угрозы о снятии Ножикова с работы в Иркутске с ревизией побывала московская комиссия. А 20 марта 1993 года Борис Ельцин обрушился с критикой на Верховный совет, заявил о введении «особого порядка управления» и заодно сообщил, что за нарушения законодательства отстранил от своих обязанностей глав администраций Новосибирской и Иркутской областей.
Сразу же в Москву вылетел первый заместитель Ножикова Владимир Яковенко. Через Гайдара и Черномырдина, которых хорошо знал, договорился о встрече с главой президентской администрации Филатовым. «Я бегом к Филатову в Кремль, — рассказывает в книге воспоминаний «Вертикаль» Владимир Кузьмич. — Мы сели с ним за стол. И вдруг он с ходу: «Что ты его защищаешь, он же против Ельцина выступает! И потом, мы тебя хотим назначить. Бери себе область и езжай работать».
Яковенко возразил, что не имеет такого опыта и авторитета, каким располагает Юрий Абрамович. И добавил, что сравнивать его с Ножиковым все равно что сравнивать российского патриарха с Христом. Тут же выяснилось, что указ еще не опубликован. Да и серьезных нарушений в работе Ножикова не выявлено. На невиновности главы обладминистрации настаивал и представитель президента в регионе Игорь Широбоков.
Тем временем облсовет на внеочередной сессии 23 марта признал заявление президента об отстранении Ножикова противоречащим законодательству. На следующий день перед Юрием Абрамовичем извинился премьер-министр Виктор Черномырдин. Точку в шумной истории поставил ее виновник: как сообщило агентство «Сибтранспресс», на совещании глав администраций 27 марта Ельцин заверил, что Ножиков остается на своем посту, и лично принес ему свои извинения.
В марте 1992 года на совещании вицепремьеров Гайдара и Махарадзе с руководителями исполнительной власти регионов главу администрации Приангарья обвинили в желании создать Иркутскую республику. Так категорично была расценена позиция Юрия Ножикова в отношении проекта федеративного договора о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами госвласти РФ и органами власти краев, областей.
«Я никак не мог согласиться с неравноправием субъектов Федерации, — вспоминает в книге «Я это видел» Юрий Ножиков. — В договоре все субъекты, что было ясно видно, фактически делились на три сорта. В Совете Федерации пятьдесят процентов мест плюс одно отдавали республикам. Выходило — мы все будем работать, а управлять будут республики».
Юрий Ножиков отмечал, что экономические интересы краев и областей не нашли достаточного отражения в предлагаемом варианте договора. И заявил о своем решении не подписывать его. «Я готов отстаивать свою позицию до конца. Если президент сочтет нужным отстранить меня от работы — это его право», — цитирует Юрия Абрамовича «ВосточноСибирская правда».
Областной Совет народных депутатов во главе с председателем Виктором Игнатенко поддержал руководителя обладминистрации и подготовил необходимые поправки к проекту документа. Эти поправки легли в основу протокола, который затем был подписан представителями регионов и одобрен Верховным Советом для включения в федеративный договор. Торжественное подписание договора состоялось 31 марта 1992 года. Под подписью Юрия Абрамовича стояли слова: «С учетом подписанного протокола».
Юрий Ножиков выступил инициатором первых в России выборов руководителей органов местного самоуправления. Возможность проведения таких выборов предоставила Конституция РФ, принятая 12 декабря 1993 года. Уже через месяц, 13 января 1994 года, глава администрации Приангарья утвердил Положение о порядке выборов органов местного самоуправления, как и Законодательного собрания региона, и назначил голосование на 27 марта 1994 года.
— Юрий Абрамович торопил события еще и потому, что в области, как и во всей стране, уже несколько месяцев отсутствовала представительная власть, — рассказывает Юрий Курин, в 90-е годы заместитель главы обладминистрации по правовым вопросам. — Многих руководителей субъектов Федерации это вполне устраивало, но не Ножикова. Он считал, что исполнительной власти необходим контроль в лице власти представительной: чиновники должны работать под присмотром депутатов. И другой очень важный момент — выборы повышали легитимность руководителей органов местного самоуправления, которые раньше назначались.
В Иркутской области избрали более 30 мэров городов и районов, свыше 300 глав администраций, старост сел и поселков, около 340 депутатов в 37 районных и городских думах. Кроме того, прошли выборы Законодательного собрания первого созыва, главы областной администрации (губернатора), а также состоялось голосование за основные положения устава области.
Юрий Ножиков был делегатом XXVI съезда КПСС. Высший орган руководства страны работал в Москве с 23 февраля по 3 марта 1981 года. Пять тысяч делегатов из краев, областей и республик Советского Союза утвердили план 11-й пятилетки и подвели итоги экономического и социального развития в 1970-е годы. Площадь одного только жилья, построенного за это десятилетие, превысила весь городской жилищный фонд СССР на начало 60-х.
— В то время Иркутская область являлась сплошной строительной площадкой, — рассказывает Петр Мирошников, с 1978-го по 1988 год секретарь Иркутского обкома, заместитель председателя облисполкома по строительству. — И одним из видных строителей был управляющий Востокэнергомонтажом Юрий Ножиков. Упорнейший трудоголик, он не умел и не хотел жить с прохладцей. Его трест многократно выходил победителем в министерских и всесоюзных соцсоревнованиях. Поэтому, когда передо мной поставили вопрос, кого из заслуженных тружеников отрасли рекомендовать для избрания на съезд, я назвал кандидатуру Юрия Абрамовича.
Предложение приняли. Тем более что Востокэнергомонтаж тогда был активно задействован на возведении Усть-Илимского лесопромышленного комплекса, стройки Совета экономической взаимопомощи — организации, объединявшей 10 государств. Работы велись под контролем ЦК и Совета министров СССР. Избрание делегатом всесоюзного съезда стало знаковым и для самого Юрия Ножикова. С этого момента началось его становление как политика. Статус и задачи делегата открывали перед ним двери на самых высоких этажах власти.
За годы работы в Востокэнергомонтаже за Юрием Ножиковым закрепилась молва как о начальнике, который добивается успеха даже в нереальных условиях. Такое качество руководителя отмечал корреспондент «Восточно-Сибирской правды» Николай Волков в очерке 1985 года, посвященном итогам 14-летнего управления трестом Юрия Абрамовича.
«Где требовались его вмешательство, помощь — на КАТЭКе, в Абакане, Туве или на Дальнем Востоке, он не раздумывая мчался в командировку, — писал журналист. — За прошлый год он находился в разъездах более двухсот дней. Сослуживцы поражаются его работоспособности. Его не интересует, сколько ты работаешь — много или мало, важен конечный результат. Это его критерий оценки своих подчиненных».
Как сообщает «Восточка», Ножиков завел правило, чтобы каждый руководитель управления ВЭМ помимо создания производственной базы лично занимался строительством жилья и объектов соцкульбыта. В итоге в тресте, где 40 процентов людей находилось в командировках, была самая низкая текучесть кадров и высокая обеспеченность квартирами.
— Я присутствовал на совещаниях Юрия Абрамовича, поездил с ним по объектам и видел, что строители, монтажники ценили, уважали и любили его, — вспоминает Петр Мирошников. — Бытовые проблемы рабочих он воспринимал как свои и в обязательном порядке решал их. В тресте преобладала атмосфера дружбы. Это был сплоченный коллектив товарищей.
В первом квартале 1992 года консорциум предприятий «Байкалэкогаз» завершил технико-экономическое обоснование освоения Ковыктинского газоконденсатного месторождения. Для дальнейшей реализации проекта по инициативе областной администрации в апреле 1992 года была создана и зарегистрирована компания «РУСИА-Петролеум».
— Несмотря на тяжелое экономическое положение начала 90-х, глава региона Юрий Абрамович Ножиков поддержал идею газификации Приангарья, — говорит Лев Платонов, заместитель председателя облисполкома с 1984-го по 1991 год, руководитель общественного совета Байкалэкогаза и первый генеральный директор
«РУСИА-Петролеум». — Газовый проект имел исключительное значение для Иркутской области. Предоставляя серьезные экономические преимущества, он еще и решал задачи по оздоровлению экологической обстановки.
О намерениях перевести теплоисточники с угля на газ заявило Иркутскэнерго. На потребление газового сырья нацелил свои мощности АНХК. К переходу на голубое топливо готовились промплощадки Саянска и Усолья. Эти намерения подкреплялись делами: часть выручки предприятий решением трудовых коллективов направлялась в «РУСИА-Петролеум». Колоссальные средства шли на геологоразведку. В результате компания обеспечила прирост запасов природного газа на Ковыкте с 346 млрд до 2 трлн кубометров.
Со сменой политики и политиков уникальное начинание так и не реализовали до конца. Однако задел оказался настолько велик, что газовый проект, получивший старт при Юрии Ножикове, и спустя десятилетия способен изменить качество жизни целого региона.
12 апреля 1995 года в Иркутске у Дворца спорта проходил митинг трудящихся и студентов, организованный профсоюзами, который неожиданно перерос в стихийное шествие и несанкционированный митинг в сквере Кирова.
— В какой-то момент два или три человека поднялись на ступеньки возле фонтана у Дворца спорта и предложили идти к «серому дому», — вспоминает участник событий Роман Буянов, тогда первокурсник ИГЭА. — Началось стихийное шествие по улице Ленина. Поскольку явных лидеров не было, то, когда дошли до сквера Кирова, возникла заминка: а что делать дальше? Вскоре появился первый кордон милиции, потом второй — в касках и с дубинками. Атмосфера накалялась. Кто-то прокричал: «Давайте Ножикова! Требуем губернатора!» Это казалось неким выходом из ситуации, хотя мы и не надеялись, что губернатор ответит на вызов. И вдруг появился взъерошенный Ножиков в пиджаке нараспашку. Оставил позади кордон и вошел в толпу.
«Я не мог не выйти на площадь, — вспоминает об этом митинге в книге «Я это видел» Юрий Абрамович. — Тут дело не в самообладании или храбрости. Тут дело в понимании человеческой беды, которая может случиться. Надо почувствовать ее, быть неравнодушным. А случится… Пусть лучше погибнет один человек, даже губернатор, чем десятки или сотни».
Студенты встретили губернатора аплодисментами. Юрий Ножиков предложил сформировать из числа митингующих инициативную группу и продолжить разговор в областной администрации уже в другом формате, что и было сделано.
На протяжении 1970—1980-х годов органы лесного хозяйства страны согласовывали перерубы хвойных пород древесины на территории Иркутской области в объемах до 5 млн кубометров в год. К концу 80-х это привело к уменьшению площади спелых и перестойных лесов в Приангарье на 27 процентов, а также к значительному сокращению запасов спелой древесины.
— Потребительский подход центральных ведомств, не учитывавший реального состояния лесосечного фонда и интересов области, получил отпор в лице председателя облисполкома Юрия Ножикова, — вспоминает Николай Носырев, главный инженер Иркутсклеспрома с 1986-го по 1992 год, впоследствии заместитель главы областной администрации по лесопользованию. — В 1989 году облисполком запретил практиковавшийся ранее переруб расчетных лесосек по хвойному хозяйству — самым ценным породам. Иркутская область стала единственным регионом, где Минлеспром СССР был вынужден корректировать планы заготовки древесины с учетом категоричной позиции местных властей.
Эта позиция так и осталась неизменной. «Чем нам только не грозили и не грозят. Что касается лично меня, то я сказал твердо: пока буду председателем облисполкома, разрешение на переруб не выдам никому», — отчитывался перед избирателями в 1990 году Юрий Ножиков.
В период с 1989-го по 1991 год облисполком принял десять решений по вопросам лесного хозяйства. Новая региональная политика, направленная на сохранение лесных ресурсов, позволила не только прекратить перерубы расчетной лесосеки, но и существенно увеличить объемы лесовосстановительных работ.
Одними из самых социально незащищенных в условиях радикальных экономических реформ начала 90-х оказались дети-сироты.
На этот период приходится рост количества детей, родители которых были лишены родительских прав. Если в 1990 году в Иркутской области было выявлено 1128 детей, оставшихся без попечения родителей, то в 1993-м — 2472. В 1990-м в детские дома устроили 321 ребенка, а в 1993-м уже в два с половиной раза больше. Представители Российского детского фонда наблюдали за агонией детства в полном бессилии.
— Когда я пришла на прием к главе региона Юрию Ножикову, то выплеснула на него всю свою боль, — рассказывает Светлана Кулинич, председатель Иркутского областного отделения Российского детского фонда. — Говорила, что у нас есть учреждения, где дети голодают. Он слушал молча. Высказав все, я ушла. В тот же день мне перезвонили и сказали, что Юрий Абрамович дал поручение подготовить встречу бизнеса с активом Детского фонда. На этой встрече он выступил с пронзительной речью, обратившись к руководителям предприятий с просьбой помочь детям. Обещал самым щедрым сделать экономический подарок от областной администрации в виде льготного кредита на развитие. И Ножикова услышали. С этого момента началось возрождение Детского фонда в Иркутской области, который практически уже был разрушен.
Юрий Ножиков избирался депутатом Совета Федерации. Выборы состоялись 12 декабря 1993 года. Это был первый и последний раз, когда верхняя палата российского парламента формировалась на основании волеизъявления граждан. Президентским указом устанавливалось, что в Совет Федерации должно входить по два депутата от каждого из 89 регионов страны, в связи с этим в Иркутской области был сформирован двухмандатный избирательный округ № 38. В избирательной кампании участвовали четыре кандидата.
Вместе с главой областной администрации Юрием Ножиковым за поддержкой к избирателям обратились президент фирмы «Агродорспецстрой» Павел Голышев, председатель областного совета народных депутатов Виктор Игнатенко и депутат областного совета Антон Романов.
«Во время встреч и дебатов чаще всего задавали два вопроса: как относитесь к правительству и что будете говорить в первом выступлении на Совете Федерации, — вспоминает в книге «Я это видел» Юрий Ножиков. — Все кандидаты отвечали: мы за то, чтобы сменить правительство. Главный аргумент — плохо живём. А я — против смены. За последние пять лет пять премьеров сменили — что, стали лучше жить? А если мы каждый год будем менять директора завода или председателя колхоза — хорошо будет?»
По итогам голосования в Совет Федерации были избраны Юрий Ножиков и Павел Голышев. Право отстаивать интересы Приангарья в верхней палате российского парламента главе региона доверили 579 011 избирателей, или 70,35% от числа проголосовавших.
Совет Федерации стал для Юрия Ножикова трибуной, с которой он делился региональными проблемами напрямую с высшим руководством страны. На парламентских слушаниях 1994 года, посвященных вопросу об основных принципах налогообложения, глава Приангарья заявил, что налоговая политика государства ущемляет интересы регионов и ведет к гипертрофированной концентрации финансов в Москве. Он также подверг жесткой критике систему договорных отношений с республиками.
«До каких пор это будет продолжаться? — возмущался Юрий Абрамович. — Прошлый год провели в борьбе за введение новой Конституции, где установили, что все субъекты Федерации равны. Но у нас продолжаются заключаться договоры между правительством и президентом с республиками, предусматривающие дополнительные налоговые льготы. Кто оплачивает их? Оплачивают остальные».
Юрий Ножиков призвал членов Совета Федерации пересмотреть налоговое законодательство, по его мнению, нарушавшее Конституцию РФ. Кроме того, в целях совершенствования фискальной политики предложил полностью отдать территориям налог с физических лиц. Этот налог имеет не только финансовое, но и социальное значение, касается каждого избирателя. А обязанность обеспечивать текущие потребности избирателей лежит на органах местного самоуправления. Поэтому непонятно, отмечал иркутский губернатор, с какой стати правительство забирает налог с физических лиц себе.
В 1989 году процесс реабилитации жертв политических репрессий начал приобретать правовой смысл. В частности, Иркутский облисполком под председательством Юрия Ножикова принял решение о мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий в период 30—40-х и начала 50-х годов. Репрессированные получили право на первоочередное обеспечение жилой площадью, на первоочередное обслуживание в медицинских учреждениях, им предоставлялась 50-процентная скидка со стоимости приобретаемых по рецептам врачей лекарств и прочие льготы. Тогда же случилось знаковое для истории реабилитационной политики в Приангарье событие.
— 29 сентября 1989 года поисковая группа КГБ с участием представителей общества «Мемориал» обнаружила рядом с поселком Пивовариха Иркутского района место массового захоронения репрессированных, — вспоминает Александр Александров, сопредседатель областного историко-просветительского общества «Мемориал». — Областная прокуратура возбудила уголовное дело. Начались раскопки. На основе исследования изъятых останков 305 человек сделано заключение о насильственной смерти людей в период с 1937-го по 1938-й. А 24 октября 1989 года постановлением бюро Иркутского обкома и облисполкома впервые в Советском Союзе место захоронения было официально признано кладбищем жертв массовых репрессий.
Вскоре, 11 ноября, состоялось открытие кладбища. На траурной церемонии присутствовал и Юрий Ножиков, так же как и на состоявшемся накануне митинге в Иркутске, на который, по воспоминаниям очевидцев, пришло полгорода. В дальнейшем, уже будучи главой областной администрации, Юрий Абрамович выделил из резервного фонда 35 млн руб. на реконструкцию Мемориального комплекса жертвам политических репрессий у поселка Пивовариха.
25 апреля 1997 года Законодательное собрание Иркутской области приняло постановление об отставке губернатора Юрия Ножикова на основании его личного заявления. Юрий Абрамович руководил регионом девять лет.
«Об отставке я начал думать с осени 96-го, — рассказывает Юрий Ножиков в книге воспоминаний «Я это видел». — Тут было несколько составляющих. Первая — здоровье. Скачок в Братскгэсстрой стоил мне дорого. Чтобы быть на уровне Братскгэсстроя, приходилось выкладываться до предела… До следующих выборов оставалось еще почти полтора года. Я бы мог досидеть. Но не хотел просто быть, просто сидеть. Считал это безнравственным. Не можешь делать лучше, чем другие, тянуть на верхнем «до», — уходи. Нечего тебе делать на этом месте, нечего обманывать людей, которые тебя избрали и тебе верят. Уступи место другому — кто сможет и потянет».
Вторая причина, по признанию губернатора, заключалась в его команде: пришло другое время, справиться с новыми задачами могли только новые люди. И третий фактор — избирательная кампания по выборам губернатора исподволь уже набирала обороты. Московские кланы готовились посадить в Иркутске своего человека. Надо было их опередить — начать кампанию раньше.
Трест «Востокэнергомонтаж» под руководством Юрия Ножикова выполнял основные работы по монтажу теплоэнергетического оборудования Ново-Иркутской ТЭЦ. На теплоэлектроцентраль приходится более 70% отпуска тепла для зданий жилищного фонда, социальной сферы и предприятий Иркутска. Первый из восьми котлоагрегатов станции ввели в эксплуатацию в 1975 году.
— В то время форсированно создавались тепловые мощности для обеспечения города теплом и горячей водой, — говорит Юрий Шкуропат, в 70-е годы управлявший трестом «Иркутскпромстрой». — Наш трест являлся генеральным подрядчиком строительства Ново-Иркутской ТЭЦ, а основным субподрядчиком был Востокэнергомонтаж, который занимался установкой котлов и турбин — сердцем ТЭЦ. Энергомонтажники зависели от смежников, поэтому Юрий Абрамович лично следил за ходом общестроительных работ, сам не срывал утвержденных графиков и требовал от других того же. В случае аврала (на большой стройке не без этого) Ножиков выручал всех.
Ввод одного из котлоагрегатов едва не обернулся скандалом — подвели поставщики оборудования, а крайними, как всегда, оказались монтажники. Если не совершат чуда — сроки сдачи объекта будут сорваны. Юрий Ножиков собрал со всего Союза, в основном с Урала, где трудился раньше, самых опытных монтажников и бросил на стройку. Работал вместе с ними круглосуточно, без праздников и выходных.
«На Ново-Иркутской ТЭЦ я дневал и ночевал, под турбиной, в вагончике; телефон стоял — прямая связь с Москвой, чтобы вопросы быстрее решать, — отмечает Юрий Ножиков в книге воспоминаний «Я это видел». — Мой трест все вытянул. Начальнику стройки — Красное знамя, а мне, за перерасход заработной платы, — выговор. Я говорю в обкоме: это что такое? Там смеются: носи этот выговор как Красное знамя...»
В 1970-е годы в Советском Союзе началось внедрение системы организации труда, основанной на бригадном подряде. У нового движения были и свои пионеры, среди них — Юрий Ножиков, который в 60-е годы возглавлял Средне-Уральский монтажный участок треста «Уралэнергомонтаж».
«На Средне-Уральской ГРЭС мы испробовали бригадный подряд, совсем новое тогда дело, — рассказывает Юрий Ножиков в книге воспоминаний «Я это видел». — Это была не моя идея. Ее привез Дмитрий Иванович Ачкасов, начальник главка. Суть такая. Наряды, по которым мы всегда работали, отменяются. Составляется договор — на всю работу, от начала до конца. В нем срок и сумма, оплата. Сделаете раньше — раньше получите. Сделаете позже — получите позже. А помесячно аванс. Результаты были ошеломляющими. Все бригады вдруг стали работать по десять часов. Я их не просил — сами. Пахали — я такого не видел… Повалили к нам делегации — опыт изучать. Я говорю: ничего не надо изучать, поговорите с людьми. Поговорили. И люди ответили: «Мы знали, за что работаем». Вот в чем сила. И теперь не мы над ними стояли с палкой — работайте, а они над нами: дайте работу, обеспечьте оборудованием, инструментом, прочим… Этот эксперимент показал: если человек заинтересован в результатах своего труда, он всего достигнет».
25 мая 1987 года вышел приказ Минэнерго СССР о перекрытии Ангары в октябре 1987 года и вводе первых агрегатов Богучанской ГЭС в 1991 году. Строительством гидроэлектростанции с первого колышка занимался Братскгэсстрой. С декабря 1984 года общее руководство работами перешло к Юрию Ножикову. К осени 1987-го котлован первой очереди ГЭС был готов к затоплению. На перекрытии, которое состоялось 25 октября, вместе с начальником Братскгэсстроя Юрием Ножиковым присутствовали представители ЦК КПСС, Минэнерго СССР и других союзных ведомств.
— В перекрытии было задействовано несколько десятков 40-тонных и 27-тонных БелАЗов, — вспоминает участник события Владимир Толстов, работавший тогда в АТП-12 Богучанского участка управления автомобильного транспорта Братскгэсстроя. — Проран (свободная часть речного русла посреди строящейся плотины) составлял около 70 метров. Отсыпку вели одновременно с двух сторон — левого и правого берегов Ангары. БелАЗы возили из скального карьера камни весом от 2 до 10 тонн каждый. Но даже такие глыбы Ангара поначалу сносила. Вскоре река сдалась и пошла через сооружения гидроузла
Это была последняя крупная победа гидростроителей над водной стихией в истории Советского Союза.
Во второй половине 80-х по инициативе Юрия Ножикова в Иркутске было создано подразделение Братскгэсстроя — УСМ-6 треста «Строймеханизация». Благодаря мощному парку техники этот трест называли боевой машиной строителей. В областной центр гиганта стройиндустрии затянули обещаниями большого объема работ на энергетических объектах. После того как в феврале 1987 года в Иркутске утвердили план закрытия около 300 котельных до 2000 года, строительство второй ТЭЦ для города стало необходимостью.
— Сначала мы провели теплотрассу от Ново-Иркутской ТЭЦ в микрорайон Солнечный, — рассказывает Владимир Тракаль, в те годы начальник ПТО УСМ-6 треста «Строймеханизация» Братскгэсстроя. — Построили котельную в Усть-Ордынском и активно подключились к возведению жилья в Иркутске. Тогда же взялись за подготовку площадки под строительство ТЭЦ-8 для обеспечения теплом микрорайона Ново-Ленино. Сибирское отделение ВНИПИ разработало проект теплоэлектроцентрали, согласно которому она могла работать и на угле, и на газе. Юрий Ножиков, начальник Братскгэсстроя, считал этот объект очень значимым для Иркутска, поэтому добивался скорейшего разрешения на строительство.
Однако процесс согласования затянулся на годы. Несмотря на то, что место для ТЭЦ подобрали относительно далеко за пределами города, жители Ленинского района митинговали и собирали подписи против «экологически вредного предприятия». Но не экологи оставили Иркутск без стратегически важного теплоисточника: государству уже не хватало средств на сооружение крупных энергообъектов. 24 декабря 1991 года коллегия Минэнерго СССР присудила переходящее Красное знамя братскгэсстроевской «Строймеханизации» по итогам работы за третий квартал — знамя передали коллективу треста на вечное хранение в связи с распадом Советского Союза. «Боевая машина строителей» остановилась.
Летом 1985 года секретарь ЦК КПСС по вопросам строительства Борис Ельцин побывал в Братске. Знакомство с работой предприятий Приангарья, в первую очередь Братского и Усть-Илимского лесопромышленных комплексов, неожиданным образом сказалось на судьбе Братскгэсстроя.
«Я решил воспользоваться пребыванием секретаря ЦК, чтобы поставить наши вопросы, — вспоминает в книге «Я это видел» Юрий Ножиков, который тогда возглавлял Братскгэсстрой. — Мы полетели в Усть-Илимск, на строительство ЛПК. Назад летим на двух вертолетах: мы на одном — он на другом. Я говорю: «Борис Николаевич, вот паспорт Братскгэсстроя, другие документы, пожалуйста, посмотрите в дороге. Я бы хотел рассказать вам о нашей ситуации». Он взял. Ходу назад — часа полтора, захочет — посмотрит».
Разговор продолжили сразу после возвращения в Братск, прямо в аэропорту. Юрий Ножиков говорил о лишних звеньях управления Братскгэсстроем: чтобы управляющему достучаться до министра, надо пройти четыре инстанции. Там все и вязнет. Ельцин не стал делать никакие выводы на ходу — забрал бумаги Ножикова с собой в Москву.
«Он мне тогда понравился. Деловой. Зацепил проблему — копает до конца, — делился впечатлениями Юрий Абрамович. — И не пропускает ничего мимо ушей, не оставляет без внимания, без последствий. Это я потом понял, когда месяца через три был в министерстве. Забыл уже про ту бумагу со схемой, которую взял Ельцин. Пришел в министерство: в приемной стоят начальник моего главка и главный инженер — бледные, пришибленные. Говорят: «Твоя работа?» Я ничего не понял, говорю: «Какая работа?» Они: «Не валяй дурака, вроде не знаешь!» Оказывается, Ельцин насчет лишних звеньев все-таки не забыл. И министр лично написал приказ о выводе Братскгэсстроя из этой цепочки и подчинении напрямую министру».
В декабре 1987 года приказом Минэнерго СССР Братскгэсстрой был преобразован из специального управления строительства в государственное производственное объединение. Новая структура способствовала переходу от административно-волевого характера планирования деятельности предприятия со стороны министерств и ведомств к научно обоснованному. Трудовой коллектив также получил право самостоятельно выбирать руководителя. Юрий Ножиков объявил о сложении полномочий и выдвинул свою кандидатуру на выборах генерального директора Братскгэсстроя, которые состоялись в начале 1988 года.
«Меня выбрали единогласно, — рассказывает в книге «Я это видел» Юрий Ножиков. — Возможно, я кому-то и не нравился, но голосование было открытым. Мое положение изменилось: свободный начальник Братскгэсстроя, плюс депутат Верховного Совета, лауреат Государственной премии, орденоносец, делегат XXVI съезда партии. С такими активами я мог отстаивать свою точку зрения где угодно, просто так не возьмешь. Закопырин, бывший начальник Братскгэсстроя, с которым мы в Братске нередко виделись, говорил: «Ты тут долго не просидишь — заберут наверх». Человек он умный, разбирающийся. Но я этим словам не придал значения».
Одни из самых ярких страниц почти полувековой истории побратимских отношений Иркутской области с префектурой Исикава в Японии приходятся на 90-е годы. Многое в этой истории дружбы, состоявшейся благодаря личному участию мэра города Неагари (Номи) Сигеки Мори, а затем и его сына — бывшего премьер-министра Японии Ёсиро Мори, связано с именем Юрия Ножикова. Впервые он побывал в Стране восходящего волнца в 1988 году, вскоре после избрания председателем облисполкома. Неоднократно посещал Японию, будучи главой областной администрации, губернатором.
— Однажды мы ехали на поезде из Канадзавы в Токио, — вспоминает Анатолий Марков, в 90-е годы начальник хозяйственного управления обладминистрации, председатель Иркутского отделения общества дружбы «Россия — Япония». — Прибыли на станцию, смотрим в окно — по перрону бежит толпа, человек двадцать. Юрий Абрамович удивленно спрашивает: «Что случилось?» Выходим из вагона, а это, оказывается, нас встречают. Тот, который быстрее всех бежал — губернатор местной префектуры, кланялся, кланялся, а потом хвать Ножикова в объятия. Так любили и уважали его японцы.
Япония радушно принимала многочисленные делегации городов-побратимов из Иркутской области. В свою очередь Приангарье отвечало не меньшим гостеприимством. С 10-го по 17 июля 1991 года в Иркутске прошла Неделя Исикавы: японская делегация из 200 человек представила культурную программу и провела деловые переговоры. По мнению ответственного секретаря общества «Исикава — Россия» госпожи Масако Оку, Юрий Ножиков стал второй важнейшей фигурой в развитии дружественных отношений между Исикавой и Иркутском после Николая Салацкого, председателя Иркутского горисполкома с 1962-го по 1980 год.
С момента введения альтернативных выборов Юрий Ножиков участвовал в четырех избирательных кампаниях. Уровень доверия избирателей к нему никогда не опускался ниже 70%. В 1990 году он одновременно баллотировался в Верховный Совет РСФСР и Иркутский областной совет народных депутатов. В первом случае выдвинул свою кандидатуру по Свердловскому округу № 386 в Иркутске и получил 79% голосов, во втором — по избирательному округу № 193 в Куйтунском районе, где заручился поддержкой 83,9% избирателей.
— Юрий Абрамович строго подходил к исполнению своих депутатских обязанностей, — говорит Игорь Секулович, помощник Юрия Ножикова в 1990—2010 годы. — После избрания депутатом областного совета он несколько раз объехал колхозы Куйтунского района. Возил за собой внушительную команду из руководителей управлений облисполкома, чтобы вопросы решались быстрее. Из Иркутска выезжали рано утром. Юрий Абрамович сам вел свою «Ниву», за ним — начальники на «Волгах». На границе района нас встречали, пересаживали в уазики — и вперед, по полям.
Особая забота давала особый результат: на выборах в Совет Федерации в 1993 году за Юрия Ножикова проголосовало 78,69% избирателей Куйтунского района, в среднем же по области он набрал 70,35% голосов. Четвёртая кампания пришлась на 1994 год, когда Юрий Ножиков был избран главой региона, получив 78,16% голосов.
В начале мая 1993 года Борис Ельцин направил в регионы для обсуждения так называемый президентский проект Конституции РФ. В Иркутске документ рассмотрели 17 мая на заседании административного совета с участием глав администраций городов и районов. А 20 мая на встрече по вопросам конституционной реформы в областном центре перед делегатами от сибирских краев, областей и автономных округов выступил один из авторов проекта Конституции, заместитель председателя правительства РФ Сергей Шахрай.
Для завершения подготовки проекта Основного закона на 5 июня 1993 года в Москве созвали Конституционное совещание. Согласно указу главы государства, для участия в нем направляли по четыре представителя от каждого субъекта Федерации, в том числе руководителей представительного и исполнительного органов госвласти.
«На Конституционном совещании я работал по разделу федеративного устройства — считал это самым важным и самым сложным, — вспоминает в книге «Я это видел» Юрий Ножиков. — Выступил с тремя главными предложениями. Первое: все субъекты Федерации имеют равные права. Второе: ни один субъект не имеет права выйти из ее состава. И третье: федеральное правительство не должно никому делегировать свои полномочия».
Конституционное совещание рассмотрело около 50 тысяч предложений к тексту первоначального президентского проекта. В результате их обсуждения было внесено свыше 500 поправок и включено около 40 принципиально новых норм. Итоговый вариант проекта Конституции был одобрен Конституционным совещанием 12 июля 1993 года, но работа над окончательным текстом продолжалась до ноября. На всенародном голосовании 12 декабря 1993 года за принятие Конституции РФ проголосовало 58,43% россиян, в Иркутской области показатель поддержки составил 74,16%.
В отличие от мясного и молочного производства переработка овощей, картофеля и другой сельскохозяйственной продукции была слабо развита в Приангарье. Да и те же мясокомбинаты и молокозаводы в новых экономических условиях на рубеже 90-х годов оказались в тяжелой ситуации. Селу требовалась скорая помощь.
— Одно из первых поручений, которое Юрий Ножиков дал после избрания его председателем облисполкома в 1990 году, касалось подготовки программы малой и средней переработки сельхозпродукции, — говорит Александр Менг, заместитель Ножикова по вопросам сельского хозяйства в 1990—1992 годы. — И такая государственная программа вскоре впервые была принята. Не без личного участия Юрия Абрамовича удалось договориться о поставках в Иркутскую область импортного оборудования для цехов переработки. Некоторые из них работают до сих пор.
Как и всякая скорая помощь, эти меры не могли излечить больного, каким стал агропромышленный комплекс в результате кардинальных реформ того периода, но все же многие хозяйства спасли от смерти. В дальнейшем строительство предприятий малой переработки в обязательном порядке предусматривалось в областных программах развития села. Приоритет делался на выработку продуктов питания из картофеля, других овощей, круп, муки и хлебобулочных изделий.
Юрий Ножиков дважды избирался председателем исполнительного комитета Иркутского областного Совета народных депутатов — в 1988-м и 1990 годах.
«Когда Потапов, первый секретарь Иркутского обкома, предложил мне занять пост председателя облисполкома, я долго колебался, — рассказывает Юрий Ножиков в книге «Я это видел». — Но Потапов тут был настойчив. У меня уже был опыт отношений с обкомом, с ЦК, я знал, что просто так они не отступятся. Спорить не стал, согласился. Сработало и воспитанное годами: государственные дела важнее личных».
Коллектив Братскгэсстроя не хотел отпускать своего руководителя. Совет директоров предприятия направил в ЦК КПСС и Совмин СССР телеграмму, в которой высказался против перевода Ножикова на работу в облисполком, но тем не менее на июльской сессии 1988 года Юрий Абрамович был утвержден в должности председателя.
«В исполкоме меня приняли хорошо, — вспоминает Юрий Абрамович. — Это потом, когда пошли столкновения с обкомом, началось раздвоение. Я никогда не стремился к конфронтации с обкомом, Москвой, не искал драки. Я, как председатель облисполкома, должен был отстаивать интересы населения. Я высказывал свою точку зрения на те или иные дела, аргументировал ее и проводил в жизнь».
В июне 1990 года Ножиков сложил свои полномочия «в связи с окончанием срока деятельности исполнительного комитета»; тогда же вопрос об избрании председателя был рассмотрен на сессии облсовета очередного созыва. Выдвигалось две кандидатуры — конкуренцию Юрию Ножикову составил гендиректор агрокомбината «Усолье» Илья Сумароков. Депутаты голосовали дважды. Первый раз никто из кандидатов не набрал достаточного количества голосов. После долгих дебатов для повторного голосования решили выдвинуть одну кандидатуру — Юрия Ножикова. Он был избран подавляющим большинством голосов.
В июне 1991 года на пресс-конференции с участием центральных и местных СМИ Юрий Ножиков опроверг слухи о своем переезде в Москву.
«Мне действительно два раза предлагалась работа в правительстве России на должности заместителя председателя российского Совмина, и оба раза я отказался, — пояснил Юрий Абрамович. — Я не намерен обманывать своих избирателей, которым дал слово работать на благо нашей области, не покидая Иркутска. И это слово я держу крепко».
— Ножикову собирались отдать вопросы строительства, потому что он имел огромный управленческий опыт работы в данной сфере, один Братскгэсстрой чего стоил, — говорит Геннадий Фильшин, в 1991 году и. о. министра внешних экономических связей РСФСР. — Людей такого уровня в правительстве не было, и очень хотелось получить. Но Юрий Абрамович всерьез для себя это предложение не рассматривал — он привык к конкретным делам, а у российского правительства того периода функции были расплывчатыми.
В ходе реорганизации министерств на рубеже 1991—1992 годов о главе Приангарья заговорили вновь. Президент Российского союза промышленников и предпринимателей Аркадий Вольский заявил, что на смену реформаторам должны прийти прагматики. Cреди возможных кандидатов для работы в правительстве он назвал Юрия Ножикова.
В эпоху перестройки Иркутская область занимала 19-е место в РСФСР по экономическому потенциалу, но по производству товаров народного потребления находилась на 60-м месте. Регион-труженик не мог обеспечить себя самым необходимым, что во многом было следствием государственной политики, в ходе которой у Приангарья забирали промышленную продукцию в огромных количествах.
— Иркутская область производит свыше 100 тыс. тонн полистирола и полиэтилена, большая часть отправляется в Москву и Красноярский край, в Иркутской области ее потребляют всего 5 процентов, — выступал с трибуны Верховного Совета РСФСР в июле 1989 года председатель Иркутского облисполкома Юрий Ножиков. — Ежегодно мы заготавливаем пушнину в объеме около миллиона шкурок, из них для легкой промышленности области остается лишь 8 процентов, а 92 процента вывозится. Такое положение складывается и по другим отраслям. До революции это называлось грабежом отсталых окраин, а сегодня называется государственным заказом.
Юрий Абрамович делился наболевшим. Накануне Иркутский облисполком и обком партии получили согласие генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева на то, чтобы часть продукции сырьевых отраслей оставалась на местах. Однако Госплан завернул инициативу иркутян, подготовив «вежливый, составленный в дипломатических выражениях, отказ».
В целях создания дополнительных гарантий социальной защиты в октябре 1991 года глава областной администрации Юрий Ножиков подписал постановление о повышении на 50 процентов должностных окладов и ставок работников учреждений народного образования, культуры, здравоохранения и социального обеспечения.
— В то время проект областного бюджета и поправки к нему согласовывались в российском правительстве с Министерством финансов, — рассказывает Татьяна Кузнецова, начальник облфинуправления с 1991-го по 1994 год. — Бюджетный процесс был устроен таким образом, что повышение расходов на местном уровне предполагало увеличение норматива отчислений республиканских налогов для региона. Настаивая на особых преференциях в виде надбавок тем же педагогам, мы выбивались из общепринятой практики. Сделают исключение для нас — другие потребуют того же. Поэтому защита бюджета проходила очень тяжело. Но Москва, тем не менее, его утвердила. Со стороны правительства это было беспрецедентное решение, говорившее в том числе о неординарных способностях Юрия Абрамовича Ножикова как политика.
Борьба за ножиковские надбавки (так их прозвали в народе) велась с переменным успехом. Их то вводили, возрождая надежду на лучшее, то отменяли, оборачиваясь разочарованием. С декабря 1993-го вернулись уже в виде 30-процентной доплаты врачам, учителям и работникам культуры.
— Эта история пошла на пользу не только бюджетникам, — отмечает Любовь Кудрявцева, которая курировала в облфинуправлении социальную сферу. — Размер финансовой помощи зависит от того, к какой категории относится регион. Добиваясь введения надбавок к зарплате, нам удалось перевести Иркутскую область на более высокую категорию, в связи с чем открылись более широкие перспективы наполнения областного бюджета за счет федерального центра.
В июне 2007 года Юрий Ножиков составил завещание и передал право на свою книжную коллекцию из тысячи томов муниципальному бюджетному учреждению культуры города Иркутска «Гуманитарный центр — библиотека имени семьи Полевых».
— После своей отставки Юрий Абрамович часто бывал у нас, — вспоминает Людмила Пронина, директор Гуманитарного центра — библиотеки имени семьи Полевых. — Даже когда болел, все равно приезжал, и не с пустыми руками, а с книгами, которые передавал в дар. Мы общались, пили чай. С ним было уютно, надеюсь, ему с нами тоже. Тогда у него родилась идея завещать свою домашнюю библиотеку гуманитарному центру. «Я вижу, что к вам идут люди», — отметил он. И высказал пожелание, чтобы книги были доступны всем. После того как 15 июня 2010 года Юрий Абрамович ушел из жизни, его помощник Игорь Юрьевич Секулович привез нам библиотеку Ножикова. Сегодня ознакомиться с ней может любой желающий.
На всех книгах стоит печать «Личная библиотека Ю.А.Ножикова», многие — с автографами и дарственными надписями авторов. На книжных полях встречаются пометки и примечания, оставленные рукой Юрия Абрамовича. Он не просто читал, а анализировал и полемизировал. Среди книг немало изданий по истории, экономике, праву, философии, искусству, психологии, религии. Научно-популярную литературу дополняют специализированные издания. В подборке классической художественной литературы особо выделяется большое количество поэтических сборников.
В школе, в старших классах, Юрий Ножиков открыл для себя мир музыки, причем музыки классической, оперной. Увлечение он разделял с компанией сверстников.
«Слушали музыку по радио, по приемникам, на пластинках, — рассказывает в книге «Я это видел» Юрий Ножиков. — С ребятами мы прослушали почти всех итальянцев — Россини, Пуччини, Беллини, Верди, неаполитанские песни, наших — Чайковского, Римского-Корсакова, Глинку. Попозже — Баха, Шопена, Вагнера, Вивальди. Слушали, потом обсуждали».
С годами эта любовь только крепла. Когда газета «Советская молодежь» поговорила о несуетных вещах с человеком философского возраста, каким представила читателям главу региона, то выяснилось, что Юрий Ножиков все так же верен Россини и Чайковскому.
— Юрий Абрамович любил посещать концерты симфонического оркестра, — вспоминает Ольга Липишина (Федорова), директор симфонического оркестра Иркутской областной филармонии с 1986-го по 1992 год. — Он никогда не приезжал заранее, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Но, как только начинался концерт, дальние двери зала приоткрывались и входил Юрий Ножиков. У него было любимое место в конце зала, там он и слушал музыку, оставаясь незамеченным для окружающих.
В эти годы оркестр преобразился: численность коллектива выросла в несколько раз, произошло почти полное обновление музыкальных инструментов. Рост материального благополучия способствовал росту творческому, благодаря чему позже симфонический оркестр Иркутской областной филармонии получил статус губернаторского.
На экстренном заседании руководства исполнительной и представительной власти Приангарья 22 сентября 1993 года глава региона Юрий Ножиков заявил, что указ Бориса Ельцина «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации» от 21 сентября не соответствует Конституции. Указом прекращалась деятельность Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ.
Последовавшие за этим кровавые события в Москве закончились расстрелом Белого дома и появлением еще одного указа, согласно которому полномочия Советов народных депутатов на местах передавались местным администрациям. К временному осуществлению функций Иркутского облсовета администрация области приступила 13 октября, но, в отличие от федерального центра, Юрий Ножиков не собирался избавляться от народных избранников.
«Я бы мог все решения принимать лично, но личные решения большой квалификацией не блещут, — сказал Юрий Абрамович на заседании с представителями облсовета 13 октября. — В вопросах законодательной работы совет более квалифицирован, чем исполнительная власть. Я хочу, чтобы члены совета работали вместе с главой администрации».
В тот же день было подписано постановление об образовании депутатского совета, частично осуществлявшего функции облсовета. Однако политический компромисс в отдельно взятом регионе встретил сопротивление Кремля, и это решение, как противоречащее президентскому указу, пришлось отменить, что, впрочем, не остановило Ножикова. Постановлением главы администрации от 27 декабря 1993 года из числа депутатов облсовета была создана контрольная палата с функциями контроля над деятельностью администрации в сфере бюджета, отчуждения собственности и распоряжения природными ресурсами.
В Иркутской области период отсутствия представительной власти был одним из самых коротких в стране. Советы народных депутатов прекратили деятельность в октябре 1993 года, а 13 января 1994 года глава Приангарья утвердил соответствующие положения и назначил выборы Законодательного собрания и органов местного самоуправления, в том числе депутатов городских и районных дум, на 27 марта 1994 года.
Тем самым Юрий Ножиков в очередной раз оказался верен своей политической позиции, которую обозначил еще в сентябре 1991-го, сразу после назначения главой администрации: «Я не мыслю работу администрации вне взаимодействия с депутатами. Какие бы полномочия ни придавала центральная власть главе администрации, я считаю, что администрация должна согласовывать свои действия в первую очередь с постоянными комиссиями депутатского корпуса».
— Юрий Абрамович был открыт в принятии решений, — рассказывает Иван Зелент, председатель Законодательного собрания Иркутской области в 1994—2000 годы. — Он умел слушать и слышать. Не боялся признавать ошибки. Если в ходе обсуждения депутаты были более убедительными, то он принимал их доводы безоговорочно, потому что ставил государственные интересы выше амбиций. Я благодарен судьбе за то, что она свела меня с этим мудрым политиком и надежным человеком.
С первых месяцев работы в облисполкоме Юрий Ножиков был сторонником повышения роли местного самоуправления в экономическом и социальном развитии территорий. По его мнению, возможности 20 тысяч народных депутатов городских, районных и поселковых Советов в Приангарье используются слабо. Исполкомы Советов стоят за спиной партийных комитетов и избегают самостоятельности в принятии решений.
— В работе облисполкома и горрайисполкомов имеется еще боязнь взять на себя эту самостоятельность и с ней ответственность, — говорил Юрий Ножиков на сессии облсовета в марте 1989 года. — Есть еще состояние мышления, заключающееся в том, что есть партийный комитет, и он все равно за все отвечает.
Отсутствие достаточных правовых и экономических рычагов влияния при необходимости выполнения социальных программ привело к тому, что по линии местных Советов насчитывалось наибольшее количество долгостроев, хуже всего обстояли дела при строительстве объектов здравоохранения. Юрий Абрамович призвал областной Совет народных депутатов поддержать предложения облисполкома по совершенствованию местного самоуправления.
Добиваясь повышения экономической самостоятельности на местах, Юрий Ножиков использовал трибуну Верховного Совета РСФСР, депутатом которого был избран в 1985 году. В своем обращении к республиканским и союзным министрам, в первую очередь к председателю Совета министров СССР Николаю Рыжкову, председатель Иркутского облисполкома предложил, чтобы план производства товаров народного потребления, разрабатываемый ведомственными предприятиями, в обязательном порядке проходил через утверждение местными органами власти.
В 1987 году начальник Братскгэсстроя Юрий Ножиков отказался от персонального шофера и сам стал управлять служебной машиной. Для этого он пересел с комфортабельной «Волги» на более простую в управлении и неприхотливую в обслуживании «Ниву».
— Мне было стыдно, что крепкий опытный водитель битые часы просиживает у конторы, — вскоре отвечал Юрий Абрамович на вопросы собкора «Восточно-Сибирской правды» Владимира Монахова. — Тем более что раньше, когда работал управляющим трестом «Востокэнергомонтаж» в Иркутске, прекрасно обходился без шофера.
Этому примеру последовали некоторые руководители Братскгэсстроя, хотя и далеко не все — в самой большой строительной организации Советского Союза перевозкой начальников занималось около 400 персональных водителей.
Будучи председателем облисполкома, главой администрации и губернатором, Юрий Ножиков также самостоятельно управлял служебной машиной. Марка оставалась неизменной — «Нива», менялись только номера. Обеспечением надлежащего технического состояния автомобиля занимался специалист автохозяйства. Рано утром он подгонял машину к подъезду дома, где жил глава региона, закрывал ее и уходил, а вечером, также от подъезда, забирал обратно в гараж.
Юрий Ножиков приезжал на работу одним из первых и порой уезжал за полночь. Все это время белая «Нива», часто в полном одиночестве, ждала своего хозяина у «серого дома».
К 1990 году социально-экономическое положение в Советском Союзе резко ухудшилось. Пока правительство заявляло о готовности перейти к рыночным отношениям, рынок, в худшем своем проявлении, уже начинал править государством. Страна жила по неписаным законам: отсутствовали правовые документы по рыночной инфраструктуре, денежно-финансовому регулированию, социальной защите населения в условиях экономической реформы. Чтобы хоть как-то повлиять на ситуацию, председатель облисполкома Юрий Ножиков предложил областному Совету народных депутатов принять декларацию об экономической самостоятельности Иркутской области.
— Нельзя дальше терпеть, что наши природные ресурсы бездонно и беспошлинно уходят с территории по неизвестным запутанным каналам, — выступал в октябре 1990 года на сессии облсовета Юрий Ножиков.
На период, до появления соответствующих российских законов, он ставил задачу заключить соглашение с правительством о передаче широких полномочий областному совету вплоть до распоряжения всеми без исключения природными ресурсами Приангарья и возможности издавать местные законы в рамках Конституции и законодательства РСФСР. Решения, которые предстояло принять на уровне облсовета, были реформаторскими. Первоочередные меры перехода к рыночной экономике в области несли за собой коренные преобразования не только в экономической, но и социально-политической жизни региона.
— Мы идем по пути в незнаемое, — признался Юрий Абрамович и обратил внимание депутатов на то, что предложения исполкома не являются истиной в последней инстанции.
В декабре 1992 года Иркутский областной совет народных депутатов установил, что заработная плата председателя облсовета и главы областной администрации должна быть не ниже, чем у руководителей крупных государственных предприятий (некоторые из них получали до 200 тысяч рублей). В январе 1993 года малый совет, выполняя наказ декабрьской сессии, назначил Юрию Ножикову денежное содержание в размере 96 тысяч рублей в месяц.
Однако глава региона отказался от такого повышения и сказал, что будет получать вдвое меньшую сумму. К тому же решение областных депутатов противоречило ранее принятым постановлениям Верховного Совета и Правительства России.
— Москве только дай поймать тебя по личным вопросам, как Иркутскую область накажут по вопросам стратегическим, — объяснял свою позицию журналистам Юрий Абрамович. — «Ах, ты просишь финансирования, а зарплату какую у себя установил?». Или: «Ты хочешь революцию в энергетике сделать, чтобы самому припеваючи жить?». Я не могу предоставить определенным кругам в правительстве возможность так пинать меня.
На тот момент, по оценке Юрия Ножикова, региональные власти находились в восьми крупных конфликтах с федеральным центром. В частности, накануне обратились в Конституционный суд РФ с ходатайством признать один из президентских указов противоречащим Конституции Российской Федерации.
Юрий Ножиков был дважды награжден орденом Трудового Красного Знамени. Обе правительственные награды получены за работу в тресте «Востокэнергомонтаж», которым Юрий Абрамович управлял 14 лет. В 1971 году он был удостоен ордена за строительство Ириклинской ГРЭС в Оренбургской области, в 1981-м — за успешное выполнение социалистических обязательств десятой пятилетки и развитие Братско-Усть-Илимского территориально-производственного комплекса. Особо трест отличился на строительстве Усть-Илимской ТЭЦ. Четыре агрегата здесь пустили досрочно. Монтаж оборудования каждого из них проводился с заметным опережением нормативных сроков.
«С Юрием Абрамовичем и легко, и очень трудно работать, — рассказывал на страницах «Восточно-Сибирской правды» бывший начальник Усть-Илимского управления треста Н.Г.Ваулин. — Легко, потому что он не «давит на психику», не взвинчивает руководителей тогда, когда его самого «накачают» в высшей инстанции. Уравновешенно, требовательно дает задания и жестко контролирует их. При этом всегда поможет, посоветует, как поступить, а где надо и защитит».
— В первой половине 80-х наш трест вышел на производственные рекорды, — говорит Николай Ларионов, начальник различных управлений Востокэнергомонтажа в период с 1963 по 1992 год. — И это непосредственная заслуга Юрия Абрамовича Ножикова. Он уделял исключительное значение социальным вопросам: мы строили много жилья для своих специалистов, поэтому к нам ехали работать со всех концов страны. Перед тем как Юрия Абрамовича перевели в Братскгэсстрой, совокупный объем мощностей объектов энергетики, введенных в эксплуатацию Востокэнергомонтажом в течение одного года, был самым высоким среди всех трестов Минэнерго СССР.
В 1976 году Юрию Ножикову присвоили почетное звание «Заслуженный строитель Бурятской АССР». Таким образом республика отметила вклад управляющего иркутским трестом «Востокэнергомонтаж» в строительство Гусиноозерской ГРЭС. Эта стройка также стала для Юрия Абрамовича проверкой, на прочность как руководителя, готового до конца отстаивать интересы своего коллектива.
«В Гусиноозерске не было ни жилья, ни продуктов в магазинах. Там вообще ничего не было, — рассказывает Юрий Ножиков в книге «Я это видел». — Я говорю: при таких условиях никакого пуска не будет. Не надо о нем и мечтать. Замминистра, который вел эту стройку, на меня и поднялся. У нас был конфликт два года».
Из Ножикова «выбивали» высокие показатели, а он в ответ требовал обеспечения социально-бытовых условий для строителей, все-таки не в пустыне возводили ГРЭС, а рядом с городом. На коллегии Минэнерго СССР даже случился открытый конфликт.
«Перед коллегией этот замминистра откровенно и говорит мне в коридоре: «Готовься, сейчас тебе вломим», — вспоминал Юрий Абрамович. — Ну, мне отступать некуда. И каяться не в чем. Я все и выложил. Общежития ни к черту, есть негде, идут забастовки, протесты, эти общаги поджигают, люди идут на работу голодные... И опять говорю: в таких условиях никакого пуска и ждать нечего».
Противостояние неожиданно закончилось снятием с должности замминистра, а пуск первого энергоблока Гусиноозерской ГРЭС состоялся в декабре 1976 года.
В ноябре 1992 года президент РФ Борис Ельцин на встрече в Кремле поздравил глав администраций краев, областей и автономных образований с созданием Союза губернаторов России. В общественную организацию вошли руководители более 50 регионов. Посредством подобного объединения они рассчитывали оказывать влияние на центральную власть, которой появление такого союза на тот момент тоже представлялось выгодным. Борис Ельцин стремился заручиться поддержкой руководителей территорий. По информации газеты «Известия», рассматривался даже план образования Союза губернаторов как государственной структуры.
В июне 1993 года глава администрации Иркутской области Юрий Ножиков был избран заместителем председателя Союза губернаторов России, в дальнейшем нередко исполнял обязанности председателя.
— Конечно, это еще одна нагрузка, но она может сыграть положительную роль в защите интересов Иркутской области, — рассказывал Юрий Абрамович о своих новых обязанностях корреспонденту «Восточно-Сибирской правды» Юрию Пронину. — Ну, а губернаторы считают, что активная позиция иркутян соответствует их интересам.
Когда осенью 1993 года широко обсуждалась возможность досрочных выборов президента, Юрий Ножиков заметил: «Шесть-семь глав администраций регионов желают сегодня стать президентами. И имеют для этого основания».
Конституция РФ 1993 года провозгласила принцип совместного разграничения государственной собственности между Российской Федерацией и ее субъектами. Однако, по мнению Юрия Ножикова, именно в вопросах собственности российское правительство неоднократно нарушало Основной закон.
— Решения о продаже пакетов акций крупнейших предприятий области, относящихся к федеральной собственности, принимаются федеральными властями без участия территории, а ведь эти предприятия имеют для нас огромное социальное значение, — отмечал в своем обращении к жителям региона иркутский губернатор в 1995 году. — Это ущемляет интересы жителей, так как продается и та часть собственности, которая должна принадлежать области. Из 1931 государственного предприятия на территории области в ее собственность передано всего 398. Практически все зависит от федеральных министерств и ведомств. При этом федеральными органами без участия области приняты решения об отнесении наиболее крупных предприятий к исключительно федеральной собственности. Такой порядок разграничения фактически закрепляет монополию и тормозит ход экономических преобразований.
Советская административно-командная система сменилась административно-финансовой олигархией, констатировал Юрий Абрамович. Он выступал за приватизацию, но был против тех порядков, по которым она проводилась.
«Я на дыбы вставал на всех совещаниях, — говорит Юрий Ножиков в книге Станислава Гольдфарба «Спрессованное время». — Сотни бумаг отправлял во все инстанции, Чубайсу лично. Так и писал: ваши действия считаю незаконными…»
В 1990 году в Иркутской области, как и во всей стране, значительно выросли цены на сырье, промышленные и продовольственные товары. Не изменилась только стоимость электроэнергии. Это привело к ухудшению социальных условий энергетиков, зарплата которых оказалась одной из самых низких в Приангарье.
Чтобы остановить отток квалифицированных кадров из региональной энергосистемы и гарантировать ее бесперебойную работу, в ситуацию вмешались областные власти. Иркутский облисполком ввел дифференцированную плату за электроэнергию. С 1 января 1991 года энерготарифы повышались сверх государственного прейскуранта для всех потребителей, кроме населения, учреждений соцкульбыта, здравоохранения, предприятий пищепрома. Полученную прибыль рассчитывали направить на укрепление базы энергетики и в местный бюджет. Заодно снизили с четырех до одной копейки за киловатт-час стоимость электроэнергии, отпускаемой для отопления индивидуального жилого сектора, тем самым стимулируя его развитие, а также приняли ряд других решений. Однако Госкомцен СССР их отменил.
Председатель облисполкома Юрий Ножиков подал в Высший арбитражный суд РФ иск на действия федерального ведомства. Разбирательство завершилось в феврале 1992 года. Как сообщала «Восточно-Сибирская правда», Высший арбитражный суд принял сторону закона и иркутян. Но в связи с ликвидацией союзного Госкомцен судебное производство было прекращено с указанием, что Комитет по ценам Министерства экономики РФ должен нести имущественную ответственность за незаконное решение Госкомцен как его правопреемник.
На рубеже 90-х годов Иркутская область развивала межрегиональный обмен: поставляя сырье, в первую очередь лес, в края, области и республики СССР, взамен получала основные продукты питания, медикаменты, сельхозтехнику. Проблема заключалась в том, что предприятия региона сначала отдавали лесопродукцию министерствам и ведомствам в рамках госзаказа, а на местные нужды направляли лишь то немногое, что оставалось. Чтобы сохранить исключительно важные для жизнеобеспечения Приангарья новые экономические связи, Юрий Ножиков пошел на кардинальные меры.
«Итак, готовы ли члены исполкома сброситься из своего кармана рублей по 500, чтобы заплатить штраф в 10 тысяч рублей, который могут наложить на нашего председателя за это решение? Тогда голосуем», — цитирует «Восточно-Сибирская правда» первого зампреда облисполкома Льва Платонова, выступившего на заседании исполнительного комитета в январе 1991 года. Решение устанавливало приоритет поставок лесопродукции по межрегиональным обязательствам области. Госзаказ отодвигался на второй план. Проголосовали единогласно.
«У нас нет иных путей, кроме перехода на прямые связи с другими регионами России и Союза для обмена своей промышленной продукции на продовольствие, — отмечал в своей телеграмме на имя руководства РСФСР Юрий Ножиков. — Я обращаюсь к вам с надеждой, что правительство вначале примет меры для поставок области продовольствия в соответствии с выделенными фондами, а уже после этого будет рассматривать вопрос о наших обязательствах по поставкам леса».
В августе 1992 года президент РФ Борис Ельцин издал Указ «Об организации управления электроэнергетическим комплексом РФ в условиях приватизации». Согласно решению главы государства, крупные объекты электроэнергетики страны, в том числе Иркутская, Братская и Усть-Илимская ГЭС, передавались в РАО «ЕЭС России».
— Как только вышел указ, я сразу поехал к Юрию Абрамовичу, который тогда лежал в больнице, — вспоминает Виктор Боровский, генеральный директор Иркутскэнерго в 90-е годы. — Ему не нужно было объяснять, какую угрозу несет такая приватизация. Если Москва возьмет на себя управление энергосистемой региона, это приведет к немедленному и непредсказуемому росту энерготарифов. «Давайте будем биться вместе», — сказал он. Тут же, в больнице, провел пресс-конференцию: назвал действия федеральных властей грабежом, заявил, что областная администрация сделает все, чтобы сохранить региональную энергосистему единой и независимой. Дал поручение юристам рассмотреть возможность обращения в Конституционный суд.
В сентябре Малый совет Иркутского областного Совета народных депутатов выразил несогласие с президентским указом, считая, что он ущемляет права области как субъекта Федерации. В ноябре Юрий Ножиков, в противовес указу Бориса Ельцина, подписал постановление об акционировании государственных предприятий электроэнергетики на базе Иркутскэнерго. Работа согласительной комиссии, созданной российским правительством, результатов не дала. Тогда глава региона Юрий Ножиков, председатель облсовета Виктор Игнатенко, народные депутаты РФ от области обратились в Конституционный суд, который в сентябре 1993 года постановил: при издании президентского указа были нарушены права Иркутской области, закрепленные в Конституции и Федеративном договоре. Так ГЭС остались в собственности Иркутскэнерго, что позволило сохранить тарифы на электроэнергию в Приангарье самыми низкими в стране.
Юрий Ножиков категорично относился к всевозможным привилегиям. Когда вместе с официальными делегациями приемная председателя облисполкома стала наполняться подарками, он подписал распоряжение: все дары в адрес исполнительного комитета подлежат строгому учету и передаются в детские дома. «Слаб человек. Если нет противовеса, пускается во все тяжкие», — говорил Юрий Абрамович.
Коттедж свой он построил в непрестижном районе города — на окраине Иркутска, рядом с микрорайоном Зеленым. На удивленные вопросы, почему не по Байкальскому тракту, поближе к Ангаре, отвечал: «Не хочу среди блатных». Декларацию о доходах представил задолго до соответствующего распоряжения президента. Далеко не все руководители областной администрации последовали этому примеру.
«Четверо чинов моей администрации получили от коммерческих фирм вознаграждение — по 10 тысяч долларов, — вспоминает Юрий Ножиков в книге «Я это видел». — Я посмотрел документы: действительно, не возбраняется. Имели право, как члены совета директоров, представляющие госпакет акций. Но я пригласил их и предложил вернуть деньги. Они мнутся: так и сяк, все, мол, по закону, да мы их уже истратили... Я говорю: это ваши проблемы. Занимайте, собирайте у родственников, как хотите...»
В августе 1991 года председатель Иркутского облисполкома Юрий Ножиков отказался поддержать Государственный комитет по чрезвычайному положению. О своей позиции заявил сразу после смещения Михаила Горбачева с поста президента СССР, считал, что в подобной ситуации выжидать нельзя: пропадешь — так хоть будешь знать за что.
«Собираю исполком, всех поголовно — двадцать пять человек, — рассказывает в книге «Я это видел» Юрий Ножиков. — Начали обсуждать — горячо, долго. Смотрю: так может продолжаться бесконечно. Говорю: все, хватит обсуждать, будем принимать решение. Я сам его набросал, суть такая: считать действия ГКЧП неконституционными... Кто за такое решение, прошу голосовать. И первый поднимаю руку».
На второй день путча Юрий Абрамович провел встречи с руководителями правоохранительных органов, представителями армии. Генералы заверили, что военные не будут вмешиваться в гражданские конфликты. В тот же день пришла телеграмма от ГКЧП с требованием создать такой же орган в Иркутске.
«Телеграмма эта стала последней точкой, — вспоминал Юрий Абрамович. — Сидел-сидел, думал-думал, иду к Платонову Льву Анатольевичу, своему первому заму. Очень порядочный человек. Говорю: «Лев Анатольевич, вот пришла телеграмма, но я ничего такого организовывать не буду. Возможно, к концу дня отстранят, готовься принимать власть и создавать этот самый ГКЧП». Там у него еще Сюткин сидел, Борис Иванович, тоже мой заместитель. Он говорит: «Юрий Абрамович, мы ничего создавать не будем. Если вас снимут — вместе с вами уйдем в отставку».
Действия Юрия Ножикова поддержали не только его заместители, но и депутаты областного совета, на защиту председателя исполкома потянулись иркутяне. После известий из Москвы о роспуске ГКЧП, когда Ножиков выходил из «серого дома», толпа подхватила его и начала качать.
В начале 90-х годов 19 республик, краев, автономных округов и областей за Уралом объединились в межрегиональную ассоциацию «Сибирское соглашение». В связи с этим СМИ тех лет периодически заводили разговор о региональном сепаратизме и желании Сибири отделиться от России, хотя никто из членов ассоциации о таком намерении никогда не заявлял. В эти годы политический вес нового объединения вырос настолько, что некоторые его предложения легли в основу решений федеральных госорганов.
В феврале 1993 года на заседание «Сибирского соглашения» в Томск прилетел премьер страны Виктор Черномырдин с командой своих заместителей и министров. Тогда же в ассоциации образовали координационные советы по важнейшим вопросам деятельности. Глава администрации Иркутской области Юрий Ножиков был утвержден руководителем координационного совета по проблемам недропользования. Свою задачу он видел в том, чтобы добиться паритета между центральной властью и регионами в распоряжении недрами.
— Сибирь — крупнейший поставщик нефти, но она сегодня сидит без нефтепродуктов, — приводил пример Юрий Абрамович. — Нужно, чтобы часть сибирских ресурсов вернули назад. Но кто же просто так, без борьбы, их отдаст? Такого у нас в истории еще не было... Отстоять наши позиции очень нелегко. Потребуются не только уговоры, но и силовые приемы.
В январе 1992 года решением правительства РФ в Минтопэнерго был образован централизованный внебюджетный инвестиционный фонд, который формировался за счет отчислений от предприятий теплоэнергетики. Фактически происходило дополнительное изъятие средств на местах с последующим аккумулированием финансов в Москве. Так, перед Иркутскэнерго поставили задачу перечислять в фонд сумму в размере 20 процентов от реализованной продукции, и это сверх налогов и других обязательных платежей.
В ответ глава администрации Иркутской области Юрий Ножиков обратился к президенту РФ Борису Ельцину с протестом на постановление правительства, а также к генеральному прокурору РФ — с просьбой рассмотреть правовые основы данного решения и опротестовать его как противоречащее законодательству.
«Издание правительством настоящего постановления свидетельствует о рецидиве прежнего административно-командного подхода к взаимоотношениям с территориями и предприятиями и не может быть приемлемым», — отмечал Юрий Абрамович.
Не дожидаясь рассмотрения вопроса в Кремле и Генеральной прокуратуре, глава региона своим постановлением от 28 февраля 1992 года запретил всем предприятиям, находившимся в ведении Минтопэнерго и расположенным в Иркутской области, принимать к исполнению документы об отчислениях в вышеназванный внебюджетный фонд.
Действия Юрия Ножикова так и не были оспорены ни Министерством топлива и энергетики РФ, ни российским правительством. Попытка федерального центра вывести из региональной энергосистемы миллиарды рублей не удалась. Был в этом и социальный эффект, так как энергетический комплекс обеспечивал поступление в областной бюджет пятой части всех платежей.
В сентябре 1994 года Борис Ельцин утвердил состав Президентского совета — постоянно действующего консультативного органа при президенте РФ. В совет вошли 28 человек, в том числе пять руководителей субъектов Федерации, включая губернатора Иркутской области Юрия Ножикова.
«Президентский совет, несмотря на свой совещательный статус, имел очень важное значение, — рассказывает Юрий Абрамович в книге Станислава Гольдфарба «Спрессованное время». — Трудно, когда чиновник чиновнику говорит правду, особенно если она горькая. На таких встречах мы президенту говорили именно то, что происходит в стране, а не то, что ему преподносили. И Ельцин, надо отдать ему должное, собрал в этом совете людей, способных говорить все, что они думают».
Во время заседаний Президентского совета Юрий Ножиков старался задавать вопросы одним из первых, поскольку знал: если не задашь — слово потом не дадут.
«Это в личной жизни надо быть скромным и вежливым, — считал иркутский губернатор. — А в общественно-политическом процессе скромность должна быть умеренной. Эдак можно все время просидеть молча и ничего не решить. В общественной жизни ты не свои интересы защищаешь, а государства и населения. Поэтому будь любезен — проявляй активность там, где это уместно. Президентский совет, по моему мнению, самое подходящее место для активного политика».
Энциклопедии городов | Энциклопедии районов | Эти дни в истории | Все карты | Всё видео | Авторы Иркипедии | Источники Иркипедии | Материалы по датам создания | Кто, где и когда родился | Кто, где, и когда умер (похоронен) | Жизнь и деятельность связана с этими местами | Кто и где учился | Представители профессий | Кто какими наградами, титулами и званиями обладает | Кто и где работал | Кто и чем руководил | Представители отдельных категорий людей
