Над изучением неолита юга Средней Сибири, начиная с XIX века, работали ведущие ученые нашей страны (Н.И. Витковский, Б.Э. Петри, М.М. Герасимов, Г.Ф. Дебец, М.П. Грязнов, А.П. Окладников, Н.Н. Гурина, Л.Я. Крижевская, Л.П. Хлобыстин, Н.Н. Мамонова и многие другие). Изучение неолита Прибайкалья связано, прежде всего, с именем А.П.Окладникова. Одной из основных задач он считал установить порядок последовательной смены древних культур во времени. Эта задача вместе с другими лучшими традициями эволюционизма была унаследована от старой эволюционно мыслившей школы русской науки, представленной такими видными именами, как Д.Н. Анучин, В.А. Городцов, Л.Я. Штернберг и специально в области археологии Сибири — С.А. Теплоухов, Б.Э. Петри, М.П. Грязнов.
Такое традиционное направление исследований отвечало главным положениям марксистского историзма, взгляду на историю как на непрерывный и прогрессивный процесс развития общества, в основе которого находится развитие производительных сил и производственных отношений. Основные характеристики материальной культуры неолита Прибайкалья содержатся в монографиях А.П.Окладникова "Неолит и Бронзовый век Прибайкалья", изданных в 1950 и 1955 гг. Первая содержала классификацию древних погребений долины Ангары, а также главы, где рассматривались выделенные на материалах этих погребений четыре этапа неолитической культуры Прибайкалья: хиньский, исаковский, серовский, глазковский. Вторая книга посвящалась глазковскому этапу — энеолиту Прибайкалья. Здесь была дана реконструкция исчезнувшей культуры древнего населения Прибайкалья: техники, хозяйства, общественных отношений, идеологии, искусства и верований. Это было по определению самого автора, историко-археологическое исследование. А.П.Окладников, как и его предшественники, был сторонником автохтонной концепции развития неолита, но суть перехода видел иначе — в раннем проявлении высокоразвитого охотничьего хозяйства, что свидетельствовало о переходе на более высокую ступень общественного развития — от средней ступени дикости к высшей. Появление лука, стрел и шлифованных орудий являлось показателем новых качественных сдвигов в обществе и способствовало своеобразному "диалектическому скачку" на новую стадию развития — неолит.
Развитый неолит был поделен на три стадии, каждой из которых соответствовала определенная группа погребений, являвшаяся ступенькой в периодизации Байкальской неолитической культуры, и характеризовала узловые моменты ее внутренного развития через ряд стадиальных трансформаций. Основой для развития является усложнение хозяйственной деятельности древнего человека, т.е. появление новых орудий (исаково—охота; серово—охота и рыболовство; китой-рыболовство и охота). Хронологическая последовательность этапов выглядела так: хиньский (V тыс. до н.э. — переход от палеолита к неолиту), исаковский (IV тыс. до н.э.), серовский (III тыс. до н.э.) китойский (вторая половина III тыс. до н.э.), глазковский (1700—1300 гг. до н.э.), шиверский (1300-900 гг. до н.э.). Концепция А.П.Окладникова вызвала, наряду с многочисленными положительными оценками, критические замечания по ряду вопросов (Сосновский, 1936; Золотарев, 1940; Брюсов, 1951; Герасимов, 1955). Но все они не касались принципиальной основы концепции. Затрагивались вопросы хозяйственной сущности выделенных стадий неолита, говорилось о преимуществе одних типов источников над другими для социологического анализа, о точности абсолютных датировок, о месте отдельных групп погребений в периодизации, высказывались сомнения в методах анализа источников. Основным объектом разногласий явился вопрос о месте в периодизации китойской группы погребений. По существу, ни одна из попыток рецензентов А.П.Окладникова поколебать положения его концепции не увенчалась успехом, так как эта критика не опиралась на точные методы анализа источников.
Разработанная А.П.Окладниковым в 1830-1850-е годы схема развития неолита Прибайкалья не претерпела существенных изменений и сохраняет значение до сих пор. В данном случае следует подчеркнуть, что основой для определения хронологии выделенных этапов у А.П.Окладникова был стратиграфический принцип на основе материалов многослойной стоянки Улан-Хада, исследованной Б.Э.Петри в начале века. Последовательность залегания культуросодержащих слоев подтверждена в настоящее время радиоуглеродными датировками (Грязнов М.П., Комарова М.Н., 1992; Горюнова О.И., Хлобыстин Л.П., 1992.)
Острая дискуссия вокруг китойской культуры, начатая М.М.Герасимовым, продолженная Н.Н.Мамоновой, затем Н.Н.Мамоновой и Л.Д.Сулержицким (СА., 1989. №1) продолжается и в настоящее время. Радиоуглеродное датирование материала во многом корректирует прежние представления о хронологии культур. Наиболее древние даты (27 дат) для китойских погребенией укладываются в пределах VI тыс до н.э.: это 11 дат Фофановского могильника (Забайкалье) от 6460 до 5220 до н.э., 7 дат могильника "Локомотив" от 5720 до 5550 до н.э. и др. Хронологические рамки существования исаковской культуры, для которой также характерна керамика с отпечатками сетки-плетенки определяются в пределах конца V-начала IV тыс. до н.э. по двум датировкам погребений могильника Братский Камень (Приангарье) — 4190 и 3840 до н.э. На основании этого устанавливается хронологический разрыв порядка 800 лет между китойской и искаковской культурами. Материалы же поселений, напротив, свидетельствуют о существовании китойских комплексов в развитом неолите (Горюнова, 1984). Время существования серовской культуры (IV тыс. до н.э.) определено по 8 датам, лежащим в пределах от 40110 до 3580 до н.э. — по погребениям могильников Серово и Семеново.
На основании 41 датировки глазковских погребений (28 для Приангарья, 9 — для Приольхонья, 4 — для Забайкалья) хронология этой культуры устанавливается в пределах конца IV—конца III тыс. до н.э., т.е. время ее существования по сравнению со схемой Окладникова удревняется более, чем на тысячелетие и увеличивается по продолжительности в 3 раза.
Решение вопроса о хронологии китойской культуры лежит в плоскости корреляции материалов поселений и могильного инвентаря, а также в определнии их хронологии. Л.П. Хлобыстин рассматривал некоторые культуры как сосуществующие.
В настоящее время иркутскими археологами созданы региональные схемы по многослойным стоянкам на Байкале, Верхней Ангаре и Среднем Енисее. На основании изучения их материалов разработаны хронологические схемы развития неолитической культуры: для 1) Канско-Рыбинской котловины и 2) Иркутско-Черемховской равнины, Приольхонья. В основу первой была положена стратиграфия ст. Казачка (Воробьева, Савельев, 1984; Савельев, 1989); в основу второй — корреляция геологических и культурных отложений многослойных памятников Иркутско-Черемховской равнины и Приольхонья (Савельев, 1982; Воробьева, Горюнова, 1984).
Каждый культурный слой ст. Казачка рассматривается как отдельный культурно-хронологический этап. Ранненеолитический VII слой Казачки (втор. пол.V-нач. IV тыс. до н.э.), характеризуется круглодонными сосудами с оттисками "сетки-плетенки" и витого шнура. Отложения VI-IV культурных слоев относятся к развитому и позднему неолиту. В развитом неолите выделено два уровня по двум горизонтам VI слоя. Нижний датируется второй половиной второй половиной IV тыс. до н.э. (6 650 + 200 до н.д. — ЛЕ—1231) и характеризуется круглодонными с прямым профилем сосудами со сплошной орнанаментацией, выполненной "отступающей лопаточкой". В верхнем горизонте VI слоя (рубеж IV-III тыс до н.э.) представлены сосуды параболоидной формы, орнаментированные той же отступающей лопаточкой, но дополненные поясами, выполненными гребенчатым штампом. С этой керамикой найдены наконечники стрел треугольной, ромбовидной и овальной формы и вкладышевые костяные орудия. По мнению Н.А.Савельева, сочетание такой керамики и инвентаря придает своеобразие комплексу VI слоя Казачки и не находит аналогий в культурах ни Западной, ни Восточной Сибири (Савельев, Генералов, Абдулов, 1984). Поздний пласт (середина III тыс. до н.э) характеризуется материалами V слоя стоянки с круглодонными сосудами с прямым или слабо вогнутым венчиком, орнаментированные в верхней части "пунктирной гребенкой" и наконечниками стрел с вогнутым симметричным основанием. Период финального неолита (конец III-начало II тыс до н.э.) характеризуется керамикой, орнаментированной гладким вогнутым штампом из IV культурного слоя Казачки с датой 4600 + 50 до н.д. (ЛЕ—1230). Спорово-пыльцевые характеристики неолитических культурных слоев показывают преобладание древесной растительности и свидетельствуют о том, что формирование отложений происходило в условиях теплого и влажного оптимума во второй половине атлантического периода (Воробьева, Савельев, 1984; Воробьева, Горюнова, 1984). Анализ фаунистических остатков, принадлежащих в основном косуле, оленю и лосю, также свидетельствует о лесном ландшафте с остепненными участками (Хамзина, 1991).
Для Иркутско-Черемховской равнины Н.А.Савельев (1982) выделяет три хронологических пласта. Ранний и развитый неолит (V-III тыс. до н.э.) рассматриваются совокупно и характеризуются материалами в основном по стоянке Горелый Лес. Ранний неолит представлен инвентарем VI слоя стоянки Горелый Лес с датой 6 695 + 150 до н.д. (Ri-50), где имеется исаково—серовская керамика с оттисками сетки-плетенки и керамика хайтинского типа с оттисками шнура. Поздний неолит (середина III тыс. до н.э.) — характеризуется посольским типом керамики. Для V—А слоя стоянки Горелый Лес (подстилающий V слой), где найдена только посольская керамика, имеется дата — 5430 + 120 до н.д. Для конца неолита (конец III — первая четверть II тыс. до н.э.) наиболее характерным признается усть-бельский тип посуды.
О.И. Горюновой (1984) по материалам многослойных памятников Приольхонья ранний неолит отделяется от развитого, датируется концом V-началом IV тыс. до.э. и характеризуется только керамикой с оттисками "сетки-плетенки". Шнуровая керамика характеризует здесь период развитого неолита. Культурные слои Иркутско—Черемховской равнины и Приольхонья, также как и в Канско—Рыбинской котловине, отнесены к толще голоценовых отложений, датируемых второй половиной атлантического периода. Возраст верхней части голоценовой толщи подтверждается датой VIII слоя Улан-Хады 4150 + 80 до н.д. (ЛЕ-1280). Повышенная гумусированность слоев этого времени связана с оптимальными климатическими условиями середины голоцена. Палинологические данные свидетельствуют о господстве лесов. Развитый неолит (конец IV-середина III тыс. до н.э.) характеризуется, по Горюновой, смешанными культурными слоями, поскольку в этих слоях найдена позднесеровская и китойская керамика. Поздненеолитический период для Приольхонья в основном охарактеризован материалами VIII слоя Улан-Хады (вторая половина III-начало II тыс. до н.э.). В керамике выделено две группы: усть- бельская и керамика, сочетающая в орнаменте горизонтальные ряды и "бахромку". Наряду с общими для обоих регионов типами керамики существуют и различные типы сосудов. Сложность корреляции материалов поселений с погребальным инвентарем неоднократно отмечалась исследователями. Такая корреляция еще предстоит.
Один из путей решения этих задач связан с проблемой происхождения выделенных культур. По-видимому, возникнув однажды, керамика с оттисками "сетки—плетенки" распространяется на широкий круг финальномезолитических культур, специфика которых и в раннем неолите выражается в каменном и костяном инвентаре. Более того, керамика с отпечатками "сетки-плетенки" в неолите существует на значительном отрезке времени (китой-исаково-серово) и охватывает очень широкие территории (в Якутии — сыалахская ранненеолитическая культура, IV тыс. до н.э.) По орнаментации и профилировке сосудов керамика с сетчатыми отпечатками различна. Ее типологические отличия усиливаются по мере освоения новой отрасли и на последующих этапах становятся культуроопределяющими.
В развитом неолите намечено выделение ряда новых культур: с усть-бельской керамикой (западно-ангарской по Хлобыстину Л.П.), представленной тремя хронологическими этапами (Синицына Г.В., 1986) и керамикой посольского типа, имеющей сходство в технологии изготовления с керамикой белькачинской культуры (III тыс. до н.э.) развитого неолита Якутии.
Поздний неолит представлен глазковской культурой на значительном отрезке времени и на обширных территориях. Работы, которые продолжаются на территории Восточной Сибири, увеличили источниковедческую базу в 8 раз. Продолжаются совместные интенсивные работы с учеными Канады и Америки (Lam, 1994). По изотопным данным определяется диета древнего населения в различных культурах, т.е., источниковедческая база увеличена не только по объему материала, но и приобретает качественно иное значение. Только могильник Локомотив в настоящее время дал более 80 погребений, на Усть—Иде (Каменке) раскопано 55 погребений — исаково-глазково и при этом в стратиграфической последовательности; на Лене имеются новые материалы по китойской культуре. Всего в настоящее имется около 400 дат по неолиту Прибайкалья. Новые работы (Горюнова, 1997) дают богатые материалы, по которым более полно и детально возможно дать характеристики древнего прошлого, охватывающего большие хронологические рамки. Согласно современным представлениям, культурные процессы на территории юга Средней Сибири были гораздо сложнее, чем это было представлено однолинейной схемой развития культуры.
Герасимов М.М. Восстановление лица по черепу: Современный и ископаемый человек // ТИЭ Т. XXVIII. М., 1955.
Горюнова О.И. Многослойные памятники Малого моря и о. Ольхон: Автореф. дис. канд. ист. наук. Новосибирск, 1984.
Горюнова О.И., Хлобыстин Л.П. Датировка комплексов поселений и погребений бухты Улан-Хада // Древности Байкала. Иркутск, 1992.
Горюнова О.И. Серовские погребенья Приольхонья. Новосибирск, 1997.
Грязнов М.П., Комарова М.Н. Раскопки многослойного поселения Улан-Хада // Древности Байкала. Иркутск, 1992.
Константинов М.В. Каменный век Восточного региона Байкальской Азии. Улан-Удэ, 1994.
Лебедев Г.С. История отечественной археологии. СПб., 1992.
Мамонова Н.Н. К вопросу о древнем населении Приангарья по палеоантропологическим данным // Проблемы археологии Урала и Сибири. М., 1973.
Мамонова Н.Н., Сулержицкий Л.Д. Опыт датирования по С14 погребений Прибайкалья эпохи голоцена // СА. 1989. № 1.
Мамонова Н.Н., Базалийский В.И. Могильник "Локомотив": Некоторые биологические и демографические особенности населения китойской культуры (по материалам раскопок 1980—1984 гг.) // Палеоэтнологические исследования на юге Средней Сибири. Иркутск, 1991.
Окладников А. П. Неолит и Бронзовый век Прибайкалья // МИА. № 18. М., 1950.
Окладников А. П. Неолит и Бронзовый век Прибайкалья // МИА. № 43. М., 1955.
Окладников А. П. Неолитические памятники Ангары. Новосибирск, 1974.
Савельев Н.А., Горюнова О.И., Генералов А.Г. Раскопки многослойной стоянки Горелый Лес // Древняя история народов юга Восточной Сибири. Вып 1. Иркутск, 1974.
Синицына Г.В. Неолитические памятники Верхней Ангары (по материалам поселений): Автореф. дис. канд. ист. наук. Л., 1986.
Хлобыстин Л.П. Возраст и соотношение неолитических культур Восточной Сибири// КСИА. Вып. 153. М., 1978.
Хамзина А.А. Сравнительный анализ фауны многослойных археологических памятников Итырхей, Улан-Хада, Берлога (Прибайкалье) // Палеоэтнологические исследования на юге Средней Сибири. Иркутск, 1991.
Глазковский некрополь // Копейка : газета. — 14 июня 2006.
Энциклопедии городов | Энциклопедии районов | Эти дни в истории | Все карты | Всё видео | Авторы Иркипедии | Источники Иркипедии | Материалы по датам создания | Кто, где и когда родился | Кто, где, и когда умер (похоронен) | Жизнь и деятельность связана с этими местами | Кто и где учился | Представители профессий | Кто какими наградами, титулами и званиями обладает | Кто и где работал | Кто и чем руководил | Представители отдельных категорий людей
