Мамско-Чуйский район умирает. Единственное его богатство — слюда мусковит, узкая специализация района, сегодня почти не приносит прибыли. ГОК Мамслюда находится в последней стадии банкротства. Люди из района бегут — все официальные лица твердят, что активная часть населения район уже покинула, остались старики и дети. А те, кто остался, буквально умоляли нас: "Пишите о районе как можно хуже, пусть областные власти обратят внимание на нашу жизнь — мы умираем!" Первый случай за время существования проекта "44", когда нас не упрекали в том, что мы ищем чернуху и исполняем чей-то заказ, а сами просили: "Пишите как можно хуже!"...
Мама находится в красивейших таежных местах, в устье одноименной реки, где она впадает в Витим. Вся ее история связана с добычей слюды — настолько, что даже краеведческого музея, непременного атрибута любого райцентра, в Маме нет. Есть, что показательно, минералогический музей с богатой полувековой историей и камнями со всего мира — говорят, на втором этаже стоит только малая часть экспозиции, а то пол начинает угрожающе провисать.
Истоки появления Мамы находятся в конце семнадцатого века, когда поиски слуды (от русского глагола "слудиться", то есть слоиться) стали вестись со стороны "Якуцкого города" по Витиму. И в конце 1689 года "казак Петрушка Дураков сыскал слуду на Витиме-реке". В 1700 году "рудосыскных дел дозорщики" (прародители геологов) составили Петру I челобитную с просьбой предоставить им государево жалование для "слудного" промысла. Петр на челобитной написал: "Помета: 207-го дня, июня, в 12-й день выписать". И в 1707 году добыча мамской листовой слюды составляла 1270 пудов.
Но настоящий коммунизм на Маме был в 1950-1970 годы, когда был образован ГОК Мамслюда — тогда это называлось Мамско-Чуйская комплексная территориальная геологоразведочная экспедиция на базе треста Сибгеолнедруд и Витимо-Патамской экспедиции Иркутского геологического управления. И наступило счастье. ГОК работал на нужды ВПК — он производил уникальное оборудование, от радиоламп для электронного оборудования до слюдяной пыли, которой покрывали объекты, выдерживающие высокие температуры и давление. Например, ракеты.
Мало того что на Маме в свободной продаже было все то, что в Стране Советов считалось дефицитом и добывалось по большому блату, — зарплаты были просто невероятные. В бригаде старателей можно было за месяц заработать до трех-четырех тысяч. По воспоминаниям старожилов, на старательскую работу на Маму из Иркутска приезжали академики и генералы.
Но все закончилось с эпохой перестройки и полупроводников...
Горная Чуя — это один из трех работающих сегодня рудников, который находится в ста сорока километрах от Мамы, — это последний населенный пункт на недостроенной дороге Мама — Бодайбо, основной магистрали Мамско-Чуйского района.
Сегодня закрываются не только рудники — как следствие, умирают целые деревни. По сути, в районе все деревни находятся при рудниках. По дороге на Горно-Чуйский нам показывали последние деревни Мамско-Чуйского района. Последние — потому что, вполне вероятно, очень скоро от всего района останется только поселок Мама, а рудники будут добывать слюду вахтовым методом.
15 сентября, когда мы ехали на Горную Чую, был днем смерти поселка Слюдянка. В тот день вывозили последних его жителей. Конечно, в нем осталось несколько "невозвращенцев" — две старухи и мужик, которым некуда ехать, да и не хотят они. Но официально поселок уже нежилой. Там нет ничего, кроме склада дорожников и ЛЭП — слава Богу, свет будет.
Следующий населенный пункт по дороге от Мамы до Горно-Чуйского — Согдиондон. Это не замысловатое ругательство — говорят, что по-эвенкийски это значит "долина ветров". Но в самом поселке — полный согдиондон! Некогда богатейшее село медленно и неуклонно умирает. Цех слюдообработки работает по полдня через день. Женщины умоляют: "Деньги заплатите потом, дайте нам хотя бы поработать!" Но слюды с Горно-Чуйского завозят мало и нерегулярно. А в самом селе сейчас живет меньше жителей, чем раньше было учебных мест в школе, — порядка шестисот человек.
Один из последних работающих рудников, Горно-Чуйский в одноименном поселке, сейчас медленно умирает. В цехе обработки работают одни женщины — они щиплют слюду. Щиплют в прямом смысле слова: берут кусок слюды и начинают расщеплять его обычным столовым ножом на тонкие пластины. Рабочее место — это стол с обрезным станком, которым пластины обрезают до нужной величины. Огромный барак, столов порядка двадцати штук, но работает только один.
Женщины, узнав о приезде корреспондентов, берут их в окружение, и начинается бесконечный плач об умирающем районе: работы нет, денег нет, зарплату выплачивают с месячными задержками, слюды добывают все меньше, люди не могут уехать из-за безденежья и не могут жить по той же причине. Рефрен один: "Напишите, что мы тут умираем. Пусть нас вывозят, пусть хоть что-нибудь сделают, потому что так жить невозможно".
Чтобы понять, где и как добывают слюду, нас провели по штольне жилы № 753. Точнее говоря — участок "решающий" рудника Горно-Чуйский. Штольня — туннель, идущий вглубь горы, до слюдоносной жилы. В тоннеле очень сыро, вода хлюпает под ногами, красная от железа вода струится по каменным стенам. Штольня этого участка тянется под землей на восемьсот метров, которые мы проходим по "детской железной дороге" — рельсам электровоза, на котором вывозят слюду на последующее дробление и — к женщинам, щипать. Сердце горы, где производится добыча слюды, находится на глубине ста двадцати метров.
Слюду добывают не в самой штольне, а в блоке — каменном мешке, расположенном в горной породе в двадцати метрах над штольней. От штольни к блоку нужно подниматься по "восходящему" — тесному прямому лазу вертикально вверх, по системе небольших деревянных лесенок, чередующихся с "лестничными клетками".
В блоке даже самого бесстрашного человека в первый раз настигает непроизвольное чувство клаустрофобии — каменный мешок, в котором в некоторых местах нужно передвигаться ползком, бежать некуда, а чтобы выбраться на свежий воздух, нужно сначала спускаться вниз, как в ад, что очень непривычно и оттого особенно страшно. В блоке стены блестят от черных кристаллов слюды, мерцающих в белой сопутствующей породе — пегматите. Кстати, этот камень, графический пегматит, очень привлекал на Маму жителей Биробиджана соответствующей национальности.
Дело в том, что при шлифовке на этом камне выступает ровными рядами закорючек узор, похожий на шрифт иврита или арабскую вязь. Поэтому пегматит очень привлекает семитов в качестве надгробного камня. На Маме его предлагали буквально за копейки, но все испортило условие "самовывозом с Мамы". Отдаленность района и дороговизна транспортировки делали этот бросовый камень буквально золотым. Биробиджанцам пришлось отказаться.
В блоке стену сначала взрывают аммонитом — вставляют в стену до двадцати пяти зарядов по контуру прохода. Заряды аммонита часто бывают причиной трагедий при так называемом бурении "по стаканам". Стаканом называется круглая дыра в стене, в которую вставляется заряд. Бывают редкие случаи, когда один из заложенных зарядов не срабатывает, и когда горняк начинает бурить в этом месте, раздается взрыв. Люди остаются без рук, без глаз, а иногда и лишаются жизни.
После взрывов породу дробят и спускают в "основной" — такой же лаз, как и "восходящий", только без лесенок, для спуска породы в вагонетки электропоезда. Одно время ходили разговоры о том, что в отработанных штольнях будут делать захоронения радиоактивных отходов. Однако от идеи отказались сразу же, когда она достигла ушей геологов. Ни штольни, ни блоки не герметичные, через них свободно протекают подземные воды, и эти захоронения размыло бы по всей округе в первые же годы.
Производство это очень вредное для здоровья. Профессиональные заболевания — силикоз и вибрационная болезнь, хотя сейчас они встречаются редко и болеют в основном старые горняки, поскольку ГОК долгое время не работал в таком режиме, как в советские времена.
Силикоз — результат длительного вдыхания слюдяной пыли у бурильщиков и подземных рабочих. Это проявляется в виде бронхита или астмы, если не считать, что легкие человека забиты слюдяной пылью. От вибрационной болезни начинается постоянное онемение пальцев рук, дрожание. Сами горняки говорят: "Мясо от костей отстает". Болезнь появляется в результате длительной работы пневматическим отбойником — это такой утяжеленный вариант отбойного молотка, которым долбят мостовые, только раза в три больше и во столько же раз тяжелее.
Главный врач Мамской ЦРБ Тамара Чекашкина рассказала, что раньше был обязательный ежегодный осмотр всех рабочих, профпатологи выезжали в поселки, в каждой больнице был рентген. Человек по десять ежегодно выводили из-под земли по медицинским показаниям.
Сейчас отслеживание профзаболеваемости стремится к нулю — больницы закрываются, в поселках района остались фельдшерские пункты. Бригады врачей выезжают по району, осматривают людей примерно раз в квартал. Фельдшеры выписывают рецепты, а лекарства в основном на Маме, куда горнякам весьма проблематично добраться.
Когда мы спросили у мэра Мамско-Чуйского района Виктора Щапова, есть ли перспектива выживания у края или надо скорее ориентироваться на постепенный вывоз людей, он долго думал, тяжело вздохнул и ответил:
— Перспективы, конечно, есть. Район слюдодобывающий, запасы существенные. Просто сложилась тяжелая ситуация с градообразующим предприятием ГОК Мамслюда. Сейчас идет конкурсное производство — последняя стадия процедуры банкротства. Я уже встречался и с конкурсным управляющим Павлом Пруцким, и с исполнительным директором Юрием Борисовым. Они гарантировали, что в ноябре на базе ГОКа будет создано новое предприятие. Я, как горняк, надеюсь, что слюдодобыча будет продолжаться и в дальнейшем. В последнее время рынок потребления растет, особенно это Китай, Казахстан и наши основные на сегодня потребители — нарофоминское предприятие "Эвинар".
По его словам, ликвидация поселков не является признаком окончательного умирания района — этим занимаются уже давно. Предыдущие администрации не создали программу поэтапного закрытия поселков. До 1997 года давались субсидии на выезд, и около двух тысяч семей выехали из района.
— Тогда и можно было закрыть такие отдаленные поселки, как Чуя и Согдиондон, содержание которых обходится в копеечку, — уверен мэр. — Этого не было сделано, поэтому сейчас уже дважды ставился вопрос перед областной администраций, подавали документы на присвоение данным поселкам статуса ликвидируемых, но увы...
Получив этот статус, например, жители поселка Надеждинска получили компенсацию за переезд и приобретение жилья. В то время она составляла до 800 тысяч на семью. Все желающие выехали. Сейчас такие документы тоже подаются в "серый дом", но областная администрация пока не может изыскать средств, и федеральные власти их тоже не выделяют. Люди — заложники системы и цены на авиабилет.
— Сейчас мы переселяем поселок Слюдянка в базовый поселок Луговский. Там буквально остается семь семей, из них двух бабушек в октябре переселяем в Маму. Нашли здесь однокомнатные квартиры. Там останется пять семей. Следующий кандидат на выселение — Согдиондон.
Оставшуюся слюду будут добывать вахтовым методом — только он, по словам мэра, экономически оправдан:
— Я сам пять лет работал на Чуе директором и знаю, что можно на данной слюде работать рентабельно и вахтовым методом. Иначе, как сейчас, обеспечение коммунальными услугами населения весьма затратно. Тем не менее на той же Чуе тепло уже дали, электроэнергия подается. Ситуация улучшается. Да и бежать отсюда у народа нет средств, они не выделяются. Жить нам все равно здесь придется. Все социальные объекты — детские садики, школы — работают, мы стараемся.
Бюджет района высокодотационный — если до 2005 года было 90% дотаций, то сейчас все 95%. За 2004 год собственные доходы района составляли 26 млн руб. В связи с изменением налогового законодательства 70% подоходного налога уходит в областной и федеральный бюджеты. В результате из 26 млн в районе осталось 10,8 млн.
В столь отдаленных от магистральных торговых путей районах, как Мамско-Чуйский, преступность всегда носит милый местечковый характер — украли у соседа, напились с соседом же, с ним же подрались, друг дружку поубивали сковородками... На Маме практически такая же ситуация с некоторым охотничьим колоритом.
До недавнего времени здесь превалировали кражи личного имущества и таежный криминал — на охоте время от времени пропадали люди. Сейчас резко выросло количество преступлений, связанных с потреблением подростками алкоголя, — разбои и грабежи.
Зато почти совсем отсутствуют две основные специализации криминального мира — организованная преступность и наркотики. Всех героиновых наркоманов здесь знают в лицо, и свободы для развертывания сети наркосбыта просто нет. Когда героин стал появляться на Маме, оперативники просто начали встречать каждый прилетающий самолет и вылавливать в стройных рядах пассажиров "все знакомые мне лица", как говорил Глеб Жеглов.
С другой стороны, посадить существующих наркоманов также невозможно по комичной причине — поскольку все в райцентре друг друга знают в лицо, сотрудникам милиции просто физически невозможно осуществить контрольную закупку. Поэтому минимальный оборот наркотиков существует.
Главный врач Мамской ЦРБ Тамара Чекашкина рассказала, что сегодня в районе зарегистрировано всего двадцать шесть наркоманов. Врачи познакомились с ними при забавных обстоятельствах: в прошлом году один наркоман умер от передозировки, и большинство из них так перепугались, что сразу примчались в больницу лечиться. Им никто не сказал, что это очень опасно. В этом году смертей от передозировки еще не было.
Основная масса тяжких преступлений происходит на бытовой почве. Как прокомментировал заместитель начальника криминальной милиции Мамского РОВД Сергей Мозер, все это связано с упадком района и злоупотреблением алкоголем.
В частности, бичом Мамы сегодня являются подростки из неблагополучных семей. Подростки пить и воровать начинают одновременно — лет этак с семи-девяти. Например, живет на Маме семья Щаповых. Отец и мать — хронические алкоголики, а девять их детей — умственно отсталые хулиганы и мелкие воришки, которых ненавидят соседи, ближайшие магазины и телефонная станция, с которой они воруют детали с цветными металлами.
Один из них несколько лет погиб, сорвавшись с трубы котельной (по версии милиции, его оттуда сшибли камнями другие пацаны, у которых Щапов что-то стянул). Старший, 16-летний Алексей, к всеобщему облегчению сейчас находится в заключении под предварительным следствием — по версии правоохранителей, он с приятелем, угрожая обычным кухонным ножом, изнасиловали 17-летнюю девушку, больную ДЦП.
На сегодняшний день все убийства в районе раскрыты. Когда был большой и процветающий район, охотников очень часто убивали из-за пушнины. Но сегодня Мамско-Чуйский район на карте Иркутской области закрашен красным, то есть полностью контролируется сотрудниками милиции.
— Формально у нас в районе живет один авторитет. Но для организованной преступности нет предпосылок — денег в районе нет, ГОК — предприятие убыточное, золота добывают чуть. В районе бандитам нечего делить, — прокомментировал Сергей Мозер.
Энциклопедии городов | Энциклопедии районов | Эти дни в истории | Все карты | Всё видео | Авторы Иркипедии | Источники Иркипедии | Материалы по датам создания | Кто, где и когда родился | Кто, где, и когда умер (похоронен) | Жизнь и деятельность связана с этими местами | Кто и где учился | Представители профессий | Кто какими наградами, титулами и званиями обладает | Кто и где работал | Кто и чем руководил | Представители отдельных категорий людей
