Каторга и ссылка В Сибири // «Сибирская советская энциклопедия» (1929)

Каторга и ссылка В Сибири

Содержание:

I. История каторги и ссылки в Сибирь.

II. Социальный и численный состав ссыльных.

III. Ссылка и колонизация Сибири.

IV. Общие условия отбывания каторги и ссылки в Сибири. V. Ссылка и общественная жизнь Сибири.

I. История каторги и ссылки в Сибирь. Словом каторга в греческом и сербо-хорватском языках в ср. века именовались большие военные гребные суда, к-рые приводились в движение усилием рабов, военнопленных и преступников, прикованных цепями к веслам. Название это сохранилось и позднее за тяжелыми принудительными работами, выполняемыми под особо строгим режимом.

В царской России приговоренные к каторжным работам содержались в особых тюрьмах или на особых работах. Каторжные работы могли быть срочными и бессрочными. Окончание срочных каторжных работ по дорев. законодательству связывалось с последующим направлением отбывающего их в ссылку на поселение. Ссылка на поселение могла быть также и самостоятельным видом наказания, назначаемым на определенный срок или бессрочно, обычно связывалась с различного рода ограничениями в правах, а иногда и с выполнением разного рода принудительных работ.

В царской России С. (принудительное поселение в определенном месте с лишением сосланного прав свободного передвижения) исторически возникла несколько раньше каторги. Она заменила собою практиковавшееся до того изгнание из пределов государства. Впервые С. была узаконена в дополнительном к Судебнику указе 1582, но не как самостоятельная кара, а как дополнительное последствие наказания кнутом обличенных в ябедничестве. В качестве самостоятельного наказания С. узаконя-ется со 2-й половины XVII века. Уложение 1649 определяет 10 случаев наказания ссылкой. К С. подлежали подьячие, вторично наказанные за невнесение в судебные книги дел с целью присвоения гос. пошлин; соучастники смертного убийства, учиненного при нападении на «двор», «насильством, скопом и заговором»; московские гор. и посадские люди, которые «учнут за ково закладыватися», воры, мошенники, картежники, грабители, разбойники, корчемники, табашники и др. Позднее целым рядом указов эти случаи осуждения в С. были значительно расширены. Изданы были дополнительно указы, распространяющие С. на убийц «пьяным делом, в драке, а не умышлением», на тех, «кто у себя медные деньги держать учнет», на бродяг, воров и их укрывателей, перекупщиков и хранителей краденого, подозреваемых, но не уличенных в разбое, и на тех, что наедет лошадью на беременную женщину; на проходящих в Москву «артелями» и не записавшихся в земском приказе, и извозчиков, «за езду на возжах», на уличенных в краже с пожара, а также на подозрительных и опасных лиц вообще. Но закон долгое время не определял точно места С, оговаривая все же «украинные» или «дальние города, куда государь укажет». Уложение 1649 в одном из случаев уже прямо указывает на С. в Сиб. на Лену. С этого времени Сиб. становится преимущественным, а затем и исключит. местом ссылки.

Каторга, как один из видов наказания была установлена с 1691. Мысль об использовании преступников в качестве рабочих на различных предприятиях была впервые высказана еще в 1668 переводчиком при московском дворе А. Виниусом. «Всяких воров и бусурманских полонянников, — говорит он, — можно на каторги сажать для гребли в цепях, чтобы не разбегались и зло не учинили, и чем таким ворам и полоняеникам, к-рых по тюрьмам бывает много, туне давать, и они бы на каторге хлеб зарабатывали». Эта надолго забытая мысль стала получать реальное осуществление в связи с той экономической политикой, к-рую проводил Петр I. От Петра I ведет свое начало крепостная фабрика. Успеху поощрительных мероприятий Петра I по ускорению роста отечественной пром-сти мешал острый недостаток вольнонаемных рабочих. Это и побудило его приписывать к фабрикам и заводам на некоторый срок или даже пожизненно женщин, виновных в разных проступках, и целые семьи за ч.-л. осужденных к выселению крепостных крестьян, а также разрешить купцам, открывающим фабрики и заводы, покупать населенные деревни. За купцами и помещики стали открывать у себя фабрики и заводы, используя на них труд своих крепостных. Т. о., возникновение и позднейшее развитие каторжных работ находится в тесной связи с развитием крепостничества, как сист. общественных отношений, покоившейся на использовании подневольного труда лично зависимых, бесправных работников. В К. эта система нашла свое наиб. полное выражение. Особенно остро испытывалась в эпоху Петра нужда в дешевых рабочих руках на галерах и позднее на постройке многочисленных крепостей и гаваней. Здесь-то и был впервые применен труд осужденных на каторгу. В Сиб. стали направлять каторжников с начала XVIII в., когда там потребовались рабочие руки. Открытие в 1722 Нерчинских золотых и серебряных рудников послужило гл. к тому толчком. Труд каторжных использовался кроме рудников на литейных заводах, на постройке крепостей и дорог, на винокуренных и солеваренных заводах. Непрерывное возрастание ссылаемых в Сиб. и необходимость упорядочения дела с пересылкой, размещением и устройством ссыльных и каторжан и управление ими первоначально было сосредоточено в Сиб. Приказе, на к-рый и было возложено заведывание С, в Сибирь в целом. Реформы начала XVIII в. внесли изменение в это положение. Сиб. Приказ был подчинен Сенату, а управление ссыльными было распределено между разными вед-вами: так передвижением ссыльных ведал Сыскной Приказ, а каторжанами на Нерчинских приисках ведала Берг-Коллегия. Во 2-й половине XVIII в., в связи с распространением на Сиб. общего положения о губ. учреждениях, управление делами о ссыльных было передано губ. органам.

Одновременно с этим закон расширяет случаи и круг применения ссылки. Политика полного личного закрепления крестьян за помещиками при Екатерине II выразилась, м. пр., в предоставлении помещикам права высылать принадлежащих им людей и крестьян обоего пола, годных к работе и не старше 45 лет, за разные «непотребства», непристойные и предерзостные поступки», в Сиб. (Сенат, указ, 13 декабря 1760). Вместе с тем и дворцовым, синодальным, архиерейским, монастырским и гос. крестьянам и купечеству предоставлено отдавать на поселение «непотребных и вредных для общества людей». Т. о., на ряду со С. в порядке судебного приговора над преступником, возникла особая ссылка, внесудебная. Начало XIX в. застает К. и С. в Сибири в крайне хаотическом состоянии. Порядок передвижения ссыльных, маршруты, охрана, довольствие и пр. обеспечение и порядок распределения ничем не регламентировались. Зачастую не было даже документов, удостоверяющих личные сведения арестантов и следующих за ними членов семьи: отсутствовали сведения о роде преступления и сроке наказания. В отношении сс.-каторжных не было точных указаний, куда и на какой срок направляется осужденный. Труд и положение каторжников не были регламентированы. Правда, указом Павла 1797 были сделаны попытки внести кое-какую определенность в исчисление сроков и в некоторые виды работ. Он разделил каторжные работы на три разряда: 1) тяжкие, выполнялись в рудниках Нерчинских и Екатеринбургских; 2) легкие, отбываемые на суконной фабрике в Тельме, и 3) «самые легкие»— работы в крепостях. Но не было определено признаков, по к-рым следовало производить такое деление; вопрос же о соотношении К. и С. совсем не был затронут. Сперанским были разработаны два устава: «Устав о ссыльных» и «Устав об этапах в сиб. губерниях» — образцы бюрократической регламентации. По смыслу «Устава о ссыльных» С. должны подлежать только преступники и не иначе, как по судебному приговору. Более тяжкие преступники ссылаются на каторжные работы, менее тяжкие- на поселение. Каторжные работы выполняются на фабриках и заводах и составляют первую часть наказания, по выполнении к-рой сс.-ка-торжные приравниваются к прочим ссыльным. Уставы предусматривают права и обязанности губернских и уездных властей по передвижению ссыльных, указывают маршруты для последних и содержат правила для руководства страже, сопровождающей ссыльных. Для заведывания С. в Сиб. были учреждены экспедиции о ссыльных—Тобольская, Томская и Енисейская,—и Тобольский приказ о ссыльных. К.-л. существенных практических изменений в положении К. и С. эти уставы не внесли. Фабрики и заводы отказывались принимать временных заводских рабочих, как беспокойный элемент; дорожный разряд вообще не существовал, ссыльные разбегались; ремесленные дома вскоре стали закрываться вследствие ненадежности дела и убыточности. Водворение на земле приходилось признать также неудачным. Постоянно возраставшая в численности С. выбрасывала на территорию Сиб. массу подвижного, оторванного от хоз. деятельности, не приспособленного к местным условиям, материально не обеспеченного населения. Это вело к бродяжничеству, беспризорности, нищенству, преступности. В связи с этим уже к середине 30-х гг. в правительственных кругах поднимается вопрос об отмене С. в Сибирь. Сиб. К-тет дважды делает об этом представление в Гос. Совет, но оба раза безуспешно. Гос. Совет высказывается за сохранение К. и С. в Сиб., при чем в основу своего решения он кладет след. характерное соображение: «соединение сих людей (преступников) во всяком другом месте (а не в Сибири) было бы истинной тягостью для правительства и для самого края». Уложение 1845 целиком сохраняет К. и С. как наказание за наиболее тяжкие преступления. При этом окончание каторжных работ осужденными сопровождалось последующим поселением в Сибири.

К. по продолжительности делилась на срочную и бессрочную, при чем последняя не означала пожизненной работы преступника, а регулировалась в зависимости от степени его исправления. По тяжести каторжные работы определялись в рудники, крепости и заводы. С. на поселение, как наказание за уголовное преступление, назначалась пожизненно, с лишением всех прав состояния и с поселением в Сиб. в местах «отдаленных» и «не столь отдаленных». С. на житье применялась в отношении привилегированных лиц с пожизненным прикреплением на житье и лишением всех прав личных и по состоянию присвоенных. С. на водворение устанавливалась в адм. порядке в отношении крестьян и мещан, передаваемых властям по приговорам обществ, а также в отношении отбывших арестантские роты и не принятых после того обществами, и, наконец, в отношении опасных для общественного и государственного спокойствия лиц.

Отмена крепостного права в 1861 повела к изменению и в положении К. и ссылки. С. крепостных в порядке помещичьего распоряжения и приписка крепостных к рудникам и заводам целиком прекратились, результатом чего должно было свестись до минимума число занятых на каторжных работах лиц. Но соц. сдвиги, произведенные реформами начала 60-х гг., вели к заметному росту преступности против собственности и власти и быстрому увеличению числа ссылаемых в Сиб. на К. и поселение. Крайняя неудовлетворительность положения последних снова выдвинула вопрос о К. и ссылке. Характер отношений к К. и С. теперь становится значит. иным, чем до реформ 60-х годов. Крепостной труд и крепостные отношения уже изжили себя в основном, сохранившись лишь частично в иной форме. Сибирь все еще привлекала внимание, как наиб. подходящее место для С., но положение сосланного стало иным, — с него снята была крепостническая зависимость, и он был предоставлен своим силам, но с ограничением в правах передвижения. С. стала только карой. К. превратилась в место отбывания наказания, имела теперь назначение жестоко покарать преступника, поставив его в исключит. тяжелые условия. Поэтому местом К. теперь избирают не обязательно Сиб. и не обязательно предприятие, а подходящее для заточения место. Положением 1869 было установлено, что присужденные к каторжным работам арестанты из Сиб. и Зауральской части Пермской и Оренбургской губ. подлежат направлению в Вост. Сиб. для отбывания каторжных работ. Из остальных же мест России в Вост. Сиб. направляются лишь все приговоренные на каторжные работы женщины и те из мужчин, за к-рыми добровольно последуют семьи. Остальные каторжники должны содержаться в особых тюрьмах—«централах», отличающихся от тюрем общего знач. более суровым режимом. Окончившие сроки в этих централах отправлялись все же на поселение в Сибирь. В Сиб. же решено отправлять всех бродяг. В Европ. России были учреждены особые каторжные тюрьмы: Илецкая, Виленская, Пермская, Симбирская и др., затем преобразованы в каторжные тюрьмы Орловские арестантские роты и Псковские исправительные арестантские отделения. В поисках наиб. отдаленных и удобных мест для каторжных тюрем, правительство обратило внимание на о-в Сахалин (см.). Командированный туда в 1873 чиновник департамента полиции Власов высказался за возможность устройства каторжных работ на Сахалине. В виде опыта туда было направлено 800 каторжан и при-ступлено к постройке тюрем. Первая Сахалинская каторжная тюрьма была построена в Дуэ в 1876, а в 80-х гг. было построено еще три: Александровская, Рыковская, Корсаковская и в 90-х гг. — Онорс-кая, Дербинская и Тарейская. За сосредоточение всей К. на о-ве Сахалине и в Забайкальской обл. — на карийских золотых промыслах и на др. работах в Нерчинском горном окр.,—высказался в 1882 нач. Гл. тюр. упр. Галкин-Врасский, после своей поездки на ДВ и ю-в Сахалин. С расширением каторжных тюрем на о-ве Сахалине и одновременно в Нерчинском окр., где были построены новые, — Ку-томарская и Мальцевская, — тюрьмы и перестроены старые, были упразднены многие российские каторжные централы.

С конца 80-х гг. и до рев. 1905 вопросы, связанные с К. и С. в Сиб., становятся с каждым годом острее и тревожнее. О них говорят, по мере возможности, в тогдашней краевой прессе, ими занимаются местные и центр власти. Проведение Сиб. ж. д. и в связи с этим изменение хоз. уклада Сиб. и характера ее связи с Россией, имело, на ряду с постоянно растущим числом и необеспеченностью ссыльных, огромное влияние на возбуждение вопроса об отмене С. в Сибирь. Еще в 1888 был внесен в Гос. Совет проект закона о прекращении С. административной. Проект предусматривал замену судебной С. на поселение в Сиб. срочным содержанием в тюрьмах. Но этот проект провалился якобы по финансовым соображениям. В 1898 нач. Гл. тюр. упр. Саломон, познакомившись с положением К. и С. в Сиб., признал, что С. в Сиб. отжила свое время и должна быть отменена во всех своих видах, не исключая и следующей за отбытием каторжного срока. В след. году была образована комиссия под председательством министра юстиции, на к-рую было возложено разрешение вопросов о замене С. в Сиб. другими наказаниями, об отмене или ограничении адм. С. по приговорам крестьянских и мещанских об-в, о переустройстве К. и последующего за нею поселения, об упорядочении участи ссыльных в Сиб. и др. В «высочайшем повелении», к-рым определялись задачи этой комиссии, прямо указывалось на нежелательность К. и С. в Сибири. «С усовершенствованием путей сообщения и способов пересылки арестантов, — говорилось в этом повелении, — а равно с общим культурным развитием Сиб., С. постепенно утрачивала свой карательный характер, вред же, наносимый ею Сиб., с каждым годом усугублялся. В настоящем ее виде она служит, в б. ч. случаев, лишь к развращению как самих сосланных, так и местного населения, а частые побеги с мест поселения вызывают появление во внутренних губ. бездомных бродяг, увеличивающих собою класс людей, опасных для мирного населения. В равной мере и К., являющаяся в установленной законами лестнице наказаний наиб. тяжелой карательной мерой, в действительности потеряла, в значит. степени, свойства таковой и потому требует коренного преобразования». Несмотря на это, комиссия пришла лишь к единственному решению — об отмене С. на поселение, сохранив, однако, таковую за преступления религиозного и гос. характера. Позднее эта комиссия была преобразована в комиссию по мероприятиям, вызываемым применением нового Уголовного уложения 1903, и ей было поручено переустройство каторги. Но она прекратила свое существование, не оставив никаких следов на преобразовании К. и ссылки.

После рев. 1905 вновь возникает вопрос о К. и С. в Сибири. В 1906 правительство было вынуждено закрыть каторжные тюрьмы на Сахалине. Между тем администрация и судебные органы приговаривали к К. и С. огромное число причастных к рев. движению. Правительство вновь обратилось к устройству центр. каторжных тюрем в России, в результате чего многие из российских тюрем общего значения и исправительных арестантских отделений были превращены в каторжные централы, с особо суровым режимом. Но отправка в Сиб. каторжные централы все же не прекращалась.

В поисках новых мест и форм содержания o приговоренных к К. за полит. преступления, возник проект Иркутского ген.-губ. Селиванова, который в 1908 и 1910 настойчиво добивался у правительства изолирования «полит. преступников» от населения устройством каторжной колонии на о-ве Ольхоне (см.). И хотя представление Селиванова получило полное одобрение, проект этот все же не был осуществлен.

Приспособленные вновь централы переполнялись заключенными, скопление к-рых постоянно создавало угрозу массовых побегов, бунтов, необходимость дорого стоящей охраны и больших расходов для государства. В связи с этим правительство вновь вернулось к мысли об использовании дешевого арестантского труда, к-рый мог быть в то время применен в больших размерах на постройках Амурской ж. д., Амурской колесной, на добыче кам. угля, торфа и пр. Нач. Гл. тюр. упр. Хрулев, ознакомившись лично с положением сиб. каторжных тюрем, высказался за сосредоточение всей К. именно в Сибири. По его докладу Сов. министров признал, что К. не отвечает своему назначению и преобразование не терпит отлагательства, и что необходимы спец. каторжные централы с исключит. суровыми условиями дисциплины и труда в пользу государства. Снова была образована комиссия при мин. юстиции и в 1913 в законодательные учреждения был внесен проект о преобразовании К., по к-рому предполагалось отменить С. как последствие осуждения в каторжные работы. Проект предусматривал устройство особых мест заключения для каторжных с наружной охраной из военного караула, после К. повсеместное жительство, за из’ятием некоторых местностей. Все эти бюрократические шатания, измышления и прожекты были прекращены революцией, когда указом Врем. правительства от 26 апреля 1917 все виды К. и С. были отменены. Каторжные централы и тюрьмы остались лишь местом заключения уголовных преступников. Октябрьская рев. довела отмену К. и С. в Сиб. до полного их уничтожения. Центр. каторжные тюрьмы были обращены в здания для хоз. предприятий, а тюрьмы Нерчинской К. были переданы местным органам власти на культурные цели. В настоящее время эти тюрьмы частично использованы для общественных нужд, а некоторые заброшены и подвергаются разрушению.

II. Социальный и численный состав ссыльных. Хотя указания законодательных актов о С. в Сиб. впервые встречаются в середине XVII в., но фактически она практиковалась уже задолго до того, как стала получать к.-л. признание в законе. Известно, что еще в 1593 в связи с делом об убийстве царевича Дмитрия были сосланы в Сиб. жители Углича и поселены в только что основанном г. Пе-лыме. Вскоре туда же были отправлены Годуновым опальные бояре Н. и В. Романовы «за намерение отравить ядом царя». Массовые и единичные ссылки в Сиб. применялись и при Шуйском. Впервые Романовы пользовались С. в Сиб. для расправы со своими противниками в борьбе за власть. Бояре, воеводы, духовные, а также и частные лица, подозреваемые в измене или поддержке оспаривавших у Романовых власть, ссылались в Сибирь. Уложение 1649 положило начало С. в Сиб. уголовных преступников. Но на ряду с последними продолжалась ссылка за полит. преступления участников различных массовых волнений, бунтов и восстаний, как, напр., псковского бунта 1650, восстания Ст. Разина в 1662, донских волнений в 1688, а также и раскольников. Борьба с Украиной значит. расширила круг лиц, ссылаемых в Сибирь. В 1671 ссылается в Сибирь гетман Демьян Многогрешный с сообщниками Грибовичем и Гвинтовкой. Вскоре за ними туда же ссылается гетман Самойлович с сыном. Много казачьих голов, сотников, полковников и войсковых писарей отправляются в самые отдаленные местности Сибири. В то же время в Сиб. ссылаются военнопленные поляки, немцы, литовцы, шведы и поступившие на русскую службу, но отказавшиеся служить, иностранцы. В самом конце XVII и начале XVIII вв. стрелецкие восстания дали огромное число сосланных в Сибирь. Т. о., уже к началу XVIII в. С. в Сиб. приобрела большие размеры, превратившись из случаев удаления отдельных опальных лиц и семейств в массовое явление. Движение общего числа поступивших в Сибирь ссыльных недостаточно изучено: Б. или м. достоверные сведения об этом имеются лишь с 1807 по 1900. Если расположить имеющиеся данные по периодам в ср.—год. исчислении, получиться след. картина: до 1825 включительно ср. год. число ссыльных и последовавших за ними членов семей было около 11 тысяч; 1826— 30—10 тыс., 1831 — 40 — 7,8 тыс., 1841—50 — 6,5 тыс., 1851—61 — 7,7 тыс., 1862 — 71 — 11,8 тыс., 1872 — 81 — 18 тыс., 1882 —91—ссыльных без семей 9 тыс., с семьями—до 14 тыс., 1892—1900—столько же. В 1900 всего ссыльных в Сибири насчитывалось до 287,5 тыс. чел. кроме каторжных. После 1907 одних только сосланных за полит. преступления ежегодно проходило до 6 тыс. человек.

Что касается соц. состава К. и С., он еще менее изучен, и о нем приходится судить лишь по общим, правда весьма ярко намеченным, чертам. С середины XVIII в. состав сиб. С. становится весьма разнообразным как по роду преступлений, так и по социальному положению. Тут мы встречаем в первую очередь участников заговоров и переворотов, — это почти исключит. крупные сановники, высшее дворянство и их приближенные. Екатериной ссылаются в 1726 в Охотск «противники устава о престолонаследии, избравшие наследника и мечтавшие выслать государыню за границу: Антонио Девиер, Григорий Скорняков-Писарев». В 1728 ссылается в Якутск Меньшиковым граф де-Санти. Вскоре сам Меньшиков со всем своим семейством ссылается в Бе-резов. В 1731 Бирон отправляет в С. в Сиб. семью Долгоруких. По свидетельству тобольского летописца за короткое сравнит. царствование Анны Ивановны в Сиб. было отправлено до 20.000 дворян. При Анне Леопольдовне был сослан в Пелым Бирон со своей семьей и приверженцами. Елизавета отправляет в Березов канцлера Остермана, в Пелым — фельдмаршала Миниха, в Н.-Колымск — барона Менгдена, в Ср.—Колымск — Головкина, на Камчатку—Ивашкина. В 1743 были отправлены в Сиб. С. Лопухин с семьей, кн. Путятин. Екатерина II отправляет в Сиб. «в вечные солдаты» участников попытки Мировича освободить из Шлиссель-бургской крепости Ивана Антоновича. С. в Сибирь дворян и крупных сановников за XVIII в. далеко не ограничивается, конечно, перечисленными случаями. Частые смены временщиков всегда сопровождались удалением в Сиб. под самый строгий режим побежденных соперников, а с ними и их семей и приверженцев, явных и подозреваемых.

Особо от этой группы ссыльных в Сиб. стоит наиб. значит. по размерам группа т. наз. гос. преступников, участников различных мятежей, и восстаний против феодальной реакции, усилившей закрепощение, эксплоатацию и разорение крестьянства и др. трудовых слоев. Основные категории этой группы — крестьяне, казачество и частью фабрично-заводское население. XVIII в. был полон попытками массовых восстаний. За восстаниями стрельцов следуют восстания казаков; булавинский бунт на Дону, бунт яицких казаков, волнения в Запорожье. Одновременно происходят в различных местах бунты монастырских и помещичьих крестьян. Появляются самозванцы, увлекающие за собою повстанческие массы. В результате жестоко подавляемых восстаний не малая доля участников высылается в Сиб. на поселение и в каторжные работы.

След. группу ссыльных и каторжан составляют крепостные крестьяне, высылаемые по усмотрению помещиков. В количественном отношении эта группа была весьма значит., если судить по тому, что только за первые десять лет применения устава 1760 в Тобольской и Енисейской губ. было поселено свыше 20.000 человек.

Последняя группа поселенных в Сибири на житье или в каторжные работы — это уголовные преступники. В соц. отношении эта группа не представляет такой определенности, как предыдущие. Несомненно, что в нее входила значит. доля крестьян и гор., торг. ремесленного и служилого населения. Но были и такие, которые утратили всякую связь с существовавшими тогда сословиями и классами. Эти деклассированные элементы, как побочный продукт распада натурального и развития товарно-крепостнического хоз-ва и составляли, вероятно, гл. массу уголовных преступников, направляемую в Сиб. на К. и в ссылку.

Б. или м. точное количественное соотношение различных групп ссылаемых в Сибирь за XVIII в. представить нет никакой возможности за отсутствием регистрационных данных того времени. С 1-й четверти XIX в. характер С. в Сиб. и соотношение отправляемых групп по роду преступления и соц. составу изменяется. Прежде всего совсем прекращается опальная ссылка. Высылка крепостных временно ограничивается, затем с конца 30-х гг. снова вырастает до рекордной цифры 2.775 за пятилетие 1842 — 46 и к 60-м гг. прекращается совершенно. Остаются две пр. группы — уголовные преступники и государственные или политические.

Состав уголовной К. и С. в социальном отношении был довольно пестрым. значит. яснее и легче поддается учету соц. состав т. наз. полит. преступников. Исторически он отражал в себе сменявшие друг друга в рев. движении соц. слои и классы. После подавления декабрьского восстания 1825 в Сиб. оказалась многочисленная группа гос. преступников из дворян. Вслед за ними туда же отправляются разбитые польские повстанцы 1830 и участники дела 1833. В 1839 в Сибири появляются ссыльные по делу «товарищеской организации польского народа», участвовавшей в большом заговоре Конар-ского, и далее на протяжении всех 40-х годов не прекращается С. в Сиб. поляков, принимавших участие в различных заговорах и выступлениях. Большинство ссыльных поляков—из дворян и лишь небольшой процент солдат из крестьян. С 1863 в Сиб. высылаются поляки, участники второго восстания. О численности ссыльных поляков этого периода можно судить по след. данным. Всего прибыло в Сибирь вместе с добровольно пришедшими членами семей в 1863 — 524 чел., 1864—10.649, 1865 — 4.671, 1866 — 2.829. Из этого числа ушло на К. 3.894 чел., на поселение 2.153, на житье 2.254 и для водворения 8.491, добровольных 1.830. По соц. положению б. ч. ссыльных повстанцев составляли дворяне, затем гор. жители и крестьяне.

После отмены крепостного права реформами 1861 открывается новый период борьбы с царизмом. В сиб. К. и С. оказываются Чернышевский (см.), петрашевцы (Ф. М. Достоевский (см.), Буташевич-Петрашевский (см.), участники каракозовского процесса 1866 (Худяков (см.), Ишутин и др.), долгу-шинцы (Долгушин, Папин), участники казанской демонстрации 1876 (Чернавский), процесса «50» (Петр Алексеев (см.), Джабадари, Бардина) и «193» (Вой-наральский (см.), Мышкин, Ковалик (см.), Синегуб, С. Лешерн и др.). Расправа с участниками движения 80-х гг. приводит в Сиб. на К. и С. до 4.000 чел. рев. социалистической интеллигенции, среди которой немало видных в истории рев. и сиб. общественности имен, как Аптекман, Якимова-Диковская, Веймар, Виташевский (см.), Горинович, Л. Дейч (см.), организатор Сев.-Рус. Раб. Союза В. Обнорский, участники польской партии «Пролетариат» (1884) — Ф. Я. Кон (см.) и др.

В соц. отношении этот период народнического движения дал сибирской К. и С., гл. обр., представителей наиб. передовой, революционно настроенной против остатков крепостничества, части ср. и мелкой буржуазии. Лишь единицы представляли рабочий класс и выходили из рабочей среды. В 90-х гг. рев. движение в России приобретает иной характер, начиная перерастать в массовую рев.-социали-стическую борьбу рабочего класса с буржуазией. Выходцев из буржуазных и мелкобуржуазных слоев и единичных передовиков из рабочего класса теперь все более и более заменяют в революционной борьбе с царизмом и капиталом передовые отряды фабрично-заводского пролетариата. Сиб. К. и С., особ. административная, начинает подвергаться изменению в своем составе,—все чаще и чаще появляются рабочие и ремесленники, за ними идут крестьяне. Преобладающими в составе К. и С. в Сиб. представители гор. и сел. пролетариата стали в последний период К. и С., после рев. 1905. Так по неполным и недостаточно проработанным данным 1908, в составе адм. С. находилось рабочих 41%, крестьян— 25 и разночинцев 34. Прибл. такое же соотношение наблюдалось по частичной регистрации и в составе С. лишенцев,—так по анкете 1912, произведенной в Иркутской перес. тюрьме за год, рабочих было 69%, а оканчивающие каторгу в то же время распределялись так: рабочих 46% , крест. 19, интеллигентов 35.

Место народников 70-х и 80-х гг. занимают рев. соц.-демократы. Большинство виднейших руководителей и участников Октябрьской рев. прошли через сиб. К. и С. этого периода. Напомним немногие имена: Ленин, Крупская, Сталин, Урицкий, Свердлов, Рыков, Ярославский, Орджоникидзе, Петровский, Бадаев, Мицкевич, Дзержинский, Фрунзе.

III. Ссылка и колонизация Сибири. Присоединение Сиб. с ее беспредельным и крайне слабо населенным пространством, с огромными природными богатствами и стремление к удержанию ее выдвигало перед центр. властью задачу хоз. использования естественных богатств и порубежной охраны этой страны. Для этого нужно было заселить ее, насадить в ней гор., ремесленное и торг. и сел. земледельческое хозяйство. Коренное население Сиб., численно незначительное и разбросанное по степям и тайге и занимавшееся охотой и звероловством, к тому же враждебно настроенное к пришельцам, не признавалось пригодным для насаждения новых хоз. форм и для защиты страны от внешних вторжений. Добровольные переселения из-за Урала были недостаточны. Решено было использовать для колонизационных целей ссылку. С этого момента, прибл. со 2-й половины XVII в. и до 2-й половины XIX в., С. являлась не только наказанием, но и своеобразным методом вербовки кадров колонистов края. Это вело к распространению наказания С. на очень широкий круг преступлений. С. же в Сиб. стали заменять и смертную казнь. В тех же колонизационных целях было отменено отсечение ворам рук и ног и «двупальцев» и предложено «ссылать их на пашню, с женами и детьми, на вечное житье». В связи с колонизационными задачами правительство проводило всевозможные мероприятия, имевшие непосредственной целью прикрепить ссыльных к определенным местам и к определенным видам хозяйственной дятельности. При этом и самые мероприятия менялись в зависимости от правит, видов и планов колонизации.

В целях колонизации ссылавшиеся в Сиб. в XVII в. делились на 3 разряда: одни ссылались «на службу», другие «в посад», третьи «на пашню». Первые должны были приписываться в разряды служилых людей по военному и гражд. вед-вам, — в боярские дети, дворяне, казаки, стрельцы и др. Они заполняли недостаток в служилых людях на окраине, подчинялись общему порядку гос. службы, получали «хлебное» и денежное жалованье. Второй разряд пополнял тяглое посадское население, приписываясь к назначенному местом С. городу. Третий разряд — ссылавшиеся на «пашню», т. наз. «ссыльные пашенные крестьяне», должны были образовать земледельческое население Сибири. Им отпускались казенные зем. участки и ссуда на первоначальное обзаведение, деньгами и натурой,—скотом, хлебом и орудием. Часть жатвы они были обязаны сдавать в казну «на государя».

До 30-х гг. XVII в. ссыльные беспорядочно направлялись в Сиб., без точного обозначения места, на усмотрение начальства. Поселялись они со своими семьями на неудобных для веления хоз-ва местах, куда меньше всего шли вольные поселенцы. Только с 30-х гг. XVIII в. расселение ссыльных идет по плану заселения отдаленных районов и выполнения крупных колонизаторских работ. По царскому указу 1731 и спец. распоряжению 1733 о заселении Охотска туда отправлены большие партии ссыльных с предписанием определять на службу, мастерство и на пашню и выдавать им содержание. Большинство поселенцев прикреплено было к земле, но первые же опыты показали, что хлебопашество невозможно, т. к. хлеба не вызревали, поселенцы бедствовали, и тяжелый подневольный труд пропадал даром. Ссыльные разбежались или перешли на другие работы. В конце 30-х и в начале 40-х гг. XVIII в. стали заселять ссыльными из крестьян Камчатку,—тоже в целях развития земледелия, но и этот опыт потерпел неудачу. Ссыльные переходили к рыбной ловле или разбегались. То же было и с опытом заселения местностей по Енисею,—от Енисейска до Туруханска. Одновременно с этим предприняты были попытки заселения различных мест по Ангаре, Лене, Вилюю, Колыме, Уде, Иртышу и др. рекам, но также мало успешно. С 1760 решено было воспользоваться ссыльными для колонизации Барабинской степи. Требовалось эту непроходимую и болотистую, крайне нездоровую местность, где не было оседлого населения, сделать пригодной для заселения, для чего в первую очередь осушить болота, устроить мосты, гати и пр. На эти работы были брошены огромные силы ссыльных. Что это был за труд, можно судить по одному позднейшему официальному источнику: «тысячами,— говорит он, — умирали поселенцы и крестьяне, усеивая своими костями болотистую Барабу: среди сиб. старожилов и до сих пор сохранились самые мрачные предания о тех поселениях». В 1783 делается попытка заселить каторжанами путь между Охотском и Якутском, — но каторжане скоро разбежались и образовали разбойничьи шайки. В 1799 по указу Павла было предпринято заселение Забайкалья. «Полуденный край Сибири, — говорилось в указе, — прилежащий к границам китайским, одаренный от природы, как плодотворным кряжем земли, так и благо-растворенным климатом, населен мало и не приносит той пользы, каковую бы государство от него получить долженствовало». В целях заселения предложено было направить туда в течение ближайших лет до 10.000 душ. Для заселения предназначены были отставные солдаты, преступники, не подлежащие отправке в каторжные работы, и ссылаемые помещиками не старше 45 лет и непременно с женами. Предложено было образовать селения, не свыше 100 дворов каждое, при чем ближе к границе селить отставных солдат, — а ссыльных — внутрь края. Предписано было построить для начала за счет казны дома для 2.000 душ, снабдить поселян из солдат и арестантов инструментом, скотом, посевными семенами и запасти полуторагодовую порцию хлеба. Но дома для ссылаемых не были выстроены, хлеб не заготовлен по случаю неурожая в Иркутской губ. и весь план колонизации Забайкалья был разрушен. Но опыты с устройством поселений на этом не прекратились; наоборот, до конца 30-х гг. XIX в. бюрократия усиленно проводит политику таких поселений. Так, в 1807 губернатор Трескин организует поселения для ссыльных в Нижнеудинском округе. Ссыльные, согласно его плана, заняты общественными работами,—вырубкой леса, постройкой жилищ, обработкой полей и т. п. Для этого они обеспечиваются инвентарем и семенами. В целях прикрепления к месту и хозяйству Трескин добивается по начальству того, чтобы ссыльным женщинам разрешалось вступать в брак только с поселенцами. Вся внутренняя жизнь в этих поселениях была регламентирована до мелочей, — включительно до правил выпечки хлеба, запряжки лошадей, умывания и порядка выполнения религиозных обрядов. Было, т. о., устроено до 18 сел в одном Нижнеудинском окр., в к-рых насчитывалось до 900 домов, с 19 кузницами, 29 хлебозапасными магазинами, 11 мельницами и 5 кожевенными заводами. Весь порядок в этих поселениях держался на принудительном труде и крайне суровом режиме. Палки и розги служили естественным средством воздействия на ссыльных, живших в казенных поселениях. Это была в сущности огромная каторга. Естественно, что, когда непосредственно ведавшее этим начальство за чинившиеся зверства было устранено, режим ослаб и поселенцы разбежались, оставив пустующими дома и целые поселения.

В 1827 Сиб. к-тет с участием Сперанского разрешил устройство на казенный счет новых поселений в Енисейской губернии. На это было ассигновано 479.000 рублей. Было создано 22 таких поселения — 14 в Канском округе, 6 в Минусинском и 2 в Ачинском. На устройство их были затрачены огромные средства. Водворение ссыльных началось в 1829. Их старались поселить в готовый дом и посадить на готовую пашню, засеянную казенными семенами. Поселянам была придана особая организация управления и надзора — старосты, урядники, казаки и смотрители казенных поселений. Труд поселенцев был также регламентирован до мелочей и носил принудительный характер. Но вскоре правительству опять пришлось убедиться в нецелесообразности больших затрат и усилий на казенные поселения, к тому же в 30-х гг. поднялся вопрос об отмене С. в Сиб. и опыт с поселениями был прекращен навсегда.

С точки зрения правительства использование ссыльных в качестве колонизационного источника не могло ограничиться одним лишь устройством их на земле и прикреплением к сел. хозяйству. Использование труда высылаемых в Сиб. мыслилось в разных видах. Кроме прикрепления к земле ссыльных определяли по разным другим занятиям, и в первую очередь к работам на рудниках, заводах, фабриках, по постройке крепостей, дорог и пр. Так, с помощью каторжного труда сооружались многочисленные сиб. крепости — Охотская, Петропавловская, Омская (1708), Семипалатинская (1718), Усть -Каменогорская (1720), Троицко-Савская (1727), Чин-дант и Акша, Ишимская, Петропавловская, Крестовская (1752), Бухтарминская, (1791). Одновременно с этим в Сиб. разрасталось число рудников, фабрик и заводов, которые нуждались в дешевой рабочей силе. Еще в середине XVII в. здесь открываются частными лицами и поступают затем в руки правительства некоторые солеваренные заводы — Троицкий, Устькутский, Усольский, позднее Селенгинс-кий и др. В 1700 был построен Нерчинский завод с несколькими рудниками. В течение XVIII и начале XIX в. открылось несколько суконных фабрик, — Тельминская, Омская, полотняных—Тобольская, фарфоро-фаянсовых фабрик и стеклоделательных заводов — Хайтинский, Покровский Иркут. губ., железоделательных—Петровский и Николаевский, винокуренных — Александровский, Илгинский, Каменский, Николаевский, Михайловский и др. На всех этих заводах уже в XVIII в. частично применялся каторжный труд. Еще в 1722 царским указом было дано распоряжение освобожденных от каторжных работ в России и назначенных к ссылке в Сиб. «послать и впредь таковых посылать с женами и детьми в Дауры на серебряные заводы». С этого времени довольно широко стали пользоваться трудом каторжников не в одних Даурах, т.-е. в Нерчинских заводах, а на всех крупных предприятиях Сиб., где в то время постоянно была нужда в рабочих руках. В 1-й четверти XIX в. на всех этих предприятиях работало ок. 4.000 каторжных об. пола. На некоторых заводах, как Петровский, Троицкий, Селенгинс-кий, Каменский, Екатерининский, каторжных рабочих насчитывалось от 300 до 600, а на Александровском в 1853 до 1.000 работающих каторжан.

По мере того, как в Сиб. развертывалось товарное хоз-во, проводились и улучшались пути сообщения, развивалось земледелие, росла крупная добывающая и обрабатывающая пром-сть,—С. и каторжные работы утратили свою роль в качестве метода колонизации. Казенные предприятия стали забрасываться или переходить в руки частных лиц; возникали и крепли частные фабрики и заводы, избегавшие применения подневольного, мало выгодного труда каторжан и ссыльных. Крепостные отношения изживались. Проведение Сиб. жел. дороги окончательно подорвало колонизационное знач. ссылки. Правительственная власть все чаще и чаще начинает подвергать сомнению колонизационную роль К. и С. и, наконец, приходит к выводу о том, что все надежды колонизовать Сибирь С. оказались совершенно безуспешными. Даже с количественной стороны, в смысле прироста сибирского населения, результаты колонизации ссыльными были ничтожны. Отсутствие определенных данных не позволяет решать, какая доля современного сиб. населения образовалась в результате оседания и естественного прироста ссыльных. Известно, что за XIX столетие поступило в Сиб. различных категорий ссыльных с их семьями более миллиона человек. Из этого числа в действительности осело в Сиб. сравнительно небольшое количество. По данным всеобщей переписи 1897 ссыльные всех категорий по Сиб. составляли в ср. 5,21% населения, с отклонением от этой нормы в отдельных районах преимущественного поселения ссыльных, при редком коренном и вольноприходящем населении, как, например, по Иркутской губ.—14%, на о. Сахалине— 31. Но и эту долю не составляет целиком укрепившееся, оседлое, занятое определенным видом хозяйственной или служебной деятельностью население. Большинство ссыльных ведет бродячую жизнь, занимаясь кражей, ниществом и пр. Так, по данным Гл. тюр. упр. по Забайкальской обл. на 1 января 1905 из 13.200 приписанных ссыльных, на месте числилось лишь 4 тыс., остальные были в безвестной отлучке, при чем около половины этого числа не получало даже и видов на жительство. Но из числившихся на месте немногие имели свои семьи и занимались хозяйством. С другой стороны, несомненно, что в указанные 5,21% не было включено потомство ссыльных прежних поколений и перешедших в крестьянское и др. сословия. С этой поправкой представление о доле С. в местном населении Сиб. было бы более близким к действительности и выразилось бы в несравненно более выс. цифре. Но и эта цифра не оправдывала бы тех надежд из расчетов правительства, к-рые возлагались на С. как на источник колонизационных кадров.

IV. Общие условия отбывания каторги и ссылки в Сибири. Правовые и материальные условия каторжан и ссыльных в Сиб. находились в зависимости как от общих взглядов центр. власти на роль К. и С., так и от произвола местных властей. Эти условия отличались в отношении различных групп ссылаемых в Сиб.—в отношении политических, с одной стороны, и уголовных, с другой. Основное различие в правовом и материальном положении проводилось между С. на поселение и каторгой.

Для опальной С. не существовало к.-л. общих правил, определявших материальное и правовое положение ссылаемых. Основным назначением этой С. была расправа с побежденной пруппой, стоявшей у власти, и временное или постоянное удаление правящей кликой своих наиб. опасных соперников с целью их полного обезврежения. Опальный высылался в Сиб. или просто без указания места его поселения (как было с де-Санти, к-рого перебрасывали в Якутск, оттуда в Верхоленский острог, потом в Иркутск и, наконец, в Усть-Вилюйс-кое зимовье) или прикреплялся к к.-н. поселению в спец. устроенном месте заточения, как это было с Романовым, Меньшиковым и др., или, наконец, заключался в к.-л. остроге и забывался навсегда. Условия пребывания опальных в местах заточения определялись для каждого в отдельности, но с сохранением довольно широкой сферы усмотрения местной власти. Опальных заключали в специальные остроги, или в земляные тюрьмы, в монастыри, ограничивали в пище, заковывали в цепи, подвергали всевозможным пыткам, обрывали у них уши и ноздри, подрезывали языки. Сроков пребывания опальных на месте заключения не определялось,—все зависело от продолжительности пребывания у власти победителя. Немало опальных погибло в таких условиях; некоторые же получили возможность возвратиться в прежнее состояние и даже к власти.

В др. условиях оказывались ссылаемые в порядке судебных приговоров уголовные преступники, раскольники, военнопленные, участники мятежей и ссылаемые помещиками крестьяне. На этот разряд ссыльных правительство смотрело в свое время как на колонизационные кадры и соответственно этому определяло их материальное и правовое положение. Поскольку необходимым условием колонизации Сиб. было их прикрепление к колонизуемым районам и использование их в целях развития ремесел и сел. хоз-ва, царское правительство в разные времена прибегало к разным мероприятиям, могущим, по его мнению, содействовать положит. разрешению задач колонизации. Так на первых порах в XVII в. ссыльных помещали в острогах и использовали на общественных работах. Позднее стали распределять их по соответствующим сословиям «в службу», «на пашню», «в посад». Ссылаемые не ограничивались в правах по сравнению со старожилами, пользуясь в некоторых случаях даже врем. льготами. Вместе с осужденными в Сиб. переселяли и их семьи, а для холостых проводились поощрительные меры к женитьбе и укреплению семейной жизни. Для этого предписывалось местному населению «старым пашенным крестьянам отдавать дочерей своих и племянниц замуж за ссыльных холостых людей», под страхом «имать на них пеню большую»; снимались с ссыльных законом установленные для брака ограничения, выдавались спец. средства по случаю женитьбы на обзаведение, прирезывались и давались земли, семенная ссуда, инвентарь и пр. Но все меры оставались только в сфере благих намерений начальства, так как для действительного обеспечения ссыльным поселенцам возможности оседлой жизни этих формальных дозволений и предписаний было далеко не достаточно. Многие из поселенцев приходили на место С. совершенно неспособными ни к какому труду, ослабленные старостью, мучительной каторжной или заводской работой, искалеченные и обессиленные пытками и тяжелой дорогой. Другие, сохранившие здоровье, не могли и не хотели осесть для трудовой жизни, разочаровавшись неудачными опытами, или были развращены тюрьмой и бродяжничеством. Третьи не находили на месте приписки приложения своим силам и знаниям за отсутствием спроса, вследствие недоверия к ним местного населения и за невозможностью завести свое хозяйство. И только незначительная часть ссыльных могла кое-как прикрепиться к месту. Но и она, как и прочие группы ссыльных, оказывалась в весьма неблагоприятных условиях быта. Все поселенцы были лишены права передвижения из мест приписки. Многие виды промыслов и торговли были для них запрещены, запрещалось приобретать недвижимое имущество. Но особенной тяжестью на них ложилось личное бесправие и безграничный произвол местных чиновников. Ссыльно-поселенцы могли быть подвергнуты за ничтожные проступки по усмотрению начальства до 100 ударов кнутом или розгами. Сибирские генерал-губернаторы были облечены властью предавать преступников из ссыльных военному суду. В 1884 для ссыльных введена была за некоторые важные преступления даже смертная казнь и военно-полевая юрисдикция.

Материальная необеспеченность, бесправие и произвол создавали для поселенцев полную невозможность превращения их в трудовое население Сибири. Попытка правительства укрепить ссыльных принудительным устройством в казенных поселениях закончилась, как мы видели, полнейшим крахом. Если с материальной стороны ссыльные в этих поселениях обеспечивались б. или м. достаточно, то условия их труда и личного быта сведены были до ужасов рабского существования. После этих опытов правительство снова вернулось к приписке ссыльных в деревни старожилов, предоставляя право на надел земли, освобождая первое время от податей и повинностей,—но предоставило их самим себе, не стало даже выдавать ни ссуды, ни вспомоществования. Казенным палатам в некоторых местностях Сиб. было предписано при наделении казенных крестьян землею прирезать по 25 дес.

на 100 душ населения и предоставлять по 15 дес. поселенцам. Этим мало кто мог пользоваться. Все это вело к тому, что освобождавшиеся из-под конвоя и из тюрем ссыльные уходили с места приписки с разрешения или без разрешения местной власти и занимались воровством, разбоями, шан-та-жем и нищенством, превращались в бродяг, убегали за Урал, оттуда снова направлялись в Сибирь. Единственным с п о с о б о м борьбы с такими условиями и был побег.

Значительно отличалось от условий С. на поселение отбывание каторжных работ. Уже самое назначение преступника в каторжные работы означало превращение его в лишенную всяких прав личность, обреченную на тяжкий подневольный труд. Каторжные работы лишь косвенно использовались в целях колонизации, гл. же их назначением, особ. в XIX и XX вв., было тяжкое наказание преступника. Поэтому приговоренный к каторжным работам сразу же оказывался как бы вне закона, предоставленный целиком усмотрению тюремного и конвойного начальства. Еще до поступления на К. осужденному приходилось испытать на себе ближайшие последствия карательного приговора: его заковывали в ножные, а иногда одновременно и в ручные кандалы, содержали в убийственных для здоровья тюремных условиях, впроголодь, без возможности к.-л. связи с внешним миром, за малейшее, хотя бы невольное, ослушание подвергали избиениям, заключению в карцер, истязаниям розгами, кнутом или палками. А были времена, когда каторжанам сверх того брили половину головы и таврили лоб. Тяжелым и губительным был уже путь каторжан через Урал и по Сибири до места каторжных работ, пока не была закончена Сиб. ж. дорога. До средины 60-х гг. XIX в. ссыльно-каторжных сопровождали от Перми до «места назначения пешим порядком, заковывали в цепи, даже сковывали друг с другом, в целях предотвращения побегов. Позднее были введены перевозки на подводах, местами по рекам на лодках или баржах и только с конца 90-х гг. стали перевозить арестантские партии по ж. дороге в спец. арестантских вагонах. В пути ссыльнокаторжные были совершенно во власти конвоя и местных чиновников. Избиения, даже убийства арестантов были обычным явлением. В результате, на К. арестанты после многих месяцев пути приходили уже измученными, обессиленными, физически слабыми или изувеченными, нередко психически больными. Здесь начиналась для них новая и более ужасная жизнь. Непосильный труд, иногда никому не нужный, нередко «измышляющийся,—как уверяет знаток каторги Максимов,—собственно для того, чтобы занять время и истратить напрасно силы арестантов»— выполнялся в невероятно трудной обстановке и сопровождался крайне жестоким режимом. Всякого рода правила содержания в К., предписываемые центр. властью, стали практиковаться лишь со 2-й половины XIX века. До того же условия содержания в К. на разного рода работах определялись властью и произволом начальников и хозяев заводов, куда приписывались каторжные для работ. Начальники каторжных тюрем, крепостей, заводов и рудников, по существу, обладали неограниченной властью и творили, что хотели и что только было в их силах. История К. до начала XX в. знает немало чудаков, подобно В. В. Нарышкину, либеральствую-щих законников, как Лятоскович, извергов и садистов, в роде Милекина, Рычкова и Рика, тупых и ограниченных вояк и самодуров, как Черницын,—управлявших сиб. каторгами. Но не только самовластие непосредственно ведавшего каторгой начальства определяло режим,—последний поддерживался силой и авторитетом более высокого начальства. Тюремное начальство было лишь выразителем и проводником более общей и суровой воли тогдашних общественных отношений—крепостничества. В положении каторжанина элементы бесправия, личной зависимости—с одной стороны, произвола и полной безответственности—с другой,—достигли предельного развития. Если крепостным в известной мере еще дорожили его владельцы, как определенной имущественной ценностью, хоз.—трудовой силой, то каторжником совсем некому и незачем было дорожить. Изнурительный труд в крайне вредной для организма обстановке и продолжительный рабочий день под непрерывным присмотром наемных надзирателей сопровождались зачастую избиениями, ударами кнута или палок; плохое и недостаточное питание, не отвечающие сезонам и условиям работы одежда и обувь; быстрое изнашивание организма, болезни, преждевременная старость или ранняя инвалидность и смерть,— вот что было лучшим уделом для осужденных в каторжные работы. Не случайно, что по официальным данным на 1833 из 15.949 чел., числившихся в каторжных работах в Вост. и Зап. Сибири, 5.820 чел. были признаны неспособными к работам и уволены до окончания срока. В 40-х и позднее в 70-х гг. законодательство стремилось внести в положение отбывающих каторжные работы некоторые формальные изменения, продолжая рассматривать К., как место тяжких принудительных работ. Эти изменения не затрагивали существа дела. Они сводились лишь к установленной категории по продолжительности срока, чего раньше не было установлено,—срочная и без срока, и по тяжести, различая рудники, крепости и заводы.

По закону 1879, в основном сохранившемуся до самой рев., были установлены 3 разряда каторжан: 1) бессрочные и на срок от 12 до 20 лет, 2) срочные от 8 до 12, 3) от 4 до 8. Первые заковывались в ручные и ножные кандалы, прочие только в ножные на разные сроки. Срок каждого каторжанина делился на 3 части: а) испытуемый,—с наиб. суровым режимом и ношением кандалов, б) исправляющийся,— несколько ослабленный режим, без кандалов, в) вне-тюремный, переходный от тюремного каторжного режима к поселению, т. наз. вольная команда. Внутренних условий отбывания К. это не задевало. Выход из этих условий уголовная, да и политическая, К. того времени могла искать лишь в побегах с работы или из заключения, в протестах разного рода, вплоть до убийства надзирателей и начальников, и в бунтах. Побеги служили наиб. распростр. методом избавления от каторги. По статистическим данным, относящимся к последним десятилетиям перед отменой крепостного права, ежегодно уходило в бега с сиб. заводов до 1.300 чел., из коих до 20% возвращалось в результате поимки. Из одного Александров-кого винокуренного завода (Иркут. губ.) за 25 лет перед отменой крепостного права бежало до 7.000 человек. За десятилетие 1823— 33 с двух винокуренных заводов Томской губ. из 2.973 каторжан бежало 733. В Енисейской губ. за 5 лет с 1828 по 1833 бежало с Каменского винокуренного завода из 285 каторжан 259, из Троицкого солеваренного завода из 680 каторжан бежало 290. Пойманного ожидало ухудшение условий. Прежде всего его подвергали наказанию кнутом от 50 до 100 ударов в зависимости от разряда, и увеличивали срок отбывания от 10 до 20 лет, заковывали в кандалы, приковывали к тачке или к тюремной стене. В одном Петровском заводе в 1831 было приковано к тачке за побеги более 100 арестантов, в 1848 на цепях к стене 13. Случаи самоубийств каторжан, индивидуальных нападений на стражу и начальство, с тем чтобы быть пристреленным, никакая статистика не отмечает, но К. знала их в достаточном количестве. Из крупных открытых возмущений против каторжного режима до 60-х гг. прошлого века обращают на себя внимание два. Одно из них относится к 1828, когда в Клич-кинском руднике было оказано организованное сопротивление военным горным командам. Сопротивлением руководили декабристы, во главе с Сухино-вым. Оно было подавлено, участники наказаны 400 ударов кнута и казнены, и только Сухинов перед казнью покончил самоубийством. Второй случай относится к 1861, когда отправленная из Нерчинска на Кару партия ссыльно-каторжан в 180 чел. взбунтовалась на пароме между Шилкинским заводом и Усть-Карой. Арестанты разоружили конвой из 15 конных и 30 пеших казаков, побросали их в воду, а затем причалили к берегу и 80 чел. из них, вооружившись винтовками, бежали.

К 60-м гг. значение каторжных работ на рудниках, фабриках и заводах, в крепостях и пр. свелось на-нет, подобно тому, как перестала себя оправдывать вообще система крепостнического труда на пром. предприятиях. Но реформы 60-х гг., расчистившие в известных пределах дорогу пром. капиталу, не уничтожили в прямой мере крепостнических отношений. Это находило отражение и в положении каторжан. Почти все заводы, фабрики, рудники, за исключением кабинетских, т.-е. составляющих собственность царя, перестали пользоваться принудительным каторжным трудом. В 1861 мастера на Нерчинских заводах и золотых промыслах получили свободу от обязательных работ и превратились в вольнонаемных. На кабинетских же золотых промыслах оставался еще значит. контингент обязательных рабочих, ссыльно-каторжан. Там еще в 1864 их было на одной Каре 1.200, в Шахтинске— 1.300 и в др. местах. К 60-м гг. относятся поиски новых мест для постройки каторжных тюрем. От прикрепления к разным заводам, фабрикам и рудникам правительство переходит к содержанию каторжан в особо устроенных тюрьмах. По закону 1879, приговоренные к ссылке на К. должны быть подвергаемы тяжким принудительным работам и поселению в Сиб. по отбытии срока работ. Каторжные работы сопровождаются содержанием в каторжных тюрьмах. Но это изменение в общем устройстве каторги мало чем отразилось на правовом и материальном положении каторжан. Правда, теперь К. перестала быть вотчиной или поместьем особых безответственных чиновников, в руках к-рых находилась целиком личная судьба каторжан, она приобрела более определенные формы организации, с центр. направляющими органами, с б. или м. устойчивой системой управления. Но, вместе с тем, был создан особо суровый режим для каторжных тюрем; за начальниками сохранена большая власть; сохранились и тяжкие работы, гл. обр. на кабинетских землях, по постройке железных дорог и грунтовых путей. Но на эти работы использовались уже не все каторжные арестанты, а по усмотрению начальства лишь некоторые разряды, начиная с исправляющихся. Основная масса каторжан находилась в каторжных тюрьмах и централах. Так, напр., по данным тюремного вед-ва на 1 января 1908 из 1.485 чел. заключенных Александровской центр. каторжной тюрьмы на работах в мастерских было лишь 100 человек. Вне тюрем и централов каторжане использовались по Сиб. на осушении болотистых почв, канализации, снятии торфов, добыче каменного угля, золота, на постройке Сиб. ж. д., где ежедневно работало в ср. до 1.000 каторжан, на Амурской ж. д. (до 7.000 чел.) были заняты рубкой леса, уборкой, корчеванием, удалением мхов и кочек и на проведение Амурской колесной дороги (см.), известной особ. тяжелыми условиями труда и режима, не уступавшей своими ужасами знаменитой Барабе. Условия К. и С. в Сибири для политических XIX и XX вв. в основном были теми же, с тою лишь разницей, что на положение политических оказывали существенное влияние, с одной стороны, происходившая в стране революционная борьба с царизмом, а с другой — сист. организованное противодействие режиму со стороны самих политических. Из каких бы социальных слоев ни выходили осужденные за политические преступления, в чем бы ни выражалась их вина — правительство усматривало в них своих кровных врагов. Чем выше и смелее подымалась революционная волна против царизма, тем решительнее и ожесточеннее правительство расправлялось во время ее отлива с полит. пленниками. Нужно было не просто покарать преступника, исправить его или извлечь из него материальную выгоду, как это установилось в отношении уголовных,—а сделать его безвредным для власти, обессилить, сломить его революционный дух, разложить идейно или уничтожить. Для этой цели вполне достаточными были бы и те варварские условия унижения достоинства и уничтожения личности, в к-рых находилась уголовная К. и С. в Сиб.,—но правительство никогда не довольствовалось этим, оно прибавляло еще особые условия для воздействия на политических. Это одинаково относится как к С., так и к каторге. В С. 1-й половины XIX в. политические приписывались к местным сословиям и получали возможность вести хоз-во или состоять на службе. Для того времени удаления политических за Урал, особенно в глубь Сибири, могло служить уже достаточным обезвреже-нием, если принять во внимание одни лишь расстояния, делавшие для ссыльных невозможным общение с внешним миром. Власть определяла для каторжных работ и С. наиб. удаленные от центра и суровые места. Нерчинская К., где было большинство каторжных тюрем, находилась в самом дальнем юж. углу Сиб., на Китайской границе в совершенно незаселенной местности. Енисейская группа, где концентрировалась многочисленная С., была удалена к С. между 58 и 68°, а Якутская между 62—70°, т.-е. наполовину за Полярным кругом. Центры Якутской С. находились на расстоянии 8—9 тыс. км от Москвы. Несмотря на полную изоляцию политических ссыльных таким их размещением, власти все же подвергали их особому систематическому надзору и ограничениям. А некоторые, как Чернышевский (см.) в Вилюйске, находились в условиях тюремного режима.

По мере развития торговли и промышленности в Сиб., а вместе с тем и путей сообщения, почты, телеграфа,—и, наконец, с проведением ж. д., окончательно связавших Сиб. с Россией, изолированность Сиб. и ее отдаленных частей значит. уменьшилась. Возможность сношений с внешним миром и возможность побегов возросли. Одновременно с этим разрасталось и рев. движение в России. В Сиб. уходило в К. и С. все большее и большее число полит. «преступников». Соответственно этому усиливался надзор за политическими, сосланными в Сибирь на поселение или на временное житье в адм. порядке и режим в каторжных тюрьмах. С конца 70-х и особенно с начала 80-х гг., когда в результате поражения в борьбе с царизмом в С. и на К. в Сиб. оказались тысячи политических, активных участников движения народников, правительство обрушилось на них массой всевозможных репрессий, далеко выходящих за установленные общие правила содержания каторжных и ссыльных. Политических поселяли в самых отдаленных и изолированных местах Сиб., где труднее всего было обеспечить себе возможность существования и где политический обрекался на жизнь полудикаря. Ссыльным запрещалось отлучаться из места приписки, заниматься воспитанием детей и преподаванием, запрещалось иметь аптеки, фотографии; им не дозволяли служить в правительственных учреждениях, заниматься медицинской практикой. Да и разрешенными видами занятий полит. ссыльный мог воспользоваться лишь с дозволения местного начальства, к-рое могло по усмотрению и отказать. Некоторой части политических удавалось экономически закрепиться и войти в состав коренного населения. Другие же стремились избавиться от таких условий путем побегов, вооруженных сопротивлений и самоубийств. 80-е годы полны таких трагедий. В Селенгинске бросается со скалы Надтачин, в якутской С. убивает свою жену и кончает самоубийством рабочий Бачин, участник «процесса 193», в Киренске повесилась Гу-ковская, в Енисейске стреляется Павлов, в Томске — Бычков и Кропоткин, в Верхоянске-Багряновс-кий и т. д. Побеги, чаще неудачные, происходят то случайно, то заранее подготовленные. В 1879 Дебо-горий-Мокриевич, Орлов и Избицкий бегут, обменявшись фамилиями с уголовными, в 1881 Ю. Богданович организует ряд побегов (Клименко, Панкратов, Чикоидзе, Ромась). В 1882 попытки к побегу совершают Серошевский, Лион, Александрова и др. Бежит из Ишима Бардина. Но все это только усиливает бдительность властей и ухудшает общее положение. В целях самозащиты ссыльные вынуждены были в 1889 организовать вооруженное сопротивление в Якутске, в результате чего было убито 6 чел. политических, казнено 3 и отправлено в каторгу 20 человек. К концу 90-х и 900-е годы полит. С. становится массовым явлением, но условия мало чем разнятся от прошлого, если не считать того, что теперь в С. появляются все больше «лишенцы», приговоренные к ссылке с лишением всех прав или приходящие по отбытии каторжного срока во вне-сиб. тюрьмах. Положение «лишенцев» было еще более худшим во всех отношениях по сравнению с прежней адм. ссылкой. Психические заболевания, самоубийства, протесты и побеги становятся повседневным явлением. Укажем на так называемые Романовские события (см.) в 1904 в Якутске и Ту-руханский бунт (см.) в 1908; из наиб. известных побегов этого периода назовем побеги В. Яковлевой и Е. Брешковской. Но особенно жестокими для политических были условия каторжного режима. Поколение 80-х и 900-х гг. пережило беспримерные в истории физические и нравственные пытки. Как только спадала рев. волна, правительство, чувствуя себя победителем, не останавливалось ни перед какими мерами, чтобы физически и морально раздавить взятого в плен врага. Мы имеем два таких, наиб. определенно выразившихся, периода— первый из них связан с рев.-народническим движением 70-х и начала 80-х гг., второй с массовым рабочим и крестьянским движением 1905—1906. Без того суровые условия, установленные для всех каторжан в общем порядке, ухудшались произволом местных тюремных чиновников в отношении политических. Лишение переписки с родными и знакомыми, запрещение свиданий, книг, нарочито грубое обращение, отделение от товарищей и совместное содержание с уголовными, натравливания надзирателей и уголовных, всевозможные издевательства включительно до карцера, избиений и телесного наказания—все это делало существование политических невыносимым. В этих условиях мы встречаемся с бесчисленными самоубийствами политических, отчаянными попытками к побегам «с нападением на стражу, бунтами и т. п. В 80-х гг. известны след. наиб. выдающиеся побеги и неудачные попытки к ним: в 1880 через подкоп в Иркутской тюрьме ушли Попко, Березнюк, Волошенко и др., в 1881 бежали с Кары путем пролома потолка Мышкин, Хрущев, Диковский, Минаков и др: (были пойманы), в 1882 из Иркутской тюрьмы бежала Ковальская.
В 900-х гг. в последний период существования каторги, из индивидуальных побегов с каторги известны побеги Гершуни, матроса Зоренко, П. Кларка, Одинцова, М. Школьник и др. Много было побегов с работ. Были и попытки массовых побегов, из к-рых особенно выдаются побег «романовцев» из Александровской перес. тюрьмы в 1905, закончившийся для большинства неудачно, и побег-прорыв 20 полит. арестантов из Александровской центр. каторжной. тюрьмы в 1908, закончившийся убийством и ранением надзирателей и нескольких бежавших и смертным приговором для всех пойманных. В какой мере невыносимыми были каторжные условия для политических, можно судить более всего по тем протестам, к-рыми полна жизнь каторжан 80-х и 900-х гг. и к-рые выражаются в отчаянных попытках протеста и самоубийствах. В 1880 стрелялся на Каре Семяновский в связи с циркуляром Лорис-Меликова о возвращении полит. каторжан из вольной команды в тюрьму, в след. году там же отравился спичками Родин. В 1882 Кутитонская стреляет в Чите в губернатора Ильяшевича. В 1888 подымается бунт против режима на Сахалине, а в 1889 разыгрывается Карийская трагедия, возникшая вследствие телесного наказания Н. К. Сигиды, ударившей в лицо коменданта Масюкова за издевательства над Ковальской (см. Карийская каторга). С 1907—1908 положение полит. каторжан сделалось еще более невыносимым. Регламентация внутренней жизни каторги и условий труда были целиком направлены к подавлению личности заключенных. Из многочисленных протестов этого последнего периода каторги, унесших с собою немало жертв, выделяются: 1) бунт в Тобольской каторге (1907), закончившийся убийством полит. Семенова, ранением других и судебным приговором с увеличением сроков К. (вскоре после протеста был убит на улице нач. каторги Богоявленский); 2) протест в Акатуе (1907), события в Зерентуйской тюрьме (1910), послужившие ответом на режим и применение порки к «политикам» и выразившиеся в самоубийстве Е. Сазонова и в коллективной попытке отравления ядом и перерезыванием артерий; 3) кутомарская история (1912), ответ на издевательства нач. Головкина—отравление Лейбазона, Рыч-кова, Маслова, Пухальского и в покушении на самоубийство ряда других политических заключенных.

В борьбу с бесправием, произволом и необеспеченностью полит. каторжане и ссыльные вносили известную организованность, чего нельзя сказать об остальных группах. Еще декабристы организовались внутри Читинской и позднее Петрозаводской тюрьмы в т. наз. коллективы или коммуны. Задачей этих коммун было об’единение заключенных для выступлений перед начальством и для внесения товарищеских начал во внутреннюю жизнь коллектива: общее питание, помощь в образовании и пр. Позднее красной нитью через всю историю полит. К. проходит существование таких, конечно нелегальных, коллективов. Особенно значит. роль эти коллективы играли в некоторых каторжных централах после рев. 1905. Так, коллектив Александровской центр. каторжной тюрьмы об’единял на протяжении десятилетия в ср. ежедневно до 200 человек. Он имел свой устав, постоянный орган представительства и руководства из 3 лиц, особый товарищеский суд, общую кассу, камерные коммуны, библиотеку, организованные сношения с волей. В том же направлении действовали и полит. ссыльные. Они организовывали в подпольном порядке, помимо общих об’единений, артели, столовые, кассы взаимопощи и пр. Известны случаи коллективного издания подпольных листовок, газет и журналов, посвященных условиям жизни и борьбы полит. ссыльных («Вестник Ссылки»). Временами полит. С. в целях об’единения и согласования деятельности отдельных коллективов, указывалось даже проведение с’ездов. Из таких с’ездов последнего периода могут быть отмечены Черем-ховский и Нарымский. Последний состоялся в 1912 под председательством И. Н. Смирнова и избрал врем. бюро для координации действий по борьбе с полицией и для организации побегов.

V. Ссылка и общественная жизнь Сибири. Существование С. в Сиб. на протяжении более чем 3 столетий не могло пройти бесследно для сиб. общественности и хозяйства. С. играла весьма значит. роль в различных проявлениях местной жизни. Не следует только думать, как это нередко наблюдается, что уголовная ссылка отбрасывала на Сиб. лишь густую тень морального разложения и преступности, тогда как ссылка политическая светила местной общественной жизни ярким светочем культуры и знания. В действительности дело обстояло не так просто. Не всегда уголовная С. играла отрицательную роль в местной жизни, — точно так же и роль полит. С. не может быть признана во все времена одинаковой. Полит. С. менялась в своем соц. составе и на различных этапах развития Сиб. оказывала различное влияние на местную жизнь и зачастую в различных направлениях. Только с этой историко-диалектической точки зрения и можно более правильно подойти к пониманию роли К. и С. в Сибири.

Несомненно, что первые два с половиной столетия расширения и заселения сиб. территории, уголовная и групповая полит. С., поскольку она оседала на местах и использовалась на тяжких принудительных работах, сыграла очень большую роль не столько в охране территориальных приобретений, сколько в насаждении и развитии новых хоз. форм. Припомним работы по расчистке лесов и полей, проведение трактовых и жел. дорог, разработку руд, работы на фабриках и заводах,—все это облегчало Сиб. в будущем быстрое развитие частно-капиталистического хоз-ва, рост гор. буржуазной культуры. В том же направлении влияло и ведение осевшими ссыльными самостоятельного хозяйства. Но это могли делать лишь ссыльные, хоз. обеспеченные—стало быть вышедшие из экономически крепкой среды купцов, ремеслеников, богатеющих крестьян и пр. Позднее среди уголовных наиб. роль в развитии хоз-ва имели сектанты,—особ. духоборы и скопцы. Последние поселялись в Якутской обл. и прочно оседали там в особых поселениях, занимаясь сел. хоз-вом и ремеслами. Для Якут. края это были пионеры во многих отошениях. Они аклима-тизировали многие сорта полевых злаков, никогда прежде не культивировавшисхя там, развили огородные культуры. Ими были построены мельницы, кожевенные заводы, организованы столярные, токарные и сапожные мастерские, кузницы, красильни и т. п. С отменой крепостных отношений сиб. горные промыслы, фабрики, заводы, сел. хоз-во, поскольку оно превращалось в товарное, стали поглощать огромное количество вольнонаемного труда. Вряд ли есть основание сомневаться, что долгое время гл. источником, откуда черпалась для этого рабочая сила, была ссылка. Некоторое представление об этом дают, напр., такие цифры: среди рабочих на золотых промыслах Енисейской губ. было ссыль-но-поселенцев в 1863—53%, в 1864—58, в 1865—51, в 1866—53 и т. д., тогда как мещан и крестьян сиб. губерний соответственно по годам было: 36, 31, 43, 41%.

Что касается полит. С. XIX и XX вв., то ее влияние на местную жизнь выражалось в разнообразных формах и шло различными путями. Придерживаясь принятой нами периодизации К. и С. в Сиб., с необходимыми оговорками о взаимопроникновении и переходе одного периода в другой, видим, что основные различия этого влияния для каждого периода станут совершенно очевидными. До отмены крепостного права основным ядром политической К. и С., как мы видели, были выходцы из дворянской среды, к-рые так или иначе порывали с пришлым своего класса, овладевали идеалами передовых слоев европейской буржуазии и становились в оппозицию самодержавной власти, проповедуя идеи полит. свободы и равенства. Декабристы были наиб. типичными представителями этого периода, а вместе с тем и наиб. влиятельными из всех тогдашних полит. групп. Но влияние декабристов было поверхностным,—оно проникало лишь в верхние слои местной буржуазии и отчасти чиновничества. И по своему содержанию деятельность декабристов ограничивалась культурничеством. В этом отношении они были проводниками идей модного тогда западно-европейского либерализма. В качестве едва ли не первых сознательных культуртрегеров Сиб. декабристы проявили себя в различных областях жизни: в хоз., научно-исследовательской и культ.-просветительной. Многие из них заняты были на поселении сел. хоз-вом, ремеслами, даже заводскими и фабричными предприятиями, стремясь примером содействовать под’ему и качественному изменению местной пром-сти (см. Декабристы). Науч-но-исследоват. деятельность декабристов была незначительна, — она выразилась в собирании материалов по ботанике, энтомологии, этнографии и участии в научных экспедициях крайнего севера. Большое значение декабристы имели в культ.-просвет. работе, в распространении грамотности среди гор. населения. Т. о., ссылка 1-й половины XIX в. не вышла за границы интеллигентского культурничества, оказала небольшое влияние на общественно-полит. воспитание и организацию масс. Это может быть отнесено в общем не только к декабристам и польским инсургентам, но также и к петрашевцам и каракозовцам. Влияние шло и воспринималось именно в том духе и направлении, в каком шло развитие самой общественной жизни в Сибири.

В несколько иных формах проявлялась и иного характера была роль С. т. наз. народнического периода. К 80-м гг. XIX в. общественная жизнь Сиб. приобрела иной вид, чем это было во времена декабристов. Прежняя изолированность и крайняя отсталость Сиб. во всех отношениях, в значит. мере смягчилась благодаря улучшению средств сношения, развитию трактов и водных путей. Выросла крупная торг. и пром. буржуазия, к-рой были нужны и культ. работники в хоз-ве и, в некотором роде, идеологи, выразители ее стремлений и требований. Таких работников и даже идеологов сиб. буржуазия находила себе среди полит. ссылки этого периода. В общей своей массе, народническая С. состояла из выходцев средних, отчасти мелкобуржуазных слоев, обладала сравнит. выс. образованием и навыками в работе по различным специальностям. Эта С. могла дать врачей, педагогов, статистиков, инженеров, агрономов и пр. Правда, педагогическая деятельность, как правило, была для ссыльных запрещена, но это не мешало либеральной буржуазии пользоваться силами ссыльных для вольного образования своих детей. Иметь воспитателем детей к.-н. из ссыльных для сиб. буржуазии того времени означало то же, что в начале XIX в. для русских дворян иметь француза гувернера. Но педагогическая деятельность С. 80-х гг. не ограничивалась обучением мещанских и купеческих детей грамоте и др. предметам общего образования— ссыльные вложили очень много любви и сил вообще в культ.-просвет. работу края. Они были инициаторами и активными участниками обществ грамотности, обществ нар. домов, библиотек и пр. По своему внутреннему содержанию, это была ничем не связанная с пропагандой социалистических и рев. идей народников деятельность, носившая исключительно культурнический характер. В исследовании края в хоз., географическом и этнографическом отношениях и особ. в местной печати деятельность полит. ссыльных перерастала этот культурнический характер и объективно становилась крупным общественным служением. От экстенсивного использования естественных богатств Сиб. капитал должен был перейти к рациональному и интенсивному их использованию. Понадобилось длительное, систематическое и всестороннее их изучение, что и отмечается с 80-х гг. многочисленными исследовательскими экспедициями, возникновение научных учреждений и организаций, музеев, средних и высших учебных заведений научных изданий, спец. обследованиями статистического характера местных хоз. условий и пр. Ни одно из таких исследовательских предприятий и учреждений не обходилось без активного участия ссыльных,—больше того, только это участие ссыльных обеспечивало экспедициям и др. видам исследовательской деятельности тот крупный успех, к-рым они пользовались. Возникновение и развитие многих местных музеев связано целиком с участием политических ссыльных. Тобольский, Семипалатинский, Якутский, Читинский, Иркутский и др. музеи были созданы руками ссыльных. Среди музейных работников, отдавших свои силы собиранию и научной разработке естественно — исторических, археологических и этнографических материалов, особенно выделяются имена: Луговской (Тобольский музей), Коншин (Семипалатинский), А. К. Кузнецов (Якутский, Читинский и Нерчинский), М. П. Овчинников, Д. А. Клеменц, И. Д. Черский (Иркутский) и др. Участники экспедиций, отдельные исследователи края, музейные работники и пр. много содействовали упрочению и развитию местных научно-исследовательских об-в, из к-рых наиб. заметными очагами научной мысли являлись Вост. и Зап.-Сиб. Отделы Р. Г. Общества. Бюрократически организованные, эти отделы впоследствии все же превратились в средоточие научного влияния полит. ссыльных, сумевших противопоставить канцелярской мертвечине живую общественную мысль и тем самым в значит. мере обеспечить успешную научную деятельность. Но более подвижной и действенной формой служения сиб. буржуазии являлось использование печатного слова, в частности — непосредственное участие в местной прессе. Уже у самой колыбели сиб. печати стояли полит. ссыльные. «Иркут. Губ. Ведомости», вышедшие впервые в 1857, были организованы и обслуживались петрашевцами. По инициативе Петрашевско-го возникла в 1860 и частная газ. «Амур», в к-рой участвовал уже широкий круг полит. ссыльных и среди них Петрашевский, М. А. Бакунин и др. В начале 70-х гг. возникает в Иркутске газета «Сибирь» (см.), в к-рой политическая С. играет руководящую роль. В этот период появляется много газ., издаваемых частными предпринимателями: «Сибирская Газета» (1881), «Восточное Обозрение» (1882), «Степной Край» (1893); «Сибирская Жизнь» (1897) и др. Наиболее широкое развитие сиб. пресса начинает приобретать с 80-х гг., когда сиб. буржуазия впервые стала самоопределяться политически, и особ. развилась в 90-х годах. наиб. глубоким и продолжительным влиянием на сиб. общественность этого периода пользовались «Сибирская Газета» и «Восточное Обозрение». Непосредственное руководство ими принадлежало наиб. видным представителям тогдашней народнической С., к сотрудничеству же был привлечен весьма широкий круг ссыльных. Среди участников местной прессы, позднее ставших известными и далеко за пределами Сиб., мы встречаем Д. А. Клеменца, К. Станюковича, П. Ф. Якубовича (Мелынина), В. Г. Тана (Богораза), И. И. Майнова, В. И. Иохельсона и многих других.

Нашего внимания заслуживает не самый факт участия ссыльных народников в местной прессе и даже не их руководящее положение в ней, а те взгляды, к-рые в общем проводились участниками и руководителями прессы. Все общественные стремления выросшей сиб. буржуазии сводились, в сущности, к двум общим и основным пожеланиям—независимости от развращенной и притязательной местной полиции и бюрократии и монопольного положения сиб. капитала в использовании естественных богатств Сибири. Первое пожелание вело к требованию земских учреждений в Сибири, второе выражалось в идее сиб. областной автономии. Эти именно идеи и проводились красной нитью во всей сиб. прессе периода 80-х и 90-х годов. Идейно-политическое сближение народнической ссылки с сиб. буржуазией исторически не было чем-либо случайным и неестественным. Оно определилось не только соц. родством этих двух групп, но и тем соц. срастанием значит. части полит. ссылки того времени с местной буржуазией, к-рое выражалось в ряде явлений. Сюда мы отнесем превращение многих из ссыльных в домовладельцев и в гласных гор. дум, в управляющих торг. и пром. предприятиями, в доверенных крупных фирм, сюда же надо отнести и службу на ответственных постах в органах городского самоуправления, врачебную и адвокатскую и даже судейскую деятельность.

С конца 90-х гг., когда через Сиб. протянулась Сиб. ж. д. и по обе стороны ее выросли черные угольные городки, когда появились в С. выразители пролетарских требований в революции, марксисты, положение очень изменилось. Все стороны общественной жизни, и, в частности, пресса, отразили на себе влияние обострявшейся классовой борьбы пролетариата с буржуазией. Марксистская по своей соц.-полит. установке и пролетарская по классовой сущности С. 900-х гг. направила свое влияние от культурничества и буржуазного либерализма по преимуществу в сторону полит. просвещения и мобилизации рабочих. Марксисты принимают участие в научном исследовании края и в деятельности многих общественных организаций, но гл. внимание направляют на идеологическую борьбу с буржуазией, а стало быть и с народнической С., и на организацию рев. слоев общества. Идеологически бои естественно пошли по линии сиб. областничества и одновременно по вопросам о судьбах развития сиб. хозяйства. Марксисты дали этим сиб. проблемам определенную классовую оценку и разрешение. Среди марксистов литераторов, участников этой борьбы, отметим имена Л. Б. Красина (см.), Н. А. Рожкова, В. Н. Соколова, Н. Ф. Чужака. Некоторое время, пока происходило размежевание двух основных направлений в этих вопросах, марксисты пользовались общей, находившейся в руках народников, прессой. Позднее им пришлось овладевать некоторыми органами печати, ставить свое руководство, издавать свои газеты, журналы и книги, нередко нелегальным путем. Из изд. этого рода наиб. известны: «Вестник Ссылки» (нелегально), «Сиб. С.-Д. Листок» (нелегально), «Красноярский Рабочий» (см.), «Иркутское Слово», «Молодая Сибирь», «Сибирская Новь», «Ленский Край» и мн. др. Но научная и публицистическая деятельность марксистов не идет изолированно от их полит. работы, перерастая в парт. деятельность. При содействии ссыльных возникают марксистские рабочие группы и кружки молодежи, из к-рых впоследствии выделяются элементы, образовавшие с.-д. организацию. Подобно тому, как народническая С. значит. своей частью срасталась с местной буржуазией, С. марксистская сливалась с пролетарским классовым движением, к-рое с каждым годом развития капитализма в Сиб. подымалось все выше и выше.

Но полит. дифференциация С. на этом не задерживается, а идет дальше. Внутри марксистского крыла С. наблюдаются различные направления и оттенки полит. мысли, соответственно тому, как они оформлялись в то время в легальной и нелегальной прессе в России и в русской эмиграции. В 1899 группа 17 с.-д. во главе с Лениным в Минусинске оформляет свое отношение к экономизму в протесте против «Кредо». С образованием внутри РСДРП двух фракций — меньшевиков и большевиков — марксистская с.-д. С. в Сибири отразила и на себе этот раскол. Большевизм уже перед рев. 1905 становился настолько влиятельной силой, что во многих, наиб. развитых в промышленном отношении, городах и ж.-д. пунктах (Красноярск, Чита и др.) имел возможность поставить рев. движение 1905 под свое руководство (см. Большевики).

Необходимо отметить то обстоятельство, что большевистская часть С. повсюду находила себя, об’е-диняла оказавшихся на поселении работников и ставила парт. работу. Напр., в Енисейской С. в годы империалистической войны сосредотачиваются руководящие силы большевиков: тт. Сталин, Свердлов и др., а в Нарымской ссылке была создана партийная организация, находившаяся в непрерывной связи с ЦК партии, устраивался даже свой местный с’езд (в 1915 в лесу под Нарымом).
Врастая подпольной полит. деятельностью в массу сиб. пролетариата, большевики мобилизовали общественную мысль вокруг злободневных вопросов того времени, давая им надлежащее парт. освещение. Пользуясь иногда легальными органами печати, по б. же ч. обращаясь к изданию своих, большевики сосредоточили сваи идейно-полит. бои на проблемах мировой войны и революции, сиб. областничества и т. д. По этим вопросам им пришлось сказать в Сиб. решительное и верное слово, именно они раскрыли классовую сущность сиб. областничества, сиб. центризма, оборончества и др. течений. Понятно, что деятельность большевистской С. подготовила среди местного пролетариата надежные кадры бойцов, обеспечивших своим участием в гражданской войне победу большевизма во всей Сибири.

Гнетущие условия К. и С. в Сиб., жестокая борьба за существование, взаимоотношения с окружающей средой и связанные со всем этим личные переживания ссыльных послужили материалом для литер. творчества. Художественная лит-pa не только узкоместного знач., но и общая (см. Литература), создала немало ценных произведений на темы К. и С. («Записки из Мертвого дома» Ф. М. Достоевского, «В мире отверженных» и многие из стихотворений П. Я. Якубовича-Мельшина, некоторые рассказы В. Г. Короленко, очерки В. Войтинского и др.).

Литература

1. Максимов, С. Сибирь и каторга, СПб., 1871;
2. Дриль, Дм. Ссылка во Франции и России, СПб.,1899;
3. Кеннан, Дж. Сибирь, СПб., 1906;
4. Семевский, В. Рабочие на сиб. золотых промыслах, СПб., 1898, 2 тт.;
5. Фельдштейн, Гр. Ссылка, М., 1893;
6. Ссылка в Сибирь, очерки ее истории и современного положения, СПб., 1900;
7. сборник „Кара» и др. тюрьмы Нерчинской каторги, М., 1927;
8. „В якутской неволе», сб., М., 1927;
9. Николаев, В. Сибирская периодическая печать и политическая ссылка, журн. „Каторга и Ссылка», М., 1928, 41 и 43;
10. „Сибирская ссылка», изд. Об-ва политкаторжан, М., 1927;
11. Нарымская ссылка; Сб. Истпарта Сиббюро ЦК РКП(б), № 1; Кротов. Якутская ссылка, журналы: „Каторга и Ссылка», Ист.-Рев. Вестник», изд. Об-ва политкаторжан с 1921;
12. „Право», „Тюремный Вестник», „Краткий очерк деятельности Гл. тюремного упр. за 35 лет. 1879 — 1914″