К истории города Киренска первой половины XIX века

В первой половине XIX в. в связи с развитием капиталистических отношений происходят заметные перемены в сибирском городе. Наиболее отчетливо они проявились в крупных торговых и промышленных центрах. В небольших же поселениях со слаборазвитой городской структурой и экономикой, какими были Киренск и, особенно, Илимск процесс внедрения буржуазных отношений шел крайне медленно.

Городское население росло постепенно и без заметных скачков. Если в 1803 г. в Киренске насчитывалось всего 648 жителей обоего пола, то в 1820 г. – 716 душ, 1833 – 838, 1841 – 818, 1858 – 938, 1860 – 988 жителей¹. Как видим, за первую половину XIX в. численность горожан возросла всего в 1,5 раза. Такой незначительный рост объясняется удаленностью Киренска от губернского центра, слабой заселенностью уезда в целом, почти полным отсутствием промышленного производства. Только с развитием золотопромышленности в Лено-Витимской тайге и началом пароходства на р. Лене появляются тенденции к более заметному росту уездного центра.

В еще более бедственном отношении оказался Илимск. После переноса административной власти в Киренск он приходит в упадок, все более превращаясь в незначительное земледельческое поселение. Если в 1789 г. в нем находилось около 107 дворов и проживало более 500 чел. м. п., то в 40-х гг. XIX в. здесь осталось не более 40 дворов, а число жителей составляло 425 душ обоего пола².

Превращение Киренска в уездный центр оказало заметное влияние на формирование его социальной структуры. Сокращается удельный вес податных городских сословий, что при сохранении их количественного роста означало возросшее значение тех слоев населения без которых невозможно было становление города как такового в культурно-административном плане – духовенства, чиновников, военнослужащих.

Как видно из таблицы относительной стабильностью отличалось духовенство. Его некоторая многочисленность для небольшого Киренска объяснялась наличием здесь Троицкого мужского монастыря, обладавшего стабильным штатом. Кроме того, в монастырском хозяйстве было занято около двух десятков работников (монастырских служителей). Кроме монастыря в городе имелась каменная церковь во имя Спаса Нерукотворного, построенная в 1805 г. на средства прихожан. Спасский собор обслуживал значительную округу: вниз но Лене до д. Подъельнишной, вверх до Чертовской, киренские селения, да еще расположенные за хребтом по Нижней Тунгуске Нижне- и Верхнекорелинские деревни. В 1833 г. к Спасскому приходу относилось, кроме города, 398 дворов, в которых проживало до 3 тыс. чел. Кроме того, в Киренске было размещено Духовное правление во главе с благочинным Киренского округа. В ведении правления находились 14 приходских церквей и 4 приписных.

Таблица 1. Динамика численности основных групп населения Киренска³

Усложнение системы управления городом и уездом привело к росту чиновничества. Высшие должности в управлении занимали дворяне, в основном мелкой и средней руки. Среди канцеляристов было много потомственных служителей, а также разночинцев. Помимо собственного общественного городского управления в Киренске существовали городовая полицейская управа во главе с городничим, окружной и земский суды, казначейство, учебное, медицинское, горное и военные ведомства. Из-за нехватки образованных людей к канцелярским делам, особенно на низшие должности и в волостном управлении допускались случайные лица, знавшие грамоту. Среди них попадались «частию пьяная, развратная, со всеми пороками... из мещан, крестьян, посельщиков и даже бывших каторжных»⁴.

Среди киренской администрации были и потомственные сибирские служилые люди. К ним принадлежал, например, киренский городничий надворный советник Константин Матвеевич Бейтон. Он происходил из старинного рода иркутских дворян. Отец его, Матвей Яковлевич, иркутский сын боярский в 1736–1738 гг. был илимским воеводой. Службу К.М. Бейтон начал с 14 лет в 1768 г. учеником иркутской «геодезической школы», в 80-х гг. служил в Таврическом гусарском полку, а с 1783 г. определен к штатным делам в Иркутское наместничество. Служил в иркутском нижнем уездном суде, в верхнем надворном суде. В 1791 г. получил чин надворного советника VII класса. В 1797 г. назначен киренским городничим⁵.

Заметную долю среди киренского населения составляли военные. Городовая команда состояла в основном из отслуживших свой срок солдат. Не удивительно, что среди них было много лиц престарелого возраста. После перевода команды в Киренск состав ее изменился. В 1785 г. налицо состояло 34 человека, включая возглавлявшего ее прапорщика. Состав ее дополнялся илимскими казаками и солдатскими детьми. В конце XVIII в. в городовую команду было добавлено 9 драгун. Обязанностью солдат было несение гарнизонной и полицейской службы. В дальнейшем число военнослужащих значительно возросло. В 1828 г. в составе инвалидной роты находились 3 обер-офицера, 10 унтер-офицеров, 1 барабанщик и 63 солдата⁶. Многие из них обзавелись семьями. С женами и детьми команда насчитывала 122 человека обоего пола.

Кроме солдатской команды в Киренске находился небольшой отряд казаков. Казаки, как известно, составляли основное ядро служилых людей в Сибири XVII – начала XVIII вв. С 1726 г. в Илимске был установлен твердый штат казачьей команды – 120 казаков и 5 детей боярских. Они получали денежное и хлебное жалование. Основными функциями их были караульная служба, сопровождение обозов с хлебом, пушниной, сбор ясака. Часть казаков за свою службу получала землю и заводила заимки. В основном это касалось казачьей старшины. В 70-х гг. XVIII в. все казаки иркутской губернии составляли единую команду с управлением в Иркутске. Это повлекло сокращение численности казаков на местах. В связи с созданием киренской городовой команды штат ее был значительно уменьшен. При выдаче в 1787 г. хлебного жалования «иркутского казачья штата» казаков числились в Киренском уезде 29 человек и «киренского дворянского штата» один сын боярский⁷. Среди казаков, кроме сына боярского Михаила Литвинцева, было 2 конных урядника, 1 капрал и 8 конных казаков, 1 пеший урядник и 17 пеших казаков. В дальнейшем состав киренской казачьей команды почти не изменялся. Казаки обзавелись в городе домами и хозяйством, и пополняли ряды команды за счет подрастающего поколения. В 1828 г. казаков насчитывалось 15 чел., с членами семей 30 душ; к 1840 г. их число достигло 17, в 1846 г. – 23 (с членами семей – 86 душ). Все эти годы киренскую команду иркутского городового казачьего полка возглавлял пятидесятник Степан Скуратов.

Основную роль в развитии хозяйства города играли податные сословия, которые составляли купцы, мещане и крестьяне. Последних в Киренске проживало очень немного, что вполне объяснимо, так как город был, как бы, окружен сельскими поселениями. В непосредственной близости от него по Лене и Киренге располагалось 8 деревень, две из которых Балахонская и Подкаменская со временем вообще вошли в городскую черту.

На протяжении первой половины XIX в. происходил медленный, но неуклонный рост купечества и мещанства Киренска. О повышении их роли в социально-экономической и общественной жизни города свидетельствует тот факт, что если в 1784 г. им принадлежало 28,4% домов (23 из 81), то в середине 1850-х гг. уже 70,3% (104 из 148)⁸. К этому времени мещане превращаются в основную категорию городских жителей. Основными источниками роста мещанской общины был естественный прирост. В городе сложились целые династии мещан, такие как семейства Калашниковых, Шильниковых, Лютоевых, Ядрихинских, Пежемских, Лаврушиных. Пополнение рядов мещан шло также путем причисления к городскому обществу переселенцев из Илимска и других городов губернии, в том числе из Иркутска. А также из других сословных групп, проще всего из крестьян и разночинцев. Причины причисления были различны: наличие недвижимости в городе, занятия торговлей и промыслами и т.п. Так, крестьянин д. Змеинской М. Суранов объяснял свое желание перейти в мещанское общество получением в наследство от отца дома в городе, а Г. Бушмагин – проживанием поблизости от Киренска в д. Бушмагиной, «из которой за потоплением рекою Леною жители все почти разошлись»⁹. Перечисление из крестьянского оклада в мещанское было не простым делом. Необходимо было получить согласие от обоих обществ, обзавестись в городе домом, и вплоть до будущей ревизии платить двойной оклад.

Купеческое сословие, хотя и начало формироваться в конце XVIII в., сложилось только к 20–30-м гг. XIX в. По своим капиталам киренские купцы принадлежали в основном к самой низшей категории – 3-й гильдии. Лишь во 2 четверти XIX в. в городе появляются купцы 2, а затем и 1 гильдии, но таковых было 1–2 семейства.

Большинство первых киренских купцов – Д. Тарасов, И. Попов, И. Арбатский, И. Косыгин – уже в начале XIX в. по различным причинам выбыли из гильдии. По словам современника И. Затопляева: «Почти все старинные купцы киренские более или менее подверглись банкротству, заплатя дань общему перевороту торговли и несчастный опыт не переменил торговой системы в счетах молодых купцов, слепо читающих историю здешней торговли»¹⁰. На их фоне стабильностью отличалось многочисленное семейство Пежемских.

Происходили они из крестьян д. Хабаровской, занимались земледелием, различными промыслами, мелочной торговлей. В 1782 г. Семен Пежемский с братьями Андреем и Василием подал прошение «по наличии у него 500 руб. капитала быть по городу Усть-Киренску в 3-й гильдии»¹¹. Со временем братья разделили капитал и зажили своими домами. Отец их остался в крестьянском окладе. Долгие годы он был содержателем мукомольной мельницы, находившейся на другом берегу Лены напротив города. В 1834 г. сын Андрея – Илья Пежемский с семейством переехал в Иркутск, где также занимался купеческой торговлей. Из этой семьи вышел П.И. Пежемский – иркутский историк и краевед, автор «Иркутской летописи».

В свою очередь, ряд иркутских купцов и мещан, совершающих торговые и промысловые операции в Киренском уезде, пополнили ряды местного купечества. Так, с конца 90-х гг. XVIII в. в Витимской слободе обосновались иркутские купцы П.З. Черепанов, Д. Ширяев, мещанин М. Митков. Они занимались слюдяным промыслом, винными откупами, вели небольшую торговлю. Со временем все они записались в киренское купечество, обзавелись здесь домами. Подобным же образом оказались среди киренских купцов братья Сычевы. Отец их И. Сычев с 1803 г. стал содержателем Усть-Кутского солеваренного завода, в 1807 г. купил дом в Киренске. После его смерти содержателем завода стал старший сын Дмитрий, одновременно являвшийся киренским купцом. Младший же брат состоял в мещанском обществе.

Еще в начале XIX в. в Илимске числилось два купца 3 гильдии – Д. Козлов и Е. Туголуков. В 1818 г. Козлов выбыл в мещане, а Туголуковы начали объявлять капитал по г. Киренску, хотя средой их деятельности по-прежнему осталась Нижнеилимская волость.

Между купечеством и мещанством не было непреодолимой границы. Все решалось лишь наличием необходимого капитала. Некоторые из киренских купцов временно выбывали в мещанство, затем восстанавливали свой статус. Например, А.П. Калашников до 1812 г. состоял в 3-й гильдии, затем после длительного перерыва с 1854 г. в купечество записался его сын Андрей.

Динамика роста купеческих капиталов в Киренске выглядит следующим образом. В 1809 г. в городе считалось 9 капиталов 3-й гильдии, в 1817 г. – 10, в том числе один купец 2-й гильдии (С. Ширяев). Сын последнего в 1832 г. повысил свой социальный уровень, объявив капитал по 1-й гильдии, но продержался всего несколько лет. В 1841 г. по Киренску было объявлено 14 капиталов, из них 2 по 2-й гильдии. Наконец, в 1855 г. в городе проживало 18 купеческих семейств, в том числе два второгильдейских.

Киренск находился на важной торгово-транспортной артерии. Лена связывала весь северо-восток Азии с остальной Сибирью. Поэтому наиболее развитой в экономике города оказалась торговля. В основном развивалась мелочная торговля. Местные купеческие капиталы были незначительны и немногочисленны, выступали в основном в роли контрагентов иркутского купечества. Как правило они занимались скупкой пушнины у русского и аборигенного населения, широко применяя ростовщичество, покруту. Так, у умершего в 1840 г. купца А. Косыгина оказалось около 130 должников среди крестьян Макаровской и Петропавловской волостей и эвенков Курейско-Хондогирской инородческой управы. Общая сумма задолженности составила 15,5 тыс. руб. Долги эти погашались в течении 5–6 лет, но еще в 1845 г. в должниках числилось 26 крестьян¹².

Кроме купечества мелочную торговлю в городе и уезде производила небольшая группа мещан, а во второй четверти XIX в. несколько крестьян, выкупивших торговые свидетельства. Часть киренских мещан и купеческих детей нанимались приказчиками к местным и иркутским купцам.

Торговать в пределах уезда и скупать пушнину имели право только киренские купцы. Остальным требовалось получение специального разрешения. Например, иркутские купцы Бережниковы, взявшие подряд на продажу вина в уезде, просили разрешить им производить пушную торговлю. Как правило, это разрешение давалось иногородным купцам только при записи их на время в киренское купечество. Свободная торговля для приезжих купцов была разрешена лишь в период ярмарок. Как раз, чтобы упорядочить торговлю на Лене губернская администрация учредила в 1814 г. в Киренском уезде две ярмарки: летнюю с 10 мая по 1 июля, когда заканчивался весенний пушной промысел и открывалась навигация по Лене, и зимнюю, с 15 ноября по 15 января¹³. Наиболее значительной, конечно, была летняя ярмарка, имевшая характер сплавной. Проплывавшие мимо Киренска купеческие дощаники и баржи производили торговлю в гостином дворе или прямо на берегу. За навигацию через город проходило, таким образом, до 300–500 торговцев. Зимняя же была специализированная. Для закупки пушнины в Киренск съезжалось до 25 приказчиков иркутских и других сибирских купцов.

В 1826 г. зимнюю ярмарку упразднили, а сроки летней установили с 1 июня по 1 июля. Однако, это не отвечало интересам купечества. Основная часть его достигала Киренска к 20 мая, и чтобы не ждать официальных сроков открытия ярмарки, вынуждена была продавать часть своих товаров оптом местным купцам. Поэтому в 1844 г. сроки ее определили с 10 мая по 10 июня¹⁴.

Главными статьями привоза были хлеб, предметы церковной утвари, чай, китайские и российские ткани, кожевенные и железные изделия, посуда, сахар, бумага, хозяйственные и земледельческие орудия. Взамен приобретали пушнину. Обороты летней ярмарки были достаточно крупными для небольшого Киренска. В 1833 г. они составили, к примеру, 357 727 руб.¹⁵ Общая масса провозимых мимо Киренска товаров составила 1200 тыс. руб. Из них в городе было продано хлеба и провианта на 32,5 тыс., российских и китайских товаров на 16,7 тыс. руб. Примерно на 170 тыс. руб. товаров было закуплено сельскими жителями. Закуплено же было пушных товаров на 137,9 тыс. руб.

Долгие годы основная ярмарочная торговля происходила в деревянном двухэтажном гостином дворе, в котором имелось 12 лавок. Вокруг него сформировалась первая торговая площадь города. Но уже к 1817 г. он пришел в ветхость. Основная торговля перешла в купеческие торговые лавки, которые выстроились рядами по Набережной улице. В 1845 г. купец Лаврушин купил с публичных торгов «пустопорожнее против общественных лавок» место на берегу Лены от верстового столба до взвоза и построил здесь свои лавки.

Местные власти стремились контролировать правильность производства торговли в ярмарочное и внеярмарочное время, взимать штрафы с нарушителей, облагать сборами все торговые сделки. Сохранились сведения о генеральной проверке киренской торговли, производимой чиновниками из Иркутска. Из 15 киренских купцов в отлучке находились 8 (Сапожников и Катышевцев в Иркутске, Зеленщиков и Туголуков в Нижнеилимской волости, Ядрихинский в Петропавловской. Власов в Олекминске, Курбатов в Якутии, Попов в Витимском селении). В Киренске были осмотрены торговые помещения купцов Маркова, Лаврушина, Колоскова, Синицына, С. Пежемского, А. Курбатова и П. Курбатова. Особых нарушений торговли отмечено не было. Торговые обороты киренских купцов сильно различались. Если у купца 2-й гильди В. Маркова имелось 8 приказчиков, то у большинства остальных купцов приказчиков не было вообще и они сами производили торговлю

Нарушения по торговой части были замечены у ряда киренских мещан. Так, В. Шильников и А. Калашников не имели торгового свидетельства, производили в своих домах продажу первый мясом и рыбой, второй – разными товарами¹⁶.

Сезонный характер торговли, когда раз в год в город завозились необходимые товары, приучил жителей делать в мае–июне закупки на целый год. Точно также обстояло дело с заготовлением продуктов питания. В Киренске отсутствовал базар и горожане обычно заранее и в больших количествах заготовляли провизию. Различные соления, мясо, рыбу заготовляли с осени и питались ими круглый год. Если же была необходимость в свежих припасах, то вынуждены были ехать в ближайшую деревню и покупать все по дорогой цене. На дороговизну самых необходимых припасов киренские мещане жаловались еще в 1812 г. И в середине XIX в. мало что изменилось. Несмотря на значительное скотоводство в самом городе и окружающих его деревнях, население испытывало сложности в приобретении мяса. В городе не было бойни и мясных лавок, поэтому приходилось закупать целые туши. Что жители и делали в складчину.

Постоянный рост транзитной торговли по Лене, отсутствие в пределах уезда собственной сырьевой базы, узкий рынок сбыта – все это сдерживало развитие промышленности. По существу, она так и осталась на уровне домашнего, кустарного производства, почти не связанного с рынком. В самом Киренске действовало цеховое производство, а ремеслом занимались отдельные умельцы из мещан, разночинцев, военнослужащих, даже чиновников. Так, губернский секретарь А.И. Черных занимался сапожным ремеслом, обслуживал в основном собственные потребности и близких знакомых. В рассматриваемый период в Киренске существовали чеканное, портное, кузнечное, кожевенное, мыловаренное, плотницкое ремесла. Промышленные заведения и мастерские отсутствовали. Из хозяйственных построек в городе имелись к середине XIX в. только 3 кузницы, штофная лавка и ренсковый погребок. Из состоящих в мещанском обществе Киренска 85 семейств только 11 занимались предпринимательской деятельностью, да еще 15 различными ремеслами. Среди последних было 3 каменщика, 4 сапожника, 2 кузнеца, 2 плотника, по одному портному, маляру, разнорабочему, оспенному ученику. Остальные специализировались на слюдяном и пушном промыслах, судоходстве, занимались земледелием и овощеводством. Думается, что не совсем справедливой выглядит характеристика И. Затопляева – «мещане местные, – писал он, – занимаются земледелием или лучше сказать ничем не занимаются, отдыхая под сенью лености, малая только часть пробивается торгашеством с крестьянами, самые же трудолюбивые – ремеслами»¹⁷. Здесь налицо некоторое пренебрежение к повседневной, обыденной трудовой жизни. Причиной бедности большинства горожан была не столько леность и пьянство, сколько крайне узкие возможности приложения груда и капитала. Неудивительно, что проезжавший через Киренск в 1830 г. иркутский литератор и публицист Н.С. Щукин с изумлением восклицал: «Поверит ли кто-нибудь, что в Киренске не умеют делать горшков; что там нет хорошего плотника, сапожника или портного; поверят ли, что там нет продажной говядины, и если кто вздумает бить скотину, то ищет наперед половинщиков; зимою же, особенно в посты, нечего есть»¹⁸.

В этой связи земледельческие занятия горожан выглядят вполне естественным. Даже в более крупных городах, таких как Иркутск, сельскохозяйственные занятия были уделом многих жителей. В таких же, как провинциальный Киренск, они нередко составляли основную сферу деятельности податного населения. Хлебопашеством занимались не только мещане и купцы, но также разночинцы, представители духовенства, чиновники, военные и казаки. Киренский уезд не отличался плодородием почв, потреблял много покупного хлеба, но земельные и сенокосные угодья были почти у всех городских жителей. Располагались они в основном на городских землях, но у некоторых были заимки и на казенных землях в уезде. Например, купец П. Черепанов еще в 1814 г. расчистил в Витимской волости 15 десятин земли, завел скот, хозяйственные постройки и занялся земледелием. На городских землях имели земельные наделы и покосы 33 семейства киренских купцов и мещан. Размеры их были не очень велики. У купцов они достигали до 9–10 десятин, а у мещан в среднем 2–3 дес. Всего в 1817 г. вокруг города было распахано 100 дес. К середине XIX в. городская пашня достигала уже 188 дес.

Если земледелие обеспечивало, да и то не полностью, собственные потребности горожан, то разведение овощей носило уже товарный характер. Большие огороды имелись почти при каждом доме. В огородах росли капуста, репа, лук, редька, морковь, свекла, картофель, горох, бобы, огурцы и другие овощи. В некоторых домах садили цветную капусту, сахарный горох, турецкие бобы, китайские огурцы, табак, различные экзотические овощи и фрукты, цветы. «Дыни и арбузы требуют хозяйственной заботливости и даже страсти, то в таком только случае эти плоды поспевают и бывают большой величины и лучшей приятности, разведение цветов есть любимая охота некоторых горожан», – отмечал современник¹⁹. Продажа овощей в Якутск приносила киренским мещанам до 5 тыс. руб. Ежегодно в августе месяце из Киренска отправляли вниз по Лене навозки с овощами. В 1796 г., например, было отправлено 9 навозков, на которых погрузили более 4 тыс. пудов различных овощей. По сведениям Затопляева, «число павозков под овощами бывало прежде до 10, а ныне (имеется в виду 1841 г. – В.Ш.) не более 4»²⁰.

Естественно, что большинство жителей города содержало различный скот. В 1860 г. в Киренске насчитывалось 427 голов скота, в том числе: лошадей – 153, рогатого скота – 240, овец – 13, коз – 21. Данные о количестве свиней и птицы отсутствуют.

При учреждении города ему было отмежевано 1666 дес. 600 кв. саженей. Тогда же были сняты первые планы Киренска и его окрестностей. По мере роста числа жителей удобной к земледелию и выпасу скота земли около города стало не хватать. Наличие нескольких деревень в непосредственной близости от города еще более обострило проблему.

Постоянными были споры между горожанами и крестьянами о смежных выгонных землях, хотя они и были разделены жердями. За право свободного выпуска скота через городские земли жители ближних деревень платили местному обществу по 70 руб. в год²¹.

Частыми были разногласия и по поводу монастырских выгонов и сенокосных участков. В 1789–1791 гг. монастырю была выделена в черте города земля для выпаса скота. Но монастырские служители дополнительно распахали еще несколько сенокосных угодий. Поскольку по новому межеванию часть городских земель было передано крестьянам городское общество просило вернуть ему отданные в монастырь земли²².

В 1810–1812 гг. губернским землемером А.И. Лосевым было проведено новое межевание земель около Киренска и составлено 2 плана – выгонных земель города и казенных селений, его окружавших. По этому межеванию городу отводилось 2 114 дес. 629 кв. сажень. Однако удобной земли в черте города было не более 615 дес. Из них 63 дес. было занято под различными строениями, 183 дес. составлял скотский выгон, 167 дес. распахано под пашню и 107 были отданы под сенокосы²³. Остальную землю выделяли за Леной и Киренгой. Большей частью она была непригодна для земледелия и сенокосов, к тому же удалена от города. Требования городского общества отдать в его пользу часть крестьянской земли удовлетворены не были.

В 1841 г. общая площадь городских земель выросла до 2 708 дес. Несколько увеличились размеры городской запашки и сенокосов, но по-прежнему львиная доля – 2 088 дес. была занята лесами, водами, непригодной для обработки землей. Постепенно росла и застройка города. В 1784 г. в Киренске насчитывался 81 дом; в 1823 г. – 106; в 1829 – 109; 1833 – 127; 1841 – 132 обывательских и 146 всех строений и в 1855 – 148 обывательских домов. Вместе же со всеми зданиями, принадлежавшими обществу и казне, число строений в Киренске доходило до 160. В течение всего времени Киренск оставался одним из самых небольших городов Иркутской губернии. Основной процент застройки города естественно составляли обывательские дома. Казенное и общественное строительство развивалось очень медленно. Часто не за счет постройки новых зданий, а путем аренды или покупки домов у горожан. В 1824 г. городу принадлежали двухэтажный дом городничего, почтовый двор, здания внутренней стражи, словесного суда, ратуши, земского управления, больница, уездное училище, пожарный сарай, тюремный замок, гостиный двор. Эволюцию социальной структуры городского населения отражал рост частной застройки.

К середине XIX в. среди дворовладельцев исчезает такая категория как крестьяне: они либо переходят в разряд мещан или разночинцев, либо переселяются из города. Поэтому основная масса застройки стала принадлежать мещанству. Эта застройка выросла в черте города. В 6 раз увеличилось число купцов-домохозяев. Заметен рост числа дворов чиновников.

Таблица 2. Численность киренских домовладельцев²⁴

Строительство города производилось без какого-то четкого плана и зависело в основном от вкусов и капиталов домовладельцев. Генерал-губернатор Восточной Сибири

Броневский, посетивший город в 1836 г., отмечал, что «по устройству города Кпренска, как видно, по ныне не предпринималось ничего решительно, от чего представляет он кривые улицы, частию обвалившиеся заборы и крыши; и новые постройки, к удивлению, по ныне шли по изуродованным фасадам»²⁵.

Дополнительную трудность в застройке города создавали частые наводнения Лены и Киренги, в конце концов, превратившие Киренск в остров. Образовавшийся в южной части города так называемый Полой, соединил воды обоих рек. Наводнения подмывали берег, заставляли переносить дома и, тем самым, вносили еще большую путаницу в планировку города. Утвержденный в 1821 г. план города уже к 1828 г. не соответствовал его положению из-за значительных изменений в окрестностях.

До 1819 г. улицы и кварталы в Киренске существовали только на бумаге. Летом этого года уездному землемеру Дедову было предписано провести на местности улицы, а на домах установить специальные знаки, их обозначающие. В помощь ему были приданы писарь и 6 солдат из местной команды. Всего было определено 3 улицы и 5 переулков.

К 30-м гг. относятся робкие попытки благоустройства города. Улицы засыпались хрящем (битым камнем), кое-где устанавливались тротуары. Набережную Лены укрепили плетнем м засыпали землей, камнем и различным мусором. Небольшая ее часть была обустроена деревянным обрубом. В городе действовало 2 переезда на карбазах – один через Лену, другой через протоку Полой, содержание их обходилось городской казне в 130 руб.²⁶

В целом же Киренск развивался очень медленно и долго имел сельский облик. В 1814 г. И. Миллер отмечал: «Городок маловажен, выстроен неправильно, и кроме Троицкого мужского монастыря, построенного из камня, ничего не имеет замечательного. Впрочем обывательские домы здесь расположены также, как и в Иркутске, они внутри просторны и опрятны»²⁷.

Мало что изменилось в нем к середине XIX в. «Его кривые улицы, – писал И. Затопляев, – неправильно поставленные дома и большей частию построенные на деревенский манер – обличают первобытных жителей в безвкусии. Лет десять только начали появляться дома похожие на городские и эти дома принадлежат здешнему малочисленному купечеству»²⁸ . Город был деревянный. Из каменных построек можно назвать лишь две церкви (одна в монастыре) и здание окружного казначейства.

Под стать облику города было и местное общество, жившее размеренным провинциальным бытом. «Высший свет» его составляли чиновники и купцы. По мнению Затопляева, «общество это редко отличалось приятностью образования, редко связывается цепью дружбы и уважения и всегда делится на партии, имеющие целью нападение друг друга»²⁹. Впрочем, это не мешало весело проводить праздники, собираться на гуляния и торжества. Тот же Щукин записал в своем письме от 16 мая 1830 г.: «Мы провели здесь целые сутки чрезвычайно весело, в кругу всей блестящей публики, праздновавшей день Вознесения на небольшом лугу против города. И здесь пенились живительные струи орменовиля при громе фальконета и ружей; и здесь скучное время убивалось 52 листами, приготовленными на Александровской мануфактуре в С.-Петербурге»³⁰.

Тяжелым бременем на плечи городских обывателей ложились многочисленные общественные повинности и службы. Став городом, Киренск должен был обзавестись системой городского самоуправления, а присутствие в нем уездной администрации многократно повышало расходы горожан. Помимо городской ратуши в Киренске были открыты нижняя земская расправа, состоящая из судьи и четырех заседателей от городского общества, городнических дел правление, нижний земский суд, заведовавший полицией. Позднее появились окружной суд, полицейская управа, окружное казначейство и другие службы. Из-за малолюдности города с 1822 г. здесь было введено упрощенное общественное самоуправление. Вместо ратуши была введена должность городового старосты, при котором находился письмоводитель. Кроме того, из мещан и купцов выбирались оценщики, десятники и другие должностные лица. На эти должности обычно избирали представителей купечества и зажиточных мещан, пользующихся доверием горожан. Избирались они на 3 года, публично приносили присягу в Спасском соборе. Служба была не только почетна, но и обременительна, отрывала от хозяйства, предпринимательской деятельности. Например, представители купеческого клана Пежемских в первой четверти XIX в. 3 срока избирались на должность бургомистра, а кроме того занимали посты ратманов, общественного старосты, словесного судьи. Далеко не все купцы могли выдержать подобные тяготы. Так, О. Власов в 1837–1843 гг. неоднократно жертвовал киренскому обществу деньги, чтобы избежать выборов на общественную службу. Всего им было передано в пользу города 2 925 руб.³¹

Обременительными для горожан были сборы на содержание полиции, пожарной охраны, благоустройство города, постойная повинность. Последняя выражалась в необходимости принимать на постой и содержание военных чинов. В 1809 г. в Киренске была учреждена квартирная комиссия, которая первоначально определила к несению постойной повинности 22 двора. Уже на следующий год их число достигло 66. Размещение военных и приезжих чиновников было обязанностью податной части городских землевладельцев. Некоторые купцы имели по 2–3 дома, чтобы использовать один из них под постой. В 40-х гг. чтобы как-то облегчить свое положение общество предприняло строительство воинских казарм за свой счет.

Специальной полицейской команды в Киренске не было. Функции ее выполняла находящаяся при городской управе небольшая команда из 2-х казаков и 4-х десятников из мещан. К ней также принадлежало несколько казаков, избираемых от общества. Обязанностью команды было поддержание порядка в городе, наблюдение за торговлей, санитарным состоянием, поимка беспашпортных бродяг.

Пожарная часть находилась в ведении городничего. Особой каланчи для обнаружения пожара не было. Оповещение жителей производилось трещетками и барабанным боем с гауптвахты. Пожарная заливная машина в Киренске появилась в первые годы XIX в. К 1830 г. их было уже 2. В пожарном сарае кроме того находился различный инструмент и оборудование, 4 лошади. Пожарную команду составляли нанимаемый обществом машинист и 4 десятника из мещан. Кроме того к пожарной части было прикомандировано до 20 рядовых инвалидной команды. Обычно же на пожар сбегался весь город и помогал тушить подручными средствами.

В заключении несколько слов о бюджете города, который слогался из прямых и косвенных налогов на горожан. При всей нестабильности и колебаниях городского бюджета заметен неуклонный рост городских доходов. Если в 1807 г. они составляли менее 1,5 тыс. руб., то к 1833 г. достигли 9 858 тыс. руб. Значительную часть их составляли сборы с киренских и илимских мещан, процентные платежи с капиталов купечества, акциз с купцов и мещан, торгующих в городе не в ярмарочное время. Из расходных статей почти 70% шло на содержание управленческого аппарата и полиции, на пожарную команду – 23%, на содержание перевозов – 5%.

К середине XIX в. городские расходы превысили доходы. Город стал быстрее тратить деньги, чем накапливать. Обеспокоенные местная и губернская администрации искали пути увеличения поступлений в городскую казну. В 1858 г. было предложено ряд мер³². Среди них – создание на Киренге оброчной рыболовной статьи, передача в оброчное содержание городских весов, введение акцизного сбора за проживание и выгрузку на городской берег различных товаров, а также введение платы за провоз через город грузов на лошадях в зимнее время. Эти меры способствовали стабилизации бюджета и пополнению его доходной части.

Примечания

1. ГАИО, ф.435, оп.1, д.75, лл.87-89; ф.7, оп.1, д.1017, л.23; РГИА, ф.1287, оп.31, д.1664. л.7об; ОР ГПБ, ф.608, оп.2, д.116, л.35об.
2. ОР ГПБ, ф.608, оп.2, д. 116, л.40об.
3. Составлена по: ГАИО, ф.435, оп.1, д.75, лл.87-89; ф.7, оп.1, д.1017, л.23; ОР ГПБ. ф.608, оп.2, д.116, л.40об.
4. РГИА, ф. 1281, оп.2, д.78, л.5об.
5. ГАИО, ф.435, оп.1, д.61, л. 1об.
6. ГАИО, ф.435, оп. 1, д.152, л.6.
7. Шерстобоев В.Н. Илимская пашня. – Иркутск, 1957. – Т.2. – С.588.
8. ГАИО, ф.472, оп. 1, д. 108, л. 19.
9. ГАИО, ф.36, оп. 1, д. 13, л.359.
10. ОР ГПБ, ф.608, оп.2, д. 116, л.36об.
11. РГАДА. Ф. 1424, Оп. 1, д.715, л. 1.
12. ГАИО, ф.9, оп.1, д. 1024, лл.36, 65об.
13. РГИА, ф.1281, оп.11, д.45, л.401.
14. РГИА. Ф.1287, оп.5, д.721, л.5.
15. ГАИО, ф.7, оп.1, д.1043, л.19.
16. ГАИО, ф.472, оп.1, д.73, л.16.
17. ОР ГПБ, ф.608, оп.2, д.116, л.36об.
18. Щукин Н.С. Поездка в Якутск // Записки иркутских жителей. – Иркутск, 1990. – С.159–160.
19. ОР ГПБ, ф.608, оп.2, д.116, л.22.
20. Там же, л.68.
21. ГАИО, ф.435, Оп. 1, д.130, л.1.
22. ГАИО, ф.435, оп.1, д.31, л.64.
23. РГИА, ф.1350, оп.56, д.380, л. 3-3об.
24. Составлена по: РГИА ф-1350, оп.56, д.380, л.71; ОР ГПБ, ф.608, оп.2, д.116, л.34об; ГАИО, ф.472, оп.1, д.108.
25. РГИА ф.1281, оп.2, д.78, л.8.
26. ГАИО, ф.7, оп.1, д.1043, л.8.
27. Казанские известия. – 1816. – № 52. – С.260.
28. ОР ГПБ, ф.608, оп.2, д.116, л.34об.
29. Там же. л.37.
30. Щукин Н.С. Указ. соч. – С. 159.
31. ГАИО, ф.472, оп.1, д.47, л.4.
32. РГИА ф-1287, оп.31, д.1664, л.16.