Может, кто-то поведет плечами и усмехнется, услышав, что в начале прошлого века в Иркутске жили итальянцы. Но именно в Сибири, была самая большая диаспора этих людей — улыбчивых, статных, обласканных теплым солнцем, со смоляными кудрями, оливковой кожей и правильными чертами лица. Одним словом, таких не похожих на сибиряков.
На побережье сурового озера итальянцы приехали по приглашению Департамента путей сообщения — строить Кругобайкалку. Выкладывать тоннели и сводчатые галереи доверили именно им — лучшим в мире каменотесам и мозаичникам. До сих пор сохранились, выдержали-таки столетнее давление картинные «итальянские» стенки, которые кропотливо «вырисовывали» потомки Древнего Рима. Когда строительство было окончено, итальянцы не заторопились домой, они обосновались в Иркутске — женились на русских женщинах, открывали фотоателье, кинотеатры, маленькие лавочки. И на двадцать лет как будто вдохнули в суровый город новую жизнь: устраивали интереснейшие, по-итальянски шумные «макаронные» вечера, делали фотографии, от которых сейчас невозможно отвести глаз, растили детей. У них еще оставался глоток свободы до 1938 года. Хотя механизм судьбы уже был запущен.
Я и сама узнала обо всем этом недавно, когда у меня в руках оказалась книга «В поисках Минизини». Ее автор — иркутская писательница Эльвира Каменщикова. Я заглянула внутрь и вынырнула, только когда дочитала последние строки. Удивительные судьбы, жизненные истории, проиллюстрированные глянцевыми, открыточными фотографиями, нисколько не потускневшими от времени. В конце же невероятно грустно оттого, что многое из этого было без оглядки разрушено арестами, пытками, репрессиями...
В Фриули-Венеция-Джулия, северной области солнечной Италии, к северу от города Удине, раскинулся небольшой живописный городок, а точнее коммуна, — Буя. Именно здесь 25 ноября 1857 года в церкви Святого Стефана был крещен Джузеппе Минизини. Его вольное детство продолжалось ровно до 10 лет: именно тогда все мальчишки должны были идти на заработки в дальние края, в чужие страны — Аргентину, США, Францию. Если не было отца, уходили с братьями, друзьями — работали каменотесами, занимались выделкой кирпичей, клали мозаику в храмах. «Чувство камня» было у этих мастеров в крови, и мало кто мог сравниться с ними в этом искусстве.
9 февраля 1887 года Джузеппе женился на Марии Скиратти, она была младше мужа на девять лет. В это же время шло обнищание северной Италии: маленькие наделы не могли прокормить большие семьи, путы феодального землевладения сковывали все сильнее. Люди стали уезжать семьями, с беременными женами, с ребятишками мал мала меньше; терять им было нечего.
Параллельно этим событиям в России уже вовсю шло строительство Великого сибирского пути. И Департамент путей сообщения активно начал приглашать итальянских мастеров на работы по сооружению Транссиба — по задумке, чуда инженерной мысли. Тем более итальянцы отлично зарекомендовали себя: они трудились на строительстве Сурамского тоннеля на Кавказе, на многих железнодорожных участках европейской части России, Симплонского тоннеля в Альпах, при наведении мостов через Волгу и Енисей. В 1896 году в первый понедельник после Пасхи из Джемена (север Италии) в Сибирь выехала первая группа каменотесов — 24 человека. Добирались трудно — где на телегах, где пешком, где через переправы. По некоторым данным, Джузеппе Минизини уезжает в 1896 году, но пока без семьи. Мария с четырьмя детьми — Джованни, Терезой, Анной и Луиджи Пио — приехала к мужу позже, через два года.
В это время на Байкале уже звучала итальянская речь, а русским пришлось заучивать звучные фамилии — Пагани, Андреолетти, Колина, Индри, Флориани, Риццолатти. Итальянская колония насчитывала около пятисот человек. Байкал встретил их каким-то нереально голубым, застывшим небом и такой же громадой воды. И в первое время казался дикарем, могучим и буйным, гораздым высвободиться из любой упряжки. Надо ли говорить, что и местность была совершенно дикая, какое-либо жилье отсутствовало. Ютились в палатках, балаганах, бараках. Женщины готовили пищу, мужчины работали в нечеловеческих условиях. Очень сложно было провести разбивку тоннелей на поверхности — линия проходила по неприступным местам, многие тоннели имели в плане сложные кривые. Постоянное соседство с динамитом, скалолазные работы на высоте под камнепадами, обвалами, селевыми потоками, никудышные техника безопасности и врачебная помощь — все это оставило вдоль дороги и одиночные могилы, и кладбища.
На Кругобайкалке трудились тысячи людей разных национальностей — русские, албанцы, поляки, украинцы. Подданные Италии отвечали за каменную кладку на подпорных стенках, на порталах тоннелей и галерей — кроме чистоты работы это требовало еще и большого вкуса. Поэтому платили им больше. В.Ф. Борзунов в книге «Пролетариат Сибири и Дальнего Востока накануне первой русской революции» точно определяет их место на стройке:
«В социальном отношении они ближе стояли к иерархии рядчиков и субподрядчиков, чем к строительным рабочим. По данным правительственной комиссии, работа итальянских мастеров обходилась дороже, чем работа русских. При одинаковом результате труда итальянцы получали по 4 руб., тогда как русские — по 1 руб. 50 коп.»
В отчете комиссии говорилось и о преимуществе жителей аппенинского «сапога» — они работали беспрерывно, не требовали праздничных дней и почти не употребляли спиртных напитков, которые и в те времена были бичом рабочих. И ко всему этому еще успевали учить русский язык: их записные книжки пестрели упражнениями по русскому, всевозможными фразами, словами.
Кладка закончилась к началу августа 1904 года. Наверное, все это застало Байкал врасплох и заставило и его тоже прийти в удивленную оторопь. С большим напряжением, отступлениями от технических условий, объемом дополнительных работ было открыто движение на Восточном участке. На очереди было открытие движение поездов по всей Кругобайкальской железной дороге до осени 1904 года, хотя по первоначальному плану движение должно было начаться в июле 1905 года. Затем срок перенесли на конец 1904 года.
После завершения строительства первого пути Кругобайкалки итальянские семьи порядком вросли в сибирскую почву, культуру. Поэтому многие приняли судьбоносное решение остаться в Иркутске. Так решила и семья Минизини, вскоре открыв лавочку по продаже шелков.
Иркутск тех лет был довольно прогрессивным городом. Но особенно он отличается фотографическим делом — фотографов было множество, а оборот капиталов фотоателье сравнивался с оборотами самого большого фотоцентра России — Одесского (кстати, оборудование выписывали оттуда). В городе появилось фотографическое общество, то и дело открывались выставки, читались лекции. В витринах электрокинотеатра «Иллюзион» на Большой улице, который принадлежал Антонио Микеле Донателло, выставлялись снимки на злободневные темы. А во дворе кинотеатра была фабрика по производству фильмов, всего там снято больше 20 картин.
В 1905 году в Иркутск приехали фотографы Густав Энне и Ромуальд Каупе. Чуть позже старший сын семьи Минизини, Джованни, становится их учеником. Еще он работает в одном из кинотеатров билетером, веселит публику шарманкой. В учениках Джованни ходил недолго — уже через несколько лет открыл собственную студию на 3-й Красноармейской. По тем временам она была роскошной: зеркала в красивых рамах, кресла, обитые шелком, ковры. Роскошными и в наши дни можно назвать фотографии, которые делали здесь. На них — лица уже поживших, видавших жизнь людей и лица молодых, которых коснулись репрессии, а также тех, кто исчез в безвестности, словно их и не было никогда. В этих снимках сквозит трепетная нежность и воздушность, даже какая-то трогательность.
В 1916 году Джованни женился на Евдокии Коновихиной. Его сестра Тереза девятью годами раньше вышла замуж за Федора Козлова, у них родились две дочери — Августа и Мария-Елена. Жизнь для Минизини шла своим чередом: работа в фотоателье, занятия с учениками, кино, театры, гости, дети.
Но вот сворачивается нэп, а вместе с ним и все послабления. Система начинает поддерживать бедняцкие слои населения. Власть зорко вглядывается во всех владельцев собственности. Итальянцы понимают, что им дали временную передышку. Они знают, что у них есть большие добротные дома, прекрасно отлаженное фотографическое дело, сбережения и нужно готовиться к отъезду — срочно оставить все нажитое и начать жизнь на новом месте с нуля. Тем более что граждане не дремали, а то и дело строчили доносы. Вот, например, один из них, написанный с ошибками на куске бумаги (такие-то куски и решали человеческую судьбу!) и отправленный в Ипромсоюз: «В Бюро жалоб для разборки. Довожу вам, что во вверенном вам союзе есть такие работники, которым не должно быть места в вашем союзе, который служит председателем артели. Он лишен голосу за самогоноварение и за кражу лошади. О чем и прошу о снятии сего типа с работы в Советском Союзе. Не должно быть таких работников...» Подобный оговор мог коснуться и семьи Минизини.
В 1932 году Джованни вместе с женой уезжает в родной город Бую. Виктор, их сын, едет во Владивосток. Затем его следы теряются. Густав Энне тоже годом раньше успел покинуть Иркутск — вместе с семьей выехал в Берлин, там он по-прежнему занимался фотографией, жена работала портнихой. К концу тридцатых все, кто смог уехать, уехали. А те, кто брел против течения, попали в мясорубку.
В сентябре 1937 года поступило распоряжение: выслать на родину всех, кто имел итальянские паспорта. В пасмурный ноябрьский день оставшихся итальянцев и их детей сажали в поезд на Иркутском вокзале. Точно такие сцены разыгрывались в Чите, Хабаровске, Владивостоке, сотнях других городов. Так заканчивалась история почти
50-летнего пребывания итальянцев на русской земле. Но были и странности: система нарочно проглядела нескольких итальянцев, имевших итальянские паспорта, и не выслала их со всеми. Анна Минизини (сестра Джованни) осталась в Иркутске. Не были высланы и другие итальянцы, дружившие с ней и ее мужем — фотографом Михаилом Севрюковым.
Но их уже стерегли, как сторожит кот возле норки ничего не подозревающую мышь.
Итальянское дело началось с фотографа Севрюкова. Ему предъявили обвинение в шпионаже в пользу Японии: его почти не допрашивают, не выявляют никаких связей. Только расспрашивают о знакомых. 23 марта 1938 года приговор о высшей мере наказания привели в исполнение. Пока фабриковалось дело на Михаила Севрюкова, был послан запрос, что же делать с остальными итальянцами. Документ НКВД СССР № 906099 от 08.01.38 г. дал добро на арест Анны Минизини и Франческо Фонтаны. В это же время арестовали инженера Лензолотофлота Луиджи Оливеро. Анну и Франческо арестовали в ночь на 14 февраля. Из женщины выбивали признания в шпионаже в пользу Италии. Под страшными пытками она все подписала. Луиджи тоже сознался в несуществующем, потянув за собой и Франческо — признав его резидентом итальянской разведки в Иркутске. Мужчин расстреляли.
Но Анна осталась жива! На допросы ее не вызывают, о ней будто забывают на время. Как раз расстреляли Ежова, к власти пришел Берия — быть может, она попала в эти ножницы, когда палачи на минуту растерялись и не знали, с какой стороны стричь. Анну вызвали на допрос в ночь с 31 декабря на 1 января 1939 года. Ее мучили до четырех утра. Но она все отрицала: шпионкой не была, ничего не слышала, ничего не знает. С Франческо имела дружеские отношения, бывала у него в гостях и только. Каким образом она почувствовала перемены в НКВД? Может, кто их подсказал? В это же время подлинность ее слов активно проверяли — шла переписка между посольством Италии в СССР и городом Буя. Из Буи приходит ответ о семье Минизини. 8 июля 1939 года можно считать днем чудесного освобождения Анны Минизини. Ее выслали в Москву, оттуда в Бую.
В память об итальянцах иркутянам остались своды и стены тоннелей Кругобайкалки, искусно выполненные из бутового камня неопределенной формы. Еще — углы и арки, сложенные в рамку лентой, кордоны из камня чистой тески. Если вглядеться, на порталах можно прочесть даты строительства: 1902—1904. Франческо Фонтана подарил городу мозаичные полы, которые сейчас покрывают лестницы в здании художественного училища. А от семьи Минизини Иркутску достался дом, где располагалось семейное фотоателье. И конечно, остались фотографии, «хриплого» черно-белого цвета — лучшие послы итальянских убеждений.
Эльвира Альбертовна Каменщикова — писатель, переводчица, автор книг «Итальянцы на берегах Байкала», «В поисках Минизини»; рассказов («Истории с тополиный листок»), романа «Саша», многочисленных статей и эссе в журналах. С 14 лет знала, что будет писателем. Первая ее статья вышла в «Пионерской правде». Окончила юрфак ИГУ, была начальником юротдела Управления хлебопродуктов. Но однажды положила на стол увольнительную, взяла псевдоним Лилия Даурова и с тех пор не расстается с литературой. Работала редактором газеты «Резонанс», журнала «Камены». Поиск материалов для одной только книги «Итальянцы на берегах Байкала» занял 25 лет! Книга «В поисках Минизини» стала своего рода логическим продолжением итальянских историй: не обошлось без слез, волнений, но рассказ все-таки получился Творческое кредо автора — не опускать руки. Откуда черпает вдохновение — с чистого листа. Влюблена в Италию. Город Пальмонова для нее — дороги, узкие улочки, храмы: красота, не тускнеющая от вспышек туристских «мыльниц», голубиного помета и скучных речей экскурсоводов. Город для суеверных жестов вроде кидания монетки в воду, чтобы обязательно вернуться сюда. Сейчас работает над книгой о судьбах строителей Кругобайкальской железной дороги. Жанр — документальная проза. Рабочее название — «Кругобайкалка: скрещение судеб».
Фото из книги «В поисках Минизини». Автор благодарит Эльвиру Камещникову за предоставленный материал и интересную встречу
Энциклопедии городов | Энциклопедии районов | Эти дни в истории | Все карты | Всё видео | Авторы Иркипедии | Источники Иркипедии | Материалы по датам создания | Кто, где и когда родился | Кто, где, и когда умер (похоронен) | Жизнь и деятельность связана с этими местами | Кто и где учился | Представители профессий | Кто какими наградами, титулами и званиями обладает | Кто и где работал | Кто и чем руководил | Представители отдельных категорий людей
