История. Рождаемость, смертность и миграция населения Приангарья // «Современная история Иркутской области: 1992-2012» Т. 1 (2012)

Динамика уровня рождаемости в Иркутской области в целом соответствовала общероссийским трендам. Спад начался еще в первой половине 1980-х гг. (в 1980 г. общий коэффициент рож­даемости составлял 19,6, в 1985 г. — 19,2, а в 1989 г. — уже 17,4). В 1990-х гг. процесс ускорился: в 1990 г.— 16,2 %, в 1995 г.— 10,6 %, а в 1999 г. - 9,8 %. С начала 2000-х гг. началось плавное увеличение, и во второй половине 2000-х гг. показатель вырос до 14,98 %о. При этом в Иркутской области коэффициент оставался выше, чем в большинстве субъектов Сибирского федерального округа, за исключением национальных республик.

Во второй половине 2000-х гг. в области, как и во всей стра­не, начался заметный подъем рождаемости. В 2007 г. был отме­чен заметный рост рождаемости: с 31 тыс. рождений в 2006 г. до почти 35 тыс. рождений в 2007 г., а общий коэффициент рождае­мости составил около 13,9%. В 2008 г. данная тенденция сохра­нилась: число рождений выросло до 37,6 тыс., а общий коэффи­циент рождаемости - до 14,98 %. В 2009 г. общий коэффициент рождаемости в области достиг максимального за весь постсовет­ский период значения - 15,22 %. Однако уже в 2010 г. уровень рождаемости снизился до 14,73 % (рис. 6). Такая динамика во многом объясняется причинами, обусловившими рост числа рож­дений: прежде всего, это благоприятные структурные изменения в населении (вступление в детородный возраст многочисленного поколения 1980-х гг. рождения). В сочетании с пронаталистской политикой федерального правительства (введение системы мате­ринского капитала, увеличение детский пособий и др.) это обу­словило довольно быстрый рост числа рождений. Однако дейст­вие названных факторов к концу 2000-х гг. приближается, веро­ятно, к своему максимуму, что позволит в течение нескольких лет сохранить уровень рождаемости на относительно высоком уровне, а затем он начнет снижаться.

Суммарный коэффициент рождаемости (число детей, рож­денных одной женщиной) в Иркутской области в 2009 г. Составил 1,77, что соответствовало уровню 1992 г. (1,76), но оставалось ниже уровня 1990 г. (2,22), когда уровень рождаемости в послед­ний раз обеспечил воспроизводство населения области. При том, что рост рождаемости в Иркутской области в 2006—2009 гг. был заметно большим, нежели по Сибирскому федеральному округу и России в целом, он, тем не менее, не обеспечил даже простого замещения поколений (рис. 7).

Интенсивное повышение суммарного коэффициента рож­даемости в Иркутской области было обеспечено быстрым ростом удельного веса женщин в возрасте 20—24 лет в структуре сельско­го населения региона и большей эффективностью пронаталистских мер на селе. Кроме того, некоторый рост вторых и после­дующих рождений, простимулированных государственной под­держкой в 2007-2008 гг., во многом был сформирован за счет сдвига календаря рождений и реализации отложенных рождений.

Сложившийся к концу 2000-х гг. уровень фактической рож­даемости как по сельским, так и по городским муниципальным образованиям Иркутской области оказался очень неоднороден. То, что в большинстве городских муниципальных образований суммарный коэффициент рождаемости ниже уровня простого воспроизводства населения, - вполне типично. Столь же типич­ным представляется значение этого показателя выше уровня про­стого воспроизводства для сельских районов. Однако в несколь­ких сельских муниципальных образованиях области суммарный коэффициент рождаемости равен или лишь немного превышает уровень простого воспроизводства, а в Ангарском и Балаганском районах - ниже этого уровня (рис. 8). Неблагоприятные измене­ния возрастной структуры населения, которые будут происходить в ближайшие годы, вместе с исчерпанием эффекта мер демогра­фической политики последних лет, могут привести к тому, что рождаемость упадет и в других сельских районах области ниже уровня простого воспроизводства.

Однако значение реализованных мер демографической по­литики - не только и не столько в повышении уровня рождаемо­сти. Важнее то, что эти меры заметно ускорили процесс измене­ния возрастной структуры рождаемости и в целом - модели фер­тильного поведения населения в сторону смещения пика рождае­мости в старшие возраста. Наиболее отзывчивой к такому толчку частью населения являются жители городов. В Иркутской области, как высокоурбанизированной территории Сибири, этот процесс ярко выражен, а его последствия прослеживаются весьма отчетливо.

Заметное повышение уровня рождаемости в возрастах стар­ше 25 лет было связано не только с ростом доли вторых и после­дующих рождений, но и с изменением возрастной модели рож­даемости. На протяжении всего рассматриваемого периода сред­ний возраст матери при рождении ребенка продолжал плавно расти. Начинает преобладать вестернизированная, современная модель репродуктивного поведения, предполагающая вначале получение образования и реализацию начальной фазы профес­сиональной карьеры, обеспечение более или менее постоянным жильем, достижение приемлемого качества жизни и лишь затем создание семьи (формального или неформального брачного сою­за) и рождение детей. Если в 2000 г. доля вступающих в брак в возрасте 18-24 лет превышала 50 %, то в 2008 г. она составляла уже менее 40 %. Увеличивается и удельный вес более поздних браков. Эта модель сформировалась в обществах, где неболь­шое число рождений обусловливается низкой смертностью и высокой продолжительностью жизни. Однако в Иркутской об­ласти изменение модели рождаемости опередило модерниза­цию смертности, которая по своим важнейшим показателям осталась довольно архаичной.

С начала 1990-х гг. уровень смертности населения в Иркут­ской области начал стремительно расти (рис. 9). К 1994 г. общий коэффициент смертности вырос более чем на 50 % и составил 15 случаев на 1000 чел. Некоторое снижение второй половины 1990-х гг. оказалось непродолжительным, и за 1999-2005 гг. ко­эффициент вырос до 17 %. Значительное уменьшение числа умерших в 2006—2007 гг. не стало долговременной тенденцией, и в 2010 г. общий коэффициент смертности составил 14,4 %, т. е. немногим ниже, чем в 1994 г., и почти вдвое выше, чем в 1970 г. (7,6 %).

Весь постсоветский период уровень смертности на селе был заметно выше, чем в городе. Исключение составляют конец 1990-х — начало 2000-х гг., когда из-за стремительного роста смертности в городе разница практически исчезла. Однако ко второй половине 2000-х гг. разрыв восстановился на уровне двадцатилетней давности.

Распределение муниципальных образований Иркутской об­ласти по значению общего коэффициента смертности (рис. 10) позволяет выделить лишь наиболее общие закономерности. Ми­нимальный уровень общей смертности фиксируется в юго- восточных и центральных районах области, а также в большинст­ве крупных и средних городов. Наиболее высокие значения об­щего коэффициента смертности приходятся на северные районы области и ряд сельских районов и моногородов центральной и вос­точной части области. Преимущественно это депрессивные муни­ципальные образования, имеющие моноотраслевую экономику.

Последний признак, на наш взгляд, не определяет террито­риальное распределение общего коэффициента смертности, по­скольку в ряде сельских районов с глубоко стагнирующей эконо­микой данный показатель не выше среднеобластных значений. Причиной подобной корректировки, «драпирующей» реальную ситуацию со смертностью, является специфика возрастной структуры населения муниципальных образований области. В частно­сти, сокращение численности и доли населения старших трудо­способных возрастов, на которые приходится резкое повышение возрастных коэффициентов смертности, имеющее место в ряде районов области (см. выше), существенно корректирует значение общего коэффициента смертности. Как следствие, данный пока­затель, хотя и используется в качестве одного из важнейших для оценки демографической ситуации в официальных документах, зачастую не отражает реального положения дел.

Тем не менее, к концу 2000-х гг. наметились позитивные из­менения. Средняя ожидаемая продолжительность жизни при ро­ждении всего за 2006—2008 гг. выросла более чем на 4,5 года (в 2005 г. она составляла 60,4 года). И хотя данный показатель по области все еще заметно ниже, чем по России в целом (65,3 го­да - в 2005 г. и 67,9 лет в 2008 г.) и по Сибирскому федеральному округу (62,8 г. в 2005 г. и 66,2 - в 2008 г.), темпы повышения продолжительности жизни в Прибайкалье оказались заметно вы­ше (рис. 11).

Динамика младенческой смертности была менее драматич­ной. Всплеск числа смертей в возрасте до 1 года в 1993-1994 гг. сменился медленным снижением. С 1995 г. коэффициент младен­ческой смертности не превышал его значения последних совет­ских лет и постоянно (за исключением кратковременного подъе­ма в 2001 г.) снижался. Начавшись в городе, этот процесс с нача­ла 2000-х гг. распространился и на село.

Острейшей проблемой для области стала сверхсмертность мужчин трудоспособных возрастов. Сформировавшись еще в се­редине XX в., значительное превышение уровня мужской смертности в 1990-2000-е гг. достигло кратного различия (в 2 и более раза) среди населения в возрасте от 20 до 75 лет. А в группах от 20 до 35 лет и 40-55 лет уровень смертности среди мужчин выше в 3 и более раза. Наиболее остро эта проблема стоит в городской местности, тогда как среди сельского населения разница в воз­растных коэффициентах смертности мужчин и женщин несколь­ко меньше.

Результатом этих тенденций в рождаемости и смертности в Иркутской области постсоветского периода сложилась неблаго­приятная ситуация в естественном воспроизводстве населения (рис. 12). Падение естественного прироста к 1993 г. привело к возникновению естественной убыли населения области. Лишь к концу 2000-х гг. был вновь достигнуто небольшое превышение рождаемости над смертностью. Однако сформировавшийся при этом естественный прирост населения был невелик и полностью перечеркивался негативными тенденциями миграции.

Начиная с 1996 г. совокупный миграционный баланс Иркут­ской области неизменно имел отрицательный результат. Общая миграционная подвижность населения Сибири постепенно снижа­ется, а «западный дрейф» миграции стимулирует движение насе­ления восточных соседей региона далее на запад страны, в наибо­лее крупные центры экономической и социальной жизни России.

Коэффициент миграционной подвижности населения Иркут­ской области за 1993-2009 гг. снизился более чем в 2 раза. Сни­зилась как внутриобластная, так и межрегиональная подвижность. Основной составляющей этого процесса является сокра­щение числа прибытий в область, уменьшающееся заметно быст­рее, чем число выбывающих из нее. Так, в 2009 г. численность выбывших с территории Иркутской области в другие регионы страны по сравнению с 1993 г. уменьшилось на 50 %, тогда как число прибывших - на 67 %. За 1990-2007 гг. число мигрантов, прибывающих в область, сократилось в 3,7 раза, а выбывающих- только в 3 раза.

Снижение территориальной подвижности населения не спо­собствовало сокращению миграционных потерь. За счет более быстрого уменьшения числа прибытий результативность мигра­ции (отношение числа прибывших к числу выбывших) в регионе постоянно снижается: за 1993—2009 гг. значение этого показателя снизилось с 0,96 до 0,83. Особенно быстро снижается результа­тивность миграции для области в рамках межрегиональной ми­грации, что отражает быстрое снижение миграционной привлека­тельности области. Это имеет четкую корреляцию с динамикой экономических процессов. Кризисы 1998 г. и 2008 г. вели к уменьшению миграционных потерь региона в обмене с другими субъектами РФ (рис. 13). Напротив, экономический рост первой половины 2000-х гг. стимулировал отток населения области в другие регионы. Глубина кризиса 2008-2009 гг. в Иркутской об­ласти оценивается исследователями как «высокая» [13, с. 37-38], что привело к увеличению выталкивающих факторов. Но по­скольку миграционный отток увеличивался в годы экономического роста, это ведет к отставанию области в социально-экономическом развитии, к снижению роста уровня и качества жизни.

В межрегиональной миграции четко выражен «западный дрейф», однако его территориальная структура постепенно изме­няется. Если в 2002 г. на федеральные округа, расположенные западнее Урала, приходилось около 97 % потерь области, то в 2007 г. - менее 65 %. Зато доля иных регионов Сибирского феде­рального округа выросла с 1 % до 29 %. Бурное социально- экономическое развитие Новосибирской области и Красноярско­го края в 2000-е гг. стимулировало отток туда жителей Иркутской области. Миграционная убыль туда всего за 6 лет выросла в 2,3 и 2,7 раза соответственно (как в абсолютных цифрах, так и в коэф­фициенте миграционной убыли). Кроме того, они отвлекли на себя и часть мигрантов из традиционных регионов-доноров. Так, положительное сальдо миграции с Республикой Бурятия за 2002-2006 гг. сократилось более чем на две трети, с Забайкальским краем - на треть. Небольшой, но стабильный прирост в обмене с дальневосточными регионами сменился к 2007 г. на отрицатель­ное сальдо. Иными словами, растущее отставание Иркутской об­ласти от Красноярска и Новосибирска ведет к потерям собствен­ного населения и заметно снижает потенциал миграционного притока из других регионов страны.

На рубеже 1990-2000-х гг. сложилась крайне неблагоприят­ная возрастная структура миграционных потерь Иркутской об­ласти. Около 14,5 % убыли приходится на детей в возрасте до 15 лет. Более 74 % составляют трудоспособные возраста. Из них более трех четвертей (75,6 %) - лица младшего трудоспособного возраста (до 40 лет). Важно отметить в миграционной убыли вы­сокую долю лиц в возрасте 20-29 лет (1940 чел., или 26 % всей убыли). Очевидно, что основную часть этой группы составляют молодые специалисты (выпускники вузов и ссузов Иркутской области): более половины (52,5 %) миграционной убыли прихо­дится на лиц с высшим и средним специальным образованием.

Подобная ситуация характерна и для наиболее мощного центра притяжения мигрантов в области - г. Иркутска. Здесь с 1980-х гг. сложилась возрастная структура миграционного прироста/убыли, типичная для крупного образовательного центра, имеющего мощный научно-образовательный кластер, но не располагающего широким рынком труда для его выпускников. Около одной трети выезжающих из города мигрантов составляют молодые люди в возрасте 20—25 лет, что отрицательно влияет не только на теку­щую численность населения, но и на перспективы рождаемости. Практически весь миграционный прирост приходится на возраст 17-18 лет. Очевидно, что подавляющую часть этих мигрантов составляют абитуриенты иркутских вузов. А их выпускники форми­руют основную часть миграционного оттока молодых людей.

В постсоветский период сложился хорошо выраженный тренд перемещения населения в областной центр и всю зону Ир­кутской агломерации. Подавляющая часть муниципальных обра­зований области (как сельских районов, так и городов) с середи­ны 2000-х гг. имеет устойчиво отрицательный миграционный ба­ланс в пользу Иркутской агломерации (рис. 15). Однако и в ее структуре произошли серьезные изменения. Из агломерационно­го ареала Иркутска выпал г. Черемхово, который как центр угле­добывающей промышленности области все глубже погружается в социально-экономическую стагнацию и практически перестал привлекать мигрантов из других муниципальных образований. Более того, если миграционная убыль в сельском Черемховском районе не слишком велика, то для г. Черемхово миграционная убыль стала одним из важнейших факторов сокращения численности населения.

Значение Иркутской агломерации как точки «собирания» насе­ления области, важнейшего центра притяжения региона, заметно вы­росло. Она имеет положительный миграционный баланс более чем с 80 % муниципальных образований области, при этом объем этих ми­граций несопоставимо выше, чем иных внутриобластных потоков.

Более половину миграционного прироста Иркутской агломерации во внутрирегиональной миграции формирует приток из наиболее крупных городов области. Более половины этого прироста при­ходится на депрессивные города (1-я группа, табл. 3). Выталки­вающие факторы (безработица, крайне низкий уровень и невысо­кое качество жизни) здесь сочетаются с притягательностью Ир­кутской агломерации (значительно более широкие возможности для поиска работы, получения образования, карьерного роста, в целом - серьезного повышения жизненной траектории).

Иная ситуация в городах, формирующих вторую группу (табл. 3). Положительный или близкий к нулю миграционный баланс в них складывается на основе оттока горожан в поселения Иркутской агломерации и притока мигрантов с остальной терри­тории области. Большинство этих городов стягивают население с прилегающих территорий, причем, чем крупнее городской центр, тем с большей территории он «собирает» мигрантов. Наиболее ярким примером может служить миграционная ситуация крупно­го индустриального центра, Братска. Он располагает вполне раз­витой социальной, коммунальной и прочей инфраструктурой, достаточно широким рынком труда. Этот комплекс притягиваю­щих факторов формирует заметный приток мигрантов из приле­гающих сельских районов, а также депрессивных территорий се­вера области (чему способствует транспортная инфраструктура - здесь проходят основные железнодорожные и автодорожные ма­гистрали на юг области).

Примечательно изменение ситуации в Усольском районе и г. Усолье-Сибирское, расположенных в 80 км к западу от г. Ир­кутска. Если в начале 1990-х гг. число прибывших сюда лишь немногим превышало число выбывших и данные муниципальные образования не отличались по характеру миграционных процес­сов от однотипных районов и городов области, то в середине — второй половине 2000-х гг. здесь формируется один из мощней­ших центров притяжения внутриобластной миграции. Преиму­щественно в район прибывают жители соседних районов и рай­онов, расположенных в центральной и западной части области.

Это определено экономической специализацией района: в последние годы он развивается как крупнейший центр производ­ства сельскохозяйственной продукции (молочной и мясной), ори­ентированный, прежде всего, на обеспечение потребностей агло­мерации. Наличие относительно качественной автодороги и ре­гулярного железнодорожного сообщения (пригородный электро­транспорт), обеспечивающих, по крайней мере, 90-минутную доступность в центр области (Иркутск), обеспечили органичное включение этих муниципальных образований в ареал агломера­ции. Именно здесь отчетливо просматривается граница Иркут­ской агломерации, поскольку уже в соседних (северных и запад­ных) муниципальных образованиях внутриобластной миграцион­ный баланс нулевой или отрицательный.

Наряду с Иркутской агломерацией в 2000-е гг. сформирова­лось несколько локальных центров притяжения мигрантов: горо­да Братск, Саянск и в меньшей степени - Усть-Илимск. Братск и Усть-Илимск лежат вне Транссибирской железной дороги, тра­диционной линии притяжения мигрантов в 1980-1990-х гг. Те­перь далеко не вся наиболее заселенная полоса на юге области остается притягательной. И состояние рынка труда далеко не все­гда является определяющим фактором в формировании трендов миграции. Так, крупные экономические проекты, реализация ко­торых была начата в 2006-2008 гг. в г. Тайшете и Тайшетском районе, не привели к заметному изменению миграционной си­туации в них. А Усть-Илимск, даже в условиях экономического спада, сжатия рынка труда и роста безработицы, остается привле­кательным для выходцев из ряда соседних сельских районов. Можно предположить, что именно новое (для выходцев из села) качество жизни в сочетании с преодолимым «порогом ценовой доступности» для переселения в эти центры стали ключевыми притягивающими факторами внутриобластной миграции.

Фактически выявленные характеристики внутриобластной миграции позволяют говорить о формировании нескольких ус­тойчивых векторов движения населения. Прежде всего, это на­растающий процесс концентрации населения области в ареале Иркутской агломерации. Во-вторых — сохраняющееся движение населения из северных и северо-восточных районов области на юг, что, вероятно, может быть определено как инерция миграционного и социального движения позднесоветского периода и 1990-х гг. И, наконец, в-третьих, – формирование новых центров притяжения внутриобластной миграции, которыми стали средние города, обладающие не только экономическим потенциалом, дос­таточно широким рынком труда, но и предоставляющие относи­тельно высокий уровень жизни.

Новым феноменом рассматриваемого периода стало появле­ние и растущая роль в экономике иностранной рабочей силы. Особенно быстрый прирост их численности приходится на нуле­вые годы. Можно говорить о скачке 2007 г., связанного с либера­лизацией миграционного законодательства. В этом году ради­кально увеличилось не число иностранных трудовых мигрантов, а удельный вес тех из них, кто был официально зарегистрирован. Основными странами выхода трудовых мигрантов для Иркутской области являются Узбекистан, Таджикистан, Кыргызстан, КНР, Украина. До 2006 г. наибольшее число трудовых мигрантов при­бывало в область из КНР, но с 2007 г. основную часть потока иностранных рабочих составляют выходцы из стран постсовет­ской Центральной Азии. Так, в 2007 г. доля мигрантов в общем числе официально занятых иностранцев составила: из Узбекиста­на- 27,6%, Таджикистана- 22,4%, Кыргызстана— 20,9%, КНР - 18,6%.

Основными отраслями занятости гастарбайтеров являются строительство, тяжелые работы в промышленности и сельском хозяйстве, низкоквалифицированные и малопрестижные виды общественного обслуживания. Сложилась четкая отраслевая и профессиональная специализация. Выходцы из Китая - это в ос­новном овощеводы, строители и автомеханики. Рабочие из Ук­раины заняты в старательских артелях. На тяжелых работах в промышленности используют труд выходцев из Узбекистана и Таджикистана. Среди иностранных работников преобладают лю­ди с низкой и средней квалификацией труда, что соответствует структуре потребности в рабочей силе предприятий и организаций.

Важнейшим центром притяжения для них служат города и районы Иркутской агломерации. Именно здесь сосредоточена основная часть строительного сектора экономики, формирующе­го основной спрос на привлечение рабочих из-за рубежа. Здесь же наиболее высока потребность в дешевой рабочей силе для предприятий сферы обслуживания (в том числе и в сфере комму­нального хозяйства). Наконец, именно здесь наиболее широки возможности для предпринимательской легальной, «серой» и со­всем нелегальной деятельности. В прилегающих сельских рай­онах (прежде всего, Иркутском районе области) сформировались крупные тепличные хозяйства, в которых работают преимущест­венно мигранты из КНР. Успешность этого бизнеса (она форми­руется и дешевизной труда, и возможностью продажи продукции под брендом «местного товара») обусловливает стабильный спрос на рабочие руки из Китая, а сформировавшиеся за послед­ние годы миграционные сети и механизмы адаптации мигрантов позволяют предположить стабильность этой территории как точ­ки притяжения таких мигрантов.

В значительно меньших масштабах, но, тем не менее, цен­трами привлечения иностранных мигрантов являются города Братск, Усть-Илимск, Бодайбо. Здесь, однако, спрос на иностран­ных рабочих более узкий как в масштабах, так и по специализа­ции прибывающих на работу мигрантов. В этих центрах строи­тельный бизнес в несколько раз меньший по масштабу (а в Бо­дайбо его фактически нет), и неквалифицированные рабочие вос­требованы мало.

* * *

Таким образом, демографическое развитие Иркутской об­ласти в 1990-2000-е гг. характеризовалось преимущественно не­гативными трендами. Являясь следствием, с одной стороны, дол­говременных демографических тенденций, а с другой - социаль­но-экономических кризисов, эти тенденции начали сами во мно­гом определять тренды развития региона. Следствием колебаний рождаемости и возрастной структуры населения стала острейшая проблема детских дошкольных учреждений и одновременно - недостаток учащихся в средних учебных заведениях и абитури­ентов в вузах региона. Миграционный отток молодежи и трудо­способных возрастов обусловил рост смертности и обширный комплекс социально-медицинских проблем. А снижение мигра­ционной подвижности привело к острейшей проблеме хрониче­ской безработицы в сельских районах области при одновремен­ной нехватке рабочих рук в крупных центрах региона. Все это сформировало в области комплекс сложнейших социально- экономических проблем, кардинального решения которых в постсоветский период найдено не было.

Власть, как федеральная, так и региональная, интереса к де­мографическим проблемам области долгое время не проявляла. Вплоть до середины 2000-х гг. не было выдвинуто фактически ни одной инициативы в сфере миграционных процессов и демогра­фического развития. Исключение составили лишь шаги, направ­ленные на ограничение и жесткое регулирование трансграничной миграции в Иркутскую область, тогда как внутриобластные про­цессы оставались вне поля зрения властных структур [2; 6]. По­вышение рождаемости и снижение смертности населения не только не ставились как задачи властных структур, но и, похоже, не осознавались в качестве проблемы.

Лишь с 2006 г. вопрос стимулирования миграционного при­тока в Россию и ее сибирские регионы оказался в фокусе инициа­тив федеральной, а вслед за ней — и региональной власти. Вклю­чение Иркутской области в число пилотных территорий по реа­лизации «Государственной программы содействия добровольно­му переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом» подтолкнуло региональные органы власти в сотрудничестве с УФМС по Иркутской области и рядом муниципалитетов к разработке и реализации соответствующей областной программы. Однако результаты ее выполнения в тече­ние 2007-2011 гг. сколько-нибудь заметного влияния на мигра­ционную ситуацию в Иркутской области не оказали [15, с. 106— 107]. Принятая в 2008 г. областная целевая программа демогра­фического развития Иркутской области на 2009—2015 гг. [12] впервые ставила перед правительством области очевидные и вполне реалистичные задачи в сфере демографических процес­сов. Однако нулевое финансирование большинства мероприятий программы, заложенное уже в ее бюджете [8], обусловило ее низ­кую эффективность.

Таким образом, на протяжении постсоветского периода де­мографическое развитие Иркутской области происходило без участия областной власти. Успехи регионального здравоохране­ния в отдельных сферах без комплексного подхода к проблеме и достаточного ресурсного обеспечения качественно изменить ха­рактер развития народонаселения области не могли. Высокие темпы сокращения численности населения, преобладание долго­временных негативных тенденций в изменении демографической ситуации стали в этот период постоянным контекстом социально- экономического развития Иркутской области.

Литература

1.  Артоболевский С. Концепция Иркутской агломерации: полюса роста нацио­нального уровня (народонаселенческий аспект) [Электронный ресурс] / С. Артоболевский, С. Градировский, Н. Мкртчан // Русский архипелаг. Сетевой проект «Русского Мира». - URL: http://www.archipelag.ru/agenda/povestka/ evolution/ irkutsk/concept/?version=forprint (дата обращения: 15. 04. 2010)

2.  Бляхер Л. Е. Мигранты и миграционная политика в постсоветской Сибири и на Дальнем Востоке / Л. Е. Бляхер, К. В. Григоричев // Полития. - 2011 - № 4 (63) - С. 35-60.

3. Васин С. Население России начинает платить демографический «налог» [Электронный ресурс] // Еженедельник DemoscopeWeekly. 2008. 15-31 дек. № 357-358. - URL: http://www.demoscope.ru/weekly/2008/0357/tema01.php (дата обращения: 01.05.2010).

4.  Григоричев К. В. «Село городского типа»: Миграционные метаморфозы ир­кутских пригородов. В поисках теоретических инструментов анализа // Мест­ные сообщества, местная власть и мигранты в Сибири. Рубежи XIX-XX и XX- XXI веков. - Иркутск : Оттиск, 2012. - С. 422-446.

5.  Григоричев К. В. Миграционные процессы в зоне Иркутской агломерации на рубеже XX - XXI вв. // Изв. Алт. гос. ун-та. Сер. История, политология. - 2011. - Т. 1, № 4. - С. 53-39.

6.  Григоричев К. В. Региональная миграционная политика в Иркутской области/ К. В. Григоричев, Ю. Н. Пинигина// Миграционная политика в регионах Рос­сийской Федерации: законодательство и правоприменительная практика. - Калининград : Изд-во РГУ им. И. Канта, 2009. - С. 37-72.

7.  Данные похозяйственного учета населения администрации Иркутского сель­ского районного муниципального образования.

8.  Иркутская область [Электронный ресурс] : офиц. портал. - URL: http://www. irkobl.ru/sites/economy/targeted/departmental/5.doc (дата обращения: 15.01.2012).

9.  Итоги Всероссийской переписи населения 2010 г. [Электронный ресурс] : офиц. сайт Федер. службы гос. статистики. - URL: http://www.gks.ru/ free_doc/new_site/perepis2010/croc/Documents/Voll/pub-01-ll.xlsx/

10.  Миграция населения : стат. бюл. 2007 г. - Иркутск : Иркутскстат, 2008. - 52 с,

11.  Население России 2007 : 15-й ежегод. демограф, докл. - М. : Изд. дом. Гос. ун-та - Высш. шк. экономики, 2009. 296 с.

12.  Постановление Законодательного собрания Иркутской области от 22 ноября 2008 г. № 3/44-3C // КонсультантПлюс [Электронный ресурс] : справочная правовая система

13.  Российские особенности глобального кризиса: территориальный анализ. - Иркуте к: Изд-во Ин-та географии им. В. Б. Сочавы СО РАН, 2010. - 137 с.

14.  Территориальный орган федеральной службы статистики по Иркутской об­ласти [Электронный ресурс] : офиц. сайт. - URL: http://irkutskstat.gks.ru/ digital/regionl/DocLib3/number.html.

15.  Трансграничные миграции и принимающее общество: механизмы и практики взаимной адаптации : монография. - Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2009. - 396 с.