Хроника затопления деревень водами Усть-Илимской ГЭС, составленная жителем Железногорска Анатолием Степановичем Бубновым, по некоторым аспектам превосходит "Прощание с Матерой" Валентина Распутина. Районный землеустроитель несколько раз обошел знаменитую илимскую пашню пешком, готовил земляков к переселению, а дома к перевозке или сожжению. Обладая по долгу службы уникальной информацией, Бубнов написал специальный отчет о подготовке зоны водохранилища УИГЭС в Москву, а потом консультировал классика, еще только собиравшего материал для "Прощания". Анатолий Степанович не только фиксировал на бумаге хронику последних дней родных деревень, но и снимал на кино- и фотопленку. Сегодня "Копейка" познакомит вас с удивительным человеком.
У стен Илимского острога судьба сводила самых разных людей. В глухом краю в 1734 году побывал известный немецкий ученый Иоганн Гмелин. Почти 60 лет спустя в глухомань был сослан "преступник хуже Пугачева" Александр Радищев, назвавший острог погибельным местом. Здесь илимский воевода Головин конфисковал в пользу государства солеваренный завод у Ерофея Хабарова, и тот со своими людьми подался на Амур. Крестьяне, бежавшие от гнета, а впоследствии каторжане, политссыльные, лихие люди — всех принял Илимский край. Не всех отпустил...
Анатолий Степанович родом из деревни Бубнова, столь звучную фамилию носили все ее жители. Крестьяне еще и не подозревали о затоплении, а уже старались уехать из глухомани.
— Наши деревни были отрезаны сплошной тайгой. Земли распахивать было негде — горы, — рассказывает Анатолий Степанович. — Были семьи по двадцать человек, а чем прокормить такую ораву? Поэтому и уезжали. Наших земляков можно встретить повсюду. Станции Зима, Тулун основаны выходцами с Илима. В Заларинском районе была деревня Бубнова, ее тезка и сейчас стоит под Киренском. На Селенге есть деревни Романова, Погодаева, основанные нашими выходцами.
В деревне Бубнова, которую сам сжигал, Анатолий Степанович окончил четыре класса, уехал учиться в райцентр. Получив в 48-м году семилетнее образование, подался в Иркутск в сельхозтехникум.
— Хотел быть геологом, собрался ехать учиться в Бодайбо, однако отец уговорил ехать в Черемхово в геолого-разведочный техникум. Говорил: "В Бодайбо тебя не проведаешь, я в Иркутск в командировки часто езжу — буду к тебе заезжать". Приехал в Заярск, там неделю ждали пароход, познакомился с ребятами из Усть-Кута, Киренска. Те уговорили ехать в Иркутскую школу военных техников (ШВТ). Однако конкурс оказался слишком большим, а как вернуться домой, не поступив? Помню, иду по улице Красной звезды (ныне улица Сухэ- Батора), смотрю — сельхозинститут. Захожу, читаю — плодоовощное отделение. А у меня давняя тяга к земле, я еще во время войны огурец с кабачком скрещивал.
Но случился еще один непредвиденный поворот в судьбе абитуриента Бубнова. Преподаватель Игорь Дмитриевич Степанов, увидев аттестат с одной четверкой, давай активно приглашать на землеустроительное отделение. Ребята в общежитии подначивали, так и уговорили.
— Хотя на тот момент я вообще не представлял, что такое землеустроитель. Впоследствии меня, как отличника, преподаватели намеревались устроить без экзаменов в Новосибирский институт геодезии. А куда я пойду? Сестра оканчивала десятилетку, а там брат на подходе — как отец всех учить будет? Поехал работать домой.
Вскоре молодой принципиальный землемер отобрал покосы у военкомата и загремел в армию. В то время дорог в таежном краю как таковых не было, предприятия и организации пользовались лошадьми, а животных кормить надо было, вот и нарезали покосы. Военкомат, используя положение, забрал участок у колхоза, а председатель возьми да и пожалуйся Бубнову. Последний вернул земли колхозникам, но сам загремел в армию, в закрытый Красноярск-26. После демобилизации весной 58-го Анатолия Бубнова приняли начальником судоходной обстановки Нижнеилимского участка Речтранса.
— Среди прочих задач мне приходилось решать вопрос расчистки фарватера Илима и, в частности, Симахинского порога. Помню, приехал, посмотрел — порог мне не понравился, а там жил и рыбачил мой дядя Илья Степанович Бубнов, его и уговорил помочь. Он впоследствии и проводил катера через опасный порог. А ведь каких только предложений не поступало — поднимать камни со дна с помощью земснаряда, расчищать путь, используя взрывчатку.
Летом 1953 года в Нижнеилимск приехали специалисты московского института Гидроэнергопроект (ГИДЭП). Для сооружения плотины изучалось 12 створов, в числе которых были Бадарминские кресты, Невонский камень, Толстый мыс. По результатам изыскательских работ и долгих споров специалисты остановились на последнем варианте.
Вместе с проектировщиками Бубнов составлял карту затопления. Тогда жителям деревень впервые сказали: "Все ребята, готовьтесь к переселению".
— Под воду ушла огромная территория, — говорит Анатолий Степанович, — хотя люди до последнего не представляли и не верили, до какого уровня поднимется море. В марте 1975 года вода стояла на отметке 275 метров. Посмотрев на карту я объяснил руководителям хозяйств, на какие угодья уже не стоит рассчитывать и с какой стороны заезжать на луга для заготовки сена.
Лес со дна будущего моря убрали не полностью, ученые предположили, что при естественной смене воды ее загнивания не произойдет.
— Но они не рассчитали количество затопленной древесины, — вступает в разговор Анатолий Степанович. — По нашему водохранилищу под воду попадало 12 миллионов кубометров древесины, из них вырубили пять, остальное ушло на дно. Кстати, ученые предлагали очищать море в том числе и с помощью... воды. Зимой чаша водохранилища покроется льдом, и он сам выдернет вмерзшие деревья вместе с корнями. Действительно очень много сосен, лиственниц плавало "солдатиком". Возьмешь дерево за вершину, покачаешь, и оно уходит, как поплавок. Лед смог выкорчевать лишь часть древесины, да и ту не смогли собрать, хотя в в Усть-Илимске для этих целей даже создали сплавную контору Илимсклес.
Усть-Илимское море замахнулось более чем на тридцать населенных пунктов, у каждого из которых была богатейшая история. Например, в Илимске (не путать с Нижнеилимском) находилась сторожевая башня Илимского острога, построенная в 1667 году, а также Казанская церковь, возведенная на два года позже. Прекрасно сохранившиеся здания можно и сегодня увидеть в музее "Тальцы" под Иркутском.
Согласно постановлению правительства селяне могли перевезти свои дома, однако согласились на это немногие, и вот почему. Перенос жилого дома без надворных построек обходился в 12 с небольшим тысяч рублей. В то же время стоимость строительства типового жилого дома площадью 40 квадратных метров плюс одна постройка для скота составляла 14 тысяч рублей, а квартира в Железногорске стоила и того меньше. Поэтому только десять процентов землепашцев отважились эвакуировать дома за 100 километров.
— Техническая инвентаризация показала, что более 50 процентов домов оказались непригодны для переноса, — свидетельствует Бубнов. — Много ветхих лачуг стояло в деревнях Макарова, Туба, Черемнова, Романова; не лучшим образом обстояли дела в населенных пунктах Зятья, Бубнова, Корсукова, Ступина, Большая и Новая деревни, Коновалова, Зырянова и т.д. Да что там говорить, некоторым населенным пунктам к моменту затопления исполнилось по триста лет. Мне пришлось объезжать все затопляемые поселки, входить в каждый дом; в присутствии хозяина, а также представителя Усть-Илимской ГЭС составлять расчет — смету на перенос строений. Если домовладелец отказывался, то определяли размер компенсации за снос построек. В Корсуково стоял один дом, где жил колхозник с лошадьми, строение оставляли до последнего. Я ему наказывал: "Колька, будешь уезжать — дом сожги. Но кто-то из родственников — охотников уговорил оставить крышу. Так вот льдом строение подняло, а весной утащило.
Вопрос о переселении жителей деревень был окончательно решен в 1965 году.
На опустевшие улицы прибыли бригады, чтобы сжечь оставшиеся постройки. На этом, кстати, прилично заработали. Сжечь один дом стоило в среднем 30 рублей.
Последние дни и часы родного Илима Анатолий Степанович скрупулезно фиксировал на бумаге, а также кино и фотопленке. Специально для Москвы он составлял отчет о затоплении земель и переселении людей. Напечатал 4 экземпляра, один из которых оставил себе. В домашнем архиве Бубнова сотни черно-белых фотографий о жизни деревень, их переселении и затоплении.
— К моменту затопления я имел приличный фото- и киностаж. Еще в 39-м году отцу дали премию, семьей решали, что купить. Патефон уже был, велосипед или фотоаппарат. Вот так приобрели "Фотокор-1", еще с пластинками. Вот дурак, не сохранил. Уже в техникуме вскладчину с ребятами купили "Комсомолец", потом "Смену". Техника стоила дешево, на гонорары купил себе "Зоркий", а также бумагу, химикаты. Пленку проявлял сам.
В 1968 году на день рождения ребята подарили мне кинокамеру, так что был во всеоружии.
— Госкомиссия приняла решение о начале наполнения водохранилища 11 октября. За первые двое суток уровень воды у плотины поднялся на два с половиной метра, спустя неделю началось затопление Илима... В октябре мы поехали с начальником узла связи посмотреть, как убраны провода и столбы. Илим к тому времени покрылся льдом. Мой спутник предложил проехать до деревни Коробейникова, я попытался объяснить, что вряд ли мы туда сможем попасть. Тем не менее съехали с берега на лед и тут заглох мотор. Стояла просто оглушающая тишина, и вдруг жуткий треск. На лед хлынула вода. Хорошо, что машина завелась, и мы поспешно убрались. Уже дома я высчитал, что водохранилище поднималось со скоростью пять километров в сутки или пять метров в секунду.
В 74-м году Валентин Распутин ездил по зоне затопления Усть-Илимской ГЭС, тогда писатель и задумал написать "Прощание с Матерой".
— Встречался Валентин Григорьевич и со мной, пытал часа 2—3. Показалось, что искал негатив. Но у нас были лишь отдельные неприятные моменты. Например, в Илимске два старика категорически отказывались переселяться, но их убедили. Ведь собрания с народом проводили еще задолго до принятия решения о затоплении. Народ покидал Илим задолго до строительства ГЭС. По статистике, в 60-м году был 61 поселок, попадающий под воду, а через девять лет 17 поселков были уже пусты, хотя плановое переселение еще не начиналось.
Метались люди (прошу прощения), как крысы на тонущем корабле... Восемь раз менял Егор свои желания, восемь заявлений подшито в его деле. То он хотел получить квартиру в городе, то пенсионерский дом в Новой Игирме, то квартиру в совхозе. Дважды перечисляли ему первую половину денежной компенсации за его дом в деревне, и дважды он возвращал эти деньги...
И на новом месте не рай. Благоустроенная квартира непривычна. Старики не знают с какой стороны подступиться к электроплите, унитаз пугает своим шумом, подвала нет, холодильниками дома не пользовались... Вроде и ладные домики, да больно маленькие. И опять же нет погреба, бани. Сельский житель любит жить с запасом, а куда его положить в новом доме? Старые косточки попарить бы, а негде...
Чисто по-человечески стариков жалко. Правда, один пенсионер при встрече сказал:
— Спасибо вам, ребята, что выгнали нас из деревни, хоть под старость лет поживем в хорошей квартире, по-человечески.
19 января 1966 года Иркутский облисполком своим решением запретил всякое строительство в зоне затопления.
10 марта Совет министров СССР распоряжением N 482 утвердил проектное задание на строительство Усть-Илимской ГЭС в створе Толстого мыса.
15 апреля СМ СССР издал распоряжение N 988 о начале работ по лесоочистке в зоне затопления.
30 августа заместителем председателя райисполкома утвержден Куклин В.И., который курировал вопросы УИГЭС.
13 февраля 1967 года со льда началось перекрытие Ангары у Толстого мыса.
1 июля организован районный отдел по подготовке водохранилища Усть-Илимской ГЭС (ликвидирован 15 октября 1981 года).
20 ноября принято постановление Совета министров СССР № 1069 о приеме в эксплуатаицю Братской ГЭС, установлен льготный тариф на электроэнергию в размере 2 копеек за кв/час для жителей Братского энергопромышленного района, включая районы Усть-Илимской ГЭС. Правительством РСФСР разрешен отводземельных участков под строительство новых поселков леспромхозов, выполняющих работы по лесосводке в зоне затопления. Началось строительство поселков Брусничного, Заморского, Дальнего.
Кубанский ЛПХ вырубил первые 126 га в зоне затопления.
22 апреля 1968 года в котлован Усть-Илимской ГЭС уложен первый бетон.
23 сентября принято постановление СМ СССР N 750 "О мероприятиях по переселению населения, переносу на новые места и сносу строений и сооружений в связи со строительством Усть-Илимской ГЭС на реке Ангаре". Постановление СМ РСФСР N 733 по этому вопросу принято 18 ноября.
5 марта 1969 года опубликовано Постановление СМ РСФСР N 133 об организации совхозов в зоне Усть-Илимской ГЭС на базе колхозов, подлежащих переселению.
Спасская сторожевая башня Илимского острога увезена под Иркутск в музей деревянного зодчества "Тальцы"
Началась эвакуация населения из зоны затопления. Переселено 204 семьи, перенесено 160 жилых домов. В Новой Игирме построено 3 дома для переселения пенсионеров.
15 октября 1974 года началось наполнение водохранилища Усть-Илимской ГЭС. 15 ноября затопило территорию Нижнеилимска. 20 декабря под воду ушел участок, где 343 года назад был построен Илимский острог.
22 декабря первые четыре агрегата Усть- Илимской ГЭС дали ток. 26 октября 1977 года электростанция достигла проектной мощности.
11 декабря 1980 года Усть-Илимская ГЭС стоимостью 1133,6 миллиона рублей принята в промышленную эксплуатацию.
При подготовке материала использованы фотографии из архива героя публикации Анатолия Степановича Бубнова, некоторые данные из его книги"Илимская пашня. Время перемен".
Энциклопедии городов | Энциклопедии районов | Эти дни в истории | Все карты | Всё видео | Авторы Иркипедии | Источники Иркипедии | Материалы по датам создания | Кто, где и когда родился | Кто, где, и когда умер (похоронен) | Жизнь и деятельность связана с этими местами | Кто и где учился | Представители профессий | Кто какими наградами, титулами и званиями обладает | Кто и где работал | Кто и чем руководил | Представители отдельных категорий людей
