Своеобразие Иркутска рождено уникальным сочетанием живописного природного ландшафта и рукотворных шедевров архитектуры. Наиболее яркое выражение такого гармоничного взаимодействия — неповторимый исторически сложившийся ансамбль, ставший «лицом» города. Он включает: обустроенную и озелененную набережную, Восточно-Сибирский отдел Русского географического общества (краеведческий музей), памятник Александру III, называемый сегодня монументом в честь первопроходцев Сибири и завершающийся теперь обелиском, а когда-то статуей императора. Но первым по времени и по историко-культурной значимости является величественное классическое здание, известное горожанам как «Белый дом»1.
Несмотря на известность и популярность памятника, а также значительное количество публикаций о нем, в его исследовании остается еще множество вопросов.
В начале XIX в. градостроительная ситуация в Иркутске была принципиально иной. Городская территория, где находился участок с будущим Белым домом, считалась тогда периферийной. Более того, из всех землевладений купца Сибирякова данное было наиболее удалено от центра города.
Что послужило причиной выбора для строительства «дворца» участка столь ординарного, и как случилось, что место стало столь значимым сегодня? Была ли это удивительная прозорливость строителей, счастливое совпадение, или эстетическая «энергетика» здания дала толчок к созданию и развитию этого ансамбля? В любом случае нельзя сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что градостроительный потенциал места был чрезвычайно высок. Во-первых, это «пограничная зона» двух планировочных решеток: «Посадской» и «Солдате кой». Во-вторых, выход к пространству Ангары прямой и в то время самой широкой улицы.
Тогда же здесь преимущественно располагалось жилье. Обывательские усадьбы по ул. Набережной доходили до ул. Большой (современной ул. К. Маркса), образовавшейся на месте палисада, южнее располагались обширные территории, которые были отведены под хозяйство военного гарнизона.
Застройка по ул. Набережной в этом районе была в основном деревянной и состояла из небольших жилых и хозяйственных построек, исключением были несколько каменных домов (два каменных здания - казенная палата и жилой дом на углу улиц Набережной и Харлампиевской (совр. Горького). Примечательно, что оба эти здания изначально также принадлежали М. Сибирякову).
Нетрудно представить, насколько разительно отличался дом Сибирякова от окружающих его построек, и какое впечатление он производил на современников. Строительство дома Сибирякова, безусловно, стало событием.
А для специалистов очевидна и еще одна особенность - чистота стиля (строгий классицизм). Но именно данное качество, а точнее, жестко фиксированные временные рамки существования указанного стиля (кон. XVIII - нач. XIX в.) ставят вопрос о несоответствии этому периоду сроков завершения строительства здания (1821 г.), что закономерно заставляет внимательно рассмотреть и историю строительства, и собственно архитектуру постройки.
В статье Н. Бердниковой «Сибиряковский период в истории «Белого дома» в Иркутске» (Земля Иркутская. - 2002. - № 1. - С. 81-87) впервые достаточно полно излагается история строительства дома. Приведем основные выводы, сделанные автором:
1. У существующего дома был предшественник - также трехэтажный, каменный жилой дом, построенный М. Сибиряковым в интервале 1799-1804 гг.
2. Дом был построен по проекту петербургских архитекторов, предположительно Д. Кваренги.
3. К 1813 г. по неизвестным причинам дом был частично разрушен и нуждался в перестройке.
4. 1814 г. - начало работ по перестройке с условиями «соблюсти всю прежнюю фасаду пропорцию», с другой стороны, крыльцо должно было быть переделано по-новому плану. Но неизвестно какие работы в этот период были проведены.
5. В 1818 г. после урегулирования наследственных вопросов по владению усадьбой (в связи со смертью М.В. Сибирякова) работы по дому возобновил его сын К.М. Сибиряков.
6. 1821 г. — окончание строительства дома.
К имеющимся сведениям можно добавить некоторые факты, позволяющие отчасти прояснить причины разрушения дома, который предшествовал существовавшему, имя владельца участка «досибиряковского» периода и пр.
Первый дом Сибирякова вскоре после строительства сгорел и обрушился. Эти сведения содержатся в рукописи И.Т. Калашникова, в части, не вошедшей в известный сборник «Записки иркутских жителей»:
«...В числе частных каменных домов был лучший купца Сибирякова. Он был трехэтажный, выстроен в греческом вкусе и имел весьма красивую наружность, но казалось, гений города не благоприятствовал красоте зданий: вскоре по постройке дом Сибирякова сгорел и обрушился: целые стены вываливались. Впрочем, Сибиряков выстроил новый 3-х этажный каменный дом лучше и больше прежнего, но я его уже не видел...»2.
В «Ведомости... городового обывательского списка... о гильдейщиках, имеющих в городе домы каменные и деревянные и другие заведения... 1802 г.» говорится, что именитый гражданин Михайло Васильев Сибиряков «...имеет дом каменный о трех этажах с службами каменными построенный им Сибиряковым на покупном месте, в котором и фабрика полотняная производится Сибиряковым и дом деревянный имеет на том же покупном месте по одной купчей крепости на имя его гласящей в 1 части Иркутска в Архангельском приходе под № 226...»3.
В «Списке обывательских домов города Иркутска 1820-1821-1822» под № 326 значится «...Сибиряков иркутский 1 гильдии купец Ксенофонт Михайлович — 47 лет... Имеет дом каменный, вновь отстраиваемый на прежнем месте доставшемся по наследству от отца их, ими покупной со ста рым строением у мещанина Никифора Лопатина...»4.
Таким образом, если суммировать известные на настоящее время факты, история строительства дома выглядит следующим образом:
– Михайло Сибиряков купил участок земли со строениями у мещанина Никифора Лопатина. В каком году была совершена купчая и какие именно строения были приобретены — неизвестно.
– К 1802 г. М.В. Сибиряковым уже был выстроен первый каменный трехэтажный жилой дом. Кроме того, в усадьбе имелись службы и полотняная фабрика. Ничего об облике самого дома неизвестно, кроме оговорки И. Калашникова, о том, что дом построен «в греческом вкусе».
– Первый дом сгорел и разрушился вскоре после возведения. Для нового строительства руины сгоревшего дома были частично разобраны, частично укреплены. В связи с этим обрушением, впоследствии, при строительстве второго дома, особое внимание было обращено на усиление конструкций.
Вероятнее всего, второй дом был копией первого. Этот вывод можно сделать из контракта на строительство в 1814 г., где, в частности, говорится: «соблюсти всю прежнюю фасаду пропорцию».
– 1814 г. — начало работ по перестройке.
– 1818 г. - возобновление работ после перерыва, связанного со сменой владельцев (хозяином стал К.М. Сибиряков).
– 1821 г. — окончание строительства без внутренних отделочных работ.
– 1821-1830 гг. - строительство ограды и ворот, а также появление металлических решеток ограждения балкона и ограды.
Здание построено в соответствии с канонами строгого классицизма (напомним принятую в истории архитектуры периодизацию классицизма: ранний — 1760-1780 гг.; строгий - 1780-1800 гг.; высокий — 1800—1840 гг.), что, как уже отмечалось, не совсем соответствует времени строительства (1810-1820-е гг.), но отчасти подтверждает гипотезу об использовании для существующего здания проекта предыдущего сгоревшего дома.
В рамках строгого классицизма были выработаны четкие приемы, основанные на традициях архитектуры античности и эпохи итальянского Возрождения: центрично-осевая композиция, соподчинение отдельных частей целому (иерархия элементов), строгая пропорциональность, рациональная архитектоническая логика, а также обязательное использование ордерной системы.
В данном случае имеется ряд отклонений от классицистических канонов. Однако все эти отклонения непринципиальны и были вполне допустимы. Русскому классицизму вообще не была свойственна жесткая канонизация форм. Любая схема в известных пределах могла трансформироваться в зависимости от конкретных обстоятельств, связанных с пожеланиями заказчика, местными традиционными строительными приемами, а также с мастерством строителей.
В 1770—1790-х гг. в архитектуре Петербурга, Москвы и ряда провинциальных городов широко использовался устойчивый тип усадебного дома с симметричной осевой композицией, трех-частным объемно-композиционным построением с выделенной центральной частью, акцентированной колонным портиком с треугольным фронтоном и двухсветным парадным залом. Дом Сибирякова, выстроенный по этому же принципу, представляет собой трехэтажный кирпичный корпус с компактным прямоугольным планом, усложненным ризалитами по осям главного и заднего фасадов.
Основным архитектурным мотивом главного фасада является центральный шестиколонный портик большого коринфского ордера, поднятый на высоту второго и третьего этажей. Ему подчинено решение боковых частей, не имеющих вертикальных членений. В основании портика в уровне первого этажа устроен ризалит, который служит основанием для колонн; для второго этажа - это балкон, на который выходят окна и двери парадного зала. Главный вход находится по центральной оси дома, также в пределах ризалита.
На заднем фасаде повторена схожая композиционная схема. Но ризалит решен иначе - портик здесь лишь имитируется пилястрами, несущими фронтон. О первоначальном виде заднего дворового фасада можно судить по акварели П.И. Пежемского, выполненной в 1840-х гг. («Вид Крестовоздвиженской церкви в Иркутске»). Здесь также был центральный навесной балкон. Со временем балкон был утрачен, появились пристрой разной величины.
Наружному устройству соответствует и внутреннее трехчастное симметрично-осевое построение с акцентированной центральной частью и соподчиненными небольшими боковыми «крыльями». Выделенная поперечными капитальными стенами центральная часть дома включает главные парадные помещения: на первом этаже — это просторный вестибюль и широкая трехпролетная лестница, на втором и третьем — лестница и парадный двухсветный зал.
О первоначальной планировке, задуманной Сибиряковым, сегодня судить достаточно сложно, но ее можно представить по аналогии с другими крупными особняками того времени. На первом этаже, вероятнее всего, располагались разного рода служебные помещения, на втором — парадные гостиные и жилые комнаты хозяев, на третьем — спальни и, возможно, комнаты прислуги, так, чтобы четко были разделены парадные и жилые покои, а при передвижении слуги, хозяева и посетители не пересекались.
В отличие от крупных усадебных домов центральных городов России этого же периода, в доме Сибирякова не была предусмотрена парадная анфилада гостиных, что связано с его относительно небольшими общими габаритами и жизненным укладом самих владельцев.
Сейчас под всем зданием устроен подвал, однако известно, что в первой половине XIX в. «...в доме имелось два больших и один малый погреба...»5, которые были перекрыты песчаниковыми сводами. Такие помещения с цилиндрическими сводами действительно имеются в центральной части дома, остальные появились позже, вероятно, в конце XIX в.
В бытность генерал-губернаторов дом неоднократно перепланировался, производились частые ремонты. Опуская описание всех этих последовательных изменений, отметим, что каждый генерал-губернатор так или иначе приспосабливал особняк под свои нужды, уклад своей семьи, особенности и режим своей работы, таким образом, строгая логика первоначального устройства дома была со временем утрачена. Сохранились интереснейшие архивные чертежи, на которых рукой генерал-губернатора графа А.П. Игнатьева имеются подписи о предполагаемых перестройках и назначении всех помещений (1887 г.).
Первый этаж был преимущественно служебным — здесь находились приемные и служебный кабинет генерал-губернатора, а в южной части дома, выходящей в сад, располагались также спальня и детские, на втором этаже — главный зал, гостиная, столовая, жилые комнаты и домашний кабинет. На третьем — квартиры адъютантов (?), людские и домовая церковь.
Церковь, освященная в 1871 г. во имя Николая Чудотворца, была устроена в небольшой угловой комнате. Каким образом она была декорирована и обставлена, неизвестно. В описи имущества, составленного при передаче бывшего дома генерал-губернатора Иркутскому государственному университету в 1918 г., упоминается, что церковная утварь была перенесена в церковь Михаила Архангела на хранение6.
Декоративное оформление фасадов также выдержано в стилистике классицизма и отличается репрезентативностью, но в то же время выполнено с подчеркнутой строгостью и изысканной простотой. Наиболее богатая и пластически насыщенная часть главного фасада - шестиколонный портик коринфского ордера.
Классические каноны использованы и в пластике отделки наружных стек Тектоника здания выявлена в трактовке стены. Первый этаж, воспринимающий нагрузку от всего здания, трактуется как базовый — стены здесь утяжелены рустом. Руст в данном случае имитирует расшивка штукатурки. Здесь доминирует масса стены.
Стены в уровне второго и третьего этажей гладкие, они сохраняют свое значение четко выраженной границы, не раздроблены пилястрами (кроме ризалитов), картушами, маскаронами у другим лепным декором, как это было в период барокко. Строгие наличники второго этажа также не нарушают эту архитектоническую задачу. Они, как и большая высота окон, подчеркивают значение парадного второго этажа.
Дифференциация оформления в данном случае решает образную задачу выявления наиболее значимых помещений.
Обязательная для классицизма трехчастность композиционных осей, главной и доминирующей из которых является центральная ось дома, обуславливает появление акцентов по соподчиненным 2 и 10 осям (сандрики здесь в отличие от прочих - треугольные). Завершающий третий этаж — наиболее легкий. Стены и оконные проемы в этом уровне не декорированы.
Венчает здание неполный (без архитрава) антаблемент, который включает гладкий фриз и профилированный карниз. Развитый сложно профилированный карниз украшен модульонами и зубчиками. Гладкий фриз по осям оконных проемов, колонн и пилястр декорирован лепными венками. Отсутствие архитрава не часто, но встречается в постройках этого периода, в том числе и у известных архитекторов, например у Д. Кваренги во дворце Завадовского в Ляличах (хотя в проекте архитрав был) и т. п.
Как и было принято в классицизме, оконные проемы разных этажей, имеющих различное функциональное назначение, разнятся по оформлению и высоте: наиболее высокие и богато украшенные – в уровне парадного второго, чуть меньше — первого базового и самые маленькие - в уровне третьего, пониженного этажа.
По центральной оси южного бокового фасада, обращенного в сад, устроено сложное тройное окно, объединенное общим карнизом. Его более широкая средняя часть композиционно акцентирована полуциркульным проемом. До недавнего времени здесь располагался балкон на металлических кронштейнах. Вероятнее всего, балкон появился не во время строительства, а значительно позже - о нем нет упоминаний в ранних описаниях дома. Кроме того, характер изготовления (металл, технология крепления и качество) разительно отличается от прочих металлических элементов дома, выполненных в первоначальный период. Кронштейны из полосового железа отличаются также и по стилистике - они как бы стилизованы под ампирные формы, но трактованы упрощенно.
Общее объемно-композиционное решение и декоративное оформление дома выдержано в стилистике строгого классицизма, но отдельные его элементы характерны для более позднего периода - чугунные решетки балкона на главном фасаде и ограды, ворота.
Причинами этого несоответствия являются особенности строительства здания - возведение в 1810-х гг. по проекту 1790-х гг., частичная декорация и установление ограды и ворот после 1821 г.
Все металлические элементы, использованные в оформлении фасадов, выполнены в технике чугунного литья на высоком профессиональном уровне м по образцовым чертежам, разработанным архитекторами В. Стасовым и Л. Руско и изданным в виде «Собрания фасадов Е.И.В. высочайше опробованных для заборов и ворот частным строениям в городах Российской империи» в 1811 г. Можно предположить, что все эти элементы отливались не в Иркутске, поскольку, судя по всему, к тому времени этот вид промысла в городе еще не был достаточно развит.
Столбы ограды венчались чугунными литыми вазами, также выполненными в соответствии с образцовым проектом, а на пилонах ворот были установлены скульптуры лежащих львов. Неизвестно из какого материала были выполнены эти скульптуры, единожды в документах упоминается лишь, что при ремонте они должны были быть поправлены алебастром перед покраской.
В 1870-х гг. был установлен складчатый металлический с просечным подзором навес над парадным входом, опиравшийся на металлические колонны (демонтирован в 1950-х гг.). Выполненный в духе своего времени этот навес не соответствовал общей стилистике дома.
О первоначальном внутреннем оформлении можно судить только на основании письменных свидетельств. А. Мартос, побывав в Иркутске, так охарактеризовал убранство только что выстроенного дома:
«...внутренняя отделка богата, но жаль, что слишком много пестроты в ал-фреско: впрочем, у каждого свой вкус. В высокой зале, которая лучшая в целом доме, есть прекрасная фламандская картина, тканая на императорской мануфактуре... У него в доме все отвечает одно другому, например, мебель разработана в Петербурге лучшими мастерами, цельные двери красного дерева, иностранные ковры, прочие украшения комнат, словом сказать все, что заставляет вас забыть, что вы находитесь не в доме принца, а купца Сибирякова, богаче которого по капиталам есть некоторые дома в Иркутске...»7.
Это характеристика была дана Мартосом в 1824 г., но архивные документы свидетельствуют, что оформление интерьеров продолжалось еще несколько лет. Известно, что в 1826 г. настилался паркет в зале (наборный из трех видов древесины — дуба или клена, березы и черемухи). К 1830 г. в доме сохранялись еще неокрашенные покои.
Как уже упоминалось, в «генерал-губернаторский» период существования дома производились неоднократные ремонты и интерьеры заново отделывались. Вероятно, от первоначальной декорации сохранилась кессонированная отделка потолка парадного зала. Этот прием часто использовался в оформлении интерьеров парадных помещений классицизма. В частности, во дворце Завадовского, построенном по проекту Кваренги, оформление парадного зала выполнено в очень близкой манере.
В настоящее время все фасады памятника имеют ровную белую окраску без выделения цветом каких-либо элементов.
Послойное снятие краски с наружных стен дома и ворот показывает, что под верхними набелами имеется значительное количество более ранних цветных слоев — от светло-желтых (почти палевых) до интенсивной охры.
Согласно архивным материалам (опись 1830 г.), наружные стены дома были окрашены «палевой краской», детали же были белыми8.
Насколько можно судить по многоцветным почтовым открыткам конца XIX - начала XX в., выполненным в технике фототипии (они обычно раскрашивались близко к своим прототипам), здание красили в два цвета до 1910-х гг. Но переход на белый цвет произошел, вероятно, еще до революции. В официальных документах наименование «Белый дом» встречается с 1918 г.
В эпоху классицизма были выработаны четкие каноны, касающиеся как общих объемно-планировочных решений, пропорциональных соотношений и т. п., так и колористического решения фасадов. В именном указе Александра I от 13 декабря 1817 г. говорится:
«Вообще дозволяется красить дома нижеследующими только цветами: белым, палевым, бледно-желтым, светло-серым, диким, бледно-розовым, сибиркою с большою примесью белой краски и желто-серым»9.
Цвет применялся как одно из действенных композиционных средств построения фасада. Выбеленные или выделенные более светлым тоном детали активно подчеркивали общий рисунок фасада и создавали многоплановость сооружения.
К примеру, окраска фасадов одного из интереснейших образцов московского классицизма — дома Демидова, построенного в 1780-х гг. архитектором М.Ф. Казаковым, выполнена следующим образом:
«...стены второго и третьего этажей желтые, стены первого -серые; портик, междуэтажные тяги и карниз - белые; розетки и орнамент филенок имели голубой фон...»10.
Общий белый цвет фасадов дома Сибирякова, несвойственный постройкам классицизма, в значительной степени снижает впечатление и нивелирует его художественные достоинства. Белые детали сливаются с белой плоскостью.
На данное время вопрос об авторе проекта остается открытым. Предположения об авторстве петербургских архитекторов, и в частности Джакомо Кваренги, представляются достаточно убедительными.
Утверждать, что этот дом не мог быть построен по проекту иркутских архитекторов, дают следующие основания: недостаточное распространение стиля в Иркутске в тот период; отсутствие в городе архитекторов такого уровня; отсутствие каких-либо аналогичных построек в Иркутске и на сопредельных территориях.
В конце XVIII в. барочные формы еще только начинают вытесняться классицистическими. Это проявляется в основном в архитектуре казенных зданий, выполненных по индивидуальным проектам профессиональных архитекторов, и в единичных частных постройках (например, частные дома, возведенные по проектам иркутского архитектора А.И. Лосева). В культовой архитектуре этот переход произойдет еще позже - в начале XIX в.
Классицизм в «чистом» виде встречается в Иркутске достаточно редко — в единичных постройках, возведенных по проектам профессиональных архитекторов, а также в жилых домах, построенных на основе «образцовых» фасадов.
Все единичные каменные дома Иркутска того периода так или иначе хорошо известны по изображениям и проектам. И среди них нет ни одного, хотя бы отчасти соответствовавшего дому Сибирякова по уровню профессионализма, чистоте стиля, строгости следования канонам.
Подтвердить или опровергнуть авторство Кваренги на данный момент без документального подтверждения не представляется возможным. Необходимы дополнительные исследования. По утверждению одного из крупнейших исследователей творчества Д. Кваренги — В.И. Пилявского, до сих пор имеется множество неатрибутированных проектов этого архитектора11.
Не фигурирует дом Сибирякова в автобиографическом перечне построек, выполненных Д. Кваренги к 1785 г. и среди тех, к которым он еще только собирался приступить (письмо Кваренги к Маркези)12. Даже если бы здание и было выстроено по его проекту, в этот список оно не могло войти, поскольку наиболее вероятное время исполнения проекта — конец 1780-х—1790-е гг. Среди перечисленных в этом письме построек упоминается «...очень большой корпус лавок, в два этажа для ярмарки в Иркутске...».
И еще один косвенный аргумент в пользу петербургского происхождения проекта — документально подтверждено, что многие детали оформления, паркет, мебель выполнены на заказ в Петербурге.
По объемно-планировочной структуре, сходстве методов пропорционирования и тождественности использованных элементов дом Сибирякова наиболее близок выстроенным по проекту Кваренги усадебному дому Завадовского (1790-1797 гг., ныне утрачен), зданию Ассигнационного банка (1783—1790 гг.), Смольному дворцу.
Дворец Завадовского и здание Ассигнационного банка построены на основе т. н. палладианской усадебной схемы, при которой главный корпус располагался в глубине парадного двора, обрамленного флигелями и соединительными галереями. Дом Сибирякова не повторяет всю сложную композицию этих построек, а аналогичен только главному корпусу.
Из оценочной описи, составленной губернским архитектором Я. Крутиковым в 1821 г., известно, что в тот период, кроме главного дома в усадьбе имелся флигель каменный в один этаж (21,5 x 4,5 саж., высотой — 2 саж.) с подвалом, в нем располагались людские покои и кухни, деревянный амбар с галереей (15.5 x 4 саж., высотой - 1,5 саж.), деревянный корпус (11 х 5,5 саж., высотой — 2,5 саж., в котором находились: конюшня, коровник, завозня и сенник. По границам участка был установлен тесовый заплот13.
Выстроенные одновременно с главным домом, усадебные строения не были объединены с ним в единую композицию, как это было свойственно усадебным комплексам эпохи классицизма. Флигель и хозяйственные постройки в данном случае были расположены по боковым межам и в глубине двора смежно с огородом. Состав и планировка усадьбы Сибиряковых свидетельствуют о том, что она имела традиционное устройство и отличалась от прочих рядовых жилых усадеб Иркутска только размерами и добротностью построек.
После размещения в усадьбе резиденции генерал-губернатора ее устройство значительно меняется - исчезают огород, хозяйственные постройки (конюшня, коровник, завозня и сенник), т. е. все атрибуты личного подсобного хозяйства, и появляются постройки, связанные с этой новой специфической функцией, — каретник, дворницкая, адъютантский флигель и пр. В южной части усадьбы был разбит сад.
К настоящему времени из всего усадебного комплекса сохранились только главный дом с фрагментом ограды по линии набережной и двое ворот. Остальные постройки утрачены, усадебные границы размыты.
В 1950-х гг. на территории усадьбы (место бывшего хозяйственного двора) был построен административный корпус университета. Этот корпус ориентирован на ул. К. Маркса и достаточно удачно вписывается в ее застройку. Однако по отношению к дому Сибирякова он скорее нейтрален — обе эти постройки композиционно не объединены и не составляют единого архитектурного ансамбля. Хотя по объемно-планировочным приемам и характеру проработки фасадов новый корпус, выполненный в формах «периода освоения классического наследия», соотносим с обликом дома Сибирякова.
В советский период отторгнута часть дворовой территории (на которой изначально был разбит огород) и на этом месте по проекту архитектора Б.М. Кербеля был выстроен особняк облисполкома (ул. К. Маркса, 1 - ныне гостиница «Ретро»).
В целом здание сохранило свой первоначальный внешний облик и все перестройки и утраты очевидны и достаточно легко устранимы. В большей степени изменения коснулись интерьеров.
Значительно искажают внешний облик здания два поздних разных по высоте пристроя к заднему фасаду, которые нарушают строгую симметрию и искажают саму логику дома. Это усугубляется еще и тем, что основные точки обзора расположены со стороны ул. К. Маркса. Точное время появления этих пристроев не установлено. Сопоставление архивных графических материалов показывает, что сначала, до 1885 г., появился правый (северный), позже, к 1888 г., – левый (южный) пристрой.
Утрачены балконы на южном боковом и заднем фасадах.
Изменили свой облик и ворота. Правые ворота были переделаны уже во второй половине XIX в. Тогда вместо полотен ворот между пилонами была сделана цокольная стенка, по верху которой были установлены решетки ворот, объединенные центральным столбиком. От левых ворот к настоящему времени сохранился только правый, ближний к дому пилон.
Историко-архитектурная ценность здания снижена из-за отсутствия родственного окружения. Отчасти их отсутствие восполняется наличием ограды с симметрично расположенными воротами, фланкирующими дом с обеих сторон.
Еще один негативный момент — здание, поставленное на изломе набережной, не имеет достаточного количества точек общего обзора. Основные видовые точки — с главной улицы города, к которой дом обращен боковым и задним фасадами, искаженными поздними пристроями, и от площади с обелиском, расположенной на бульваре (по диагонали от дома). Главный фасад из-за близко подходящего к нему бульвара с высокой растительностью фронтально воспринимается только в промежутках между деревьями. Также в значительной степени дом проигрывает из-за несвойственной постройкам классицизма монохромной белой окраски наружных стен, нивелирующей пластическую выразительность фасада. Кроме того, к настоящему времени утрачены все усадебные исторические постройки и размыты усадебные границы.
Энциклопедии городов | Энциклопедии районов | Эти дни в истории | Все карты | Всё видео | Авторы Иркипедии | Источники Иркипедии | Материалы по датам создания | Кто, где и когда родился | Кто, где, и когда умер (похоронен) | Жизнь и деятельность связана с этими местами | Кто и где учился | Представители профессий | Кто какими наградами, титулами и званиями обладает | Кто и где работал | Кто и чем руководил | Представители отдельных категорий людей
