1883. Декабрь

Летопись Романова

5 декабря на Якутской заставе происходила встреча трупов американцев, безвременно погибших на Крайнем Севере в экспедиции экипажа «Жанетты». На заставу прибыли члены распоряд[ительного] комитета ВСОГО и представители города. Привезено всего 10 трупов, а именно:   de   Long'a,   Kack'a,   Lee,   Cortz'a,   Collins'a,

Dressler'a, Amblee, Boyd'a, Ah-Sam (китаец), (на деся­том гробу надписи не сохранилось). Они поставлены на Тихвинской площади в траурном павильоне, при чем А. И. Бобровниковым была сказана краткая речь: «М. м., г. г.! Не простое любопытство, а сожаление о еще неотысканных, а также и почивающих в этих гробах мучениках науки, признание их заслуг, героизма и са­моотвержения, наконец, глубокая признательность к ли­цам, сопровождающим эти дорогие останки, г. г. Герберу и Шутцу, привели нас на это место. Удостоенный чести быть выразителем этих чувств от ВСОИРГО, я боюсь од­ного, что мои слова слишком слабо выразят то, что все мы, предстоящие здесь, таим в глубине нашей души. Взор наш следует за Вами. Однако и суровый климат Сибири, лишивший Америку стольких честных, самоотверженных и бескорыстных деятелей, не в силах охладить наших чувств. Сперва мы с большим интересом ждали известий о движении «Жанетты» и следили по карте за этими дви­жениями экспедиции, отправившейся преследовать вы­соконаучные цели и широкогуманные задачи. Потом с ужасом читали о крушении прекрасного парохода. С не­выразимою скорбью узнали о бесследном исчезновении лодки, в которой находились Dunbar Swetman, Warren, Johuson, Star, Scharvell и Kuohne³⁴ под начальством лей­тенанта Чиппа (Chipp). С тем же чувством узнали о мученической смерти великого капитана де Лонга и его одиннадцати спутников. Вздохнули спокойнее, прочитав Донесение об отыскании их дорогих трупов лейтенантом Мельвилем. И, наконец, после долгого ожидания, дав­шего нам, впрочем, возможность уразуметь величие их подвига и определить прекрасные черты их ума и харак­тера, имеем честь предстоять пред их поучительными ос­танками. Сколько мучительных минут, сколько лишений и горя должны были пережить эти люди, выдержавшие двадцатитрехмесячное плавание по страшному и неиз­вестному океану и 140-дневное скитание по суше и во­де, пешком, в лодках и вброд! Сколько надежд подавали эти бескорыстные деятели, сколько утешения и отрады ожидали от них Отечество и (от некоторых) семья! При­мите же, честные граждане, отважные и бескорыстные души, это скромное выражение нашего сочувствия, кото­рое ставит имена де Лонга, доктора Эмблера, метеороло­га Коллинса, Кача, Ли, Гертца, Дресстлера, Бойда, Алек­сиса и Ах-Сама, почивающих в этих гробах, а равно всех составлявших экипаж «Жанетты» наряду со всеми путешественниками в полярные страны и на северные ок­раины Сибири. Почтим же глубоким и сердечным покло­ном прах этих благородных деятелей и увенчаем гробы их в знак искреннего нашего сочувствия и глубокого ува­жения венком Сибири, в которой им суждено было без­временно погибнуть».

6 декабря на гробы жертв науки положено шесть венков, как-то: от отдела Геог[рафического] общ[ества], от городск[ого] общ., от сибирской прессы, от общ. вра­чей В[осточной] Сибири, от общества офицеров и от не­которых дам.

7 декабря состоялось довольно многочисленное общее собрание членов здешнего отдела Геогра[фического] об­щ[ества], причем А. И. Бобровников в прекрасно состав­ленном очерке напомнил главнейшие обстоятельства экс­педиции экипажа «Жанетты» и в заключение предложил, чтобы имя де Лонга было помещено на здании музея Геогр. общ. в числе других лиц, потрудившихся на поль­зу науки. Как бы ответом на прочувствованную речь г. Бобровникова послужил следующий спич, сказанный на английском языке г. Шутцем, одним из сопровождаю­щих трупы американцев. Вот этот спич: «Милостивые государыни и государи, члены Геогр. общ. Воcт[очной] Сибири! Американцы известны одинаково хорошо по их наклонностям говорить спичи, я думаю, как в Азии, так и в Европе. Морские офицеры, напротив, слывут за мол­чаливых людей, и наша речь поэтому будет коротка. Ад­мирал Фаррагут однажды выразился, что он не желал бы иметь под своей командой такого офицера, который был бы в состоянии сказать спич. Прошу извинения, ес­ли и мы останемся верными знамени, воздвигнутому зна­менитым командором. Благодарность Вам за в высшей степени сердечный прием, оказанный нам в этот вечер. Половина нашего трудного путешествия по Крайнему Северу уже окончена, и оказанный нам здесь прием столько же искренен, сколько и неожиданный нами. Осо­бенно надобно выставить на вид, что общество, органи­зованное для разработки знаний, ради которых умерли наши возлюбленные товарищи, соединилось с городски­ми иркутскими властями в оказании последних почестей умершим в той стране, где они нашли свой рок. О, если бы вы знали, какие чувства возбуждены в наших серд­цах по этому случаю, то было бы излишне делать оцен­ку единодушной и искренней симпатии и помощи, кото­рые излиты на нас русским народом. Благодарность Вам за Ваше похвальное слово де Лонгу и его товарищам. Для нас достаточно знать, что они умерли подобно лю­дям, встретившим свой рок без всякого ропота. Наша родина стремится оказать последние почести их остан­кам, и наши соотечественники будут в высшей степени довольны, услышавши об этих почестях, которые ока­заны были им здесь, и мы сочтем для себя сколько удо­вольствием, столько же и обязанностью довести до све­дения нашего правительства об атрибутах почестей и уважения, оказанных умершим в отдаленнейших об­ластях Сибири. Когда мы возвратимся домой и окончим нашу печальную миссию, то мы увезем с собой в выс­шей степени приятные воспоминания об Иркутске и тот прием и радушие, которые были оказаны нам правитель­ством, городскими властями, Географическим обществом и вообще сибирским народом, [которые] никогда не будут нами забыты. Сказано — сделано. Примите же на­шу искреннюю благодарность от имени правительства Соединенных Штатов, равно как и от нас самих».

9 декабря происходили проводы трупов американцев при громадном стечении публики. Торжественность про­водов усиливалась от того обстоятельства, что останки мучеников науки сопровождали также и войска с воен­ной музыкою. Еще на Тихвинской площади г. Н. Максимович-Васильковский сказал следующие стихи:

«НА ГРОБ КАПИТАНА ДЕ ЛОНГА И ЕГО ТОВАРИЩЕЙ»

В пустынях холодных, во славу науки,

Вы в жертву себя принесли.

Смотрите, все страны простерли вам руки —

На гроб вам венки принесли.

Ваш подвиг всем юношам долг их укажет,

Как, миру служа, умирать

Как следует. Имя то ваше им скажет

Для ближних себя забывать!

Де Лонг! Ты отважный воитель науки,

Ты — витязь теперешних дней,

Ты славы не ведал, ты вынес лишь муки

Для знанья и пользы людей.

И имя потомки твое не забудут,

Наука его сохранит,

И славить потомки твой подвиг все будут,

Хоть будешь ты в землю зарыт.

Все пять частей света, с тобою прощаясь,

Промолвят:  «Покойся; герой!»

Погибший, средь тундры бесплодной скитаясь,

Ты чести достоин такой.

Кто так умирает, тот вновь воскресает

В устах умиленной толпы.

И тело героев хотя зарывают, но славу

они по себе оставляют,

Так лавры не свянут твои.

Публика провожала до перевоза, где произведены были три залпа сопровождавшими войсками.

8 декабря в СПб. после продолжительной и тяжелой болезни умер коммерции советник Павел Андреевич По­номарев. Он родился 20 июня 1844 г. в г. Иркутске. Уче­ние получил в уездном училище. Отец его, Андрей Ва­сильевич, имев[ший] свечной и мыловаренный заводы и лавочки на мелочном базаре, послал в январе 1859 г. П. А. на Верхнеудинскую ярмарку, и потом он ежегод­но стал ездить на Ирбитскую, Макарьевскую. После смерти отца П. А. уехал в Китай доверенным Н. Л. Ро­дионова и И. С. Хаминова, а в 1867 г. вступил в компаньонство, со временем стал обладателем крупной чай­ной плантации. После 1878 г. оборудовал в Китае пер­вую фабрику прессованного плиточного чая*.

10 декабря отправлен в СПб. третий караван с 250 пуд[ами] золота.

12 декабря Н. И. Раевский читал в музее Геогр[афи­ческого] общ[ества] первую свою лекцию об общей роли растений в экономии природы. Стечение публики было громадное. Лектор обладал редким красноречием. Сбор с лекции предназначен в пользу народных училищ.

14 [декабря] прибыл горный инженер Яченко, коман­дированный горным департаментом в распоряжение ге­нерал-губернатора] В[осточной] С[ибири] для про­изводства геологических исследований. Он намерен за­няться исследованием прибрежья Байкальского озера, а затем отправиться в Камчатку для исследований на о[стро]вах Восточ[ного] океана — Курильских, Филип­пинских и др[угих].

19 декабря в музее вторая лекция Н. И. Раевского о растениях с эстетической точки зрения. Публики бы­ло много. С 2-х лекций собрано 408 р.

23 декабря в с[еле] Оёк скончался протоиерей К. К. Стуков. В 1830 г. он окончил курс в Иркутской духовной семинарии и в 1831 г: преосвящ[енным] Иринеем посвящен священником к Тихвинской церкви. В 1832 г. переведен смотрит[елем] Нерчинских духов­ных училищ и 2-м священником в Воскресенский собор, а в 1836 г. утвержден благочинным этого собора. В Нерчинске Стуков жил до 1841 г. Здесь при помощи де­кабристов основательно изучил польский, французский и немецкий языки. [В] 1841 и 1842 гг. был священни­ком в Иркутской Преображенской церкви. С 19 [VI] 1843 г. по 1850 г. был миссионером хоринских монголо-бурят, где хорошо изучил буддизм, книжный монголь­ский язык и разговорный бурятский. С 1851 по 1853 г. был священником в Чите. Вращаясь в высшем читин­ском обществе, бывая у наказного атамана Забайкаль­ского] войска Запольского, Стуков не мог без сердечной боли смотреть на ту лихорадочную, насильственную, бе­зумную эксплуатацию целого Забайкалья для заселения диких дебрей Амура, на те страшные жертвы, которые забайкальский казак и собственною жизнью, и благопо­лучием семьи, и своим трудно приобретенным благосос­тоянием приносил на удовлетворение тщеславия двух-трех лиц. Не мог равнодушно переносить, как И. Е. Разгильдеев³⁵ в одно лето «египетскими» работами закопал в могилу тысячи каторжников и тем возбудил моровую язву, распространявшуюся далеко за пределы приисков. Все это ради добычи 100 пудов золота и получения чина полковника. На Стукова была послана жалоба архиепис­копу Иркутск[ому] и [Нерчинскому], и он был уволен заштат, не имея никаких средств. 13 лет жить ему пришлось литературными трудами. 18 сент[ября] 1866 г. определен миссионером в Тункинский край. 1 марта 1868 г. определен свящ. к Покровской церк[ви] г[орода] Иркутска, а с янв[аря] 1871 г.— настоятелем Ус­пенской церкви с[ела] Оёк, где служил до 1874 г., когда вышел заштат. Умер 75 лет, оставив большую библио­теку, в которой были француз[ский] и немец[кий] от­делы, много книг по монгольской литературе. За свои литерат[урные] труды получил от госуд[аря] импер[aтора] 21 янв[аря] 1857 г. благодарность (за сочинения на монгольском языке). 29 дек[абря] [18]62 г. избран действит[ельным] членом ИРГО, в 1863 г.— действи­тельн[ым] член[ом] Иркут[ского] губ[ернского] статис­тическ[ого] комитета. 5 февр[аля] 1865 г. за полезные труды по части отечественного землеведения награж­ден от Русского географиче[ского] общ[ества] сер[ебря­ной] медалью*.

С 23 по 28 [декабря]  [18]83 г. цены: сено 3—4 р. воз, крупчатка 1 с[орт] 19 р. пуд, 2-й сорт 14-50, 3-й сорт

12 р., масло 10-20, свечи сальн[ые] 7-80, дрова соснов[ые] 3-50 саж[ень], мясо 1 с [орт] 4 р., 2 с. 3-60, бара­нина 4 р. пуд. 

26 [декабря] в С.-Петербурге умер от разрыва сердца Иннокентий Васильевич Федоров (Омулевский). Родился в Петропавловском порту в 1838 г. Получил воспита­ние в Иркутской губ[ернской] гимназии, поступил на государ[ственную] службу, но скоро уехал в Петерб[ург] и выступил на литерат[урном] поприще под псевдонимом «Омулевского» в жур[нале] «Современ­ник». Сотрудничал в «Веке», «Русском слове» и «Деле». В последнем был помещен его роман «Шаг за шагом». 1-е отдельное издание скоро разошлось, второе издание не позволили. Начал писать журнальные статьи и стихи. В 1874 г. он совсем было ослеп и познакомился с нуж­дой. В 1879 г. умер в Иркутске его отец, оставив ему и его брату дом. И. В. поехал в Иркутск, но город сгорел. Продав землю за 2 т[ыс]. р., И. В. взял 500 р. и уехал в СПб., где вновь занялся журнальной работой. Жить приходилось с нуждою, тем более была семья. «Песни жизни», изданные братом его жены, успеха не имели. Это сильно на него повлияло, он стал тосковать и умер. У него не было белья и платья, в которое можно бы бы­ло его одеть, не было стола, на который надо было его положить. За две недели до смерти по описи имущества за долг в 90 р. найдено всего имущества на 6 р. Жил он на 6-м этаже в двух комнатах. Остались после него жена, девочка 4 л[ет], сын 2 ½ [года] и грудной 1 г[од]. Похорони[ли] поэта с честью на Волковом кладбище вблизи его старого друга Степановского. На гроб возло­жены венки от друзей, от Сибирякова³⁸, от учащегося юношества.

С 27 дек[абря] в течен[ие] 12 дней в музее Геог­р[афического] общ[ества] выставка картин, сбор с ко­торой поступил в пользу музея. Всех картин выставле­но было до 100 шт[ук], в числе их есть принадлежа­щее] кисти Репина, Айвазовского], Семирадс[кого], Верещагина, Судковского. Большинство принадл[ежит] В. П. Сукачеву. Посетителей было 700 человек.

28 [декабря] в помещ[ении] благородн[ого] собр[а­ния] был бал-базар в пользу общества для оказания по­собий учащ[имся] Вост[очной] Сиб[ири]. Чистого до­хода 2961 р. 13к.

Декабрь. На заседании Географ[ического] общ[ества] Я. П. Дуброва³⁹ сделал сообщение из воспоминаний об экспедиции его и именно о Тункинском крае.

При С.-П[етербургском] технолог[ическом] институ­те учреждена стипендия для казачьего населения Ир­кутской и Енисейской губерний.

Поляки в Сибири. Двадцать с лишним лет тому назад несколько тысяч поляков сослано в Сибирь. Много умер­ло из них в суровом крае от нужды и лишений, от тя­желых условий и обстановки, в которых находились здесь они, молодые (большей частью от 17 до 25 л[ет]) и неопытные. Едва ли половина всех водворен­ных в Сибири дожили до нынешнего года. Теперь по вы­сочайшему манифесту почти все они возвращаются на родину. Что дали они Сибири? Какой след оставили они здесь и какие воспоминания унесут о нашем крае, о нас самих? На последний вопрос не нам, конечно, отвечать, но и вопрос о влиянии этих исключительных ссыльных потребовал бы длинного ответа, на который мы не имеем достаточно данных. Попробуем слегка коснуться пребы­вания здесь поляков. По прибытии в Сибирь и по осво­бождении из тюрем и от постоянного надзора поляки не предались отчаянию и не ударились в легкую добычу. Для приобретения средств к жизни они стали занимать­ся торговлею, ремеслами и даже иногда хлебопашеством. Они очень много способствовали развитию ремесел и ого­родничества в Сибири. Студент математик делался здесь слесарем, красильщиком, столяром, часовых дел масте­ром, помещик учился печь и продавать колбасу, булки и печенье. Колбасное, кондитерское и некоторые другие производства исключительно полякам обязаны основани­ем и развитием в Сибири. До поляков здесь почти не было ни кафе-ресторанов, ни трактиров, ни порядочных гостиниц. В среду и нравы сибирского народа и общества политические ссыльные поляки во время 20-летнего пре­бывания внесли некоторые свои национальные симпатич­ные качества: учтивость, сдержанность, такт и замеча­тельно хорошее, сразу бросающееся в глаза гуманное обращение с прислугою. Они несомненно содействовали поднятию уровня развития в среднем и низшем классе. В самом Иркутске долго не было других учителей, кро­ме поляков, по части музыки, рисования и новых язы­ков. И поляки были лучшими учителями по этим пред­метам. В деревнях и окружных городах ссыльные по­ляки были истинными насадителями просвещения и гра­моты. Многие из самых захолустных жителей получили очень порядочное образование и сравнительно высокое развитие благодаря именно ссыльным полякам. Нельзя не упомянуть об ученых трудах для Сибири известных натуралистов и геологов из ссыльных поляков Чекановского, Дыбовского, Черского и других. Нельзя забыть многих врачей из поляков, поплатившихся жизнью на медицинской практике. Имена Логовского, Зиминского, Чечковского, Яроцкого и др[угих] долго не забудутся в Сибири. Сибирь признает и ценит эти заслуги полити­ческих ссыльных поляков. Сибирский народ и общество сохранят к ним за это признательность. Сибиряки вмес­те с поляками приветствуют высочайший манифест и провожают их на родину с чувствами вполне благожела­тельными...

Но такими ли возвратятся на свою родину поляки, какими с нее уходили?.. Нисколько не в осуждение (на это никогда де поднимется рука у всякого, знающего, при каких условиях и как приходилось жить им), а только констатируя печальный факт, мы должны ска­зать, что и среди поляков за 20-летнее пребывание в Си­бири некоторые упали нравственно и пошли с успехом по торному пути наживы, барыша и эксплуатации. Од­ни занялись кабацким делом, другие сутяжничеством, иные сбились с пути и жили обманами. И замечательно, что на печальную дорогу пошли не простые ремеслен­ники, а часто именно люди интеллигентные. И все-таки это были лишь исключения. В большинстве же поляки жили мирно, честно зарабатывая себе кусок насущного хлеба. Повторяем — не знаем, какие воспоминания уне­сут из Сибири возвращающиеся на родину поляки, но мы, прощаясь с ними, готовы братски подать им руку и пожелать всех благ на родине.

На 1 января денежные средства Иркутского пожар­ного общества (открывшего свои действия 1 июня 1881 г.) состоят из взносов и единовременных пожертвован[ий] в сумме 18 895 [р]. 4 к., из полученных на капитал % 92 р. 36 к. Действительных членов, принявших на себя обязанность являться на пожары для работы, 154 и по­четных, участвующих в деятельноc[ти] о-ва материальн[ыми] пожертвованиями, 406. Пожарное общество при­няло в свое ведение городск[ой] колодезь на хлебном базаре, заново перестроило здание, нарубив 2-й этаж, в котором поставлен резервуар на 70 бочек.

Ходатайство город[ской] думы о преобразовании бан­ка Е. Медведи [иконой] в городской общественный остав­лено г. м[инистром]  ф[инансов]  без уважения вследствие несогласия на это преобразование ведомства уч­реждений императрицы Марии и основателя банка И. Л. Медведникова⁴⁰.

В течение 1883 г. пришло в Иркутск 323 почты.

На 1883 г. размер налога с недвижимых имуществ в Иркут[ской] губ[ернии] определен в 12 031 р.

К⁰ Курбатова и Игнатова, содержащей пароходство на Оби и Иртыше, было поручено г. Калистратову, рус­скому американцу с Ситхи, исследование Ангары. Ре­зультаты исследований оказались весьма благоприятны для образования непрерывного водного пути от Кяхты до Тюмени, что одно может составить значительный провоз и на той части пути, которая образовалась бы от соединения только Оби с Енисеем. Он пришел к зак­лючению, что пороги на Ангаре возможно уничтожить и нетрудно соединить Ангару с Леной чрез впадающий в первую реку Илим.

На 1883 г. разрешено к открытию в Иркутске 50 пи­тейных заведений всех наименований с включением в это число 17 ренсковых погребов с 2-мя запасными на случай новых открытий торговли виноградными винами, за исключением из сего ренсковых погребов, торгующих исключительно русскими виноградными винами, а равно пивных и портерных лавок, как не подлежащих ограни­чению на основании устава о пит[ейном] сборе.

В Иркутске собирается повозный сбор с каждого вхо­дящего и выходящего воза товаров. Сбора этого бывает в год до 12 т[ыс]. р., получая по 40 к. за воз, а воз в 20 п[удов] получил ввоза и вывоза до 600 т[ыс]. пудов.

Вопрос об улучшении сообщений с Сибирью и в Си­бири постепенно подвигается вперед. В настоящее время, как видно из газетных известий, уже решено устройство казенным способом железной дороги между Екатерин­бургом и Тюменью. Разрешено сделать изыскания для проведения железного пути от Самары к Омску и для соединения его с Екатеринбургско-Тюменским путем. Наконец, ассигнована сумма на проведение канала для соединения Обского бассейна с Енисейским и предполагается новое исследование фарватера и порогов р. Ангары. Кроме этих предположений, уже близких к осу­ществлению, есть еще проекты соединений Оби с Ени­сеем железно-конною дорогою и соединение железными же дорогами Владивостока с р. Уссури и залива Де-Кастри с Софийском. К числу этих же предположений при­надлежит и проект проведения железной дороги от Иркутска по направлению к Томску. Предполагается про­вести железную дорогу от Иркутска до того места, где можно уже рассчитывать на хорошую грунтовую доро­гу, т. е. на протяжение 600 в[ерст] самого трудного и самого дорогого в настоящее время пути между Иркут­ском и Томском (вероятно, до ст[анции] Бирюсинской или до г. Нижнеудинска).

Содержание перевозов с настоящего года отдано уп­равою с торгов г. Пашковскому по 7000 р. в год.

Пустырей, даже неогороженных, в центре города все еще много.