Часовенные Сибири // «Историческая энциклопедия Сибири» (2009)

ЧАСОВЕННЫЕ Сибири. Согласие староверов-часовенных (софонтиевцев), одно из наиболее значительных на пространстве от западных отрогов Урала до Тихого океана, отдельные общины встречаются в Бразилии, США, Канаде. Своим родоначальником современных часовенных считают беглого иером. Софонтия (1637—1710), в конце XVII — начале XVIII в. воз­главлявшего авторитет. Семеновский скит на Керженце (Среднее Поволжье). Софонтий приезжал в известный центр раннего старообрядчества в Зауралье, в крестьянской общи­ны по реке Ирюм, где встречался с иноком схимником Авраамием (Венгерским), знаменитым руководителем урало-сибирских староверов второй половины XVII — начале XVIII в. Разгром Керженского центра властями петровской империи привел к бегству десятков тысяч староверов на Урал и в Западную Сибирь. Здесь они смешались с местными беспоповцами (частично и поповцами). Вскоре на Урал и позднее в Сибирь перебрался с Керженца ученик Софонтия иером. Никифор, ставший авторитетнейшим руководителем урало-сибирского староверия. Так на востоке страны возникли софонтиевские монастыри-скиты и мирские общины. Немалую роль в их укреплении и защите от преследований играли местные заводчики во главе с Демидовыми, получившими в лице беглецов дешевую и трудолюбивую рабочую силу.

В Сибири продолжились начатые на Керженце спо­ры по основным проблемам адаптации традиционные православия к новым условиям тайного исповедания веры, к тому же без собственных священников — их нельзя было поставлять обычным путем, так как у староверов не было епископов. Споры эти определили ход и решения ряда соборов часовенных, начиная с Ирюмского (Зауралье) собора 1723, конституировавшего новое согласие на востоке страны. Наряду с последователями Софонтия, признававшими допустимость приема духовенства, перебежавшего в староверие из РПЦ, здесь высказывались и сторонники более радикальных взглядов. Последние, не входя в беспо­повские согласия, отстаивали допустимость беспопов­ской практики, возможность совершать церковного таинства и службы без священников.

Ирюмский собор проходил на фоне кровавого «ро­зыска» о Тарском бунте, когда гарнизон и жители Тары отказались присягать наследнику престола, имя которого в указе не называлось. Жестокое следствие и первая ревизия привели к массовым самосожжениям старове­ров; в бунте, в самосожжениях участвовали (зачастую вместе) представители как поповцев, так и беспоповцев. Собор 1723 одновременно регламентировал порядок принятия «беглых попов» и допустимость бессвященнических треб (крещения, покаяния, исповеди, брака, соборования). Новые споры о священниках разгорелись в 1777 на Невьянском соборе; им руководил глава самого автори­тетного скита часовенных — отец Максим. Хотя в своих сочинениях он отста­ивал бессвященническую практику, на соборе защищал также законность принятия иереев от РПЦ, с трудом добившись примирения обоих направлений.

Споры продолжались и позднее, против священни­ков выступали представители радикальных крестьянских общин Зауралья во главе с руководителем массовых движений протеста 1740-х и 1780-х гг. М.И. Галаниным, автор первых исторических сочинений часовенных. Принимали священников в первую очередь богатые купеческие и заводские общины, вплоть до 1820-х гг. их принято более 20. Суровые законы и репрессии Николая I против староверов привели в 1830-х гг. к «оскудению священства» у часовенных, и вопрос о канонической допустимости их приема потерял практичческое значение. В 1840 Тюменский собор часовенных постановил более не принимать «беглых по­пов», провозгласив главенство в согласии иерархии не имеющих священного сана наставников общин. Вместе с тем в вероучении часовенных отнюдь не слились с беспоповца­ми, сохранив ряд важных догматов, характерных для поповцев. Это учение о том, что антихрист будет особым человеком во плоти, а не абстрактным «духом зла», что его царство на земле и гибель еще впереди и истинное священство исчезло не сразу при реформе Патриарха Нико­на, а постепенно и др. Впрочем, среди часовенных XIX—XX вв. постоянно появлялись писатели, отстаивавшие и в этих вопросах взгляды, характерные для беспоповцев, поэ­тому продолжалась и полемика.

Закрытие храмов часовенных, отсутствие священников приве­ло к тому, что часть часовенных, более всего связанная с торгов­лей и заводами, перешла, в значительной степени формально, в единоверие (с подчинением Синоду), стремясь сохра­нить под этим прикрытием древнюю службу, книги, школы иконописания, существовавшие с XVIII в. Так поступила в 1838 почти вся купеческая верхушка согласия. Другая часть, и прежде всего крестьянские общины и скиты, об­ходилась неполной службой наставников и уставщиков в часовнях (отсюда название согласия). В либеральные 1860-е гг. часовенные восстановили многое из утраченного при Нико­лае I. Подчас целые общины, перешедшие в единоверие или РПЦ, возвращались в старообрядчество и иногда даже осмеливались ходатайствовать о легализации этого перехода, но законные основания своего существова­ния часовенные получили лишь по указу 17 апреля 1905. Официальная статистика (хотя и со значительным занижением) фиксирует резкий рост числа часовенных и их удельного веса среди урало-сибирских староверов (до 77—78 %).

Отсутствие единого организационного центра у часовенных постоянно приводило к разделениям по обрядово-догматическим воп­росам. Попытки создания легального центра неоднократно предпринимались в XVIII—XIX вв. (1735, 1790-е, 1818), но не имели успеха из-за позиции светских и духовных властей страны. В новых условиях в 1911 в Екатерин­бурге был созван I съезд часовенных, названный Всероссийским (хотя западнее Приуралья  часовенных не было). На нем сдела­на попытка определенной унификации порядка исправления важнейших треб; договорились об обрядах крещения и брака, но не решили трудного вопроса о причащении без священников и «законного» причастия. А целый ряд важных проблем приспособления древних правил к новой обстановке и в XX в. по-прежнему решался на вполне демократично по процедуре соборах представителей одной или чаще нескольких общин часовенных. Главную роль на них играли мирские наставники, богатые и влиятельные члены общин. Однако це­нилось и присутствие иноков известных скитов, среди них первое место принадлежало скиту, которым в XVIII в. руководил отец Максим, а в 1867—90 — отец Нифонт, создавший незаурядное историческое сочинение «Родословие часовенного согласия».

Растущая буржуазия давно уже играла ведущую роль во многих общинах часовенных; это согласие, как и другие, активно способствовало своими капиталами, торговой хваткой, тру­долюбием и взаимовыручкой быстрому развитию новых отношений во второй  половине XIX — начале XX в. Современные приемы организации промышленности и торговли, предметы быта и явления культуры входили в жизнь общин часовенных не без изрядных противоречий, отразившихся в ряде запретов на пугаю­щие «новины» в соборных постановлениях крестьянских общин. Но постепенно нарастали уступки новому: отменили запрет на употребление консервов, макаронных изделий, сахара, вообще любой пищи, купленной за деньги.

В то же время и в самих крестьянских общинах растет расслоение наряду с поиском благоприятных условий для ведения свободного от докапиталистических пут хозяйства. Богатые крестьяне Зауралья и Сибири осваивают новую технику, увеличивается поток тайных и легальных переселенцев на восток, где традиции старообрядческой  вза­имопомощи помогают создавать крепкие хозяйства, ори­ентированные на рыночные отношения. В начале XX в. среди них выделяются первые фермерские хозяйства России - на Бухтарме, Уймоне, среднем Енисее. Их капиталами основано пароходное сообщение в Обь-Енисейском бассейне, строится каменный центр Бийска с торговыми конторами, сибирское масло завоевывает рынки Западной Европы.

Возникновение общин часовенных в Горном и Рудном Ал­тае (см. Бухтарминцы) было частью многовекового процесса крестьянской колонизации Сибири, умело использо­вавшего и староверческую систему тайных убежищ на путях с Урала на Обь, Алтай и Енисей. С конца XIX в. этим путем перемещаются и некоторые мужские и женские скиты часовенных. Скит отца Нифонта при его преемниках отцах Силуяне и Савве переселяется около 1892 на правобережье Оби. Рядом на новом месте обосновываются инокини скита м. Мелетины (Кунгурской). В феврале 1917 часть бывшего скита отца Нифонта перебирается в горы верховьев Ени­сея. Часть инокинь скрывается в Степном Алтае. События октября 1917 и последовавшие жестокие репрессии усилили поток тайных переселений. В 1917 отец Савва в поисках самых глухих и недоступных мест уводит основную часть своего скита и скита м. Мелетины в Колыванскую тайгу на левобережье Оби, а отец Силуян с группой иноков пере­селяется в Приморский край, где созданные ими скиты будут разгромлены в начале 1930-х гг. Близ скита отца Саввы и его преемника с 1929 о. Симеона (тобольского крестьянина С.Я. Лаптева) расположатся несколько женских скитов. Здесь будут спрятаны богатые книжной коллекции, продолжится литературное творчество.

Репрессии времен коллективизации затронули значительную часть часовенных «Раскулачивание» опустошило все земледельческие регионы Урала и Сибири, ликвидировало ори­ентированную на буржуазное развитие верхушку и городских, и сельских общин часовенных. Вскоре недалеко от колыванских скитов в Нарым­ском крае возникли спецпоселения для «раскулаченных» с их комендатурами, репрессивным аппаратом. В 1933 аресто­ваны многие крестьяне и наставники, помогавшие скитам, которые начали переселение дальше на северо-восток, в без­людные места левобережья Нижнего Енисея. Тайный переход занял несколько лет, спасали книги, иконы, иногда голодали на тяжелых переходах. В 1940 обосновались группой скитов на новом месте. Здесь начал создаваться самый обширный труд по истории часовенных - 3-томный «Урало-сибир­ский патерик». Весной 1951 скиты обнаружили с возду­ха и разгромили карательным отрядом, который уничтожил и ог­ромную коллекцию древнерусских книг (начиная с XVI в.). Из арестованных пустынножителей и поддерживавших их крестьян 33 человек получили сроки от 10 до 25 лет. События эти нашли отражение в литературе часовенных, описаны они и А.И. Солженицыным в «Архипелаге ГУЛАГ». В 1954 осужденных амнистировали и освободили, но отец Симе­он до этого скончался в ОзерЛАГ. Нижнеенисейские скиты постепенно возродились. Скиты Верхнего Енисея также уничтожались несколько раз, но вновь возникали на старом месте во главе с игуменом отцом Палладием, трижды бежавшим из-под ареста. В настоящее время отдельные общины и скиты часовенных существуют в местах их старого расселения, хотя количество тех и других резко уменьшилось по сравнению даже с серединой XX в.

Лит.: Покровский Н.Н. Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян-старообрядцев в XVIII в. Новосибирск, 1974; Клюкина Ю.В. Старообрядцы-часовенные Урала в конце XIX - начале XX в. // Очерки истории старообрядчества Урала и сопредельных терри­торий. Екатеринбург, 2000; Покровский Н.Н., Зольникова Н.Д. Староверы-часовенные на востоке России в XVIII-XX вв. М., 2002; Духовная литература крестьян-староверов Востока России XVIII-XX вв. Новосибирск, 1999. Т. 1; 2005. Т 2.

Н.Н. Покровский