Вторая Камчатская (Великая Северная) экспедиция // «Историческая энциклопедия Сибири» (2009)

ВТОРАЯ КАМЧАТСКАЯ (Великая Северная) экспедиция (1733—43), крупнейшее в истории научно-исследовательское пред­приятие, охватившее всю Сибирь от Урала до Тихого океана, арктическое побережье от устья Северной Двины до устья Анадыря на Чукотке, прибрежные районы Северного Ледовито­го океана и северную часть Тихого океана.

Организована по предложению В.И. Беринга в Адмиралтейств-коллегию и Сенат вскоре после окончания Первой Камчатской экспедиции 1725—30, и по указу императрицы Анны Иоанновны от 17 апреля 1732. Многочисленные инструкции общего и частного порядка определили задачи экспедиции, в состав которой входили отдельные отряды (2 тихоокеанских, 4 северных и 1 академический): морское путешествие к берегам Америки; поиск мор­ского пути к Курильским и Японским островам; разведка и картографическая съемка берегов Северного и Северо-Восточной Сибири до Амура; выяснение существования пролива между Азией и Америкой; всеобъемлющее изучение природы, исто­рии и населения Сибири. Все это имело как научное, так и большое политическое значение, поэтому сведения о целях, ходе и результатах экспедиции были секретными. В ее состав входило более 500 ученых, офицеров, матросов, солдат, геодезистов и других; вспомогательный персонал насчи­тывал несколько тысяч человек. Возглавил экспедицию капитан-командор В.И. Беринг, его помощниками стали капи­таны М.П. Шпанберг  и А.И. Чириков.

Первые команды морских отрядов во главе с Берингом отправились из Санкт-Петербурга в феврале 1733, в октябре 1734 они прибыли в Якутск. В сентябре 1736 в город прибыл академический отряд, и общая численность участников экспедиции со­ставила около 800 человек. Около 3 лет ушло на организацию железоделательного завода и канатной мастерской, изготовление судо­вого такелажа, заготовку продовольствия и снаряже­ния. Столько же времени потребовалось на переброску людей и грузов в Охотск, а также строительство здесь судов.

В сентябре 1740 команда Беринга (1-й тихоокеанский от­ряд) отплыла из Охотска на Камчатку и зазимовала у Авачинской губы в гавани, названный Петропавловской по 2 судам отряда — «Святой Петр» и «Святой Павел», там же основан острог Петропавловск. Лишь спустя 8 лет пос­ле отъезда из Санкт-Петербурга, 4 июня 1741 корабли под командованием Беринга и Чирикова отправились к берегам Америки. На «Святом Петре» с Берингом плыли его помощники лейтенант С.Л. Ваксель и натуралист Г.В. Стеллер, описавшие это путешествие; на «Святом Павле» с Чириковым — профессором астрономии Л. Делиль де ла Кройер. Более неде­ли корабли шли на юго-восток в поисках мифического «Зем­ли Жуана-да-Гама», обозначенной на некоторых картах, затем повернули на северо-восток и 20 июня в густом ту­мане потеряли друг друга. Дальнейшее плавание совер­шали раздельно.

17 июля «Святой Петр» подошел к побережью Северной Аме­рики на 58°14' северной широты (в пределах видимости был хребет Святого Ильи). Из-за невозможности подойти к берегу по погодным условиям судно продвигалось на запад вдоль побережья. 20 июля был открыт о-в Каяк, куда высадилась коман­да для пополнения запасов пресной воды. Стеллер за 10 ч. сумел определить 163 вида местной флоры и фауны, собрать значительную коллекцию растений. Были обнаруже­ны также предметы быта и запасы пищи, это означало, что остров обитаем. Стеллер пришел к выводу, что эк­спедиция действительно достигла Америки. 29 августа бы­ли открыты острова, названные в честь умершего и похороненного здесь матроса И. Шумагина, где произошла первая встреча с алеутами. Отсюда 6 сентября «Святой Петр» пошел на запад вдоль цепи Алеутских островов к Камчатке. Плавание бы­ло тяжелым: усиливающаяся цинга, непрекращающие­ся штормы, нехватка пресной воды и продовольствия. 4 ноября судно подошло к берегу, как полагала команда, Камчатки, но это был остров, названный позже именем Бе­ринга. Из-за штормов, повреждений судна и цинги (ее избежали лишь 10 человек) экипаж высадился на зимовку. Вскоре пакетбот выбросило на мель, он стал окончательно не­пригодным для плавания. Команде пришлось пережить многие трудности и лишения. К середине зимы число умерших от цинги достигло 30 человек. 8 декабря 1741 умер сам Беринг, и командиром стал Ваксель. Обязанности врача испол­нял Стеллер, который не прекращал и научных занятий, в частности, открыл, описал и зарисовал редкое животное из семейства сирен (Стеллерова корова) и большого очко­вого баклана, вскоре полностью истребленных. Только во время зимовки команда выяснила, что находится на острове. Из остатков полуразрушенного «Святого Петра» было построено одномачтовое судно (гукор), на котором оставшимся в живых (46 человек.) удалось под парусом и на веслах 26 августа 1742 достичь Петропавловска.

«Святой Павел», потеряв из виду судно Беринга, от­правился на восток, и в ночь на 16 июля (на 1,5 дня раньше Беринга) команда увидела американскую землю — ост­ров из архипедаг Александра. Пройдя 400 км на северо-за­пад вдоль побережья, Чириков для разведки на один из островов высадил 11 человек, которые не вернулись. Еще 4 человека, посланные через неделю на их поиски, также пропали без вести. Потеря 15 членов команды, вероятно, убитых индейцами, и 2 лодок, без которых нельзя было пополнять запасы пресной воды, вынудила Чирикова принять решение возвратиться на Камчатку. Пройдя немного на северо-запад (в пределах видимости были хребет Святого Ильи и полуостров Кенай), «Святой Павел» взял курс на за­пад. На обратном пути открыты остров Кадьяк и ряд остро­вов Алеутской гряды — Умнак, Адах (здесь встречены алеуты), Агатту и Атту. 10 октября 1741 судно вернулось в Петропавловскую гавань, потеряв от цинги 6 человек, в том числе умер профессор Делиль де ла Кройер. Составленный в декабре 1741 рапорт Чирикова в Адмиралтейств-коллегию стал первым описанием северо-западного побережья Америки. В мае—июне 1742 Чириков совершил на «Святом Павле» еще одно плавание на восток, но из-за плохих погодных условий дошел лишь до острова Атту Алеутской гряды. На обратном пути с судна был виден остров, на котором еще на­ходилась команда «Святого Петра» (остров Беринга). В Пет­ропавловск «Святой Павел» вернулся 1 июля, открыв еще остров Медный из группы Командорских островов (названы в честь Беринга).

В задачу 2-го тихоокеанского отряда капитана М. Шпанберга входило картографирование Курильских островов и установление связей с Японией. Для этого в Охотском порту было построено 2 судна и отремонтировано 3-е. В июне 1738 бригантина «Архангел Михаил» (капитан Шпанберг), дубель-шлюпка «Надежда» (лейтенант В. Вальтон) и бот «Гавриил» (мичман А.Е. Шельтинг) перешли в Большерецк (Камчатка) и оттуда 15 июля направи­лись на юг. Через 4 дня в тумане отстало и поверну­ло назад судно Шельтинга, еще через 5 дней потеряли друг друга 2 других корабля. Шпанберг вдоль Куриль­ской гряды дошел до острова Уруп, обогнул его и, не ре­шившись в одиночку идти к Японии, 18 августа вернулся в Большерецк. Валь тон сумел дойти до острова Хоккайдо, нанес на карту 26 островов Курильской гряды и возвра­тился в порт 24 августа. Во время зимовки было построе­но еще одно судно — шлюп «Большерецк» (командир В. Эрт), и в конце мая 1739 уже 4 корабля отплыли на юг. У берегов Японии в тумане судно Вальтона отста­ло, остальные 16 июня подошли к острову Хонсю и 6 дней следовали вдоль его побережья. Многие японцы побывали на русских судах, где вели оживленную торговлю, но из осторожности Шпанберг не решился высадить моря­ков на берег. На обратном пути суда обогнули с юга Ку­рильские острова, прошли к острову Хоккайдо и вернулись к Камчатке. Команда Вальтона не только проследовала вдоль восточного берега Хонсю гораздо дальше судов Шпанберга (возможно, до островов Идзу), но и высаживалась на берег, где была радушно принята японцами. Третий поход к Японии, предпринятый Шпанбергом в 1742, оказал­ся неудачным: экспедиция смогла дойти лишь до южной оконечности Хоккайдо, откуда повернула назад из-за туманов и начавшейся цинги.

Важнейший результат плаваний 1738—42 — откры­тие пути в Японию и описание всей Курильской гряды, впервые пройденной с восточной стороны. Помимо этого, в Шельтинг на «Надежде» исследовал западное побережье Охотского моря до устья Уды и Шантарские острова, а в южную часть Охотского моря до пролива Лаперуза, не замеченного им в тумане, а также прошел более 600 км вдоль восточного берега Сахалина. Мичман В.А. Хметевский в 1743—44 на шлюпе «Большерецк» произвел гла­зомерную съемку северного берега Охотского моря от Охотска до реки Вилиги и западного побережья Камчатки от реки Кахтаны до Большерецка.

Для выяснения практической возможности плаваний Северным морским путем, изучения Северного Ледовитого океана и арктического побережья Азии было организовано 4 отряда, и для каждого из них определены задачи исследований.

Первый (Двинско-Обский) отряд летом 1734 на 2 судах (кочах) под командованием лейтенанта С.В. Муравьева и его помощника лейтенанта М.С. Павлова прошел от Архангельска через пролив Югорский Шар до северной оконечности западного побе­режья полуострова Ямал и вернулся на зимовку в устье Пе­чоры. В 1735 отряд достиг пролива между Ямалом и островом Белым, но в тумане не заметил его и вновь воз­вратился на зимовку. По доносам членов команды и жалобам местных жителей Муравьев и Павлов были от­даны под суд и «за многие непорядочные, леностные и глупые поступки» разжалованы в матросы. Начальни­ком отряда назначен лейтенант С.Г. Малыгин, его помощником — лейтенант А.И. Скуратов. В 1736 на 2 новых ботах они достигли побережья Ямала, но из-за тяжелой ледо­вой обстановки повернули назад и зазимовали в устье реки Кары. В 1737 удалось обойти Ямал и по Обской гу­бе и Оби 3 октября достичь Березова. В 1739 суда отпра­вились обратно, и после зимовки в устье Кары в 1740 прибыли в Архангельск. По результатам работы отряда была составлена карта берегов Баренцева и Карского (названо в память о зимовках в устье Кары) морей от Архангельска до устья Оби протяженностью более 4 тыс. км. Именем Малыгина назван пролив между Ямалом и островом Белым.

Второй (Обско-Енисейский) отряд возглавил лейтенант Д.Л. Овцын. Спустившись летом 1734 на дубель-шлюпе «Тобол» от Тобольска вниз по Иртышу и Оби, отряд из-за штормов не смог пройти Обскую губу; в 1735 на судне началась цинга, и оно вынужденно вернулось; в 1736 отряд подошел к оконечности полуострова Явай, но не смог выйти из Обской губы. Лишь в 1737 «Тобол» и вновь построенный бот «Оби-Почталион» обогнули Гыданский полуостров и через пролив, названный позже в честь Овцына, достигли устья Енисея. В 1738 Овцына по пути в Тобольск арестовали, обвинив в связи с семьей ссыльного князя А.Г. Долгорукого в Березове, разжало­вали в матросы и отправили в Охотск в распоряжение В.И. Беринга. Под его командованием Овцын плавал к берегам Северной Америки и был восстановлен в офицерском звании. Второй отряд возглавил штурман Ф.А. Минин, который в 1738— 40 на «Оби-Почталионе» трижды безуспешно пытался обойти Таймырский полуостров из устья Енисея. В этих пла­ваниях и сухопутных походах штурмана Д.В. Стерлегова было описано 500 км побережья Карского моря, откры­ты многочисленные мелкие острова, в том числе остров Диксон и шхеры Минина, Пясинский залив. На составленную Мининым и Стерлеговым карту нанесены около 1 тыс. км западного побе­режья Таймырского полуострова и ряд островов.

Третий (Ленско-Хатангский) отряд под руководством лейтенанта В.В. Прончищева (в отряде была его жена Т.Ф. Прончищева, первая женщина-полярница) должен был описать побережье от устья Лены до устья Енисея. В 1735 дубель-шлюп «Якутск» из-за течи и морозов смог достичь лишь устья реки Оленек, где команда зазимовала. В 1736 судно прошло вдоль восточного берега полуострова Таймыр до его северной оконечности (мыс Челюскина), однако обойти полуостров не смогло из-за льдов и повернуло назад. Во время зи­мовки в устье Оленёка Прончищев и его жена умерли от цинги. Штурман С.И. Челюскин завершил обработку полученных материалов и составил карты побережья от ус­тья Лены до залива Фаддея протяженностью около 1,3 тыс. км. На­чальником вернувшегося летом 1737 в Якутск отряда был назначен лейтенант Х.П. Лаптев. В 1739—40 отремон­тированный «Якутск» дважды совершал плавание вдоль восточного побережья полуострова Таймыр, однако из-за чрезвычайно сложной ледовой обстановки пройти далеко на север не смог. Отряд под командованием Лаптева в основном повторял пре­жние маршруты (Прончищева), но и в этих плаваниях были открыты новые географические объекты (бухты, острова, проливы), уточнены и дополнены предыдущие геодезические съемки; многие объекты, в том числе открытые Прончищевым, получили названия. В августе 1740 судно было раздавле­но дрейфующими льдами. Команде удалось спасти зна­чительную часть продовольствия и имущества и добраться до места предыдущей зимовки на Хатанге. Лаптев занял­ся изучением внутренних районов Таймыра и его побережья. В 1739—42 на собачьих упряжках партии боцмана В. Медведева, геодезиста Н. Пекина, Челюскина и самого Лаптева в тяжелейших условиях, страдая от голода и снежной слепоты, пересекали Таймыр в разных направ­лениях, обследовали все побережье. В результате мор­ских и сухопутных походов третий отряд (1735—42) произвел инструментальную съемку более 3,5 тыс. км побережья Азии между Енисеем и Леной, открыл и описал много географических объектов, в том числе полуостров Таймыр (площадь около 400 тыс. кв. км), составил ряд карт, собрал ценные материалы о крае и его коренном населении. Особо значимыми были исследования Челюскина, только протяженность его санных маршрутов составила 6,3 тыс. км. Им, в частности, описа­но северное побережье Таймыра, включая мыс — самую северную точку Евразии (носит его имя).

В задачу четвертого (Восточно-Ленского) отряда входило описание северного побережья Азии на восток от Лены, до пролива в Тихий океан (если его существование подтвердится). В июле 1735 П. Лассиниус на боте «Ир­кутск» с командой (52 человека) спустился от Якутска вниз по Лене, вышел в море и направился на восток. Тяжелые льды заставили отряд уже в середине августа встать на зимовку в устье реки Хара-Улах (губа Буорхая). Из-за нехватки продовольствия и цинги к весне 1736 умерли 40 зимовщиков, включая Лассиниуса. Начальником от­ряда стал лейтенант Д.Я. Лаптев. Набрав команду и зано­во оснастив «Иркутск», в августе 1737 он вышел в море, но через 3 дня из-за сплошных льдов вынужден был вернуться на зимовку в устье Лены. После поездки в Санкт-Петербург (получив инструкции) в июне 1739 Лаптев с отрядом проник в Востоно-Сибирское море через пролив, названный его именем, и в сентябре достиг устья Индигирки, где судно вмерзло в лед. Время зимовки было использова­но для съемки. Лаптев организовал 4 партии (солдата А. Лошкпна, штурмана М.А. Щербинина, геодезиста И. Киндякова и его самого), исследовавших морское побережье до устья Колымы, а также реки Яну, Инди­гирку, Хрому. Летом 1740 «Иркутск» мимо устья Ко­лымы дошел до мыса Большой Баранов, но из-за льдов вер­нулся на зимовку к Нижнеколымскому острогу. В 1741 предпринята еще одна неудачная попытка обойти мыс Большой Баранов, и отряд вернулся в Нижнеколымск. Во время зимовок в 1740—42 съемочными партиями опи­саны река Колыма, путь по ее притоку Большой Анюй в бассейне реки Анадырь, маршрут от Анадыря до Пенжинской гу­бы; летом 1742 — река Анадырь до устья. В экспедициях собраны ценные этнографические сведения, вошедшие в научные отчеты, донесения и легенды к картам.

В результате самоотверженного труда участников всех 4 северных отрядов и ценой многих жизней был собран колоссальный по объему и значимости материал. Описано и картогра­фировано более 13 тыс. км берега Северного Ледовитого оке­ана (от устья Печоры до мыса Большой Баранов), впервые выявлены очертания полуостровов Таймыр, Ямал и другие, описаны участки нижнего, частично и среднего, течения всех крупных рек от Печоры до Колымы, нанесены на карту значительной части морей Карского и Лаптевых, собраны данные о ледовой обстановке в морях, приливах, климате, насе­лении Севера и Северо-Востока. Многие изученные природные объекты повторно обследованы лишь в XX в. Материа­лы легли в основу Генеральной карты берегов Северного Ледовитого океана от острова Кильдина до реки Колымы и Генеральной морской карты Камчатской экспедиции (1742). Работа северных от­рядов показала чрезвычайную сложность и опасность мор­ских путешествий вдоль берегов Северного Ледовитого оке­ана. Сложная ледовая обстановка не позволила обойти морем полуостров Таймыр и продвинуться на востоке далее мыса Большой Баранов. И, как следствие, возникла необходимость разработки проектов высокоширотных маршру­тов плаваний от побережья Европейской России в бассейн Тихого океана через Северный Ледовитый океан (проект М.В. Ло­моносова и др.).

Изучение природы и естественных богатств внутренних районов Сибири, ее истории и этнографии коренных наро­дов было поручено участникам академического отряда. В него вошли профессора Санкт-Петербургской Академии Наук историк Г.Ф. Миллер, натуралист И.Г. Гмелин и астроном Л. Делиль де ла Кройер, студенты С.П. Крашенинников, А. Горла­нов, В. Третьяков, Л. Иванов и Ф. Попов, переводчик И. Яхонтов, живописцы И.Х. Беркган и И.В. Люрсениус, геодезисты А. Красильников, И. Чекин, А. Иванов и М. Ушаков. Уже в ходе работ отряд пополнили адъюнкты АН Г.В. Стеллер и И. Э. Фишер, переводчик Я.И. Линденау, живописец И.К. Деккер. Их сопровождали мастеровые и работные люди, толмачи, солдаты. Мил­лер добился решения, по которому ученые подчинялись непосредственно Сенату и Акаедмии Наук, а не руководителю Второй Камчатской экспедиции Берингу.

Отряд отправился из Санкт-Петербурга 8 августа 1733, воз­вратился 15 февраля 1743; некоторые участники оставались в Сибири до 1746—47. Маршруты ученых охватывали огромную территорию от Южного и Среднего Урала до Якутии и За­байкалья, от южных границ Сибири до низовьев Иртыша, Оби, Енисея и среднего течения Лены. По подсчетам Мил­лера, единственного из участников Второй Камчатской экспедиции, побывавшего во всех уральских и сибирских уездах и городах, за 10 лет он проехал около 35 тыс. верст. Из-за необеспеченности транспортом и продовольствием отряд не мог в полном составе доб­раться до Камчатки, туда был направлен Крашенинни­ков, а затем Стеллер.

Научные интересы Миллера (неофициальный руководитель академического отря­да) были необычайно многогранными: история, источ­никоведение, археография, статистика, краеведение, археология, этнография, лингвистика, картография, экономика, торговля, дипломатия, геополитика. Мил­леру заслуженно принадлежит слава «отца сибирской историографии». Он обнаружил и приобрел для Академии Наук ряд ценнейших рукописей, в том числе и знаменитую Ремезовскую летопись. Под его руководством в архивах всех сибирских городов скопировано около 8,5 тыс. документов, подлин­ники которых большей частью сгорели или уничтожены в XVIII—XIX вв. Миллер собирал (методом анкети­рования) сведения о сибирскихрегионах, записывал устные предания, обследовал другие городища и могильники. Со­ставленные им десятки словарей языков народов Сиби­ри являются важнейшим источником для лингвистов, причем некоторых, ассимилированных уже в XVIII в., единственным. Работу ученого отличает исключительное трудолюбие, целеустремленность, наличие четкого плана исследований. Его программы и инструкции для участни­ков отряда — это комплекс научных проектов, реализация которых должна была открыть Сибирь и для русских, и для мировой науки. Особо значима его программа изу­чения Сибири из 1 287 пунктов-статей (1740) — руководство не только для участников академического отряда, но и многих после­дующих путешественников.

После завершения всех исследовательских работ Миллер написал десятки трудов, посвященных Сибири. В их числе фундаментальные «История Сибири» (5 томов), «Общая геогра­фия Сибири», «Особенная или специальная география Сибири» «Описание сибирских народов» (2 тома), а также монографии и статьи, с анализом конкретных научных проблем в экономике, торговле, археологии, геополитике, истории русской географии открытий и другие. До сих пор издана лишь часть этих работ (например, из 23 глав «Истории Си­бири» опубликовано 13). Из неопубликованных материалов наиболее значи­мы для современной науки этнографические. Миллер первым попытался комплексно сравнительно изучать этническую ис­торию, языки, материальную и духовную культуру сибирских народов. Его по праву можно считать «отцом» этнографии как науки. Именно Миллер констатировал, что этнография — «на­стоящая» самостоятельная наука, тесно связанная с историей. За­дачи, которые ставил он в области изучения коренных наро­дов Сибири, нельзя не признать грандиозными. Столь же масштабна и его деятельность, направленная на решение этих задач. Результаты работы отражены в полевом дневнике ученого (около 2,5 тыс. страниц), в других экспедиционных рукописях и специальных этнографических трудах. Этнографическая коллекция, собранная Миллером в Сибири, включала образцы одежды (праздничная и повседневная, мужская, женская и детская, шаманские комплекты) многих сибирских народов, а также предметы куль­та, орудия труда. Важнейшим инструментом познания древней истории Миллер считал археологию. Он первым из российских историков не только обратил внимание на археологические памятники и производил их детальное обследование и раскопки, но и высказал ряд положений, правильность которых стала очевидной лишь много позже. Так, он счи­тал, что для исторической науки отдельные памятники и находки (ке­рамика, орудия труда, кости и другое) имеют не меньшее значение, чем величественные курганы и изделия из золота и серебра. Археологическая коллекция ученого состояла в основном из предметов, купленных у местных жителей.

Занимавшийся естественно-научными исследованиями Гмелин открыл в Сибири, по признанию К. Линнея, больше новых видов растений, чем все остальные ботаники. Путевые записки Гмелина, наряду с описаниями растений и животного мира, содержат ценные сведения о промышленности и торговле Сибири, нравах и обычаях русского и коренного ее населения. Вместе с Миллером он составил ряд проек­тов, направленных на развитие края (организация медицинского обслужи­вания, использование лекарственных ресурсов Сибири, со­здание металлургической базы на основе использования каменного угля и железной руды в Кузнецком уезде и другие). Собранные материалы позволили ему выявить различия в рельефе, климате, флоре и фауне к западу и востоку от Енисея. Хотя предложение Гмелина о границе между Европой и Азией не по Уралу, а по Енисею не было принято, вслед за ним ученые стали выделять Западную и Восточную Си­бирь. Обобщив свои наблюдения и сведения, получен­ные от местных жителей, ученый создал первую орографическую схему Южной Сибири от Алтайских гор до Станового и Ябло­нового хребтов.

Крашенинников и Стеллер, работая на Камчатке (а Стеллер еще и участник плавания к берегам Америки) в неимоверно трудных условиях, совершили подлинный научный подвиг. Их монографии (обе под названием «Описа­ние земли Камчатки») представляют собой комплексные научные труды страноведческого типа о природе Камчатки, ее богатствах, населении, истории исследований, освоении рус­скими, взаимоотношениях русских с ительменами. Этих ученых отличают энциклопедические интересы (география, геология, ботаника, зоология, история, этнография, лингвистика). Крашенинникова, обследовавшего под­земные пустоты на Енисее, можно назвать и первым российским спелеологом. Описания соболиного (Крашенинников) и рыбного (Стеллер) промыслов — первые работы, посвященные такой важной категории русского населения Сибири, как промышленные люди.

Значительную работу по исследованию Северо-Востока проде­лал переводчик Я.И. Линденау. Он составил ценные этнографические описания народов региона — якутов, тунгусов, ламутов, юкагиров и коряков, дал описание Чукот­ки, рек Лена и Анадырь, сделал ряд карт. Исследования И.Э. Фишера в области языкознания и этнографии на­родов Сибири (ханты, селькупы, чулымские тюрки и другие) сохраняют свое значение до сих пор. Объективно оце­нить вклад Фишера в изучение сибирских народов не позво­ляет то, что его экспедиционные рукописи большей частью не опубликованы и слабо изучены.

Колоссальный объем ценной информации содержится в путевых записках и дневниках ученых. Это уникальные све­дения о многих тысячах географических объектов, топонимах, расселении русского и коренного населения, архитектуре городов и острогов, численности и этническом составе жителей ясачных волостей, их истории, миграциях, материальной и духовной куль­туре, археологических памятниках, хозяйственных занятиях сибиряков, путях сообщения и др. Многие описания проиллюстри­рованы художниками отряда (рисунки-перспективы и планы городов, зарисовки физических типов коренных жителей Сибири, их жилищ, одежды, быта, предметов культа и быта, археологических памятников).

В ходе исследований фиксировались магнитные, барометровые и температурные показатели, в ряде городов созданы первые метеорологические станции, где обученные служилые люди вели постоянные наблюдения. При несовершенстве приборов и научных методов профессор Делиль де ла Кройер, геодезист Красильников, штурман Челюскин и другие участники Второй Камчатской экспедиции достаточно точно определили координаты ог­ромного числа географических объектов, которые стали опорными пунктами при составлении десятков региональных карт Сиби­ри, карт географических открытий в Тихом океане, а также гене­ральных, изготовленных под руководством Миллера (1745—46, 1754—58). Многие европейские ученые не сразу признали досто­верность этих карт. Швейцарский географ С. Энгель и его сто­ронники утверждали, в частности, что Миллер, выполняя политический заказ русского правительства, отодвинул границы Сибири на востоке на 30°, что Беринг не был у берегов Америки. Миллер отстаивал честь Российского государства и доказывал при­оритет русских географических открытий в полемике с оппонентами, публикуя в России и за рубежом цикл специальных трудов. И только плавание Дж. Кука к Берингову проливу в 1778 окончательно подтвердило научную добросовестность российских ученых. По измерениям Кука широт, протяженность Сибири пришлось даже увеличить на 4,5° в сравнении с данными Беринга. Точность сообщений Челюскина была доказана лишь в середине XIX — начале XX в. А.Ф. Миддендорфом, А.А. Соколовым и Р. Амундсеном.

Вторая Камчатская экспедиция потребовала мобилизации больших финансовых, материальных и людских ресурсов. В строительстве десятков морских и речных судов, заготовке и перевозке снаряжения и про­довольствия, в других работах были заняты тысячи сиби­ряков — русских и коренных жителей. Грандиозность замыс­лов и героические усилия путешественников соответствуют масштабности и важности результатов экспедиции. Она явилась важным этапом в освоении Сибири, предпо­сылкой и началом присоединения и освоения русскими западной части Североамериканского континента. С нее начинается история русско-японских отношений. Став тихоокеанской державой, войдя в европейское сообщество, в котором страны-сопер­ницы отстаивали свои интересы в Тихоокеанском реги­оне, Россия кардинально изменила свое внешнеполитическое положение. Благодаря подвижнической деятельности участ­ников академического отряда научное открытие Сибири стало свер­шившимся фактом.

Материалы экспедиции долгое время служили основными источниками сведений о Сибири и северной части Тихого океана, они не утратили своего значения до сих пор. Наследие Второй Камчатской экспедиции активно изучается. В частности, учеными России (Москва, Санкт-Петербург, Новосибирск), Герма­нии (Галле) и Дании (Копенгаген) осуществляется мас­штабное серийное издание на русском и немецком языке (в России и Германии) документов Второй Камчатской экспедиции, а также переписки ее участников, и их трудов (путевые описания, дневники, ботанические сочинения Стеллера, этнографические труды Миллера и др.). В серии «Источники по истории Сибири и Аляски из российских архивов» издано 6 томов, в которых опубликовано около 1 тыс. документов Второй Камчатской экспедиции и путевые описания Стелле­ра, Крашенинникова и Фишера.

Лит.: Гнучева В.Ф. Материалы для истории экспедиций Ака­демии наук в XVIII и XIX вв. М.; Л., 1940; Берг Л.С. Открытие Камчатки и экспедиции Беринга. 1725—1742. М.; Л., 1946; Яни-ков Г.В. Великая Северная экспедиция. М., 1949; Ефимов А.В. Из истории великих русских географических открытий в Северном Ледовитом и Тихом океанах. XVII — первая половина XVIII в. М., 1950; Треков В.И. Очерки из истории русских географиче­ских исследований в 1725—1765 гг. М., 1960; Андреев А.И. Очерки по источниковедению Сибири. М.; Л., 1965. Вып. 2; Иванов В.Ф. Историко-этнографическое изучение Якутии. XVII—XVIII вв. М., 1974; Магидович И.П., Магидович В.И. Очерки по истории гео­графических открытий. М., 1984. Т. 3; Иванов В.Н. Историческая мысль в России XVIII—XIX вв. о народах Северо-Востока Азии. М., 1989; Ширина Д.А. Петербургская Академия наук и Северо-Восток. 1725-1917 гг. Новосибирск, 1994.

А.Х. Элерт