Археографические экспедиции в Сибири // «Историческая энциклопедия Сибири» (2009)

АРХЕОГРАФИЧЕСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ В СИБИРИ. Поиски древних рукописей и старопечатных книг в Сибири велись еще в XVIII в., Сенат и Синод неоднократно требовали от светских и духовных властей региона (как и других регионов страны) предоставлять сведения о предметах старины на подведомственной им территории.

Однако данные о выполнении этих требований отсутствуют. В 1735—36 историограф, начальник Урало-Сибирского горноза­водского округа В.Н. Татищев, предпринявший широкую акцию по поимке беглых, скрывавшихся в лесах Заура­лья, приказал одновременно искать в старообрядческих скитах и поселениях древние книги и конфисковывать их. Среди собранных книг были и уникальные, например, использован­ная Татищевым в его исторических трудах древняя «раскольниче­ская летопись». (О точности использования этой летописи историографом ученые спорят до сего дня.) Однако все книги сгорели через несколько лет во время пожара в имении Татищева. В XIX в. древними книгами пополня­ли свои фонды восточного отделения таких научных обществ, как Русское географическое общество, Общество любителей естест­вознания, а также губернской архивной комиссии.

Регулярный научный поиск древних манускриптов и старо­печатных книг, веками сберегавшихся староверами на востоке России, начался с конца 1950-х гг. по инициативе председателя Археографической комиссии Академии Наук СССР академика М.Н. Ти­хомирова. В 1959—62 он отправил в старообрядческие поселе­ния Забайкалья и Дальнего Востока 3 археографические экспедиции во главе с московскими историками В.Б. Паловым-Сильванским и А.И. Роговым. Экспедиции подтвердили, вопреки скептическим суждениям, что крестьяне из Европейской Рос­сии за тысячи километров везли с собою в Сибирь тяже­лые древние фолианты. И хотя этим московским экспедициям удалось собрать около 30 таких рукописей, выяснилось, что старообрядческие традиции недоверия к «чужакам» здесь гораздо прочнее, чем на запад от Урала, и наездами из Москвы их не преодолеть, требуется многолетняя систематическая работа сибирских археографов. Во время визи­та М.Н. Тихомирова в Новосибирск в 1962 и позднее в Москве состоялись его переговоры с руководством СО Академии Наук СССР о создании археографического центра в Новосибирске.

Центр было решено создавать при участии ученых, прошедших профессиональную школу в Москве и Ленинграде, но с одновременным развертыванием подготовки специалистов в Новосибирске, без чего охватить обширные восточные регионы археографическим обследованием не представлялось возможным. Однако для подготовки новых специалистов по древним книгам требовались эти книги в подлинниках. Противо­речие было разрешено щедрым даром М.Н. Тихомирова СО Академии Наук: в 1965 он подарил Сибири свою уникальную коллек­цию древних книг, крупнейшую из частных коллекций того времени. Его ученик Н.Н. Покровский, переехав­ший в Новосибирск для осуществления плана археографических экспедиций, привез и передал эту коллекцию на хра­нение в Государственную публичную научно-техническую библиотеку (ГПНТБ): 648 славяно-русских рукописных книг XIV—XIX вв., 24 иностранные рукописи, 94 старопечатные книги XVI—XIX вв., архив документов XV—XIX вв. Среди них — самый древний рукописный кодекс Белоруссии — Друцкое Евангелие первой половины XIV в. с записью о первых князьях Друцкого княжества (с 1001).

Летом 1965 из Новосибирска в старообрядчнские по­селения Томской и Тюменской областей отправилась первая археографическая экспедиция (В.Н. Алексеев, Е.И. Дергачева-Скоп, Е.К. Ромодановская). Ее результат — 38 рукописных книг, включая сборник XVI в. «Просветитель» древнерусского писателя Иосифа Волоцкого. В следующем году в Туве начала работать экспедиция Н.Н. Покровского и З.В. Бородиной, обнаружившая в скиту отца Палла­дия действующий скрипторий и библиотеку древних книг. С тех пор поиск древних книг осуществляется усилиями ученых СО АН СССР и Новосибирского государственного университета. Они побывали на Алтае, в Туве, Бурятии, Казахста­не (в Восточно-Казахстанской, Джамбульской, Талды-Курганской области), Киргизии, Тюменской, Курганской, Новосибирской, Омской, Томской, Кемеровской, Ир­кутской, Амурской, Читинской областях, в Краснояр­ском, Приморском, Хабаровском крае. В каждой экспедиционной группе участвовало по 3—5 научных работников, ас­пирантов и студентов.

В 1965—68 состоялось «археографическое откры­тие» Сибири (определение академиков Д.С. Лихачева и А.М. Панченко), а вместе с ним — оформление нового, комплексного подхода к изучению наследия старообрядцев, сохранявшегося в Сибири как живое явление русской традиционной культуры, как специфическая среда, воспроизводящая традиции книжной культуры Древней Руси. Экспедиции работали в нескольких направлениях: выявление, приобретение и описание древнерусских рукописных и старопечатных книг, обследование региона на предмет перспективности его в археографическом отношении и установление долговременных кон­тактов с местными книжниками-староверами, обследование государственных хранилищ древних книг региона и помощь хранителям в их атрибуции и описании. Экспедиции задумывались и осуществлялись как комплексные, т. е. изучающие раз­ные стороны традиционной народной культуры. Поэтому важным их направлением на первых порах было этнографичес­кое — сбор образцов народных тканей, орнамента, других бы­товых предметов. Позднее по налаженным связям эту работу взял на себя Институт археологии и этнографии СО РАН. С самого начала велись фольклорные записи, причем обращалось внимание не только на традиционные для фольклористов сюжеты, но и на рассказы о местах вы­хода семей, миграциях, памятных событиях прошлого. Эти сведения облегчали планирование дальнейших мар­шрутов. Изучалась музыкальная культура — староверы обучали студентов консерватории литургическому пению, интерпрета­ции древних музыкальных рукописей. Такая работа ведется и в настоящее время.

Экспедиционные сборы подвергались тщательной каме­ральной обработке. Определялся состав древних книг, их датировка, при возможности — авторство, новые находки сопоставлялись с уже известными в науке. Вся эта работа велась в тесном контакте со старыми археографическими центрами страны, в первую очередь — с Пушкинским Домом (ИРЛИ Академии Наук СССР/РАН), Ленинградским государственным университе­том и Археографической комиссией Академии Наук СССР. Найден­ные книги послужили основой для многих научных изданий — монографий, описаний книжных коллекций, публика­ций источников. Их авторами наряду с археографами, начинавшими в 1965—66 эту работу, становились моло­дые ученые, студенты и аспиранты, участвовавшие в эк­спедициях: Е.З. Журавлева, В.Ф. Рудак, Л.С. Соболе­ва, И.А. Бородина (Гузнер), Т.Н. Апсит, С.П. Власова (Мкртчан), Л.И. Журова, Т.В. Черторицкая (Воронина), Н.В. Понырко, Г.П. Енин, Н.Д. Зольникова, Т.П. Грязнова, Л.В. Титова, Н.С. Гурьянова, А.Т. Шашков, Т.С. Киркинская (Троицкая), Т.Н. Ватажицина (Киркинская), О.Н. Фокина (Шанынина), А.И. Мальцев, Л.А. Ситников, О.Д. Горелкина (Журавель), О.К. Бе­ляева, Г.А. Лончакова, М.К. Чирейкин, А.Ю. Бородихин, О.А. Савельева, Т.Г. Шатыгина, В.С. Кузнецова, Г.В. Вождаева и многие другие. В экспедициях конца 1960 — начала 1970-х гг. проходили стажировку студенты и ас­пиранты ЛГУ из семинара Н.С. Демковой: Е.К. Пиот­ровская, Л.И. Сазонова, Т.Ф. Волкова, Н.Н. Литви­нова, Н.Н. Кудрявцева, Е.П. Семенова и другие, а также Н.И. Вощилко (ЛГПИ), А.И. Дергачев и М.С. Ко­ган (УрГУ) и другие. В составе экспедиционных групп работали Н.В. Ревякина (НГУ), А.М. Панченко, Н.Ф. Дробленкова (ИРЛИ АН СССР), Е.И. Маточкин (ИЯФ СО АН СССР), Э.Д. Бергман (НГПИ), А.Н. Кручинина (НГК). С 1974 археографические экспедиции на Урале и в Зауралье воз­главил Р.Г. Пихоя (УрГУ); в них участвовали ученые, прошедшие новосибирскую археографическую школу.

Книги, привезенные сотрудниками ГПНТБ, ИИФФ СО АН (рукописи — до 1968, старопечатные издания — до 1973), НГУ, хранятся в Отделе редких книг и руко­писей ГПНТБ, а привезенные позже учеными ИИФФ СО АН / ИИ СО РАН — в особом хранилище в Ака­демгородке. В ГПНТБ они составили территориальные соб­рания: Томское (107 рукописей, 114 кириллических книг, 2 гектографа), Забайкальское (137 рукописей, 130 книг, 2 гектографа), Алтайское (46 рукописей, 57 книг, 1 гек­тограф), Тувинское (7 рукописей, 8 книг), Красноярс­кое (54 рукописи, 21 книга, 1 гектограф), Кемеровское (55 рукописей, 66 книг, 1 гектограф); кроме того, в собрании текущих поступлений хранится 137 рукопи­сей, 585 книг, 25 гектографов (сейчас из него выделя­ется Дальневосточное собрание). Всего в ОРК ГПНТБ хранится 543 рукописи начиная с XV в., 981 кириллическая книга начиная с XVI в., 32 гектографа. В особом хра­нилище ИИ СО РАН содержатся 834 рукоп. книги на­чиная с XV в., 337 кириллических книг начиная с XVI в., 193 гектографа и ксерокопии.

Внутри сибирских книжных территориальных собраний имеются личные: Вяткинское собрание, книги Федора Новикова из скита поморцев-новоданиловцев, рукописи Богомо­ловых из Комбарсских скитов, «игуменская» библиотека Лариона Мальцева, чернореченская библиотека Санниковых, по­лученная от Поротниковых и Казанцевых, и других. Такие библиотеки, вычленяемые внутри территориальных собраний, уточняют межтерриториальные книжные связи старообрядцев, поскольку книга, по их мнению, не может лежать вту­не, она должна постоянно читаться, а потому переме­щаться, подчас по огромной территории, где имеются спорадические поселения единоверцев. Старообрядцы прекрасно сознают, что книга есть инструмент воспи­тания единомышленников.

Томская, Забайкальская и Красноярская — первые территориальные коллекции Сибири, они имеют свою специфи­ку. Томская коллекция — одна из обширнейших и разно­родных. Наряду с памятниками древней письменности XV—XVII вв. здесь широко представлены новейшие ру­кописи, письма и документальные материалы о старообрядческих согласиях. В коллекции имеются следы несколько частных библиотек, в том числе библиотеки рукописных копий конца XIX — начала XX в. (писали, видимо, 2 поколения) книжного  репертуара средневековой Руси сибирских крестьян Льва и Каллистрата Вяткиных, тщательно воспроизводя­щих как четьи, так и служебные тексты древнерусского дониконовского репертуара. Разноплановость бытующего в Томской области древнерусского книжного пласта отражает реальные процессы, происходившие в среде старожиль­ческого населения этих мест. Присутствие древних книг, не только рукописных, но и старопечатных (здесь, на­пример, несколько изданий первопечатника Ивана Федорова), объясняется появлением на рубеже XIX—XX вв. круп­ного поморского центра новоданиловцев. В обоснование своих догматов поморцы-новоданиловцы апеллируют исключительно к авторитету древнейших рукописей и печатных книг. Но одновременно с новоданиловцами на этой территории в результате мероприятий Столыпинской аграрной реформы оседает большая группа старообрядцев часовенного и вновь возникшего титовского согласий; появляются «бегуны», пришедшие с Урала. Старооб­рядцы этих согласий широко используют в обиходе, в полемике по основным вопросам догматики новейшие выпис­ки — из рукописей, старо- и новопечатных книг. Следом за уральскими авторитетами XVIII—XIX вв. они считают, что при известном «голоде» на древнейшие книги целесообразно самим создавать «цветники» — сборники выписок.

В Забайкальской коллекции преобладают старопечатные книги преимущественно первой половины XVII в. Рукописи представлены певческими (крюковыми) книгами, немногочисленными литературными сборниками. Преобладание в Забайкалье старопечатных книг первой  половины XVII в. также исторически обусловлено: они были привезены сюда русскими «семейскими» еще в XVIII в. при переселении их на Восток Екатериной II, передава­лись из рода в род с особой бережностью, о чем часто свидетельствуют записи на книгах. Среди «инородцев» Забайкалья «семейские» жили очень замкнуто. Во многих местах они и по сей день сохраняют свой уклад жиз­ни, регламентированный Домостроем, свое отношение к авторитету старопечатных книг. Поэтому именно в разде­ле старопечатных книг Забайкальская территориальная коллекция дает своеобразный сколок книжного репертуара ран­него старообрядчества поповских толков (в том числе часо­венного). С пуском железнодорожной магистрали в Забайкалье к «семейским», славящимся своей склонностью к «соле­вому пению», хлынул поток новейших крюковых ру­кописей, вышедших из московских старообрядческих книгописных мастерских. Железная дорога, кроме книг, принесла в Забайкалье и волну новых поселенцев — здесь появляются бегло-поповцы, старообрядцы «австрийского» согласия. Ес­тественно, между «семейскими» и новопоселенцами за­вязывается полемика по вопросам о священстве, и эта полемика отражается в распространении здесь публицистических сочинений.

В составе Красноярской коллекции — найденный Е.И. Дергачевой-Скоп и В.Н. Алексеевым яркий человеческий документ народной литературы: «Повесть дивная», рассказывающая об исключительно тяжелых испытаниях, выпавших на долю Оренбургского казака Владимира Трегубова. Он был прогнан в 1854 сквозь строй по приговору военного суда за отказ служить «царю-антихристу», чудом остался жив и сослан в Сибирь на каторгу, но дважды бежал с нее, стал игуменом тайного скита на Алтае.

Среди ценных находок сибирских археографов — при­везенный экспедицией Н.Н. Покровского (студент­кой Е.З. Журавлевой) Минейный торжественник середины XV в., содержащий Слова известного древнерусского писа­теля XII в. Кирилла Туровского и Паремийные чтения о Борисе и Глебе, созданные в XI в. Описание сбор­ника издано отдельной книгой. Приобретены также интерес­ные списки Повести о Мамаевом побоище, Повести о царице Динаре.

Отдельной книгой издана уникальная алтайская находка Н.Н. Пок­ровского — «Судные списки Максима Грека» в составе сборника 1590-х гг. Максим Грек — известный ученый, деятель итальянского Возрождения, а затем Афона и, наконец, РПЦ, вокруг которого в Чудовском монастыре сложился кру­жок любителей знаний («Чудовская Академия»), был замешан в Москве в придворной интриге и церковными судами 1525 и 1531 приговорен к заточению и лишению при­частия. Его обвиняли в шпионаже, умысле на государе­во здоровье, еретичестве. Алтайская находка позволила через 4 века доказательно очистить имя ученого от этих обви­нений (в 1998 причислен к лику святых). В алтайском сбор­нике также скопированы важные документы: необыч­ная редакция соборного постановления 1543, связанного с объ­единением при митрополите Макарии местных культов святых в единый общерусский, послания и завещание Кирилла Белозерского и другие.

При обследовании фондов Томского областного краевед­ческого музея Н.Н. Покровским обнаружен древнейший полный список 1-го нелетописного курса отечественной истории — Степенной книги царского родословия, созданной в 1560—63 в литературном кружке митрополита Макария его преемником Афанасием. Содержащий обширную редакторскую правку огромный манускрипт (1580 страниц) заставил пересмотреть всю историю создания Степенной книги, лучше уяснить ее основные идеи: единства страны; законной передачи влас­ти государями, строго чтущими законы православной веры; христианские нормы поведения и управления страной; союз («симфонию») Церкви и Государства. Готовится трех­томное комментированное издание памятника.

В числе важнейших находок новосибирских (а позднее и уральских) археографов многие десятки рукописей, содержащих тексты ранее неизвестного в науке явления — крестьянского литературного востока страны XVIII—XX вв. Стали известны но­вые имена писателей: крестьянина Мирона Ивановича Галанина, бывшего холопа отца Максима, крестьянских отцов Нифонта, Саввы (Мягкова), Симеона (Лаптева), Ан­тония (Людиновскова), м. Тавифы (Людиновсковой), м. Флены (Шабаршиной), Иерона Потанина, Афанасия Мурачева и др. В научный оборот вошло историческое повес­твование XIX в. «Родословие часовенного согласия», основанный на крестьянских сочинениях прошлых столетий и современных рассказах трехтомный «Урало-Сибирский пате­рик» XX в. Говоря об этих находках, академик Д.С. Ли­хачев подчеркивал: «Сильной группе сибирских археографов необычайно повезло: они открыли не только отдельных авторов и переписчиков рукописей — они открыли целую сибирскую крестьянскую литературу, разрушили обывательское представление о крестьянах как о людях, не имеющих особых интеллектуальных интересов. Они отчетливо показали, что крестьянс­кие волнения, время от времени прокатывавшиеся по всей России, имели за собой напряженные духовные искания».

В ходе экспедиций выявлены и приобретены цен­нейшие памятники раннего славяно-русского книгопечата­ния, включая типографии Венеции, Вильно, Заблудова, Острога, Киева, Москвы. В их числе редчайшие дофедоровские «анонимные» издания загадочной московской типографии, издания самого Ивана Федорова, Петра Мстиславца, московских типографов Андроника Тимофеева Невежи, Ивана Андроникова Невежи, Анисима Ради­щевского, Никиты Фофанова, Петра Федыгина, Иоси­фа Кириллова, Василия Бурцева, Симеона Полоцкого. Виленские издания Луки, Козьмы и Леона Мамоничей ценны не только как раритеты типографического дела, но и как свидетельства идейной борьбы кануна и начала Сму­ты. Первые киевские издания являются памятниками благотворного украинского влияния на культуру всех восточных славян и одновременно — фактами антикатолической поле­мики православных Украины.

Найденные археографами тексты публикуются не только отдельными книгами (в моногранных томах, каждый из которых содержит сам памятник и его текстологический, исторический и филологический анализ), но и в серийных сборниках «Археография и источнико­ведение Сибири», «Научные библиотеки Сибири и Даль­него Востока» и других. Репертуар сибирских книжных собраний и отдельные памятники, выявленные экспедициями, исследовали В.Н. Алексеев и Е.И. Дергачева-Скоп. Анализу найденных в Сибири и на Урале сочинений староверов-часовенных посвящена монография Н.Н. Покровского и Н.Д. Зольниковой. Т.В. Панич, Л.В. Титова и А.И. Мальцев издали 2 тома научных описаний рукописей, приобретенных архео­графами ИИФФ СО АН СССР / ИИ СО РАН в 1968-96; Н.Д. Зольникова опубликовала научные описания старопечатных книг XVI—XVIII вв. того же хранилища.

С 1990-х гг. экспедиционная работа археографов значитель­но усложнилась: резко выросли путевые и прочие расхо­ды, а финансирование столь же резко сократилось. Количество древних книг в частном владении жителей региона посто­янно сокращается, что связано не только с приобретени­ями экспедиций. На порядки выросла рыночная оценка древних книг. В этих условиях археографы интенсивнее используют старые связи, чаще прибегают к таким фор­мам работы, как ксерокопирование и сканирование руко­писей, предоставленных владельцами лишь для кратковременного использования. Начата оцифровка самых ценных ру­кописей, находящихся на хранении в ГПНТБ и ИИ СО РАН. В НГУ для археографической работы успешно используется плановая фольклорная практика студентов.

Лит.: Алексеев В.Н., Дергачева-Скоп Е.И., Покровский Н.Н.. Ромодановская Е.К. Об археографических экспедициях Сибирского отделения АН СССР в 1965—1967 гг. //Археогр. ежегодник за 1968 г. М., 1970; Панченко А.М. «Археографическое открытие Сибири» // Памятники культуры. Новые открытия: Письменность. Искусст­во. Археология / Ежегодник: 1974. М., 1975; Покровский Н.Н. Археографическое изучение памятников древней письменности и печати в Сибири в 1965—1983 гг. //Археогр. ежегодник за 1984 г. М., 1986; Дергачева-Скоп Е.И., Алексеев В.Н. Археографи­ческие исследования Сибири второй половины 60 — начала 70-х годов и формирование коллекций рукописных и старопечатных книг //Книга и литература в культурном контексте. Сб. науч. ст., посвященный 35-летию начала археографической работы в Сиби­ри. 1965—2000. Новосибирск, 2003; Лихачев Д. С. Археографиче­ское открытие Сибири //Покровский Н.Н. Путешествие за редки­ми книгами. 3-е изд., доп. Новосибирск, 2005.

В.Н. Алексеев, Е.И. Дергачева-Скоп, Н.Н. Покровский