Тальцинск. Развитие стеклоделательного завода // Бубис Н. Г. «В уважение пользы для страны (к истории Тальцинского селения)» (2007)

С переходом в 1812 г. стеклоделательного завода в руки нового владельца в жизни завода, а вместе с тем и в истории Тальцинского селения, начинается новый этап. Иркутский купец Яков Солдатов, человек, по оценке современ­ников, неоднозначный (А. Мартос в своих записках отозвался о нем как о натуре с диким необузданным характером), был искренне увлечен идеей со­здания в Сибири производства стекла и фаянса, которые могли бы соперни­чать с продукцией лучших российских фабрик. Он был предприимчив в своем стремлении расширить и усовершенствовать производство. Это стало основ­ным делом его жизни: к концу своего почти двадцатилетнего управления фаб­рикой ему удалось наладить здесь, помимо стеклоделания, фаянсовое, фар­форовое и суконное производство.

Сохранилось описание Тальцинска в первые годы владения Солдатовым:

Завод находится на правой стороне р. Тальцы, от устья в 2-х верстах... Все строения фабрики деревянные:

1. Стекольная фабрика — рядом с ней изба, где изготовляют горшки для варения стекла и кирпич для починки печей, анбары для материалов и гуджи-ра, стекла и посуды, а также хозяйский дом со службами и для рабочих 20 домов.
2. В фабрике - кирпичная печь, в нее ставится 6 горшков, в которых и варят стекло. Для обжигания горшков и посуды имеется особая печь.
3. Завод обычно действует с марта по ноябрь. Стекло делается из гуджира и бело­го кварца. Работают один мастер, 3 подмастерья, 6 учеников, 15 дрововозов[1].

Вступив во владение, Солдатов начал с того, что приобрел фаянсовую фаб­рику купца А.Е. Полевого, который «завел в предместий города Иркутска фа­янсовую фабрику, но, не имея ни мастера, совершенно знающего делание фаянсовой посуды, ни достаточного числа рабочих, ни пособия со стороны высшего правительства, не мог не только усилить и усовершенствовать дела­ние посуды, но, истратив без пользы капитал, принужден был продать оную»[2]. Новый владелец, столкнувшись с теми же проблемами, сумел разрешить их достаточно успешно. Прежде всего, ему удалось убедить губернские власти, а затем и Правительствующий Сенат, в котором рассматривалось дело, в об­щей пользе «от делания фаянсовой посуды в Сибири», обещая довести ее по­средством открытых им изящных новых составов до изделий лучших россий­ских фабрик, каковой в то время считалась Киевская. Он надеялся своей про­дукцией торговать с китайцами. Положением Комитета Министров от 6 ок­тября 1814 г. было разрешено

отвести землю по назначению местного на­чальства и водворить на этой земле ссыльных крестьян в качестве причислен­ных к фабрике мастеровых людей, с правом для Якова Солдатова и его право­преемников потомственного владения, однако с условием, пока фабрика бу­дет в действии. С прекращением же действия фабрики, отведенные (земли. – Н. Б.) должны были отойти обратно в казну. Впоследствии, с расширением предприятия Солдатова, с разрешения правительства количество отведенной для фабрики земли, с водворенными на ней крепостными рабочими, было увеличено и образовавшаяся, посессионная, фабрика достигла значительных размеров[3].

На основании Положения 1814 г. к Тальцинской фабрике было приписано 40 человек рабочих людей и отведено 600 десятин удобной земли. Правительство, заинтересованное в развитии промышленности, особенно в восточных регионах, где она в то время находилась в зачаточном состоянии, предоставило Солдатову значительные привилегии. Единственно, в чем ему было отказано - это в просимом им монопольном праве на производство стекла и фаянса на территории Сибири.

По замечанию иркутской Казенной палаты, к концу владения Я. Солдатовым

Тальцинская фабрика не была в полном смысле этого слова фабрикой. Казенные земли были отведены первоначально под стеклянный завод, устро­енный в 1784 г., с разрешения генерал-губернатора этот завод перешел во владение иркутского купца Солдатова, который соединил с ним фаянсовую фабрику, проект которой утвержден в 1814 г. К сей последней фабрике Солдатов присоединил фарфоровое производство, открывшее свое действие с 1827 г. Далее купцом Солдатовым было открыто суконное производство собственно для нужд фабрики, первоначально для выделки 1000 аршин, а с 1827 г. произ­водство было доведено до 13 000 аршин. Наконец, при фабрике, собственно для нужд оной, была заведена тем же Солдатовым лесопильня[4].

Фаянсовая фабрика была построена на левом берегу речки Тальцы. В 1820-е гг. ее оборудование состояло из шести токарных станков и двух обжиговых печей.

Применяемые на фабрике технологии, сырье, оборудование не позволя­ли, как обещал владелец, выпускать высококачественную продукцию, добить­ся необходимой чистоты изделий. Как отмечалось, стекло было не очень ка­чественным, имело зеленоватый и голубоватый оттенки. Однако в отсутствие конкуренции это мало сказывалось на покупательском спросе.

Доход от фабрики приносил владельцу до 28% на каждый вложенный рубль. Оплата рабочим и мастеровым составляла, в зависимости от их умения и ста­рания, от 40 до 270 руб.[5]

В 1823 г. Солдатову было предложено, как того требовало Городовое поло­жение на основании Указа Министерства финансов для владельцев заводов и фабрик, или перейти из 3-й гильдии, по которой он состоял, в высшую, или же продать фабрику. Но размеры предприятия не позволяли ему перейти в выс­шую — «по малой выработке», но и продать фабрику он тоже не мог, посколь­ку на нее не нашлось покупателей. Остановить производство владелец не имел права, т.к. состоял в договоре с казенной аптекой Иркутска и с частными лицами в поставке посуды. Солдатов, обратившись с просьбой разрешить ему остаться по 3-й гильдии, объяснил, что его предприятие малодоходно, что от него он получает не более одной тысячи рублей прибыли, поскольку из 12 тыс. годового дохода две тысячи уходило на оплату труда мастеровых, сырье и материалы, а также на платежи податей за рабочих. Ему было разрешено вла­деть фабрикой на прежних условиях до тех пор, пока состояние не позволит ему перейти в высшую гильдию.

В 1824 г. Тальцинск проезжал Алексей Мартос, возвращавшийся из своего путешествия по Забайкалью. В своих «Письмах о Восточной Сибири» он оставил любопытные заметки, касающиеся устройства фабрики и занятий жите­лей селения:

5 января 1824 г. В 20 верстах от Лиственичного мыса показались здания фаянсовой фабрики; стеклянный завод, на... правом берегу р. Ангары построенный, лежит около полуверсты далее оной. Профессор Лаксман в 1784 г. был первый основатель этой фабрики; он умер в Тобольске и оставил здеш­ние заведения, не слишком значительные, своей жене, у коей купил их иркут­ский гражданин Солдатов, нынешний их владетель. Сему человеку, страстно­му усовершенствователю выделки фаянса и фарфора, заводы обязаны своим устройством... Там, где теперь распространена фабрика, за 9 лет пред сим был дремучий лес... В Тальцинской фабрике на шести станках работают все необ­ходимое для домашней жизни: тарелки, чайники, миски и преимущественно цветочные вазы хорошей формы. Изделия сии отсылаются в многолюдный Иркутск, и сверх того, они наделяют заморской край и самый отдаленный Якутск... Глину сюда доставляют с Верхоленской горы... как она пещаного свойства, для чего и прибавляют в нее известковой глины, добываемой по Якутскому тракту при ст. Баяндаевской, на степи, в болоте, за 170 верст от фабрики. Открытие сей глины, без состава коей, вероятно, не могла бы ус­пешно действовать фабрика, принадлежит неутомимому заводчику Солдатову. Весь недостаток или неудобство тальцинских фаянсовых изделий заключа­ется в поливе или глазури, которые здесь желтоваты, а от того все вещи при­нимают сей же цвет, не слишком для глаз приятный. Глазурь составляется из свинца-голыша, который достают на высотах гор байкальских, и еще другой смеси... Фабрикант имеет классическое собрание минералов, привлекатель­ное для охотника.

Стеклянный завод заслуживает столько же любопытства, как и фаянсовая фабрика. Здесь печей стеклоплавильных 2, каленистых 3, распустная 1. Стек­ла делают белые, но не в большом количестве, а преимущественно зеленова­того цвета: это от того, что в состав входит не поташ, а Сибирская соль или гуджир, который дешевле поташа. За неимением белого песку... употребляет­ся кварц; его обжигают и после толкут... Гуджир привозится из Баргузина... и других мест Верхнеудинского округа. Из записок Лаксмана видно, что про­фессор здесь добывал гуджир, но оный ныне совершенно вывелся...

На речке Тальце, которая, впадая в Ангару, дала имя заводу и фабрике, находятся мукомольная мельница и пильной завод, отсюда, сверх домашнего употребления, до 4 тысяч досок отвозится на продажу в Иркутск.

На тальцинских заведениях считается рабочих 65 человек, они получают должную плату и некоторые обзавелись хозяйством, так что в недавнем вре­мени уже построено 45 домов. Хлебопашество, по причине каменистого грун­та, здесь не существует и вряд ли заведено быть может[6].

Последнее обстоятельство, подмеченное А. Мартосом, требует более при­стального внимания. Крайняя ограниченность пригодных к ведению сель­ского хозяйства земель в окрестностях Тальцинска сказалась на всей истории селения. Это стало причиной того, что рост его, увеличение количества в занятий населения, попали в зависимость от потребностей фабрики. Приток населения регулировался исключительно требованиями производства. Един­ственный приработок, не связанный с фабрикой, можно было получить в находящихся по соседству рыболовных дачах Киренского монастыря, однако это была сезонная работа. Земли же, годной к обработке, хватало лишь на небольшие приусадебные участки, где выращивались огородные культуры для собственного потребления. Кроме того, жизнь мастеровых, и на фабрике, и вне ее жестко регламентировалась «Положением о фаянсовой фабрике» от 6 октября 1814 г. Фактически они попадали в крепостную зависимость от содер­жателя фабрики.

При причислении к фабрике работные люди пользовались некоторыми льготами: на три года они не полагались в подушный оклад с тем, чтобы за это время обзавестись домами и хозяйством. На основании Указа 1799 г. «О посе­ленцах на Сибирской край» они освобождались от рекрутской повинности, но по прошествии льготных лет должны были платить все положенные по­винности наравне с помещичьими крестьянами.

Причисленные к фабрике мастеровые получали за ее счет по корове, по две овцы, орудия, необходимые в домашнем обиходе, по полдесятины земли под огороды, сенокосы. Желающие могли заводить лошадей для своих нужд и для работы на фабрику за определенную плату. Поощрялось разведение таких культур, как картофель, лен, конопля. При недородах, когда цены на хлеб и крупу поднимались выше обычного, владелец фабрики должен был выплачи­вать разницу, если цена на хлеб была более 50 коп., а на крупу — 1,5 руб.

Состарившихся рабочих и больных мастеровых, не способных исполнять даже караульную службу, должен был содержать хозяин, выплачивая им по 2— 3 руб. ежемесячного пособия, это же касалось детей-сирот в возрасте до 12 лет.

Мастеровые, проявившие себя особенно искусно в каком-либо виде ре­месла, помимо обычной платы получали вознаграждение от 10 до 50 руб. При этом особенное внимание уделялось тому, чтобы без ведома содержателя изоб­ретение «ни под каким видом не переходило в чужие руки»[7].

Все мастеровые и рабочие люди должны были на основании «Положе­ния...» пребывать в полном повиновении и подчинении содержателю фабри­ки. По отношению к ним он совмещал полицейские и судебные функции, покидать селение рабочие могли, только имея на это письменное разрешение от хозяина или управляющего. Для наказания широко применялись штрафы. Если же «...кои окажут явные содержателю грубости, непослушание и буй­ство, как равно впавших в важнейшие преступления, таковых тотчас с описа­нием всего онаго представлять куда следует...»[8]

Рабочий день на Тальцинской фабрике продолжался 12 часов, с выходным воскресным днем. Кроме этого, в летнее время давалось по две недели отпус­ка — на обработку огородов и на сенокос. Положение рабочих на фабрике было тяжелым. Всевластие содержателя порождало произвол, о чем свиде­тельствуют сохранившиеся документальные свидетельства. Множество жалоб приносилось губернским властям на Якова Солдатова. В 1829 г. возникло «Дело о возмущении рабочих на фабрике Солдатова». Суть его заключалась в том, что на фабрике в это время оказалось около 30 человек, срок каторги кото­рых истек, и они подлежали переводу на поселение, однако Солдатов их удер­живал, соглашаясь отпустить только чернорабочих, и то с условием, чтобы дети их мужского пола, дома и скот оставались за фабрикой. В результате чернорабочие были отпущены на поселение, а знающие мастерство оставле­ны еще на несколько лет, пока не обучили себе замену. Всего было принесе­но 35 жалоб на Солдатова, из них несколько коллективных. Поводы к ним были самыми разнообразными: непомерные штрафы, отсутствие твердой таксы за оплату отдельных работ, жульничество при расчетах, использование женского и детского труда, удержание в работах свыше назначенного срока, вы­дача зарплаты вещами вместо денег, употребление в домашних работах без оплаты и так далее.

К концу 1820-х гг. большинство рабочих (около двух третей) составляли ссыльные, и лишь треть была из числа родившихся на фабрике. Незначитель­ная часть мастеровых представляла собой второе или третье поколение пер­вых работных людей Тальцинского завода. Например, братья Савельевы и их дети, работавшие по стеклянному производству. Солдатов, будучи дальновид­ным управляющим, стремился обучать мастерству именно данную катего­рию людей и, понимая невозможность создания стабильного производства на основании принудительного и временного труда ссыльных, много делал для этого. Однако в многоотраслевом производстве, каким была Тальцинская фабрика, требующем знания большого числа ремесел — токарей, глазуровщиков, стеклодувов, расписывальщиков и других, — обойтись своими масте­ровыми было невозможно. Такое положение мешало не только производству, но и делало затруднительным естественный процесс формирования какого-нибудь определенного уклада в самом селении, задерживая его.

Среди рабочих фабрики были такие редкие для Сибири мастера, как куз­нец, бывший одновременно весьма хорошим слесарем и оружейником, и «скулптур», он же отливщик форм. Действительно, на своей фабрике Солдатов пытался наладить производство художественных изделий. А. Мартос во время посещения Тальцинска обратил внимание на поделку из фарфора - изобра­жение памятника Минину и Пожарскому. И хотя он отметил, что изобрази­тельная ценность вещи незначительна, но отдал должное патриотизму хозяи­на фабрики.

В 1831 г. Я. Солдатов решает отойти от дел. К этому времени он был уже старым и больным человеком и не мог, как раньше, принимать деятельное участие в управлении фабрикой. Наследники его, как он считал, были неспо­собны успешно продолжить начатое им. Это побудило купца обратиться к генерал-губернатору с предложением передать Тальцинскую фабрику в веде­ние Иркутского Городского управления. Его письмо представляет собой чрез­вычайно интересный документ, не оставляющий сомнения в искренности автора, заинтересованного в продолжении своего дела:

10 апреля 1831 г.

Ваше Превосходительство!

Тяжкая болезнь, постигшая меня в Иркутске, отняла у меня все способы и возможности иметь надзор и распоряжение в фабрике, мне принадлежащей, а доходящие до меня сведения о беспорядках в той фабрике, от неблагонаме­ренных рабочих происходящие, о жалобах их, приносимых начальству якобы на невыдачу на пропитание их хлеба и разных неприятностях, которые объяс­нять здесь не нахожу приличным, терзают меня душевно и телесно. Вашему Превосходительству из прошения моего от 7 декабря минувшего года извест­но положение дел в той фабрике... Время и жестокие опыты, истощившие все душевные мои способности, телесные силы и капитал, доказали мне, что уси­лия частного человека, особенно одинокого, как я, не имеющих посторон­них пособий, никогда не достигнут благовременной цели усовершенствовать новое многосложное заведение для общей пользы в отдаленном краю Вос­точной Сибири. А потому я всегда имел непременное намерение фабрику мою с землею, рабочими людьми и их детьми передать в вечное владение Иркутскому Гражданскому обществу на тех самых правах, какие дарованы мне Главным Правительством.

Поелику же распоряжение в приеме фабрики и всех в оной заведений не может быть окончено в скором времени, а рабочие люди между тем должны оставаться без занятий, особенно в настоящее время, когда сам я в тепереш­нем положении моем в занятиях их не могу сделать никакого распорядка да и пропитывать их при чрезвычайной и неожиданной дороговизны хлеба не имею никакой возможности, то всепокорнейше прошу Ваше Превосходительство приказать до приведения в исполнение просьбы моей всех рабочих фабрики, кроме тех, которые оставлены будут для доделания заготовленных, но не-употребленных еще материалов, распустить на частные работы для собствен­ной их пользы, с прекращением довольствия от меня. А здания и вещи осмот­реть и сдать под надзор находящемуся на фабрике казацкому уряднику вместе с моим прикащиком...

На заведение этой фабрики с прибавлением к ней фарфорового и суконно­го производства я пожертвовал не только значительным капиталом до 50 тыс. руб., но и шестнадцатилетним тягостным занятием с потерянней здоровья и лутшей части моей жизни... Данные мне из ссылочных рабочие, бывшие са­мой буйной приветственности, ныне только начали постепенно улутшаться в поведении, и можно надеяться, что при содействии со стороны начальства без послабления впоследствии будут они лутшие работники, особенно к усовер­шенствованию изделий подают твердую надежду подрастающие дети их, в ком­плект мастеровых поступить долженствующие. Дети же, родившиеся от ста­рых фабричных рабочих и обучившиеся мастерствам, нужным по фабрично­му производству, составляют первых мастеровых, которых и из ссылочных молодых обученных уже по фабрике всем нужным изделиям более 30 человек. Не распространяясь об отдаленнейших выгодах от заведений сих, при хоро­шем управлении и помощи начальства произойти могущих, скажу только то, что я как частный человек... да и наследники мои по недостатку образования, сведений и способностей, к таковым распоряжениям не могут достигнуть на­стоящей цели моего желания.

А потому, дабы капитал, мною употребленный, труды и болезни, от заня­тия при устройстве фабрики и прочих заведений претерпенные, с окончанием жизни моей не оставались ничтожными бесполезными для общества и совер­шенно забытыми, я все те заведения решился на основании узаконений о передачах фабрик предоставить в вечное владение и распоряжение Иркутско­го Градского общества[9].

Дело о дальнейшей судьбе фабрики рассматривалось в Общем Собрании, члены которого отклонили ее передачу под тем предлогом, что усовершен­ствования, которые необходимо было произвести на фабрике, потребуют зна­чительных капиталов, тогда как не известно, смогут ли они когда-либо оправ­даться. Сомнения эти укреплялись еще и тем, что пришлось бы использовать тех людей, которые на фабрике имелись и от которых происходили в после­днее время значительные беспорядки.

После смерти Якова Солдатова наследники его, с разрешения Губернско­го Совета, передали право пользования фабрикою компании иркутских куп­цов, создавших акционерное общество.

С переходом Тальцинской посессионной фабрики в руки акционеров за­кончился наиболее яркий период в ее истории, связанный с годами управления ею Э. Лаксманом и Я. Солдатовым. И хотя она продолжала действовать и выпускать изделия, лишившись единого руководства и постоянного попече­ния, фабрика постепенно приходила в упадок.

Примечания