Памятник Александру III в Иркутске

Символы и кумиры уходят в небытие вместе с эпохой, которой они создавались. Памятник Александру III в Иркутске не исключение. Первой же весной после освобождения Иркутска от колчаковцев бронзовая фигура императора-миротворца была навсегда убрана. Остался действительно красивый постамент — символическая основа всего памятника. Он имеет великолепные пропорции, благородный, полированный до зеркального блеска гранит, темную от времени бронзу объемного литья с тщательной отделкой каждого элемента. Проста, без вычурности, композиция памятника. Нет ни одной лишней детали. Каждая грань постамента — сама по себе отдельный памятник трем периодам сибирской истории. Эпически спокойный образ Ермака олицетворяет легендарное время присоединения новой страны для России; государственная мудрость М.М. Сперанского — законодательную, правовую основу устройства огромной территории; стремительный образ Н.Н. Муравьева-Амурского — символ движения государства на Восток, закрепление его границ в Приморье и Приамурье.

Прекрасный пьедестал венчает ныне безобразный, похожий на бетонную сваю обелиск, наспех сооруженный, а потому абсолютно чуждый классическим формам монумента. Вопиющее несоответствие двух частей памятника — материальное воплощение столкновения двух эпох, а нынешнее состояние — итог сокрушительного удара победившего строя по старым символам.

Несомненно, есть в основе этого памятника, в его идее нечто такое, что не позволило смести его до основания, разрушить, заменить его на что-нибудь более политически «правильное», чем старый государственный герб, два генерал-губернатора и казачий атаман. Смею полагать, что это то самое чувство благодарных потомков, которое живет в душе каждого гражданина России — благодарность великим предкам за свою Родину, за их труд, энергию, мудрость, с которой они созидали великую державу.

Лишенный фигуры царя и пояснительных надписей монумент, несмотря на свою явную незавершенность, приобрел новое, обиходное название Памятника покорителям Сибири. Очень интересно, на мой взгляд, что здесь проявилась идея, изначально заложенная в памятнике — отметить образами выдающихся государственных деятелей вехи сибирской истории. Но выразиться она смогла в то время в единственно возможной форме - в памятнике умершему императору Александру III.

В 1900 г. генерала от инфантерии А.Д. Горемыкина заменил в должности Иркутского генерал-губернатора генерал-лейтенант А.И. Пантелеев. Либерально настроенный современник события писал не без ехидства в своих мемуарах: «Горемыкин оставил после себя Иркутску театр, — Пантелееву также хотелось увековечить свое имя в Иркутске, и он не придумал ничего лучшего, как только памятник Александру III, инициатору Великого Сибирского железнодорожного пути»¹. Насколько перспективной была постановка вопроса о сооружении монумента именно умершему царю свидетельствует такой факт. Еще в 1889 г. Иркутская городская дума известила министра внутренних дел о переименовании городской Тихвинской площади в площадь графа Сперанского и предположении соорудить на ней памятник государственному деятелю на добровольные пожертвования. Лишь в 1891 г. было получено высочайшее разрешение на открытие при Иркутской городской думе подписки в пределах Сибири на сооружение памятника бывшему сибирскому генерал-губернатору. Причем категорически запрещалось использовать деньги из общественных сумм городов и селений и велено ограничиться только добровольными частными пожертвованиями. Сбор был начат городским общественным управлением по подписным листам. Сам А.Д. Горемыкин вместе с чинами Главного управления Восточной Сибири пожертвовали на памятник М.М. Сперанскому 226 руб. Нет ничего удивительного, что памятник на площади в центре города так никогда и не был сооружен. Помещенный в банк капитал вместе с процентами составил к 1911 году 19 тыс. руб. Когда идея ожила вновь, тогдашний генерал-губернатор Князев пожертвовал 75 руб., а чины его канцелярии — в общей сложности 25 руб.²

Таким образом, сбор добровольных пожертвований, по существу, провалился, хотя именно личность графа М.М. Сперанского вполне заслуживала увековечивания на одноименной площади. Отчасти поэтому сама идея сооружения иного памятника в Иркутске вызвала недоумение. И.И. Попов, гласный думы, в воспоминаниях писал: «Нужно было высочайшее разрешение на сбор пожертвований. Городская дума отнеслась не особенно сочувственно к этой затее. Гласные полагали, что в Иркутске, где нет еще мостовых, рано ставить монументы. Кое-кто из гласных предлагал монумент заменить учреждением. Вопрос, конечно, прошел, и речи гласных стали известны Пантелееву. Однако, неприятных последствий ни для кого не было». Итак, в конце 1900 г. Иркутская городская дума выступила с инициативой сооружения в Иркутске памятника державному основателю Великого Сибирского рельсового пути императору Александру III. Генерал-губернатор А.И. Пантелеев немедленно известил об этом министра внутренних дел, а тот — царствующего императора Николая II. Последний 5 декабря 1900 г. дал высочайшее соизволение на открытие по всей Сибири подписки на памятник. Иркутский генерал-губернатор был немедленно телеграммой уведомлен об этом. Чтобы известить о полученном согласии на сбор средств, А.И. Пантелеев созвал 31 декабря 1900 г. в общественном собрании 120 богатейших людей и представителей расположенных в городе контор и отделений банков, торговых домов, фирм и т. п. учреждений. Судя по сохранившемуся списку, собрание было более чем солидным. Вполне естественно, что никто не посмел проигнорировать приглашение. Там же была произведена подписка среди присутствующих. Она не дала наличных денег, но в целом составила около 31,5 тыс. руб.

9 января 1901 г. в Иркутске в доме генерал-губернатора на свое первое заседание собрался Комитет по высочайше разрешенному сбору средств и сооружению в городе памятника императору Александру III. Председательствовал в комитете сам генерал-лейтенант А.И. Пантелеев, а после его отъезда традиционно должность занимали генерал-губернаторы.

Одного подписанного генерал-губернатором распоряжения было достаточно, чтобы привести на местах в действие административно-управленческий аппарат. В первых числах января 1901 г. от имени комитета было послано распоряжение всем местным полицейским чинам подготовить и направить в Иркутск списки наиболее состоятельных лиц подведомственных им местностей. Бюрократический аппарат действовал безошибочно. Не дожидаясь добровольных взносов, по доставленным спискам рассылались именные, за подписью генерал-губернатора Пантелеева, письма с коротким объяснением цели создания памятника, предлагающие сделать пожертвования. Сбор средств велся не только в Восточной Сибири. Через официальные каналы и местную прессу (объявления в газетах из патриотических соображений печатались бесплатно) были извещены практически все территории от Урала до Тихого океана. Письма рассылались не только русским купцам, промышленникам и знатным людям. Их получали родовые старшины и богатые люди национальных окраин. Основной формой сбора денег, массовой, хотя и не всегда оправданной, были подписные листы. Всего комитетом их было выдано 2271. Большая часть рассылалась по почте официальным лицам: генерал-губернаторам, губернаторам, главам церковных епархий. Часть листов передавалась авторитетным, известным людям, которых просили способствовать сбору пожертвований среди друзей и знакомых. Такие индивидуальные письма и листы были посланы A.M. Сибиряковой, Ю.И. Базановой, В.П. Кельх, В.П. Сукачеву. От последнего пакет вернулся нераспечатанным: Владимир Платонович с семьей находился за границей. Были и добровольцы, взявшие на себя труд агитировать на пожертвования. Так, вернувшийся из командировки член комитета князь М.В. Волконский передал собранные лично им более 16 тыс. руб. и подписные листы к ним.

Для краевых и губернских учреждений в самом городе существовал другой способ сбора. По общему согласию чиновники и служащие договаривались отчислять определенный процент жалованья ежемесячно. Обычно это был 1 %, что, например, для И.Ф. Тамулевича, начальника Управления строительной и дорожной частями канцелярии Иркутского генерал-губернатора, составляло около трех с половиной рублей ежемесячно. Отчисления происходили в течение двух лет.

В Государственном архиве Иркутской области около десятка дел объемом более 300-400 страниц каждое, содержащих возвращенные в комитет подписные листы и переписку по ним.

Первоначально предполагалось собрать по подписке до 300 тыс. руб. Примерное распределение их выглядело так: 1/3 часть — на изготовление скульптуры самого памятника (конкурс проектов, изготовление гипсовой модели в натуральную величину, отливка в бронзе и доставка в Иркутск); 1/3 часть - инженерные работы по установке памятника (сооружение фундамента, изготовление пьедестала, сборка монумента в целом); 1/3 часть — благоустройство территории (сооружение дамбы и засыпка мелкого русла, отсыпка и выравнивание площади, разбивка и посадка сквера и т. д.). В дальнейшем, хотя и не удалось собрать предполагавшуюся сумму, пропорция распределения средств в целом сохранилась. Комитет, надо отдать ему должное, относился к распределению средств предельно бережливо. Сам же сбор средств оказался гораздо более трудным делом, чем предполагалось ранее. Еще в 1894 г. происходил всероссийский сбор денег на памятник Александру III в Москве. Руководил им Великий князь и московский генерал-губернатор Сергей Александрович. Тогда организаторы добились существенных льгот при хранении и перечислении денег в Москву. Собранные средства зачислялись на счета МВД на местах, и с них не брались налоги, пошлины, платы за банковские операции. Возможно, такое перечисление происходило недостаточно быстро, но зато без потерь. Определенных уступок, особенно на территории Иркутского генерал-губернаторства, удалось добиться и иркутскому комитету. Кроме того, было решено не торопить с возвращением подписных листов и не устанавливать точных сроков окончания подписки. Рекомендовалось лишь направлять их в комитет и перечислять деньги по мере накопления. Вместе с подписными листами направлялись и объявления об учреждении комитета, его задачах и причинах сооружения памятника в Иркутске. Предлагалось развешивать их в присутственных местах, до сельских обществ включительно, а также оглашать в церквях, на сельских сходах и т. п.

Одновременно в ожидании денежных поступлений устанавливались формы их учета, оприходования и порядок расхода. Обязательным считалась публикация в губернских и местных газетах списка жертвователей с указанием суммы. Счет для пожертвований был открыт в Иркутском отделении Сибирского торгового банка. На этот вклад банк обязался выплачивать 4 % годовых, что было несколько выше обычного.

Состав комитета за время его существования неоднократно менялся, что, в общем, не отражалось на его деятельности отрицательно. Как раз наоборот. В состав комитета постепенно входили люди, чрезвычайно сведущие в строительстве, незаменимые практики, обладавшие властными полномочиями. Так, например, с первого дня членом комитета был управляющий строительной и дорожной частями канцелярии иркутского генерал-губернатора Иван Фомич Тамулевич, видный инженер-строитель, опытный практик, автор многочисленных проектов зданий и сооружений в Восточной Сибири. В разное время в состав комитета входили архитектор А.И. Кузнецов, гражданские инженеры А.С. Мелентьев, И.В. Лесневский, Ф.И. Кнорринг, П.К. Гран, В.И. Коляновский, инженеры путей сообщения, начальники Забайкальской железной дороги В.В. Оглоблин и А.А. Свентицкий и многие другие инженеры, архитекторы и техники. В состав постоянно входили ответственные чиновники канцелярии генерал-губернатора и городского общественного управления, занимавшие должности казначея и секретаря. Обязательным членом комитета были иркутский городской голова и представитель епархии.

Комитет собирался по мере необходимости, заседания назначались председателем по представлению секретаря для рассмотрения накопившихся вопросов. Заседания происходили, как правило, в доме генерал-губернатора, рядом с местом сооружения памятника. Иногда члены комитета в полном составе присутствующих выходили на набережную Ангары к месту сооружения памятника и обсуждали практические вопросы.

Члены комитета, люди инициативные и ответственные, начали работу сразу по нескольким направлениям. Во-первых, был решен вопрос с городской думой об отводе участка земли. Он действительно был выбран исключительно удачно. На берегу Ангары, строго по оси улицы Большой. Берег, на котором до этого размещался лесной склад, очистили и по инициативе И.Ф. Тамулевича произвели нивелировку. Недостаток отведенного места заключался в том, что он полого спускался к реке и во время паводков заливался водой. Предохранительный земляной вал не спасал, и было решено соорудить новую защитную дамбу, постепенно засыпая землей склон и небольшую протоку Ангары. Расширив таким образом общую площадь участка, предполагалось уровень площади поднять более чем на аршин путем подвоза земли с ближайшего острова и городских построек. В городе было опубликовано объявление о том, чтобы землю, вынимаемую при постройке, привозили на площадку для памятника с оплатой доставившему пяти копеек за воз. Следует сразу же сказать, что вывозка земли и отсыпка площади продолжалась до 1908 г. и последние работы по выравниванию производились за день-два до открытия памятника.

На 1 марта 1901 г. поступления на банковский счет составили около 44,5 тыс. руб., не считая более 8 тыс., ассигнованных городской думой. Имея такой первоначальный капитал, можно было приступать к наиболее важной части работ — подготовке проекта самого монумента.

Иркутский архитектор А.И. Кузнецов встретился в начале 1901 г. в столице с председателем Санкт-Петербургского общества архитекторов графом Павлом Юрьевичем Сюзором, которому изложил желание иркутян поставить памятник основателю Сибирского железнодорожного пути. От имени комитета он просил рекомендаций по проведению конкурса, изложил предварительные требования заказчиков. Граф горячо принялся содействовать проекту, установилась переписка с иркутским комитетом. В дальнейшем он стал, по существу, уполномоченным комитета по проведению конкурса и наблюдению за выполнением художественных работ. Он был членом всех комиссий по доработке проекта, принимал в литейной мастерской изготовленные детали памятника, наблюдал за подготовкой облицовки постамента.

П.Ю. Сюзор чрезвычайно аккуратно и обстоятельно отвечал на запросы комитета. Именно он не рекомендовал проводить общий конкурс проектов, а считал возможным провести частный конкурс с участием 5 — 7 известных скульпторов, зарекомендовавших себя талантливыми исполнителями. В качестве первых кандидатов были названы В.А. Беклемишев, Г.Р. Залеман, P.P. Бах, М.А. Чижов и В.М. Харламов. 7 марта 1901 г. иркутский комитет принимает решение о проведении именно частного конкурса и желательности участия в нем перечисленных выше скульпторов. По решению художественного жюри должны были быть распределены премии: за 1-й проект — 2000 руб., за 2-й — 1500 руб., за 3-й, 4-й и 5-й - по 1000 руб. Таким образом, оплачивались все проекты, и даже не победившие в конкурсе скульпторы вознаграждались за свое участие.

П.Ю. Сюзор в одном из писем просил комитет указать хотя бы приблизительную сумму, которая пойдет на реализацию проекта. Однако по этому вопросу иркутяне не дали ответа. Наоборот, они постановили, что все участники при представлении эскиза должны сообщить, во сколько примерно обойдется его реализация. Установив премии в частном конкурсе, комитет имел право считать проекты своей собственностью и настаивал, что для реализации может быть выбран проект по решению комитета, даже независимо от решения художественного жюри. Развивая мысль о собственности на проект, комитет оговаривал право на его осуществление не только через автора, но и любого другого лица по назначению комитета, причем без дополнительного вознаграждения автору.

Эти требования были вполне разумны и защищали права заказчика от именитых исполнителей. В начале 1901 г. не было известно, сколько удастся собрать денег, а принимать обязательства по воплощению в жизнь всех фантазий художников комитет, вполне разумно, не стал.

Первоначально памятник предполагалось открыть в 1903 г., поэтому работа велась чрезвычайно интенсивно. Чтобы иметь представление, какой высоты должен быть монумент, необходимо было гармонично вписать его в панораму набережной. Опытным путем при помощи деревянных щитов, изготовленных безвозмездно подрядчиком Алкановым, установили, что высота всего сооружения должна быть не менее пятнадцати с половиной аршин. Эти параметры были немедленно включены в условия договора. Исходя из них, эскизы должны были быть представлены в масштабе не менее 1/10 натуральной величины. 16 мая утвердили и направили в столицу условия конкурса, установив окончательный срок представления проектов 1 декабря 1901 г. Прежний срок — 1 октября – был отвергнут как нереальный. Членов жюри имели право назвать сами участники конкурса. Далее оставались крайне сжатые сроки для изготовления модели в натуральную величину и отливка статуи. Некоторое время отводилось на доработку проекта по замечаниям художественного жюри.

В программе (условиях) частного конкурса на составление проекта говорилось, что «художественная фантазия г[оспод] конкурентов (так в тексте. — Е. Ш.) не подлежит никакому стеснению требованиями или указаниями комитета». Далее составители разъясняли, что «памятник Императору Александру III воздвигается в ознаменование окончательного, культурным путем, слияния громадных пространств Сибири с Европейской Россией; слияния, достигнутого проведением по державной воле в Бозе почившего монарха, Великого, через всю Сибирь, рельсового пути, который, прорезав с запада на восток всю империю, соединяет два океана. Памятник этот сооружается по инициативе и на средства сибиряков, глубоко осчастливленных актом царского попечения об их богатой, но еще не культурной Родине». В программе объяснялись и причины выбора места для памятника: «Место для памятника избрано в Иркутске, срединном пункте Сибирского пути, на правом (городском) берегу р. Ангары; на всем видимом с него протяжении противоположного берега идет полотно Забайкальской железной дороги, соединяющейся у вокзала со Средне-Сибирской линией». Высказывалось предложение о желательности изображения Александра III в форме Сибирского казачьего войска. В распоряжение конкурсантов предоставлялись планы города и места, где будет размещен памятник, фотографии участка вокруг предполагаемого места установки, фотографии с портретов Муравьева-Амурского и Сперанского, а также со статуэтки, изображающей Ермака. Прилагались краткие справки о деятельности указанных выше лиц. Обязательное включение их в проект не оговаривалось, но, совершенно очевидно, было весьма желательным.

К участию в конкурсе приглашались скульпторы В.А. Беклемишев, P.P. Бах, А.М. Опекушин, М.А. Чижов, В.М. Харламов. Позднее, когда работы уже шли, П.Ю. Сюзор обратился с письмом о возможности включить в число конкурсантов академиков Шредера и Обера. Комитетом количество участников было признано достаточным, но академик Обер все же принял участие в конкурсе после отказа А.М. Опекушина.

Перед комитетом в Иркутске стояли серьезные финансовые проблемы. На 15 июля 1901 г. на банковском счете было около 80,5 тыс. руб., кроме них подписались, но не внесли наличными свыше 100 тыс. руб. отдельные лица и учреждения. Тщательно контролируя свои расходы, казначей комитета Патушинский подсчитал, что только работы по изготовлению главной скульптуры и бронзовых деталей памятника обойдутся в 75 тыс. руб. Из них 6,5 тыс. руб. на выдачу художникам за эскиз памятника, за изготовление в натуральную величину гипсовой модели — около 40 тыс. руб., отливка из бронзы оценивалась в 26 тыс. руб. и более 2000 руб. доставка изделий в Иркутск. Исполняя взятые на себя обязательства по художественному конкурсу, члены комитета решили в целях сохранения 75 тыс. руб. выделить их в неприкосновенный капитал.

С момента, когда на набережной оттаяла земля, начались работы по возведению новой дамбы. Стоимость земляных работ и забивка свай были оценены на первом этапе в 14,5 тыс. руб. Таким образом, необходимость оплачивать производственные работы показала, что наличные деньги исчерпаны полностью. Из-за их отсутствия прекращались работы по устройству фундамента, сооружению пьедестала, планировке и разбивке сквера.

Необходимость скорейшей постройки дамбы как основы для будущего благоустройства места под памятник пре красно понимали все. А работы необходимо было выполнить немедленно, в летние месяцы, до осеннего подъема воды. Как принято, был предложен подряд, но участники запросили чрезмерную цену.

Поэтому работы по отсыпке дамбы начались хозяйственным способом — к работе привлекли арестантов; материалы за умеренную плату выделили из своих запасов местные учреждения. Копры для забивки свай и чугунные бабы предоставили безвозмездно со строительства Забайкальской железной дороги, начальник которой В.В. Оглоблин был членом комитета. Под наблюдением И.Ф. Тамулевича соорудили мост на островок, и продолжалась вывозка земли с построек казенных зданий. За них не платили повозную плату, как это было установлено для частных лиц.

К достоинствам деятельности комитета по Высочайше Разрешенному сбору средств и сооружению памятника следует отнести умение организовать работы так, что они, в сущности, не прекращались ни на один день. Еще только стали собирать средства, как начались первоначальные работы по благоустройству территории, согласованы условия конкурса и определен круг его участников с рассылкой необходимых - предварительных документов. По мере накопления средств появились и материальные результаты деятельности: дамба оградила участок новой площади, началась ее засыпка строительным мусором и землей.

В декабре 1901 г. конкурсанты представили свои проекты памятника и определили состав жюри. В него вошли академики архитектуры Э.М.Жибер, Р.А. Тедике, Л.Н. Бенуа, A.M. Опекушин (он отказался участвовать в конкурсе и был заменен А.Л. Обером), Г.А. Зелеман. Председателем комиссии стал вице-президент Академии художеств граф И.И. Толстой, иркутский комитет по сооружению памятника представлял граф П.Ю. Сюзор. Как это было принято в то время, проекты выставили в одном из залов Академии Художеств для всеобщего обозрения. Авторы проектов не назывались, а каждый из них определил для своего эскиза зашифрованное слово-девиз, под которым и передал в жюри пояснительную записку в запечатанном конверте.

17 февраля 1902 г. члены комиссии осматривали выставленные эскизные проекты. Как следует из составленного на месте протокола, 1-ю премию получил проект под девизом «Иркутск», причем, необходимо отметить, с минимальным перевесом при голосовании - четыре голоса против трех. 2-ю премию единогласно получил проект «Громада». После вскрытия конвертов оказалось, что автором проекта «Иркутск» являлся академик P.P. Бах, проекта «Громада» - академик А.Л. Обер. К сожалению, мы не можем точно сказать, как выглядели первоначальные проекты, предложенные авторами, графические материалы конкурса в Иркутск не пересылались. Архитекторы Бах и Обер немедленно приступили к доработкам проектов по замечаниям художественного жюри. Авторы других проектов не опротестовывали итогового заключения и, получив свое вознаграждение, отказались от дальнейших притязаний. Эти проекты были полны символических фигур на тему единения России и Сибири, барельефов с сюжетами сибирской истории и других художественных излишеств. Изначально захвативший лидерство проект академика P.P. Баха был одним из самых простых по реализации идеи и недорогих по затратам. Как следует из первоначального описания, памятник предполагалось поставить на обширной площадке в виде террасы, на простом конусообразном пьедестале устанавливалась статуя царя в атаманском мундире сибирских казаков. На переднем фасаде пьедестала изображен двуглавый орел над указом о построении Сибирский железной дороги. Таким образом, P.P. Бах уже в самом первоначальном эскизном проекте заложил все основные формы и параметры будущего памятника. Выполняя пожелания заказчика, он поместил вокруг главного пьедестала три фигуры: сзади – Ермака, слева и справа на отдельных, пристыкованных к главному, постаментах фигуры Н.Н. Муравьева и М.М. Сперанского. Идея значения Сибирского железнодорожного пути в деле единения Сибири решалась символически с помощью размещенных по периметру пьедестала цепей и гирлянд, соединяющих гербы столичных городов и городов Сибири.

Занявший второе место проект академика А.А. Обера был более монументален и куда более величественен. Во-первых, император был изображен скачущим на коне. К слову сказать, получив условия конкурса, А.Л. Обер запрашивал иркутский комитет, носят ли сибирские казаки бурку, на что получил отрицательный ответ. Во-вторых, на пьедестал предполагалось использовать глыбу слегка обработанного дикого камня почти кубической формы, а в него врезать бронзовые диски с барельефами на мотивы сибирской истории и другими символическими изображениями.

Как следует из итогового протокола, мнения по первому проекту среди членов жюри разделились, второй же был выбран единогласно. По условиям конкурса лишь лучший проект должен был дорабатываться по замечаниям жюри, причем автор обязан был сделать это бесплатно. На деле получилось иначе. Академик А.Л. Обер включился в конкурс позднее прочих, после отказа A.M. Опекушина. Это позволило А.Л. Оберу после получения второго места в конкурсе претендовать на доработку своего проекта в отведенные для этого сроки. У нас нет сведений, опротестовал ли он решение жюри по итогам конкурса, но ему удалось добиться не только права дорабатывать проект, но и получить 500 руб. за это. Точно известно, что P.P. Бах дорабатывал свой проект бесплатно, поэтому после получения А.Л. Обером денег сумма вознаграждения за первый и второй проекты уравнялась; так, фактически, были признаны равными оба проекта. Можно предположить, что секрет такого решения кроется в каких-то недоразумениях по приглашению А.Л. Обера для участия в конкурсе, и выплату пятисот рублей следует рассматривать как определенного рода отступные для удовлетворения его претензий.

Есть еще один не до конца ясный эпизод. Во всех документах иркутского комитета по подведению итогов конкурса констатируется факт осмотра выставленных проектов в зале Академии Художеств императором Николаем II, его супругой и другими членами императорской фамилии, причем не указана точная дата этого события. Как следует из общего контекста документов, посещение состоялось после принятия жюри решения 17 февраля и утверждения его Советом Академии Художеств. В протоколе академической комиссии по проекту P.P. Баха было высказано замечание о необходимости «снять фигуры Муравьева и Сперанского с отдельных пьедесталов и поместить у самого подножия главного пьедестала», причем рекомендовалось увеличить размеры этих фигур. Рукописный текст протокола, на наш взгляд, не оставляет сомнений во времени высказанного замечания. Однако в протоколе заседания иркутского комитета от 4 июля 1902 г. указывается, что «Государь император, изволивший осматривать проекты совместно со многими особами императорской фамилии, одобрил проект Баха, указав на необходимость некоторых в нем изменений, заключающихся в замене медальонами или в приближении к пьедесталу отдельных фигур Ермака, Сперанского и гр[афа] Муравьева-Амурского». Как видим, последнее почти дословно совпадает с заключением комиссии, а об изготовлении медальонов-барельефов упоминается вообще впервые.

Вопрос о мнении Николая II по поводу выставленных проектов требует, на наш взгляд, особого рассмотрения. Может оказаться, что некоторые художественные особенности и достоинства памятника появились после реализации личных указаний Николая II.

Скульптор P.P. Бах присутствовал при посещении императором выставки и лично слышал высказанные замечания. Он и А.Л. Обер представили доработанные проекты в начале мая 1902 г. Причем P.P. Бах представил два варианта: сложный, с перенесенными фигурами, и упрощенный, с медальонами вместо скульптур и сокращенным количеством гербов. По распоряжению находившегося в Петербурге председателя Комитета и иркутского генерал-губернатора А.И. Пантелеева со всех новых проектов были сделаны фотографии, которые через министра внутренних дел 23 мая были представлены императору. Николай II одобрил упрощенный проект, выработанный P.P. Бахом, о чем министр сделал на фотографии собственноручную надпись.

Очень жаль, но в делах комиссии, хранящихся ныне в Государственном архиве Иркутской области, имеется лишь один снимок с утвержденного проекта. Это вид памятника сзади. Фотография главного фасада памятника была опубликована при статье о его сооружении в столичном журнале «Нива». Местонахождение других снимков, к сожалению, неизвестно, но то, что они были в Иркутске, несомненно. Таким образом, частный художественный конкурс в начале лета 1902 г. был окончен. Его итоги были более успешны и обнадеживающи, чем можно было предполагать вначале. Высочайше одобренный проект лидировал с самого начала, вполне соответствовал финансовым возможностям для его реализации и был одобрен жюри за несомненные художественные достоинства.

Следующим этапом работы над статуей было изготовление гипсовых моде лей в натуральную величину и отливка по ним бронзовых частей памятника. Переговоры с P.P. Бахом в Петербурге о дальнейшей работе над памятником вел сам генерал-губернатор А.И. Пантелеев. Предварительный договор заключался в следующем. Академик брал на себя обязательство в течение 10 месяцев со дня подписания контракта изготовить гипсовые модели всех необходимых частей, причем приоритет, конечно же, отдавался главной фигуре. Во время согласования генерал-губернатор настаивал, чтобы высота фигуры была не менее шести, а еще лучше, семи аршин. Общая стоимость заказа по изготовлению моделей оценивалась в 25 тыс. руб. Деньги предполагалось выплачивать поэтапно. После подведения итогов конкурса для продолжения работ в Иркутске было необходимо знать точные параметры монумента, особенно его пьедестала. Исходя из его веса, требовалось произвести расчеты для изготовления фундамента под постамент. Как оказалась, это была непростая инженерная задача. Иркутяне настаивали на скорейшем изготовлении детальных рабочих чертежей постамента. От идеи монолита отказались и предлагали сделать его из каменных шлифованных блоков, лицевая сторона которых подлежала полировке. Чертежи постамента изготовил брат автора проекта, и их переслали в Иркутск.

Просматривая документы деятельности комиссии этого периода, невольно отмечаешь ту пассивность и безропотность, с которой академик P.P. Бах исполнял все требования иркутского комитета. По-видимому, право комитета осуществить проект без его автора влияло на архитектора и крупные деньги, обещанные за его реализацию, заставляли быть покладистым. Пошло ли это на пользу памятнику?

Уже говорилось, что представители комитета настаивали на увеличении высоты фигуры императора. На фотоснимке проекта отлично видно, что фигура вполне пропорциональна постаменту и вписывается в его общий силуэт. Не удалось найти точных данных о высоте скульптуры по проекту, но по фотографии модели она, по-видимому, не превышает 5-51/5 аршин. В ходе переговоров Бах согласился ее увеличить в высоту, и по гипсовой модели для отливки она стала 7 и 1/4 аршина. Однако это было не просто увеличение в высоту, более чем на 1 — 1,5 метра. Сама фигура не отличавшегося стройностью императора стала шире, грузней, массивней. И она уже не вписывалась в общий силуэт памятника, а грубой бронзовой глыбой нависала над постаментом.

А.И. Пантелеев вернулся в Иркутск в начале лета. Условия договора с P.P. Бахом были согласованы и одобрены комиссией, но по недосмотру секретаря вовремя в Петербург отосланы не были. Бах несколько раз обращался с запросами в Иркутск, явно беспокоясь за заключение контракта. Однако, недоразумения были ликвидированы, через петербургского нотариуса архитектор получил первый взнос в 7000 руб. и приступил к работе. Окончанием ее считались отливка памятника из бронзы и приемка комиссией иркутского комитета. В контракте оговаривалось, что P.P. Бах обязан наблюдать за всем процессом отливки бронзовых частей и отвечать за соответствие их первоначальным образцам. Последний взнос в 5000 руб. он получал только после приемки литья иркутской комиссией.

Фабриканты художественной бронзы, зная о конкурсе и предстоящем заказе, наперебой предлагали свои услуги. После детального обсуждения претендентов в марте 1903 г. приняли решение о заключении контракта с наследником фирмы «А. Моран» господином Гоне, согласовав стоимость всех работ от отливки до установки изделий на готовый постамент в 31 тыс. руб. Здесь на долю комитета выпадала только оплата провоза по железной дороге. Комитет очень надеялся добиться разрешения на бесплатный провоз.

В начале 1903 г. стало совершенно очевидно, что открытия памятника в этот год не будет. Во-первых, из-за проволочек в заключении контракта с Бахом затягивалось изготовление бронзовых частей; во-вторых, практически прекратилось поступление пожертвований, общая сумма их на 1 января 1903 г. составила чуть более 152 тыс. руб.; в-третьих, встретилась серьезная техническая проблема в сооружении пьедестала памятника. В течение нескольких месяцев ведущие инженеры решали, на какую глубину и как осуществить закладку фундамента. Первоначальные изыскания показали, что памятник будет установлен на достаточно «жидком» фунте прибрежного участка. Поэтому фундамент необходимо было заложить на возможно большую глубину. Некоторые инженеры предлагали дойти до коренных скальных пород, однако, используя опыт строительства городского театра, решили за основу фундамента взять слой гальки, углубившись в него на 2-3 метра. Из-за близости реки выемку грунта пришлось бы вести из воды, которая неминуемо будет поступать в котлован. Предполагалось использовать взятый на время кессон со строительства Забайкальской железной дороги. От инженеров поступали различные предложения, которые тщательно изучались членами комиссии и специально приглашенными специалистами. Порой перед комиссией вставали вопросы иного порядка. В мае 1903 г. в Иркутске стало известно, правда неофициально, что в скором времени последует назначение генерал-губернатора А. И. Пантелеева членом Государственного Совета и он отбудет в Петербург. На заседании комитета в его отсутствие обсуждался вопрос о том, как почтить инициативу генерал-губернатора по созданию памятника, если он еще далек от окончания? После предварительного согласования решили: произвести до отъезда из Иркутска генерал-губернатора А.И. Пантелеева официальную закладку памятника.

Незадолго до этого подряд на постройку фундамента был отдан Курбатову и Русанову, известным своими работами на строительстве железной дороги. Закладка фундамента состоялась 22 июня 1903 г. и представляла из себя торжественный молебен с крестным ходом, сбором войск местного гарнизона в присутствии многочисленных жителей города. В основание было положено несколько камней и серебряная доска с надписью о закладке памятника. Лишь в сентябре 1903 г. инженер И.Ф. Тамулевич доложил комитету об окончании сооружения фундамента подрядчиком. Все работы обошлись в 17 тыс. руб. и превысили сметную стоимость на 1000 руб. Опасность грунтовых вод потребовала дополнительной закладки бетона в основание. Комиссия приняла работы, признав их вполне удовлетворительными. Подрядчики Курбатов и Русанов просили комитет выдать им свидетельства о добросовестности произведенных ими работ, что и было сделано комитетом в октябре 1903 г.

После окончания работ по фундаменту наиболее остро встал вопрос о сооружении пьедестала 28 октября 1903 г. при комитете была создана постоянная техническая комиссия для предварительного решения важнейших вопросов, требующих специальных знаний. Ее первым председателем стал директор Промышленного училища В.И. Тышко. Члены комиссии представляли комитету готовые доклады и предлагали свои решения на ее утверждение.

С интересным предложением по уменьшению расходов на строительство пьедестала выступил И.Ф. Тамулевич. Он предложил сделать лишь облицовку из полированного гранита, а середину заполнить бутовым камнем на растворе. Приняв это предложение, техническая комиссия, а за ней и комитет после выяснения возможностей местных подрядчиков с удивлением обнаружили, что никто из них не гарантирует абсолютного качества полировки поверхности, хотя это специально оговаривалось проектом. Большая часть гарантировала лишь «чистую теску», что не позволяло полностью раскрыть цвета камня.

Решение вопроса пришло неожиданно. В январе 1904 г. иркутский генерал-губернатор П.И. Кутайсов и правитель его канцелярии Н.Л. Гондатти находились в Петербурге. Там к ним обратились представители общества «Гранит», фирмы по изготовлению изделий из финского гранита, известной своей добросовестностью и качеством. К великой радости комитета, первоначальные условия фирмы были вполне приемлемы, и имелась возможность дальнейших переговоров.

Начало Русско-японской войны и революционные события последующих лет надолго затормозили работы над памятником в Иркутске. Не получив окончательного ответа от общества «Гранит», комитет приостановил все работы по изготовлению постамента. В мастерских фирмы Гоне в 1905 г. закончили отливку бронзовых частей и предлагали их освидетельствовать, чем ускорить окончательный расчет. Этого же и требовал академик P.P. Бах, окончивший наблюдение за отливкой. Находившиеся по служебным делам в столице Н.Л. Гондатти, И.Ф. Тамулевич и другие осматривали изделия на разных стадиях готовности и признали их вполне удовлетворительными. После оплаты работы по отливке Гоне требовал забрать у него готовые детали памятника, так как, ссылаясь на революционные обстоятельства, не гарантировал их сохранности. Не по его вине затягивалась их установка, а следовательно, и окончательный расчет. По его настоянию комитет был вынужден выплатить ему всю сумму в наличных деньгах, а в обеспечение гарантии установки деталей памятника взять под залог ценные бумаги процентного займа на 10 тыс. руб. Уладив таким образом часть долга, комитет просил Гоне сохранять скульптуры «неопределенное время» у себя на складе. Получив согласие фабриканта, комитет застраховал все изделия и возобновлял страховку до 1907 г. включительно.

За весь 1905 г. комитет собирался лишь три раза, обсуждая, в основном, вопросы расчета с фирмой Гоне. Дважды председательствовал граф П.И. Кутайсов. В 1905 г. была сделана попытка посадить вокруг будущего памятника деревья. Экономя средства, комитет приостановил все работы по посадке парка и разбивке территории. Остались неоплаченными предварительные заказы на деревья. Получивший отставку граф П.И. Кутайсов, уезжая из города, из личных средств оплатил стоимость ста тополей, посаженных на месте будущего сквера и на дамбе вдоль берега Ангары.

Ситуация круто изменилась в начале 1906 г., когда председателем комитета стал по должности новый временный военный генерал-губернатор генерал-лейтенант К.М. Алексеев, наделенный чрезвычайными полномочиями в районе, находящемся на особом положении. По-особому смотрел Алексеев и на сооружение памятника. На заседании в мае 1906 г. он сообщил, что кое-кто высказывает взгляд «на дело сооружения памятника императору Александру III как на дело частное» и предложил высказаться по этому вопросу. Мы не можем сказать, что именно высказали назначенные в комитет председатель судебной палаты или новый управляющий канцелярией генерал-губернатора в ранге подполковника генерального штаба, но постановление комитета было единогласным: «ввиду того, что сбор средств и сооружение памятника получили Высочайшее разрешение, о чем уведомление получено от министра внутренних дел, и во главе комитета поставлен иркутский генерал-губернатор по своей должности, – на дело комитета ни в коем случае не допустим взгляд как на дело частное, но надлежит считать [его] делом официальным».

Не менее решительно довести дело до конца был настроен и новый генерал-губернатор Селиванов, вступивший в управление краем в том же 1906 г. 7 июля 1906 г. утвердили проект договора с обществом «Гранит» о сооружении пьедестала памятника, причем на все работы предполагалось затратить не более года. Оплата вместе со страховкой за доставку составляла 45,1 тыс. руб. Было принято решение сделать пьедестал с бутовым камнем внутри. Подрядчик Могилев обязался доставить его в начале лета 1907 г.

И.Ф. Тамулевич, действительный статский советник и управляющий строительной и дорожной частями канцелярии генерал-губернатора, стал официальным производителем работ со всеми правами и обязанностями. По существу, комитет на последнем этапе сооружения памятника превращается лишь в номинальный орган. Для сохранения его якобы общественного состава в апреле 1907 г. постоянными членами пригласили И.А. Мыльникова, С.Н. Родионова, И.Г. Трапезникова, С.В. Могилева, А.А. Второва, И.А. Люблинского, протоиерея отца Григория Шергина и П.С. Корзакова.

В начале марта 1907 г. И.Ф. Тамулевич был направлен в Петербург. Там он осмотрел хранящиеся в мастерской Гоне бронзовые детали и статую императора, съездил на основную фабрику общества «Гранит» в финляндский город Ганге. Помимо внешнего осмотра он произвел выборочное измерение тридцати камней и проверил соответствие их шаблонам. Замечаний у него не было. Присутствовавший при осмотре бывший член комитета инженер Лесневский дополнил протокол: «При осмотре нашел работу исполненной прекрасно». В то время закончено было 138 камней и 13 находились в обработке.

Тамулевичу предстояло в столице решить еще один чрезвычайно важный, принципиальный вопрос: как установить памятник на месте? В какую сторону должен смотреть бронзовый император? Для решения вопроса была созвана комиссия. Генерал-адъютант А.И. Пантелеев и И.Ф. Тамулевич пригласили графа П.Ю. Сюзора и P.P. Баха. В протоколе от 27 марта 1907 г. записано: «При постановке фигуры лицом к городу и спиной к реке теряется как бы основная мысль сооружения памятника, а именно на этом месте, на берегу Ангары, против проходящего Великого Сибирского пути... При обращении статуи лицом к реке и спиной к городу оправдывается основная мысль, но со стороны города памятник много потеряет, и столица Сибири как бы обижена таким обращением к ней царя, призвавшего весь край к новой жизни. Если поставить фигуру в профиль, разрешаются удовлетворительно обе задачи. Соображаясь (так в тексте. - Е. Ш.) с местными условиями, представляется правильным поставить статую царя профилем с поворотом левого плеча к городу».

Общество «Гранит» почти на месяц запоздало с изготовлением иркутского заказа и отправкой его на место установки. Кроме того, поступившие в середине июля 1907 г. первые блоки были разгружены на товарном дворе станции, и в течение полумесяца администрация дороги не удосужилась известить об этом комитет. К счастью, все блоки оказались целыми и немедленно были перевезены на площадку у фундамента.

До августа месяца не было утверждено решение об установке памятника. На это требовалось высочайшее решение. Дважды, в мае и июне, генерал-губернатор просил через министра внутренних дел утвердить установку памятника согласно решению комитета, однако ответ поступил лишь 14 августа: «10 августа сего года по всеподданнейшему докладу моему высочайше одобрены предположения комитета по постановке памятника императору Александру III в Иркутске, сообщенные вашим превосходительством в письме 19 мая... Министр внутренних дел Столыпин».

К сожалению, утверждение было получено слишком поздно. Сибирское лето заканчивалось, а к работам не - приступали. Тогда комитет, по предложению председателя общества «Гранит», принимает решение производить работы по сооружению пьедестала в зимнее время. Для этого вокруг основания фундамента предполагалось соорудить временный отапливаемый барак. Тщательно подсчитав расходы, комитет принял сооружение его и содержание на свой счет, выделив более 3 тыс. руб. Пьедестал в целом был готов в начале лета 1908 г. 7 июня из мастерской Гоне были посланы бронзовые изделия по железной дороге. Помня о происшествии с каменными блоками, комитет по номерам вагонов контролировал их движение и поступление в Иркутск. Для постановки памятника от фирмы были командированы мастера Иван Урусов и Александр Кайзер, в качестве руководителя работ - Григорий Михайлович Гройним.

Работы по пьедесталу считались оконченными только тогда, когда на него должны были быть установлены все бронзовые фигуры. Все работы по пьедесталу были окончены к 31 июля, 5 августа комиссия осмотрела все произведенные работы. По существу, у комиссии было два крупных замечания: во-первых, по качеству гранита высказали сомнения, не будут ли выветриваться вкрапления слюды и кварца, имеющиеся на некоторых каменных блоках. По заключению старшего геолога Иркутского горного управления, такие вкрапления выветриванию не подвергаются, а так как их немного на поверхности камня, они не могут повредить его прочности в целом. Во-вторых, некоторые бронзовые отливки были слишком плотно подогнаны в свои гнезда, и рекомендовалось немного стесать камень.

В целом размеры кладки соответствовали утвержденному чертежу, стыки между камнями не превышали 1,5— 3 миллиметров. В заключении было написано: «Работа по кладке пьедестала произведена хорошо, и впечатление, оставляемое работой, прекрасное».

Открытие памятника было назначено на 30 августа. 29 августа в город прибыл командированный по личному поручению императора генерал-адъютант А.И. Пантелеев. Последние дни перед открытием были, как водится, заполнены авральными работами: демонтировали леса вокруг памятника, убирали строительный мусор и благоустраивали территорию. Опять для работ были привлечены арестанты. Для планировки местности и устройства временной площади привлекались за дополнительную плату солдаты Восточно-Сибирского саперного батальона. В целом памятник был вполне готов к открытию. Но не была благоустроена площадь, не был сооружен сквер, и не поступила ограда памятника, заказанная в Петербурге.

Тщательно подготовленное открытие памятника прошло блестяще. Разработанный церемониал был выполнен с точностью. Публика получила от зрелища максимум удовольствия. Николай II прислал генерал-губернатору благодарственную телеграмму в ответ на приветствие местной администрации. Такие же приветственные телеграммы получили архитектор P.P. Бах, фабрикант Г. Гоне и граф Сюзор. По окончании торжества на имя министра внутренних дел генерал-губернатор Селиванов сообщал: «Сегодня, 30 августа, в присутствии генерал-адъютанта Пантелеева, начальствующих лиц, духовенства, войска, учащихся, представителей сибирских городов, казаков, крестьян, инородцев и депутаций от различных обществ, при громадном стечении народа состоялось торжественное открытие памятника основателю Великого Сибирского пути в Бозе почивающему государю императору Александру III. Прекрасная погода благоприятствовала торжеству».

Примечания

В статье использованы материалы из Государственного архива Иркутской области — фонд № 110 (Комитет по сооружению в Иркутске памятника Александру III за 1900— 1909 гг.) Общий объем фонда - 40 единиц хранения. Применялись также документы дела: ГАИО. Ф. 70. Оп. 3. Д. 170 (Дело с перепиской о сооружении памятника императору Александру III).

1. Попов И.И. Забытые Иркутские страницы. Записки редактора. - Иркутск, 1989. - С. 122-123.
2. ГАИО. Ф. 25. Оп. 27. Д. 641. Карт. 1313; Там же. Оп. 3. Д. 2634. Карт. 306. Л. 1-1 об., 4-5.