Иркутский острог. Археологические раскопки в 1928 г

Вступительное слово

В Государственном архиве Иркутской области в фонде «Общества изучения Во­сточной Сибири» сохранилось интересное дело под названием «Материалы для сбор­ника по краеведению (статьи, отзывы на статьи) 1932-1933 гг.». В этом доста­точно объемном деле привлекает внима­ние отпечатанный на машинке текст со следующим заголовком: «К материалам по истории г. Иркутска (сообщение о ходе и результатах историко-археологической разведки на месте Иркутского острога)», автором которого является профессор Иркутского университета Сергей Нико­лаевич Лаптев. После его прочтения ста­ло ясно, что это несколько переработан­ное «Предварительное сообщение о ходе и результатах историко-археологической, разведки на месте Иркутского острога (города) и зимовья на острове Дьячем», сде­ланное тем же автором 5 января 1929 г. для исторической секции ВСОРГО, обна­руженное нами ранее и хранящееся в дру­гом архивном фонде. Внимательное сопос­тавление показывает ряд незначительных, в большей степени стилистических раз­личий между этими текстами, но, глав­ное, — в «Материалах для сборника по краеведению...» сохранился ценнейший ил­люстративный материал: фотографии, схемы и чертежи, выполненные в ходе рас­копок.

Полагаем, что необходимо сказать несколько слов о том, что предшествова­ло появлению этой работы.

В октябре 1922 г. была образована ис­торическая секция ВСОРГО, ставившая перед собой множество задач по изучению вопросов освоения Восточно-Сибирского края, развития промышленности области, написанию научных трудов, изданию по­пулярных брошюр, т.е. всемерному расши­рению краеведческих знаний. Членами секции в основном являлись ученые Иркут­ского университета (М.К. Одинцова, Н.С. Романов, С.Н. Лаптев, П.П. Хоро­ших, Н.Н. Козьмин, В.И. Сосновский). Входили в нее и представители других вузов и общественности города.

3 августа 1928 г. состоялось заседание комиссии исторической секции ВСОРГО по производству раскопок и обследованию городских памятников старины. Решался также вопрос о необходимости проведе­ния в скором времени историко-археологической разведки на месте бывшего Ир­кутского острога.

Началу ее предшествовали тяжелые дебаты с противниками раскопок, вылив­шиеся на страницы местной газеты «Власть труда». Работы проводились 26 сентября — 10 октября 1928 г. под руко­водством профессора С.Н. Лаптева. Не­смотря на кратковременность разведки, было выкопано 7 траншей, сделано свыше 40 фотографий (правда, в деле присут­ствуют только 5), выполнен инструмен­тальный план места. В раскопках прини­мали участие многие иркутские ученые. Мы же хотим отметить роль одного из них - Владимира Сергеевича Манассеина. Еще на заседании 3 августа, когда при­нималось решение о проведении работ, чле­ну секции В. С. Манассеину было поручено произвести фотосъемку памятников древ­ности (церквей, домов), прилегающих к Иркутскому кремлю. Можно утверждать, что им же был сфотографирован и сам процесс раскопок. Сохранившийся в деле «План северной части города Иркутска, примыкающей к реке Ангаре», составлен­ный, как следует из надписи на нем, про­фессором Лаптевым, вероятно, выполнялся не без участия того же В. С. Манассеина. Судя по качеству плана, он готовился человеком, хорошо знакомым с картогра­фией и инженерным искусством, а по од­ной из своих специальностей Владимир Сергеевич был военным инженером, получившим образование в Николаевском ин­женерном училище (более подробно о B.C. Манассеине см.: Гаращенко А.Н. B.С. Манассеин: материалы к биографии // Иркутское краеведение 20-х: взгляд сквозь годы: Материалы региональной на­учно-практической конференции «Золотое десятилетие иркутского краеведения:
1920-е годы». - Иркутск, 2000. - 4.1. - C. 118—122.). Поэтому он как профессио­нал мог выполнить это сложное дело луч­ше других. А работа проведена серьезная. Как следует из отчета Лаптева, «пред­варительно изображение города с плана
1728 г. было перенесено в соответствую­щем масштабе на позднейший (1923 г.) план г. Иркутска, и, таким образом, то­пографически оказалось возможным оп­ределить, приблизительно, место остро­га».

По итогам раскопок, Сергеем Никола­евичем Лаптевым составлено «Предвари­тельное сообщение о ходе и результатах историко-археологической разведки на месте Иркутского острога (города) и зи­мовья на острове Дьячем», которое в не­сколько измененном виде и дополненное иллюстрациями (план, зарисовки и фо­тографии) было представлено в сборник. Но сборник так и не был опубликован.

Больше повезло материалам, которые собрал в ходе этой работы и последую­щих исследований В.С. Манассеин. Он на­писал и издал статью «Иркутский ост­рог (историко-археологический очерк)» (Известия общества изучения Восточно-Сибирского края. — Иркутск, 1936. — Т. 1.), которая является одним из лучших, на наш взгляд, материалов по древней ис­тории города. В ней Манассеин дал та­кую оценку проведенной работе: «Раскоп­ки эти подтвердили известное уже нам описание Иркутского острога. На глуби­не примерно 25—30 см обнаружен был фун­дамент провинциальной канцелярии, а также и основания некоторых других по­строек. Разрыта часть старого кладби­ща, оказавшегося и по восточную сторо­ну острога, причем, гроба в этой части кладбища оказались сделанными из ли­ственничных колотых досок 5—6 см толщины, сколоченных коваными гвоздями. Но наиболее интересными следами Иркут­ского острога, обнаруженными при этих раскопках, были сохранившиеся в земле вдоль восточной стороны острога, на глу­бине около 50 см, нижние концы тыновой ограды еще первого Иркутского острога XVII столетия».

Сегодня мы предлагаем читателям оз­накомиться с полным текстом сообщения, составленного руководителем раскопок Сергеем Николаевичем Лаптевым.

И, в заключение, выражаем огромную благодарность Дмитрию Ярославовичу Майдачевскому, обратившему наше вни­мание на данный материал.

Алексей Гаращенко.

Текст Сергея Лаптева

Исторической секцией ВСОРГО в плане летних работ на 1928 г. была по­ставлена историко-археологическая раз­ведка на месте нахождения, предпола­гаемом, Иркутского острога. Задача раз­ведки была направлена к установлению точного местоположения остатков ост­рога, описанию таковых в связи с то­пографическими особенностями мест­ности, к выявлению особенностей де­ревянного зодчества, познанию той ма­териальной обстановки, в которой жило пришлое русское население.

Цель разведки — положить широкое начало исследовательской работе по выявлению, регистрации, описанию ис­торических памятников местного края, освещение первых страниц историчес­кой жизни г. Иркутска, остающихся тем­ными до наших дней за отсутствием письменных документов, наконец, орга­низация историко-культурных экскур­сий на место острога для изучения го­рода как цельного культурного истори­ческого организма: здесь на близком местном материале в историко-географической перспективе должно начать­ся преподавание истории местного края.

Этот путь нам указывают Маркс, Энгельс, связывая исторический, куль­турно-исторический элемент с географической средой.

На право производства раскопок был Главнаукой выдан открытый лист (№ 92) на имя профессора С.Н. Лаптева.

Работы велись с перерывами с 26 сен­тября по 10 октября [1928 г.], а инстру­ментальная съемка плана была закон­чена только к 1 ноября.

Производство работ с приобретени­ем фотографических пластинок, бума­ги, шпателей, кистей и проч. выразилось в сумме 175 руб.

Предварительно изображение горо­да с плана 1728 г. было перенесено в соответствующем масштабе на поздней­ший (1923 г.) план г. Иркутска, и, таким образом, топографически оказалось воз­можным определить, приблизительно, место острога.

Исходя из имеющихся исторических материалов, решено было определить место воеводского дома, канцелярии, Сергиевской башни (проезжей башни восточной стороны) и угловой башни в стыке восточной и южной стен. Развед­ка велась траншеями в поперечнике 2 м, с длиной 3—5 м, по мере надобнос­ти; глубина траншей — от 0,5 м до 1,5 м — до встречи с нетронутой подпочвой (глина). Всех траншей было проведено 25; из них некоторые разрабатывались в стороны. Везде под навалом гальки, мел­кого песка, часто щебня, резко обозна­чался верхний почвенный слой темной окраски от присутствия гумуса; толщи­на его доходила до 20 см, причем окрас­ка вглубь постепенно сходила на нет. Как почва, так и подпочва являются гли­нистыми и весьма вязкими, ввиду незна­чительной примеси песка; толщина под­почвы доходит до 1,2 м, а далее распо­лагается мелкая речная галька с песком.

Нахождение в месте разведки, на вто­рой террасе р. Ангары, глинистых от­ложений, тождественных с глинами древней террасы и разделенных поло­сой галечников от последней, дает по­вод думать о существовании некогда протоки какой-то реки на месте совре­менного города, у подножия древней террасы. А может быть, некогда здесь шло русло р. Ушаковки? Во всяком случае место, куда было перенесено Ир­кутское зимовье с острова Дьячего, было возвышенное. И недаром в исто­рических актах указывается, что место, выбранное для острога, «угожее для па­шен, и скотный выпуск, и сенные по­косы, и рыбная ловли». Данные ниве­лировки вполне под­тверждают положе­ние о возвышенной террасе, куда было перенесено зимовье; сохранились также рассказы старожи­лов о болотах и озе­рах за южной стеной города, через кото­рые переправлялись на ботничках; за за­падной стеной, гово­рят, была болотис­тая низина, покры­тая лесом, где теря­лись люди и домаш­ний скот, а потому местность эта была известна под именем «Потеряихи».

Первые же тран­шеи (на плане № 1), проведенные в рас­чете на обнаруже­ние фундамента во­еводского дома1, действительно на глу­бине 25—30 см обнаружили остатки фун­дамента из массивных плит песчаника; здесь встречались листочки слюды, угля, зола, остатки фаянсовой посуды конца 18 — начала 19 века, битый кирпич и прослойки извести. Фундамент шел па­раллельно предполагаемой городской стене. По всей вероятности, это был фундамент домов вице-губернатора Жолобова2, столь известного в истории г. Иркутска. По указанию старожилов, которые слышали предание о домах и их месте, траншея, как раз, должна была пересечь эти фундаменты. Сохранилось также указание, что дома вице-губернатора Жолобова были построены на месте сломанных магазинов и кладовых. составлявших одно целое с се­верной стеной старого города.

Следующие траншеи (на плане № 2), проведенные в расстоянии 100 м от первых, параллельно им. также об­наружили остатки каменного фунда­мента и деревянных построек: это, по-видимому, остатки фундамента камен­ной провинциаль­ной канцелярии3, построенной в 1703-1704 гг. Это здание было в свое время самым луч­шим в городе, укра­шенное «фрамуга­ми» и «гзымзами»4. Еще в 1748 г. берег р. Ангары был ук­реплен «обрубом», но в 1823 г. река вновь подошла к строениям и стала подмывать выше­упомянутое здание канцелярии. Ввиду этого, а также и за ветхостью, здание было сломано. При раскопке были обнаружены около фун­дамента лепные об­ломки «гзымз».

Следующие траншеи (на плане № 3 и № 4) шли в перерез предполагаемой восточной стороны города и обнаружи­ли «надолбу» (палисад), идущую под прямым углом к обнаруженным выше каменным фундаментам. Палисад про­слежен на расстоянии 66 м, вплоть до стыка его с основанием деревянного строения, по-видимому, являющегося остатком проезжей Сергиевской башни, палисад состоит из рубленых листвен­ничных бревен толщиной 20—25—28—30 см, поставленных вертикально — «комлем» вверх, а «вершиной» вниз или наоборот. Бревна плотно прикасаются друг к другу и врыты на глубину от поверхности земли на 1,25 м.

Траншея № 4 также обнаружила, что надолбу здесь пересекают остатки каменного фундамента, идущего парал­лельно упомянутым выше и сделанно­го также из отесанных плит местного песчаника; здесь попадались и целые кирпичи размером 9 х 28 х 14,5. Проис­хождение остатков этого здания оста­лось пока невыясненным. Полностью расположение основания (на плане траншеи № 5) предполагаемой Серги­евской башни за недостатком средств выяснить не удалось; по-видимому, осно­вание ее распо­ложено, глав­ным образом, вне стены, и па­лисад, таким об­разом, идет к башне «за подлицо». Бревна упо­мянутого строе­ния рублены «без остатка»; материал - лиственница, толщина бревен - 23-25—28 см. Между досками настила (пол) найдены монеты: 1) денга 1757 г., 2) денга 1735 г. и 3) полушка 1737 г. Около строения в большом количестве лис­точки слюды со следами закрепки для вставки в «окончины», попадаются че­репки «черного обжига», битые кости рогатого скота, свиней; здесь же был найден оселок для точки ножей, обло­мок ножа. Все перечисленные предме­ты, кроме монет, были найдены в вер­хнем слое почвы, под навалом гальки на глубине 15-23 см. За остатками опи­санного строения палисада обнаруже­но не было, и траншеи (на плане № 6), проведенные поперек воображаемого продолжения восточной стены города, обнаружили в расстоянии 26 м от стро­ения кладбище конца XVIII - начала XIX столетия, как это можно судить по сохранившимся тельным крестам. Гро­ба, сколоченные из лиственничных плах (5-6 см толщины) кованными гвоздями, залегали всего на глубине 50 см от поверхности, это указывает на то, что здесь часть грунта была снята при нивелировке улицы.

Во время хода работ одна из тран­шей (на плане № 7) была заложена внутри предполагаемых стен города, на месте, где в 1927 г. летом произошел не­большой провал. Здесь был обнаружен угол острожной стены, состоящей в ос­новании из лиственничных плах от 17— 23 см толщины, окрепленных шпонка­ми; меж плах пробиты сквоз­ные четыреху­гольные отвер­стия 11 х 11 см через каждые 90 см, а в отвер­стия были встав­лены листвен­ничные столбы («стояки» или «детинца»); меж­ду последними стена вплотную забиралась плахами. Стык обнаружен­ных острожных стен образует прямой угол, от последнего северная стена про­слежена на протяжении 34,5 м, а запад­ная - на протяжении 75,0 м. Стены ос­трога почти параллельны стенам горо­да (см. прилагаемый план). Глубина, на которой заложены плахи, равняется 1 м, считая от поверхности земли; плахи положены на грунт мелкой гальки и песку, подстилающий глинистую под­почву.

Таким образом, разведка обнаружи­ла существование остатков города и стен древнего острога, вполне оправдав ту незначительную сумму, которая была на нее затрачена. Если принять во внимание, что в распоряжении секции имеется свыше 40 фотографий, профи­ля, разрезы траншей, а также инстру­ментальный план места разведки, то с уверенностью можно сказать, что сек­ция вполне оправдала и то доверие, ка­кое ей оказала Главнаука, препровож­дая открытый лист на право производ­ства работ.

Разведка на острове Дьячем, на ме­сте Иркутского зимовья, не дала каких-нибудь положительных результатов. Однако поставленная в более широких размерах, она, несомненно, даст бла­гоприятные результаты.

Не далее как 7—8 лет тому назад, ут­верждают старожилы, что были еще вид­ны следы зимовья, но засыпанные пес­ком, они требуют более детальной и тщательной работы по розыскам.

Этот розыск произвести необходимо, ибо первые десять лет существования г. Иркутска в виде зимовья на упомяну­том острове совсем не нашли себе от­ражения на страницах истории. И толь­ко историческая археология, в данном случае, сможет пролить свет на первые страницы истории города.

В проведении историко-археологической разведки участвовали: проф. Н.Н. Козьмин, В.И. Сосновский, B.C. Манассеин, Б.И. Лебединский, А.В. Попов, П.П. Хороших, Н.С. Рома­нов, В.М. Кубинцев и друг., которым приношу искреннюю благодарность.

ГАИО. Ф. 1055. On. 3. Д. 28. Л. 320-323 об.

Примечания

1. Летописец П.И. Пежемский отмечает строительство воеводской канцелярии как второго каменного дома в городе в период 1702—1704 гг. Первой была приказная изба, возведенная в 1701 г.
2.  Алексей Желобов - иркутский вице-губер­натор (1831—1833), статский советник, прибыл в Иркутск в октябре 1731 г. Казнен в Петер­бурге в 1736 г. О нем см.: Иркутская летопись (Летописи П.И. Пежемского и В.А. Кротова). С предисловием, добавлениями и примечани­ями И.И. Серебренникова). -Иркутск, 1911. - С. 43-47; Летопись города Иркутска XVIII вв. - Иркутск, 1996. -  С. 30-34. 67, 69, 70-72, 99-103, 177-181.
3. См. примечание 1.
4. Фрамуга - верхняя часть оконной растворчатой рамы, которая не растворяется; такая же часть вверху иных дверей.
5. Гзымз (нем.) - карниз, всякое украшение полочкой, приполок.

Публикация и примечания Алексея Гаращенко