Первая на Ангаре // Таурин Ф. «Иркутск. Бег времени»

Таурин Франц Николаевич (27 января 1911, с. Петровское Новосильского уезда Тульской области – 1994, Москва), прозаик. Член Союза писателей СССР. Автор книг «На Лене-реке», «Гремящий порог», «Байкальские крутые берега» и др.

Проблема Ангары

Среди многих великих рек, которыми так богата наша Родина, выделяется своей сказочной мощью сибирская красавица Ангара. Все необычно в этой удивительной реке.

Если великая русская река Волга рождается в лесной глуши едва при­метным ручейком, ласково переплескивающим через край заботливо сна­ряженного сруба, и многие сотни километров нужны ей, чтобы принять об­личье великой реки, то Ангара, смело порвав каменное кольцо Байкальских гор, уже в истоке является могучим потоком почти километровой ширины.

Если соседка Ангары, величайшая река Сибири – Лена весной в по­ловодье бушует, выходит из берегов, заливая пойму на десятки километ­ров, а летом и особенно в начале осени катастрофически мелеет, обнажая многочисленные песчаные острова и покрываясь опасными для судов пе­рекатами, то Ангара по сравнению с нею исключительно равномерна. Причина этого – регулирующее влияние озера-моря Байкала, который, принимая в себя 330 больших и малых рек, выравнивает колебания их сто­ков на своей огромной поверхности.

Воды впадающих в Байкал рек отстаиваются в огромном водоеме, и этим объясняется изумительная чистота и прозрачность ангарской воды, неповторимо прекрасный, бирюзово-изумрудный цвет ее и не имеющий себе равных замечательный вкус.

Стремительное течение в истоке и исключительная чистота воды по­рождает еще одну удивительную особенность Ангары: замерзает она не с поверхности, а со дна. Донный лед, всплывая, создает обильную шугу и ве­дет к образованию заторов. Ледостав на Ангаре обычно сопровождается наводнением, словно река, лишенная возможности проявить свой крутой нрав весенним половодьем, наверстывает упущенное зимою.

И, наконец, существенная особенность Ангары, особенность, имею­щая величайшее практическое значение – крутой уклон русла. Высота па­дения Ангары от истока до устья Илима, то есть на протяжении менее 1000 километров – 236 метров, что примерно равно падению Волги на всем ее огромном протяжении в 3700 километров. Поэтому быстрота течения Ан­гары в несколько раз больше, нежели у Волги.

Можно сказать, что Ангара соединяет в себе полноводность равнинной реки с бурной стремительностью горного потока.

Благодаря быстроте течения и многоводности Ангара является гранди­ознейшим по мощности не имеющим равных в мире источником гидро­электрической энергии. Энергетический потенциал Ангары больше, неже­ли у Волги, Камы, Дона и Днепра вместе взятых.

Подсчитано, что Ангара ежегодно может давать свыше 60 миллиардов киловатт-часов электрической энергии. Чтобы получить столько энергии на тепловых станциях, необходимо сжечь свыше 100 миллионов тонн уг­ля. Железнодорожный состав, груженый таким количеством угля, протя­нулся бы от Владивостока до Парижа.

Сочетание богатейшей сырьевой базы и колоссальных запасов дешевой энергии определяет особое значение ангарской проблемы в общей пер­спективе дальнейшего развития производительных сил страны.

Планомерное изучение проблемы Ангары началось с первых лет Со­ветской власти.

Опираясь на материалы изысканий, произведенных в 1917 году ин­женерами Малышевым и Вельнером, в 1920 году по заданию комиссии ГОЭЛРО была составлена записка, обрисовывающая потенциальные запа­сы энергии реки Ангары.

С каждым годом размах исследовательских работ возрастал. В разра­ботке проблемы Ангары приняли участие виднейшие советские деятели науки и техники: академики А. Винтер и И. Александров, профессор В. Малышев, инженеры Колоссовский, Дмитриевский и др.

В настоящее время разработка узловых вопросов ангарской проблемы, в первую очередь вопросов энергетики, в основном закончена. Составлена рабочая схема использования гидроэнергетических ресурсов Ангары, пре­дусматривающая сооружение каскада гидростанций, с полным использова­нием всего падения реки от истоков до устья.

После сооружения всех станций каскада Ангара превратится в сплош­ную цепь водохранилищ, каждое из которых будет ступенью каскада. Со­единенные между собою системой шлюзов, ступени Ангарского каскада образуют глубоководный путь, по которому морские суда смогут подни­маться из Карского моря в Байкал.

В соответствии с решением XIX съезда Коммунистической партии Со­ветского Союза начато сооружение первой станции Ангарского каскада —

Иркутской ГЭС, одной из крупнейших гидростанций Советского Союза. Она будет вырабатывать электроэнергии в два с лишним раза больше, чем Днепрогэс.

Иркутская гидроэлектростанция строится по проекту инженера Суха­нова. Отличительная ее особенность – отсутствие водосливной плотины, так как благодаря регулирующему влиянию Байкала колебания уровня в верхнем течении Ангары невелики.

Исключительно равномерный режим Ангары не только дает возмож­ность избежать сооружения дорогостоящей водосливной плотины, но и ус­траняет необходимость установки резервного оборудования.

Долина Ангары в створе сооружения станции относительно неширока и поэтому длина плотины значительно меньше, чем на других гидростан­циях подобного масштаба. Так, например, длина плотины Иркутской ГЭС в четыре раза меньше длины плотины Цимлянской ГЭС. К тому же непо­средственно в районе строительства имеются огромные запасы строитель­ных материалов – гравия и песка, в то время как на многих других гидро­технических стройках их приходится подвозить за сотни километров.

Совокупность этих благоприятных условий позволяет строить Иркут­скую ГЭС с исключительно небольшими капиталовложениями на киловатт установленной мощности, и вырабатываемая ею электроэнергия будет са­мой дешевой в мире.

Сооружение первой ангарской гидростанции существенно изменит географию прилегающего района.

Плотина Иркутской ГЭС создаст подпор около 30 метров, что не толь­ко полностью перекроет падение реки от ее истока, но и поднимет уровень Байкала на 1—1,5 метра.

Водохранилище Иркутской ГЭС станет заливом Байкала, который по­дойдет вплотную к городу Иркутску.

Начало стройки

Небольшая группа механизаторов ехала на Ангару с берегов Черного моря. Все они – инженер Батенчук, техник Фесенко, экскаваторщики Кольченко, Плотников, Рыбин, шоферы братья Мериновы – работали на строительстве гидростанции неподалеку от города Сочи.

Много было в пути разговоров о будущей работе, о далекой загадоч­ной Сибири. Плотников, бывший черемховский шахтер, рассказывал о си­бирской природе, о тайге, о морозах, ну и, конечно, об Ангаре.

— Ее, наверное, и не увидишь, вашу Ангару, – подшучивал живой ве­селый Фесенко, подмигивая товарищам, – промерзает, небось, до дна, а летом и оттаять не успевает. Сам говоришь, Григорий Михайлович, у вас в Сибири зима тринадцать месяцев.

— Наша Ангара, – степенно, с достоинством отвечал Плотников, – река веселая и цену себе знает. Редкий раз станет до нового года. А иной год и совсем не стает. Так что, Александр Иванович, не горюй – нагля­дишься.

Слушатели недоверчиво покосились: мороз сорок градусов, слушать – уши зябнут, а река не стает. Разыгрывает, не иначе. Но Батенчук, оторвав­шись от книги, подтвердил: правильно говорит Григорий Михайлович, бы­вают такие случаи, а вообще ходит подо льдом Ангара два, редко три месяца.

Ну, раз Евгений Никанорович сказал, значит точно. Он все знает. И, пользуясь тем, что он вступил в разговор, вопросы задают уже ему. Осо­бенно интересует всех, как будут работать экскаваторы в суровые сибир­ские морозы.

— Мороз экскаватору не страшен, – отвечает Евгений Никанорович. – Впрочем, через несколько дней приедем, начнете работать, сами убеди­тесь. Если, конечно, – добавляет он после короткой паузы, – есть на стройке экскаваторы.

Всем понятно почему «если». Стройки-то, по существу, еще и нет. Они едут одними из первых. Начинается спор: есть уже на стройке экскавато­ры или нет. Мнения расходятся. К этому вопросу возвращаются не один раз. Интересно, кто окажется прав?

В морозный и солнечный февральский день «южане» высадились на станции Иркутск. Первое, что бросилось в глаза, – на путях стояла плат­форма, груженая огромными ящиками с надписью: «Ст. Иркутск I, Анга- рогэсстрою». По габаритам ящиков сразу определили: части экскаватора. Очень обрадовались. Выходит – есть стройка.

Отправились разыскивать управление.

Управление строительства помещалось в центральной гостинице и зани­мало всего одну комнату. Прибывших занесли в списки личного состава, при этом подошедшие к столу первыми успели попасть в первый десяток.

К общему приятному изумлению оказалось, что гидростанция строит­ся, можно сказать, в городе, на южной его окраине. Центр и опорная ба­за стройки – пригородное село Кузьмиха. Правда, пока еще, говоря «ба­за», следовало добавлять «будущая». Поэтому поселились сначала по со­седству с управлением, тоже в гостинице. Работа нашлась сразу – соби­рать первый экскаватор.

Для опытных механизаторов собирать экскаватор не такое уж сложное дело. Но кроме знаний и опыта, необходим инструмент, транспорт. Его не было. Помощь пришла со стороны, совершенно неожиданно.

Рано утром в номере Батенчука раздался телефонный звонок. Евгений Никанорович взял трубку. Кто-то густым басом поздравил строителей с приездом на Ангару, отрекомендовался главным механиком Н-ской строй­ки и без лишних слов перешел к делу:

— Видел ваш экскаватор на путях. Могу послать вам инструмент для сборки и автомашину. Чувствую, что нуждаетесь.

Батенчук горячо поблагодарил его.

— Сибиряки народ дружный и привычны всегда товарища выручать, – с удовольствием сказал по этому поводу Григорий Михайлович Плотни­ков, и все охотно согласились с такой лестной оценкой.

Через несколько дней ящики с частями первого экскаватора марки «ЧКД» доставили в Кузьмиху. Сделать это было нелегко. Дорога была поч­ти непроходима для автомашин. Точнее сказать, это была не дорога, а тро­па, промятая в снегу узкими крестьянскими дровнями.

В Кузьмихе остановились на перекрестке возле полуразрушенной церкви и стали разыскивать начальника первого стройучастка Тимофея Федоровича Лепендина.

— Лепендин в конторе, – ответил на вопрос молодой человек со свертком чертежей под мышкой.

— А где контора?

— Вот на углу, – махнул тот рукой, торопливо удаляясь. Свежий фев­ральский ветерок не способствовал продолжительному разговору.

Строители – народ неприхотливый, и служебные их помещения, как пра­вило, мало комфортабельны. Контора участка помещалась в крохотной избен­ке, которая отличалась от других лишь тем, что около нее толпился народ.

Механизаторы вошли и поразились, как много людей может помес­титься зимой в небольшой комнате. В углу за узким некрашеным столи­ком стоял высокий плечистый человек средних лет в суконной куртке за­щитного цвета и коричневой шапке-ушанке. Его забрасывали вопросами со всех сторон.

— Где рукавицы? Второй день не выдают!

— Когда привезут брус?

— Где кузнец? Надо кайлы оттягивать.

— Скоро ли выдадут аванс?

С завидным спокойствием ровным голосом Тимофей Федорович отве­чал на каждый вопрос коротко и четко:

— Рукавицы выдадут сегодня. За брусом поехали. О заправке инстру­мента должен позаботиться бригадир. Аванс будет только в конце недели.

Твердый и спокойный взгляд небольших глаз под нависшими косма­тыми бровями придавал особую убедительность его словам.

С трудом протиснувшись в двери, механизаторы остановились у поро­га. Они стояли молча, и потому на них сразу обратили внимание. Когда же выяснилось, кто они, Тимофей Федорович вышел из-за стола, поздоровал­ся с каждым за руку и сказал, обращаясь к притихшим строителям:

— Механизаторы приехали начинать работы на основных сооружени­ях. А у нас еще жилье не готово. Надо торопиться.

Впрочем, слова эти не следовало понимать как упрек. Стройучасток был первым и пока еще единственным на стройке и существовал всего не­сколько дней.

17 марта 1950 года экскаватор «ЧКД» – первый экскаватор на строй­ке – вынул первый ковш грунта из карьера в Кузьмихинском логу.

Событие это прошло на стройке почти незамеченным, может быть по­тому, что выполняемая работа не входила в комплекс основных сооруже­ний, хотя и являлась необходимым этапом строительства – сооружалась дорога, которая должна была соединить стройку с городом.

Колхозные ребятишки, услышав за околицей села ровный гул дизельно­го мотора, окружили экскаватор, с восхищением наблюдая за его работой. Кубический ковш экскаватора, похожий на голову допотопного чудовища, со скрипом и скрежетом вгрызался в плохо оттаявший грунт, затем, разво­рачиваясь в воздухе, повисал над автомашиной и, откинув днище, высыпал в кузов огромную кучу гравия. Машина вздрагивала, приседая на рессорах, днище ковша, похожее на отвисшую челюсть, с металлическим лязгом за­хлопывалось, и зубы ковша снова жадно тянулись к поверхности забоя.

Пять автомашин, весь тогдашний автопарк стройки, работали на со­оружении дороги. Машины были бортовые, самосвалов стройка еще не имела, и вдоль трассы будущей дороги стояли кучками грузчики, встречая машины с грунтом.

Сооружали дорогу, мягко выражаясь, с некоторым отступлением от проекта. Землеройных дорожных машин для выемки корыта под полотно дороги не было, и потому гравий сыпали прямо на неоттаявшую, кое-где еще покрытую снегом землю и прикатывали его. Потом, позднее, полотно дороги местами проседало, делали дополнительные подсыпки и, в конце концов, на удивление самим строителям, дорога получилась вполне доб­ротная – она служит и по сей день.

Первый шаг был сделан. Стройка приблизилась к городу, получила вы­ход к железной дороге.

Рождение коллектива

Коллектив рос не по дням, а по часам. Со всех концов страны прибы­вали люди. Механизаторы с центральных строек, плотники из Кирова, колхозники из Чувашии и с Алтая. Ехали шоферы и каменщики, бетонщи­ки и землекопы, слесари и штукатуры, железнодорожники и деревообде­лочники. Ехали инженеры-гидростроители, воздвигавшие четверть века назад первенец советского гидростроения – Волховскую гидроэлектро­станцию имени В. И. Ленина – Тимофей Федорович Лепендин и Сергей Леонидович Малиновский и молодежь, только что окончившая институты и техникумы: Леонид Михайловский, Борис Медведев, Владимир Беляев,

Валентина Гончаренко, Лев Дукельский. Многие пришли на стройку с предприятий города.

В один из дней, когда еще собирался первый экскаватор, в кабинет главного механика Батенчука несмело постучался высокий смуглый чело­век, сообщил, что он экскаваторщик, фамилия его Михалевич, и попросил принять его на работу.

— Сколько времени и где работали экскаваторщиком? – спросил Ба- тенчук.

— Больше десяти лет, на заводе им. Куйбышева.

— Почему же уходите оттуда? – спросил Батенчук уже не совсем дру­желюбно. Он очень не любил людей, легко меняющих место работы.

Но Михалевич объяснил, что со времени опубликования постановле­ния о великих стройках его не оставляла мысль попасть туда и что если бы не большая семья, он уже давно уехал бы в Куйбышев, Сталинград или Ка­ховку. А теперь, когда стройка здесь, в городе Иркутске, как же можно удержаться?.. Сказал, что, уступая его настоятельным просьбам, с завода его отпускают, и, немного помолчав, добавил:

— А как я работал, можете справиться на заводе.

Батенчук справился и после этого с большим удовольствием принял Михалевича на работу.

Кольченко, Плотников и Михалевич сели за рычаги первого экскаватора.

Экскаватор «ЧКД» стал на стройке своего рода университетом механи­заторов. Шутники окрестили его «инкубатором»: именно из его кабины вы­порхнул и разлетелся по всей стройке дружный выводок экскаваторщиков.

Так это и было.

В управление строительства одно за другим поступали извещения об отгрузке на стройку экскаваторов из Воронежа и Молотова, Свердлова и Новокраматорска.

А профессия экскаваторщика была в стране весьма дефицитной, и нельзя было рассчитывать, что на стройку, одновременно с оборудовани­ем, прибудут квалифицированные механизаторы. Надо было создавать свои кадры и делать это как можно быстрее: на стройку уже поступали но­вые машины – полукубовые «Воронежцы», шагающие экскаваторы ново­краматорского завода с огромными сорокаметровыми стрелами, мощные трехкубовые «Уральцы» и юркие подвижные «ОМ-2», ласково прозванные на стройке «Омиками».

Желающих научиться управлять экскаватором было много. С особой охотой брали бывших танкистов, людей, знающих и любящих технику. Всех отобранных зачислили на курсы экскаваторщиков. Курсанты прошли практическую школу под руководством ветеранов стройки Кольченко, Плотникова, Рыбина и составили экипажи новых машин. В числе первых сели за рычаги бывшие однополчане Александр Кондратов и Дмитрий

Кревский, впоследствии ставшие знатными экскаваторщиками стройки.

В середине лета началось первое наступление на Ангару.

Выше Кузьмихи Ангара левобережной своей протокой прижимается вплотную к высокому крутому берегу, отжимая линию Восточно-Сибирской железной дороги на узкую террасу, врезанную в береговой откос. Левобереж­ная протока сравнительно неширока – 150—200 метров, но глубока и быст­ра. За нею, на островах Березовом и Кузьмихинском, район основных соору­жений. Чтобы выйти к нему, необходимо пересыпать протоку.

Штурм реки начался в районе железнодорожного моста на южной ок­раине Кузьмихи. Вдоль русла протекающего под мостом ручья проложили дорогу; по ней самосвалы непрерывной вереницей возили грунт из карье­ра и отсыпали перемычку, перекрывая протоку.

Экскаваторы Плотникова, Наумова работали в карьере круглосуточно, едва успевая грузить верткие трехтонные самосвалы.

Ангара упорно сопротивлялась. Чем дальше продвигалась перемычка в русло протоки, тем яростнее бушевала непокорная река. Стремительное течение смывало кромку перемычки, перекатывая по дну и унося камни.

Когда большая часть протоки была перекрыта, установилось своеобраз­ное равновесие – сколько грунта ссыпали самосвалы с откоса перемычки, столько и уносило его бурным течением. В то же время, прорываясь через узкую горловину, река смывала противоположный островной берег, и он на глазах строителей уходил от продвигающейся к нему перемычки.

Тогда пришлось взяться за топоры. Вырубали по берегу кусты и дере­вья, вязали из них толстые длинные фашины, опускали их в реку, придав­ливали огромными камнями и тут же засыпали грунтом. Так шаг за шагом теснили реку, и, наконец, откос перемычки сомкнулся с берегом острова.

Одновременно в километре выше по течению сооружалась вторая пе­ремычка. Там работали драглайны Кольченко, Кондратова, Кревского, Болсуна.

Драглайн – экскаватор, ковш которого не закреплен на движущейся рукояти, а подвешен на металлическом тросе к концу длинной стрелы, он может забирать грунт значительно ниже уровня основания, на которое он опирается. Драглайны сооружали перемычку, забирая грунт тут же со дна реки и двигаясь вперед по отсыпанному слою, перекрыли протоку и вы­шли в район основных сооружений.

Так была одержана первая победа над Ангарой. Строители получили плацдарм для развернутого наступления.

В первой схватке с Ангарой молодой коллектив механизаторов полу­чил боевое крещение, освоил новые машины, привык работать в сложных условиях.

В таком же упорном труде, преодолевая трудности, формировались и другие коллективы.

В труднейших условиях начинали работу на стройке шоферы первых автомашин. Гаражи еще только строились, машины стояли под открытым небом, утром после морозных ночей их разогревали кострами. Не было ре­монтных мастерских, и когда надо было заглянуть в мотор, шофер обжи­гал пальцы о стылый металл или, меняя лопнувшую рессору, ложился под машину, постлав на снег или мокрую землю замасленную стежонку.

Не каждый выдерживал в таких условиях. Слабые духом уходили.

Приходят к начальнику автоуправления Шуликовскому начальник колонны и шофер, молодой статный парень с щегольскими закрученными усиками.

— Отказывается работать на своей машине, – докладывает начальник колонны.

— Почему? – коротко спрашивает Шуликовский.

— Новую просит.

— А на старой кто будет ездить? – обращается Шуликовский к парню.

— А это уже не мое дело, – развязно отвечает тот.

— Чье же?

— Ваше.

— Тоже правильно. Ну вот, раз мое, я и определяю: ездить на этой ма­шине тебе.

— Не буду! – взрывается парень. – Не хотите дать машину – давайте расчет, – и с вызывающим видом швыряет на стол заготовленную бумажку.

Шуликовский молча берет бумажку. Крупное выразительное его лицо темнеет. Не отводя глаз от пытающегося бодриться парня, он нащупывает на столе ручку, затем еще раз перечитывает заявление и крупно, с нажи­мом пишет: «уволить».

Когда опешивший парень уходит, начальник автоколонны говорит:

— Зря отпустили, Станислав Петрович. Не хватает у нас шоферов.

— Это не шофер, а водитель, – с сердцем возражает Шуликовский, вкладывая в это слово особый, пренебрежительный смысл. – Только ба­ранку крутить. А случись что с машиной – бежит к дяде. Я к нему давно приглядываюсь. Лодырь и от учебы отлынивает. Такому нельзя доверить станцию строить.

Бывает, что с просьбой об увольнении приходит человек стоящий. Ма­ло ли что может случиться: обижен человек начальством, или товарищи сманивают на другое место, или семейные обстоятельства вынуждают.

Для такого Шуликовский находит другие слова:

— Понимаю я тебя, друг, – говорит он, и сильный его голос звучит по-товарищески, задушевно. – Трудно. Понимаю. Всем трудно. А что же ты думаешь, и я бы на свою шею хомут полегче не нашел? Ну и давай, уй­дем. Станцию, первую на Ангаре, без нас построят, а мы легкой жизни ис­кать пойдем. Ладно ли будет?

Он говорит с глубоким убеждением, что его поймут, и если человек действительно стоящий, так оно и получается.

Проходили один за другим горячие трудовые дни.

В районе основных сооружений начали выемку котлована под здание ГЭС, насыпали ограждающие перемычки, били шпунт и отсыпали грунт в тело плотины.

На окраинах Кузьмихи поднимались стены подсобных предприятий стройки: лесокомбината, гаражей, автомастерских, ремонтно-механичес­кого завода.

На холмах левого берега среди березовых перелесков вырастали квар­талы рабочих поселков.

Стройка росла, ширилась и крепла.

И самое главное, рождался коллектив.

Новая техника

Стройка на Ангаре предельно механизирована.

Человеку, впервые посетившему ее, прежде всего бросается в глаза, как мало людей работает на огромной стройке.

Да, впрочем, и механизмов, на первый взгляд, не так уже много.

На обширной территории в несколько квадратных километров расстав­лены два десятка экскаваторов, наполовину скрытых за высокими отвала­ми грунта.

Между отвалами и отработанными карьерами по многочисленным до­рогам идут машины. Их много, уже не десятки, а сотни, но, рассредото­ченные на огромном пространстве, они не поражают своим количеством. И хотя, кроме автомобилей и экскаваторов, на стройке работают и другие машины: медленно ползут по зеленому полю острова неуклюжие скрепе­ры и бульдозеры, по подъездным путям снуют паровозы, проталкивая длинные цепочки вагонов и платформ, на дне котлована разворачиваются стрелы подъемных кранов – все это теряется на фоне огромных масс вздыбленной земли.

Смотришь и поражаешься: как много уже сделано за короткий срок жизни стройки.

А сделано действительно много. Только за 1953 год коллектив управ­ления механизации выполнил около семи миллионов кубометров земля­ных работ. Чтобы выполнить в такой же срок эти работы вручную, потре­бовалось бы 30 тысяч землекопов и грабарей!

Следует оговориться, что расчет этот имеет только иллюстративное значение. Имея на вооружении лишь кайло, лопату и грабарку, работы по выемке грунта и насыпи плотины можно было бы производить только ле­том. А если учесть, что основная масса грунта на ангарской стройке берет­ся из-под воды, чего уже никак не сделаешь вручную, станет ясно, что без современных мощных механизмов воздвигнуть сооружение подобного ти­па и масштаба практически невозможно.

Строительство оснащено самой совершенной новейшей техникой. Ме­ханизмы, работающие на Ангаре, это чудесный сплав творческого гения со­ветских конструкторов, высокого уровня технической культуры советского машиностроения и замечательного мастерства советского рабочего класса.

Замечательное мастерство проявляют и строители в использовании но­вой, зачастую уникальной техники.

Когда стало известно, что на стройку поступит большой шагающий экскаватор, четвертый по счету из выпущенных Уральским заводом маши­ностроения, строители тщательно подготовились к его приему. Старейше­го экскаваторщика стройки Николая Митрофановича Кольченко отправи­ли на Волго-Дон. Там в донских степях прокладывал трассу будущего ка­нала первый в стране и во всем мире большой шагающий. Николая Мит­рофановича тепло встретили на Волго-Доне. Оказалось, что командир эки­пажа, ныне известный всей стране Герой Социалистического Труда Ана­толий Усков, как и Кольченко, бывший фронтовик. Оба – офицеры-ар­тиллеристы. Надо полагать, что и это случайное обстоятельство пошло на пользу общему делу, и через полгода Кольченко вернулся на Ангару, в со­вершенстве овладев искусством управления грандиозной машиной.

Монтажную бригаду для сборки большого шагающего комплектовали как будущий экипаж машины. У главного механика стройки был выбор. Десятки механизаторов оспаривали право работать на новой машине.

Возглавили бригаду инженер-электрик комсомолец Михайловский и опытный мастер-слесарь коммунист Владимир Саламатов. В эту же брига­ду включили и Николая Кольченко.

Под руководством специально приехавших шеф-монтеров Уралмашза- вода бригада начала сборку большого шагающего. Работая, одновременно и учились. Изучали конструкцию машины, правила эксплуатации, искус­ство управления.

В канун 35-й годовщины Октября Николай Митрофанович Кольченко сел за рычаги в кабине большого шагающего и вынул первый ковш грун­та. Экскаватор «ЭШ-10-75» вошел в строй действующих механизмов.

Начался период освоения. Он был нелегким для молодого экипажа, особенно потому, что осваивать машину пришлось в суровых условиях си­бирской зимы.

Сначала гигант никак не мог научиться «ходить». Левая нога-лыжа от­ставала от правой.

— Наш новорожденный припадает на левую ногу, – шутил Саламатов, хотя именно его больше всех задевали эти капризы «младенца». Он заве­довал гидравлическим механизмом, регулирующим процесс шагания. Не одну бессонную ночь провел Владимир Александрович, пытаясь найти причину странного явления.

Причина оказалась очень простой. Масло, работающее в системе гидрав­лики, сгущалось от холода и медленнее циркулировало по трубам. А так как трубы, соединяющие масляный бак с механизмом шагания, были разной длины (левая примерно в два раза длиннее), то левая лыжа запаздывала.

— Это что же, выходит, ему в Сибири не климат! – с досадой восклик­нул кто-то из экипажа.

— Приучим, – уверенно сказал Саламатов, – станет сибиряком.

И действительно приучили. Увеличили сечение левой трубы, ускорили этим доступ масла в левый цилиндр, и экскаватор солидной неторопливой походкой направился к своему забою. Его поставили на выемку отводящего канала. Он должен был вырыть новое русло, достаточно вместительное, что­бы пропустить всю воду Ангары, прошедшую через турбину машинного зала.

Начались трудовые будни. Внимание всего многотысячного коллектива строителей было приковано к большому шагающему. Вряд ли был такой че­ловек на стройке, который не побывал бы в эти дни на отводящем канале.

Недалеко от котлована на ровной поверхности покрытого снегом по­ля высится странное здание. Огромный почти кубический корпус, цели­ком сделанный из металла, окрашенный в серовато-стальной цвет, по вы­соте равен четырехэтажному дому. Как дуло исполинского орудия, протя­нулась труба 75-метровой стрелы. К концу ее, поднятому на сорок метров над землей, подвешен ковш на тонких стальных тросах.

Доносится ровное гудение моторов. Похоже, что это корпус работаю­щего завода. Но это необычный завод. Медленно и почти бесшумно он по­ворачивается, и конец стрелы описывает высоко в небе огромную дугу. Массивный ковш уносится к концу стрелы, уменьшаясь на глазах.

Теперь он кажется совсем небольшим, и даже трудно поверить, что объем его – десять кубических метров и что в него можно свободно въе­хать на «Победе».

И только когда ковш опрокидывается и десятки тонн гравия широкой темной струей падают вниз, ударяясь с глухим гулом о мерзлую землю, можно представить истинную его вместимость.

— Вот это копает! – восхищается паренек в замасленной стежонке.

Достаточно бросить взгляд на его измазанное сияющее лицо, чтобы

понять: он тоже механизатор – это видно по костюму, – много отдал бы, чтобы быть сейчас не среди зрителей, а на борту чудесной машины, пол­ноправным членом ее экипажа.

— Заменяет восемь тысяч человек, – поясняет кто-то.

— Да, это не «Омик».

— И даже не «Уралец».

— Тоже «Уралец».

— «Уралец», да не тот. Это большой «Уралец».

— Да, хороша машина!

Таково общее мнение.

Но после первого месяца работы результаты оказались более чем скромными. Сказались трудности освоения сложного механизма. Молодой экипаж еще только набивал руку и учился чувствовать машину. Вносила свои поправки зима. На мерзлом грунте быстро «съедались» зубы ковша, и их то и дело приходилось менять. Подолгу задерживали взрывники, под­готовлявшие забой. Словом, причин было много.

Нельзя было похвалиться итогами и второго месяца.

«Болельщики» большого шагающего почувствовали себя задетыми. Об­наружились скептики, кое-кто из механизаторов начал подшучивать.

Вот именно в этот период особенно ярко проявились замечательные качества молодого экипажа, состоявшего почти целиком из коммунистов и комсомольцев. Ни один из них не сдрейфил. Первые трудности закали­ли экипаж, выработали в небольшом коллективе традиции взаимной вы­ручки, товарищеское чувство локтя.

Большой шагающий виден со всех концов стройки. Виден днем и но­чью, когда гигантская стрела, расцвеченная яркими огнями прожекторов, величественно разворачивается в темном ночном небе.

И как только стрела останавливается, будь то днем или ночью, все сме­ны собираются на экскаватор, и никто не уйдет, пока причина остановки не будет устранена.

День за днем большой шагающий набирал темпы. Все три смены, со­ревнуясь между собой, боролись за общий успех экипажа. С начала 1953 года экскаватор стал выполнять план. А летом, когда отпала надобность во взрывных работах и прекратились каждодневные простои, экипаж начал ставить рекорды.

22 июля 1953 года газета стройки «Огни коммунизма» писала:

«16 июля была достигнута рекордная выработка в смене старшего ма­стера Меринова. За смену И. П. Меринов вынул более 4000 кубометров грунта. Это наивысшая сменная выработка за весь период работы большо­го шагающего на нашей стройке.

18 июля коллектив одержал новую производственную победу. Вынув за сутки (сменами старших мастеров Кольченко и Шишкина) 8291 кубометр грунта, экипаж «ЭШ-10-75» выполнил суточный план на 164%».

4 сентября газета сообщала:

«31 августа смена коммуниста И. П. Меринова поставила новый смен­ный рекорд, вынув 5278 кубометров. Суточная выработка за 31 августа так­же является рекордной. Смены старших мастеров Маринова и Шишкина дали 9035 кубометров. Месячный план экипажем выполнен на 143%, сверх плана вынуто более 50 000 кубометров грунта».

Экипаж большого шагающего прочно утвердился в почетном ряду пе­редовиков стройки.

Теперь уже в дни получек не было оснований иронизировать. Месяч­ный заработок каждого члена экипажа составлял 4—5 тысяч рублей.

Как ведущий коллектив стройки, экипаж большого шагающего высту­пил инициатором предоктябрьского соревнования, обязавшись при этом завершить годовой план к 7 ноября.

Слово с делом не разошлось.

7 октября на стройке была расклеена «Молния»:

«Новый рекорд экипажа большого шагающего.

В ночь с 6 на 7 октября смена старшего мастера И. П. Меринова (ма­стер П. А. Парамонов, помощник мастера А. А. Рыданских) вынула 6006 кубометров грунта».

А «Молния» за 20 октября извещала строителей:

«Утром 19 октября экипаж большого шагающего завершил выполнение годового плана и сейчас работает в счет плана 1954 года».

Когда подвели итоги первого года работы большого шагающего, ока­залось, что на Ангаре хорошо освоили опыт Волго-Дона.

Копая водоотводящий канал в сложных условиях выемки грунта из- под воды, молодой экипаж дал годовую выработку – миллион триста ты­сяч кубометров.

И, что особенно примечательно, – экипаж настолько освоил новую сложнейшую технику, что внес ряд предложений по совершенствованию кон­струкции машины. Предложения эти были приняты конструкторами Урал- машзавода, с которыми строители поддерживают тесный творческий контакт.

Если экскаваторщики гордятся своим флагманом – большим шагаю­щим, то с такой же гордостью говорят автотранспортники о сверхмощных самосвалах Минского автозавода.

МАЗ-525 называется эта замечательная машина. На стройке называют ее проще – большой МАЗ.

Чтобы дать представление о его размерах, достаточно сказать, что ко­леса у него в рост человека, сиденье шофера без малого на уровне второ­го этажа и поднимаются туда по специальной лесенке, огражденной метал­лическими перилами, а в кузов может свободно въехать автомашина-полу­торка. Грузоподъемность его 25 тонн – полторы тысячи пудов!

Величина его настолько необычна для автомобиля, что когда один из первых МАЗов появился в колонне строителей на первомайской демонст­рации, то многие зрители решили, что это бутафория, и один из особо не­доверчивых скептиков даже пытался поковырять перочинным ножиком его массивный стальной кузов.

МАЗ-525 – последняя новинка советской автомобильной промышлен­ности. Стройка на Ангаре получила их одной из первых.

Так же как экипажу большого шагающего, коллективу автотранспорт­ников пришлось пережить трудности периода освоения.

В машинах первой серии – машинах по сути дела экспериментальных – были конструктивные недочеты. Первые МАЗы были вручены лучшим опытнейшим шоферам, которые, изучая машины, одновременно искали пути улучшения конструкции отдельных узлов. Когда был накоплен изве­стный опыт, шоферов Владимира Бышевского и Ростислава Наумова от­правили в Минск.

Главный конструктор машины внимательно изучил все предложения ангарцев: конструктивные недостатки, выявленные при эксплуатации ма­шин первой серии, были устранены.

Сейчас на стройке десятки больших МАЗов. Именно коллектив авто­колонны МАЗ-525 решает успех наиболее трудоемких, колоссальных по масштабам работ по насыпям плотины.

Мы рассказали только о двух уникальных машинах, представляющих последнее слово советского машиностроения, из числа многих сотен меха­низмов, работающих на стройке.

Экскаваторы, бульдозеры, скреперы, самосвалы вынимают, перемеща­ют и укладывают миллионы кубометров грунта, десятки подъемных кранов от трехтонных автокранов до сверхмощных портально-стреловых кранов с вылетом стрелы на сорок метров работают на монтаже конструкций и ук­ладке бетона, сотни кубометров которого ежесуточно приготавливает авто­матизированный бетонный завод.

В настоящее время на стройке приготовление бетона механизировано на 100%, земляные работы и укладка бетона – на 99,5%.

Вот почему на огромной стройке так немного рабочих.

Творчество

Новаторство – характерная черта коллектива строителей Ангарской ГЭС. Здесь проект воспринимают творчески и смело вносят в него поправ­ки, когда это подсказывается жизнью.

Пересыпав левобережную протоку, экскаваторы вышли в район основ­ных сооружений. Они должны были стать на разработку котлована под здание ГЭС. Предстояло вынуть свыше миллиона кубометров грунта с тем, чтобы, углубившись на двадцать метров ниже уровня воды в реке, добраться до проч­ных скальных пород, на которые можно ставить фундамент гидростанции.

Задача осложнялась обилием грунтовых вод. Невысокие плоские ост­рова Ангары состоят из аллювиальных отложений, то есть смеси песка и гравия, нанесенных и отложенных рекой в течение тысячелетий. Грунт этот легко пропускает воду, и потому уровень грунтовых вод одинаков с уровнем воды в реке.

При выемке котлована образуется озеро, воду из которого необходимо непрерывно откачивать. Забегая вперед, скажем, что из котлована каждый час выкачивается свыше 12 тысяч кубометров воды.

По проекту выемку грунта из котлована предполагалось вести «сухим способом», то есть после того, как уровень грунтовых вод будет понижен и котлован будет осушен. Но экскаваторщики вышли в район основных сооружений ранее, чем на стройку поступили насосы для оборудования станций водоотлива. Ждать их – значило оттянуть надолго начало работ в котловане, потерять целый строительный сезон.

Надо было найти другой, не предусмотренный проектом способ разра­ботки котлована.

Решение было найдено. Оно опиралось на опыт уже проведенных работ.

Когда драглайны Кольченко, Кондратова, Болсуна и Кревского пересы­пали протоку, значительную часть грунта они брали из-под воды. При этом экскавация шла вполне нормально. Грунт, состоящий из смеси гравия и пе­ска, легко отдавал воду, до краев наполнял ковш и хорошо разгружался.

Явилась мысль начать разработку котлована таким же способом – выби­рать грунт из-под воды. Кто именно впервые выказал мысль, впоследствии так и не могли установить, видимо, она созрела одновременно у многих.

Но чья бы она ни была, это была правильная мысль, и ее приняли к исполнению. Экскаваторы встали на кромку будущего котлована и начали выемку грунта. При этом оказалось возможным вынимать грунт, грузить сразу на самосвалы и подавать на отсыпку перемычек котлована.

Работы развернулись полным ходом, и когда насосы прибыли на стройку и в котловане смогли, наконец, начать водоотлив, со дна его уже были вынуты сотни тысяч кубометров грунта.

В дальнейшем экскавация из-под воды прочно вошла в практику стройки и во многом определила размах и темпы земляных работ. Значи­тельная часть грунта, уложенного в тело плотины, добыта из-под воды со дна Ангары.

Это далеко не единственный пример новаторской практики ангарских гидростроителей.

Отсыпка плотины, на первый взгляд, дело несложное. В действитель­ности это далеко не так. Плотина, создавая огромную разницу уровней на верхнем и нижнем бьефе, испытывает колоссальное давление воды. Поэто­му от нее требуется особая прочность. Достигается это, прежде всего, осо­бо тщательным уплотнением грунта, укладываемого в тело плотины.

Многолетняя практика гидростроительства выработала соответствую­щие способы отсыпок для каждого типа грунтов.

В проекте Ангарской гидростанции предусматривалась весьма сложная схема организации работ по отсыпке плотины: гравелистый грунт, заготовлен­ный в карьерах экскаваторами, подвозится в саморазгружающихся платфор­мах-думпкарах по специально проложенной железнодорожной ветке. Затем он шагающими экскаваторами подается на плотину, разравнивается бульдо­зерами слоем в 10—15 сантиметров и укатывается тракторами или уплотняет­ся специальными вибромашинами. Для того чтобы обеспечить уплотнение грунта, необходимо тщательно выдерживать минимальную толщину слоя.

Но это и является ахиллесовой пятой всей схемы. Во-первых, при такой незначительной толщине слоя интенсивность работ крайне низка, во-вторых, и это главное, отсыпку можно вести только в летние месяцы, так как зимой грунт в тонком слое будет промерзать, что совершенно недопустимо при воз­ведении гидротехнических сооружений. Практически в условиях Сибири, с ее длительной зимой, отсыпка плотины грозила затянуться на многие годы.

Нужно было найти другой, более производительный способ отсыпки. Задача казалась неразрешимой, ибо ускорять темпы, жертвуя качеством, конечно, было невозможно.

Решение подсказала сама жизнь.

На стройке осваивали новую технику: мощные 25-тонные МАЗы. В поисках способа наиболее эффективного их использования в коллективе родился новый метод отсыпки плотины, детально разработанный инжене­рами строительства С. Н. Моисеевым и А. И. Логуновым в содружестве с кандидатом технических наук В. К. Ремезниковым.

Грунт стали подавать на плотину большими МАЗами, увеличив при этом толщину отсыпаемого слоя до 1,5 метра, то есть в десять раз против предусмотренного проектом.

Представители проектной организации сначала встретили это предло­жение в штыки.

— Это поведет к резкому снижению качества работ. Могут быть ката­строфические последствия, – категорически заявили проектировщики.

Но подавляющее большинство специалистов стройки высказалось за новый способ.

Были организованы длительные и тщательные испытания, которые убедительно показали, что огромный вес груженого МАЗа (50 тонн) уплот­няет в нужной степени полутораметровый слой грунта.

— Под тяжестью груженого МАЗа рухнули все доводы наших оппонен­тов, – сказал главный инженер строительства С. Н. Моисеев, получив ре­зультаты проведенных испытаний.

Новый метод победил.

Новый способ не только резко повысил темпы отсыпки. У него было еще одно преимущество, особенно важное в условиях Сибири.

Отсыпка полутораметровым слоем позволяла вести работы зимой, тол­щина слоя устраняла опасность промораживания грунта.

Задача повысить темпы сооружения плотины, не снижая качества ра­бот, казавшаяся вначале неразрешимой, была с успехом решена.

Жизнь стройки каждый день ставит новые вопросы.

Увеличились объемы бетонных работ, начал остро ощущаться, особен­но в зимнее время, недостаток песка. Инженеры Батенчук, Гуленков, Фри- штер конструируют специальный грохот для сортировки грунта и предот­вращают срыв бетонных работ.

Создалась угроза остановки шагающих экскаваторов – быстро изна­шивались тросы. Старший машинист экскаватора Малков находит способ сращивания тросов, дающий возможность удваивать срок их службы.

Отстала зачистка скального основания в котловане, которая произво­дилась вручную. Экскаваторщики Плотников, Лысенко, Храмовских осва­ивают производство этих работ экскаваторами.

Подобных примеров бесчисленное множество.

Коллектив строителей работает творчески, смело применяя новатор­ские методы. Именно в этом секрет успехов коллектива, уверенно из ме­сяца в месяц перевыполняющего свои производственные планы.

Ангара выходит из берегов

Особенно ярко проявились замечательные качества коллектива в тре­вожные дни зимнего паводка в январе 1953 года.

Паводок всегда опасен для гидростроителей. История гидростроения знает десятки случаев, когда буйная вешняя вода в несколько часов унич­тожала результаты многолетнего труда.

Неизмеримо опаснее паводок зимний, когда вода не только разруша­ет, но и лишает возможности восстановить разрушенное, оставляя после себя сплошную ледяную броню.

Перед новым годом стояли сильные морозы. Река начала покрываться льдом. Затем бурное течение взломало смерзшиеся ледяные поля, раздро­било и вздыбило их и понесло вниз, создавая заторы. Уровень воды под­нимался на глазах. Река словно проглатывала белые пятна заснеженных островов, заполняя темной дымящейся водой всю пойму от берега до бе­рега. Откосы островной плотины с каждым часом становились ниже. Во­да хлынула через плотину. Значительная часть строительной площадки бы­ла затоплена. Вода подступила к перемычкам, угрожая прорваться в кот­лован.

Все силы были брошены на спасение котлована. Затопить его – значи­ло потерять целый строительный сезон, понести многомиллионные убытки.

Вода, еще не достигнув верхнего гребня перемычек, катастрофически прибывала, просачиваясь в котлован сквозь гравийные грунты. Все имею­щиеся насосы были установлены. Их общая мощность оказалась на преде­ле. Достаточно было выйти из строя хотя бы одному крупному насосу, и котлован был бы залит.

Слесари и мотористы во главе с механиком основных сооружений коммунистом Кирилловым в жестокие морозы сутками дежурили у насо­сов, чутко улавливали малейшие неисправности и тут же на ходу устраня­ли их. Кириллов трое суток не выходил из котлована.

Но если насосы и успевали откачивать фильтрующие воды, то они, ко­нечно, не смогли бы откачать потоки, грозящие хлынуть через гребни пе­ремычек. Поэтому, опережая подъем воды, строители непрерывно нара­щивали перемычки.

Экскаваторы, вгрызаясь в отвалы грунта, добирались до талого гравия и безостановочно ковш за ковшом швыряли его в кузова самосвалов. Шо­феры на почти немыслимых скоростях вели машины по дорогам, местами уже перехваченным водой, и брызги, вырывающиеся из-под колес, засты­вали на кузовах ледяными подтеками. На перемычках землекопы в оледе­невших стежонках, не останавливаясь ни на минуту, разравнивали сбро­шенные самосвалами кучи гравия, наращивали гребни и заливали их во­дой, создавая водонепроницаемую гравийно-ледяную стену.

Экскаваторы работали до последней минуты. Машина Александра Кондратова была отрезана разливом реки. Когда погрузка грунта закончи­лась, экипаж вывел экскаватор на незатопляемую отметку, а люди уходи­ли с машины вброд по дымящейся ледяной воде.

Самоотверженным трудом строители отстояли котлован. Ангара сми­рилась и отступила.

С гордостью вспоминают на стройке о «ледовом походе» шагающего экскаватора № 6.

После зимнего паводка многие гравийные карьеры оказались подо льдом. Решили выводить шагающие экскаваторы на берег главного русла ре­ки и, поднимая грунт со дна, заготавливать его в отвалы для летних насыпей.

Шестой шагающий был отрезан от главного русла застывшими прото­ками и озерками. По общему мнению, ему предстояло бездействовать до весны. Но экипаж экскаватора не мог согласиться с таким решением. Про­стаивать несколько месяцев было обидно. Старший машинист Григорий Михайлович Плотников собрал бригаду и поделился с товарищами воз­никшей у него мыслью – вывести машину к забою. по льду.

Экипаж поддержал своего бригадира. Смелое, на первый взгляд даже дерзкое решение экипажа было вполне обоснованным. Механизаторы тщательно проверили предполагаемый путь экскаватора, пробили во льду около трехсот шурфов и проложили трассу перегона по таким местам, где глубины не превышали полутора метров.

Плотников пришел в управление строительства. Его выслушали и предложение отвергли.

— Нельзя рисковать машиной, – сказали ему.

Тогда Плотников выложил промеры глубин, и руководителям стройки пришлось согласиться с доводами экипажа. Разрешение было дано, и экс­каватор тронулся в путь.

Путь был нелегким. Продвигались медленно, прощупывая дорогу перед каждым шагом. Там, где лед касался дна или плотно лежал на воде, он вы­держивал вес экскаватора. Но на пути попадались изолированные от русла озерки, часть воды из них ушла или вымерзла, и лед оставался на весу. В таких опасных местах дорогу вымащивали шпалами, предусмотрительно за­готовленными по всей трассе. Экскаватор, опускаясь пятой на шпалы, про­ламывал лед, из пролома вырывались фонтаны ледяной воды, обдавая брызгами стенки экскаватора и работавших возле него людей. Люди про­ворно подкладывали шпалы под лыжи, и опасное место оставалось позади.

Хуже всего было, когда при очередном шаге проваливалась одна лыжа и экскаватор угрожающе кренился набок. Тогда лыжи подтягивали вверх, люди под обжигающим морозным ветром спускались в воду, мостили там клетки из шпал, опираясь на них, экскаватор вышагивал на лед и упорно двигался дальше.

К исходу третьих суток экскаватор вышел на берег реки. Воля людей победила и здесь. Встав в забой, шестой шагающий до весны вынул около ста тысяч кубометров грунта.

Фундамент гидростанции заложен

На конечной остановке, возле клуба второго поселка, Григорий Ми­хайлович Плотников высадился из автобуса. Для того чтобы попасть на ос­новные сооружения, куда он держал путь, совсем не обязательно было ехать во второй поселок из Кузьмихи, где жил он в небольшом домике, по­строенном своими руками в первый же год работы на стройке. Ближе бы­ло через огород на берег Ангары и по линии железной дороги мимо бетон­ного завода выйти прямо к котловану.

Но Григорий Михайлович не торопился. Он утром сменился с работы, а сейчас шел на торжественный митинг. Ему в числе других передовиков стройки было предоставлено право участия в укладке первого блока фун­дамента гидростанции.

Григорий Михайлович не спеша огляделся, полюбовался новыми дву­хэтажными домами, ровной шеренгой протянувшимися вдоль улицы, в конце которой виднелось красивое светлое здание новой средней школы, окинул взглядом окруженные березовыми перелесками третий, четвертый и пятый поселки, вспомнил, что когда приехал он на стройку, не было на этих склонах ни одного домика, и медленно пошел к берегу реки.

Да, обстановка меняется и быстро меняется. Три года назад ему при­шлось самому после работы строить себе жилье, сейчас же вновь прибыв- тих семейных ожидают квартиры, холостых – хорошо оборудованные об­щежития, а скоро, когда закончатся затянувшиеся работы по благоустрой­ству, рабочие поселки стройки не уступят лучшим кварталам города.

По пути Григорий Михайлович задержался возле строящихся в первом поселке одноквартирных каменных коттеджей с крутоверхими черепичны­ми крышами и порадовался за людей, которые будут жить в этих уютных домиках.

Здесь Григория Михайловича догнал Александр Васильевич Кондра­тов. Он тоже шел на митинг. Разговаривая, они вышли на крутой берег.

Внизу широко раскинулась стройка.

Левобережная протока Ангары перекрыта насыпью. На отвоеванном у реки пространстве построен мощный бетонный завод, занимающий со своими коммуникациями, воздушными и подземными, площадь в не­сколько гектаров. Правее – котлован, в котором сегодня закладывается фундамент ГЭС. По соседству с массивной громадой высоко поднявшей­ся плотины котлован кажется совсем небольшим. Лишь вглядевшись в ка­жущиеся удивительно маленькими экскаваторы, убегающие от них само­свалы и едва различимые фигурки людей на дне котлована, начинаешь ощущать его размеры. И становится понятно, почему двадцатиметровые металлические опоры бетоновозной эстакады, уже почти перекрывшей котлован, кажутся ажурными, воздушно легкими.

Вдоль русла реки, омывающей остров, на котором покоится средняя часть плотины, громоздятся отвалы грунта, над ними разворачиваются стрелы экскаваторов. На 75-метровой стреле большого шагающего виден издали яркий лозунг «Вперед к коммунизму!»

От экскаваторов вереницами движутся 25-тонные самосвалы. Они под­нимаются на верх плотины и уходят к концу ее, почти достигающему про­тивоположного берега.

Пойма Ангары на девять десятых перекрыта плотиной. Реке оставлен лишь узкий двухсотметровый проход, который сужается с каждым днем.

Воздух наполнен многоголосым гулом стройки. Грохочут транспорте­ры и бетономешалки бетонного завода. Перекликаются гудки экскавато­ров, автомашин и паровозов. Доносятся глухие размеренные удары паро­вого молота, забивающего шпунт. Время от времени по Транссибирской магистрали, пролегающей над самым котлованом, с грохотом проносятся большегрузные товарные и быстрые пассажирские поезда.

Григорий Плотников и Александр Кондратов долго стояли на крутом берегу. Люди разного возраста, разного характера, разной жизненной судь­бы, они думали об одном, но каждый по-своему.

Плотников вспоминал старую, с детских лет запавшую в память Си­бирь, могучие, веками дремавшие силы которой пробудил к жизни совет­ский человек.

Кондратов вспоминал тысячи верст трудных военных дорог, оставших­ся позади, и думал о том, что, завоевав право на мирный труд в огне сра­жений, он теперь закрепляет свою победу.

Из-за поворота показался стремительный экспресс «Москва – Пе­кин», оставил за собой узкую полоску светлого дыма и скрылся за скло­ном горы. Резкий гудок прервал раздумье.

— Пошли, Григорий Михайлович! – сказал Кондратов. – Пора.

По склону горы, обгоняя их, спешили жители рабочих поселков. Не­которые в рабочих спецовках – им предстояла после митинга работа в ве­черней смене. Большинство в праздничной нарядной одежде, многие се­мьями, с детьми на руках. С горы было видно, как по многочисленным до­рогам со всех концов стройки стекались в котлован толпы людей. Верени­цей шли автобусы и легковые машины с гостями из города.

Когда Плотников и Кондратов спустились в котлован и подошли к трибуне, установленной на двух автомашинах, весь огромный откос на­клонной плиты водобоя был заполнен празднично оживленными людьми.

На трибуну поднялись начальник строительства, парторг ЦК на строй­ке, главный инженер, руководители области и города.

Парторг ЦК поздравил строителей и дорогих гостей, собравшихся на радостный праздник, и объявил митинг открытым. Над многотысячной толпой поплыли величавые звуки государственного гимна. Круживший над котлованом самолет сбросил пачку листовок, они белой стайкой закру­жились в воздухе. Навстречу им взмыла пара белых голубей и скрылась в голубом небе.

К трибуне подошел начальник строительства. Он говорил о трудном и славном пути коллектива, которому выпала высокая честь претворить в жизнь историческое решение XIX съезда партии начать освоение гидро­энергетических ресурсов реки Ангары.

Об этом же думали тысячи людей, и каждый давал слово и впредь быть достойным высокой чести.

Фундамент первой станции ангарского каскада заложен. Первый на­чальный этап строительства завершен. Впереди у строителей еще много тру­довых дней и ночей, много сложных задач, много неожиданных трудностей.

Но у коллектива есть главное – трудовой опыт, товарищеское чувство локтя, непоколебимая решимость преодолеть любые трудности.

В этом залог успеха.