После церковного раскола 1666 года сторонники истинной веры сотнями тысяч бежали из центральных областей России в Дикое поле, Польшу, Сибирь и даже на Крайний Север. Старообрядцы скрывались от царства Сатаны в лесах, пустынях и на островах Ледовитого океана, уходили на Кавказ и в Горный Алтай. Постепенно в их среде возникла легенда о месте вольном и обильном, удобном для поселения, куда не доберутся царские сыскные команды и нечестивые попы-никониане. Место это называли Беловодьем, и попасть туда могли только праведники.
Бегуны и беглецы
Из множества старообрядческих толков выделилось учение Евфимия, или согласие бегунов, которое указывало крепостным путь спасения не отвлеченный, не мистический, а самый что ни на есть земной — путь бегства, странничества, освобождения от тягостей житейских и политических, домашних и общественных. Учение бегунов проникло в Сибирь в середине XYIII века, и практика сибирского побега подготовила для него почву. Бегуны создали разветвленную и отлично законспирированную систему схронов, в которых находили приют не только старообрядцы, но и все преследуемые государством, в том числе беглые колодники и мастеровые.
Власти без устали преследовали беглецов, потому что рост числа побегов и разбоев в любой момент мог перерасти в бунт. Был даже издан указ о беглецах, который гласил: "Ежели оные злодеи до поимки себя не будут допускать, по ним стрелять и бить до смерти".
После долгих поисков обетованной земли старообрядцы стали называть Беловодьем земли на алтайской реке Бухтарме. Туда рука государства еще не дотянулась. В 70—80-х годах XYIII века здесь сформировалось общество из беглых людей разных сословий со своими органами управления и законами. Алтайские горы народ называл камнем, а живущих там людей — каменщиками. Побег так и назывался — уход в камень.
Алтайские горцы
За несколько десятилетий беглецы опробовали разные способы жизни в пустынных местах: занятия промыслами и хлебопашеством в одиночку, семьей, артелью, скитом; жизнь на лесных заимках. Община каменщиков объединила беглецов-одиночек, семейные, товарищеские и религиозные коллективы, ранее самостоятельно боровшиеся за существование.
Исследователи алтайской общины отмечали: "Связанные одинаковой участью, отчужденные от общества, каменщики составляли какое-то братство, несмотря на различные верования. Они сохранили многие хорошие качества русского народа: были надежными товарищами, делали взаимные пособия друг другу, особенно же помогали всем неимущим припасами, семенами для посева, земледельческими орудиями, одеждою и прочим".
Опираясь на авторитет "лучших людей", беглецы создали свою систему самоуправления. Преступления в их среде были редким явлением. Мастеровые, отличавшиеся на заводах порочным поведением, попав в общество каменщиков, жили смирно, занимались трудом. Камень, как магнит, притягивал к себе желающих уйти на волю. К середине 80-х годов там возникли целые поселения крестьян, мастеровых, беглых солдат и казаков. Многие жили семьями — с женами и детьми.
Пойманный в 1790 году мастеровой Федор Сизиков, проживший в обществе восемь лет, на допросах изложил подробную сказку о жителях камня. Он обладал хорошей памятью и перечислил свыше сотни каменщиков. "По реке Белой в 6 избах при мельнице: крестьянин Архип Коробейников с женою и 2 дочерьми-девками; Михаил Шарыпов, а с ним крестьянина Гордея Табакова жена с дочерью 15 и сыном 8 лет; каторжный Емельян Юргин, а с ним бывший дьячок, а откуда, не знает; казак из России Василий Гаврилов, у него сестры-девки — Лукерья 60 лет, Агрофена 50 — и их тетка 90 лет, как зовут, не знает; Лука Шипунов с племянником Матвеем 30 лет и сестрой Анисьей; убеглый казак Федор, а с ним Семена Бердникова жена; драгун из Усть-Каменогорской крепости, чей, не знает, и другой еще Петр Спиридонов..."
По сведениям Сизикова, 172 человека расселялись в 15 деревнях (52 избах), самая маленькая состояла из 1—2 изб, большая — из 6—9. Деревни строились возле речек, и в них обязательно ставили мельницу и кузницу, потому что инструменты каменщики ковали сами. Родственники (Бердниковы, Рахмановы, Кротовы, Артамоновы, Блиновы, Рубцовы, Орловы, Лысовы, Сосновские и другие) селились в одной деревне, и каждая семья принимала недавно пришедших беглецов: чужую женку, дочь или малолетка, родные которых пропали безвестно. Во многих избах селились товарищи, которые создавали промысловые артели.
Не всякий беглец мог сразу обзавестись хозяйством, поэтому новичку помогали семенами ржи, пшеницы, ячменя. "Каменщики имеющиеся излишки хлеба и вещей покупателям продают, — рассказывал Сизиков, — а неимущих по возможности наделяют разным одеянием и пищею. Хлеб и харчи ели вместе".
Беглецы сеяли лен и коноплю, заводили огороды и выращивали свеклу, репу, редьку, морковь, капусту, которые "родились там весьма плодовито". У каменщиков имелись даже лошади и коровы, из птицы держали кур. Алтайские реки были богаты тайменем и хариусом, охотники промышляли маралов, сохатых, медведей, волков, козлов, лисиц, соболей и белок, а из птицы — гусей, уток, глухарей и тетеревов.
Из нищих — в богатеи
Интересна судьба самого Федора Сизикова. Бежав с барнаульского завода, он пробрался на реку Белую и в первую зиму "ловил малых зверей", на богатую добычу выменял у крестьянина Шарыпова лошадь, ружье с порохом и свинцом, кафтан, сапоги, ловушку да еще получил 59 рублей серебром. Для сравнения: на заводе он в год получал 16 рублей.
На следующее лето Сизиков помогал крестьянину Дедигурову сеять хлеб, за что тот дал беглецу семена ярицы и ячменя. Войдя в артель, Сизиков вновь добывал зверей и рыбу и следующей весной сам посеял хлеб. В четвертое лето бывший мастеровой стал самостоятельным хозяином и уже сам нанимал работников из вновь прибывших беглецов. Со своей артелью он ездил на озеро Зайсан и после продажи бобров и выдр (всего 70 зверей) получил прибыли порохом и свинцом на 250 рублей и деньгами серебром 350 рублей. Товары и деньги артельщики разделили поровну.
Через несколько лет жизни в камне в хозяйстве у Сизикова были конь, 2 седла, одно медное с оправой, 5 ловушек (капканов), 3 шубы (одна опушена мехом выдры, две из овчины), 3 кафтана, шапка черного плиса, рубах: фанзовая с позументом золотым — 1, бахтовых — 2, бинных синих — 2, безинная белая — 1, портов (штанов) — 5, сапог 2 пары, козловые и юфтевые, платов барсовых — 2, кож маральих — 3, денег серебром 100 рублей, серебра 4 фунта, свинца — 10, коса сенокосная и 2 серпа... Таким образом, за несколько лет свободного труда беглый мастеровой сказочно разбогател.
С товарищами Сизиков поставил новую избу у ключа на Белой. Однажды на другом берегу появилась воинская команда, прибывшая из Усть-Каменогорской крепости во главе с князем Аристовым. Рыболовецкая артель тотчас превратилась в вооруженный отряд и выстрелами отогнала неприятеля.
Законы и обычаи
"Что же принадлежит до управления, — сообщал Сизиков, — во всех селениях никаких властителей над собой не имеют. Если кто в преступлениях изобличен будет, то из нескольких деревень созванные истцом жительствующие соберутся в деревню, в ево дом и, разобрав соразмерно с преступлением, положат наказание. Например, если изобидит кто воровством из разных домов припасов или звериных промыслов, то наказание чинят батожьем, палками и плетьми".
Высшей мерой наказания было изгнание из общины. Именно так произошло с беглым каторжником Аммосом Вершининым, который досаждал жителям "многими воровствами". Преступника посадили на плот, заколотив ноги в продолбленные дыры, и, снабдив его харчами и шестом, пустили вниз по реке Белой, решив, что может куда благополучно выплывет, а если потонет, тому и достоин.
Приговор вынесен в присутствии всех каменщиков "лучшими людьми" Иваном Лысовым, Иваном Крюковым, Гаврилой Кротовым и прочими. За тридцать лет существования общины произошло всего два убийства, и оба по неосторожности. В вопросах веры каменщики были весьма терпимы. По воскресеньям и религиозным праздникам жители деревни собирались в самом большом доме и молились кто сколько молитв знает. Священников в камне не было, поэтому никаких обрядов над младенцами не совершали, и те росли некрещеными. "Отцы имеющихся женского пола детей замуж не выдают и ни за кого не обручают, а потому дочери их ведут распутную жизнь", то есть живут в гражданском браке. По другим сведениям, "некоторые из стариков для познания праздников имеют книги и рожающихся младенцев крестят". У поселенцев не было религиозных розни.
Конец вольного поселения
В 1789 году на сходе общинников впервые обсуждался вопрос о возможности выхода из камня, но после долгих дебатов решено было временно его отложить. Через своего поверенного Быкова беглецы обратились к заводскому начальству с просьбой сообщить императрице Екатерине о своем желании вернуться под ее власть.
Край все более заселялся, и опасность поимки увеличивалась. Часть поселенцев ушла к киргизам, остались те, кому деваться было некуда, но и снова идти на заводы они не стремились. В 1749 году уже был прецедент, когда императрица Елизавета приняла Сидора Загребельного, посланного старообрядцами, жившими в Польше и Молдавии. Посол просил позволить им вернуться в Россию и нести береговую и пограничную службу, как служат донские казаки. Экономика страны находилась в упадке, и Елизавета с особым удовольствием разрешила вернуться людям, представлявшим самую предприимчивую часть народа. Более 25 тысяч беглецов расселили в Белгородской и Воронежской губерниях, исполнив все их желания.
В свою очередь Екатерина II издала указ от 15 сентября 1791 года, дарующий каменщикам полное прощение. Царица приказала сибирскому генерал-губернатору Пилю "обнадежить их в даруемом от нас прощении и благоволении" и предлагала поселить возвращенцев у Бухтарминского рудника для ограждения его от набегов киргизов. Воля Екатерины 25 июня 1792 года была объявлена представителям каменщиков, после чего 205 мужчин и 68 женщин стали подданными Российской империи. Таким образом, каменщики стали алтайскими казаками, несли пограничную службу и платили только ясачный сбор. Это все же лучше, чем тачку катать.
