Александр Васильевич Морозов мне позвонил во второй раз. Я ждал этого звонка. Ждал потому, что этот человек был свидетелем таких событий, которые скрывались от нас десятилетиями. За свои 82 года он прожил очень непростую жизнь. Но интересовал меня он как бывший шофер Иркутского военного трибунала. Я пришел к нему в назначенное время и включил диктофон.
«Наша контора располагалась во дворе управления Восточно–Сибирской железной дороги в одноэтажном каменном доме. Шел 1937 год. Я после действительной военной службы работал шофером в управлении дороги на дежурной машине ГАЗ–А. Однажды меня вызвали к начальству. В кабинете сидел незнакомый мне человек в военной форме. Я еще не успел сообразить, какого же он звания — четыре шпалы. Видно, важный тип. Говорит — приказывает: «Будешь работать у нас!» Я понял: возражать бесполезно, мою судьбу решили без меня. Только спустя несколько дней узнал, с кем имею дело, с самим Китиным, председателем Иркутского военного трибунала. Мне дали такой же «газик» с тентом. На всю жизнь запомнился его номер: 05–38. Да и как не запомнить, ведь и телефон в моей квартире был с таким же номером.
Обвиняется в том, что является участником кулацко–повстанческой к/р организации. Завербован в нее в 1938 г. Вотяковым И.В. Лично вовлек в к/р организацию Вотякова. Занимался к/р агитацией, направленной на разложение колхозов.
Виновным себя признал.
Вотякова Николая Михайловича — расстрелять с конфискацией всего, лично ему принадлежащего имущества.
Возил и Китина в основном на 6–ю Красноармейскую, в управление НКВД. Там проходили выездные заседания областной коллегии военного трибунала. Привез начальника — уезжай. Раньше здесь столько машин не стояло, как сейчас. Тогда все было продумано. Заезжал «воронок» в ворота внутренней тюрьмы с 6–ой Красноармейской, а уходил в другие ворота на соседнюю улицу.
Много пишут сегодня о «Зоне скорби», о захоронениях в Пивоварихе. И мы, свидетели того времени, убеждены, что жертвы эти были не последними. По моим наблюдениям, расстреливали не только в районе Пивоварихи. Я возил Китина много раз на 11–й километр Якутского тракта. Догадывался, конечно, о целях его систематических визитов в лес. Но личное любопытство не давало покоя. В одну из очередных поездок председатель трибунала привычно скомандовал остановиться и ждать на дороге. Китин направился в сторону леса. Как только он скрылся в зарослях, я последовал за ним. Извилистая тропа вывела меня на опушку, открылась поляна... Помня о запрете Китина покидать машину, я невольно сошел с тропы и скрылся в кустарнике. Сквозь листву рассматривал небольшое бетонное строение, воздвигнутое, казалось бы, нелепо, без надобности. Но ведь стену для чего–то построили? В мозгах стукнуло: «Шептунов ставили к стенке и расстреливали...» Стенка?! Неужели та самая «стенка», у которой обрывается жизнь человека? Мое оцепенение прервали шаги на тропе. Китин возвращался к машине.
— Ты был там? — Как молотом опустились на меня эти слова.
— Был, — не произнес, а скорее прохрипел.
Весь обратный путь к городу Китин молчал, вперив взгляд в лобовое стекло.
В те годы по 6–ой Красноармейской не гуляли так свободно, как бродят по улице Литвинова сегодня. В специальных нишах здания управления НКВД дежурили часовые с полным вооружением. Иркутяне обходили этот квартал: от греха подальше. Ботанический магазин за 5–ой Красноармейской для меня и сегодня остается загадкой. Зачем он нужен был Китину? Но я частенько его подвозил туда, и он часами там пропадал. В военном трибунале я проработал шофером больше года. За это время только один раз был привлечен к необычному для меня делу. Мне поручили подвозить гостей на «поминки» на «Дачу Лунного короля». Так сегодня называют место, где справляли свое кровавое дело сталинские опричники. В те дни в Иркутске проходила выездная сессия военного трибунала. Завершение работы члены военного трибунала решили отметить там, где оставили свой кровавый след. Ранним утром мой «газик» уже стоял вблизи управления, у гостиницы, которая находилась на месте нынешнего стационара для военных пенсионеров.
В машины сели люди не рядовые, важные москвичи, с ромбами в воротниках. Кортеж машин свернул с дороги вправо, не доезжая Пивоварихи. Ехали лесной дорогой до таежного ключа. На поляне были накрыты скатерти: поросятина, гусятина, напитки, охлажденное пиво. Только четверых водителей оставили здесь, остальных отправили в город. Гуляли долго, нас сторонились, сохраняли секретность. Допивать поехали к заместителю начальника управления в Иркутск на улицу Володарского.»
Я боялся прерывать воспоминания Александра Васильевича Морозова, понимая, что он впервые нарушает обет молчания...
А.В. Морозов убежден: «События в Пивоварихе и на 11–м километре — только прелюдия. На моих глазах велось форсированное строительство внутренней тюрьмы НКВД и в это же время монтаж гвоздильного завода на улице Урицкого. По всему было видно: разворачивался кровавый конвейер репрессивной машины. Вероятно, гвоздильный завод потребовался рядом с одиночным корпусом тюрьмы для заглушения казней.
Прошли десятилетия, мы, свидетели тех лет, состарились. Но не дает покоя память. Несут меня ноги на улицу Урицкого во двор фабрики. Смотрю на станки гвоздильного завода, брошенные здесь за ненадобностью. В том же виде и «ворота в ад», и узкий проезд на соседнюю улицу. Все, как в прежние времена. Только не играют они уже прежней роли, и не дай Бог, чтобы повторили звон гвоздильные автоматы. Своего начальника Китина частенько возил к одиночному корпусу тюрьмы, построенной за Ушаковкой. Я догадывался, что сидят там и ждут своей судьбы многие из тех, кого хорошо знал и не верил, что они «враги народа»...
Энциклопедии городов | Энциклопедии районов | Эти дни в истории | Все карты | Всё видео | Авторы Иркипедии | Источники Иркипедии | Материалы по датам создания | Кто, где и когда родился | Кто, где, и когда умер (похоронен) | Жизнь и деятельность связана с этими местами | Кто и где учился | Представители профессий | Кто какими наградами, титулами и званиями обладает | Кто и где работал | Кто и чем руководил | Представители отдельных категорий людей
