Буряты, нормы и формы заключения брака

Брак у бурят в прошлом строго регулировался экзогамными ограничениями. В круг лиц, на которых распространялись экзогамные запреты, входили родст­венники по отцовской линии, то есть вся кровнородственная группа, имеющая происхождение от одного общего предка и носящая общее родовое имя.

В XIX в. продолжало существовать у бурят деление по родам, то есть осмыс­ление каждым членом общества своей принадлежности к определенному роду. И это поддерживало до последней четверти XIX в. нерушимость экзогамии. Брак внутри отцовского рода расценивался как недопустимое и позорное нару­шение обычая. Однако брак с родственниками по материнской линии, то есть с двоюродными, троюродными и четвероюродными сестрами со стороны матери считался не только допустимым, но и вполне нормальным, иногда даже предпоч­тительным, так как род матери по отношению к роду отца был чужим.

Развитие экономических и общественных отношений к концу XIX в. способ­ствует ослаблению экзогамии. С 80-х годов XIX в. начинают заключаться браки внутри отцовского рода, но только между людьми сравнительно дальнего родст­ва, примерно с пятого-шестого колена. Однако такие браки осуждались и встре­чали препятствия, поэтому молодые вынуждены были менять место жительства.

У бурят допускались браки между людьми разных социальных групп. Одна­ко состоятельные люди, как и везде, старались родниться между собой, считая ниже своего достоинства вступать в родство с бедняками. К концу XIX в. в свя­зи с дальнейшей социальной дифференциацией эта тенденция становится доми­нирующей в среде зажиточных бурят, и брак рассматривается часто как выгод­ная экономическая сделка.

Брачных ограничений по мотивам религиозной принадлежности у бурят не существовало. В XIX в., особенно во второй половине, все буряты официально числились христианами, шаманистами или буддистами, но эти группы четко ме­жду собой не разграничивались. Верования отличались синкретичностью, осо­бенно в Предбайкалье. Как христиане, так и буддисты соблюдали многие ша­манские обряды. Вполне допускались браки между крещеными бурятами и ша­манистами или буддистами и шаманистами.

Браки с представителями других национальностей рассматривались общест­вом как явление нежелательное. Но нередки были случаи, когда русские, тата­ры и люди другой национальности, подолгу проживавшие в бурятских улусах и приобщившиеся к быту, обычаям и традициям бурят, включались в улусную об­щину и признавались своими. Браки с ними не вызывали резкого осуждения, особенно если речь шла о бурятке, выходящей за человека иной национально­сти. Однако женитьба мужчины на не бурятке, особенно состоятельного, как правило, встречала противодействие со стороны родителей и старших родствен­ников. Объясняется это тем, что появление невестки иной национальности, ча­ще всего русской, нарушало привычный уклад семьи, сложившиеся нормы вза­имоотношений, соблюдение обычаев, основанных на религиозных верованиях.

Тем не менее среди бурят, особенно в районах, где они жили в тесном соседстве с русским населением и поддерживали постоянные хозяйственно-культурные и дружественные контакты, было немало смешанных браков. Некоторые буряты из беднейших слоев, не имевшие возможности уплатить за невесту калым, доб­ровольно принимали крещение уходили в русские селения, где женились на рус­ских девушках. Другим побудительным мотивом крещения бедняков были неко­торые привилегии, которые получали новокрещенные: они на несколько лет ос­вобождались от уплаты податей в казну. И кроме того, крещеному буряту как единоверцу проще было жениться на православной (русской) женщине (Щапов. 1937. С. 200-220). С конца XIX в. нередкими становятся случаи, когда бедняки, батрачившие в русских деревнях, принимали крещение по инициативе своих хо­зяев, которые давали им свою фамилию и женили на русских девушках, а ино­гда и на своих дочерях (Виноградов. 1926. С. 3). Потомков от смешанных браков называли карымами (от слова хари - чужак, представитель чужого рода) или ясашными. Они образовывали отдельные поселки или деревни и причислялись к оседлым инородцам. В дальнейшем карымы, как правило, женились между со­бой или заключали браки с русскими. По прошествии нескольких поколений их обрусевшее потомство относилось к крестьянскому сословию.

Распространению смешанных браков способствовало и то обстоятельство, что у бурят наблюдалась некоторая, а местами значительная, диспропорция бракоспособного контингента из-за меньшего количества женщин, чем мужчин (Материалы... 1890. С. 250, 258, 186). Причины такого явления были разные, ос­новная из них - это высокая смертность женщин. Эта диспропорция, естествен­но, должна была находить выход, одним из которых были смешанные браки. Но главным следствием такого соотношения мужчин и женщин брачного возраста было то, что немало мужчин оставалось бобылями, в то время как почти каж­дая бурятка, даже с явными физическими недостатками, выходила замуж.

Заключение браков у бурят к концу XIX - началу XX вв. имело несколько форм. Их можно подразделить на две группы: 1) браки по сватовству, при кото­рых две семейные группировки, предварительно договорившись, вступали в род­ственные отношения; 2) тайные браки или браки путем похищения.

К первым относились такие формы, как брак путем уплаты калыма и брак обменом невестами. Ко вторым - насильственное похищение и мнимое похище­ние, или брак "убегом".

Наиболее общепринятыми формами заключения брака были браки по сва­товству, связанные с уплатой калыма. К концу XIX в. обязательность выплаты калыма утрачивает свое былое значение. Однако в отдельных районах вплоть до советской власти продолжали сохраняться пережитки калыма в качестве брачного платежа.

В брачных нормах бурят сохранялся и такой древний способ приобрете­ния жены, как обмен двух семейных групп невестами. Такой брак у бурят на­зывался андаляата и также представлял собой форму заключения брака по сватовству. Эта форма, равно как и калым, была узаконена в юридических обычаях бурят.

К середине XIX в. в новых социально-экономических условиях ведущей фор­мой стал брак путем уплаты калыма. А брак андаляата нередко уже был фор­мой заключения родственного союза, вынужденно принятой двумя сторонами, чтобы избавиться от уплаты калыма. Поэтому такую форму брака чаще всего выбирали бедняки. Кроме того, при браке андаляата возраст обеих брачую-щихся пар иногда не соответствовал друг другу, и в результате их жизнь склады­валась не всегда удачно. По этой причине буряты стали избегать обмена дочерьми (Хангалов. 1958. Т. I. С. 197), однако такая форма заключения брака полно­стью исчезает только в начале XX в.

Нормы патриархальных отношений, господствовавшие в быту бурят в XIX в., а главное - существование калыма консервировали древние традиции, по кото­рым договор о браке заключался старшими - родителями или ближайшими род­ственниками жениха и невесты. Участие молодых в обсуждении вопросов женить­бы исключалось. Выбор жениха для дочери или невесты для сына осуществлялся исключительно старшими, и обычно пожелание молодых во внимание не прини­малось. Часто жених и невеста не только не были знакомы, но могли даже и не знать друг о друге. Во второй половине XIX в. наблюдается ослабление патриар­хального начала, неограниченной власти родителя в вопросах брака. Начинают считаться с мнением жениха, которому передается ответственность за будущее рода, за его продолжение. При женитьбе совершеннолетнего сына его желание стали принимать во внимание, хотя и не всегда оно имело решающе значение.

У забайкальских бурят-буддистов заметную роль при выборе невесты игра­ли ламы: именно они определяли возможность брака между юношей и девушкой по годам их рождения, руководствуясь астрологическими книгами. Считалось, что годы рождения жениха и невесты должны благоприятствовать их браку. Ес­ли планеты, под знаком которых родились жених и невеста, двигались друг за другом, это считалось хорошим предзнаменованием, а брак возможным. При движении планет навстречу друг другу брак ожидался несчастливым, а поэтому нежелательным.

Обращение к ламе при женитьбе было обязательным и первейшим делом. Если лама, исходя из данных гороскопа, одобрял выбор невесты, то только тог­да начинались переговоры между родителями жениха и невесты, независимо от того, желают молодые соединиться узами брака или нет.

Издавна начальным моментом заключения брака по сватовству был сговор или справка, т.е. выяснение родителями жениха согласия родителей невесты вступить с ними в родственные отношения.

После предварительного сговора (справки), если молодые не знали друг дру­га, устраивались своего рода смотрины: жених под каким-нибудь предлогом дол­жен был посмотреть невесту и себя показать. Если невеста не нравилась, он мог отказаться от нее. Таким образом, мнение (согласие) жениха приобретало опре­деленное значение при заключении брака, однако согласия девушки не спраши­вали, и вопрос о замужестве решался ее отцом.

К последней четверти XIX в. во многих случаях сторона жениха или сам же­них уже не ограничивались только согласием родителей невесты, а интересова­лись и ее мнением. Девушки, насильно выданные замуж, далеко не всегда оста­вались жить с нелюбимым мужем. Нередко они убегали с другим, своим избран­ником, и венчались с ним по обряду православной церкви (Хангалов. 1959. Т. П. С. 56). Именно это подрывало безграничный авторитет родителей, и поэтому приходилось считаться с волей своих детей.

Эта прогрессивная тенденция с начала XX в. получает повсеместное распро­странение у середняцких и бедняцких масс бурят. В среде зажиточных бурят обычно по-прежнему не только не спрашивали согласия детей, прежде всего до­черей, но и не считались с их возражениями. Женитьба молодых в этих кругах была в первую очередь выгодной экономической сделкой. Многие семейные трагедии происходили именно потому, что родители, думая лишь о зажиточно­сти семьи жениха и не принимая во внимание его качеств, насильственно выда­вали дочь замуж. Жених нередко оказывался малолетним, либо страдал физиче­скими, а то и умственными недостатками (Басаева. 1991. С. 99).

С конца XIX в. становятся обычными и такие случаи, когда жених и невес­та, познакомившись где-нибудь на молодежных вечерах - нааданах, уславлива­лись о будущей женитьбе, хотя окончательное решение их судьбы зависело от согласия родителей. Жених сообщал о своем выборе родителям, а те, предвари­тельно обсудив избранницу, через посредника выясняли согласие ее родителей.

Обычным в бурятском быту и для юноши, и для девушки считался брачный возраст 15-16 лет. Юноша к этому времени уже становился помощником отца во всех хозяйственных делах, а нередко и замещал его. Считалась вполне способ­ной к ведению домашнего хозяйства и девушка в 15-16 лет. Но в большинстве случаев браки заключались в 18-25 лет, девушек выдавали замуж в возрасте 17-21 года.

Для различных социальных слоев в силу существования калыма возрастные рамки вступления в брак были неодинаковыми. Малоимущие буряты женились в среднем в 25-30 лет. Не имея возможности выплатить калым за невесту, бед­няки вынуждены были долгие годы трудиться в чужом хозяйстве, чтобы нако­пить средства для уплаты калыма (Чистохин. 1899. С. 222).

В среде зажиточных слоев наблюдалась иная картина. Поскольку при за­ключении брака часто исходили из чисто хозяйственных соображений, доволь­но распространенными были ранние браки. Стремясь пораньше получить в дом работницу, родители нередко не принимали в расчет возраст жениха, и поэтому сыновей в 9-12 лет женили на девушках 18-25 лет. Чаще всего подобное проис­ходило, когда невеста была победнее и ее родители стремились приобрести вли­ятельных родичей и получить немалый калым.

Такие браки между далеко не равными по возрасту сторонами, помимо же­лания родителей жениха получить поскорее работницу, были еще и результатом брака андаляата, при котором нередко возраст одной брачующейся пары мог относительно соответствовать, тогда как на несоответствие возрастов второй пары не обращали внимания.

Обычно сватали девушку-ровесницу сына или моложе его на несколько лет. По буддистским астрологическим воззрениям считалось, что лучше сватать де­вушку моложе жениха на два-четыре года (моложе на три года не разрешалось -не будет счастья, а моложе на пять лет - одобрялось).

Вообще же основная масса бурятского населения в выборе невесты или же­ниха большое внимание уделяла удха (корень, происхождение), то есть тому, из какой семьи происходили парень или девушка, не было ли среди предков умали­шенных, хронически больных, бездетных, пьяниц, калек. Заветная мечта каждо­го бурята - иметь здоровое потомство, чтобы продолжить род, а отсюда суще­ственную роль играло и то, насколько родители и более отдаленные предки бы­ли работоспособными и трудолюбивыми, то есть обладали качествами, кото­рые, по воззрениям бурят, сами по себе были хорошей рекомендацией для жени­ха и для невесты.

Немалое значение имели и личные качества молодых, особенно невесты: ее красота, здоровье, работоспособность, умение справляться с домашним хозяйст­вом, мастерство в шитье, вышивании и т.д. (хурдан хурса, бэрхэ, шадамар - бы­страя, расторопная, умелая, смекалистая). Девушка, обладающая этими качест­вами, независимо от ее социального происхождения ценилась высоко.

То же самое относилось и к жениху. Пользовались уважением мужчины, об­ладающие силой и какими-либо способностями мастера-умельца. Высоким ме­рилом оценки мужчины считалось у бурят обладание девятью способностями (hайн эрэ юhэн эрдэмтэй - хороший мужчина имеет 9 способностей): умением бороться (барилдаха); знанием кузнечного дела (дархалха); умением мастерить, знать какое-либо ремесло (урлаха); охотиться (агнаха); ломать голыми руками позвоночник скотины (hэер шааха); плести кнут из восьми ремешков (наймаар могойшолоод минаа томохо); плести треножник для лошади (гурбилаа шудэр томохо); натягивать тетиву лука, сделанного из рога (эбэр номын ооhорынъ уяжа шадаха); быть хорошим наездником (урилдаанай мори унаха). Такое опреде­ление "хорошего" или "одаренного" мужчины сложилось, по всей вероятности, в далекую старину, в период скотоводческого хозяйства, сочетавшегося с охо­той, но оно сохранялось и позднее. Жених, обладавший даже не всеми, но мно­гими из этих качеств, пользовался почетом.

Поскольку как удха, так и личные качества невесты и жениха играли нема­ловажную роль, иной раз состоятельные люди брали невесту или зятя с хороши­ми качествами и из бедной семьи. В этих случаях приоритет экономических мо­тивов брака, складывавшийся с развитием товарно-денежных отношений, отхо­дил на задний план, и сохраняли силу мотивы социально-этического порядка, свойственные общественной практике предшествующих социальных отношений.

Таким образом, только после того, как устанавливалось, что кандидатуры жениха и невесты соответствуют требованиям сторон и выяснялось согласие родителей невесты, осуществлялась официальная церемония сватовства по издревле сложившимся правилам. Во время этой церемонии определялись и размеры калыма.

Вследствие новых условий жизни и общественных отношений к последней четверти XIX в. все большее распространение получают такие формы заключе­ния брака, как тайные браки, при которых обычно калым не выплачивался. А это в немалой степени способствовало дальнейшему отмиранию института ка­лыма. Тайные браки заключались путем похищения невесты, причем практико­вались: а) мнимое похищение или брак "убегом" и б) насильственный увоз неве­сты без ее согласия. И то, и другое считалось нарушением установленных брач­ных норм и встречало всяческое противодействие.

В последние десятилетия XIX в. браки "убегом" становятся довольно распро­страненным явлением в быту бурят. Молодой человек, не уверенный в согласии родителей невесты, сговорившись со своей избранницей, тайно "похищал" ее из родительского дома. Факты таких браков были свидетельством протеста моло­дых, в первую очередь девушки, против насильственных браков по воле родите­лей. И чтобы высвободиться из-под их власти, девушка вынуждена была тайно выходить замуж за своего избранника. Однако получить себе жену таким путем мог ловкий и сильный парень, сумевший устроить "похищение" невесты с помо­щью своих дружков и при активном содействии самой девушки. Поскольку по­добное похищение осуждалось населением и ему чинились всяческие препятст­вия, то заключить брак удавалось, если молодые успевали принять христиан­скую веру и обвенчаться в церкви до того, как обнаруживали "убег". Для мисси­онеров, стремившихся внедрить среди бурят православную религию, было на ру­ку такое пополнение "стада Христова". Брак по христианскому закону являлся одним из самых сильных побудительных мотивов принятия христианства шама­нистами. Миссионеры, тайно обвенчавшие молодых, не согласных с устаревши­ми нормами бурятского брачного права, ограждали их от требований родителей о расторжении брака. А на стороне православной церкви был закон.

Однако нередко даже венчание не останавливало родителей в стремлении разлучить молодых, поскольку браки по законам православной церкви не отвеча­ли древним традициям и расшатывали устои бурятских брачных норм, способст­вовали ослаблению строгих норм экзогамии, так как нередко влюбленные оказы­вались из одного рода. К тому же нарушалось такое обязательное условие брака, как выплата калыма. Поэтому случалось и не так уж редко, когда родители на­сильно увозили дочь от ее мужа и после венчания. Во избежание этого молодые, скрываясь от гнева родителей, были вынуждены перебираться в другие районы.

Нередко тайные браки путем похищения диктовались тем, что молодой чело­век был лишен возможности уплатить калым. И потому зажиточные буряты, для которых женитьба детей была способом заключения выгодного экономического родственного союза, в таких случаях стремились во что бы то ни стало расторг­нуть неприемлемый для них брак. Если же это не удавалось, то от дочери, ушед­шей "убегом" за несостоятельного жениха, отец отрекался и лишал ее приданого.

Бывали случаи, когда родители невесты примирялись с самовольным выхо­дом дочери замуж, но требовали от жениха уплаты калыма. Они соглашались дать свое благословение, оставить молодых в покое, если удовлетворяли их тре­бования. Как правило, в таких случаях размеры выплачиваемого калыма были значительно меньше общепринятых. Уменьшалось и приданое невесты. Она по­лучала лишь то, что уже было приготовлено ко времени ее неожиданного заму­жества, т.е. обычно ограниченный круг вещей первой необходимости (постель­ные принадлежности, одежда).

Совсем иная картина наблюдалась в неимущих семьях. Там увоз девушки не­редко совершался не только с ее согласия, но и с ведома и даже при помощи ее родителей или узкого круга родственников (Кулаков. 1896. С. 132).

Таким образом, господствующей формой заключения брака у бурят до конца XIX в. был брак путем уплаты калыма, который, по сути дела, обуславливал су­ществование всех других форм брака. Возникшие на более раннем этапе развития семьи остальные (второстепенные) формы брака в новых экономических услови­ях под влиянием брака путем уплаты калыма приобретали новое содержание.