Присоединение Бурятии к России и начало этнополитической стабилизации // «Буряты. Серия: Народы и культуры» (2004)

Период с XIV до начала XVII в. считается относительно "темным" в истории Бурятии из-за отсутствия конкретных источников, поэтому о событиях этого времени можно говорить лишь предположительно, на основании косвенных фактов. Очевидно, в этот период происходил процесс консолидации различных мелких родоплеменных групп, в том числе тюркского и тунгусского происхож­дения, в рамках нескольких крупных территориально-этнических объединений. Судя по всему, в Прибайкалье, особенно в Западном, как и в некоторых других периферийных регионах, после распада Монгольской империи этнокультурные процессы начали развиваться автономно. Однако не подлежит сомнению, что прибайкальские племена в этот период продолжали находиться в довольно тес­ных отношениях с населением собственно Монголии.

Примечательно, что маньчжурская экспансия на монгольские земли по вре­мени в целом совпала с появлением русских в Восточной Сибири. Прибайкалье, таким образом, оказалось в зоне политических и экономических интересов двух могущественных держав того периода и это безусловно сказалось на характере и особенностях этнической ситуации в регионе.

Присоединение Бурятии к России явилось закономерным следствием коло­низаторской политики Московского государства, кровно заинтересованного в расширении сфер своего влияния, в освоении новых территорий, богатых при­родными ресурсами. В особенности русскую администрацию интересовали зале­жи золотых и серебряных руд, запасы пушнины.

Присоединение Бурятии, как и Сибири в целом, явилось достаточно дли­тельным по времени и сложным по содержанию историческим процессом. До революции и в советское время вплоть до 40-х годов присоединение Бурятии (и национальных окраин вообще) к России рассматривалось преимущественно как имеющее насильственный характер. В послевоенные годы вплоть до недавнего времени господствовала теория о добровольном присоединении, имевшая безу­словно и политическую подоплеку.

Для объективной оценки данного процесса необходимо восстановление при­мерной хронологии, характера и содержания основных событий того времени на базе имеющихся фактов.

Первые сообщения о "братах" начали появляться в русских источниках с 1609 г. Поначалу эти сведения весьма смутны и неопределенны, в них "браты" изображены как народ достаточно многочисленный и воинственный, имеющий своих кыштымов и собирающий "ясак со многих с малых землиц".

Поскольку это обстоятельство вступало в противоречие с коренными инте­ресами царской администрации, заинтересованной в сборе своей дани с местно­го населения, кроме того, представляло угрозу жизнедеятельности самих рус­ских острогов, русские начали снаряжать разведывательные отряды в направле­нии "брацких" земель. Первая такая поездка, судя по источникам, состоялась в 1623 г., организованная енисейским воеводой Яковом Хрипуновым. Ждану Коз­лову "с товарищи", руководившим отрядом, было наказано "накрепко смотрети и всякими мерами проведываты: какие они люди: сидячие или кочевые, ...и ка­кие у них крепости и бои, и сколько у них воинских людей на конь садитца, и ка­кие промыслы промышляют, соболи у них добрые или иной какой зверь есть ли, и часть ли от них великому государе прибыли". Кроме того, казакам вменялось в обязанность "брацких людей в Енисейский острог ко государевой милости призывати" (Сборник документов... 1960. С. 12-13). Как видно из приведенного текста, он наглядно свидетельствует о степени заинтересованности русской ад­министрации в состоянии дел в бурятском обществе и возможности их приведе­ния в свое подданство.

Хотя первые разведывательные экспедиции не сумели достичь непосредст­венно бурятских земель, в частности, из-за сложности перехода через пороги на Ангаре, все же удалось собрать относительно подробные сведения о "братах" путем расспроса соседствующих с ними тунгусских и прочих племен.

Первая их непосредственная встреча произошла примерно в 1629 г. на Анга­ре в низовьях р. Оки. Привел "под государеву царскую высокую руку князцей Кодогоня да Кулзаса да Алдая с товарыщи" и взял с них ясак енисейский сотник Петр Бекетов. Примерно в том же году во время похода енисейских казаков во главе с пятидесятником Васькой Чермениновым "ис Тасеевы реки по Чюне ре­ке" были приведены под "государеву высокую руку" "братцкие князцы" Кохань и Кадым со своими людьми". С упомянутых "брацких людей" в следующем году был взят повторный ясак. По данным на 1630 г. в списке объясаченных упоми­наются также имена князцев Братая, Кандукана, Букия и некоторых других, обитавших вверх по р. Ока (Сборник документов... 1960. С. 16, 18, 19, 20, 22, 26).

Относительно мирный характер контактов отдельных групп бурят с русски­ми казаками на первых порах можно попытаться объяснить несколькими обсто­ятельствами. Во-первых, местное население было заинтересовано в установле­нии торгового обмена в пришельцами, поскольку оказалось отрезанным от тра­диционных рынков ввиду сложившейся в то время напряженной военно-полити­ческой обстановки в Центральной Азии в результате маньчжурского нашествия и междоусобиц монгольских ханов.

Во-вторых, свою роль сыграло и стремление царского правительства к мир­ным средствам, что также диктовалось реальными политическими в соображе­ниями. Не располагая на первых порах в Восточной Сибири крупными военны­ми силами, русские не могли рассчитывать на вооруженное покорение такой многочисленной и воинственной народности, какой, особенно по предваритель­ным слухам, представлялись буряты.

Однако дальнейшие события в целом развивались не столь однозначно. С одной стороны, среди бурятских князцов, особенно из среды так называемых "больших брацких людей", встречались и такие, которые воспринимали приня­тие русского подданства как угрозу своему собственному положению и всячески пытались противостоять этому. Но в значительной мере причиной тому послу­жили действия отдельных представителей местной администрации и предводи­телей казачьих отрядов, далеко не всегда движимых интересами большой поли­тики, а во многом стремлением к личной наживе и возможностью безнаказанно пограбить отдельные беззащитные стойбища аборигенов.

Положение усугублялось еще и тем, что разгорелось соперничество между Енисейским и Красноярским острогами за сферы влияния среди ясашного насе­ления. Нередко случались факты двойного обложения ясаком, что вызывало ес­тественное сопротивление у местного населения, которое старалось теперь по мере возможности уклониться от уплаты повинностей вообще.

К середине XVII в. территория Западной Бурятии в основном была подчине­на. Однако, как выяснилось, принятие "вечного холопства" местным населени­ем еще не было гарантией спокойной и безмятежной жизни под "высокой госу­даревой рукой". Скоро наступила эпоха правления страшного "Багааба хана", как прозвали буряты наместника Братского острога Ивана Похабова за его про­извол и лихоимства. Горькой обидой и болью отдают строки челобитных писем бурят о том, что "де тот Иван Похабов чинил нам великие насильства - жен и детей наших имел к себе на постелю и блудом позорил и наругался. А иных де ясачных людей бил и мучил, и скот: кони и коровы и овцы сильно поймал" (Ок­ладников. 1937. С. 53). Как известно, в конце концов доведенные до отчаяния бу­ряты были вынуждены совершить массовое бегство в Монголию в 1638 г. Отме­тим, что от Похабова в неменьшей степени доставалось и русским крестьянам, которые "стали наги и босы и на нове месте до конца разорены".

Ни в чем не уступал, а кое в чем даже превзошел по изощренности самого Похабова другой управитель того же Братского острога Христофор Кафтырев. Тогда доведенные до предела местные, пашенные крестьяне и даже часть слу­жилых людей поднялись на всеобщий бунт в 1696 г.

Как видно даже из некоторых приведенных фактов, события, сопутствую­щие процессу присоединения, развивались весьма сложно и противоречиво и не допускают возможности какой-либо однозначной оценки. Несмотря на то, что в целом можно говорить о преимущественно насильственном характере присое­динения территории Предбайкалья, нельзя не учесть то обстоятельство, что часть бурятского населения была изначально заинтересована в мирном урегули­ровании отношений с русскими. Примечательно в этом отношении следующее сообщение, донесенное через тунгусов, что у "братцких людей промеж собой драки, половина хочет государю ясак давать, а иные хотят с государевыми людь­ми дратца" (Сборник документов... 1960. С. 45). Поэтому очевидно, что только жесткие действия со стороны русских служилых людей спровоцировали бурят на ответные действия. Затем сказалось неумение или нежелание царской адми­нистрации оперативно уладить конфликтные ситуации и идти на компромисс в отношении отдельных воинственно настроенных улусов. Особенно агрессивны­ми и менее разборчивыми стали действия пришельцев по мере усиления их во­енной мощи, и хорошо вооруженные и организованные казачьи отряды стали одерживать убедительные победы над разрозненными, плохо вооруженными и обученными силами туземцев.

С 1640-х годов отряды русских служилых людей начали наведываться на южную сторону оз. Байкал. В 1638 г. из Енисейска был снаряжен отряд под ко­мандованием Максима Перфильева, который, в течение двух лет продвигаясь вверх по Лене и Витиму, дошел до устья р. Ципа. Путем расспроса местных эвен­ков были собраны интересные сведения о жизни и быте населения и природных богатствах края. В частности, русские здесь впервые услышали о даурском князце Ботоге, проживавшем "на Витиму реке на усть Карги реки, на одном месте улусами", у которого "соболя много, и серебро... есть" (Сборник документов... 1960. С. 38).

Весной 1645 г. в низовьях Селенги появился казачий отряд численностью в 100 чел. под командованием Василия Колесникова, который на лодках перепра­вился на южный берег озера. Однако встретив здесь многочисленные кочевья бурят, стоявших "вряд с мунгальскими людьми", казаки не решились идти даль­ше и вернулись обратно. В следующем 1646 г. четыре казака, отправленные В. Колесниковым на разведку "по Селенге реке в Мунгальскую землю", добра­лись до ставки "мунгальского большево князя Турокая Табунана", где вручили ему "государево жалованье", состоящее из шкур бобра, выдры, рыси и пары со­болей да "сукна лазоревого вершек".

Согласно "распросным речам" казаков, монгольский князь весьма благоже­лательно отнесся к их визиту, "жалованье" принял стоя и даже выразил свою го­товность служить русским. Относительно серебряной руды выяснилось, что ее в Монголии нет, а золотые и серебряные изделия они покупают в Китае. На про­щанье Турухай-Табунан передал в дар русскому царю "усечек золота весом четыре золотника с тремя деньгами да чашку серебряную весом двадцать четыре золотника, торель серебряную и двадцать два золотника" (Сборник докумен­тов... I960. С. 109-112).

В начале 1650-х годов русские начали прокладывать путь через Яблоновый хребет. В 1653 г. вверх по Селенге, затем по ее притоку Хилку двинулся сотник П. Бекетов со своим отрядом и возле оз. Иргень основал острог с одноименным названием. Здесь они вошли в контакт с людьми князя Култуцина, которые при­няли русских вполне дружелюбно (Залкинд. 1958. С. 48-49). С этого времени, особенно с основанием Нерчинского острога, в сферу влияния России вошла и часть территории Восточного Забайкалья.

Таким образом, в 50-60-х годах XVII в. территория Забайкалья стала после­довательно покрываться сетью острогов, что позволило русской администрации взять под свой контроль значительную часть этого региона. Очевидно, что при­соединение Забайкалья в отличие от Предбайкалья носило совершенно иной ха­рактер. Прямые вооруженные столкновения между местным населением и рус­скими казаками носили скорее случайный, нежели закономерный характер. То­му, естественно, были свои причины. С одной стороны, русские отдавали себе отчет в том, что население Забайкалья находилось под более тесным сюзерени­тетом монгольских феодалов, которые были несравненно могущественнее бу­рятских князцов. Необходимо было учесть и более подвижный образ жизни за­байкальских племен, которые легко могли уйти в случае возникновения кон­фликтных ситуаций. С другой стороны и сами монгольские князья в условиях разгоревшихся в то время феодальных междоусобиц и угрозы вторжения Цинского Китая, видимо, не прочь были найти в лице Российского государства союз­ника или покровителя. Немаловажную роль сыграло также стремление мон­гольской стороны к установлению выгодных торговых отношений с русскими.

Однако и здесь события разворачивались далеко не всегда однозначно и гладко. После того, как маньчжуры установили свое господство над территори­ей Халхи, местные владетели, уступая их давлению, начали проводить политику резкого обострения отношений с русскими. Особенно усердствовал в этом пла­не пришедший к власти в 1668 г. новый правитель Тушетухановского удела Хал­хи Чахунь-Доржи, именуемый в русских источниках как Очирой Саин-хан. До­кументы 70-80-х годов XVII в. буквально пестрят сообщениями о набегах раз­личных групп монголов на территорию не только Забайкалья, но и Предбайка­лья (Залкинд. 1958. С. 60-75). Особенно угрожающим стало положение к 1688 г., когда многие остроги, в том числе Селенгинский и Удинский, оказались в осаде. Ситуация изменилась, когда на помощь забайкальцам пришел окольни­чий Федор Головин, шедший во главе полутора тысячи казаков в Нерчинск для ведения переговоров с Китаем. Активное совместное участие в борьбе против нашествия монголов приняло также местное население - буряты и эвенки. Вско­ре после этого монгольская сторона запросила мира, и часть их тайшей даже приняла русское подданство. Правда, к этому их принудило и другое существен­ное обстоятельство: вторжение в Халху войск ойратского Галдан Бошогту хана. Поэтому не удивительно, что большинство этих тайшей, как только ойраты на­чали отступать под натиском превосходящих сил маньчжуров, предпочли быст­ро забыть о достигнутой договоренности с русскими.

Для верной оценки сути происходивших в то время в Забайкалье весьма сложных событий, очевидно, необходимо учесть еще одно обстоятельство. Как выясняется, среди халхаской правящей верхушки, как, впрочем и бурятской, не было единства во взглядах на отношения с Россией. Как отмечает Ш.Б. Чимит-доржиев, "антироссийскую, воинственную группировку, куда входило большинство крупных светских феодалов, князей, возглавлял влиятельный Тушээтэ-хан Чахундорж. Во главе второй группировки, придерживающейся в целом лояль­ной по отношению к русским политики, стоял глава ламаистской церкви Ундур-гэгэн (Джебзун Дамба-хутухта)" (Чимитдоржиев. 1997. С. 77).

Таковы некоторые основные перипетии событий, связанных с присоедине­нием Забайкалья к России.