Неотъемлемым компонентом общественной жизни иркутян являлись разнообразные праздники. Значительное внимание уделялось тем из них, которые способствовали укреплению абсолютистской монархии. В середине 1870-х гг. насчитывалось 52 ежегодно отмечаемых “статских торжественных дня” (1). “Царскими” именовались дни коронации, рождения, тезоименитства, совершеннолетия, бракосочетания представителей правящей династии, юбилеи царствования и супружества монархов.
Подавляющее большинство государственных праздников, не связанных, прежде всего, с семьей императора, ограничивалось торжественной литургией (в ряде случаев дополнялось всенощным бдением) в Кафедральном соборе и молебствием в присутствии высших военных и гражданских чинов, городского головы, первостатейного купечества, воспитанников учебных заведений.
Более пышно отмечались важнейшие даты из жизни царствующей четы и наследника престола. Непременными составляющими праздников являлись торжественные богослужения и молебствия, “целодневный колокольный звон”. Нередки были крестные ходы, парад войск местного гарнизона, музыка и “хор песенников”. Город украшался, вечером устраивались иллюминация или фейерверк, у генерал-губернатора или городского головы проходили обеды по подписке. Вечером высшее общество собиралось на бал. Бесплатным для публики объявлялся вход в сад. С начала 1880-х гг. в театре ставился праздничный спектакль. Для простого народа организовывались угощение и увеселения. Стремясь выразить верноподданнические чувства, городское общество отмечало эти дни актами благотворительности.
Наиболее широко чествовались коронации. За вторую половину ХIХ в. россияне, в том числе жители городов Иркутской губернии, трижды являлись свидетелями таких событий: 26 августа 1858 г.; 16–18 мая 1883 г.; 14–17 мая 1896 г. Самым запоминающимся для иркутян оказалось коронование Николая II и Александры Федоровны (1896 г.). Во дворе городской управы для бедных был организован обед на 1400 человек. Даром раздавалось пиво. На площади Сперанского устроили увеселения. Показывались “живые” и “туманные” картинки. Публика смотрела, как брались призы на столбах для лазания, на наклонной площадке, на вращающемся бревне, как ловкачи проезжали под ведром с водой. Для высшего света Иркутска в Общественном собрании прошел обед по подписке более чем на 200 человек. Торжественные обеды даны в военном собрании и мещанском обществе. В последний день празднеств, 17 мая, дума устроила бал (2).
Особое место в ряду официальных праздников иркутян занимали визиты представителей дома Романовых: 12–17 июня 1873 г. – Великого Князя Алексея Александровича, 23–24 июня 1891 г. – цесаревича Николая Александровичем (3). Замечательным образчиком нравов высшего света губернского центра являются воспоминания гласного Н.П. Сивкова о пребывании в Иркутске цесаревича: “Во время вечера в честь наследника местная публика в лице некоторых своих представителей выказала некультурность. Буфет, хорошо обставленный, был одинаково открыт для всех, и каждый имел возможность потребовать из него, что пожелает… Некоторые так широко воспользовались этим правом, что к приезду наследника были уже навеселе. Когда в собрание прибыл цесаревич, его окружили дамы и почти во все время не отходили от него. При открытии танцев Его Высочество поместился на эстраде в кресле и некоторое время оттуда смотрел на танцы. Во время перерыва танцев дамы расположились в две шеренги перед эстрадой и осыпали цесаревича вопросами, не всегда, кстати сказать, продуманными. В это же время один из чиновников, Махов, почтенный старичок, подошел тихо сзади к наследнику и поцеловал его в плечо… Наследник от неожиданности легко вздрогнул, а потом милостиво улыбнулся. Дамы обратились к цесаревичу с просьбой, чтобы он раздал им на память свои карточки, конфекты, цветы и, наконец, стали просить его, чтобы он разорвал на память платок на кусочки и раздал им… Вскоре после ужина цесаревич направился к выходу, чтобы уехать, но… дамы упросили его вернуться и остаться еще на некоторое время” (4).
Подобные нравы культивировались и в стенах Девичьего института. При посещении этого заведения Великим Князем Алексеем Александровичем, институтки, “не зная, как и чем достаточно выказать свою радость… везде, где проходил он… сыпали заготовленные ими цветы, чтобы после снова собрать их и хранить на память” (5).
Для большей же части горожан мероприятия по случаю встреч высоких гостей выливались в народные гуляния. Так, в 1891 г. на Тихвинской площади “были устроены различные бесплатные увеселения… карусель, открытая сцена для “живых” картин и акробатических представлений, “волшебный фонарь”, призовой столб для влезания на него за часами, гармонией и другими вещами. Оба дня играли два оркестра музыки, раздавались народу угощения в палатках и кружки с портретом наследника” (6). На площади, куда были вынесены бочки с пивом и наливками, “происходила страшная давка”.
Во второй половине ХIХ в. увеличивается число отмечаемых разнообразных официальных светских и церковно-религиозных праздников. Часть светских общероссийский торжеств была связана с днями памяти выдающихся государственных и политических деятелей, деятелей культуры, науки и просвещения: Н.М. Карамзина (1866 г.), Петра I (1872 г.), А.С. Пушкина (1887 г.; 1899 г.); М.Ю. Лермонтова (1891 г.), Н.И. Лобаческого (1896 г.), В.Г.Белинского (1899 г.). Несмотря на всеобщий характер, они проходили скромно и отмечались, главным образом, в среде профессиональной интеллигенции и образованного чиновничества с активным привлечением учащихся учебных и благотворительных заведений. Наиболее ярким примером стало празднование 100-летия со дня рождения А.С. Пушкина (1899 г.).
Со второй половины 1880-х гг. (единичные случаи относятся к 1870-м гг.) в социальную жизнь иркутян входят общесибирские официальные торжества, призванные подчеркнуть сопричастность истории Сибири с общероссийской и их неразрывную связь. Прошли дни памяти М.М. Сперанского (1871 и 1889 гг.), 50-летие присоединения Амура (1900 г.), торжества по случаю введения в действие судебных правил (25 февраля 1885 г.) и введения судебных установлений (1897 г.). Мероприятия ограничивались богослужением и собранием во ВСОРГО.
Более заметны были внутригородские торжества, призванные способствовать укреплению престижа местной администрации, служить подтверждением ее внимания и заботы к нуждам горожан, наконец, подчеркивать единение с иркутским обществом. Особенностью проводимых мероприятий являлось возвеличивание генерал-губернатора. Так, в 1850-60-х гг. огромное внимание уделялось встречам и проводам начальника края в связи с его многочисленными поездками, а также именинами. Наиболее пышно отмечалось 50-летие государственной службы Н.П.Синельникова (1873 г.) (7).
Праздновались также юбилеи и открытие благотворительных и просветительских учреждений.
Церковно-религиозные торжества общероссийского характера занимали скромное место в ряду других мероприятий, затрагивая, главным образом, служителей культа и воспитанников духовной семинарии, в меньшей степени – учащихся других учебных заведений. Наиболее крупными из них во второй половине ХIХ в. стали 1000-летие равноапостольных славян Мефодия и Кирилла (6 апреля 1885 г.) и 900-летия крещения Руси (1888 г.).
Содержание внутригородских религиозных праздников определялись рядом обстоятельств. Существенную роль играло усиление в них светского начала, в том числе общественно-досуговой части. С 1870-х гг. широкое бытование в Иркутске получают празднества по случаю тезоименитства архипастыря, юбилеев его деятельности в священническом сане или на посту главы епархии (8), а также знаменательных дат из истории епархии (прежде всего, ее 150-летие в 1877 г.), освящения монастырей и храмов (в 1893 г. – 200-летие Знаменской обители, Преображенской церкви – в 1898, 1911 гг., Прокопьевской – в 1899 г., Спасской – в 1907 г.) (9). На торжества приезжали архиереи, другие церковные иерархи. В праздничной обстановке освящались новые храмы.
Ежегодно 9 февраля (с 1805 г., времени причисления к лику святых первого епископа Иркутской епархии Иннокентия Кульчицкого) отмечался день Святителя Иннокентия, связанный с широко бытовавшим в Иркутской губернии его культом. Но постепенное “обмирвщление” торжества привело в 1902 г. к установлению 9 февраля и гражданского праздника (10).
Устойчивое положение в рассматриваемый период времени занимали приходские, “храмовые” праздники. В начале 1860-х гг. таковых в среднем насчитывалось от 3 до 7 в каждом приходе. В эти дни в храме проходило торжественное богослужение. Затем следовали поздравления верующих в адрес причта, трапеза у церковного старосты для приходского актива во главе со священником. Отличительной особенностью храмовых праздников было “семейно-родственное гостевание”. Однако светских общественных увеселений не устраивалось. Прихожане принимали в своих домах причт, что нередко сопровождалось церковной службой с целью защиты хозяев от злых сил, обеспечения здоровья и благополучия.
В быту отдельных категорий иркутян сохранялись праздники, которые не отмечались другими горожанами. В их числе, прежде всего, можно назвать торжества Иркутской казачьей сотни и Иркутского губернского батальона, близкие по своему характеру к сословным.
Специфической особенностью второй половины ХIХ в. стало развитие нового вида празднеств. Отличительными чертами их являлись большие, нежели у официальных государственных и церковно-религиозных торжеств, внутренняя свобода и раскрепощенность, разнообразие форм, отсутствие строгого церемониала. В них становилась более заметной функция дружеского общения на основе единства духовных интересов людей определенной группы. Наибольшей активностью отличались профессиональная интеллигенция и чиновничество.
Самую многочисленную и разнообразную группу светских праздников составляли внутригородские. Важное место среди них занимали детские, в числе которых быстро завоевали общественное признание новогодние елки в учебных, воспитательных и благотворительных заведениях.
В последней трети ХIХ в. детских увеселений на общегородском уровне еще не было. Уникальным в этом смысле стал праздник древонасаждения, устроенный 6 мая 1899 г. думской учительской комиссией для школьников в рамках празднования 100-летия со дня рождения А.С. Пушкина (11).
Самостоятельную группу внутригородских торжеств составляли чествования круглых дат профессиональной деятельности разных лиц, а также ведомственные праздники. Такие мероприятия были организованы в 1885 и 1890 гг. в Иркутском отделении государственного банка (юбилеи профессиональной деятельности управляющего банком П.Н. Лялина), в 1876 г. и 1888 г. – в Иркутской духовной семинарии; в 1897 г. – в губернской гимназии (12). Существенное значение для поддержания “корпоративного духа” и внутренней консолидации имел прошедший в 1900 г. в стенах городского управления и горном училище праздник 200-летия учреждения горного ведомства в России.
За рамки профессионального праздника вышли в Иркутске юбилеи (1892, 1897, 1902 гг.) деятельности газеты “Восточное обозрение”. Торжества приобрели знаковый характер, став показателем роста гражданского самосознания городского общества. На обеде в Общественном собрании (на 200 человек) звучали “либеральные и даже радикальные речи, особенно когда говорили политические ссыльные” (13).
На социальный резонанс были рассчитаны и торжества по поводу 25-летия (1888 г.) деятельности в качестве сотрудника ВСОРГО В.И. Вагина; юбилеев общественной и литературной деятельности его же и М.В.Загоскина (1898 г.) (14).
Подобными по духу и глубинным мотивам были организуемые в среде профессиональной интеллигенции и разночинцев Иркутска встречи “бывших студентов”. В 1886 г. врачи, ветеринары и фармацевты отмечали годовщину медико-хирургической академии, а в 1899 г. собирались выпускники Петербургского университета по случаю его 80-летия. Характерной формой проведения таких вечеров являлись товарищеские обеды в стенах Общественного собрания, сопровождавшиеся подписками в пользу нуждающихся студентов.
Пожалуй, самым значительным общесибирским праздником стал ежегодно отмечавшийся “юбилей присоединения Сибири к России”. Впервые он с разрешения Министерства внутренних дел отмечался в 1881 г. “частным образом в Петербурге и Москве сибиряками, проживающими в столицах” (15), в память о 26 октября 1581 г. и был навеян идеями областничества. Для организаторов и присутствующих он воспринимался, прежде всего, как общественная акция, рамки которой позволяли ставить и обсуждать насущные проблемы сибирской действительности, ходатайствовать о введении в Сибири реформ, реализованных в Европейской России. Собственно же досугово-развлекательной части юбилея особого значения не придавалось.
К концу 1880-х гг. этот праздник стал “многолюднее”, сумев завоевать симпатии иркутян, и, по словам современников, принял “общественное значение”. Основной контингент собиравшихся составляли разночинцы и профессиональная интеллигенция, меньше было представителей чиновничества и купечества.
Значительно большее влияние на горожан оказывали традиционные народные праздники, связанные с земледельческим календарем. С вечера 24 декабря по 6 января проходили Святки. Характерно, что не было публичных игрищ. В 1850-х – начале 1870-х гг. молодежь собиралась в каком-нибудь семейном доме и плясала парами. Вплоть до начала ХХ в. сохранялся обычай ряжения и визитов “маскированных”. Литератор Н. Щукин писал, что по окончании “этих сроков продолжение игры считалось если не грехом, то уж, безусловно, неприличием. Святочные игры начинались с первого или второго дня Рождества и заканчивались Крещенским сочельником” (16). Многие из них “выражали как бы нападение молодцев и отпор девиц”. Популярностью пользовались “жмурки”, или, как их называли в Иркутске, “имальцы” (от слова “имать” – брать), игра “Олень” и другие.
В то же время, уже с конца 1840-х гг. традиционные игры “почти везде”, по словам В.И. Вагина, заменялись французской кадрилью, что умаляло оригинальность святочных вечеров (17). Во второй половине XIX в. прекратила свое существование и традиция хождения по домам с вертепом, забывались постановки популярных народных драм “О царе Максимилиане…”, “Царь Ирод…” и другие. Менялось отношение и к святочным гаданиям, в значительной степени превращавшихся в легкомысленную забаву.
В целом светский характер празднования Святок, отмеченный в Сибири уже в первой половине XIX в., во второй половине века теряет традиционные народные обряды и обычаи, а также ритуально-магическое значение. К началу ХХ в. праздник утрачивает привлекательность, а основные мероприятия концентрируются вокруг Рождества и Нового года.
Общественное звучание приобретает давняя традиция благотворительности в дни христианских праздников. В начале 1860-х гг. Иркутский Благотворительный комитет выступил инициатором проведения ежегодных рождественских и новогодних (с 27–28 декабря по 3–5 января) лотерей-аллегри и маскарадов-базаров в Благородном собрании или городском театре. С конца 1870-х гг. подобные балы-базары (иногда костюмированные) устраивали и иркутские культурно-просветительные общества.
В течение праздничного периода, главным образом, с начала января, проходили рождественские и новогодние костюмированные вечера в Общественном собрании, учебных заведениях Иркутска. Русские пляски на них были вытеснены вальсами и французской кадрилью. Интересно отметить, что в начале ХХ в. такие мероприятия живо реагировали на изменения в общественно-политической жизни города. Так, в 1906 г. на костюмированном балу в Общественном собрании мелькали уже маски “злободневного политического характера”, в том числе изображавшие нового генерал-губернатора Алексеева (18).
Увеселения проходили и на льду Ушаковки и Ангары. Полиция расчищала площадку для “испытания лошадей в возке тяжестей в 300 пудов”, устраивались бега иноходцев. В театре ставились праздничные спектакли. Полные сборы давали представления заезжих циркачей и фокусников. Еще в ноябре 1868 г. иностранец Сулье на Военной площади Иркутска построил большое здание цирка, где организовывались “конные ристалища и другие представления” (19).
Поскольку Рождество – один из важнейших христианских праздников, его религиозной стороне придавалось серьезное значение. Как и в начале XIX в., “накануне Рождества, то есть в сочельник, не ели ничего до звезды, и уже вечером пили чай и ужинали… Праздник… начинался духовными обрядами: ходили к заутрене, к обедне; после обеда ездили с мужьями и детьми к родителям и принимали у себя гостей” (20).
Бытовавший еще в середине XIX в. обряд славить Христа в течение первых трех дней после Рождества, столь любимый “детьми всех званий”, в записках иркутян начала ХХ в. уже не упоминается (21), зато к этому времени широкое распространение получил обычай за день до Рождества наряжать елку. В конце 1880-х гг., через тридцать с небольшим лет после появления этой традиции в Иркутске, елку называли “новогодней” (22).
За вторую половину XIX в. “Новый год” из полуофициального общественного торжества, отмечавшегося в основном в “благородном обществе”, превратился в семейный праздник. По воспоминаниям начала ХХ в., в этот день “кто-то из семьи шел в церковь, остальные готовили кушанья, но к двенадцати часам все уже должны были быть в сборе и одеты, по возможности, в белое… Члены семьи делали друг другу… подарки… За столом сидели часа два” (23). Допускалось и массовое празднование в Общественном собрании, а также дружескими компаниями.
Открытое недовольство новогодние увеселения вызывали у представителей церкви, отстаивавших, прежде всего, религиозный характер рождественских и святочных дней. Начиная с 1863 г., на страницах газеты “Иркутские епархиальные ведомости” в первых числах января часто печатались нравоучительные статьи, призывавшие к “отстранению от обычного веселья”, “к обузданию страстей, к исполнению обязанностей и к живой вере в Бога” (24). По настоянию архиепископа Парфения и распоряжению генерал-губернатора М.С.Корсакова, 1863 год, Иркутск встретил без “обычной веселости”, замененной “крестным покаянным вокруг города ходом” 1 января 1863 г. Однако искоренить полюбившийся мирянам праздник духовенству было не под силу.
Зимние праздники завершались шумной и “обжористой” Масленицей, которая, основываясь на древних традициях деревенских календарных праздников, не входила в разряд официальных увеселений. Вторая половина XIX – начало ХХ вв. стали периодом ее постепенного отмирания. Уже к концу 1860-х гг. ушли в предания популярные некогда в Иркутске кулачные бои, катания “Госпожи Масленицы”, “повальные гуляния из дома в дом и пения по улицам”.
И все же, в 1860-х гг. Масленица проходила бурно. Традиционно на льду Ангары устраивались рысистые бега, где купцы щеголяли друг перед другом своими великолепными заводскими лошадьми, строились “катушки” или ледяные горы, с которых гуляющие катались на салазках, а чаще всего на лотках.
Горки сооружались и на Тихвинской площади, выступавшей в качестве одного из главных мест проведения досуга и общественных развлечений. Там располагались расписные качели, балаганы, давали представления артисты, силачи, гадалки, вожаки медведей. Наплыв бродячих трупп способствовал развитию площадного зрелищного искусства. В 1902 г. здесь впервые была устроена венецианская карусель и привезен африканский зверинец.
Почти исчезнувшим к концу XIX в. элементом масленичных гуляний являлись катания по улицам на тройках и парами с колокольцами. “Санки разукрашивались бархатными коврами, дуги и упряжки на лошадях обвивались лентами и цветами. Перейти через Большую улицу часов в 7–8 вечера можно было только с риском быть помятым” (25). Случались и трагедии. Как писали в 1869 г. “Иркутские епархиальные ведомости”, “какие-то вакханты с вакхантками, несясь по улице во весь опор на тройке.., зацепили ребенка, стоящего на улице, и волокли его несколько сажень… Ребенок умер. Случай не единственный в Иркутске в минувшую масленицу” (26).
“Сколь шумны… последние дни праздника”, – писал в конце 1860-х гг. Н. Щукин, – столь тих… чистый понедельник… Народ идет в церковь.., возвратившись домой, садятся за постный стол из грибов и овощей” (27). “Чистый понедельник” в Иркутске называли еще “кучерской масленицей”, так как “в этот день отпускалась погулять прислуга” (28).
С завершением Великого Поста, в течение которого запрещались увеселения, начиналась Пасха – важнейший христианский праздник. Гуляния на пасхальной неделе отличались особым размахом.
Первый день обычно стремились провести “благочестиво”. По исстари заведенному в Иркутске порядку, “в час до утрени Светлого Воскресенья пушечный залп среди глубокой тишины рассыпался перекатами в воздухе. В 12 часов ночи с тремя выстрелами гудел Большой соборный колокол, и благовест разливался по городу с 17 колоколен” (29).
Непременным атрибутом этикета пасхальных дней были взаимные визиты, как на Рождество и Новый год. Представители городского общества, чиновники, купечество и сановники обязательно посещали генерал-губернатора, губернатора и архиепископа. Благотворительные общества организовывали лотереи-аллегри и базары, сборы пожертвований “взамен визитов”. Бедным раздавались деньги из выделенных купцами на этот случай капиталов.
Приблизительно с середины XIX в. пасхальные гуляния приняли формы, дошедшие до начала ХХ в. (30). Основное действо разворачивалось на Военной, а позже Тихвинской площади. В 1857 г. здесь устроили качели разных видов, деревянные горы, с которых скатывались по деревянным рельсам в небольших колесных повозках. Особое оживление и интерес вызывала двухэтажная карусель Кербера. “Она стояла на середине площади и представляла из себя нечто вроде высокого открытого павильона… Две лестницы вели на платформу внутри павильона.., где была устроена горизонтально вертящаяся карусель, изображавшая… поезд железной дороги… В голове поезда находился паровоз, а публика рассаживалась по открытым вагонеткам… Карусель приводилась в движение лошадьми…”. Более 30 лет карусель фигурировала на площади в пасхальные дни, пока полностью не обветшала.
С легкой руки иностранцев (шведа Радо и Сулье), открывших в Иркутске свои цирковые балаганы в начале 1860-х гг., на Пасху в город начали приезжать из России труппы артистов, а с начала 1870-х гг. – китайские фокусники и акробаты.
В конце 1890-х гг. с Тихвинской площади убрали обгоревшие руины мещанских торговых рядов и купеческого гостиного двора, пострадавших во время пожара 1879 г. Размеры площади увеличились почти втрое, и на ней появились различных фасадов тиры “счастья”, зыбки, качели, рулетки, кегли, балаганы. В 1897 г. один из предпринимателей решил удивить иркутян: вокруг всей площади проложил рельсы и пустил в ход “железную дорогу”. Под формой паровоза скрывалась лошадь, которая и тащила вагоны. Однако желающих кататься не нашлось.
Непременным дополнением пасхальных увеселений была распродажа сладостей, минеральных вод, мороженого, вина, пива, водки. По сведениям полиции, в начале 1860-х гг. ежедневно на площади выпивалось до 60 ведер вина или водки.
С 1860-х г. начинает оформляться частнопредпринимательский сектор, занимавшийся устройством популярных городских развлечений. Каждую весну Иркутская городская дума рассматривала заявления “об отдаче мест на Тихвинской площади на время недели Св. Пасхи под устройство балаганов и проч.”. В течение последних лет XIX и в начале ХХ вв. городская Управа ежегодно выручала за аренду до двух и более тысяч рублей.
Как и во время зимних календарных праздников, пасхальные публичные мероприятия вызывали недовольство церкви, стремившейся подавить их светскую сторону. Постоянный протест духовенства вызывало устройство на площади, окруженной церквями, театров, цирка и других аттракционов, что было, якобы, “оскорбительно для религиозных чувств верующих”.
Характерной чертой пасхальных дней в Иркутске вплоть до конца 1880-х гг. было катание на лошадях “кругом площади в два, три ряда, так что было мудрено перейти через улицу”.
По наблюдениям современников, “до конца 1880-х гг. пасхальные гуляния на Тихвинской площади носили интеллигентный характер, наравне с серенькой публикой гуляла и “чистая”... В 1890-х гг. было уже так, что до вечерни (16 часов) гуляла серенькая публика, а после вечерни – публика почище”. В начале ХХ в. эти торжества все больше утрачивали свое значение.
Довольно регулярно отмечалось 1 мая – как день весеннего пробуждения природы. В 1870-е гг. “праздник весны” организовывал в своем особняке на Тихвинской площади купец П.А. Сиверс, пригласив на бал до 500 человек местного общества.
Если же дни начала мая стояли погожими, иркутяне в конце XIX в. стремились выехать за город. В начале июня уличная жизнь Иркутска затихала: все стремились на дачи, в деревни. Город значительно пустел. На природе отмечали и календарные праздники, хотя гораздо скромнее, нежели Рождество, Масленицу или Пасху: Семик, Троицу, Духов день, в подавляющем большинстве своем утративших свой обрядовый смысл. Так, ранее 1860-х гг. из Иркутска в деревню перебрался праздник “завивания березки” в Семик (31). День Троицы уже в начале XIX в., по словам Е.А. Авдеевой-Полевой, “сделался народным гулянием” за городом, близ Ушаковки (32). В начале же ХХ в. “накануне Троицы все горожане несли с базара березки или свежие березовые веники. В церкви шла торжественная служба. Много народа выезжало в лес… Праздники проходили весело, без драк, но редко выезд на Иркут обходился без утопленника” (33).
Летнее времяпрепровождение характеризовалось и своими играми. Особенно была распространена стрельба из лука по бабкам, во 2 половине XIX в. предоставленная уже только мальчишкам, а ранее занимавшая взрослых, в том числе и купцов с приказчиками. К середине XIX в. оказались почти забыты такие некогда публичные в Иркутске игры, как “Свайка”, “Лапта”, “Городки”. В конце лета, в августе, запускали змеев. В XVIII – начале XIX вв. торговавшие в Кяхте купцы “привозили оттуда бумажных китайских драконов, гусей, бабочек и пускали их при ветре на веревках”.
Еще в 1870-х гг. в сентябре в Иркутске бытовали “капустки”. Девицы или хозяйка приглашали подруг рубить капусту. Вечером после работы подавали чай и ужин, а затем начинались пляски и святочные игры. Мелкие чиновники и мещане партиями ходили из дома в дом, зная, что там есть “капустки”. Между канцеляристами и мещанами всегда бывали столкновения, а иногда и кулачные турниры (34).
Дни летели быстро, и вскоре иркутяне вновь начинали готовиться к Рождеству и Новому Году, которые несли с собой новые дела, события и, конечно, праздники.
Энциклопедии городов | Энциклопедии районов | Эти дни в истории | Все карты | Всё видео | Авторы Иркипедии | Источники Иркипедии | Материалы по датам создания | Кто, где и когда родился | Кто, где, и когда умер (похоронен) | Жизнь и деятельность связана с этими местами | Кто и где учился | Представители профессий | Кто какими наградами, титулами и званиями обладает | Кто и где работал | Кто и чем руководил | Представители отдельных категорий людей
