Сольвычегодские, иркутские и московские Хаминовы: штрихи к родословной купеческой фамилии

Иван Степанович Хаминов (2 июня 1817, г. Сольвычегодск – 8 апреля 1884, г. Иркутск) — купец 1-й гильдии, потомственный почетный гражданин, тайный советник, почетный гражданин Иркутска. Трижды избирался на должность городского головы Иркутска (1859–1864, 1868–1870).

Занимался торговлей чаем, золотопромышленностью, владел пароходами на озере Байкал и реке Лене, обладал многомиллионным состоянием (в 1884 оценивалось приблизительно в 5 млн. руб.). Крупный благотворитель, сумма пожертвований на просвещение, культуру, здравоохранение, благоустройство города, богоугодные дела превышала 1 млн. руб. (построил в Иркутске и обеспечил неприкосновенным капиталом городское училище им. Императора Александра III, женский приют имени Императрицы Марии Федоровны и училище для слепых детей, принимал деятельное участие в организации женской гимназии и прогимназии (пожертвовал приобретенные им каменные дома), прогимназию в начальный период ее существования содержал исключительно на свои средства).

27 июня 2003 г. на фасаде здания Восточно-Сибирской государственной академии образования (ул. Желябова, 2), в котором ранее располагалась 2-я Хаминовская женская гимназия, была установлена мемориальная доска Ивану Степановичу Хаминову (02.06.1817 – 08.04.1884), иркутскому купцу 1-й гильдии, одному из ведущих предпринимателей Восточной Сибири, крупному благотворителю.

Ныне хорошо известны основные события его биографии, имеются сведения о направлениях предпринимательской деятельности и общественного служения, воссозданы факты широчайшей благотворительности именитого купца¹. В то же время поколенческие характеристики фамилии Хаминовых, позволяющие проследить возникновение и динамику капиталов этого рода, изменения сфер деятельности его представителей, приоритеты в общественной и культурной областях, пока остаются в литературе практически не освещены. Стремясь хоть сколько-нибудь восполнить этот пробел, мы обращаемся к некоторым слабо освещенным эпизодам генеалогии рода Хаминовых.

В свидетельстве о рождении И.С. Хаминова записано: «В метрических книгах сольвычегодской градской Спасо-Обыденной церкви: у сольвычегодского мещанина Степана Алексеевича Хаминова и жены его Феодоры Алексеевны родился сын Иван 1817 года 2 июня и крещен 4 июня приходским священником Н. Петровым»².

Сольвычегодск в начале XIX в. был уездным городом Вологодской губернии с чуть более чем четырьмястами обывательскими и казенными домами. С 1787 г. действовало высшее начальное училище. Главным украшением города являлись многочисленные храмы, богатство и красота которых напоминали о былой славе Сольвычегодска – родового гнезда и столицы солеваренной империи «именитых людей» купцов Строгановых³.

Спасо-Обыденный храм супругами Хаминовыми для крещения младенца был выбран не случайно: не один десяток лет жили Хаминовы в его приходе. В этой церкви были крещены родные и двоюродные братья Ивана – Василий, Николай и Михаил⁴, вероятно, с этим же храмом были связаны важные события и в жизни предшествовавших поколений фамилии. Не случайно во второй половине XIX в., заняв устойчивые позиции в купеческом сословии, Хаминовы будут обустраивать и украшать его.

Крепко были привязаны Хаминовы к Сольвычегодску, род которых на этой земле насчитывал несколько столетий. Одно из первых известных нам упоминаний фамилии относится еще к XVII в. С.М. Соловьев в «Истории России с древних времен» упоминает площадного подьячего Давида Хаминова, который вместе с уездным старостой Б. Шулеповым возглавил в июне 1648 г. сольвычегодский мятеж против Ф. Приклонского, отправленного для сбора с посада и уезда 535 руб. ратным людям на жалование⁵.

Следующее упоминание фамилии относится уже к началу XVIII в. Согласно Переписной книге 1710 г. Соливычегодского уезда Хаминовы значились в качестве «работных людей, которые работают из найму и за долги» у Николаевского общежительного мужского монастыря в Коряжме, в 15 верстах выше Сольвычегодска⁶. Основанная в 1535 г., обитель к середине ХIХ в. оскудела монашествующими и казною и в 1864 г. была закрыта, будучи приписана к Сольвычегодскому Введенскому монастырю⁷.

Ее возрождение (1896 г.) связано исключительно со щедрым пожертвованием Михаила Андреевича Хаминова (06.11.1838, Сольвычегодск – 16.11.1893/1896?), двоюродного брата Ивана Степановича, кяхтинского купца 1-й гильдии, завещавшего 40 тыс. руб. с условием восстановления монастыря «самостоятельным и учреждением в нем общежития с Саровским уставом»⁸. Значит, помнили своих предков Хаминовы, чувствовали свою связь с сольвычегодской землей, одаривая храмы и монастыри, красота которых с детства врезалась в память.

Еще одна черта к биографии рода Хаминовых XVIII в. По устному преданию⁹, Хаминовы состояли в тесной родственной связи с церковнослужителями Никольской церкви с. Нюба (ныне – с. Нюба Котласского р-на Архангельской обл.) Воронцовыми, фамилия которых устойчиво прослеживается на протяжении 200 лет (с начала XVIII в.) в документах церкви. Не случайно в XIX – начале ХХ вв. Хаминовы так щедро жертвовали на этот храм.

Были среди Хаминовых и те, кто церкви посвятил всю жизнь. Согласно летописи Усть-Кяхтинской Богородице-Тихвинской церкви¹⁰, в списке ее священнослужителей конца XVIII – начала XIX вв. значились Илья Иванович Хаминов, «уроженец устюжский, кяхтинский мещанин», и его сын Василий Ильич Хаминов. Тихвинская церковь, где служил И.И. Хаминов, была основана в 1775 г. В первый год местного священника не было, приходилось приглашать из Кяхты. С ноября 1776 г. таковым стал Илья Иванович Хаминов. На его долю выпали обустройство молитвенного дома и превращение его в церковь с колокольней. За возведением же храма в камне следил уже его сын, священник Василий Хаминов. О последующих поколениях усть-кяхтинских Хаминовых какие-либо иные сведения нам не известны, но в Юго-Восточной Сибири, в частности, в Кяхте, Хаминовы окажутся вновь в середине – второй половине XIX в.

Речь идет о потомках сольвычегодского купца конца XVIII в. Алексея Хаминова, деда Ивана Степановича. Известны имена двух его детей – Андрея (28.06.1800 – 02.02.1892) и Степана. Андрей в 1830-х гг. значился купеческим сыном, имея нераздельный капитал с родительским. В 1841 г. служил городским головой Сольвычегодска, являлся членом тюремного комитета. Это в его семье (жена – Павла Васильевна) в 1838 г. родился уже упомянутый нами будущий кяхтинский купец 1-й гильдии, потомственный почетный гражданин (1882 г.) Михаил Андреевич Хаминов. О себе он в 1881 г. писал: «Вступил я в российское купечество в 1862 году по 2 гильдии, в которой был непрерывно до половины 1863 г., а со второй половины этого года перечислен в 1 гильдию, в которой находился непрерывно и состою в настоящее время по кяхтинскому обществу…»¹¹ М.А. Хаминов был известен не только как крупный предприниматель, но и благотворитель: в 1895 г. на его средства была учреждена стипендия для студентов Томского университета.

Другой сын Алексея Хаминова, Степан, очевидно, выделив свою долю из родительского капитала, но, не имея сколько-нибудь значительных торговых оборотов, был вынужден в 1810-х гг. перейти в мещанское сословие Сольвычегодска. В этот период, в 1817 г., в семье Степана Алексеевича и жены его Феодоры Алексеевны и родился  сын Иван. Известны также имена других детей этой супружеской четы – Василия, Алексея и Николая. Однако каких-либо сведений о судьбе Степана и Феодоры, данных о старшинстве их сыновей, возможно, других наследниках, пока, к сожалению, не найдено.

Следует подчеркнуть, что связи детей Степана Хаминова с купеческим сословием  утеряны не были. Благодаря ли отцу, деду или другим родственникам-купцам, но Иван с братом Василием подростками уже значились «купеческими внуками»¹². Иван Степанович считал себя выходцем именно из «купеческого общества», а не мещанского¹³.

Основываясь на исследованиях семейного уклада российского и, в частности, сибирского купечества конца XVIII – начала XIX вв.¹⁴, можно предложить, что в доме Хаминовых царил традиционный для того времени патриархальный уклад, некоторые черты которого Иваном Степановичем были впоследствии перенесены в его повседневную иркутскую жизнь. Среди них – близость и значимость родственных отношений. Б.А. Милютин, член совета ГУВС, подчеркивал: «Родина его (И.С. Хаминова – Н. Г.), которую он часто посещал и которой он благодетельствовал, была кладезем племянниц, которых И.С. Хаминов привозил в Иркутск, где и пристраивал их, выдавая замуж»¹⁵. Указывал на эту особенность и директор иркутской мужской гимназии Ст. Поротов, вспоминая, что в «небольшом деревянном, удобном и комфортабельном доме» Хаминова всегда гостили «родственники и родственницы из Сольвычегодска Вологодской губернии»¹⁶.

Необходимость опеки и участия в жизни родственников младшего поколения, очевидно, воспринималась И.С. Хаминовым естественно: именно этот путь был пройден в молодости им самим, во времена «служения» у сольвычегодского купца 2-й гильдии Прокопия Верхотина, в 1830-х гг. активно действовавшего в восточносибирском регионе в частности, в Иркутске. Крупный товарораспределительный и административный центр Восточной Сибири, город, как магнит, притягивал предприимчивых и деловых людей. Уже в конце XVII в. в Иркутске значительная часть торговых и промысловых людей были выходцами из Великого Устюга, Яренска, Пинеги, Вологды, Тотьмы, других селений Русского Севера. Во второй половине XVIII столетия выходцы из Вологодской губернии составляли основу посадского населения Иркутска: 32 человека были записаны в купечество, 100 человек – в мещанское сословие, 230 человек – в цеховые¹⁷. В частности, известную купеческую фамилию составили потомки причислившегося в Иркутск по II ревизии (1744–1745 гг.) сольвычегодского купца Якова Дудоровского (с сыновьями Федором и Григорием). Торговал в Иркутске и упомянутый П. Верхотин, приходившийся Хаминовым родственником.

Есть основания предполагать, что мать Ивана Степановича – Феодора Алексеевна – в девичестве носила именно эту фамилию. По крайней мере, документы сохранили имя еще одной Алексеевны из того же рода. В 1838 г. мещанская девица Александра Алексеевна Верхотина (вероятно, сестра Феодоры Алексеевны) была приглашена Андреем Алексеевичем Хаминовым (братом мужа Феодоры Алексеевны) на крещение его сына Михаила, выступив в роли «восприемницы»¹⁸. Пройдут годы, и в 1885 г. вдова И.С. Хаминова, Евдокия Ивановна, в завещании вновь упомянет Александру Алексеевну Верхотину, представив ее как «тетку своего мужа»: «…из остальных 190 облигаций восточного займа… в Крестовую (Крестовоздвиженскую церковь г. Иркутска) церковь – 1000 рублей. Из них 500 рублей – на церковь, 500 рублей – на поминание матери моей Александры Андреевны Пахолковой и тетки моего мужа Александры Алексеевны Верхотиной»¹⁹. Почему Евдокия Ивановна из всех многочисленных сольвычегодских и иркутских родственников своего супруга сочла необходимым выделить именно А.А. Верхотину? Состояли ли в родстве Пахолковы и Верхотины? На эти вопросы ответа пока нет. Неизвестной остается и точная степень родства Александры и Феодоры (в замужестве Хаминовой) Верхотиных с Прокопием Верхотиным, к которому Иван Степанович был отправлен обучаться «торговой премудрости».

Следует уточнить. В некрологе И.С. Хаминова данный эпизод жизни первостатейного купца преподнесен не совсем точно: «Он (И.С. Хаминов) мальчиком прибыл в Иркутск, где его приютили у родственника своего купца Верхотина…»^20. Не по воле случая Иван Степанович подростком оказался в Сибири, нуждаясь в приюте и заботе, а по «заведенному в купеческих семьях обычаю» – для продолжения семейного дела, пусть и несколько пошатнувшегося в руках его отца, Степана Алексеевича.

Документы не сохранили точной даты переезда Хаминова в Иркутск. Предположительно, вместе с Иваном в конце 1820-х – начале 1830-х гг. (а возможно, и раньше – Н. Г.) в Сибирь был отправлен его брат Василий. О первых годах жизни юных сольвычегодчев в иркутском доме Верхотиных сведений не сохранилось. Однако уже в середине 1830-х гг. купеческие внуки Василий и Иван Степановичи Хаминовы значились его приказчиками в Иркутске.

Торговые связи сольвычегодского купца 2-й гильдии Прокопия Верхотина с Сибирью к этому времени приобрели устойчивый характер. «Еще до официального причисления в иркутское купечество он арендовал для розничной торговли лавки в городских торговых рядах, привозил товары на иркутскую ярмарку (объем его мануфактурной торговли в Иркутске составлял в середине 1830-х гг. 25 тыс. руб.), выполнял казенные подряды (в 1836 г. поставил на Тельминскую фабрику 800 пуд. конопли) и т. д.»²¹.

После смерти П. Верхотина Иван Степанович был назначен на должность опекуна над детьми умершего хозяина, в его руки перешли и все торговые дела почившего. От «мальчика на побегушках», рядового приказчика И.С. Хаминов сумел проделать путь до самостоятельного купца 1-й гильдии, потомственного почетного гражданина, коммерции-советника, обладателя многомиллионного состояния, тайного советника.

Что же касается брата Ивана Степановича – Василия, то он не поднялся выше 3-й гильдии, торгуя в Сольвычегодске мануфактурными, кондитерскими и бакалейными товарами²². Насколько тесными были связи двух братьев – не известно, но для развития бизнеса сыновей В.С. Хаминова капиталы их богатого иркутского родственника сыграли основную роль.

Иван Степанович Хаминов умер бездетным, не оставив завещания. Это событие вызвало в Иркутске значительный резонанс, став предметом пристального внимания и обсуждений. К этому времени традиции благотворительности, в том числе и крупных пожертвований в пользу города по завещаниям, были в Иркутске весьма устойчивы (завещания Е.М. Медведниковой, Е.А. Кузнецова, П.И. Катышевцева, И.И. Базанова, И.Н. Трапезникова  и др.). Случай же с И.С. Хаминовым, пожалуй, стал одним из немногих, если не единственным за весь ХIХ в. событием в Иркутске, повлекшим за собой неопределенность назначения столь крупных капиталов (состояние Хаминова в 1884 г. оценивалось приблизительно в 5 млн. руб.).

Иркутяне внимательно следили за действиями наследников одного из «столпов Иркутска», ожидая от них строгого понимания прав на то, что попало им в руки под видом собственности. Необходимость правильного распоряжения капиталом диктовалась и религиозными соображениями, ведь богатство в купеческой среде традиционно воспринималось как данное в пользование Богом, требующее от его земного владельца отчета перед тем, кто его дал.

Согласно закону состояние И.С. Хаминова было разделено между его вдовой, Евдокией Ивановной (02.10.1826 – 29.03.1890), и племянниками из Сольвычегодска и Томска. Чрезвычайно разные по возрасту, жизненному опыту, мировоззренческим позициям и ценностным ориентирам наследники не сумели, а, возможно, и не пожелали, действовать сообща. Известно лишь об одном их совместном пожертвовании в пользу Иркутска. Вскоре после получения своих долей, в марте 1885 г., ими было передано 50 тыс. руб. иркутским женским гимназии и прогимназии²³. В дальнейшем каждый из наследников предпочел действовать самостоятельно.

Неоправданно строгими оказались современники в своих оценках деятельности вдовы Хаминова. Иркутяне знали ее мало. Евдокия Ивановна практически постоянно жила за границей. Семейная ее жизнь не состоялась. Дочь великоустюжского, затем кяхтинского купца 1-й гильдии Ивана Андреевича Пахолкова (ум. 08.07.1834?), в 18 лет Евдокия была обвенчана с Хаминовым (31.01.1845 г.) в кяхтинской Воскресенской церкви²⁴. После нескольких прожитых с супругом лет она ос­талась фактически одна. «Все близко стоявшие к Хаминову, да и он сам порой, не обвиняли жены: настолько невыносим был его характер и образ жизни»²⁵.

В результате раздела наследства мужа Евдокия Ивановна получила четвертую часть движимого (более 900 тыс. руб.) и 1/7 часть недвижимого имущества, заключавшуюся во владении тремя домами в Иркутске по Баснинской (ныне ул. Свердлова), Троицкой (ныне ул. 5-й Армии) и Набережной, «со всею землей, флигелями, конюшнями и т. д., оцененными городом в 63 000 руб.»²⁶.

Уже в начале 1885 г. газета «Сибирь» поспешила назвать Е.И. Хаминову «натурой загрубелой и неотзывчивой на общественные дела». В одном из фельетонов, рисующих жизнь  Иркутска середины 1880-х гг., она была так же представлена не с лучшей стороны:

«Хоть и скупа, а всё же друга / Сумела завести да, чай, Не прочь бы снова сочетаться / Законным браком. Ведь она Невеста с кушем, так, признаться, /

Все ж интересна, хоть стара»²⁷.

Вместе с тем, с момента возвращения в Иркутск после смерти мужа Евдокия Ивановна активно занялась благотворительностью, точнее сказать, судя по назначениям ее пожертвований, целенаправленным распределением доставшегося наследства. Уже в 1884 г. она передала 100 руб. Обществу вспомоществования учащимся в Восточной Сибири, 200 руб. – Усть-Кяхтинской церкви, 10 000 руб. в Чикойский Иоанно-Предтеченский монастырь, где был похоронен ее отец²⁸.

Следующие пожертвования Е.И. Хаминова направила в пользу благотворительных учреждений, некогда открытых ее мужем или пользовавшихся его вниманием. Так, Мариинскому детскому приюту, основанному И.С. Хаминовым в 1883 г., Евдокия Ивановна передала (1885 г.) 10 000 руб. «на стипендии и улучшение быта». Она жертвует на восстановление пострадавшей от пожара 1879 г. церкви св. Благоверного князя Александра Невского в губернской мужской гимназии (также устроенной ее мужем); помогает Мариинской Общине сестер милосердия, успешно баллотируется (1887 г.) на должность члена попечительного совета женской гимназии И.С. Хаминова²⁹.

Стремясь не допустить повтора «случайного» распределения богатства мужа (хотя бы той его части, которая досталась ей в наследство) и осознавая свое положение как доверенной по управлению собственностью, Евдокия Ивановна спустя чуть больше года после смерти супруга, 9 августа 1885 г., составила свое завещание, четко определив назначение имущества³⁰.

Как долго прожила Евдокия Ивановна в Иркутске, сказать сложно: сведений сохранилось немного. Однако, возможно, один эпизод из ее жизни периода 1886 – начала 1890-х  гг. оказался зафиксированным в литературе. Все биографы художника Ф.М. Вахрушова (1870–1931), уроженца г. Тотьмы, упоминают «вдову богатого купца Хаминову», сыгравшую большую роль в судьбе молодого живописца. Л.Г. Соснина пишет: «Семья Вахрушовых не отличалась достатком, и после окончания уездного училища юноша поступает на службу писцом к полицейскому надзирателю. Неизвестно, как бы сложилась дальнейшая судьба Феодосия, если бы не счастливый случай: рисунки молодого человека привлекли внимание вдовы богатого купца Хаминовой (инициалы вдовы Хаминовой биографы Вахрушова не указывают, однако с большой долей вероятности можно предположить, что речь идет именно об Евдокии Ивановне Хаминовой. В середине 1880-х гг. другой вдовы богатого купца Хаминова, кроме нее, нам не известно – Н. Г.), образованной женщины, которая изредка останавливалась в Тотьме, совершая поездки из Сольвычегодска в Петербург. Именно она помогла будущему художнику перебраться в Царское Село, где он два года жил в семье адъюнкт-профессора Академии художеств М.Н. Васильева, готовясь к поступлению в это учебное заведение: учился в Школе рисования, ваяния и зодчества при Императорской Академии художеств (1886–1888), с 1889 г. – вольнослушатель Академии»³¹. Остается добавить, что облик многих храмовых построек Русского Севера, их интерьеры, не дошедшие до нашего времени, известны сегодня только благодаря работам этого художника.

Однако вернемся к наследникам И.С. Хаминова. 29 марта 1890 г. в возрасте 63 лет Евдокия Ивановна скончалась, а вместе с ней навсегда оборвалась иркутская веточка купеческого рода Хаминовых. О сольвычегодских наследниках капиталов известно немного. В начале 1885 г. иркутская пресса, внимательно отслеживая разворачивающиеся вокруг состояния И.С. Хаминова события, писала: «Над наследниками И.С. Хаминова тяготеет какой-то фатум! Некоторых из них постигло сумасшествие, а других – смерть»³². Действительно, буквально спустя полтора месяца после смерти Ивана Степановича скончался в Сольвычегодске его брат Николай (1815 – 20.05.1884), а в начале января 1885 г. умер проживавший в Иркутске племянник Иван Алексеевич Хаминов (11.09.1850 – 02.01.1885), похороненный в ограде Харлампиевской церкви³³.

Круг наследников сузился. Помимо вдовы Е.И. Хаминовой в него вошли Прокопий, Яков и Засима Васильевичи Хаминовы из Сольвычегодска (дети брата Василия, с которым Иван Степанович в 1830-х гг. начинал предпринимательскую карьеру, служа приказчиком у П. Верхотина) и Степан Алексеевич Хаминов, тоже племянник Ивана Степановича, брат умершего в Иркутске Ивана Алексеевича.

Судя по газетным статьям, вокруг полученной ими части состояния разгорелись серьезные споры. В 1885 г. была разоблачена компания аферистов, которые, воспользовавшись молодостью, а, быть может, неопытностью наследников И.С. Хаминова в коммерческих делах, «эксплуатировали в свою пользу» доставшиеся племянникам иркутского миллионера капиталы. Как писала газета «Восточное обозрение», «адвокат Картамышев, полуграмотный мещанин Шестаков и купец Нечаев стригли деньги – 5 % с каждого рубля»³⁴.

Тем не менее, капиталы И.С. Хаминова помогли братьям значительно расширить свой бизнес, позволив стать в начале ХХ в. одними из самых богатых коммерсантов Сольвычегодска. В семье Хаминовых история как будто повторилась: более 40 лет назад благодаря вот так же унаследованным от дяди (характер родственных связей указан предположительно. – Н. Г.), иркутского купца П. Верхотина капиталам молодой приказчик И.С. Хаминов смог «встать на ноги», открыть собственное дело, а со временем превратиться в одного из крупнейших предпринимателей Сибири. Теперь же его деньги стали пружиной развития бизнеса сольвычегодских племянников. Однако масштаб деятельности оказался несравнимым: дети Василия Степановича и в начале ХХ в. оставались купцами 2-й гильдии. Унаследовав дело отца, Прокопий и Яков вели торговлю мануфактурными, кондитерскими и бакалейными товарами.

Не пользуясь такой славой, как в свое время Иван Степанович, сольвычегодские Хаминовы, тем не менее, в конце ХIХ – начале ХХ вв. были известны в Вологодской губернии. Интересно отметить, что в одной из своих повестей («Неуемный бубен», 1909 г.) А.М. Ремизов, отбывавший в начале ХХ в. ссылку в Вологде, упоминал о «хаминовских сладостях», а также «конфетах и пряниках», которые «накупал» его герой «у Хаминова».

Помимо ведения торговых дел, оба брата являлись достаточно крупными владельцами недвижимости в Сольвычегодске, занимались пароходным бизнесом. В 1910-х гг. каждому из них принадлежало по одному небольшому речному судну, причем пароход П.В. Хаминова назывался «Ангарец»³⁵.

Пожалуй, более предприимчивым оказался Яков Васильевич. На рубеже веков он имел в Сольвычегодске фотографическое ателье, им же была построена и первая электростанция, дававшая свет почти всему городу. В 1914 г. Я.В. Хаминов значился великоустюжским купцом³⁶.

О Засиме Васильевиче, брате Прокопия и Якова Хаминовых, также унаследовавшем долю капиталов, известно немного. Вероятно, он был младшим в семье и в момент получения наследства еще не мог распоряжаться им в полной мере. Нет сведений и о роде занятий З.В. Хаминова. По данным же сольвычегодских краеведов, Засима Васильевич Хаминов, прапорщик запаса, пал в бою под Перемышлем в 1915 г. Ему было 40 лет³⁷.

Унаследованные Прокопием, Яковом и Засимой капиталы И.С. Хаминова частично были переданы на различные филантропические начинания, главным образом, на содержание храмов и монастырей Сольвычегодска и его окрестностей: широкая религиозная благотворительность являлась глубоко укорененной семейной традицией этого купеческого клана.

Особым вниманием братьев пользовались церкви старинного Николо-Коряжемского монастыря, с историей которого была связана судьба Хаминовых начала XVIII в. Немалую лепту в строительство и украшение храмов Христофоровской пустыни, принадлежавшей Коряжемской обители, внес в свое время И.С. Хаминов³⁸. В 1886 г., вскоре после получения наследства, Прокопий Васильевич Хаминов вкладывает значительные суммы в ремонт Благовещенской церкви монастыря. В 1887 г. на его же средства была устроена сень с резьбою над ракою святого преподобного Лонгина, основателя Николо-Коряжемского монастыря, находившаяся в том же соборном Благовещенском храме монастыря³⁹.

Немалые суммы из наследственных капиталов жертвовали братья и в пользу Николаевской церкви с. Нюба. На средства П.В. Хаминова в 1889 г. был возобновлен и перекрашен иконостас, в 1890 г. переданы деньги в пользу находящейся при храме школы. Несколько сроков церковным старостой этого храма служил брат Прокопия Яков Васильевич Хаминов (1890-е – 1903? гг.), проводя текущий ремонт здания и его покраску (1895, 1903 гг.), укрепляя окна и устраивая «на свои средства» железные решетки (1899 г.). Немало денег давал Яков Хаминов и на содержание двенадцати сольвычегодских церквей. На благоустройство сольвычегодского Введенского монастыря в 1908 г. жертвовал (100 руб.) и его брат Засима Васильевич⁴⁰. С 1914 г. Я.В. Хаминов служил почетным блюстителем высшего начального училища в с. Ношуль (ныне – с. Ношуль Прилузского р-на Республики Коми). К этому времени за общественную и благотворительную деятельность Яков Васильевич был награжден двумя золотыми медалями, в том числе медалью «За усердие»⁴¹.

Не был забыт наследниками и приходской храм их родителей – Спасообыденная церковь Сольвычегодска. В 1892 г. купцы Хаминовы строят шатровую колокольню с переходом, а через семь лет – обширный двухэтажный придел с северной стороны⁴².

В то же время о пожертвованиях Прокопия, Якова и Засимы Васильевичей Хаминовых на иркутские храмы, благотворительные и учебные заведения города, связанные с именем И.С. Хаминова, ничего не известно. Имеются лишь сведения о том, что на средства сольвычегодской купчихи А.П. Хаминовой (личность не установлена. – Н. Г.) в течение 1889–1890 гг. вокруг иркутской Харлампиевской церкви была построена ограда с каменными тумбами и ажурной кованой решеткой по проекту иркутского архитектора В.А. Рассушина⁴³.

К концу ХIХ в. имена сольвычегодских наследников все реже упоминались на страницах иркутских газет, а об их деятельности в Вологодской губернии сведений не было. Иркутяне, современники событий «дележа» капиталов И.С. Хаминова, с грустью говорили о «промотанных» миллионах. Достаточно резко отзывался в начале ХХ в. о Хаминовых как «невежественных предпринимателях», которые «пропивают унаследованные ими от энергичных предков капиталы», публицист И.А. Шергин (1866–1930), знаток Русского Севера, сам уроженец Яренского уезда Вологодской губернии⁴⁴. Близко же знавший Ивана Степановича бывший директор иркутской гимназии С. Поротов в своих воспоминаниях писал: «Печальный конец труженика-миллионера, не успевшего распорядиться, как следует, умно, на доброе употребление, своим достоянием»⁴⁵.

Согласно материалам сольвычегодских краеведов, «после революции с предпринимательской деятельностью детям и внукам Хаминовых пришлось расстаться. Но все же они сумели получить образование – учительствовали, врачевали, воспитывали детей. Старший сын Прокопия Васильевича потянулся к земле, завел свое хозяйство. По его фамилии названа деревня в нынешнем Коряжемском сельском совете – Хаминово». Якову же Васильевичу после революции в отличие от других «городских богатеев» в благодарность за заслуги перед Сольвычегодском разрешили доживать свои дни в одном из построенных им домов. Шесть человек из рода Хаминовых погибли на фронтах Великой Отечественной войны⁴⁶.

Остается сказать лишь еще об одном наследнике капиталов Ивана Степановича Хаминова – купце Степане Хаминове (в 1885 г. проживал в Томске), сыне брата иркутского миллионера – Алексея Степановича. Об этом человеке известно немного, а имеющиеся сведения не лестны. Это о нем в начале 1885 г. «Иркутские губернские ведомости» писали: «Над наследниками И.С. Хаминова тяготеет какой-то фатум! Некоторых из них постигло сумасшествие…». Несколькими годами позже в уже упоминавшейся комедии-сатире на жизнь Иркутска середины 1880-х гг. «Золотая пшеничка» ему посвящены такие строки: «Племянник Ваш (речь обращена к И.С. Хаминову. – Н. Г.) – тот идиот, Он только пьянствует, а делом Лишь мог бы насмешить народ…».

Подтверждение этих характеристик мы находим в воспоминаниях дочери выдающегося ученого В.Ч. Дорогостайского (1879–1938), Евгении Витальевны: Дорогостайские и Хаминовы состояли в родстве по женской линии. Евгения Витальевна о С.А. Хаминове пишет: он «умел лишь тратить деньги и ко времени своей смерти значительную часть капиталов “пустил по ветру”. Оставшееся наследовала его жена, Анна Ильинична Хаминова, в девичестве Черных, любимая тетка Виталия Дорогостайского. Это была женщина сильная, умная, предприимчивая и довольно культурная»⁴⁷.

Что же касается Степана Алексеевича, то нами не найдено ни одного свидетельства его благотворительной или хозяйственной деятельности. Лишь в 1887 г. он вместе с супругой упоминается среди лиц, «предложенных в иркутской городской думе на должность членов попечительного совета женской гимназии И.С. Хаминова»⁴⁸.

В то же время А.И. Хаминова оказалась более активна на поприще общественной деятельности и благотворительности. Уже в 1886 г. она передала 500 руб. на «сформирование труппы и поддержание иркутского театра». В 1887 г., баллотируясь, как и ее супруг, в члены попечительного совета женской гимназии, И.С. Хаминова набрала больше голосов, чем все другие предложенные кандидатуры⁴⁹.

Когда и почему С.А. Хаминов заключил брак с дочерью нерчинского чиновника И. Черных, остается неизвестным, но уже в 1885 г. Анна носила фамилию мужа. Две другие ее сестры – Мария и Александра – были замужем, первая – за поляком-поселенцем, бывшим политкаторжанином Ч.С. Дорогостайским (М.И. Дорогостайская в начале ХХ в. держала в Иркутске писчебумажный магазин), вторая – за главным бухгалтером стекольной фабрики с. Тулун А. Серебряковым⁵⁰. В семье Хаминовых родились трое детей: дочери Зинаида (1888–1953) и Нина (1890 – ?) и сын Василий.

Сохранились две фотографии, предположительно, Анны Ильиничны Хаминовой, выполненные в иркутском фотосалоне П.А. Милевского в конце 1880-х – 1890-е гг. Одна из них ранее ошибочно была атрибутирована как портрет супруги И.С. Хаминова, Евдокии Ивановны⁵¹. Как известно, Евдокия Ивановна умерла в 1890 г. в возрасте 63 лет. С фотографии же, выполненной после 1889 г. (о чем имеются данные на паспарту), на нас смотрит молодая женщина.

И еще одна фотография заслуживает внимания. На ее обороте сохранилась надпись тонко заточенным карандашом: «Нюте. Лелею мысль о возвращеньи я в край родной с своей женой». С большой долей вероятности можно говорить, что автором этих строк являлся Степан Алексеевич Хаминов, а на самой фотографии он изображен рядом с Анной Ильиничной. Супруги стоят рядом в длинных накинутых на плечи богатых шубах. Снимок был сделан в Хабаровске, в фотосалоне Эмилия Францевича Нино, француза, человека интересной судьбы, авантюриста и предпринимателя, прибывшего в Россию в 1865 г. и открывшего в 1894 г. первое в Хабаровске фотоателье⁵². Ранее ошибочно этот снимок был атрибутирован как изображающий Ивана Степановича Хаминова с супругой⁵³. Однако, в 1894 г. минул 10-й год со смерти известного иркутского купца.

Предположительно, в середине 1890-х гг. Анна Ильинична переехала с детьми в Москву. Согласно справочнику 1901 г., она проживала в центральной части столицы, в Криво-Арбатском переулке, доме Шишеловой⁵⁴. Как пишет в воспоминаниях Е.В. Дорогостайская, для своих детей она признавала только «художественную» карьеру. «Девочки учились в балетной студии “босоножек” Ирмы и Айседоры Дункан, и одна из них стала балериной, а другая дочь и сын – актерами». В 1896 г. к себе в Москву она привезла и племянника, 17-летнего Виталия Дорогостайского, полагая, что в столице он сможет получить достойное образование. Однако, мечтая об изучении природы и Байкала, в 1897 г. Виталий вернулся в Иркутск.

Интересная деталь. «Завсегдатаем гостиной Хаминовой», как пишет Е.В. Дорогостайская, «был художник сибиряк В.И. Суриков», выполнивший в 1908 г. два портретных этюда старшей дочери Анны Ильиничны – Зинаиды, в то время студентки педагогических курсов Московского общества воспитательниц и учительниц⁵⁵.

К сожалению, о судьбе детей А.И. Хаминовой, внучатых племянников знаменитого иркутского купца, известно немного: Зинаида стала балериной-танцовщицей, а Нина – артисткой драмы. Ее фотографии с Е.Б. Вахтанговым, В.Л. Мчеделовым, артистами театров Омска, Рязани, Московского горняцкого театра сохранились в Российском государственном архиве литературы и искусства⁵⁶. Обе прожили долгую жизнь.

Оказавшись в Москве, Анна Ильинична старалась не терять связи с Иркутском, посильно участвуя в общественной и культурной жизни города. В 1910-х гг. она состояла в Обществе вспомоществования учащимся в Восточной Сибири, неоднократно жертвуя в его пользу. Безусловно, поддерживалась тесная связь с семьями ее сестер – Марии и Александры. Сохранились несколько поздравительных открыток 1910-х гг., отправленных Анной Ильиничной и ее дочерьми в Иркутск. Однако к этому времени носителей фамилии Хаминовых в городе уже не было⁵⁷.

Примечания