Зорино-Быково

Зорино-Быково — деревня в Иркутском районе Иркутской области, на Александровском тракте. Административный центр Усть-Балейского муниципального образования.

Зорино-Быково: общие сведения

Население: 226 человек (115 мужчин и 111 женщин) (2010 год).

Почтовый индекс: 664532.

В Зорино-Быково находился лечебно-трудовой профилакторий с закрытым режимом содержания (ликвидирован в 1992). Здесь проходили лечение ранее судимые хронические алкоголики. От ЛТП в настоящее время осталась пилорама.

Приложение. ЛТП в Зорино-Быково

В получасе езды от Иркутска по Александровскому тракту находится маленькая сибирская деревушка — Зорино-Быково, одна из тех, которых называют депрессивными, переживающими период социального заката. Все воспоминания о светлом застойном прошлом здесь относятся к тем временам, когда «градообразующим» предприятием для жителей села был лечебно-трудовой профилакторий — его развалины и сейчас можно увидеть, проезжая через деревню по тракту.

Единственное наследство ЛТП, и сегодня дающее работу и небольшие заработки жителям Зорино-Быково, — это пилорама, которая осталась на том месте, где раньше была промзона профилактория, место принудительной работы алкоголиков. До сих пор в селе осталось немало людей, которые работали в ЛТП кухарками в столовой, медсестрами в больнице, мастерами в промзоне...

ЛТП в Зорино-Быково был одним из четырех профилакториев Иркутской области — с самым суровым, закрытым режимом содержания, практически тюрьма общего режима. Здесь проходили лечение только ранее судимые хронические алкоголики. Место было для этого подходящим с самого начала. До того как организовали ЛТП, там была колония особого режима. Поэтому, в отличие от трех других профилакториев для обычных, бытовых алкашей, в Зорино-Быково он был обнесен забором с колючей проволокой, караульными вышками и нарядом прапорщиков-охранников.

Единственное отличие от зоны состояло в том, что на окнах пяти жилых корпусов не было решеток и пациентов вывозили на общественные работы, где они могли получать зарплату. Также их отпускали на мелкие работы по домашнему хозяйству по просьбе местных жителей. Три остальных ЛТП по форме содержания были обычными больницами — ЛТП-37 в Усолье-Сибирском, ЛТП-10 в Вихоревке и женский ЛТП в Плишкино.

Карательная советская медицина против алкоголиков

В дикие перестроечные годы было модно рассуждать о карательной советской психиатрии, под которую подпадало со всем прочим и принудительное лечение алкоголиков в ЛТП, — различного рода правозащитники усматривали в этом нарушение прав человека. Однако сами «жертвы карательной психиатрии» рассказывают о пребывании в ЛТП с легкой ностальгией.

Виталий Кручинин, проходивший лечение в Зорино-Быково в 1982—1983 годах, рассказал, что в ЛТП его отправили после того, как его мама написала заявление участковому. Виталий был запойным алкоголиком, нигде не работал, пропивал вещи из дома. Участковый написал ходатайство, и по решению суда его, как ранее судимого за тунеядство и мелкое воровство, направили на принудительное лечение в Зорино-Быково.

— Не все, кто лечился вместе со мной, попадали в ЛТП по решению суда. Тем, кто пришел на лечение добровольно, предприятие, на котором он работал, оформляло больничный лист и полностью его оплачивало, как по болезни, — вспоминал Виталий. — Некоторые этим пользовались, чтобы не быть уволенными за прогулы, — приходили после запоя к участковому врачу и брали направление на лечение.

Кстати, любой алкоголик знал, что действие лекарств против алкоголя нейтрализовалось слабым раствором соляной кислоты, который продавался за копейки в любой аптеке. Поэтому те, кто боялся быть уволенным, но бросать пить не желал, отправляясь на лечение, запасались пузыречком с соляной кислотой.

Кроме того, ЛТП относились не к департаменту здравоохранения, а к системе УИТУ — управлению исправительно-трудовых учреждений (ныне ГУИН), так что причислять профилактории к органам карательной психиатрии совершенно неправильно.

Алкаши с золотыми руками пили все, что горело

В пяти корпусах ЛТП одномоментно содержалось до пятисот человек. В Зорино-Быково содержались люди, которые ранее были судимы в основном за хулиганство, тунеядство, драки с нанесением увечий и мелкое воровство. Пятеро были судимы за убийство. Срок содержания в Зорино-Быково определял суд — обычно он составлял один-два года. Однако, как в любой тюрьме, в ЛТП работала комиссия по условно-досрочному освобождению. Срок могли скостить за хорошую работу, отсутствие нарушений режима и полный отказ от употребления алкоголя.

— Были умельцы, которые находили алкоголь и в самом ЛТП, — рассказал Николай Черский, проработавший замполитом в ЛТП с 1985 года до самого закрытия в 1992 году. — Они пили все, что содержало спирт: и очистители, и растворители, и одеколоны, и даже клей. Клей выливали в какую-нибудь емкость и взбивали обычной электродрелью. Плотная масса оседала на сверле, а в емкости оставался спиртосодержащий осадок. На территорию ЛТП они входили колонной через КПП, и там их досматривали, чтобы не пронесли водку, но и запах сразу чуяли — водочный запах, может, и не так ощутим, а суррогатами-то за версту несет. Контролеры их тут же отфильтровывали, отправляли ко мне, а я уже смотрел, простить или поместить в СИЗО.

Жители деревни вспоминают, что Зорино-Быково существовало за счет алкоголиков. Была работа в самом профилактории, а его пациенты за символическую плату — за чай и сигареты — делали в деревне любой ремонт: чинили телевизоры и холодильники, строили стайки, изготавливали мебель.

Свободно по деревне пациенты не ходили — только под конвоем. Их охраняла рота стоящего в Иркутске полка, но жили они с семьями в Зорино-Быково.

В деревне было запрещено продавать им водку в магазине — под страхом увольнения продавца, и платить водкой за работу на частных подворьях.

— Приходит ко мне старушка и просит: «Николай Антонович, у меня завалинка завалилась, помогите». Как тут не помочь? — рассказывает Николай Черский. — Я ей направляю четырех человек, но предупреждаю: «Наталья Ивановна, чаю им можете дать, сигарет купить, но если водкой расплатитесь — в следующий раз будете бригаду заказывать в Иркутске, за живые деньги!» В основном они брали натуроплату заваркой — на чифирь. А мастера были любого профиля.

Градообразующие алкоголики

Работать пациенты профилактория были обязаны. Работали они не только на промзоне ЛТП, где была пилорама, но и в соседних деревнях, и даже в Иркутске.

Была работа в «филиале промзоны» — у ЛТП была своя лесная деляна, где восемнадцать человек валили лес на нужды пилорамы. На промзоне делали вагонку, ульи и — по иронии судьбы — винные ящики.

Но больше пациенты ЛТП ценили работу на контрагентстких объектах, когда пациентов ЛТП заказывали целыми бригадами в соседних деревнях и в Иркутске. Они работали по десять человек в совхозах Горохово и Еловки. Их возили на работу в Иркутск: бригадами по полсотни человек доставляли на металлобазу и возили на разгрузку вагонов на торговом дворе железной дороги. Это считалось престижной работой — зарплата там была побольше, чем на промзоне, а из заработанного вычитали только за питание и обмундирование.

Но еще больше пациенты ЛТП ценили эту работу за другое: на промзоне работали под конвоем, за забором с колючкой. А главное, не было контактов с местным населением. Работая на контрагентских объектах, они всегда могли разжиться сигаретами и заваркой, обменивали на них мелкие поделки у местных, зарабатывали помощью по хозяйству.

При этом Николай Антонович подчеркнул, что содержались в профилактории в основном хорошие специалисты — столяры, плотники, телевизионные мастера.

— Это сейчас люди работают только за валюту. А тогда пригласил мастера, поставил ему бутылку — и все, в расчете. Так люди и спивались. У нас был мастер Толя Тулугура, отличный резчик по дереву, золотые руки. Он многим в деревне делал мебель, резные шкафы, фигурки и даже деревянную посуду.

Кроме того, ЛТП был единственным градообразующим предприятием деревни, там работало вольнонаемными около пятидесяти деревенских: в столовой, на складе, на производстве, в свинарнике, и почти половина из них — в медицинской части.

В ЛТП царили тюремные понятия

В отличие от других областных ЛТП у всех пациентов из Зорино-Быково был солидный уголовный стаж, поэтому с зоны они принесли свои порядки. Были свои мужики, блатные и авторитеты. Правда, отказаться от работы было невозможно, за это сразу запирали в ШИЗО, но были случаи, когда сидельцы устраивали подлянки: ломали пилы на пилораме, выводили из строя станки.

Как в обычной зоне, была в ЛТП своя оперчасть, в которой среди пациентов были свои агенты, так что администрация обычно была в курсе внутренней жизни зоны и ее конфликтов. Поэтому бунтов и голодовок почти не случалось.

Только раз был случай, когда в следственном изоляторе восемнадцать человек устроили бунт, захватили в заложники прапорщика — в поддержку двух авторитетов, которые посчитали, что их незаконно посадили в карцер прапорщики. В два часа ночи бунтовщики стали срывать решетки с окон скрученными простынями. Ответственный дежурный не стал поднимать дополнительные наряды, а просто открыл камеры и распустили бунтарей по отрядам.

А утром с двумя прапорщиками, приехавшими на смену ночному наряду, он прошел по отрядам, нашел троих зачинщиков и водворил их в карцер еще на десять суток дополнительно к прежнему сроку.

И только один раз в ЛТП случилось убийство. Один из авторитетов — Буйнов, по кличке Буня — проиграл в карты другому не менее авторитетному в ЛТП блатному и отказался отдавать долг. К нему заслали «торпеду», то есть молодого парня, который также проигрался в карты, а расплатиться не смог. За долг ему приказали убить Буню, и он выплатил долг сполна: Буня был убит четырьмя ударами заточки в горло и грудь.

Однако многие держались в стороне от тюремного сообщества. Художник Валера Шаргородский из Усть-Илимска попал в ЛТП после того, как в ресторане устроил пьяную драку и изувечил своего противника. Его хотели отправить в обычную тюрьму, но отстоял участковый, и Валеру направили на лечение в Зорино-Быково.

В ЛТП он бросил пить, рисовал наглядную агитацию и портреты всех желающих, а держался наособицу, все время проводя в подвальном помещении своей мастерской. Николай Антонович вспоминает, что, когда у него не было работы, он все время сидел с книжкой за кружкой чифиря, не лез ни в какие разборки. «Зачем мне это все? Я уже один раз в ресторане хорошо погулял, хватит», — говорил он в таких случаях.

Когда в 1992 году ЛТП по всей стране закрывались, всех пациентов профилактория в Зорино-Быково просто распустили по домам. В их трудовых книжках была сделана запись: «В связи с расформированием ЛТП из-под стражи освободить».

Большинство «выпускников» профилактория разъезжались по месту жительства, только пять человек остались жить в Зорино-Быково, обзавелись семьями. Сегодня все они уже умерли — это были люди глубоко больные вследствие многолетнего употребления алкоголя и спиртосодержащих технических жидкостей.

Кстати, в деревне говорят, что после ЛТП они уже не злоупотребляли алкоголем, хотя и не были абсолютными трезвенниками. Один из них, Николай Попов, работал в ЛТП бригадиром, женился на враче из санчасти. После расформирования он уехал с женой в Адлер, к дочери. Но умер, не прожив на новом месте даже года.

Еще в течение нескольких лет после этого Николай Черский встречал своих подопечных в плачевно-бедственном состоянии в Иркутске — на вокзалах и рынках. Часто они просили у него денег на еду. Вопреки мнению правозащитников об ущемлении прав человека во время принудительного лечения в ЛТП, расформированию профилактория в Зорино-Быково алкоголики были не рады больше всех.

«Наши алкоголики строили стадион «Динамо»

ЛТП в Зорино-Быково было расформировано в конце 1992 года. Про работу в профилактории рассказал его последний начальник Иван Кравчук, работавший в нем с 1976 года, а с 1983 года возглавивший ЛТП.

— Чем ЛТП в Зорино-Быково отличалось от других профилакториев?

— Это было ЛТП только для ранее судимых, и направлялись в него люди по решению суда. Однако нужно отметить, что содержание в ЛТП не засчитывалось как судимость и не заменяло собой отбытие срока за преступление.

— В ЛТП случались бунты?

— Особых конфликтов не было. Эта зараза пошла с центральных районов России, когда началась демократизация, и до нас тоже немного докатилась. Иркутские ЛТП считались одними из самых спокойных профилакториев. Например, когда в одном из московских ЛТП случился бунт, смутьянов разогнали, а часть пациентов переслали на содержание в Зорино-Быково. Неповиновения не было, всегда все проблемы решали сами, без привлечения внутренних войск.

— Где работали пациенты ЛТП?

— Надо сказать, что мы хорошо зарабатывали деньги и полностью себя окупали. Бригады бесконвойного содержания работали и в совхозах Зорино-Быково, и в других деревнях, расположенных поблизости, строили дома. А также работали на Иркутской чаеразвесочной фабрике, на кирпичном заводе, на мясокомбинате. В частности, наши подопечные строили стадион «Динамо».

— Побеги случались?

— Побеги были, но большая их часть пришлась на последние годы работы, когда началась перестройка. Тем, кто хорошо себя проявил на работе, давались отпуска, и в последнее время из них не возвращались в массовом порядке. Нам потом звонили родственники и жаловались, что наши пациенты снова начинали пьянствовать, дебоширить, из домов не выводились пьяные компании.

— Как вы относитесь к возрождению ЛТП?

— Та практика ЛТП, которая была в Советском Союзе, не полностью себя оправдала. Дело в том, что многих людей направляли к нам огульно. Таких было приблизительно процентов 20—25. В советские времена можно было неугодного человека объявить алкоголиком и отправить на принудительное лечение. Знаете, как бывало: поругается человек с начальником производства, а тот с помощью врачей составит ему заключение, подходящую характеристику, сделают направление в суд — и судья его направляет в ЛТП. Поэтому законодатели должны проанализировать ошибки, допущенные в прошлом.

Берт Корк. Иркипедия, 2008