Буряты, земледелие

Встретившись в ходе освоения Сибири с бурятскими племенами, русские об­наружили у них не только скотоводство, но и земледелие. Сообщения служилых людей свидетельствовали о том, что верхоленские, а отчасти и приангарские буряты знали земледелие, производя в небольших размерах посевы проса, гре­чихи, ячменя. Упоминания о земледелии у бурят имелись и в записках членов академических экспедиций XVIII в.

Необходимо отметить, что А.П. Окладников рассматривал бурятское земле­делие как реликтовое, как пережиток древней земледельческой культуры, неко­гда весьма развитой в Прибайкалье, остатки которой были обнаружены не толь­ко в археологических памятниках, но и в разрушенной ирригационной системе в долине Баргузина (Окладников. 1937. С. 291).

Можно связать бурятское земледелие с монгольским, но такая связь пред­ставляется маловероятной. Во-первых, монгольское земледелие испытало влия­ние китайской агрокультуры, которое трудно усмотреть в архаическом бурят­ском хлебопашестве. Во-вторых, между очагами бурятского и монгольского зе­мледелия лежала широкая полоса земли, охватывающая территорию нынешней Бурятии, где хлеб не сеяли вовсе (Залкинд. 1958. С. 173).

Потребность в хлебе, хотя и в минимальных количествах, имелась у всех ко­чевников, и она частично удовлетворялась за счет их собственного производст­ва. У бурят оно не только обеспечивало их скромное потребление, но и давало некоторые излишки, использовавшиеся для обмена.

О западных бурятах И.Г. Георги говорил, что они "не будучи, как другие, бо­гаты скотом, должны более, нежели живущие к востоку, пособлять сибирской овсянки, белой сараны, сердечной травы и прочее. Некоторые употребляют также и во весь год приготовленную из муки пищу, сиречь саломату, кашицу, пресные лепешки" (Георги. 1799. С. 24-25, 35). Буряты, живущие около Бала-ганского острога, начали заниматься земледелием в 30-е годы XVIII столетия. Как известно, у определенной части западных бурят существовали посевы гре­чихи и проса, однако более устойчивое земледелие, в основе которого лежали новые культуры, принесенные в Прибайкалье русскими (рожь, пшеница, овес), начинает развиваться в XVIII в.

И.Г. Георги сообщал: "Земледелием занимаются некоторые буряты около Иркутска и по Ангаре, вниз по течению. Приблизительно каждый третий и чет­вертый хозяин засевает несколько пудов ржи, яровой пшеницы и овса. Немно­гие обрабатывают по 5 десятин земли. Многие из добайкальских бурят по при­чине разных препятствий в скотоводстве от суровости климата и местоположе­ний совокупили оное с земледелием" (Георги. 1799. С. 37). По свидетельству М. Татаринова, "...около города Иркуцка, а особливо индийские, балаганские, тункинские братские и протчие много пашут пашни и сеют всякой хлеб и крупу" (Описание... 1958. С. 26).

В Забайкалье первые земледельцы появились в конце XVII в. Это были кре­щеные буряты, жившие на монастырских землях. Они освобождались от упла­ты ясака, получали от монастыря небольшие ссуды на обзаведение земледель­ческим хозяйством (семена, орудия производства).'

В 1792 г. к хоринцам прибыли доверенные чиновники императрицы Екате­рины II, чтобы "обучать ведению хозяйства", "...выделили из казны бесплатно семенное зерно ярицы, ржи, пшеницы, овса и ячменя, а также сохи, серпы и дру­гие и обучали и наставляли различным способам сеяния тех различных злаков. Так было положено начало сеянию хлеба" (Бурятские летописи. 1995. С. 83). В 80-90-х годах XVIII в. земледелием занимались 1200 хоринцев: в 1802 г. они привезли в Иркутск 15 000 пудов муки (Кудрявцев. 1940. С. 112).

Хлеб сеяли ежегодно, но посевы из-за холодов вымерзали. Вследствие это­го, в течение нескольких лет, невозможно было вырастить хлеб, и хоринцы по­несли большие убытки. Они обратились к властям с просьбой об освобождении их от сдачи гарнца (вид натурального хлебного налога). С 1817 г. население бы­ло избавлено от этой повинности.

В 1837 г. посевная площадь у хоринцев достигла 21 800 десятин. Распашка зало­гов и паров производилась одноконными сохами. Хлеб шел преимущественно на удовлетворение собственных потребностей. Небольшие избытки реализовывались в своем районе. В урожайные годы хлеб продавали в казну, вывозили на продажу в г. Верхнеудинск и другие места. Сеяла хлеб приблизительно третья или четвертая часть хоринских скотоводов. Земледелие стало проникать и к агинцам. В 40-х годах XIX в. в Агинском ведомстве запахивалось под ярицу от 1900 до 2600 десятин. По свидетельству Н. Бестужева, в 40-х годах земледелием занималась приблизительно четвертая часть бурят Селенгинского ведомства. Распространению хлебопашества у селенгинских бурят благоприятствовали природные условия, связь с верхнеудинским и троицкосавским рынками. Известно, что русские служилые освоили под по­севы большие территории в Забайкалье и принесли навыки выращивания зерновых культур, которые нужно было использовать в новых климатических условиях. Око­ло 50% из них "служили с земли". Совместная же служба рядовых русских и бурят­ских казаков не могла не содействовать сближению в хозяйственной деятельности. Через бурят-казаков земледельческая культура также проникала в бурятское об­щество. В 1833 г. здесь засевалось 4936 десятин ярицы, 63 десятины озимой ржи, 180 десятин пшеницы, 52 десятины ячменя. Ощутимо расширяется земледелие в первой половине XIX в. у кударинцев и баргузинцев.

Западные буряты, за исключением ольхонцев и тункинцев, превосходили за­байкальских в отношении темпов роста земледелия. В 1812 г. земледелием зани­малась приблизительно третья часть балаганских, идинских, аларских, кудин-ских бурят. Они имели удобные для земледелия местности по притокам Анга­ры – Иде, Осе, Уде, Унге. В 1816 г. из Идинского ведомства было доставлено в казенные места (Тельминскую суконную фабрику, Иркутский провиантный ма­газин и больницу) 11 000 пудов, а в 1817 г. - 80 000 пудов хлеба.

Земледелие среди других родов бурят получило небольшое развитие. Так, во 2-м ашебагатском роде, где все мужские души числились пахотными, на 190 бу­рят приходилось 130 десятин посева. А в первом харанутском роде на 180 чело­век приходилось всего 36 десятин, в курумчинском роде на 276 бурят - 36,5 деся­тин посева (Залкинд. 1970. С. 31).

В начале XIX в. предпринимаются попытки насадить земледелие админист­ративным путем среди ольхонских бурят. Но так как никакой реальной помощи они не получали, а природные условия не благоприятствовали развитию хлебо­пашества, то в 1831 г. было засеяно всего 95 четвертей ржи.

Особую роль в развитии хлебопашества сыграли буряты, принявшие пра­вославие, оседавшие в русских селениях. Монастырские вотчины в опреде­ленной степени содействовали распространению хлебопашества у бурят. В трех вотчинах Троицко-Селенгинского монастыря (Хилоцкой, Тимлюй-ской, Кударинской) в 50-70-х годах XVIII в. насчитывалось 529 душ крестьян, среди которых проживало 22 крещеных бурята, занимавшихся земледелием. В монастырские житницы поступали рожь, ярица, пшеница, ячмень, овес, го­рох, семя конопляное. На четырех мельницах мололи хлеб не только мона­стырский, но и крестьянский, казенный, для воинских гарнизонов, посадских людей. В 1750-1762 гг. в монастырские закрома засыпали от 15 до 20 тыс. пу­дов зерна, муки, крупы, толокна. Значительную часть хлеба употребляли в еду, часть обменивали на кожу, отдавали как натуральную плату за работу наемным крестьянам и бурятам, на посев, в ссуду водворенным крестьянам и т.д. В среднем в 1730 - начале 1760 г. монастырь продавал ежегодно более 2267 пудов хлеба.

Распространена была дача хлеба вперед за будущую работу в поле, особен­но "за жнитво", уборку и перевозку сена. Крестьяне, и прежде всего буряты, брали монастырский хлеб в самое тяжелое время: в январе-феврале, закабаляя себя на летние работы, которые стоили дороже выданных продуктов более чем в два раза.

В XVIII в. число крещеных Баргузинского ведомства, перешедших к земле­делию, было невелико по сравнению с Предбайкальем. После первой волны пе­реселения бурят в Баргузинскую долину с Верхней Лены еще в 40-х годах XVIII в. они лишь получили земельные угодья, определенные им селенгинским комендантом Якобием, и первые их робкие попытки хлебопашества еще нельзя назвать постоянным занятием.

Лишенный возможности, вследствие сокращения стад, продавать большое количество мясных продуктов, бурятский крестьянин ищет другой товар, кото­рый проложил бы ему путь на городской рынок. Постоянный дефицит в хлебе в Восточной Сибири, с одной стороны, и возможность использовать производст­венный опыт русского крестьянина - с другой, подсказывают ему решение.

Вероятно, упорное сопротивление агинских бурят и некоторых других групп забайкальских бурят переходу к земледелию отчасти объясняется тем, что их несравненно более значимая продукция скотоводства находила сбыт на местном рынке, а с прокладкой дорог получила доступ и в отдаленные места. Поэтому потребность в наличных деньгах удовлетворялась без ломки традиционного ти­па хозяйства. Такое предположение кажется тем более естественным, что сво­дить причины перехода к новому типу хозяйства лишь к осознанию полезности хлебопашества на примере русского земледельца, по меньшей мере, наивно. На западе оно было необходимо для удовлетворения собственных нужд, на востоке эта причина отсутствовала, ибо хлеб в рационе забайкальского бурята не играл существенной роли.

Судя по архивным данным Балаганского и Идинского ведомств, пионерами земледелия становились родовые начальники, к чему их всемерно побуждали власти. К земледелию переходила по преимуществу социальная верхушка улуса, располагавшая достаточной тягловой силой и иными экономическими возмож­ностями, необходимыми для развития новой отрасли хозяйства, а не неимущая часть улуса, полностью утратившая скот. Поэтому сам переход к хлебопашест­ву не мог улучшить положение бедняков. Хозяйства, имевшие мало скота, обыч­но не имели пашни. Тем не менее, росла запашка и в неимущих хозяйствах, уже не способных прокормиться за счет одного скотоводства. А потребность в деньгах, в которых нуждались представители всех социальных групп бурятского об­щества, способствовала развитию новой отрасли хозяйства.

В 80-х годах XVIII в. в Иркутске была создана должность экономии-дирек­тора, который должен был наблюдать за развитием земледелия среди бурят. Приемы земледелия бурятское население воспринимало от окружающего рус­ского крестьянства и своих соплеменников, ранее приступивших к земледелию. Рост же его вызывался необходимостью дополнительных ресурсов к скотовод­ческому хозяйству и увеличением спроса на хлеб на рынках Восточной Сибири. В донесении экономии-директору Деппину от 4 апреля 1786 г. главный шуленга Кудинского ведомства Хабтагай Бутуканов сообщал: "...абаганацкого роду брацкие Малан Имыкеев с товарищи, всего десять человек, прописывали, что имеют они хлебопахотную землю и сенных покосов с удовольствием, а по недо­статку их распахивают к посеву весьма малое количество, потому что имеется как лошадей, так и на посев семян и инструментов крайне малое количество..." В 80-х годах XVIII в. буряты Кудинского ведомства, плохо обеспеченные ско­том, "хлебопахотную землю втуне запустить не хотят, а желают распространить оную распашкой наиболее так, как и наилучшие крестьяне" (Сборник материа­лов... 1926. С. 2).

В 80-х годах XVIII в. буряты Иркутской губернии стали поставлять на ры­нок хлеб, хотя и в небольшом количестве. Первый буяновский род продал Ни­колаевскому винокуренному заводу 100 пудов ржи и ярицы по 26 коп. за пуд. По ведомости 1787 г. о посеве озимого и ярового хлеба, на 3430 ревизских душ всех кудинских родов приходилось 222 десятины ржи, 352 десятины ярицы, I6V2 десятины пшеницы, 6 десятин ячменя, 9 десятин овса. Впоследствии в этом ведомстве земледелием занималось около 3000 бурят. В 1791-1794 гг. посев ржи, яровой и озимой превысил 1000 десятин, в 1796 г. - перевалил за 1500 (Кудрявцев. 1940. С. 112).

С развитием земледелия связано широкое распространение в первой поло­вине XIX в. хлебозапасных магазинов. Наиболее ранние сведения о них в Запад­ном Забайкалье относятся к 80-м годам XVIII в. Учреждение экономических ма­газинов по Иркутской губернии относят к 1805 г., хотя они существовали и рань­ше, но их запасы были очень малыми и точных сведений, где они были, нет. По отчету Тарбагатайской приказной избы в 1783 г., запасные магазины были в Му-хоршибирской слободе и Малозаганской, Большезаганской, Шаралдайской, Ильчевской, Харитоновской, Харашибирской, Хонхолойской и Никольской де­ревнях. Бурятское население охотно пользовалось их услугами и впоследствии завело свои. В 1812 г. почти в каждом роде или улусе были заведены запасные магазины и амбары.

Начиная с 1813 г., по решению правительственных органов начали откры­вать экономические магазины среди хоринских бурят. С каждой души мужского пола заставляли производить сборы по 22 фунта гарнцевого хлеба и сдавать его на хранение в магазины, чтобы в них сохранялось зерно и на тяжелые годы за­сух и неурожая приберегалось продовольствие для людей. В 1840 г. в Иркутской губернии "в каждом мирском обществе есть экономический запасный магазин, откуда выдают крестьянам зерновой хлеб на посев... теперь во всей губернии считается 564 магазина, в них хлеба 2 714 670 пудов 30 фунтов" (История Сиби­ри. 1968. С. 367).

В Баргузинском ведомстве существовало 5 запасных магазинов, в которых в 1856 г. находилось 3820 пудов хлеба. В 50-х годах в Аларском ведомстве бы­ло 10, а в Балаганском - 24 экономических магазина (Кудрявцев. 1940. С. 159). В Ленском инородном ведомстве Верхоленского округа было 25 сельских экономических и 1 казенный магазин, действовало 12 водяных мельниц. Нуждаю­щимся ежегодно выдавались ссуды на посев с обязательным возвратом. Однако долги в магазины росли из года в год. В 1853 г. долги в сельские экономические магазины в Верхнеудинском округе составляли 81 707 четвертей*, а в Нерчин­ском — 28 226 четвертей. Это происходило отчасти от неурожаев хлеба, а также из-за неразвитости земледелия в Забайкальской области.

Население по рекам Онон и Хилок и поблизости от озер Еравны и Сакси оказалось не в состоянии выращивать хлеб, и, покупая гарнцевый хлеб для еже­годной сдачи в магазин, несло убытки. Они подали прошение, и по решению 1817 г. сдача хлеба в магазин была прекращена. Когда сборы гарнцевого хлеба стали большими и когда земледелие во всех местностях возросло, стало у хоринского народа 52, а у агинского - 3 магазина.

В правительственной политике распространения хлебопашества среди бурят наблюдалась большая противоречивость: с одной стороны, делались многочис­ленные предписания о расширении площади запашки, а с другой, немалая часть бурятского населения была вынуждена под давлением царской администрации покидать плодородные земли и перекочевывать в места, "единственно для ско­товодства пригодные".

К концу XVIII в. наблюдается упадок бурятского земледелия, вызванный тем, что с бурят стали брать оброк. Сокращение поставок хлеба и побудило ир­кутских администраторов принимать в самом конце XVIII — начале XIX в. меры для восстановления бурятского земледелия. Не подлежит сомнению, что уже к середине, а тем более к концу XVIII в., земледелие играет несравненно большую роль в бурятской экономике, чем столетием раньше. Бурятское население, пе­ренимая и постепенно усваивая от русских земледельцев приемы и навыки зем­ледельческого хозяйства, приобретало у них не только орудия, но и зерно. Поэ­тому в бурятском языке можно встретить целый ряд русских слов, обозначаю­щих хлебные и другие растения, сельскохозяйственные полеводческие орудия и другие слова, относящиеся к хозяйству: яровая рожь - яарса; ячмень - яшмен, ешмээн; ярица - яарса; пшеница - шениисэ; гречиха - гэршууха; просо - поросе; пороссо; овес - обеос; мякина - мехина; овин - обин; борона - борной; колесуха - колесууха; волокуша - булхаа; межа - муужа; сусек - шушээг; борозда - бураздаа; серп - сеэрпэ, шээрпэ; соха - сохаа. Предположительно, эти слова во­шли в бурятский язык в конце XVII - начале XVIII в.

Рост колонизации, развитие внешней и внутренней торговли, зарождение промышленных предприятий, увеличение населения в городах, особенно чис­ленности купцов, ремесленников, чиновников, необходимость продовольствия для ссыльнокаторжных и военных частей - все это повышало спрос на продук­ты сельского хозяйства. Эти же потребности вызывали у представителей цар­ской администрации Восточной Сибири стремление насаждать земледелие ад­министративным путем, оказывая давление как на русское, так и на бурятское крестьянство.

Сравнительно новой культурой был картофель. В начале 40-х годов XIX в. правительство стало административным путем внедрять эту культуру (первые опыты по разведению относятся к концу XVIII в.). В отчете по управлению Во­сточной Сибирью за 1859 г. указывается, что картофель и другие овощи разво­дятся как крестьянами, так и бурятами. Опыты по разведению огородных ово­щей делались повсюду с разным успехом, и употребление зелени постепенно распространилось даже между "инородцами" (ГАИО. Ф. 151. Оп. 1. Д. 146. Л. 93). В Забайкальской области давно существовали посевы конопли, которые увеличивались по мере роста потребления пеньки на Амуре.

Успехи земледелия у иркутских бурят особенно проявились в 40-е годы XIX в., когда продажа хлеба "за излишеством" стала повседневным явлением. В 1840 г. в Идинском ведомстве насчитывалось 10 586 жителей обоего пола. Площадь запашки составляла 19 361 десятину, то есть 1,8 десятин на душу. Уро­жай хлеба составил 3 090 872 пуда, из них на продажу пошло около 545 000 пу­дов, в ссуду роздано 33 608 пудов. За пятилетие с 1840 по 1845 г. посевы хлеба составили 79 709 четвертей, урожай - 244 732, посевы и урожаи картофеля - со­ответственно 2157 и 14 463 четверти. Доходы от продажи хлеба составляли 68 339 руб. серебром, частным порядком было продано 14-3 000 пудов на сумму 28 800 руб. серебром. Товарность земледелия, как видим, была высокой (Исто­рия Усть-Ордынского... 1995. С. 122).

Больших успехов в земледелии достигли жители Аларского и Балаганского ведомств. У аларских бурят в 40-х годах на душу населения приходилось более двух десятин пашни, у балаганских запашка превышала узаконенную губернато­ром Трескиным норму в одну десятину.

В 1840 г. аларские буряты с 18 820 десятин, занятых хлебом, сняли 316 180 пудов. За период с 1840 по 1845 г. было собрано 1 167 225 пудов хлеба. В среднем урожай составлял 233 114 пудов. За пять лет доход от продажи хлеба составил 244 369 руб. серебром, то есть почти 48 900 руб. в год (История Усть-Ордынского... 1995. С. 122).

В Балаганском ведомстве в 1840 г. под пашнями было 27 330 десятин. За 1840-1845 гг. было посеяно озимых 19-473 четверти, яровых - 81 630 четвертей и 37 115 гряд картофеля. Урожай озимого составлял сам-6, а ярового - сам-2,7. У балаганских бурят значительное количество хлеба также поступало на рынок. В 1840-1844 гг. казенные закупки составили 393 871 пуд, частным порядком бы­ло продано 961 694 пуда, всего на сумму 248 877 руб. 58 коп. серебром (История Усть-Ордынского... 1995. С. 123).

Значительную роль играло земледелие в Кудинском и Ленском ведомствах. В первом на душу населения приходилось свыше двух десятин пашни, во вто­ром - около 1,5. В Капсальском ведомстве в 1840 г. на душу населения приходи­лось 0,7 десятины. В самом малочисленном, Китойском ведомстве, где земли были "самые худые и бесплодные", на душу приходилось чуть более десятины, но урожаи были невелики (История Усть-Ордынского... 1995. С. 123).

В Ольхонском и Тункинском ведомствах земледелие не играло большой роли.

В Верхнеудинском уезде хоринские буряты засевали 20 478,1 десятины, селенгинские - 8478,75 десятины, кударинские - 720,5, баргузинские - 1012,5 деся­тины. Всего по Верхнеудинскому уезду на 30 681 душу было 30 690,3 десятины посева. В Нерчинском уезде население Агинской степной думы засевало 1990 десятин (Санжиев, Санжиева. 1999. С. ПО).

Забайкальские буряты первыми стали применять орошение пашен, а от них научились этому селившиеся там русские. В их посевах первое место занимала ярица. Наблюдались частые колебания урожайности, которая была ниже, чем у западных бурят. Некоторые бурятские хозяйства разводили картофель и ого­родные овощи (Санжиев, Санжиева. 1999. С. ПО).

Способы ведения хозяйства и орудия земледельческого труда во второй по­ловине XIX в. не претерпели серьезных изменений и в целом продолжали оста­ваться примитивными.

Главным и распространенным земледельческим орудием была деревянная соха, состоящая из рассохи с одной кривой оглоблей и прямым рогалем, двух сошников весом от 13 до 20 фунтов и деревянного отвала, очищаемого от земли при пахоте деревянной лопатой. Кроме сохи, для пахоты, главным образом для подъема "нови" и "разделки" залежей, в последней четверти XIX в. во многих районах Иркутской губернии употреблялась колесуха. От обыкновенной сохи колесуха отличалась тем, что иногда укреплялась на тележной оси с колесами, применяемой для облегчения труда пахаря, а также имела более тяжелый сош­ник (в 30 футов). Главное преимущество колесухи — быстрота и относительная глубина вспашки (Асалханов. 1963. С. 24).

В Забайкальской области, кроме сохи-рогалюхи и сохи-колесухи, пользова­лись более усовершенствованными орудиями местного производства — сабаном и плугом. Сабан обязательно "ставился на колеса" и имел вместо двух сошников один "сросшийся" сошник, называемый лемехом. Сабан (анзакан) был более приспособлен, чтобы бороздить землю, нежели срезать и переворачивать дерн, как это делалось плугом. В качестве тягловой силы буряты использовали рабо­чих быков зрелого возраста, от трех до восьми лет.

Другим почвообрабатывающим предметом была борона (дагнуул). Она также конструктивно отличалась от русской бороны. Ее прямоугольная ра­ма напоминала деревянную решетку с равновеликими квадратными ячейка­ми, образованными парными параллельными брусками. Располагаясь на не­котором расстоянии друг от друга, они при взаимном пересечении создавали гнезда, куда вставлялись основания массивных деревянных зубьев. Для при­дания необходимой прочности, их вместе с брусками связывали гибким таль­ником или нежными прутьями березы (Михайлов В.А. 1998. С. 47). Русские бороны того периода имели одинарные бруски, снабженные железными зубьями, крепеж которых осуществлялся путем их плотного вбивания в от­верстия на брусках.

К функционально однотипному с сохой прицепному орудию относится и так называемый балуур, устройство для раскатывания и измельчения навоза на паш­не или приусадебном сенокосном участке. Состояло оно из толстого бревна с проделанными по всей его поверхности продольными глубокими желобками или с насаженными на него продольными штырями - зубьями. Его приводили в движение конной или воловьей тягой, прокатывая поле или сенокосное угодье вдоль или поперек по несколько раз (Михайлов В А. 1998. С. 47).

После подготовки пашни к приему семян производился посев. Он осуществ­лялся вручную, равномерным разбрасыванием зерна из берестяного лукошка (бортого). Сеяльщик крепил его на грудь, перекидывая лямку через плечо. Он старался строго выдерживать ритм шагов, подчиняя ему плавные взмахи обеи­ми руками то в правую, то в левую сторону (Михайлов В А. 1998. С. 48).

Выращенный хлеб жали серпами (хадуур), которые мало отличались от рус­ских орудий. Только отсутствие зубцов на рабочем крае говорило об их местном происхождении. Бурятская коса (хажуур), в отличие от русской, была снабжена коротким косовищем, сильно изогнутыми вовнутрь, в сторону лезвия. Ряд сель­скохозяйственных орудий имел двойное применение: для сенокошения и для зе­мледелия - серп (баллур), коса (хажуур), грабли (тармуур), вилы (аса) и др. (Ми­хайлов В А. 1998. С. 48).

Сжатые стебли складывали аккуратными пучками, соломинка к соломинке, постепенно образовывался сноп (боодолго). Последние в конце рабочего дня ук­ладывали в суслоны - копны (бухал). Снопы составляли стоймя по пять-девять штук, устанавливая последний наверху.

 

По окончании жатвы снопы перевозились на хозяйственный двор, где их су­шили, готовили к обмолоту. Молотили двухколенными цепами молотилами (наншуур), в которых цеповище (длинная палка) и валек (короткая палка) соединя­лись кожаным вертлюгом.

Для просеивания обмолота, отделения зерна от плевы применяли широкие деревянные лопаты (модон хурзэ), которыми подбрасывали сырье вверх, и, ис­пользуя дуновение ветра, очищали хлеб от разного мусора.

Отсортированное зерно в дальнейшем шло на производство муки и круп. Для этого применяли разнообразные дробильные и мелющие устройства: ступы с пестами (yyp-нюдуур), ручная мельница-зернотерка (гар тээрмэ), конная мельница (морин тээрмэ), водяная мельница (уhан тээрмэ), ветряная мельница (hалхин тээрмэ).

Крупные ступы делали из ствола березы большого диаметра и снабжались массивными пестами в виде тяжелых чурбанов, подвешиваемых к противопо­ложному концу подвижного рычага, который приводился в движение руками или ногой. Опусканием свободного конца рычага обеспечивался подъем друго­го конца, чем достигалось измельчение либо снятие кожуры с зерна, насыпанно­го в ступу.

Ступы среднего и маленького размера снабжались небольшими деревянны­ми или металлическими пестиками. Эти орудия предназначались для повседнев­ного применения на кухне.

Зернотерки состояли из двух плоских круглых камней, накладываемых друг на друга. На верхнем камне (дээдэ шулуун) пробивали два отверстия: одно по-­больше — в центре круга — для засыпания в него зерна, другое поменьше — у са­мого края жернова — для закрепления в нем круглой ручки, приводящей его во вращательное движение. С целью улучшения помола, увеличения производительности труда на соприкасающихся плоскостях терок наносились точечные углубления, которые восстанавливали по мере истирания камней. На нижнем камне (доодо шулуун) вырубалась радиальная канавка, по которой в подстав­ленный сосуд стекала мука.

Размол зерна производился на мельницах. Конная мельница представляла собой относительно сложное стационарное устройство под навесом. Его мас­сивный жернов приводился во вращательное движение лошадью или волом. Водяные мельницы представляли собой аналоги русских и были двух видов: колесчатые, с наливным (или подливным) колесом, и мутовчатые, с четырех-лопастным валом. Колесчатые имели верхний и нижний "бой", для чего необ­ходимы были крупные реки. Мутовчатые мельницы строились на мелких реч­ках и действовали в сезон большой воды, то есть весной. О ветряных мельни­цах конкретных сведений нет, но, вероятно, они мало чем отличались от по­добных, бытовавших в Западной Сибири и в соседнем Алтае в XVIII-XIX вв. (Михайлов В А. 1998. С. 48-50).

Обработку полей и посев буряты производили весной и осенью. Весенняя вспашка была по существу повторной обработкой почвы после осенней. Она была составной частью паровой системы земледелия, существовавшей в XVIII в. по всей Сибири. В "Географическом словаре Российского государства" (1804) указывалось: "...на ровных и хлебопашенных местах сеют всякой ржаной и яро­вой хлеб, как то: рожь, ярицу, пшеницу, овес, ячмень, гречиху, горох, а некото­рые сеют просо и садят картофели, от которого посеву в плодородный год при­быль получают: ржи всемеро, ярицы вшестеро, пшеницы впятеро, овса вдесяте­ро, ячмень впятеро, гречихи, конопли и гороху вчетверо. Землю пашут сохою на лошадях и боронят по два раза, а некоторые и по три раза, и оставляют к пред­будущему году в парах, а потом те же пары пашут на другое лето, мая с 1-го чис­ла насевают всяким яровым хлебом, а заборанивают по три и по четыре раза, а кто однажды пашет, тот в урожай хлеб весьма с малой прибылью получает. Сей случай во многих местах сей губернии подал способ извлечь изобилие из недр бесплодных, а особливо здешние иноверцы, под присмотром правительства ны­не своим примером сие доказали, произнося сию умную пословицу: что не столь­ко роса, падающая с небес, сколько пот, текущий с лица, творит поле плодонос­ным" (Кудрявцев. 1940. С. 91).

Паровая система агротехники, основанная на отдыхе яровых пашен до полу­тора лет, нуждалась в двухпольной форме земледелия с периодической сменой возделываемых участков. Для них выбирались открытые солнцу равнинные ме­ста в долинах рек и сухих распадках. К этому подталкивали естественные суро­вые условия Прибайкалья с его обычными перепадами температур, поздними и ранними заморозками, частым дефицитом атмосферных осадков. Они способст­вовали и отбору наиболее жизнестойкой культуры - яровой ржи (хабарай хара тарпан), на долю которой приходилось свыше двух третей всех посевных пло­щадей (Михайлов В.А. 1998. С. 51).

Озимая рожь (намарай хара таряан) культивировалась по особой техноло­гии, с отдыхом пашни от одной осени до другой (один год) и засевалась на зиму, под снег. Для сохранения осенних всходов до наступления теплой весны подыс­кивались такие места, где выпадало много снега, не было сильных ветров, поч­ва прогревалась быстрее и т.д. Они, как правило, находились в лесу в виде не­больших полян, окруженных хвойными деревьями и защищенных от потоков холодного воздуха близлежащими горными хребтами.

Зяблевые вспашки под озимую рожь производились только при наличии, помимо ярового и озимого клина, третьего по счету обрабатываемого участка.

Налицо трехпольное земледелие, основанное на отдыхе пахотных участков до одного, полутора и более лет. Так как земля не в состоянии вечно плодоносить, то наступает момент, когда она теряет свою силу. Во избежание резкого паде­ния урожаев вводилась залежная или переложная форма землепользования, ко­торая сводилась к тому, чтобы вовремя вывести из оборота малопродуктивные поля, оставить их до полного задернения, на которое в условиях Прибайкалья требовалось от 8 до 25 лет (Михайлов В.А. 1998. С. 52).

Залежный прием эксплуатации пахотных участков был вынужденной ме­рой, призванной восстановить урожайность полей. Его действенность была ощутимее там, где имелись резервные площади, пригодные для сельскохозяй­ственного освоения. Но таковых даже на необозримых просторах Сибири на­ходилось не так уж и много. Каждый новый участок, вводимый в севооборот, не обходился без солидных материальных затрат, приложения огромных фи­зических усилий и времени. Отчасти поэтому залежная система не получила у бурят повсеместного распространения. Буряты применяли свою технологию облагораживания почвы, которая сводилась, во-первых, к обильному удобре­нию полей навозом (благо, его было, хоть отбавляй), во-вторых, к искусствен­ному орошению. Она позволяла практически постоянно, без залежных про­межутков, использовать одни и те же участки, лишь изредка меняя на них яро­вые на озимые и наоборот. С экономической точки зрения такая агротехника была прогрессивной, в известной степени опережавшей свое время (Михай­лов В.А. 1998. С. 53).

Навоз вывозился на поля зимой и ранней весной до таяния снегов. По мере впитывания влаги в почву, навоз равномерно разбрасывали по полю и размель­чали при помощи конного катка (балуур). Затем пашня распахивалась и борони­лась. Боронование повторялось многократно, не менее трех раз за посевной се­зон. Оно способствовало улучшению качества почвы и смешиванию удобрения с пахотным слоем, который достигал в среднем глубины 4 вершка (17,6 см). Вне­сение навоза, наряду с орошением, являлось универсальным средством увеличе­ния плодородия сельскохозяйственных угодий. Им в равной степени пользова­лись как для подъема урожайности пашен, так и для увеличения выхода сена с окультуренных угодий. В улусах появились мастера "по водопроводной части", которые брали подряды на устройство больших и малых каналов, на поднятие воды запорами и т.д.

Необходимо отметить, что искусственное орошение полей известно здесь еще с глубокой древности. Горный характер местности Забайкалья, множество поперечных падей рек и речек, примеры древних насельников края — все это зна­чительно облегчало устройство ирригации.

Большинство ирригационных сооружений, предназначенных для орошения пашен, были несложными. Наиболее распространенным типом оросительных сооружений считалась канава шириною около 1,5 аршина и глубиною от ³/₄ до 1 аршина. В некоторых местах были магистральные канавы, ширина которых достигала до 1,5 саженей, а глубина - 2 и более аршин. Длина таких канав была различной - до 10 и более верст (Асалханов. 1963. С. 32). Орошение пашен про­изводилось весною один раз и в редких случаях повторялось летом. Для полива устанавливалась очередь, а для наблюдения "за состоянием канав, плотин и за­пруд и за правильным распределением воды по очередям", а также для "разби­рательства могущих возникнуть при поливе споров" выбирались "поливные ста­росты", которые назывались у бурят дамал, усынэ, сабуха.

В Юго-Восточной Сибири культивировались из озимых только рожь (озимь), из яровых - рожь, пшеница, овес, ячмень, гречиха, просо, горох, полба, картофель. В незначительных размерах сеяли коноплю и лен. Наиболее распро­страненной культурой являлась озимая и яровая рожь. В Забайкалье, правда, площади под озимые не составляли даже 1%, так как озимая рожь "не выносит бесснежных и суровых зим". Преобладание ржи в значительной степени объяс­няется большим спросом рынка на этот хлеб. Золотые прииски, винокуренные заводы и интендантство предъявляли спрос именно на "ржаной хлеб".

В развитии земледелия буряты отдельных ведомств добились значительных успехов. Успехи были отмечены на первой публичной выставке, организован­ной в 1868 г. в Иркутске. Выставочная комиссия наградила многих бурят меда­лями и похвальными листами за хорошие образцы пшеницы, ярицы, ржи и овса, которые они культивировали на своих полях. Достижения бурят в развитии утужного хозяйства были продемонстрированы в 1896 г. на Всероссийской ни­жегородской выставке (Асалханов. 1959. С. 25, 33). Свидетельством высокого развития земледелия у бурят является участие идинского нойона И.И. Пирожкова в международной выставке по мукомольному делу в Париже в 1905 г., где жю­ри присудило предпринимателю, производившему паровые крупчатые мельни­цы, диплом и большую золотую медаль "за высокое качество произведений" (Асалханов. 1962. С. 152).

Основная причина слабого распространения заводских земледельческих орудий в крае заключалась в том, что "на месте их не производили и негде бы­ло их достать". Доставляемые из европейской части России и из Америки обхо­дились чрезвычайно дорого и к тому же они были доступны только тем хозяе­вам, которые имели связи с крупными купцами. В конце XIX в. и особенно в на­чале XX в. после проведения Транссибирской железной дороги получили рас­пространение усовершенствованные орудия заводского производства: косилки, механические грабли, плуги, молотилки, веялки. Среди бурят Иркутской губер­нии появились представители крупных европейских фирм, производящих сель­скохозяйственные орудия. Так, бурят Курумчинского ведомства Ханхасаев был представителем фирмы "Мак-Кормик", бурят Александров Хоготовского ве­домства — представителем фирмы "Осборн" (Асалханов. 1959. С. 29).

В первые годы советской власти сельское хозяйство велось по старинке. Да­же в Аларском и Боханском аймаках, областях с хорошими естественными ус­ловиями и являющимися развитыми в экономическом отношении, сохранялась двухпольная и отчасти трехпольная система земледелия. Но постепенно хозяй­ства выходили из состояния разрухи, в которой они оказались в годы граждан­ской войны и интервенции. Первые колхозы в Бурятии, в большинстве комму­ны, возникли в 1920 г. и объединяли преимущественно батраков и бедняков. В 1924 г. были созданы 4 коммуны, в 1925 г. - 6. В коммунах Аларского аймака, например, батраки составляли 15%, бедняки - 52%, середняки - 24%, зажиточ­ные - 9%. В 1924 г. появляются 7 первых сельскохозяйственных артелей. В 1925 г. их было 13, но пять из них просуществовали недолго. В 1925 г. возни­кло 3 товарищества по общественной обработке земли (ТОЗ). Увеличиваются посевные площади и валовой сбор зерновых культур. Наряду с количественным ростом происходили и качественные сдвиги. Все большее распространение по­лучали сельскохозяйственные орудия и машины. Однако потребности в сельско­хозяйственных машинах и орудиях были удовлетворены только на 50%. На по­лях появились первые тракторы и другие сложные машины. В 1926 г. в респуб­лике было 7 тракторов, в 1928 г. - 14.

Применение плугов, сеялок, зерноочистительных и уборочных машин оказа­ло влияние на некоторое повышение урожайности полей. Средняя урожайность

зерновых в 1926 г. составила 7,3 ц, в 1927 г. - 8,5 ц, в 1928 г. - 7,9 ц с гектара. Сни­жение урожая в 1928 г. произошло вследствие засухи в Агинском, Кяхтинском, Селенгинском и частично в Верхнеудинском аймаках. Но в целом урожайность полей была крайне низкой. Общая площадь посева составила 232 398 га, а вало­вой сбор составил 161,0 тыс. т; в 1928 г., соответственно, 277 044 га и 205,3 тыс. т. Хотя рост сельского хозяйства в целом превзошел довоенный уровень, но про­дукция зернового хозяйства составила 91%, а товарность - 37% довоенного уров­ня (История Бурят-Монгольской АССР. 1959. С. 226).

Советское правительство оказывало сельскому населению Бурятии разно­стороннюю помощь: бедняцким хозяйствам выдавалась семенная ссуда, а в не­урожайные годы и середнякам выдавалось семенное зерно.

2 декабря 1927 г. было принято решение о развертывании коллективизации сельского хозяйства и намечен план расширения и укрепления сети колхозов и совхозов. В 1928—1929 гг. во время хлебозаготовительных кампаний разверну­лась борьба с "кулаками" (богатыми и средними землевладельцами) по всей стране. Остро она проходила и в Бурятии. "Кулаки" саботировали заготовитель­ные мероприятия: сокращали посевные площади, стада, укрывали и уничтожа­ли хлеб и т.д. Для увеличения снабжения страны хлебом была разработана про­грамма социалистической реконструкции сельского хозяйства на основе ленин­ского кооперативного плана. В 1926 г. в Бурят-Монгольской АССР было 46 ма­шинных товариществ, объединивших 660 хозяйств, в 1928 г. - 169, объединив­ших уже 5199 хозяйств. Они сыграли большую роль в снабжении крестьян сель­скохозяйственными машинами и привитии навыков коллективного труда на ос­нове применения новой техники (История Бурят-Монгольской АССР. 1959. С. 236). В 1926 г. для осушения заболоченных низин и орошения безводных до­лин, для строительства дамб были созданы 2 мелиоративных товарищества (306 членов), в 1928 г. их стало 18 (6210 членов).

Удельный вес коллективизированных хозяйств в БМАССР в 1926 г. соста­вил 0,4%, в 1928 г. - 1,1%. Рост колхозного движения по районам шел нерав­номерно. В 1928 г. из 89 колхозов, имеющихся в республике, в Хоринском ай­маке не было ни одного, в Еравнинском, Закаменском, Кяхтинском, Мухоршибирском - по 1, Кабанском - 3, Агинском - 4, Баргузинском - 7, Тункинском - 8, Селенгинском - 9, Боханском и Эхирит-Булагатском - по 12, Алар­ском и Верхнеудинском — по 15. Колхозы были еще мелкими. В среднем на один колхоз приходилось 9 хозяйств с числом едоков 40 человек, в 1928 г. -13 хозяйств при 53 едоках. На 100 душ колхозного населения приходилось: по­сева — 69,7%, лошадей — 17,8 головы, крупного рогатого скота — 37,4 голов, овец — 31,8, свиней — 10. Маломощность колхозов объяснялась тем, что всту­пали в них тогда преимущественно батраки и бедняки (История Бурят-Мон­гольской АССР. 1959. С. 239).

Охват населения различными формами сельскохозяйственной кооперации неуклонно возрастал. Если к 1926 г, количество хозяйств, охваченных разными видами кооперации, составляло 30,5%, то к 1 октября 1929 г. оно достигло 62,1% к общему числу дворов.

В 1932 г. посевная площадь увеличилась на 100 тыс. га, достигнув 376,3 тыс. га. Коллективизация достигла 61,1%, охватив 66 811 крестьянских хо­зяйств (История Бурят-Монгольской АССР. 1959. С. 293). В Бурятии числилось 11 МТС с 238 тракторами, тракторными плугами и другими сельскохозяйствен­ными машинами. 37,7% посевной площади (108 тыс. га) обслуживали МТС (Ис­тория Бурят-Монгольской АССР. 1959. С. 294).

На протяжении 1934 г. во всех аймаках происходит укрупнение колхозов. Процесс укрупнения сопровождался переводом коммун на устав сельскохозяйст­венной артели, что должно было повысить материальную заинтересованность колхозников и способствовало бы росту производительности труда. На полях колхозов проводятся агротехнические мероприятия: правильный севооборот, посев протравленными семенами, подъем паров и зяби, прополка посевов.

К концу 1934 г. в колхозах находилось 73,8% крестьянских хозяйств, в них было сосредоточено 91,2% всей посевной площади республики. Неуклонно рас­ширялась техническая база колхозного производства, основу которой в то вре­мя составляли МТС. Их количество с 11 в 1932 г. увеличилось до 29 в 1935 г. Воз­росла и мощность тракторного парка. В 1932 г. в Бурятии было 238 тракторов, в 1935 г. - 1010. Мощность тракторов составляла тогда 18 000 л.с. Появились гу­сеничные тракторы. В 1935 г. в сельском хозяйстве впервые работали 22 ком­байна. Уровень механизации по отдельным видам работ был неодинаков. Так, по пахоте он составил 75%, молотьбе - 52,7%, боронованию - 32%, посеву -19,5%, косовице - 20% (История Бурят-Монгольской АССР. 1959. С. 327).

Развернулось освоение новых земельных угодий в бассейне р. Селенги, про­изводилось осушение Кабанских и Мухинских болот. Оросительные системы, сооруженные в Баргузинском аймаке (Тунгенская и Караликская), убеждали в огромной пользе орошения полей.

К 1938 г. в колхозах состояло 91,6% всего числа крестьянских хозяйств. 23 МТС обслуживали 360 колхозов и 78,6% посевных площадей (История Бурят-Монгольской АССР. 1959. С. 416). Повышение продуктивности полеводческого хозяйства колхозов зависело от уровня механизации работ, от эффективности использования техники. В 1938-1941 гг. в республике ежегодно создавались по 2-3 новых МТС, ввозилось до 200 тракторов, по 100-200 комбайнов, 300-400 тракторных плугов, борон, культиваторов и другого сельскохозяйствен­ного инвентаря (История Бурят-Монгольской АССР. 1959. С. 428).

При расширении посевных площадей, особенно в 1942 г., урожайность, как зерновых, так и других сельскохозяйственных культур за военные годы снизилась. Кроме того, к концу войны посевная площадь сократилась. Сниже­ние урожайности и сокращение посевных площадей объясняется уменьшени­ем числа трудоспособных колхозников, тракторов, рабочих лошадей. Увели­чение нагрузки и сокращение механизации работ приводило к невыполнению плана важнейших агротехнических мероприятий (подъем пара, вспашка зя­би), а в некоторых колхозах к затяжке сроков сева, что крайне отрицательно сказывалось на урожайности сельскохозяйственных культур. В 1944 г. ко всем этим обстоятельствам добавились исключительно неблагоприятные метеоро­логические условия.

За счет распашки целинных и залежных земель расширялась посевная пло­щадь. В 1950 г. она составляла 417,4 тыс. га, в 1960 г. - 638 тыс. га. В 1950-е го­ды проводилась большая работа по укрупнению мелких колхозов и образова­нию многоотраслевых хозяйств. В 1959 г. в республике насчитывалось 229 кол­хозов и 8 совхозов, в 1965 г. соответственно 81 и 35. С 1957 по 1976 г. 112 колхо­зов были преобразованы в совхозы. К 1965 г. все основные полевые работы (па­хота, сев, уборка зерновых и силосных культур) были механизированы (История Бурятии в вопросах и ответах. 1992. С. 79). Урожайность зерновых культур со­ставляла 8,5 ц с га, в 1961-1965 гг. - 8,4 ц с га, в 1966-1970 гг. - 9,1 ц с га. Около 362 га пашни были подвержены водной и ветровой эрозии. С конца 1950-х годов начинает осуществляться программа мелиорации земель. Однако, ороситель­ные системы были примитивными.

В 1970-1980-е годы все пригодные для пахоты естественные луга и пастби­ща были преобразованы в пашню. Если в 1950 г. посевная площадь составляла 417,4 тыс. га, то в 1985 г. - 800,8 тыс. га (История Бурятии в вопросах и ответах. 1992. С. 98). В 1978 г., крайне неблагоприятном по погодным условиям, ряд кол­хозов и совхозов вырастили на орошаемых и осушенных землях сравнительно неплохой урожай зерна (до 17,5 ц/га), картофеля (до 143 ц/га), овощей (до 457 ц/га), кормовых культур (до 175 ц/га). На 1 января 1981 г. в парке колхозов и совхозов насчитывалось 9 426 тракторов, в том числе 571 марки К-700, 3 021 зерновой комбайн и 4 454 грузовых автомобиля. Тем не менее, в ряде хо­зяйств республики ремонтная база находилась не на должном уровне, отсутство­вали условия для проведения осенне-зимнего ремонта техники. К середине 80-х годов XX в. все резервы экстенсивного развития отрасли были исчерпаны. Не­обходимо было срочно решать проблемы повышения продуктивности земли, рационального использования сельскохозяйственных угодий.