Всем иркутянам и многочисленным гостям, посещающим Иркутск, хорошо знакомо это легкое, стрельчатое, словно стремительно взмывающее ввысь здание католического храма, расположенное в самом сердце исторического центра столицы Восточной Сибири. Старожилы по традиции издавна называют его «польским костелом». Такое не вполне верное в терминологическом смысле название (к его сущности мы вернемся чуть позднее) настолько повсеместно привилось, что перекочевало даже в некоторые посвященные Иркутску популярные издания, альбомы, на видовые открытки и т. д. Большинство местной общественности осведомлено о том, что «польский костел» связан с историей политической ссылки поляков в Сибирь до революции, а кому-то из них, вероятно, известны и еще какие-либо отдельные подробности, относящиеся к этой истории.
На период от начала 1990-х гг. пришлось появление нескольких публикаций на тему иркутского костела1. Однако с сожалением приходится признать отсутствие в выполненных работах какой-либо скоординированности либо постановки четких и научно обоснованных целей изучения данной оригинальной, содержательной и важной в историко-культурном отношении темы. Между тем, объективно оценивая сложившуюся историографию темы, следует прийти к заключению, что история иркутского костела совершенно не осмыслена специалистами на должном системном научном уровне и излагается подчас лишь как несложный перечень отдельных дат и событий. Настоящий очерк представляет собой первый целенаправленный исторический обзор, в котором рассматривается только один конкретный аспект темы, обозначенный в заглавии очерка. Он раскрывается на достоверной источниковой основе — по целому ряду различных выявленных автором документальных материалов, дополненных сведениями из давно уже ставших библиографической редкостью печатных изданий.
С первой четверти XIX в. в Иркутске существует здание римско-католической приходской церкви, или костела. Именно так официально именовался иркутский католический храм в рассматриваемую эпоху. В его названии нередко употреблялось также и польское слово «костел», само по себе обозначающее «польский католический храм». Потому словосочетание «польский костел» — явная тавтология. К тому же не следует забывать, что, хотя волею исторических обстоятельств поляки и преобладали в числе прихожан католического храма в Иркутске, среди последних были также католики — представители других национальностей: литовцы и французы, итальянцы и определенная часть немцев и т. д.
На том месте, где сейчас находится каменное здание костела, первоначально располагалось деревянное, сгоревшее во время большого иркутского пожара 1879 г. Основные обстоятельства и этапы истории его сооружения и последующего существования не получили до сих пор надлежащего полного освещения в доступной современной русскоязычной литературе, касающейся Иркутска. Не восполняют в полной мере этот пробел и сохранившиеся до настоящего времени документальные источники Иркутского гособлархива. Между тем, как нам удалось установить, рассматриваемый сюжет хорошо отражен в материалах специального обсуждения в 1825 г. в Комитете министров Российской империи вопроса о создании и содержании католических церквей в главных центрах Западной и Восточной Сибири — Томске и Иркутске2.
История возникновения иркутского католического храма восходит к первым годам XIX в. и находится в непосредственной связи с проникновением в Сибирь в указанный период священнослужителей католической конфессии «первоначально для поселений, составляемых из ссыльных». В «Высочайше конфирмованном докладе» (от 29 июня 1806 г.) даже было постановлено, «чтобы люди, одну веру исповедующие, поселяемы были вместе». В 1806 г. по Высочайше утвержденному штату назначено было для Иркутской и Томской губерний три римско-католических священника. Позднее сибирский генерал-губернатор И.В. Пестель (отец известного декабриста П.И. Пестеля) «соединил с сим предметом другое предположенье; испросил, чтобы число римско-католических священников было увеличено». «Вызывая в Сибирь монахов иезуитского ордена, он надеялся, что иезуиты будут там полезны для воспитания юношества, а также в политических сношениях с Китаем, где сей орден имеет своих миссионеров». По его ходатайству с 1811 г. вместо прежнего числа трех было назначено шесть католических священников-иезуитов с постоянным пребыванием в городах Иркутске и Томске3.
В 1812 г. генерал-губернатор Пестель возбудил ходатайство «о построении для иезуитов церкви в Иркутске». Но в результате «сношения» по этому вопросу министра Духовных дел и народного просвещения с Министерством внутренних дел последнее не сочло возможным выделить на эту цель казенные средства по своему ведомству. Основными причинами отказа петербургскими властями И.В. Пестелю в представленном им запросе явилось, во-первых, весьма незначительное для функционирования самостоятельного католического храма число католиков, проживавших в рассматриваемую пору в регионе, административно подчиненном Иркутску4. Как отмечается в ином месте той же официальной переписки по данному поводу, «из 20289 душ поселенцев, водворенных в Иркутской губернии, находилось католиков в разных местах сих поселений не более 217-ти душ, считая и женский пол, и детей». Во-вторых, МВД подчеркивало тот довод, что и «для поселенцев господствующей (т. е. православной. — Б. Ш.) веры, водворенных и водворяющихся в таком великом количестве, казна не могла построить церкви ни в одном поселении, ни содержать для них особых священников, кои для исправления треб наряжаются из селений старожилов»5.
В своей основе идея губернатора Пестеля осталась неосуществленной, поскольку в 1820 г. иезуиты оказались удалены из России, включая и Сибирь. Характерно, между прочим, что рассматриваемый период был непосредственно связан с реформаторскими идеями молодого российского императора Александра I. Последние и вызвали на непродолжительный срок усиление в русских правительственных кругах тенденций относительной конфессиональной либерализации и филокатолических настроений. В свою очередь, это дало толчок к росту общин поляков, немцев и других западноевропейцев, которые создавали католические приходы и храмы в различных центрах России, включая и Сибирь.
Однако в последующую пору данная ситуация получила резко критическую оценку в духе возобладавшей традиционно-ортодоксальной доктрины русского царизма, отождествлявшей его абсолютную самодержавную власть с органическим оплотом истинной православной веры (включающим национальное политическое устройство, русскую духовность и культуру) против разлагающего влияния Запада и «латинства», т. е. католицизма.
Именно с таких позиций отечественный исследователь истории иезуитов в России и одновременно православный священнослужитель расценил впоследствии их деятельность в Сибири. Он усмотрел в ней своеобразное прикрытие показными цивилизаторскими намерениями реальной прокатолической пропаганды в местной сибирской (в том числе и инородческой) среде. По мнению указанного исследователя, для усиления своего влияния в Сибири, иезуиты использовали то обстоятельство, что генерал-губернатор Пестель много лет «управлял Сибирью без всякого контроля», издалека, из Петербурга, передоверив всю непосредственную местную власть печально известному иркутскому губернатору Трескину (как метко выразился тот же автор, «Пестелем из Сибири управлял иркутский губернатор Трескин»). Наконец, согласно утверждению все того же разоблачителя происков иезуитов, их «первою заботою <...> было завести латинскую церковь в Иркутске, чтобы сгруппировать около нее латинско-польский элемент сибирского народонаселения»6.
После удаления иезуитов число католических священников, присланных взамен в сибирский регион из монашеского ордена бернардинцев, было сохранено прежним. На их содержание казной ежегодно отпускалась определенная сумма - 5250 р. В том числе было выделено и «500 р. на наем дома для римско-католических монахов в Иркутске». Однако уже через несколько лет Комитет министров отметил, что ни просветительных, ни дипломатических проявлений деятельности «нельзя ожидать от Бернардинов, кои и в самых западных губерниях содержат только низшие училища для поляков и не имеют в своем ордене людей, отличающихся просвещением»7 .
Вновь вопрос о сооружении католической церкви в Иркутске был поднят уже в 1825 г. тогдашним генерал-губернатором Восточной Сибири А.С. Лавинским. И хотя количество лиц католического вероисповедания в Иркутской губернии по-прежнему было невелико (достигая «400 душ», в основном ссыльных «в разных местах поселения», из которых в самом Иркутске находилось «не более 120 душ»; при этом был достаточно неординарным сам состав католической диаспоры8), а центральная администрация по поводу финансирования католического храма в столице Восточно-Сибирского генерал-губернаторства придерживалась прежней негативной позиции, на сооружение католического храма стали поступать довольно значительные частные пожертвования. Одним из главных меценатов в указанном строительстве явился граф Юлий Помпеевич Литта (1763—1839). Выходец из Италии, выдвинувшийся еще при Павле I, деятель Мальтийского ордена и крупный царский сановник, он вместе ее своим братом, кардиналом I папским нунцием Лаврентием Литта, относился к ключевым фигурам в сфере католической деятельности в Российской империи9.
В ходе обсуждения данного вопроса в Комитете министров (в феврале 1825 г.) среди прочего упоминалось и любопытное предположение о том, «что устроение в Иркутске римско-католической церкви будет содействовать к привлечению туда людей сего исповедания с капиталами и полезною для того края промышленностию. В сих видах правительство устраивало церкви католические и лютеранские и содержит духовенство сих исповеданий в портовых городах»10.
Но в конечном счете Комитет министров сделал заключение о том, что он «не находит надобности добавлять какую-либо сумму от казны», поскольку «на построение в Иркутске римско-католической церкви собрано уже добровольными приношениями 4 т[ыс]. р. и сверх того обещано Обер-Гофмейстером графом Литта 10 т[ыс]. р., коль скоро постройка церкви будет там начата. Комитет полагал целесообразным «предоставить Главноуправляющему духовными делами иностранных исповеданий выбрать для сей церкви небольшой план и фасад, так, чтобы постройка оной стоила не дороже 16 или 18 т[ыс]. р.», а затем разрешить приступить к ее осуществлению. Тогда же было сокращено и число католических священников: в Иркутске до двух с двумя причетниками, а в Томске, соответственно, — до одного с одним11.
Между тем, как сообщал в МВД 10 августа 1825 г. генерал-губернатор Ла-винский, в Иркутске уже «с начала весны сего года» осуществлялось строительство католического храма под названием, совершенно немыслимым с богословской точки зрения,– «во имя Вознесения Божией Матери» («Niebowziqcia NajSwiqtszej Panny», так дословно значится в оригинале документа. — Б. Ш.) «соответственно преднамерению жертвователей»12. Согласно цитируемому документу, к началу августа 1825 г. постройка была «возведена уже до кровли», а к концу сентября того же года должна была оказаться «в наружном виде совершенно отделана»13. «И как со стороны казны в пособии на сию постройку отказано, — отмечал генерал-губернатор Лавинский, - теперь для приведения оной к окончанию во всех частях, особенно же во внутреннем украшении и для приобретения необходимой для церкви утвари, остается одно средство: убедить жертвователей сделать еще некоторые приношения, от которых, без сомнения, они и не откажутся, зная, что желание их исполнится в точности». Исходя из сказанного, генерал-губернатор ходатайствовал об утверждении уже осуществляющегося плана строительства храма без каких-либо изменений. С доводами Лавинского согласился тогдашний главноуправляющий делами иностранных исповеданий и министр народного просвещения А.С. Шишков, «не нашедший ни повода, ни возможности останавливать достройку оной церкви»14.
Так выглядит в отражении документов начало сооружения римско-католического костела в Иркутске. По приблизительным данным, приведенным в тех же источниках, стоимость строительства по проекту жертвователей составляла «не менее 25 000 р., кроме 3 000 р. ...на покупку избранного для сей церкви приличного места, принадлежащего ныне частным лицам»15. Уже цитировавшийся нами обширный отечественный труд об иезуитах в России является едва ли не первой печатной монографией, где приводятся довольно конкретные сведения, касающиеся иркутского костела, по официальным источникам из архива римско-католической коллегии. Как пишет автор упомянутого сочинения, «построена была на городской площади (Иркутска. - Б. Ш.) во имя Успения Богородицы особенная для латинских жителей Иркутска церковь. Место для церкви куплено было у иркутского купца Зубова и мещан Сухановых16. Церковь с пристроенными к ней с обеих сторон флигелями для квартир священников имеет квадратную фигуру и занимает 64 кв. саж. Фундамент под церковью и кельями каменный, а стены деревянные, обитые досками. Образ Успения Божией Матери с вызолоченными рамами пожертвован графом Литою»17. Таким образом, католический храм в Иркутске, сооружавшийся по «доставленным от графа Литта» «плану и фасаду, начертанным частными лицами, добровольно жертвовавшими на таковое построение»18, был деревянным, на каменном фундаменте, с портиком главного фасада, выдержанным в стиле классицизма.
Документально засвидетельствованы произведенные в 1836—1837 гг. «необходимые исправления» костельного здания, «переноска флигеля и постройка деревянных бани и вновь предполагаемых служб». После определенной переписки по этому поводу с «основателем церкви» графом Ю.П. Литта последний передал в мае 1837 г. 2300 р. на «окончательную уплату по контракту» за совершение указанных строительных работ19.
Описавший свое пребывание в Иркутске на рубеже 1830 —1840-х гг. польский политссыльный Ю. Ручиньский коснулся при этом и впечатления о костеле. «Небольшой деревянный костел содержался неплохо, — свидетельствует мемуарист. - Учредителем его был граф Литта... Он оставил фонд, которым костел содержится до сих пор. По обе стороны большого алтаря есть двери, ведущие, подумал бы каждый, в ризницу, в то время как они ведут прямо в квартиры и комнаты ксендзов. Это вещь неуместная, но в Сибири нельзя требовать многого»20.
Исчерпывающее представление о возведенном в 1825 г. деревянном здании римско-католического костела и о вносимых в его первоначальный облик последующих архитектурно-строительных изменениях дает весьма содержательный документ, составленный 30 лет спустя новым в тот момент настоятелем костела (к исполнению обязанностей в данной должности он приступил реально в октябре 1855 г. и был официально утвержден в этом звании в июле 1856 г.21) отцом Кшиштофом (иногда в русифицированной форме его имя подавалось как Христофор) Швермицким (в более редких случаях фамилия его писалась и через букву «н»). В так называемом «Донесении» К. Швермицкого в Могилевскую римско-католическую духовную консисторию (от 10 декабря 1856 г.) подробно освещается содержание осуществленных усилиями этого настоятеля в указанном году капитального ремонта и частичной перестройки существенно обветшавшего в рассматриваемую пору деревянного строения храма.
Из упомянутого «Донесения» К. Швермицкого следует, что в указанный период было «произведено главнейшим образом следующее:
1-е. Внутренность церкви увеличена в длину на третью часть прежнего своего пространства. Это достигнуто следующим образом: стена, отделяющая церковь от сеней, над которыми расположены хоры, вырублена, а прежние сени соединены теперь с церковью, отделяясь теперь от главного пространства колоннами, поддерживающими хоры; взамен же уничтоженных таким образом сеней открытый портик перед главным входом забран новым срубом, чрез что образовались новые закрытые сени с лестницею на хоры.
2-е. Церковное здание (состоящее из церкви в два света с пристроенными с обеих длинных сторон кельями в один этаж) было до сих пор обшито досками, каковая обшивка приходила в совершенную ветхость; ныне же все здание выштукатурено и заново в несколько раз отбелено; карнизы, а на главном фасаде пилястры, фронтон и другие украшения отделаны алебастром. Сверх того, главный фронтон украшен новым резной работы вызолоченным сиянием, главные двери украшены наличниками, и на; ними помещено бронзовое итальянской работы распятие, а между фронтоном я дверью в плоской нише на главной стене будет помещена надпись: "Бог – наша защита и сила"22. ...Крыша на церковном здании перекрыта заново, нал главным фронтоном поставлен новый деревянный, обшитый белою жестью крест, а над алтарем вновь сооружена маленькая колокольня с крестом нал оною.
3-е. ...Во всем церковном здании (заключа[ющем] в себе церковь и 8 комнат) возобновлена внутренняя штукатурка.
4-е. В самой церкви, которая до сих пор была холодна и не отапливалась, сделан черный пол и устроены голландские печи, отапливающие совершенно церковь даже в 30-градусные морозы. Старые печи в комнатах все переделаны».
Далее перечислялись многие иные частные ремонтные операции и обновления в иркутском костеле, как то: переборка полов и потолков во всем здании церкви, обновление балюстрад перед алтарем и на хорах, снабжение всех дверей, окон и печей в здании «новыми медными приборами», отделка заново всех лепных и столярной работы украшений храма, обивка всего пола до пресвитерии зеленым сукном, а в пресвитерии — красным. Наконец, говорилось о том, что «все образа и рамы исправлены, отчищены и вновь покрыты лаком; старый существующий доселе алтарь - по возможности отчищен... и поставлен лишь на время; к празднику же Воскресения Христова будет готов новый, заказанный по распоряжению комитета (учрежденного при Иркутской римско-католической церкви. — Б. Ш.)23 алтарь с позолотою и краскою».
«Таким образом, — подытоживал К. Швермицкий свой отчет о перестройке костела, — церковное здание, упадавшее с каждым днем от крайней ветхости, вновь возобновлено, и теперь прихожане посещают теплую, чистую и просто, но со вкусом отделанную церковь, а я, со своей стороны, возношу теплые моления ко Всемогущему творцу, да продлит он благоденствие сей церкви на многие лета». 25 ноября 1856 г. состоялось «открытие вновь возобновленной церкви и первое в оной отправление богослужения», совершенное К. Швермицким «в ассистенции трех проживающих в Иркутске священников» и в присутствии «исправляющего должность генерал-губернатора Восточной Сибири» К.-Б. К. фон Венцеля, «начальника Иркутской губернии» П.И. Какуева и «многих почетных должностных лиц»24.
О дальнейшей эволюции деревянного здания костела свидетельствует большая корреспонденция, в ноябре 1869 г. собственноручно направленная ксендзом К. Швермицким из Иркутска в выходивший на польском языке журнал «Католическое обозрение» и опубликованная в нем. В настоящем очерке из всего текста отметим лишь несколько фрагментов, касающихся состояния здания храма на описываемый период.
«Деревянный иркутский костел, построенный в 1825 г., оштукатуренный внутри и снаружи только в 1856 г., кроме одного большого алтаря очень простой и грубой структуры и нескольких живописных полотен, также грубого письма, никакими иными украшениями не обладал; поэтому интерьер костела выглядел слишком бедно и, более того, не эстетично.
Только в прошлом (1868. — Б. Ш.) году по моей инициативе и при помощи вдовьей лепты бедных иркутских прихожан весь интерьер костела был прекрасно переделан, ибо был поставлен совершенно новый большой алтарь во вновь пристроенном на 2 саж. пресвитерии... и два боковых алтаря во вновь устроенных часовенках в костельных стенах. Большой алтарь из дерева, целиком резной, ажурный и около него при решетках пресвитерия той же самой работы две исповедальни, окрашенные белым, безо всякой позолоты, издали выглядят, как алебастровые, и представляют прекрасный, чисто готический стиль. Боковые же алтари, также в готическом стиле, частично изготовленные из гипса и деревянных ажурных резных украшений, весьма красиво смотрятся в нашем костелике...
Проект алтаря и всех костельных украшений создал архитектор г-н Валерьян Куликовский, родом из Ковна, который со знанием искусства и с истинным пристрастием художника сам наблюдал за исполнением всех мельчайших подробностей, включаемых в костельное украшение, между прочим добавлю, безо всякого вознаграждения... пусть будет нам позволено высказать ему публично наше искреннее "Вознагради его, Господь!" Молодой же человек г-н Войчех Копэрский, родом из Варшавы, столяр по профессии, старательно и добросовестно выполнил в своей столярной мастерской все резные работы вокруг алтаря к полному удовлетворению знатоков; помогай ему, Бог!»25
В упомянутом и, очевидно, мало уже менявшемся виде костел просуществовал на протяжении последующих 11 лет, т. е. до того трагического момента, когда в Иркутске произошли печально известные пожары 22 и 24 июня 1879 г.
По свидетельству очевидца, первый пожар (22 июня) «при слабой и неумелой спасательной помощи под ночь ширился уже безо всякого препятствия, достигнув (Богоявленского. — Б. Ш.) собора и строений прилегающего к нему католического костелика, который уцелел на тот раз благодаря усилиям нескольких десятков людей, пресекших распространение огня в его направлении, голыми руками разобравших схваченные пожаром соседние постройки и заборы». Однако в результате возобновившегося 24 июня пожара «в неполную пару часов самая богатая, лучше всего застроенная и важнейшая часть города, заключающая в себе (среди прочего. – Б. Ш.) пять (православных. — Б. III.) церквей, две часовни, католический и лютеранский храмы... оказалась в огне, в котором ничего не могло уцелеть... Разливался он. как лавина, во все стороны, глумясь над отчаянными спасательными действиями немногочисленной пожарной команды и населения, сходящих с ума от ужаса»21.
Полная гибель здания костела в страшном пожаре вынудила руководство местной католической общины к принятию безотлагательных, решительных мер. Впечатляющую по размаху и энергии деятельность по собиранию средств на строительство нового костела развил несгибаемый ксендз Кшиштоф Швермицкий, к тому времени уже почти четверть века бессменно остававшийся настоятелем храма и духовным пастырем прихожан иркутского прихода, самого большого в мире, как справедливо называли в ту пору этот католический приход (по-польски «парафью»). В современных описываемым событиям прессе и документальном наследии широко отразились информационные обращения и призывы, периодически создававшиеся и направлявшиеся К. Швермицким по указанному поводу. К сожалению, объем и тематический характер настоящей статьи не позволяют осветить эту тему в полной мере, и в будущем автор данных строк намеревается посвятить таковой отдельную публикацию. Но поскольку затронутый сюжет принципиально важен и органически связан также и с контекстом рассматриваемой в данном случае истории сооружения в послепожарном Иркутске нового здания католического храма, то и в данном очерке он не может быть целиком обойден вниманием. Поэтому ниже мы позволяем себе представить краткое резюме основных аспектов, остановившись на некоторых наиболее примечательных сведениях из выявленных по указанной теме источников.
Из материалов прессы видно, что буквально уже через полторы недели после случившегося бедствия, 5 июля 1879 г., К. Швермицкий обращается с просьбой в редакцию «Католического обозрения», чтобы на «столбцах своего ценного еженедельника она открыла рубрику для добровольных пожертвований и сборов с целью помощи нам на подъем заново костела в Иркутске». «Верю, - пишет он в этой выходившей в Варшаве польской католической газете, — в милосердие Божие и в благородство честных сердец набожных католиков, моих соотечественников, проживающих во всей империи и в иных местностях, и в то, что нынешний мой призыв найдет сочувствие верующих, которые охотно придут на помощь в столь неотложной нужде... Тем более же могу быть уверенным в осуществлении моей надежды, — добавляет он, — что многие семьи моих земляков имеют или имели своих представителей в иркутском приходе, что кости и прах многих из них почивают на кладбищах моего обширного прихода, обнимающего Иркутскую губернию и Якутскую область...»27.
В одном из крупнейших рукописных собраний Республики Польши автором данного очерка было обнаружено неопубликованное письмо, направленное К. Швермицким 8 июля 1879 г. выдающемуся польскому писателю, публицисту и общественному деятелю Юзефу Игнацы Крашевскому. Можно полагать, что для настоятеля иркутской парафьи (прихода) знаменитый писатель был не просто широко известным в польском обществе горячим патриотом и гуманистом, но еще и человеком, имеющим личное близкое отношение к тому самому региону, в котором он возглавлял всех католиков. Дело в том, что зять писателя, Болеслав Лозиньский, за свое участие в польском Январском восстании 1863 г. был приговорен к ссылке в Восточную Сибирь и находился там — вначале в Усолье, а затем в Иркутске — вместе с добровольно последовавшей за ним женой Констанцьей. К моменту, когда ксендзом Швермицким отсылалось упомянутое письмо, супружеской четы Лозиньских уже не было в живых: Болеслав скончался и был похоронен в Иркутске в 1869 г., а Констанцья Крашевская-Лозиньская погибла во время своего возвращения с детьми из Сибири на родину. В свете сказанного становится понятным, что для адресата иркутский костел не мог не иметь духовной связи с его покойными близкими. Вероятно, контакты между К. Швермицким и Ю.И. Крашевским установились ранее, чем было написано упоминаемое письмо, в тексте которого можно заметить косвенные указания на это обстоятельство. Тем более закономерными и естественными выглядят слова К. Швермицкого: «Во имя Иисуса Христа осмеливаюсь обязать тебя, сударь, чтобы соблаговолил быть одним из главных собирателей пожертвований и взносов наших соотечественников с целью возведения наново в Иркутске костела и костельных строений для службы божьей и помещения духовенства»28.
За приведенными обращениями этого ревностного пастыря католической иркутской парафьи следуют также и соответствующие его же новые, поддержанные с различных сторон многочисленными польскими периодическими печатными изданиями и книжными издательствами, видными общественными деятелями, авторитетными ветеранами сибирской ссылки и прочими. В редакции популярных польских периодических изданий начали поступать средства от различных жертвователей на новый иркутский костел. Как следует из печатного «Отчета» о таковых поступлениях, они на период весны 1884 г. составили в общей сложности 18688 р. 13,5 к., собранных в 26 редакциях польских журналов и газет (среди них наиболее значительные суммы собрали: уже упоминавшийся выше «Пшегленд Католицки» («Католическое обозрение») (12112 р. 84 к.), «Клосы» (2055 р. 58 к.), «Газэта Польска» (1 034 р. 12 к.), «Тыгодник Илюстрованы» (866 р. 05 к.), «Час» (567 р. 60 к.), а также в конторах книжных магазинов известных книгоиздательств (Оргельбранда, Гебетнера и Вольфа, Глюксберга и др.). При этом части указанной выше общей суммы пересылались непосредственно в Иркутск в следующей последовательности: до конца 1879 г. - свыше 3000 р., в течение 1880 г. — около 12000 р., в 1881г. – более 3000 р.29
22 ноября 1881 г. в своей очередной корреспонденции в редакцию «Костельного обозрения» отец К. Швермицкий извещает о начале возведения нового костела и о том, что оно осуществляется по плану, разработанному «архитектором г-ном Тамулевичем» «бескорыстно как пожертвование во славу Бога. Согласно оценке г-на Тамулевича, – пишет настоятель иркутского прихода, — работы будут стоить около 40 тысяч рублей, а у нас, к сожалению, в настоящее время осталось только девять тысяч рублей из собранного с пожертвований капитала, совершенно недостаточного для окончания всех работ. Однако в Боге наша надежда! ...Не оставляйте нас, уважаемые и любимые соотечественники! Во имя Христа умоляем Вас о жертвенной поддержке возведения католического храма в Иркутске»30.
Здесь автор очерка полагает необходимым сразу же пояснить, что упомянутый настоятелем Швермицким автор проекта костела - Ян (в русифицированной форме — Иван Фомич) Тамулевич в рассматриваемую пору являлся старшим архитектором Строительного отделения Главного управления Восточной Сибири. Он прошел основательное обучение в строительном училище Главного управления путей сообщения и уже имел за плечами солидный опыт работы по специальности в Сибири (с начала 1870-х гг.)31.
25 июня 1881 г. Могилевский архиепископ и митрополит А. Фиалковский благословил ксендза Швермицкого «приступить к закладке фундамента нового костела в городе Иркутске»32.
Как видно из «Рапорта» костельного комитета Могилевскому архиепископу (от 1 июня 1883 г.), сразу же после пожара, уничтожившего среди прочего старый костел, «чтобы не прерывать богослужения, вскоре был выстроен, с временным для того приспособлением, деревянный дом, и в то же время открыта была подписка на постройку каменного храма. Пожертвования вначале стали появляться отовсюду. В расчете на значительные поступления, по исходатайствовании утверждения плана, комитет приступил к постройке новой церкви в 1881 г. и, после вывода стен нижнего этажа — помещения для духовенства и церковной прислуги, вскоре вынужден был приостановить работы, вследствие чрезмерного вздорожания цен на материалы и на заработную плату, а также и ввиду оскудения пожертвований. В настоящее время комитет озабочен, чтобы двинуть постройку и вывести ее хотя бы вчерне под крышу, настолько, чтобы можно было, сделав временные приспособления, совершать богослужение и пользоваться нижним помещением, а теперешний деревянный дом отдавать в аренду».
Далее костельный комитет указывал, что «капитала в ведении комитета, с поступившими ныне путем пожертвований, от ксендза <...> Швермицкого 1000 р. и от кандидата прав Михаила Коссовского 3000 р. имеется всего до 10000 р., а между тем <...> на исполнение плана во всех подробностях потребуется до 40000 р.», а также что «сооружение храма... кроме удовлетворения духовной потребности для молящихся, может быть памятником здесь на будущее время». Отсюда следовало ходатайство комитета перед архиепископом «об ассигновании и о выдаче на окончание означенного храма не менее 15000 р. из вспомогательного капитала римско-католического духовенства». Однако присланный в августе 1883 г. из Петербурга ответ Могилевского архиепископа известил о предпринятом по просьбе костельного комитета его собственном ходатайстве перед МВД, на которое «г-н управляющий МВД уведомить... изволил, что ввиду состояния упомянутого источника, обусловливающего строжайшую экономию в его расходовании, Его Превосходительство поставляется в совершенную невозможность оказать иркутским католикам какое-либо пособие на возведение церкви, размеры коей, в виде сего, должны быть соображены с имеющимися в распоряжении прихожан наличными на сей предмет средствами»33.
Между тем начатое строительство нового католического храма вовсе не было прекращено. В очередной своей корреспонденции от 10 (23) февраля 1884 г. в редакцию «Католического обозрения», неизменно помогавшую своим иркутским единоверцам, ксендз Швермицкий в следующих выражениях описывает сложившуюся на тот момент ситуацию вокруг этого сооружения. «В текущем году мы надеемся, что все внешние работы около нашего костела, да и внутренние настолько будут закончены, что после установки временного алтаря можно будет уже публично осуществить в нем богослужение... Я ощущаю потребность излить чувство мое и моих прихожан то печали, то радости, которое охватывало нас в процессе работ, происходящих вокруг нашего храма. Поскольку, несмотря на многочисленные бедняцкие гроши и даже значительные пожертвования, присылаемые со всех сторон почтенными нашими соотечественниками, капитал, собранный на возведение католического храма в Иркутске, оказался недостаточным для окончания всех работ, необходимых, согласно плана, выполненного г-ном Тамулевичем, архитектором. Долго бы еще потребовалось ожидать нам осуществления наших горячих желаний! Это причина нашей печали. Но Бог милостивый утешил нас и наполнил радостью. Г-н Михал Коссовский, кандидат прав и член комитета иркутского костела, руководимый чувством веры, проникнутый сознанием важности расширения славы Божией среди бедных моих прихожан, вызвался восполнить своей собственностью слишком значительное отсутствие капитала, то есть составляющее свыше 20 тыс. р. Этот поступок г-на Коссовского, высокообразованного человека, не нуждается в наших похвалах, ибо сам по себе весьма красноречив. С помощью его щедрости в Иркутске встанет великолепный храм чисто готического стиля»34 .
В связи с упоминанием о столь внушительном пожертвовании Ми-хала Коссовского, которое, как можно видеть, принципиальным образом повлияло на судьбу сооружения современного здания иркутского костела, остановим свое внимание на некоторых существенных фактах, с ним неразрывно связанных. Михал (или, на русский лад, Михаил Адамович) Коссовский, юрист по профессии, служил чиновником Санкт-Петербургского губернского правления, являлся политическим ссыльным, приговоренным к поселению в Сибири за причастность к польскому освободительному движению начала 1860-х гг. Вместе с группой пребывавших в России известных поляков, сопричастных к подготовке Польского (Январского) восстания 1863 г., и россиян - деятелей организации «Земля и воля», находившихся в контактах с ними (Ю. Огрызко, А. Рудомино, Л.Ф. Пантелеев и др.), он был привлечен по делу о так называемой «Санкт-Петербургской революционной организации с целью возбуждения и поддержания польского мятежа», а затем и осужден царскими властями на ссылку в Сибирь. По прошествии лет, будучи в Иркутске, М. Коссовский получил возможность заняться адвокатской практикой, благодаря которой и составил хороший капитал35.
Документально засвидетельствовано внесение М. Коссовским в несколько этапов значительных личных сумм на строительство нового костела. Первое такое пожертвование сопровождено письменным заявлением (датированным 28 января 1883 г. на имя комитета при Иркутской римско-католической церкви, членом которого являлся и сам благотворитель). В нем, в частности, говорится: «Храм божий может доставлять верующим радость и успокоение, может служить центром духовного единения и оживления. Благолепие же и наружный вид храма благотворно влияют на чувства человека... Чтобы посодействовать постройке начатого каменного костела и чтобы оставить память своего здесь пребывания, я жертвую на первый раз три тысячи рублей, которые и предоставлю вскоре и непременно до открытия работ по постройке. Заявляя об этом, я, со своей стороны, выражаю мнение, что следовало бы предложить здешним прихожанам подписку, так как, может быть, некоторые тоже пожелают внести свою лепту на общее здание, долженствующее быть нашим памятником»36. В фондах Иркутского гособлархива по истории местного римско-католического костела сохранился также ряд последующих письменных заявлений М. Коссовского в костельный комитет о его пожертвованиях на вышеуказанную цель: в 1884 г. 3 марта - 3 000 р. серебром; 3 мая — 2500 р.; 23 июня — 3500 р.; 2 ноября – 1000 р.; 3 декабря - 1000 р. и 18 декабря - 1 200 р.; в 1885 г.: 7 января - 3 600 р.
Есть также и некоторые документальные указания на то, что именно Коссовский согласовывал вопрос о доведении до конца строительства католического храма под техническим надзором известного тогда в Иркутске инженера-строителя и архитектора барона Генриха Владимировича Розена, возглавлявшего в тот период Строительное отделение Главного управления Восточной Сибири37. Таким образом, совершенно очевиден крупный материально-организационный вклад этого благочестивого прихожанина иркутской католической «парафьи», ссыльного участника польского национально-освободительного движения и общественного деятеля Иркутска 1880-х гг. в то замечательное храмовое сооружение, которое действительно давно уже сделалось достойным памятником пребывания в столице Восточной Сибири и ему самому (хотя непосредственно его имя пока еще остается недостаточно широко известным иркутянам), и другим его соотечественникам-полякам, как это и представлялось щедрому жертвователю на новый «каменный костел».
К слову сказать, пожертвования поступали от самых разнообразных лиц, хотя и по преимуществу не в столь значительных суммах. К примеру, заслуживает упоминания факт присылки 18 апреля 1881 г. из города Торопца Псковской губернии 50 р. «на построение нового храма на место сгоревшей римско-католической церкви» от сына декабриста Иосифа Поджио, Александра, с одновременной его же просьбой «о поминовении отца... в день его кончины 8 января, погребенного на кладбище при сгоревшей церкви»38. Как известно, братья-декабристы Поджио были итальянцами по происхождению и католиками по вероисповеданию.
Сохранившиеся архивные документы содержат также достаточно точные сведения о расходах на сооружение нового католического костела в Иркутске: 63163 р. 16 к., из которых 55958 р. 84 к. составляли частные взносы. Соответствующий подсчет был произведен комитетом при костеле в марте 1885 г.39
Особую и вполне органичную страницу истории нового здания костела составляют свидетельства о возводивших его конкретных мастеровых, строителях, каменщиках, каменотесах, штукатурах, плотниках, кровельщиках и проч. Их было достаточно много, и подавляющая их часть, находившихся под контролем общего производителя работ Антони Стасюлинаса, судя по именам и фамилиям, фиксированным в документах, были русскими по национальной принадлежности40.
Строительство здания костела было окончательно завершено в 1884 г. 10 (23) декабря 1884 г. К. Швермицкий еще раз направляет корреспонденцию в «Католическое обозрение», в которой сообщает о произведенном им 8 декабря 1884 г. освящении храма во имя Успения Матери Божией Марии. «Во время этого, редко виденного богослужения, столько собралось народа, что внутри костел был буквально битком набит, почти что большая половина должна была разместиться снаружи. Собрались практически все католики города, и много лиц других исповеданий поспешило на этот редкий обряд освящения костела. Кроме того, сочли долгом почтить этот момент своим присутствием гражданские чиновники Иркутской губернии. Я мог бы и больше еще привести подробностей, но так ослаб, что перо из руки выпадает», — добавляет этот уже достаточно пожилой (в упоминаемую пору ему шел 73-й год) глава иркутского прихода41.
Итак, новое каменное здание католического храма в Иркутске начало служить своему назначению с конца 1884 г. Иркутск с той поры обогатился уникальным как для самого города, так и всего обширного региона запоминающимся сооружением, обладающим несомненными художественными достоинствами и представляющим собой яркий образец культовой архитектуры в позднеготическом, или ложноготическом, стиле.
Однако сказанное еще не означает, что тогда уже были выполнены все относящиеся к новому костелу строительные задачи. Красноречивым подтверждением сказанному является «Донесение» костельного комитета, направленное в Римско-католическую духовную консисторию 9 июня 1889 г., т. е. более четырех лет спустя после открытия возведенного здания. В указанном документе говорится, в частности, что «самое здание костела построено, но внутреннее его устройство далеко еще не окончено, несмотря на то, что иркутские прихожане на свои собственные средства построили большой алтарь (он был выполнен по эскизам талантливого столяра и резчика по дереву ссыльного повстанца 1863 г. Войчеха Копэрского42, о котором уже ранее упоминал ксендз Швермицкий как об изготовителе алтаря еще для предшествующего, погибшего в пожаре деревянного здания костела. — Б. Ш.), пожертвовали колокол в 12 пудов весом... недостает еще двух малых алтарей, амвона, конфессионала и проч. Что же касается каменных строений, то и они еще не в полном виде, причем три стороны костельного места обнесены только временным дощатым забором, кроме того, вокруг всего места должны быть тротуары, к устройству которых местное начальство обязывает приступить немедленно»43.
Обустройство помещения храма происходило довольно медленно, и в основном было завершено только к концу 1890-х гг. К 1895 г. относится интересный рапорт курата костела, в котором говорится, что со времени сооружения здания костела в 1884 г. «капитального ремонта не было производимо, хотя неоднократно, в особенности каменное строение, подвергалось сильному повреждению от ежегодно бывших в Иркутске землетрясений, из таковых повреждений в каменных стенах костела и в нижнем этаже, в жилом помещении образовались сквозные трещины, а в особенности в своде над большим алтарем...»44.
Безусловно, существует немало еще разнообразных источниковых данных, позволяющих составить представление о последующем процессе постепенного благоустройства храма, в том числе и об общем его интерьере, не сохранившемся до наших дней. Частично такого рода сведения затронуты и в разрозненных публикациях последних лет45.
Постепенный приток свободных переселенцев на восточные окраины Российской империи, в особенности после проведения там железнодорожной магистрали, вызвал увеличение и в иркутском регионе выходцев с западных территорий государства, среди которых было значительное число лиц, исповедующих католичество. Разрастание потребностей в удовлетворении религиозных нужд верующих отчетливо прослеживается в тенденции строительства в местах наиболее значительных их поселений в административных границах иркутского католического прихода новых небольших часовен (по-польски именуемых «каплицами»). Характерно, что обсуждения планов возведения подобных сакральных католических сооружений начались еще в конце 1890-х, но реализация их приходится уже на 1910-е гг. В связи со сказанным весьма любопытен и позднейший проект расширения римско-католического костела в самом Иркутске. Не датированный конкретно, он предположительно отнесен нами к рубежу 1900-1910-х гг. Его разработчиками являются гражданский инженер В. Коляновский (известный целым рядом осуществленных в Иркутске по его планам талантливых, выразительных архитектурных сооружений) и техник Б. Вольцевич46. Проектом было предусмотрено увеличение костела путем удлинения примерно на треть первоначального его объема по продольной оси за счет переноса на соответствующее расстояние и воссоздания на новом месте апсиды храма. Проект не только сохранил, но и дополнил рядом новых интересных деталей (боковым порталом, или порталами) прежний, ярко выраженный готический облик постройки. Более конкретно нам пока неизвестно ничего ни о причинах, повлиявших на возникновение данного архитектурного замысла, ни о тех обстоятельствах, которые воспрепятствовали его осуществлению.
Дальнейшая судьба здания католического храма охватывает несколько значимых исторических этапов.
Первый этап датируется хронологическим отрезком 1920-1930-х гг. и непосредственно связан со все более усиливавшимся в ту пору наступлением советской власти на религиозные институты и убеждения граждан. Иркутский католический храм не стал в этом отношении исключением. Насильственное изъятие здания со всем его имуществом из собственности верующих в государственную, предъявление к католической общине все более разрастающихся жестких требований налогового и надзорного коммунально-эксплуатационного характера сделались главными предлогами к постепенной ликвидации костела как католического храма. В конечном счете эта цель оказалась достигнута. 7 апреля 1938 г. костел был официально закрыт местными властями.
Послуживший формальным основанием для подобного решения акт проведенного 3 февраля 1938 г. «технического обследования здания костела и осмотра имущества, находящегося в пользовании общины», представляется автору этого очерка заслуживающим внимания с точки зрения весьма характерной своей двойственности. Этот документ, с одной стороны, явственно обнаруживает и разоблачает истинную подоплеку всей затеи с указанным обследованием в откровенной ее неприглядности, поскольку составители акта по собственной крайней недалекости и недомыслию оставили «улику»: в число 29 пунктов с перечислением различных повреждений и упущений в тогдашнем состоянии здания костела, они умудрились включить также и пункт (за № 26), гласящий, что костельные «служители культа, руководство и сторож арестованы органами НКВД».
Тот же самый акт, с другой уже стороны, позволяет составить некоторое представление о тогдашнем реальном техническом состоянии сооружения, где, наряду со многими мелкими дефектами, были зафиксированы серьезные конструктивные его повреждения. К ним, в частности, относились многочисленные трещины, идущие от цокольной части и по всему периметру здания, возникновение которых, как можно было заметить по источникам, началось, очевидно, уже в первое десятилетие после возведения храма за счет часто происходивших землетрясений. Актом, составлявшимся в разгар зимы, в феврале, отмечено длительное отсутствие печного отопления в костеле. В связи с этим можно предположить, что в рассматриваемый послереволюционный период подобное положение сделалось довольно регулярным явлением47.
Второй этап может быть обозначен со 2 июля 1938 г. по конец 1960-х гг. В этот период здание храма находилось в ведении Восточно-Сибирской студии кинохроники, было приспособлено и эксплуатировалось в качестве основного помещения этого учреждения. Собственно об этом периоде, кроме только что приведенной фразы, в литературе, появившейся до настоящего времени, отсутствует сколько-нибудь конструктивная информация.
Нет необходимости специально доказывать, что изгнание иркутских католиков из собственного храма, возведенного на пожертвования многих их единоверцев, само по себе явилось крайне неблаговидной акцией новой власти. Однако следует отметить и своеобразие формы наступления на местный костел, примененного в рамках осуществления всеобщей «борьбы с религией». Здание не подверглось внешним разрушениям (хотя изнутри было перестроено до неузнаваемости) и тем более не было «отдано под склад», как утверждается в одной из недавних публикаций (и как в других аналогичных случаях действительно нередко поступали воинствующие атеисты).
В отношении рассматриваемого нами культового сооружения был выбран более изощренный вариант: его приспособили к развитию того «самого массового и близкого из всех искусств» для коммунистической идеологии, как расценил его В.И. Ленин, которое стояло на грани художественного творчества и информационно-пропагандистского производства. Предполагалось, что память о первоначальном назначении здания храма еще успешнее изгладится из людского сознания в связи с внедрением непосредственно под его крышу производства светской документальной кинохроники новой социальной эпохи. Если же взглянуть на эту же самую ситуацию с точки зрения исторической летописи Иркутска, то весь процесс становления и развития самого восточного в стране центра документальной кинематографии и связанные с ним на протяжении его первого 30-летия объективные достижения и действительно достойные имена оказываются неразрывно связаны с замечательным памятником города — неоготическим сооружением Яна Тамулевича.
Третий этап приходится на 1974— 1978 гг., когда по проекту архитектора Г.А. Вязуновой были проведены работы по реставрации храма. Их задачей было возвращение зданию первоначального облика с устранением позднейших перестроек. В помещении костела намечалось открыть музей истории поляков в Сибири, и с этой целью осуществлялась большая общественно-организационная и научная подготовка. Однако позднее возобладал замысел властей разместить в этом здании органный зал Иркутской областной филармонии.
Четвертый этап (1978—1990 гг.) оказывается полностью связан с открытием в воссозданном здании католического храма филармонического зала с последующей его интенсивной концертной и гастрольной практикой. В объеме апсиды прежнего костела устанавливается специально спроектированный концертный орган немецкой фирмы (в ту пору ГДР) «Александр Шуке». Так начался еще один этап в историй костела, оценивая который один из искусствоведов назвал Иркутск последним оплотом «органного искусства на востоке России»48.
Пятый этап (с 1991 г. и продолжающийся в настоящее время) связан с возрождением в Иркутске, третьем по счету из российских городов, римско-католического прихода Успения Богородицы. Приход был учрежден в сентябре 1991 г. декретом тогдашнего главы Апостольской администрации для католиков латинского обряда азиатской части России епископа Иосифа Верта. Его возглавил прибывший несколько ранее в Иркутск из Польши ксендз-настоятель отец Игнаций Павлюс49. С того времени на основе временного договора между Иркутской областной филармонией и новым католическим приходом осуществляется совместное использование помещения католического храма для религиозных и культурных целей. На первом этаже двухэтажного здания костела размещается постоянно действующая часовня для совершения ежедневной литургии.
Рубеж 1998-1999-2000 гг. связан с изменением статуса Иркутска в административно-организационном устройстве Римско-католической конфессии в России и с началом нового храмового строительства. С весны 1998 г. в Иркутске была создана резиденция вспомогательного епископа для католиков Апостольской администрации азиатской части России. Уже вскоре она преобразуется в центр отдельной римско-католической Апостольской администрации Восточной Сибири во главе с епископом Ежи Мазуром. В связи с целым рядом объективных сложностей, возникших при попытке решить вопрос о передаче здания костела в единоличную собственность католического при хода (трудностью совмещения некоторых повседневных функций музыкально-концертного учреждения и храма, так же как и несоответствие некоторых аспектов статуса здания храма, отнесенного к категории исторических памятников50, и наконец, с довольно малой вместимостью здания иркутского костела в сравнении с современными потребностями и задачами местной католической среды) было принято далеко не простое для осуществления, но воистину мудрое решение. С обоюдного согласия городских властей Иркутска и римско-католической администрации было начато сооружение большого кафедрального римско-католического собора Непорочного Сердца Божией Матери (Богородицы) в Глазковском районе на ул. Грибоедова, около конечной остановки трамвая № 1. Освящение креста и площади под это строительство провел 18 июля 1999 г. прибывший в Иркутск Примас (глава римско-католической церкви) Польши кардинал Юзеф Глемп. Открытие нового собора состоялось 8 сентября 2000 г. Собор был возведен на деньги католических общин из Красноярска, Владивостока, Магадана, Польши, Германии, Италии и Словакии. Автором проекта является польский архитектор Андрей Хвалибок. На открытие приехал папский легат Его Высокопреосвященство кардинал Ян Петер Шотте, который обратился к собравшимся с проповедью51.
Энциклопедии городов | Энциклопедии районов | Эти дни в истории | Все карты | Всё видео | Авторы Иркипедии | Источники Иркипедии | Материалы по датам создания | Кто, где и когда родился | Кто, где, и когда умер (похоронен) | Жизнь и деятельность связана с этими местами | Кто и где учился | Представители профессий | Кто какими наградами, титулами и званиями обладает | Кто и где работал | Кто и чем руководил | Представители отдельных категорий людей
