Забелло В. «Город мой, город на Ангаре». Стихи иркутских поэтов // «Иркутск. Бег времени»

Забелло Василий Константинович (род. в 1947 г. в пос. Утулик Иркутской облас­ти). Член Союза писателей России. Автор книг «Ледостав» (1984), «И пройдут высоким строем птичьи стаи надо мной» (1993), «Осенний пал» (2001), «Избранное» (2007) и др.

На Ангаре

Широко зацветают травы,

Высоко идут облака.

И спокойно и величаво

Вдоль селений течет река.

 

Я другой не желаю доли.

(В самом деле, чего желать?)

Есть тайга, и река, и поле.

И жива, слава Богу, мать.

 

Было всяко. Были невзгоды.

Но с годами прошли они.

И плывут мои пароходы,

До утра засветив огни.

 

Время скроет былое илом,

Зарастет осинами пал.

Но к безвестным простым могилам

Вновь уводит меня тропа.

 

На одной из них якорь ржавый

Муравьевских крутых времен.

Здесь вставала моя держава,

Здесь мой предок был погребен.

 

По его непреклонной воле

Я – хозяин здесь, а не гость.

К мерной жизни тайги и поля

Призывает казачья кость.

 

Набережная Иркутска

...Боже, милостив буди мне, грешному.

Евангелие от Луки

С баржи мотив доносится веселый.

В эфире закарпатская свирель.

И силуэт старинного костела

Напоминает сумрачную ель.

 

А дальше – Спас,

облитый лунным светом,

Медовые возносит купола...

С пустых церквей недавно сняли вето,

Как мало их Россия сберегла.

 

Вчерашней бойни страсти не остыли.

Глазницы храмов гулки и черны.

Перемешались тати и святые

В больной толпе расхристанной страны.

 

Давно душа мятущаяся просит

Божественной глубокой тишины,

Как на крылах, меня она уносит

К святым осколкам русской старины.

 

***

Валентину Распутину

I

Загребает в небо мощнокрылый,

Вожаком поставленный судьбой.

Беспокойный крик его унылый,

Как маяк в пучине голубой.

 

Впереди летящему труднее:

Застят бури, гибелью грозят.

Потому и выше, и прямее

Пролегла небесная стезя.

 

II

Мы вопим, отчаянно метаясь,

В поисках срываем голоса,

С прошлым дорогим перекликаясь,

Как слепые, чертим небеса.

 

И в тоске, нас давящей безбожно,

Зачастую с миром не в ладу

Ищем голос зычный и надежный,

Ищем путеводную звезду.

 

Музе Анатолия Горбунова

Мой друг живет в высоком доме,

Где пол-Иркутска, глянь в окно,

Пред ним лежит как на ладони,

Лучами фар иссечено.

 

Я залетал к нему по дружбе,

Бездомьем слякотным гоним.

Стихи, рыбалка, лес и ружья —

Суть разговоров наших с ним.

 

Мы пили чай и водку пили.

Вбивали, крякнув, стопки в стол.

Трясли чубами, говорили...

Роняя горькие в рассол.

 

А после брал мой друг гитару,

О вечном пел на злобу дня...

Я шел к окну... Кружили фары

То на меня, то от меня.

 

И виден был небесный мостик,

От звезд протянутый в лучах.

Сюда являлась Муза в гости

Средь бела дня и по ночам.

 

Друг воскрылял. Над словом плакал.

Перебирал священный хлам

Земли родной, ржаного злака.

Делил с ней корку пополам.

 

И под метели злую ругань

Когда снегами путь прошит,

Дарила Муза слезы другу

Для очищения души.

 

Экскурс

Старинный город памятью завьюжен.

Какие сны он видит и таит?

Летит автобус в розовую стужу,

А мне вдогонку прошлое глядит.

 

Глядит оно пролетными огнями,

Стволами улиц, давящих с боков,

И теми днями, что прошли за днями

И стали жаркой памятью веков.

 

Глядит глазами кающихся, гордых,

Надменных и смиренных ходоков...

Проносится, отбрасывая годы,

Автобус мой средь каменных оков.

 

И жизнь моя – скользнувшая минута.

Через окно в бензиновом чаду

Бросаю свое прошлое кому-то,

Как осень листья под ноги в саду.

 

Летите, мои листья, шелестите!

Я вас не стану больше ворошить...

Но голос свыше: «Господин, платите!

За прошлое придется вам платить».

 

Пришелец

Со всех сторон к пришельцу недоверье,

Со всех сторон нацелены глазки.

Куда пойти? В какие ткнуться двери?

Как встретят, как приветят земляки?

 

К таежнику надменно безучастен,

Холодный, потемневший и чужой,

Ты засыпаешь, город, в одночасье

Над плещущей бегущей Ангарой.

 

И даже скрип последнего трамвая

И чьи-то торопливые шаги,

В пустынном переулке нарастая,

Ему твердят: беги скорей, беги!

 

Куда бежать? И он стоит, растерян.

Со всех сторон нацелены глазки.

Но без глазка пред ним открылись двери,

И обнялись по-братски земляки.