Великий Сибирский Ледяной поход // Ефимов А. Г. (1959)

Текст¹

Прошло сорок лет. Уходят в прошлое воспоминания мрачных лет Гражданской войны, и поток новых событий заслоняет их туманной пеленой. Но не все исчезает в бездне забвения. Многое из того, что было пережито, забыть невозможно.

Кто из участников Гражданской войны в Сибири не помнит зиму 1919/20 года?! От Тобола до Забайкалья в течение четырех суровых месяцев пробивалась на восток армия адмирала Колчака, не желая положить оружия перед красными полчищами.

Не забыть этих длинных утомительных переходов, жестоких боев в неравных условиях с врагом, появлявшимся со всех сторон, стонов за­мерзающих раненых, бреда тифозных, вагонов с замерзшими больны­ми и ранеными, измен своих, предательства «союзников», борьбы с суровой сибирской природой...

Казалось, чтобы уничтожить до последнего человека остатки отсту­пающей армии, все объединилось в крепкий союз — и злая воля лю­дей, и слепые силы природы. Но это не так. И именно слепые силы природы были к нам более благожелательны, более «человеколюбивы», чем ослепшее, озверевшее среди войн и революционного угара челове­чество.

В особенности с чувством глубокой признательности вспоминаются могучие сибирские реки. Не они ли своими величавыми размерами, широкие и глубокие, многоводные и быстрые, могли преградить нам дорогу и уничтожить всякую возможность к дальнейшему движению?! Но они ни разу не предали нас. По чудесному приказу Небесных Сил они покрывали свою поверхность ледяным покровом в последний мо­мент и пропускали нас дальше.

*   *   *

В первой половине ноября армия широким фронтом подходила к Иртышу. Единственная переправа — железнодорожный мост у Омска, приспособленный для пешего и конского движения. Через него поток повозок, людей и лошадей. Только часть армии могла переправиться че­рез этот мост. Переправа остальной части армии зависела от Иртыша. Покроется он льдом — переправятся, а нет — катастрофа неизбежна.

В 1812 году 14 ноября самоотверженные саперы Наполеона, рабо­тая по горло в воде, построили мосты через Березину, и часть его ар­мии спаслась от преследования Кутузова. У этой переправы Наполеон потерял 2/3 своих сил из имевшихся у него к этому времени 30 тысяч. До 20 тысяч были убиты, утонули, замерзли или взяты в плен. Погибла почти полностью артиллерия.

Но Иртыш не был Березиной, и никакие саперы не смогли бы здесь соорудить моста. Части армии, которые должны были переправляться южнее Омска, выслали вперед своих саперов, чтобы искусственно утол­стить и укрепить лед, если Иртыш станет. Но когда саперы подошли к реке, она еще не замерзла. Правда, на поверхности плыли мелкие льди­ны и «сало». Нужен был крепкий мороз, чтобы «сало» обратилось в ледяной покров... Иначе судьба худшая, чем наполеоновской армии на Березине, ожидала всех, кто подходил к Иртышу южнее Омска. Мо­роз начал усиливаться 10 или 11 ноября, лишь за три дня до подхода армии к реке.

Иртыш покрылся тонким льдом. Саперы начали усиленно укладывать солому и ветки, поливая их водой. Так была укреплена дорога на слабом льду Иртыша саперами Ижевской и других дивизий. В 11-й Уральской дивизии саперы достали рыбачьи сети и перегородили реку, когда по ней еще плыло «сало». Сети задержали мелкий лед и «сало», и, как только грянул мороз, получился сразу довольно толстый слой ледяной коры. Вся­чески изощрялись саперы, торопясь подготовить Иртыш к приему под­ходивших войск.

При первой возможности начали осторожно переправлять обозы. Дорога была опасная. Шаг в сторону — и можно было оказаться подо льдом. Где-то провалилась и утонула партия беженцев, торопившихся переправиться раньше времени, несмотря на предупреждение саперов. На нашей переправе свернули в сторону и сразу пошли под лед два быка с санями. Постепенно обозы переправились. За ними начали пе­реходить реку войска. Это было 14 ноября, в тот самый день, в кото­рый наполеоновские саперы 107 лет тому назад строили свои мосты через Березину. С особой осторожностью перетаскивали пушки, таща их веревками на больших дистанциях друг от друга. Переправа про­шла благополучно. Когда последние дозоры перешли на восточный бе­рег Иртыша, артиллерия разбила снарядами укрепленную на льду до­рогу и на два-три дня задержала преследование врага.

Иртыш нас пропустил.

*   *   *

Понеся огромные потери, особенно при проходе через Щегловскую тайгу, армия в начале января подошла к Красноярску.

Здесь нас ожидал новый удар. Командир 1-го Сибирского корпуса генерал Зиневич с частью своих полков перешел на сторону красных и закрыл путь на восток. Попытки передовых частей армии, измученных тяжелым походом и перемешавшихся с толпами беженцев, выбить изменников из Красноярска и проложить себе дорогу не удались. Но­вое испытание судьбы тяжким молотом ударило по истомленным, из­дерганным, изголодавшимся и иззябшим бойцам. Многие потеряли веру в возможность пробиться дальше и пошли сдаваться в Красноярск.

Некоторым частям удалось проскочить мимо города на восток. Ос­тальные, во главе с главнокомандующим генералом Каппелем, двину­лись на север, чтобы обойти Красноярск кружным путем по реке Кан, притоку Енисея. Пробившись с боями на север, части армии, растя­нувшись по Енисею, встретили Рождество Христово (7 января 1920 го­да по нов. ст.).

Ижевская дивизия встретила Великий Праздник в богатом селе, придя туда поздно вечером. Крестьяне гостеприимно приняли нас и досыта накормили. Наши верные походные друзья — лошади получи­ли дачу овса, которого не видали много дней. Здесь был ночлег в тече­ние четырех часов, и это был первый определенный отдых с 3 января. Пять дней мы почти не вылезали из седла.

Ночью 8-го пришли к устью реки Кан в деревню Подпорожную. Она была забита ранее прибывшими частями, которые готовились к дальнейшему движению. Река Кан протекала между отвесными скали­стыми берегами, пробив себе в горах дорогу. В нескольких местах на ней были «пороги», где вода бурлила и пробивалась на поверхность льда. Эти места окончательно замерзали только после сильных морозов, обыч­но после Рождества. К нашему приходу некоторые наиболее бурные пороги еще не замерзли. Кан не хотел нас пропускать. Но двигаться было надо — отступления назад не было.

9 января авангард тронулся в путь. Первые пороги у самого устья, особенно трудно проходимые, обошли, поднявшись на крутую лесис­тую гору и спустившись с нее выше порогов. Следующие пороги обхо­дить было невозможно. Две каменных стены по бокам не допускали другого движения, как только по льду реки. Нужен был крепкий мо­роз, который бы окончательно сковал реку. Плохо одетые, мы сильно страдали от морозов в 15 — 20 градусов, но теперь молили о морозе в 40 градусов. И он «закургузил», когда передовые части двинулись вверх по Кану. Тяжело пришлось этим первым частям — Уфимской и Кам­ской дивизиям, — с которыми шел и генерал Каппель, показывая при­мер. На порогах вода не успела замерзнуть и вырывалась на поверх­ность льда, и в этот жестокий мороз нужно было ходить по ледяной воде и искать проходимые места. Люди промачивали ноги, и валенки обращались в ледяные глыбы.

При проходе Иртыша вода замерзла под нашими ногами. Кан за­мерзал вместе с ногами, шедшими впереди. В этих гиблых местах сани сразу примерзали ко льду, если усталые лошади не смогли протащить их через порог «одним духом», не останавливаясь. Много примерзших саней было брошено. Легко прошли на второй день по проторенной дороге следующие части, когда вся река была скована крепким льдом.

Пропустил нас и Кан, но взял за это тяжелый выкуп. Было много за­мороженных. Особенно тяжела была для всех потеря нашего главно­командующего — генерала Каппеля, который промочил ноги, сильно простудился и после тяжелых страданий умер 1 января.

*  *  *

Впереди оставалась большая и грозная преграда — Байкал. Обход­ных путей вокруг Байкала нет, или где-то один, очень кружный, у са­мой монгольской границы, удлинявший дорогу верст на триста.

Сообщение через Байкал зимой поддерживалось сначала ледокола­ми, потом по льду. После постройки Кругобайкальской железной до­роги ледоколы не ходили. Железная дорога теперь была в руках чехов-«союзников». Захватив подвижной состав, они стремились скорее выбраться в Приморье — к Владивостокскому порту.

Пока сзади был надежный щит — Белая армия, «союзники» беспеч­но жили в Сибири в 1919 году, спекулируя, скупая ценности и грабя, плетя сети интриг, занимаясь тайными предательствами, жестоко рас­правляясь ссопротивлявшимся им сибиряками карательными экспедициями...

Теперь на их хвост наступил большевизм. В стремлении спастись и вывезти свои «трофеи» союзники перестали чем-либо стесняться. Пре­давали и продавали все и всех — и свои честь и достоинство, и Белую армию, и мирное население, и в своей собственной среде одни других. Этот период знаменуется цепью самых гнусных, отвратительных и уже не тайных, а открытых предательств. Перестали пропускаться по рус­ской железной дороге поезда с русскими беженцами, ранеными и боль­ными. Они тысячами гибли, замерзая в холодных вагонах поездов без паровозов. После Красноярска была предана и попала в руки красных Польская дивизия, составлявшая часть сил «союзников». Дошла очередь до главных сил союзнической армии — чехов.

Но они купили себе право двигаться дальше новым омерзительным предательством — выдачей адмирала Колчака, которому за несколько дней до этого гарантировали свою защиту. Продвигавшейся Белой ар­мии ставился ряд преград и затруднений.

Трудно было сомневаться в том, что эти «друзья» втайне желали от­ступающей армии гибели в пучинах Байкала, чтобы не осталось в живых опасных для них и неподкупных свидетелей их злодейств и предательств. Участи армии обрекались шедшие с нею семьи — женщины, старики и дети. Для них не было места в 20 тысячах русских вагонов, в которых ехали 40 тысяч чехов и везлось их «благоприобретенное» добро.

Такова была удручающая обстановка, когда армия адмирала Колча­ка, преданного союзниками и замученного врагами, подходила к озеру Байкал. Можно ли было надеяться хотя бы на небольшую помощь от всех этих «друзей» и «союзников» ? Нет! Все наши надежды были, как и раньше, только на чудесную помощь Всевышнего, на то, что Байкал замерзнет раньше срока и пропустит нас с нашими ранеными, боль­ными и семьями.

Байкал, когда начинаются морозы, покрывается льдом сначала у берегов. Середина не замерзает очень долго. Там остается полоса от­крытой воды — «полынья». Над «полыньей» в безветренную погоду стоит туманное облачко и предупреждает о непроходимости Байкала. Мы подошли примерно недели на две раньше того времени, когда устанавливается переправа, и на три-четыре недели ранее, когда можно быть уверенным, что переправа уже существует. Санный путь через Бай­кал открывается во второй половине февраля, иногда в начале марта.

9 февраля передовые части поздно вечером прибыли на берег Бай­кала в большое село Листвиничное. Жители сообщили, что еще никто не пытался переходить на тот берег.

Наш путь через Байкал лежал на Мысовск, до которого было около 60 верст. Расстояние слишком большое, чтобы сделать его в один пе­реход на усталых лошадях и при полной неизвестности о том, что де­лается на середине Байкала. Поэтому 10 февраля прошли по льду Бай­кала вдоль берега на север, к деревне Голоустной, лежавшей против Мысовска. Отсюда переход был в 4 версты.

В Голоустной крестьяне также еще не пробовали переправляться на ту сторону, считая, что рано и опасно. Нужно было выслать разведку, чтобы выяснить, замерз ли Байкал посредине и кто находится в Мы-совске. Вызвались на это два офицера Ижевской дивизии — поручик Понятовский и Лучихин. Они переоделись в крестьянское платье. Долго никто из жителей деревни не решался идти проводником. Наконец один молодой парень, после обещания щедрой награды в 25 рублей царскими золотыми, согласился. Старики напутствовали его многочис­ленными советами, накопленными из опыта десятков лет ими самими и их прадедами.

Трое разведчиков спустились на лед и двинулись в путь, скрывшись вскоре в просторах ледяной пустыни. В передовых частях армии шли деятельные приготовления для завтрашнего перехода. Начальник аван­гардной Ижевской дивизии — генерал Молчанов, еще будучи молодым офицером, делал съемки на Байкале на острове прокаженных Ольхон и уже тогда познакомился со свойствами Байкала. Он рассказал об особенностях озера и дал инструкции для перехода.

При неожиданной прибыли воды лед на Байкале дает трещины, появляющиеся с оглушительным грохотом. Их бояться не следует. Но нужно запастись досками, чтобы перекрывать трещины мостками. В трещины иногда попадают лошади. В таком случае надо накидывать узду на шею лошади и начинать ее душить. Задыхаясь, лошадь вбирает воздух и легче плавает. Улучив момент, надо за голову и хвост вытолк­нуть ее из трещины на лед. Когда лед снова сходится, края трещины ломаются и нагромождают целый вал ледяных осколков. Нужно иметь лопаты для расчистки этих барьеров.

На гладкой как зеркало поверхности льда с истертыми подковами наши лошади скользили и падали. Чтобы «наковырять» дорогу, вперед посылался сборный отряд, составленный из всадников, которым удалось перековать своих лошадей на новые подковы с острыми шипами. 11 фев­раля утром, не дожидаясь возвращения разведчиков, авангардные час­ти начали переход. Движение шло благополучно.

Трещины покрывались досками, и движение протекало без задер­жек. Только для несчастных истомленных лошадей этот переход был страшно тяжел. Они скользили и падали, и многие, обессилев, остава­лись на льду Байкала. После нашего перехода крестьяне подбирали их и вывозили к себе на санях.

Бегут немереные версты одна за другой. Вот и середина Байкала. Всюду крепкий лед. От одного к другому передают, что вернулись с того берега разведчики: весь Байкал проходим, в Мысовске красных нет, там отряд японцев. Байкал нас пропускает. Байкал пройден. Байкал остал­ся позади, и мы в Забайкалье... Еще один этап борьбы с красным гне­том закончился. На очереди — следующий.

Примечания

¹ Ефимов Авенир Геннадьевич, р. 19 октября 1888г. Симбирский кадетский корпус (1907), Николаевское инженерное училище (1910). В бе­лых войсках Восточного фронта со взятия Казани. Участник Ижевско-Воткинского восстания. В сентябре—октябре 1918 г. командир Ижевского стрелко­вого полка. По окончании курсов военного времени академии Генштаба — в штабе 2-го Уфимского корпуса, с 24 февраля 1919г. начальник штаба Ижев­ской бригады, капитан, затем Ижевской дивизии, с 11 декабря 1919 г. коман­дир Ижевского конного полка, с 12 марта 1920г. командир Ижевского пол­ка, с 25 августа 1921 г. командир Ижевске-Воткинской бригады и колонны в Хабаровском походе, в сентябре 1922г. командир Прикамского стрелкового полка. Полковник. В эмиграции в 1923 г. в Гирине и Шанхае, затем в 1932г. в США. Член Общества Ветеранов, редактор «Вестника Общества Ветеранов Великой войны в Сан-Франциско», к 1967г. сотрудник журнала «Военная Быль». Умер 25 апреля 1972г. в Сан-Франциско (США). Впервые опубликовано: Часовой. 1959. Сентябрь. № 401.