Увал. Деревня из одного дома

В Иркутском районе, недалеко от села Бутырки, находится необычная деревня. Она состоит из одного дома. Причем в таком состоянии она существует уже более 20 лет. Самая маленькая деревня находится на увале, то есть на возвышенности с пологими склонами, поэтому в свое время ее так и назвали — Увал. В единственном доме — добротном, срубленном несколько десятков лет назад — живет женщина, которую жители близлежащих деревень в шутку называют Увальская.

Деревни нет, она на сенокосе

В Бутырках мужчина средних лет, явно местный житель, подробно рассказал нам, как доехать до Увала, и добавил: «А ее дома нет. Она на сенокосе». «Кто?» — спрашиваем. «Тамара. Она одна там живет», — ответил он. Проехав пару километров, на пригорке мы увидели дом с красивым палисадником, а вокруг бескрайнее поле. Хозяйка и ее брат в это время неподалеку от дома косили траву. Тамара Рогозина — так зовут единственную жительницу деревни — родилась и выросла в Увале.

— Когда стала взрослой, уехала из родной деревни. Училась, работала. Мама умерла, и я здесь жить осталась. Дочки живут в городе в коммуналке. Брат живет в городе. Приезжает ко мне, помогает по хозяйству. Здесь у нас огород, коров держим, сено заготавливаем. Мясо и овощи свои, — рассказала она.

Затем, опершись на косу, стоя посреди бескрайнего поля, Тамара Рогозина поведала нам историю деревни. Правда, ее воспоминания касались только советского послевоенного времени, ведь родилась Тамара Рогозина в 1965 году. Чтобы подробнее узнать историю деревни, нам пришлось искать бывших жителей Увала. Большинство из них живут в соседних Бутырках, в селе Оек, а некоторые в Иркутске.

Младший брат Оека

Достоверных сведений о дате образования деревни нет. По словам Людмилы Михалевой, бывшей жительницы Увала, вся информация о деревне находилась в сельсовете соседней деревни Коты, но он сгорел. Сами же жители Увала склоняются к тому, что деревня, скорее всего, возникла в середине или конце IX века.

Говорят, это была самая дружелюбная, самая чистоплотная и самая трезвая деревня среди всех окрестных поселков и деревень. Началась ее история с села Оек, да там и закончилась. Построили ее оекцы, а в советские времена, когда жить на отшибе от основного тракта, магазинов и школ стало тяжело, да и с работой возникли проблемы, они разобрали свои избы и перевезли их обратно в Оек. Правда, не все, а большая часть жителей Увала. Остальные переехали в деревню Бутырки, разъехались по области, а кто и выехал за ее пределы.

Валентина Берестова, бывшая жительница Увала, говорит, что первый дом в деревне построил ее дед. Он жил в Оеке, а на месте Увала в то время были оекские земли, где жители поселка выращивали зерновые. Но во время сельскохозяйственных работ добираться до них было далеко, поэтому дед Валентины Берестовой взял да и построил первый дом рядом со своей пашней — на увале. Его примеру последовали и другие оекские семьи. Говорят, увальская земля в те времена была самая плодородная. Так появилась целая улица, почти 30 домов. Речка была далеко, поэтому колодцы стояли чуть ли не в каждом доме. Номеров у домов не было, названия у улицы — тоже, а деревню нарекли Увал.

Жили в Увале огородами, держали скот, да еще табак сажали огромными плантациями, а потом стаканами продавали махорку на иркутском рынке. На вырученные деньги покупали самое необходимое в автолавке, приезжавшей периодически в деревню. Увальские дети из длинных корней табака вырезали кукол. А еще табак продавали в Усть-Орде или меняли его на товары первой необходимости.

— Они этот самосад брали за милый мой! И покупали, и на шерсть меняли, и на мясо. Буряты курили трубки всегда, а еще сосали его: положат за щеку табак и сосут, — рассказала одна из бывших жительниц Увала, сейчас проживающая в Бутырках.

Удивительно, что в деревне, где одним из источников дохода было выращивание табака, почти никто не курил. Курильщиков были единицы.

На болоте черт водит

Сегодня бывшие жители Увала не могут с точностью вспомнить, какой была их деревня. Ведь большинство из них жили там только в детстве. Одни говорят, что рядом с деревней было одно озеро, другие утверждают, что озер было шесть, но они были настолько маленькие, что больше походили на заводи среди болот. Да и воспоминания о лесе, который стоял недалеко от деревни, у всех разные. По словам Тамары Рогозиной, это была роща, где увальцы собирали волнушки. Другие бывшие жители деревни утверждают, что стояло всего несколько тополей посреди бесконечного поля. Про болота, которые начинаются через дорогу от Увала, хозяйка единственного увальского дома рассказала, можно сказать, мистическую историю.

— Мама вышла замуж, и они с бабушкой поехали в Оек в гости. Вечером отправились из Оека домой, но приехали только утром, хотя Увал совсем рядом с Оеком. Оказалось, они всю ночь ездили вокруг болота, не могли найти дорогу, а дом рядом стоял. И за ночь наездили дорогу. А как рассвело, увидели, что деревня стоит на бугре. Бабушка говорит, что черт их водил. Мы, конечно, смеялись, не верили.

По рассказам местных жителей, болота, которые сегодня значительно измельчали, несколько десятилетий назад были непроходимыми. Там постоянно тонули коровы. А однажды в тягучей трясине утопили трактор, да так и не смогли вытащить. Увальским школярам, тем, что постарше, приходилось через это болото в оекскую школу ходить. Спасали только самодельные мостики из досок.

Здесь был Кочкин

Сохранилось мало сведений о том, какой деревня была до революции, и в основном они противоречивые. Говорят, что все жили примерно одинаково, но была одна богатая семья, которую в революцию раскулачили.

— Вот здесь богатые жили, — говорит Тамара Рогозина, показывая на место рядом с покосом. — А когда было раскулачивание, они убежали и все бросили. Деньги, украшения, видно, только взяли. Бабушка говорит, что пришли утром, а дом стоит пустой. В этом доме потом сделали контору, а потом опять был жилой дом.

В Гражданскую войну в районе деревни Жердовки обитала банда атамана Кочкина. Они совершали набеги на сельсоветы, промышляли грабежами на Качугском тракте.

— Папка был писарем в Оеке. Грамотных же тогда было мало, а у него четыре класса церковно-приходской школы. И однажды налетела банда, а он тогда был еще маленький, поэтому его спрятали в печке. Когда он вылез, смотрит: все сельсоветчики повешены. Но в Увале особо они не буйствовали, коней только отбирали, — рассказывает бывшая жительница Увала, ныне проживающая в Бутырках.

Все семьи имели прозвища

В советское время деревня жила так же, как сотни других деревень. О своем военном детстве и юности бывшая жительница Увала Валентина Берестова рассказывает с особой теплотой:

— Для нас, детей, конечно, любимым местом были озера. Там плавали утки, водились караси. В этих озерах мочили коноплю, а потом из нее делали веревки. Деревня была для нас одной большой семьей. Все радости, все горести были одни на всех. Умер человек — хоронили всей деревней, родился человек — крестили всей деревней. Помню, к соседям приехали гости на машине, так мы ее облепили всю, лазили по ней, нам было лет по 7-8, и кричали: «Американка, американка». Это была большая грузовая машина «Студебекер». Во время войны эти машины поставляли нам американцы. Сейчас наши дети, внуки говорят: «Боже, ну как вы без телевизора жили?» Я говорю: «Так мы и без света жили, без радио». Мы даже не знали, что война кончилась. Узнали только от жителей Оека. Валентина Берестова рассказала, что все увальские семьи имели прозвища. Так было проще общаться, поскольку в деревне было много однофамильцев.

— Да, у нас были только три фамилии: Михалевы, Волчатовы и Комаровы. А семья Тамары Рогозиной приезжая, они лет пятьдесят назад построили дом в деревне. Мы были Михалевы. Моя девичья фамилия Михалева.

— Все были родственники или однофамильцы?

— А кто их знает! Мы друг к другу относились как к одной семье. С одного края у нас Михалевы жили, с другого Комаровы, Волчатовы — посередине. Нас называли степановскими, по имени деда. Ведь сразу в двух домах две Вальки Михалевы жили. Чтобы нас не путать, меня и называли степановской. Тех, кто жил на краю деревни, мы звали крайновскими, а в углу — угловскими. Помню, проблемы были у почтальонов — они не знали, кому письма нести. Например, моя мама — Мария Михалева, и соседка у нас была Мария Михалева. Да и дома без номеров.

Как остался один дом

По словам Валентины Берестовой, в конце 40-х годов прошлого века началось расширение деревни. Построили несколько новых домов. Один из этих домов и есть единственный на сегодняшний момент дом Тамары Рогозиной. Но затем, в 1950-1960-е годы, начался массовый выезд из деревни. Увальские семьи начали разбирать свои дома и перевозить их в Оек.

Уезжали из Увала в основном из-за отсутствия нормальных условий для жизни: ни школы, ни детсада, ни магазина. Да и работать особо негде. Только в колхозе, но он в соседней деревне. Сегодня время от времени появляются желающие жить в деревне. Однако единственная жительница Увала говорит, что купить участок здесь проблематично.

— Говорят, что земля здесь федеральная, поэтому строиться нельзя. Я, честно говоря, не понимаю, как она стала федеральной, когда на этой территории раньше деревня была, — недоумевает Тамара Рогозина.

По словам местного фермера Павла Токарева, земля, где раньше стояли увальские дома, действительно в федеральной собственности. Сейчас фермер арендует эти земли у государства. Проведя экскурсию по территории вокруг Увала, он показал нам немало свободных участков, где, по идее, можно строиться. Однако в возрождение деревни бывшие увальцы не верят.